Текст книги "Кофе - и никакого интима (СИ)"

Автор книги: Софья Златковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Черная пуговица, пришитая к синей рубашке красными нитками, выделялась на фоне остальных, и меня это раздражало. Тогда я пообещала Диме, а в большей степени самой себе, что перешью пуговицу, когда муж вернется домой.

Только муж не вернулся, а рубашка с той самой пуговицей сейчас спешно удалялась от меня, покачиваясь на широких бедрах не знакомой мне красотки. Я опомнилась и поспешила за девушкой, которая привела меня к дальнему столику.

На зеленом сукне уже разложили фишки участники игры. Брюнетка склонилась над мужчиной, сидящим ко мне спиной, и поцеловала его в губы, шепча что-то с дерзкой улыбкой на лице.

Я уже хотела подойти к ней и вежливо поинтересоваться, откуда у нее рубашка моего мужа, как игрок, которого она целовала, повернулся к ней с нагловатой улыбкой.

Я замерла, не в силах шелохнуться. Ведь этим игроком был мой муж.

Глава 12

– Дима? – практически шепотом пробормотала я, но этого хватило, чтобы мой муж обернулся и уставился на меня стеклянным взглядом.

Что-то в его глазах было не так. Пустое, холодное, чужое. Словно кто-то подменил того мужчину, с которым я прожила столько лет. Которого я столько лет прождала из рейсов.

– Яна, – глухо отозвался он, совершенно не удивившись.

Брюнетка, с трудом оторвавшаяся от моего мужа, окинула меня оценивающим взглядом с ног до головы и одобрительно хмыкнула.

– Я думала, она страшная, – усмехнулась она, обращаясь к Диме, но тот в ответ лишь кинул на нее строгий взгляд.

– Оставь нас, – жестким тоном приказал он, и девушка, закатив глаза, ушла в сторону бара.

Дима поднялся со стула и, молча подхватив меня под локоть, потащил меня через кухню на самый выход. Я послушно брела за ним, вороша в голове спутанные слова. Что сказать ему? Какие вопросы задать? Я была в таком глубоком шоке, что все происходящее казалось каким-то глупым розыгрышем.

Муж вывел меня на улицу под мелкий накрапывающий дождик. Со стороны моря поднимались щебечущие парочки, разгоряченные турецким колоритом. И мы – в противовес счастливым отдыхающим – казались двумя безжизненными истуканами.

Мы просто стояли друг напротив друга и молчали, пока я не махнула рукой и не побежала прочь, задыхаясь от застрявших в горле слез. Мне все равно, что будет дальше. Он жив. Остальное неважно. Я просто вернусь к Вадиму и подам на развод. Что будет с Димой – меня уже не касается.

– Яна, стой! – прикрикнул пока еще муж, когда я добежала до широкого деревянного пирса.

От ощущения соленых брызг на лице, меня сорвало, и я закричала в темноту водной глади:

– Ненавижу! Я ненавижу тебя, Рылов! Как ты мог так с нами поступить⁈

Дима обхватил меня сзади теплыми руками, надеясь заключить в объятие и этим решить проблему. Но я сдернула его руки со своих плеч и, обернувшись на него, продолжила выговаривать то, что накопилось за последние дни ожидания новостей от мужа, которого «держали в заложниках».

– Я продала квартиру за дешевку! Я тряслась над телефоном, ожидая, когда мне пришлют фото твоего отрезанного пальца или еще чего похуже! Я думала, ты уже мертв, Дима!

– Ян, не преувеличивай, – в привычной ему манере Дима развел руками, но в этот раз ему не удастся обратить мою боль в шутку.

– Я похоронила твою мать, – неожиданно тихо произнесла я.

Дима удивленно вскинул брови и сделал шаг ко мне.

– Что ты сказала? – хватаясь за края моего кардигана, он притянул меня к себе, словно ветер, толкающий волны о пирс, мешал ему расслышать мои слова.

– Твоя мать умерла от инфаркта. Она думала, что ты сгорел на судне, – ответила я более спокойным тоном, понимая, какую боль это принесет Диме.

