Текст книги "Тимьян и клевер"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 4. ДУША В ЛАРЦЕ

Терпение у Киллиана лопнуло, когда очередную хихикающую девицу Айвор привёл прямо домой, ночью, в жуткую грозу. Девица щеголяла в насквозь промокшем светлом платье, юбки которого интригующе облепляли ноги, а шнуровка была слегка распущена.

– Клиентка? – с сомнением поинтересовался Киллиан, в одной рубашке выскочивший из спальни на шум, смешки и дробный цокот каблучков. – Полагаю, нет. На гостиницу денег не хватило?

Девица хихикать перестала, опустила взгляд, покраснела и уткнулась Айвору в плечо, словно в поисках защиты.

– Сгинь, Флаэрти, – устало вдохнул фейри и склонился к новоявленной даме сердца: – Тебе показалось, солнышко, здесь никого нет, кроме парочки нудных призраков…

…А потом Киллиан вдруг обнаружил себя в порту, на пирсе, среди бушующих волн.

Ночью, в грозу, босиком и почти без одежды.

– Ненавижу фейри, – доверительно сообщил он низким тучам и яростному ветру. Ветер взвыл и возмущенно ляпнул по щеке мокрым дубовым листом. – Только одного фейри, – поспешил уточнить Киллиан. – Самовлюблённого, бесстыжего и бесчувственного. Выставлять друга на улицу из-за какой-то девицы – разве это дело?

Тучи недоверчиво моргнули молнией – а потом осуждающе загрохотали. Ветер аккуратно подтолкнул в плечо, подальше от края пирса, поближе к берегу.

– Ну, топиться от огорчения я не буду, можете не волноваться, – заверил неизвестно кого Киллиан. – Дайте мне только до дома добраться, а уж там…

Идти по склизким, опасно прогибающимся доскам было бы нелегко даже днём и в ясную погоду. А уж ночью, под проливным дождём… Дважды Киллиан оступался и падал; в первый раз почти без последствий, во второй – обзавёлся роскошной ссадиной на колене и занозами на ладонях. После этого он стал осмотрительнее и передвигался уже исключительно медленно, крепко держась за поручень. Но уже на лестнице, ведущей к берегу, снова поскользнулся – и ухнул в воду, сам не успел понять, как.

Море было холодно, как талая вода, и солоно до того, что жгло царапины как огнём.

«Мне конец», – успел подумать Киллиан, наугад болтая руками, ногами и не представляя даже, где дно, а где поверхность. Но тут откуда-то из глубины взметнулась странно плотная волна – и подтолкнула вверх. Запястье крепко обхватила тёплая ладонь и с силою потянула; Киллиан, уже задыхаясь, вынырнул – и увидел прямо перед собою грубые, заросшие ракушками сваи. Следующая волна буквально зашвырнула его на доски, промокшего до нитки, продрогшего – но живого. Вокруг пальцев намоталась какая-то прочная и тоненькая верёвочка с продырявленным камешком-подвеской. Откашлявшись, Киллиан попытался разглядеть его, но не смог – света не хватало. Карманов у рубашки, разумеется, тоже не обнаружилось, а выбрасывать странный подарок моря было как-то неловко… Поколебавшись недолго, Киллиан надел шерстяную нитку на шею и, поднявшись, тяжело поплёлся вдоль берега, пытаясь сообразить, что это за место и далеко ли оно от дома.

А потом он разглядел сквозь пелену дождя знакомый рыжий огонёк маяка – и выдохнул с облегчением.

«К утру доберусь».

Как и подобает истинному колдуну фейри, Айвор был не только жесток, себялюбив и коварен, но и беспечен. И сказочно, ошеломляюще прекрасен – разумеется, если желал таковым быть… Словом, когда Киллиан, измотанный, пропахший затхло-рыбным запахом доков, в кровь сбивший ноги на брусчатке мостовых, вымокший до нитки и продрогший до костей, поднялся на второй этаж и распахнул дверь спальни, злорадно стиснув в горсти недозрелые рябиновые ягоды, Айвора едва не спасло это самое последнее свойство фейри. Ведь Киллиан, как ни крути, был всего лишь простым смертным. И при виде сонно, беспечно разметавшегося на подушках черноволосого дива, в груди что-то дрогнуло, захолонуло – не иначе, слабое до чудес человечье сердце, и словно бы шепнул кто-то на ухо: «А может, не надо?»

