Текст книги "Сахарная кукла"
Автор книги: Соро Кет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Принцы и туфли
Взобравшись на лакированную скамью, Верена чинно расправила пышные нежно-розовые юбки.
Ее короткие маленькие ножки торчали из-под оборок.
– Эти туфли просто убивают меня, – пожаловалась она, явно подражая говору матери и томно посмотрела на Ральфа.
Он выжал улыбку, понятия не имея, что говорить.
Он не имел никакого опыта с маленькими детьми. Собственный детский опыт был бесполезен. он знал, что туфельки ей малы, но понимал, что не может сейчас расплакаться, причитая на все лады, что Виви – неблагодарная. Больше память ничего не подсказывала.
Тетушка старалась вжаться в скамью, отец Филиппа неотрывно смотрел на тетю.
– Лальф?
– А?..
На миг зависнув, Ральф посмотрел на ее туфельки с атласными лентами, крест накрест завязанные вокруг лодыжек. По самым скромным рассчетам, даже ленты стоили больше, чем весь его костюм. Но Виви, казалось, не замечала, как он одет.
Как и ее семья, казалось, не замечала, что он – чужой. Зато со стороны его тети, головы вертелись, как флюгеры и шепоток не прекращался ни на минуту. Сама она, побелев, сидела не шевелясь и Ральф полагал, что дома, его ждут не просто слезы, а обморок и попытки лечь в койку и не сходя с нее, умереть.
– Почему – убивают? – спросил он, наконец.
– Потому что я уже совсем взрослая и они мне малы, – заявила девочка таким тоном, что он перестал замечать, как она корежит слова. – Куда ты смотришь? У тебя там подружка?
Прищур у нее, на самом деле был взрослый. Ральф снова оторопел.
– Э-э-э, нет! – брякнул он. – Там… Видишь тех тетенек? Если они услышат, что тебе туфли жмут, то скажут, что я не Принц и принес тебе чью-то чужую обувь. Ты знаешь сказку про «Золушку»?
Девочка наклонилась и посмотрела туда, куда он велит. Потом ответила:
– Внаю. Я ие не юбью.
Она очень пылко поведала, каким дураком, должно быть, был Золушкин принц, если не удосужился запомнить девушку, в которую так влюбился. Ральф понял лишь половину, но смысл уловил. Ее рассуждения показались ему забавными.
– Принц из «Русалочки» тогда, еще хуже, – заметил он.
– Папоська говоит, что он пвосто дуень. Усавочка юбила его и быва немая…
Дурень, в общем. Бросил немую девочку, что не могла пилить ему мозг.
Ральф посмотрел на нее, потом на Маркуса; в лесу, с красавицей-доберманшей на поводке, он показался ему мощнее и мускулиннее, но сейчас, в своем идеальном синем костюме, Поппи выглядел пресно и скучно. Как дорогой, но безликий манекен.
Ральф был немного разочарован.
– …он бы хотей стобы Джесси быва немая.
Джессика, сидевшая рядом с матерью, яростно посмотрела на младшую сестру, потом на него самого.
– Да? – спросил Ральф мстительно.
– Мы бы все этого хотели, – подтвердила мать, взглядом осадив вспыхнувшую Джессику.
– Почему? Она ведь такая милая, – он вздохнул.
Джессика отвернулась, яростно раздував ноздри.
– Скажи-ка, Верена, – подозрительно протянул блондин, сидевший по ее правую руку, – а откуда ты знаешь этого мальчика?
Ральф снова дернулся и вспотел. Он что, пошутил? Или не узнал его?
Верена аж раздулась от важности, и он чуть не поседел. Представил себе невинный детский рассказ и все более подозрительные вопросы, который Папочка постеснялся задать в лесу.
– Это – Ральф Дитрих, – невозмутимо вмешалась его жена. – Сын Агаты, управительницы церковного комитета.
И ее унизанные перстнями пальцы, снова коротко сжали локоть Ральфа.
– Он помогал в ту ночь Фреду. Пока ты рисовал с него упыря…
– Аида!
– Ах, да, Аида. Ральф, это – мой подозрительный сын Маркус. Брат Фредерика… и отец Ви.
Сын?
Ральф задохнулся от удивления, но тем не менее, сумел сделать вид, что знает, кто такой – Фредерик.
– А эта вот маленькая жемчужинка, – Лизель кивнула на Джессику, – ее мать. Джессика.
– Я ее не юбью! – упрямо повторила Верена. – Она тупая и звобная!