Он покачал головой, не веря моим словам, и вдруг резко оттолкнул меня в сторону, становясь диким, агрессивным – таким, каким я его никогда не видела.

– Это все ты! Ты ее довела! Теперь счастлива, да? – он горько усмехнулся, откидывая со лба влажные темные кудри.

– Ты с ума сошел, – я закрыла лицо руками, теряясь в тяжелых эмоциях, накрывших с головой.

– Мама всегда говорила, что ты испортишь мне жизнь, – зло кинул Дима, и, убрав ладони от лица, я удивленно посмотрела на него.

– Я испортила тебе жизнь⁈ Я ждала тебя дома все эти годы. Я кинулась продавать квартиру, потому что думала, что ты в заложниках! А ты просто хотел кутить в казино с любовницей!

– Мне правда нужны были деньги. Я проигрался в долг, – грубо кинул Дима, ничего не говоря о девушке, которая страстно целовала его губы.

Впрочем, мне было все равно. Я приехала сюда совсем за другим.

– Я хочу развестись, Рылов. Хватит, – равнодушно заявила я, но Дима в ответ сухо рассмеялся.

– С мной у тебя была хоть какая-то иллюзия семьи. Теперь ты хочешь остаться совсем одна? Давай оставим все как есть. Моряка на суше должна ждать жена, – язвительным тоном предложил Дима, и я на миг опешила от его наглости.

– Я не люблю тебя!

– А с чего ты взяла, что я люблю тебя? – переспросил он, холодно глядя в мои глаза, – Но без меня у тебя нет будущего. Кому еще нужна женщина, которая не может родить наследника?

Я промолчала, борясь с желанием уколоть его побольнее. Какое наследство он собрался оставлять ребенку? Долги и дурную славу? Но вместо это с губ сорвалось совсем другое – мягкое и искреннее:

– Я беременна, Дима.

Мужчина замер, глядя на меня с недоверием.

– Это правда. Я встретила мужчину, и у нас будет ребенок. – пояснила я с теплотой в голосе, ведь перед глазами мгновенно встал образ улыбающегося Вадима.

Только мокрый озлобленный Дима сорвал с меня пелену, грубо схватив меня за плечи.

– Ты мне изменила? Ты? Потаскуха! – кричал он, сотрясая мое тело сильными руками.

– Дима, мне больно! Пусти!

Я попыталась вырваться, но муж держал крепко, вложив в хватку всю свою ненависть. Спасая себя, я вцепилась ногтями в его щеки, и мужчина, вскрикнув, резко оттолкнул меня.

Моя нога скользнула по влажному дереву, и я, на миг словно в кино замерев в воздухе, рухнула в прохладную воду. Бурные волны тут же накрыли меня с головой и закрутили под водой. Я барахталась, стараясь добраться до поверхности, но ничего не выходило. Воздух уже кончался в легких, когда чьи-то руки вырвали меня из морской пучины.

* * *

Я пришла в себя и первым делом прошептала:

– Пить…

Из-за соленой воды, которой я наглоталась, упав в море, в горле саднило, и все внутренности ныли от спазма. Моих губ коснулся пластиковый стаканчик, и я ощутила, как в рот попала живительная влага.

Осторожно раскрыв глаза, я обнаружила себя в больничной палате. На мне была сухая одноразовая ночнушка и катетер с неизвестной жидкостью в капельнице.

Надо мной склонилась смуглая медсестра. Она участливо улыбнулась и что-то спросила на турецком, но я лишь вяло покачала головой.

– Что вы колете? Я беременна, – предупредила я, не думая о том, что девушка меня не поймет.

В коридоре раздался шум, и медсестра, еще раз улыбнувшись мне, выпорхнула из палаты. Я тихо простонала, собирая мысли в кучу. Дима столкнул меня с пирса. Я могла умереть. Я и наш с Вадимом ребенок.

Дверь со скрипом отворилась и на пороге показался Дима. Он выглядел виноватым, хоть и не настолько, насколько на самом деле был виноват.

