Текст книги "Кофе - и никакого интима (СИ)"
Автор книги: Софья Златковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Глава 7
Сидя на заднем сиденье такси, я безуспешно пыталась успокоиться. В моих руках была та самая монетка, из-за которой я еду туда, куда еду. За окном показались знакомые новостройки и, закрыв глаза, я вспомнила, как мы ехали с Вадимом этой же дорогой – от женской консультации к его дому.
Стук сердца ощущался где-то в ушах – наверное, от того, что чувства стянулись от сердца к мозгу, чтобы раз и навсегда покончить со строгим разумом, пищащим о том, как плохо я поступаю, выбирая другого мужчину в такой непростой период.
Но я ничего не могла с собой поделать. Тело с какой-то удвоенной силой тянуло к доктору. К волшебному доктору.
Я фыркнула собственным мыслям и уже хотела попросить таксиста увезти меня в сторону дома, как вдруг монетка в руке показалась мне такой горячей, что я ее выронила. Что за глупости? Монетка не могла нагреться. Мое больное воображение не приведет ни к чему хорошему. И конкретно в данный момент оно ведет меня к дому мужчины, с которым я изменила мужу. Что и требовалось доказать.
Пока я копошилась, поднимая монетку, машина подъехала к нужному дому. Таксист высадил меня у кофейни, и, несмотря на то, что на город уже опускался вечер, я решила заглянуть к Рикардо.
Кубинец, к счастью, оказался на месте. Завидев меня, он загадочно улыбнулся и кивнул, приглашая присесть на высокий барный стул.
– А я вас ждал, – произнес он с легким акцентом.
– Откуда вы знали, что я приду? – удивилась я, втягивая носом горьковатый аромат кофе.
– У вас с моим другом связь, – ровным тоном пояснил, – Другие люди не замечают это, но я вижу так же явно, как вы видите меня.
Кофемашина выдала небольшую порцию пара, и улыбающийся кубинец в ароматном облачке выглядел особенно таинственно.
– Я не понимаю, – я тряхнула головой, отбрасывая волосы за спину.
Рикардо склонился над столом, приближая ко мне лицо, и произнес шепотом:
– Мы рождаемся с нитью, которая связывает сердце и левую руку. И лишь однажды, если нам повезет, мы встретим человека – того самого, особенного. И судьба спустится с небес, чтобы связать наши нити. Вчера утром Вадим заходил за кофе, и я четко видел, что его нить, как и всегда, надежно покоится в руке. Но потом, когда в обед он заглянул сюда с вами, все изменилось. Ваши нити связаны, Яна. Хотите вы этого или нет.
Кубинец многозначительно цокнул языком и вернулся к работе, а я склонила голову и устало произнесла.
– Вы надеялись меня впечатлить? Хотите наладить так личную жизнь друга? Вы знаете, что я замужем?
– Знаю. И знаю, что муж не дает вам того, чего вы желаете, – загадочный собеседник печально улыбнулся, а я на миг растерялась от того, что Рикардо говорит так, будто знает о моем желании стать мамой.
– Выходит, мы с мужем не связаны по вашей теории? – я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, демонстрируя скептицизм.
– Большинство живут свою жизнь, неся нить в руке. Встретить человека, с которым удастся связаться в узел, великое счастье, но такое редкое, что далеко не всем удается его обрести, – философски заметил Рикардо.
– Ваша нить в руке? – прищурившись, спросила я.
Кубинец широко улыбнулся и покачал головой:
– Я связал свой узел. И поэтому я здесь.
– То есть? – допытывалась я.
Тут из подсобного помещения вышла миниатюрная блондинка примерно моих лет. Она мило улыбнулась мне, обходя Рикардо сзади. Их тела соприкоснулись, и в глазах кубинца заискрили огоньки. Девушка с теплотой глянула на мужчину и ушла в зал.
– Это она? – уточнила я, начиная немного понимать, что Рикардо имел в виду.
– Она. Мы познакомились в Гаване. Я вытащил Миру из моря, когда она тонула. И уже на берегу я понял, что в моей руке больше нет нити, а сердце крепко-накрепко связано с ней. – мужчина с нежностью глянул в сторону девушки, протирающей столики у окна.