…«Едва не спасло» – потому что в следующую секунду диво приподнялось на локте, насмешливо сощурилось и поинтересовалось омерзительно довольным голосом:

– Хорошо прогулялся?

– Чудесно, – улыбнулся Киллиан и щедро осыпал ложе любви зелёной рябиной.

Вопль компаньона и вторящий ему визг девицы слышны были, кажется, в самом Дублинском замке.

Позже, много позже, когда хмурая, невыспавшаяся Нив увела всхлипывающую блондинку на кухню, отпаивать крепким сладким чаем, когда разбитое окно само по себе затянулось зелёным плющом, когда опрокинутую кровать вновь утвердили на четырёх ножках, а подушки перестали кружить под потолком стаей разъевшихся чаек, Айвор, наконец вычесав широким гребнем последние рябиновые листики из волос, накинул рубашку и уставился на компаньона исподлобья:

– Готов после некоторых раздумий признать, что тебе иногда невыносимо быть свидетелем моего совершенства во всём, – произнёс он удручённо. – Но чем, скажи, провинилась бедняжка Люси?

– Люси? – выгнул брови Киллиан.

– Возможно, Мэри, – осторожно предположил Айвор.

– Итак, Мэри?

– Или Абигейл. Что ты цепляешься к мелочам? – возмутился фейри. – Я же не спрашиваю, почему ты заявился в таком виде.

Киллиан понял, что если он услышит ещё один вопрос в таком же духе, то горсточкой рябины компаньон уже не отделается.

– Это мне нужно у тебя спрашивать.

– У меня? – искренне удивился Айвор.

– У тебя! – вспылил наконец Киллиан. – А кто, по-твоему, перенёс меня в грозу аккурат на самый пирс? Пока я оттуда выбирался, то чуть не потонул!

Тут взгляд у Айвора странно потемнел – или это вновь сгустились на небе тучи? – а губы изогнулись в растерянной улыбке.

– Мальчик мой… Не хочу тебя расстраивать, но перенести кого-то щелчком пальцев я не могу. В моих силах, к примеру, заморочить простому смертному голову и отправить его, скажем, прогуляться вокруг дома и остыть. А если этот смертный вдруг обнаружил себя в порту… Ну-ка, садись сюда и рассказывай. Всё и в подробностях.

Киллиану стало вдруг стыдно и муторно. Не из-за рябины, конечно – её-то компаньон в любом случае заслужил, а из-за ощущения, что ночная прогулка – только начало некой запутанной истории, с которой уже очень скоро придётся разбираться. Возможно, даже сегодня – с недосыпа, слегка простывшим и очень, очень уставшим. Айвор взглянул искоса и понимающе вздохнул, а потом накинул ему на плечи одеяло небрежным жестом – так, словно и не заботился вовсе, а сбрасывал что-то ненужное.

Но стало теплее.

– Рассказывать особенно и нечего, – признался Киллиан вполголоса. – Очнулся на пирсе, потом добирался всю ночь до дома. А там, в порту, свалился в воду, но нечто вытолкнуло меня из моря. Похоже на волну, только тёплое… – Он нахмурился. – Когда я наконец выбрался на землю, то в руке у меня была подвеска, камушек на шерстяной нитке.

– И куда она потом делась? – заинтересовался Айвор.

Киллиан молча выпростал из-под рубахи ту самую нитку. Компаньон осторожно постучал по камешку чёрным ногтём, царапнул шершавую поверхность – и отстранился.

– Почти ничего волшебного в нём нет. Сделана эта вещь руками подводных фейри, причём женскими руками. Обычная пометка – проследить за кем-то незаметно, отличить среди прочих людей. Для многих из Добрых Соседей вы все на одно лицо, – невесело улыбнулся Айвор. – Так что, если чутьё меня не подводит, скоро нам ждать визита красивой женщины. Надо бы отправить бедняжку Люси домой – вот ведь ей не повезло с первой ночью, точнее с первым утром.