– Ты хотел меня убить? – хриплым голосом прошептала я.

– Это вышло случайно, – Дима покачал головой. – Прости. Твое вранье вывело меня из себя.

– Какое вранье, Дима? – не поняла я.

– Про другого мужчину и ребенка. Ты просто хотела сделать мне больно. И тебе это удалось.

– Дима, – я тяжело вздохнула, – Это правда. Я прошу тебя, позвони моим родителям. Пусть свяжутся с Вадимом. Я так переживаю за малыша.

Димины глаза снова стали стеклянными. Он склонил голову на бок и вдруг резко дернул катетер из моей вены и, накинув гибкую трубку от капельницы на мою шею, с силой стянул.

– Дима! —прошипела я, теряя воздух.

Сопротивляться не было никаких сил. Я старалась царапать ладони Димы, но он, стиснув челюсти, давил и давил, будто не мог простить мне предательства. Только он не понимал, что предал меня первым и очень давно.

В голове появилась легкость, а в глазах помутнело. Я отчаянно хотела увидеть перед смертью Вадима, но в голове было пусто, только сердце гулко шумело по вискам. Я закрыла глаза и обмякла. Раздался шум, крики, непонятная суета, только мне было не до этого. Я летела далеко-далеко, и мне было на удивление хорошо.

Как давно я не чувствовала себя такой свободной.

Я провалилась в пустоту, уже не надеясь однажды снова раскрыть глаза.

* * *

– Госпожа Гриц, вы меня слышите? – английская речь и мягкие касания в районе запястья заставили меня вернуться в реальность.

Я приоткрыла глаза и увидела перед собой пожилого турка в белом халате. Он осторожно обхватил ладонями мое лицо, осматривая зрачки.

– Как вы себя чувствуете?

– Не знаю, – ответила я, с трудом вспоминая английские слова.

– Показатели почти в норме. Мы сообщили вашим родным о случившемся. Ваш муж скоро будет здесь, – сообщил доктор, и я рванулась вперед, но слабость не дала сесть.

– Не надо мужа! Он пытался меня убить!

Мужчина глянул на меня озадаченно. Потом перевел взгляд на живот, и по его потускневшему взгляду я поняла – что-то не так.

– Что с моим ребенком? – затаив дыхание, спросила я.

– Вам нельзя нервничать, – доктор попытался успокоить меня, но я изо всех сил вцепилась в его руку.

– Что с ребенком? – почти прокричала я.

– Сердцебиение не прослушивается. Мне очень жаль, —спокойным тоном сообщил он, вырывая мое собственное сердце из груди.

– Нет! Нет! – закричала я, царапая кожу врача,– —Мой малыш жив!

– Госпожа Гриц, я попрошу дать вам успокоительное, – пробормотал мужчина и отвернулся, не в силах видеть слезы на моем лице.

Дверь с шумом распахнулась, и в нее, словно ангел возмездия, влетел Вадим, на ходу надевающий халат.

– Яна! – шепнули его губы, и я расплакалась еще сильнее.

Вадим присел на кушетку и, приподняв меня от постели, крепко прижал к себе. Я рыдала, обнимая его шею, и все никак не могла сказать, что нашего ребенка больше нет. Что Дима убил его. Я сама убила его.

– Родная, любимая, все будет хорошо, – шептал Вадим, целуя мои плечи. Он приподнял голову и обратился к доктору на английском: Я тоже врач. Что с моей женой?

– Она потеряла ребенка, коллега, – отозвался доктор, и я ждала, что Вадим станет метать гром и молнии, проклиная меня за то, что я сделала.

Но он неожиданно ровным тоном, полным профессионализма, попросил:

– Приготовьте кабинет ультразвуковой диагностики. Я хочу сам убедиться.

Ничего не ответив, доктор вышел из кабинета, и не успели мы с Вадимом толком обменяться взглядами, как вошли медбратья, чтобы пересадить меня на инвалидную коляску.

Вадим смерил их холодным взглядом и, подняв меня на руки словно пушинку, спросил, куда нужно идти.