Магическая теория кубинца на трезвый рассудок звучала бредово, но, глядя на то, как мужчина смотрит на свою «особенную», я вдруг узнала взгляд. Так на меня смотрел Вадим. И, вероятно, так же на него смотрела я.
И никто никогда не дарил мне подобных взглядов.
Я машинально глянула на левую руку, воображая, что могу в самом деле держать в ней конец нити, предназначенной для одного единственного человека. Что, если прожить всю жизнь, так и продержав нить в кулаке?
– Иногда нужно несколько жизней, чтобы связать узел, – тихо произнес кубинец, словно читая мои мысли.
Я ошарашенно глянула на него. Он ароматов, витающих в воздухе, и от разговоров – загадочных, сакральных – закружилась голова. Я поднялась с места и уже хотела выйти на улицу, как кубинец окрикнул меня:
– Яна, ваш заказ, – он протянул мне два картонных стакана кофе подставке.
Разве я делала заказ? Кажется, я даже не платила денег. Я уставилась на мужчину с непониманием, но он уже обслуживал следующего клиента, так что мне ничего не оставалось, кроме как взять кофе и направиться на выход.
Странно, но после разговора с владельцем кофейни мне стало гораздо легче. Страх снова увидеть Вадима испарился, и я совершенно спокойно вошла в подъезд и ткнула в лифте нужную кнопку. Будто это был мой привычный маршрут. Будто каждый вечер именно так я возвращалась – домой.
* * *
Вадим открыл дверь не сразу. Я уже готова была уйти ни с чем, когда замок щелкнул и металлическая дверь медленно отворилась.
Громко сглотнув ком в горле, я уставилась на мужчину – заспанного, с легкой небрежной щетиной, в мятой белой футболке и домашних брюках.
Волна тепла и нежности накрыла меня с головой, и я не заметила, как на губах расцвела влюбленная улыбка.
Вадим глянул на меня спокойно, будто не был удивлен моему визиту.
– Если ты войдешь, я тебя больше не отпущу, – совершенно серьезно предупредил он.
Я кивнула, и мужчина посторонился, пропуская меня внутрь. Когда я вошла, меня тут же заволокло воспоминаниями о ласковых объятиях, о долгих страстных поцелуях, о прекрасных чувствах, порхающих внутри.
– Разве для кофе не поздновато? – без тени эмоций осведомился мужчина, забирая из моих рук подарок от Рика.
– Он с ромом, – отозвалась я, еще в лифте учуявшая запах кубинского алкоголя.
– А, ну тогда другое дело, – Вадим усмехнулся, скрываясь на кухне.
Я прошла следом за ним, отмечая про себя, что в квартире мужчины царил необычайный для холостяка порядок. Все было выполнено в светлых тонах, но из-за опущенных штор казалось блеклым и безжизненным.
– Я не собиралась приезжать, – призналась я, присаживаясь на стул, – Но потом я подбросила монетку и загадала, что, если будет орел – я поеду к тебе.
– Выпал орел, я так понимаю? – предположил мужчина, а я усмехнулась, отводя взгляд на закат, виднеющийся сквозь шторы.
– Решка, – ответила я.
Мне действительно понадобилось подбросить монету несколько раз, чтобы увидеть желаемого орла. Словно это я пыталась убедить глупую железку в том, как сильно мне нужно увидеть Вадима.
– Что же ты здесь делаешь? – спросил Вадим, и я обхватила двумя руками картонный стакан с кофе, подбирая нужные слова.
Мужчина заметно нервничал. Двигая свой стакан с одного места на другое, Вадим то и дело прикусывал нижнюю губу, словно ему было сложно держаться со мной холодно.
Но он был осторожен, и я его прекрасно понимала. Оба мы заново раскрылись навстречу чувствам, которых долго не испытывали. И у обоих из нас есть своя непростая история за плечами. В прошлый раз я трусливо поджала хвост и сбежала, обидев Вадима, который готов был переступить через боль, чтобы стать ближе ко мне.
– Узнала, что ты взял отпуск… – начала я, но Вадим прервал.
– И пришла проверить, не страдаю ли я тут? – он прищурился, и мне показалось, что мужчина будто обвиняет меня. Он даже не представляет, как тяжело мне было решиться приехать сюда снова!