– Сам виноват, – вяло огрызнулся Киллиан.

Айвор возражать не стал.

И насчёт женщины он, как всегда, не ошибся.

Весь оставшийся день небо хотя и хмурилось, но скаредничало – до самой темноты на улицы Дублина не упало ни капли дождя. Что-то тяжёлое словно давило на плечи, не давало вдохнуть полной грудью, прибивало мысли к земле. Нив, то и дело отвлекаясь от домашней работы, присаживалась на подоконник и, тоскливо шмыгая носом, глядела в ту сторону, где осталась её родная река; Айвор ушёл провожать бедняжку Люси-Мари-Абигейл, да так и потерялся где-то, вернувшись лишь к пятичасовому чаю.

И только Киллиан был доволен погодой. Он проспал весь день, разморённый после тёплой ванны и сытного завтрака, а к ужину спустился отдохнувшим, свежим и полным сил. Нив, увидев его, тоже повеселела и вдобавок к жаркому и запечённому картофелю выставила на стол деликатесы из тайника на особый случай – маринованные овощи, паштет в горшочках, грибы в остром соусе, а к десерту пообещалась испечь сладкий пирог с ревенём и убежала вниз, на кухню. В доме вкусно пахло, было тепло и уютно, и Киллиану даже лень стало сердиться на компаньона, предусмотрительно отсевшего за дальний край стола. Вскоре из кухни запахло выпечкой, а за окном зашелестел дождь – сперва тихо, но потом всё настырней и настырней, пока не превратился в настоящий летний ливень. И в ту самую минуту, когда Нив показалась на пороге гостиной с пирогом на блюде, а Айвор уверился, что ему ничего не грозит и подсел поближе к компаньону, пустившись в подробный рассказ о прелестях Абигейл-Люси-Марии, кто-то громко постучал в двери – сильно, точно великан или оборотень.

– Пойду взгляну, кто там, – оживился Киллиан, обрадовавшись, что ему не придётся слушать очередную пикантную историю.

– Я тоже взгляну, – неприятно сощурился Айвор, поднимаясь из-за стола. – Мне это не нравится.

Что именно «не нравится», объяснить он не удосужился.

Киллиан после таких намёков ожидал увидеть по меньшей мере громилу из тех, что в цирке напоказ гнут кочергу. Но открыл дверь – и почувствовал, что щёки у него запылали.

На пороге стояла молодая женщина – не сказать, чтоб удивительная красавица, но премиленькая. Лицо у неё было округлое, как у фермерской дочери, губы – пухлые, глаза – ясные и голубые. Волосы желтовато-соломенного оттенка вились пышными крупными локонами и ниспадали до самой талии, не прихваченные ни лентой, ни заколкой. Незнакомка носила красную охотничью шляпу с пером, белую рубаху из тонкого льна…

…и больше ничего.

– Мерроу, – цокнул языком Айвор, придерживая за плечи растерявшегося компаньона. – Слышал, вы чаще разгуливаете по берегу в образе чёрной коровы. И кто же подарил тебе человечий облик, красавица?

– Батюшка, – опустила густые ресницы мерроу. Своим видом она, похоже, была нисколько не смущена. – Матушке наши мужчины пришлись не по нраву, вот она и увела под воду человека.

– И где же тогда полагающаяся полукровке чешуя? – скептически поинтересовался Айвор. – Ах, да. Вижу. Можешь не отвечать. Рубашка?

– Лучше мне её не снимать, чтобы не пугать людей, – согласилась мерроу и со вздохом заправила за ухо прядь волос. – Так я войду?

– Мальчика ты мне уже перепугала, – проворчал под нос Айвор и ответил громко: – Дело своё ты можешь изложить на пороге. А я уже решу, помогать или нет.

В ясных голубых глазах мерроу промелькнула неприятная тень.