– Не будь я тупой, я предохранялась бы! – шепотом взвилась Джессика. – И если ты думаешь, будто я тебя люблю, то глубоко ошибаешься!
– Заткнись, – перебила Лизель, светски улыбаясь всем тем, кто на них оглядывался.
Возникла неловкая пауза.
– Э-э, сын фрау Дитрих, – заговорил Маркус. – Чудесная женщина, я ее встречал. Она прекрасно все подготовила. Мой брат в восторге.
– Да, чудесная… Но я не сын, я – ее племянник, – ответил Ральф и улыбнулся, представив себе, как взбесилась бы его тетя от одного лишь предположения.
– Племянник?
На этот раз ему показалось, что мать и сын как-то странно переглянулись. Маркус бросил быстрый взгляд на скамью, где Филипп как раз что-то жарко объяснял матери, а его отец-граф, сидел, уставившись прямо перед собой, словно все они его задолбали. Элизабет же чуть сузила глаза, глядя на самого Ральфа.
– Да, – сказал он, – племянник. А что?
– Ничего, – произнесла Элизабет и поправила завязки на убийственных туфельках Ви.
Посторонние звали его «отец».
Когда прихожане стали вставать для благословения, Ральф буквально пылал и горел. Встать удалось только со второй попытки. Ноги дрожали.
Теперь-то он понимал, почему в лесу, Маркус показался ему внушительнее. Потому что, то был не Маркус!
На первый взгляд, они правда были похожи, как и все Штрассенберги, – но только на первый взгляд. Даже сквозь сутану и парадное облачение угадывался его мощный торс атлета.
И он узнал его, боже-господи! Он сразу его узнал.
Сидя между Элизабет и Вереной, Ральф ощущал себя шантажистом. Призраком Оперы, явившимся на спектакль Кристин Даэ. Он ничего подобного не имел в виду! Но взгляд отца Фредерика, заставлял его чувствовать себя именно таким.
Его сердце выпрыгивало из груди всякий раз, когда он поднимал глаза на священника. Он бы сбежал, если бы он мог. Но он не мог: Верена держала его за руку, не сводя сияющих глаз с отца. Даже Джессика, сидевшая рядом с Маркусом, казалось, смягчилась. Ее губы были такими мягкими, а взгляд таким… влажным? Ральфа снова бросило в дрожь.
Тот тоже переживал, что все отнесли, вероятно, на счет дебюта. Но Ральф-то знал. И Элизабет тоже знала.
– он носит черное платье, – сказала девочка той ночью в лесу.
– его все зовут «отец».
– он красивый и очень большой.
Что ж, тут она была чертовски права. Он в самом деле был красивый мужчина.
Виви и Джессика сидели, не шевелясь; одинаково всем телом подавшись вперед, они смотрели на него не мигая. Они только раз, пожалуй, обменялись короткими взглядами, словно любовь к нему примирила их и друг с другом.
– Он потрясающий! – казалось, крикнул взгляд матери.
И узел на макушке дочурки, согласно кивнул в ответ.
Если бы Ральф, впоследствии, решил рассказать кому-то, как нашел бога, он рассказал бы об этой мессе. И словах, которые произносил Фредерик.
Ральф не мог вспомнить, что это были за слова, но навсегда запомнил то ощущение, что испытал во время той проповеди. Словно, Судьба поняла и решила исправить свою ошибку. Он был рожден быть Лебедем и вот, впервые, он сидел среди них.
…Когда Ральф вслед за Виви подошел для благословения, он волновался до тошноты. Груз чужой тайны оттягивал ему плечи.
Выпустив его руку, девочка молча и широко открыла свой рот и все, конечно же, умилились. Такая она была милашка, в своем стремлении корчить из себя взрослую. И стоила, как алмаз Надежда, – как говорил Филипп.
– Пасибо, дядя Фэдди, – звонким голосочком сказала она и все умилились еще сильнее.
– Пресвятой отец, – подсказал Маркус, и девочка тут же повторила:
– Пьесвятой отес дядя Фэдди!
И тот, присев на колено, поцеловал ее в голову, под общее протяжное оуу-у-у.
– Все, Цукерпу, – сказал он. – Теперь иди с папой.
И взяв Маркуса за руку, Верена послушно пошла за ним.
***
Близнецы Штрассенбергов вставали перед вопросом веры, как остальные. Только решался он не годом рождения, а как-то иначе.