Я встала с места и на пути к выходу кинула:
– Какого черта я приехала…
Я уже почти коснулась ручки двери, когда Вадим резко схватил меня за руку и дернул на себя. Оказавшись в его объятиях, я вдруг расплакалась, цепляясь пальцами за мужскую футболку.
– Я же сказал, что не отпущу тебя, – шепнул Вадим, целуя меня в висок.
Мою левую ладонь приятно покалывало, и я улыбнулась сквозь слезы. Эти глупые россказни кубинца о нитях теперь казались самым логичным объяснением нашему с Вадимом взаимному притяжению.
– Я искал тебя, – признался мужчина, стирая влажные дорожки с моих щек тыльной стороной ладони.
– Я здесь, – шепнула я, подтягиваясь на носочках, чтобы поцеловать его теплые губы.
Мы соединились в обволакивающем поцелуе, заставляющем верить в сказки улыбчивого кубинца из кофейни на первом этаже. Я потянула футболку Вадима вверх, и тот, позволил мне раздеть себя. Я обвела пальцами гладкую сильную грудь доктора и, влюбленно улыбаясь, спросила:
– И откуда у тебя такая хорошая форма?
– Я сошел бы с ума, если бы не плавал, – мужчина снял с моих волос заколку, распуская по плечам волны медового оттенка. – Я врач, и я должен на своем примере показывать важность здорового образа жизни.
Я игриво хихикнула и кивнула на кухню:
– Тогда выпьем кофе с ромом?
Пожирая меня восхищенным взглядом – таким, какого я никогда не ощущала на себе до встречи с Вадимом, мужчина медленно покачал головой.
– Нет, я слишком соскучился по твоим губам, – шепнул он, коротко и мягко целуя мои губы, – По твоим необычайным глазам, – я закрыла глаза, позволяя Вадиму коснуться губами моих век, – По твоему нежному голосу, по смеху, по тому, как ты прижимаешься ко мне всем телом, будто ищешь защиты. Я дико соскучился по тебе, Яна, и первым делом я хочу утолить этот голод.
Кажется, в моих глазах снова собрались слезы от того, каким проникновенным было признание Вадима. От одних его слов и искреннего карего взгляда меня пробрало до мурашек. Я нужна ему. Так же сильно, как он нужен мне. Это не интрижка, не просто измена. Это чувство – настолько сильное, что я не хочу помнить о жизни без него. Впрочем, без него жизни нет.
Кажется, я впервые в жизни действительно полюбила.
Поняв все по моим глазам, Вадим взял левой ладонью мою левую руку, и я тихо рассмеялась сквозь слезы счастья.
– Узелок связался, – шепнула я, прижав к губам ладонь Вадима.
– Яна… – Вадим хотел сказать что-то важное, но я его прервала, отрицательно покачав головой.
Прежде, чем я услышу что-то, что перевернет мой мир с ног на голову, я должна сделать то, что должна была сделать с момента нашей первой встречи.
Затаив дыхание, я с легкостью стянула с безымянного пальца правой руки обручальное кольцо, которое тут же выскользнуло из моей руки и будто растворилось в воздухе – так быстро оно скрылось из виду. Словно ему самому давно хотелось свободы.
Взгляд Вадима засиял иначе, будто этим жестом я сказала «да» в ответ на его невысказанные слова. Он поднял перед моим лицом свою правую руку, на которой тоже больше не было кольца. Он отпустил жену, чтобы найти новое счастье со мной.
Я бросилась в его объятия, чувствуя, как внутри меня бьется счастье – настолько огромное, что кажется, будто у меня два сердца. И оба они принадлежат Вадиму.
Глава 8
Я провела у Вадима все выходные, даже не вспоминая о своей жизни за пределами его квартиры.
Мы целовались столько, что моим припухшим губам позавидовали бы красотки, регулярно посещающие косметолога. Говорили часами и все не могли наговориться – ведь неизвестно, сколько воплощений наши души провели в разлуке. Гуляли вдоль кромки моря, не боясь, что кто-то из знакомых увидит нас и сдаст в полицию нравов. Пили кофе, слушая колоритные кубинские мотивы и ловя на себе понимающий взгляд Рикардо.