– Ой ли? – Острый коготок подцепил шерстяную нитку на шее у Киллиана прежде, чем кто-либо успел пошевелиться. – А как же долг жизни? То, что попадает в море, принадлежит мерроу и селки…

Некоторое время Айвор и гостья сверлили друг друга взглядами, но потом он вздохнул и отступил, одновременно сдёргивая с шеи Киллиана шерстяную нитку.

– Так уж и быть. Одну услугу я тебе окажу. А это, – он небрежно швырнул камешек с ниткой на порог, – можешь забрать. В напоминаниях не нуждаюсь.

В гостиную Айвор прошёл быстрым лёгким шагом, почти не касаясь босыми ступнями пола, но дом жалобно скрипел и дрожал, как от порывов ураганного ветра. Ветки деревьев скреблись в окна, словно просились войти. И пахло тимьяном – сильно, как от растёртого на ладони живого листа.

Мерроу огляделась, фыркнула и, гордо вздёрнув подбородок, переступила через амулет.

– Пугай, пугай, колдун, – прошептала она едва слышно, следуя за Айвором. – Всё равно ты на крючке. Связан, запутан – сам виноват, нечего своими сокровищами разбрасываться…

От простых слов Киллиана почему-то замутило, как от вони гнилой рыбы. Он задержался на пороге, жадно глотая сырой воздух; очень хотелось выйти на улицу и постоять несколько минут под дождём, чтобы вода смыла с кожи неприятное липкое чувство.

«Меня использовали».

Уже закрывая дверь, он заметил, что через порог протянулись гибкие, длинные плети дикого тимьяна. Тоненькие росточки оплели и шерстяную нитку, и камешек так плотно, что кроме зелени уже и нельзя было ничего разглядеть. Но плети продолжали тянуться и сжиматься, и мелкие белые цветки наливались лиловым цветом.

Киллиан подумал, что к ночи от камешка останется одна только мелкая крошка.

Тем временем мерроу уже обосновалась в гостиной, явно чувствуя себя в чужом доме так же непринуждённо, как на дне морском. Говорила она громко и уверенно; слышно её было даже из холла.

– …Ты, конечно, прав, колдун – я больше мерроу, чем человек, хотя отец мой был и из людей. Имён у меня хватает, но я предпочитаю зваться Бридин, так ко мне и обращайся. Род наш невелик. Из женщин в семье я нынче старшая, но у меня есть любимая младшая сестра. Мы зовём её Уэни, потому что таких зелёных глаз нет ни у кого во всей Ирландии…

– Ни у кого? Это ты ещё не видела мою сестру, глупая мерроу по имени Бридин, – небрежно махнул рукой Айвор. И, задумчиво опустив взгляд, добавил: – Впрочем, лучше бы тебе с ней никогда и не встречаться. Продолжай, продолжай, не смущайся.

Бридин и бровью не повела.

– Так вот, у меня есть сестра Уэни, чьи зелёные глаза могут посрамить даже западные холмы своей красотой. Уэни была жемчужиной дна морского, но её похитил некий мерзавец, чьего имени – к счастью для него – я не знаю… Если ты вернёшь мне сестру, колдун, то я посчитаю, что долг оплачен. Жизнь за жизнь.

– Жизнь за жизнь, – согласился Айвор неожиданно легко и добавил загадочно: – Как долг был получен, так он и будет оплачен.

И мерроу почему-то вздрогнула.

Задержалась она в доме ненадолго. Этому весьма поспособствовала Нив, которая стояла в дверях комнаты, выразительно похлопывая по ноге тяжеленной медной кочергой, и в упор смотрела на гостью чёрными звериными глазами. Один раз поймав её взгляд, Бридин больше не оборачивалась. Киллиан, понимая, что разговор не клеится, а поручение выполнять потом так или иначе придётся, потихоньку оттеснил компаньона в сторону, шикнул на Нив и начал расспрашивать мерроу сам.

К несчастью, знала она не слишком много.

– Где вы видели сестру в последний раз?

– Близ деревушки… Не знаю названия, – наморщила Бридин лоб. – Там две скалы сходятся, как створки раковины, и через расщелину перекинут верёвочный мост. И на южной скале, где спуск пологий, стоит деревня, а на северной когда-то давным-давно был храм богини моря. Но уже много веков он пуст и разрушен, и камни его оплетает вьюнок, а у подножья живут лисы.