Маркус и Фредерик бросали монетку. Цена вопроса – пять пфеннигов. Евро вошло в обиход много позже, монетка была необходима прямо сейчас.
Итак, они достали монетку, она взлетела в воздух и кувыркнувшись, шлепнулась на ладонь Фреда.
– Орел, – сказал Маркус.
И выиграл.
Он не особенно жаждал иметь семью, да и его потомство могло унаследовать слабоумие со стороны Ландлайенов… Но муштра в семинарии, служение богу, в которого Маркус не верил даже ребенком, привлекала его еще меньше.
Он был художником, он хотел рисовать.
В церковь всегда шел второй сын в семье и мать конечно же говорила, что он и есть – второй, но… Она бы что угодно тогда сказала, лишь бы оставить при себе Фреда. Брат сам благородно предложил бросать жребий.
И сам же выбрал монету.
Жребий был брошен, под тихие слезы матери, все было предрешено. Фредерик отправился в семинарию, Маркус остался с ней. Слушать шутки про свою живопись и убеждаться, – с каждым годом все более остро, что мать права.
Он точно не помнил, когда и при каких обстоятельствах в доме обнаружилась Джесс. Сперва даже думал, это его сестра. По крайней мере, приемная. Мать столько раз выходила замуж, что он решил: очередной муж скончался и она захапала девочку, чтобы не делить с ней наследство.
Суть он уловил верно.
Джессика в самом деле осталась совсем одна; сиротой и с наследством. Ее отец покончил с собой, мать сошла с ума… Была какая-то мерзкая история, про инцест, но Лизель твердила, что это – бред сумасшедшей Мими. Джессика на этот счет молчала и улыбалась, Миркалла пускала слюни на смирительную рубашку, Альфред был мертв.
Если он и позволял себе все те мерзости, о которых визжала его жена, прежде, чем впасть в тихое безумие, все предпочли поверить, что Мими сошла с ума.
Когда Фредерик вернулся, – набрать недостающие ему по службе очки, чтоб мощно продвинуться вверх по лестнице, – Джесс было около пятнадцати. Выглядела она много старше. Развитие у Ландлайенов начиналось с роста груди и с этой точки зрения, Джессика была взрослой. Да и не только с этой. Мать намекала, что Маркусу такой состоятельной красавицы днем с огнем не сыскать. Что девчонка уже измучилась намекать ему на авансы… Что если они поженятся, очень глупо отказывать ей в обнимашках и поцелуях. Не хочет же он, чтоб она пошла получать подростковый опыт в других местах?.. Маркусу, если честно, было плевать.
– Ты – еще маленькая! – сказал он Джесс.
– Мне нравятся мужчины постарше, – сказала Джессика и что-то в ее глазах его всерьез испугало.
– Она ненормальная, – сказал он позднее, матери. – Посмотри на Миркаллу!
Мать только посмеялась: естественно – она ненормальная. Нет бы, сидеть себе наверху, вышивать крестом занавески, да беречь себя в чистоте, пока он, Маркус, пачкает холсты в мастерской. Смотри-ка, чего удумала: интерес к нему проявляет. А что до Миркаллы, так ее заперли только потому, что она болтала про дочь и мужа.
– Да ей пятнадцать! – почти кричал Маркус. – Плевать, сколько ей на вид! По документам ей лишь пятнадцать!
– Ты – идиот! – шипела в ответ Элизабет. – Я в ее возрасте сбежала с твоим отцом!
Она, вообще, с ним не церемонилась. Открыто заявляла: не в том он положении, чтобы быть порядочным. Пора бы уже самому обзаводиться женой вместо того, чтобы жить на деньги старушки-матери. А что до ее безумия, возможно, оно обойдет ее стороной. Джессика – отличница. Он знал бы, если бы хоть раз отлип от своей мазни по холсту и посмотрел на ее отметки.
Они сходили в кино, они посидели на диване в гостиной. Маркус заставил себя ответить на поцелуй. Потом они еще посидели, условились пожениться, когда ей стукнет двадцать один и пожелали друг другу спокойной ночи.
Маркус вернулся на свой чердак, Джессика ушла готовить уроки. Так она, по крайней мере, сказала. А глубже Маркус никогда не вникал. И все было замечательно, пока…
…не вернулся Фред.
Он возмужал, но выглядел много моложе брата. В Эссене он увлекся качалкой и проводил там немало времени, а еще он привез собак… Он как раз рассказывал это матери, смеялся, напрягая для нее бицепс, – когда в гостиную неровной походкой, крадучись вошла отличница-Джесс.