Занимались непростительно жаркой любовью. Столько, что я не поверила бы, если бы мне сказали, что так вообще бывает.
Мы любили. И жизнь вокруг преобразилась, словно чувства, согревающие сердце, выплеснулись наружу и украсили унылую реальность.
В понедельник утром Вадим уехал на работу, а я, проводив его свежими круассанами, отправилась в больницу, куда доставили брата Леси. Девушка прислала мне сообщение как раз в тот момент, когда Вадим, поцеловав меня в миллионный раз, наконец скрылся за дверью.
Никита Маковецкий смог сам спуститься ко мне в фойе. Оказалось, что информация о множественных ожогах была несколько преувеличена. На самом деле мужчина выглядел вполне хорошо, если не обращать внимания на то, что его правая рука и почти весь торс были перемотаны бинтами.
– Яна, да? – спросил он, аккуратно присаживаясь около меня.
– Да, здравствуйте! – отозвалась я, пряча в сумку телефон с недопечатанным сообщением для Вадима.
– Леся сказала, что у вас ко мне какие-то вопросы, но я так ничего и не понял.
– Я хотела узнать, что с моим мужем – Дмитрием Рыловым. Он работал с вами. Судовым механиком, – спросила я, заметно нервничая. Услыхав имя мужа, Никита скривился, и я повторила вопрос: С ним все в порядке?
– Понятия не имею, – резковато ответил мужчина, – Я этого крысеныша погнал сто лет назад, – я недоуменно нахмурилась.
– Вы, наверное, с кем-то его путаете, – начала я, но тут же наткнулась на очередной жесткий ответ.
– Послушайте, дамочка, ваш муж нанялся в мою команду для того, чтобы перевозить из порта в порт неизвестные мне вещества, – понизив голос, сообщил Никита, грозно сжимая здоровый кулак. А мне и вовсе хотелось рассмеяться от услышанного.
Ну что за бред? Мой муж перевозит наркотики. Подумать только!
– Давайте без обвинений, хорошо? – строго ответила я, давая понять, что грубить мне может, пожалуй, только свекровь, – Ни про какие вещества я слышать не хочу. Правильно я понимаю, Дима с вами не работал?
Мужчина слегка сконфузился, поняв, что обидел меня своим наездом, и ответил уже чуть мягче.
– Не работал.
– Ничего не понимаю, – пробормотала я себе под нос, – Где же его носит последние девять месяцев?
– Я видел, как в порту он терся около Михалыча. Может, тот знает.
– Что за Михалыч?
– Охранник. Вы наведайтесь на КПП, поспрашивайте. Его там все знают, – Никита попытался ободряюще улыбнулся, но мне от его жалости стало тошно. Тоже мне, нашел обманутую жену!
Даже не подумав накинуть на лицо радушную маску, я сухо поблагодарила мужчину и вышла из больницы. Голова кружилась от знойного сентябрьского солнца, а во рту пересохло от волнения.
Итак, новости все же есть – Димы не было на горящем судне. Только я уже не знаю, радует меня это или нет.
Достав телефон, я открыла карту, чтобы построить маршрут до порта. Хотелось скорее разобраться со всем этим. Отыскать Диму и попросить у него развод, но тут загружающиеся ветки дорог скрылись за именем «Галина Ивановна». Я удивилась звонку свекрови, ведь по телефону мы с ней практически не общались. Список продуктов она присылала сообщением. А все остальное – в основном грубости, конечно – я выслушивала лично.
Немного помедлив, я все же ответила.
– Да, Галина Ивановна?
– Яночка….Яночка, – сквозь рыдания запричитала она, – В новостях показали, что Димкино судно сгорело!
Послышались громкие всхлипы, женщине явно было нехорошо.
– Успокойтесь, Галина Ивановна, – медленно и мягко проговорила я, надеясь погасить истерику свекрови, но та в ответ крикнула на меня:
– Это ты прокляла его! – мне хотелось возразить, но тут женщина всхрипнула, и на фоне послышался звук удара.
– Галина Ивановна? Все нормально? – заволновалась я, но свекровь не отзывалась, – Мама, ответьте же!