– Очень поэтично, – сдержанно похвалил Айвор. Мерроу оскалилась, и Киллиан поспешил спросить:

– А если считать от того места, где я чуть не утонул, то как добраться до этой деревушки?

– О, очень легко, – оживилась Бридин. – Нужно плыть к юго-западу, мимо маяка, примерно два часа. Не очень быстро плыть, в удовольствие, – подумав, добавила она.

Киллиан переглянулся с Айвором и тот кивнул, давая понять, что этого достаточно.

– А что заставляет вас думать, мэм, что Уэни именно похитили?

– Шапка, – без колебаний ответила мерроу. – Такая же, как у меня. Без этой шапочки мы не можем жить под водой. Вечером, в первый день убывающей луны, я видела свою сестру на скале подле храма, но без шапочки, зато в человечьей одежде. Уэни в отличие от меня больше человек, чем мерроу, – призналась Бридин неохотно. – Она часто гуляла вечерами по берегу, сидела на камнях, а ночью даже заходила в деревню и заглядывала в окна.

– Понятно, – задумался Киллиан. – Значит, волшебную шапочку у вашей сестры отобрали. И, судя по оговоркам, вы догадываетесь, кто мог это сделать.

Фраза прозвучала невинно, но Бридин зло оскалила мелкие, острые зубы и прошипела:

– Мерзкий человечий рыбак из мерзкой человечьей деревушки! Я уверена в этом! Один такой постоянно крутился на берегу, когда Уэни там гуляла! А ещё… – Бридин запнулась. – Ещё Уэни рассказала мне, что как-то раз попала в беду, и её выручил мальчишка из деревни. Было это десять лет назад.

– Вот как? Ну-ка, рассказывай подробнее, – заинтересовался Айвор и даже временно пересел поближе к мерроу. – Что за мальчишка такой?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Но как-то раз Уэни пошла гулять по берегу в очень ветреный день, и шапку сорвало у неё с головы. К счастью, улетала шапка недалеко, то ли в чей-то сад, то ли просто на дерево попала… Уэни не умеет лазить по деревьям. Вместо неё наверх карабкался какой-то мальчишка. А эта дурочка наверняка рассказала ему, как важно для мерроу хранить свою шапку! А если знал, то мог и украсть, потому что тогда Уэни не вернётся в море и станет его женой! Как можно не желать её? Она же прекраснейшая жемчужина моря!

– И у бедной Уэни глаза зеленее западных холмов, – серьёзно добавил Киллиан. – Конечно, мы вам поможем. Даже если бы не долг жизни, вы могли бы обратиться к нам, и…

Тут Айвор так двинул ему острым локтём под рёбра, что Киллиан закашлялся, а сам обернулся к мерроу.

– Конечно, мы поможем тебе, Бридин. – Тонких губ фейри едва-едва коснулась мимолётная улыбка. – Не сомневайся. В распрях между людьми и волшебным народом я всегда на стороне детей Дану, а не сыновей Миля. Люди недостойны того, чтобы прятать драгоценные жемчужины моря в грязных шкатулках своих убогих домов. Но если кто-то из-под холма найдёт такую жемчужину среди людей, он имеет полное право её присвоить, верно? – Киллиан почувствовал, как медленно компаньон обнимает его за плечи и мягко, но с неодолимой силой притягивает к себе. – И, наверное, он захочет быть уверенным в том, что жемчужину у него не отберут? Так давай подпишем договор, чтобы не было потом разночтений и упрёков. Я со своей стороны пообещаю вернуть волшебную шапочку твоей сестре Уэни и указать бедной девочке путь к морю, – вкрадчиво прошептал он прямо над ухом у Киллиана. Бридин смотрела на них, не мигая, выпуклыми посветлевшими глазами, и сквозь бледную её кожу просвечивала зеленоватая рыбья чешуя. И у Киллиана вело голову – то ли от напряжения, то ли от духоты, то ли от густого запаха тимьяна и цветов клевера. – А ты поклянешься простить этому мальчику его долг и навсегда оставить его в покое, не преследовать ни для мести, ни для игры, ни для добра, ни для зла… если я выполню условия договора.