Она остановилась.
Резко, словно напоролась на невидимое стекло. Фредерик не договорил. На миг Маркусу почудилось, что воздух в гостиной стал вязким, словно персиковый сироп: Джессика увидела Фредерика, Фредерик заметил ее.
Классика жанра: священник и школьница в красно-черной клетчатой юбке. То ли он помогал ей делать уроки, то ли она помогала ему пропевать псалмы.
Фредерик привез четырех взрослых собак и купил несколько щенков, днем и ночью пропадая на старой отцовской псарне. Джессика то и дело крутилась там. Сначала, Маркус не придавал значения обрывкам фраз. Он даже верил, будто речь идет о собаках.
Или, хотел так думать… Что убедил ее, будто бы она не созрела для поцелуев. Увы!..
Маркус не знал, когда это началось, да и не хотел знать. Он готов был на ком угодно жениться, лишь бы она не доставала его. И если брату так хочется – ради бога!.. Он не первый священник в клане, кто скрестил пальцы, давая обет целомудрия.
Как он ошибся, решив, что этим все кончится! Как он ошибся, забыв, что в человеческой арифметике оди и один всегда дают в сумме три!..
Однажды вечером, Фредерик постучал к нему.
Маркус как раз почти задремал, читая перед сном Данте. Словно чувствовал: его ждет маленький личный ад. Вид Фреда заставил его проснуться.
– Ты никогда не думал о том, чтобы пожениться чуть раньше? – с ходу спросил его брат. – Ну, с Джесс.
И Маркус отметил, как тот серьезен и бледен сквозь густой медовый загар.
– Ей шестнадцать.
– Я знаю.
– Еще слишком рано.
– Боюсь, уже слишком поздно.
Маркус резко привстал на локте. От наглости брата у него потемнело перед глазами. Мало того, что он бесстыдно и нагло увел у него невесту, – как раз это Маркус собирался ему простить. Он забрюхатил ее!
И собирался подсунуть ребенка Маркусу.
– Я не могу жениться на ней. Ты же знаешь, в семье это невозможно… оставить сан, я хочу сказать.
– И что ты от меня хочешь? Чтобы я притворился, будто педофил – я? – саркастически спросил брат.
– Дети не залетают! – обрезал Фред.
– А взрослые люди предохраняются, мать твою!!! – крикнул Маркус.
Фред в два шага пересек комнату, Фред рухнул перед ним на колени, словно перед Христом. И… Маркус опомниться не успел, как оказался женатым.
Шестью месяцами позже, у них троих появилась дочь.
Принесенные феями
Сняв облачение после мессы, Фредерик на минуту задержался у зеркала.
В ноябре ему исполнится тридцать восемь. Самое время для пары горьких морщинок и серебряных ниточек в волосах. Но он готов был покляться, что всеми ими, он обязан лишь одному человеку.
Матери.
Да, она знала толк в мужиках. Она в пятый раз собиралась замуж, и каждый новый супруг летал куда выше, чем предыдущий… Но Фред все не мог поверить, что мать посмела провернуть это с ним! Использовать все свои сразу знания! Да, перед ним была только Джессика, а сам он думал не головой, – тут Маркус не ошибался. Но кто все время стоял за Джесс, филигранно дергая за нужные ниточки? Кто задурил несчастной девчонке голову, когда привел ее в дом? Кто кропотливо и вкрадчиво обучил ее всем тем штукам, что обдурили и его самого?
Когда родилась Верена, чары разрушились. Когда на свет появилась Ви, услуги Джесс его матери больше не требовались. И кружевная, сотканная из теней и соблазнов, Богиня исчезла. Осталась лишь хлюпающая носом испуганная девчонка, которая всеми силами вцепилась в него.
То, как цинично мать отбросила Джесс, пугало его… Хотя и не так, как то воспитание, что Лизель давала Ви. Едва его девочка научилась ходить, как у нее появились духи и туфли, прически, блеск на губах и «бойфьенды».
Он ничего не мог с этим сделать. Только быть рядом с нею – делать то, чего и хотела мать.
Ему не стоило возвращаться. Ведь он же знал, какая она!.. Он же знал, второй раз ему не скрыться!.. Порой, ему хотелось влепить матери затрещину, встряхнуть ее хорошенько, крикнуть: он умер! Я – это я, а не мой отец! Но даже мысль об этом его пугала.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