Поняв, что с женщиной что-то случилось, я вызвала такси на ее адрес и уже через пятнадцать минут стояла у ее дверей. Из-за волнения мои трясущиеся руки не сразу попали в замочную скважину. Когда я наконец попала в квартиру, то увидела, как тело Галины Ивановны распласталось на полу перед телевизором.
– Гг-галина Ивановна, что же это… – бормотала я, пытаясь уловить пульс, но ничего не удавалось.
Я схватилась за телефон и вызвала скорую помощь, а сама продолжила попытки привести свекровь в чувства. По моим щекам прямо на ее лицо, застывшее в гримасе боли, капали слезы, и я никак не могла поверить, что она уже не очнется.
Только приехавшие врачи зафиксировали смерть женщины, которая тринадцать лет унижала меня. И я не чувствовала никакого возмездия. Только боль утраты, выжигающую напрочь ту ненависть, что была между нами.
Что я скажу Диме, когда найду его?
Глава 9
– Яна! Подожди! – тревожный голос Вадима раздавался из динамика моего телефона, – Что значит – тебе нужно время? Что за глупости? Я думал, мы все решили.
Я сидела в прихожей напротив зеркала и не могла оторвать глаз от своего усталого тусклого лица, будто пройдена уже большая половина жизни, и нет в оставшихся годах никакого просвета.
Имею ли я право втягивать во все это еще и Вадима, у которого и без меня за спиной непростое прошлое? Не хочу входить в его жизнь с багажом боли и страхов. Не хочу нести в наши светлые теплые отношения взваленный на плечи груз. И для начала я должна сама со всем разобраться.
– Вадим, – тихо, почти шепча, позвала я, касаясь губами микрофона, – Дай мне время. Я обязательно вернусь.
Я глянула на свою грудную клетку в отражении и вообразила, как тонкая светящаяся нить убегает от моего сердца прочь из душной квартиры, пересекает город, то и дело натыкаясь на случайных прохожих, минуя рогатые троллейбусы, и несется дальше – пока наконец не заканчивается в сердце любимого, взволнованно шепчущего мое имя в своем кабинете.
– Яна, прошу тебя, – взмолился он, – Мы все сделаем вместе. Давай я все брошу и приеду к тебе? Скажи мне адрес.
Мы обменялись номерами телефонов, но до адреса моей квартиры дело так и не дошло, чему я сейчас была даже рада. Я даже не рассказала ему о том, что произошло с Димой, чтобы не впускать в наши отношения третьего лишнего.
Только мой верный спутник – одиночество – поможет сейчас сохранить рассудок и разобраться с этой жизнью.
Я обязательно вернусь. Другой. Свободной.
– Дай мне время, – снова шепнула я и сбросила вызов.
Отключила телефон, чтобы не давать себе повода сомневаться. Я справлюсь. Иначе никак.
Через полчаса ко мне приехал отец, чтобы отвезти меня в морг. Отношения с родителями у меня были не то что бы очень теплые. Когда в восемнадцать лет я собирала вещи, чтобы переехать к Диме, мама так и сказала, что, выбирая «этого ветреного мальчишку», я теряю ее. И, кто бы знал, как тяжело мне было все эти годы метаться меж двух огней. Дима бывал у моих родителей крайне редко и только по большим праздникам. Мама, разумеется, с ним не говорила, и только папа перекидывался с моим мужем парой дежурных фраз просто из вежливости. Наверное, именно поэтому Дима всегда прикладывался к алкоголю, когда мы оказывались в доме моей семьи.
«Не такого будущего я тебе хотела» – твердила мама все тринадцать лет.
И я видела, как она переживала, как хотела силой вытащить меня из того, что было моей жизнью, но по гордости, которой обе мы награждены сполна, мы так и оставались на неприлично большой для мамы и дочки дистанции.
Лильке в отношениях с родителями повезло больше. И во многом это заслуга ее легкого, как весенний ветерок, характера. Там, где мама пыталась давить и манипулировать, Лилька просто взмахивала кудрявыми волосами, прижималась к маме крепко-крепко, и та оттаивала.
А я так и оставалась стоять на месте, боясь сделать шаг навстречу маме.