– А если не выполнишь – я заберу его на дно морское и сделаю своим мужем, – с вызовом откликнулась Бридин и стиснула зубы, ожидая отповеди.

Но Айвор только рассмеялся, щекоча дыханием шею бедному компаньону, который уже и не знал, куда деваться от двух заигравшихся фейри:

– Конечно, любезная мерроу, договор есть договор! Его не обманешь. Вот смотри, – взмахнул он рукою, и из-под манжеты выскользнул плотный свиток и тут же распался на две точные копии. – Здесь записаны все условия. Оба экземпляра абсолютно одинаковые. Сейчас мы их подпишем, и каждый заберёт свою копию. И как только условия договора будут исполнены – чернила из красных, как кровь, станут чёрными, как эбеновое дерево. И тот, кто после этого нарушит условия… скажем, умрёт? – предложил он небрежно.

Киллиана бросило в холодный пот.

– Мне это подходит, – согласилась мерроу. – Я юлить не собираюсь, а вот ты, колдун… Смотри, как бы твой договор против тебя не обернулся.

– Придётся мне, видимо, исполнять все условия, – тонко улыбнулся Айвор.

Бридин в ответ ощерилась. К счастью, вскоре после этого она ушла, забрав с собой исписанный алыми чернилами свиток.

Порог к тому времени был уже совершенно чист – ни тимьяна, ни шерстяных ниток, ни камешка.

Как только Нив закрыла дверь за неприятной гостьей, Айвор отпустил компаньона и с хрустом потянулся:

– Ну и утомительны же эти разговоры, – пожаловался он в пустоту.

Киллиан обернулся, чувствуя, что ещё немного – и он заберёт у Нив медную кочергу, а потом…

«А потом или согну её пополам, или вытяну кое-кого поперёк спины. Чтоб не темнил зря».

– И что это всё значит?

– Да так, – беспечно пожал плечами Айвор и улыбнулся. – Отвык я разговаривать со своими родичами. С людьми проще. А тут – словно вернулся на семейный ужин. Ах, как мы с сестрой бывало перетягивали друг у друга замки, слуг и святилища! Загляденье просто. А однажды собственный брат выманил у меня древний фоморский фолиант, и я ещё и виноват оказался! Гм… что-то я затосковал, – объявил он вдруг томно и поднялся на ноги, одёргивая старомодный сюртук. – Пойду, пожалуй, развеюсь… В картишки сыграю, что ли.

Киллиан мгновенно позабыл обо всех мерроу и договорах вместе взятых:

– Если проиграешь больше десяти фунтов, клянусь, я…

– Да ладно, я немножко, – подмигнул Айвор и прищёлкнул пальцами.

С потолка вдруг хлынула вода – сплошным потоком. Киллиан зажмурился… но, к огромному своему удивлению, не почувствовал ничего, а когда вновь открыл глаза, то Айвор уже сбежал.

Воды никакой, естественно, и не было.

Киллиан обменялся с Нив взглядами.

– Может, пирогу? – мрачно предложила она. – Свеженький, только из печки. Тёпленький, с корочкой, а внутрях ягодки. Мой батяня бы такое сроду в рот не взял, без мяска-то.

Невольно Киллиан рассмеялся:

– А я, пожалуй, возьму. Может, у камина посидим? Вдвоём.

– Это я завсегда! – обрадовалась Нив и зарделась: – Сейчас, того… пирожка и кувшин с молоком с кухни заберу, мигом!

В ту ночь Айвор так и не вернулся. Киллиан прождал ненадёжного компаньона почти до утра, сидя с книжкой у камина и любуясь попеременно то на языки пламени, то на свернувшуюся клубком на ковре и сладко сопящую Нив. Дождь за окном то утихал, то расходился сильнее, и звук напоминал шелест волн, лижущих песчаный берег.

Молоко было выпито, пирог – съеден, книжка – дочитана, огонь в камине угас, а фейри так и не появился.