Я закрыла глаза, прижавшись ухом к груди любимого мужчины. Стук его сердца – ровный, выверенный по долям секунды – успокаивал и вселял надежду. Волшебный доктор со мной. Да, малыш, папа рядом, и это значит, что все будет хорошо.

В кабинете УЗИ было тепло и прохладно, и мне так не хотелось отпускать Вадима, но я все же легла на кушетку, молясь о том, чтобы малыш был в порядке.

Долго и напряженно Вадим всматривался в экран и катал головку аппарата по моему животу. Шумы и поскрипывания сводили меня с ума. Пара врачей, стоящие за спиной Вадима, хмурились и перешептывались, словно не понимая, почему этот русский возомнил себя лучшим врачом, чем они.

– Давай, доченька, ты же здесь, я знаю, – шепнул Вадим, и в этот момент, словно отвечая на зов отца, в комнате раздалось хрипловатое сердцебиение.

Все замерли, не смея поверить в свершившееся чудо. Сердечко малыша стучало. Ребенок был жив! Вадим победно улыбнулся и склонился, чтобы поцеловать меня.

Турки выглядели озадаченными, им не терпелось оправдаться перед Вадимом, но тот не обращал на них никакого внимания.

– Волшебный доктор, – шепнула я, отирая слезы счастья с лица.

– Наша дочь в полном порядке, – заверил он, нежно целуя мои губы.

– Но почему ты решил, что это девочка?

– Я чувствую. Она мне снится. Вы обе снитесь мне, – Вадим потерся носом о мой нос, и сердце – мое собственное – запорхало птицей в грудной клетке. Тяжелые каменные оковы, которыми я его сдерживала, рухнули под натиском настоящей любви.

Эпилог

– Я проведу осмотр на зеркалах, сейчас будет немного некомфортно, – предупреждаю пациентку, сидящую в кресле. Та кивает, и я выполняю обещанное. – Шейка выглядит чистой. Стенки тоже. Возьмем мазок на степень чистоты и на онкоцитологию.

Берусь за щеточку, как дверь моего кабинета с шумом распахивается, и прямо за ширму залезает Лиля – сестра моей жены.

– Я работаю! – шикнул я, грозя ей щеткой для сбора анализа.

– Ты не отвечаешь на звонки! – возмущается девушка.

Я смотрю на нее строго и понимаю, что не могу злиться. После того, сколько мы вместе прошли по реабилитации ее третьего ребенка, который уже вот-вот пойдет в школу, я чувствую в этой девушке свою семью.

– Лиля, это не повод врываться в мой кабинет, – аккуратно поясняю я, а пациентка, приподнявшись на локтях, добавляет:

– И в мою вагину!

В этот момент за спиной Лили раздается лепет моей маленькой крошки.

– Папочка, мама поехала за братиком, – малышка стоит за ширмой, потому что Лиля покачала головой, запрещая пройти к папе.

Я вскидываю удивленный взгляд на девушку.

– Яна рожает?

До предполагаемой даты родов было еще две недели, и я никак не ожидал, что сын решит появиться на свет раньше сентября.

– Да, в роддоме со схватками. Велела привезти тебя любой ценой.

– Но как же… – смотрю растерянно на пациентку, а та смеется в ответ.

– Бегите, доктор. Я только благодаря вам двух детей родила, так что не могу не отпустить, – она слезла с кресла, а я уже вылетал из кабинета, нежно обнимая дочь.

Роддом был совсем недалеко, так что уже через двадцать минут я крепко держал за руку свою любимую женщину.

Моя Яночка. Ты вернула меня к жизни и подарила невероятную смышленую дочурку. И вот через какие-то минуты мы станем родителями пухлого мальчугана.

– Я так люблю тебя, – шепчу, целуя ладонь Яны.

Она выдыхает, пропуская через себя схватку и смотрит на меня счастливым взглядом.

– Люблю, – коротко отвечает она и снова хмурится от накатывающей боли.

И кто бы мог подумать, что мы придем к этому после одной невинной фразы:

«Кофе – и никакого интима»?