Да, родная моя, я тоже хотела себе другого будущего.
И сейчас, когда на мои плечи обрушилось такое несчастье, мои родные сплотились вокруг меня, надежно держа оборону от взбешенного мира. Пока мы с папой разбирались в морге, мама организовала похороны и даже пригласила соседок Галины Ивановны, чтобы все вместе они могли проводить одинокую женщину в последний путь.
* * *
– Ты спишь вообще? Бледная невозможно, – недовольным тоном произнесла мама, придерживая меня за руку перед входом на кладбище.
Все эти дни после смерти свекрови я действительно практически не спала. Стоило закрыть глаза, как я видела перед собой ее тело, лежащее посреди комнаты, и все ждала, что она откроет глаза и скажет, что это я виновата. Что я нежилась в объятиях другого мужчины, пока она тут не находила себе места, переживая за сына.
Я предала ее и Диму, бросив их в трудный момент. Я не имела права испытывать то, что испытывала рядом с Вадимом. Я не имела права быть счастливой.
– Я просто переживаю, – ответила я, глядя, как гроб на плечах мужчин отдаляется от нас, – От Димы никаких новостей. Я не знаю, где он и что с ним.
Мне не хотелось смотреть на маму, потому что я знала, что она скажет. Что я сама виновата. Моя жизнь – результат того выбора, что я сделала тринадцать лет назад.
Но мама неожиданно притянула меня к себе и крепко обняла. Сначала я замерла, ведь за долгие годы мое тело просто-напросто забыло эту ласку, забыло тепло материнской любви. Но, вытащив воспоминания откуда-то из далекого детства, я схватилась за мамину теплую кофту и разрыдалась, уткнувшись носом в ее шею.
– Ты со всем справишься, моя девочка. Мы с папой рядом, – шепнула мама, и я снова ощутила себя маленькой девчонкой, за спиной которой крепкая надежная семья. Будто я больше не одинока.
* * *
В квартире Галины Ивановны было все также темно и неуютно, и мне хотелось скорее закончить поминки, чтобы еще успеть наведаться в порт, но две болтливые соседки все сидели и сидели, обсуждая, какой несчастной была жизнь моей свекрови.
Родители уехали, и только Лилька трепетно оберегала меня от грубостей сварливых старух, будто это она была моей старшей сестрой, а не наоборот. Мы тихо разговаривали о своем, как вдруг одна из бабок – Клавдия Анатольевна – вдруг нарочито громко вздохнула.
– Да, не повезло нашей Галечке. Вся жизнь под откос. И стоило Димочке выбрать другую женщину, все было бы иначе, – высокомерно заявила она.
Я подняла на нее стеклянный взгляд и смолчала. Я была сыта по горло этими упреками. Только Лилька, мой маленький круглый борец за справедливость, тут же вспыхнула:
– И чем это, интересно, другая женщина помогла бы?
– Как чем? Димка бы с другой дома сидел, а не по морям шлялся. Внуки бы были. Янка-то пустая! – кинула подвыпившая женщина, и я ощутила, как в глазах защипало от слез.
Янка пустая.
– Ваш Димка! – Лилька набрала в грудь побольше воздуха, чтобы дать старухе достойный ответ, но я придержала ее за руку, заставляя замолчать.
– Выметайтесь, – холодно ответила я.
Женщины глянули на меня удивленно своими мелкими колючими глазками. Я поднялась и, крепко сжимая в руке бутылку водки, неожиданно для самой себя закричала:
– Пошли прочь! Как же вы мне все надоели! Ненавижу вас!
Истерика охватила мое слабое тело, и, едва бабки, недовольно качая головой, скрылись в прихожей, я осела на стул и расплакалась, уронив голову на стол.
Лилька принялась гладить меня по спине, напевая одну из тех успокаивающих песенок, что так любила слушать Васька перед сном.
– Я так устала, Лиль, – шмыгая носом, произнесла я, – Устала так жить.
– Янчик, надо что-то менять, – совершенно серьезно ответила сестра, и я подняла голову, глядя на нее мокрыми глазами.
– Я полюбила другого мужчину, – созналась я, немного побаиваясь произносить эти слова в квартире покойной свекрови. Будто это могло бы сглазить мое счастье.
Лилька широко улыбнулась и погладила мои влажные щеки.
– Мне показалось, что ты странная в последнее время, – добавила она, – Но я даже не думала, что виной всему любовь. Кто он?
Я покачала головой, отказываясь раскрывать карты.
– Пока не могу сказать. Сначала нужно найти Диму и по-человечески развестись.
Сестра обняла меня, и я вдруг почувствовала, как закружилась голова от яркого аромата ее духов на основе розовой воды. Я отпрянула, зажав нос.
– Ты чего? – удивилась Лилька.
– Никогда не замечала, что у тебя такие резкие духи.
– Ян, все нормально? Я их не меняю года три уже. Гришке же нравятся. – сестра глянула на меня с подозрением, – Да и тебе нравились.
Мы замолчали, словно догадываясь, что это могло значить. Лилька многозначительно глянула на свой живот, и я не сдержала улыбки.
– Да не может этого быть, – отмахнулась я.
– Почему? – возмутилась сестра, – Потому что какая-то бабка с лавки сказала, что ты пустая?
В ответ я только покачала головой и начала собирать посуду со стола. Я боялась дать себе надежду. Боялась хоть на секунду предположить, что во мне зародилась жизнь. Куда проще было считать себя «пустой» и оплакивать эту мысль на протяжении нескольких лет.
– Сделай тест, ладно? – настаивала Лилька, – А потом мне позвони, а то сейчас мне уже пора за Васькой.
Сестра чмокнула меня в щеку и, еще раз взяв с меня обещание сделать тест на беременность, ушла из нехорошей свекровиной квартиры. И я снова осталась одна. Стены давили на меня, окна казались такими мелкими, и воздух будто густел и никак не мог насытить мой организм.
Наспех перемыв посуду, я выскочила из квартиры и, заперев дверь, пообещала себе, что больше никогда в нее не войду.
Я вернулась домой и, проверив рабочие чаты и отказав паре клиентов в кондитерских заказах, легла спать. На выпечку не было ни сил, ни вдохновения. Я лежала в постели и смотрела в отражение уличных фонарей на потолке, как вдруг рука сама потянулась к животу.
Поглаживая мягкую кожу, я закрыла глаза и представила, как плоский живот растет, как натягивается кожа, как я жалуюсь, что у меня появились растяжки, как Вадим целует мой живот и с нежной улыбкой на губах говорит, что растяжки – это новая черта моего тела, которая делает его любовь ко мне еще больше.
С легкой улыбкой на лице я провалилась в сон.
* * *
Хмурое небо, затянутое тучами, не предвещало ничего хорошего. Я уже битый час стояла у КПП в порту в ожидании, когда вернется охранник, который обещал отыскать для меня Михалыча.
Я пересчитала все зеленые и красные контейнеры, готовящиеся к погрузке, и принялась за синие, когда из-за массивного подъемного устройства показался охранник с низкорослым усатым спутником.
Охранник подвел мужчину ко мне и весело представил:
– Вот он, Саня Михалыч, отыскал-таки!
Я благодарно улыбнулась охраннику и, поприветствовав Михалыча, отвела его в сторону.
– Я разыскиваю Дмитрия Рылова. Говорят, он хотел устроиться в вашу команду, – начала я, и тут усач с подозрением прищурился.
– Из органов, что ли? – тихо спросил он, осматриваясь. Будто ждал, что из-за угла вот-вот выскочит наряд спецназа.
Я напряглась от того, что имя моего мужа связывают то с наркотиками, то с какими-то другими темными делами, за которые его могут преследовать представители закона.
– Я родственница, – честно ответила я и сама удивилась тому, что не назвала себя женой.
Михалыч при этом на всякий случай глянул на мою правую руку и, не найдя на ней обручального кольца, заметно расслабился. На его лицо вернулось смешливое выражение.
– Да, Рылов работал у меня несколько месяцев, а недавно отказался продлевать контракт. Сошел в Трабзоне, и больше я его не видел, – Михалыч пожал плечами, с интересом рассматривая мои распущенные волосы.
– Это в Турции? – уточнила я, и моряк, кивнув, добавил.
– Вы не переживайте, он с месяцок погуляет и вернется. Казино и бордели соберет, а потом домой к мамке, – мужчина хохотнул, и я, видимо, слишком явно удивилась, потому что он тут же добавил: Если, конечно, он не трепался про то, как ему еле удалось удрать от разъяренного турка, после того, как тот застал Димку в постели со своей женой! Мы так хохотали, что судно качало!
Усач громко рассмеялся, а я, стиснув зубы, пыталась переварить услышанное. Злость настолько закипела внутри, что хотелось послать к черту и порт, и море, и самого Диму. Что бы с ним ни случилось, пусть разбирается сам!
– А вы кто? Сестра? Мамка прислала? Переживает, наверное. – опомнился мужчина.
Я усмехнулась и коротко ответила:
– Жена.
Михалыч что-то залебезил, пытаясь реабилитировать репутацию Димы, но я уже шла прочь от морского порта. Внутри все трепыхалось от гнева и непонимания. Почему он так поступал со мной?
Почему, пока я преданно ждала его дома, он развлекался с турчанками? Их постель теплее и слаще? Я, что же, действительно такая пустая, что со мной и дом в тягость?
Первой мыслью было – забросить все к чертовой бабушке! Но когда я добралась до дома и немного успокоилась, поняла, что не могу пустить все на самотек. Во-первых, все эти гадости о муже рассказывали совершенно чужие мне люди, и верить им на слово было бы глупо. Во-вторых, с Димой что-то случилось, раз он пропал и не выходит на связь. И после стольких лет вместе я не могу просто кинуть его, не разобравшись.
Выходит, что он сообщил мне о продлении контракта, который на самом деле отклонил, а потом сошел на берег. И что же могло произойти дальше? Раз Дима соврал мне, значит, он хотел, чтобы какое-то время я его не искала, считая, что он просто делает свою работу.
Выйдет ли он сам на связь, когда выдуманный контракт истечет?
* * *
Я выждала две недели и, поняв, что больше не могу так, отправилась в полицию, надеясь, что доблестные органы помогут отыскать пропавшего мужа.
Но в отделении меня подняли на смех.
– Да гуляет ваш муж! И так же понятно. Он вам прямым текстом сказал: «Дорогая, у меня контракт, не ищи меня», – с некоторым презрением произнес молодой полицейский, – Пилите его, наверное. Вот и сбежал. Ждите, скоро нагуляется и приползет.
Я попыталась снова добиться внимания к моей проблеме, но второй офицер хохотнул и обратился к первому, будто меня в комнате и не было вовсе.
– Что за странные заявы у нас? Помнишь, мужик-гинеколог просил отыскать женщину, которая от него сбежала? – спросил он, и первый полицейский кивнул.
– А! Это то, где баба замужняя, да? – мужчины рассмеялись, а я застыла, понимая, что речь, возможно, обо мне, – Любовник ищет бабу через полицию. Дожили!
Мужчина покачал головой, а я, не обращая на него внимания, поднялась и направилась на выход. Голова снова кружилась, и мне хотелось скорее выбраться на воздух. В последнее время я все чаще ощущала слабость и легкую тошноту, особенно на голодный желудок.
Словно читая мысли на расстоянии, позвонила Лиля.
– Янчик, приходи к нам. Васька задумала кекс печь, а мне тяжело возиться, – попросила сестра.
– Да-да, сейчас приеду, – отозвалась я и, заскочив в аптеку, прыгнула на нужный автобус.
* * *
В квартире сестры уже приятно пахло намытыми садовыми яблоками. Вероятно, Васька задумала шарлотку – любимый пирог Гриши. Я ласково обняла племяшку и приветственно кивнула сестре, которая должна была разродиться со дня на день.
– Где Гриша и Боря? – спросила я, не заметив мужчин, которые уже давным-давно выписались из больницы.
Не дождавшись ответа, я заскочила в туалет, пряча в руке коробочку. Лилька присела у двери, отвечая на мой вопрос:
– Поехали за коляской. Мы же ее после Бореньки у родителей в пристрое поставили.
Сестра продолжала рассказывать о коляске и об отложенных детских вещах, пока я за дверью туалета сидела на краю ванны и сжимала в руке сделанный тест на беременность.