Киллиан не помнил, когда заснул. А разбудил его уже далеко за полдень весёлый оклик:

– Собирайся, засоня! Мы едем в Дуан-Лэйр!

– Какой такой ещё Лэйр? – сонно пробормотал Киллиан, выпутываясь из целого вороха одеял, стащенных, кажется, со всего дома. – Я не… Айвор, отпусти мою ногу, я сам встану!

– Встанешь, встанешь, ещё и бегом побежишь, – рассмеялся бессовестный компаньон. Киллиан с трудом принял сидячее положение, болезненно щурясь на яркий полуденный свет; за окном, похоже, светило солнце – ни следа вчерашнего дождя. Айвор, по-прежнему босой, без сюртука, с веточками и листьями в спутанных чёрных волосах, расхаживал по гостиной кругами, хватаясь то за настольные часы, то за статуэтку, то за портрет, то за вазу, но ни на чём подолгу не задерживая внимание. – Дуан-Лэйр – та самая деревушка, о которой говорила мерроу. Я так и знал, что в описании есть что-то знакомое! Ущелье, храм богини моря на скале… Ночью я всё проверил, и теперь сомнений нет – это Дуан-Лэйр. Даже старый подвесной мост сохранился – сколько ему уже лет, четыреста, пятьсот? Или это построили новый?

Айвор распахнул окно и вытянулся на мысках навстречу солнечному свету и летнему ветру. Киллиан принюхался к своей рубашке, решая, не сменить ли её на свежую или можно обойтись, и заметил:

– Что-то ты сегодня взволнован, как невеста перед свадьбой.

Улыбка фейри поблёкла.

– Старые воспоминания, – вздохнул он. – Не обращай внимания. Переоденься скорее и пойдём, и так много времени потеряли. Нив собрала нам корзинку с провизией – по дороге позавтракаешь. Даже волшебными тропами до нужного места добрых два часа ходу.

Дорога к Дуан-Лэйр начиналась прямо на заднем дворе.

Киллиан сам себе не поверил, когда Айвор приподнял от земли гибкие ветви непроглядно густого жасмина у ограды, а за ними открылась взору арка из переплетённых лоз в половину человеческого роста – и потайная тропинка. Сперва она шла по жасминовой чаще, потом – мимо деревянного сарая, которого отродясь не было в окрестностях Рыночной площади; и вдоль длинного приземистого дома – из розового камня, с пышной соломенной крышей и пятью разнокалиберными трубами; и между высокими зелёно-золотыми холмами, сплошь в люцерне и вьюнке-звездчатке; через два… три, четыре – нет, через бессчётное количество ручьев и рощиц; через лес – такой старый, что каждое дерево там было в пять обхватов, а небо и не показывалось за сплетением ветвей; и через чьи-то заповедные огороды с пряными травами – дальше и дальше, пока откуда-то не повеяло солью и морем, и не заголосили крикливые чайки.

Сперва от чудес глаза разбегались, но потом Киллиан попривык, расслабился и даже позволил себе отвлечься на содержимое корзинки – благо Нив расстаралась на совесть. Айвор на завтрак не покушался и шёл немного впереди – по случаю жары без любимого камзола, в одной широкой рубашке зелёного шёлка, но зато к поясу брюк был прикреплён серебристый кинжал, без всяких ножен, на простой кожаной петельке. Даже волосы в косу собрать компаньон поленился – так, перехватил на середине длины, под лопатками, чёрной лентой.

– Далеко мы уже от Дублина? – поинтересовался Киллиан, звучно хрустя сладким, словно только что сорванным с ветки яблоком. В корзине ещё оставалась парочка таких же, а ещё несколько ломтей хлеба, сыр, добрый шмат копчёного окорока, холодные оладьи из картофеля, два куска пирога с ревенём и мех с молодым, кислым и почти не пьянящим вином. – Мне кажется, что погода слегка изменилась…

Айвор весело фыркнул и потянулся на ходу, привстав на мыски.

– Ещё б ей не измениться. Отсюда до города – полдня верхом, если лошадь пойдёт быстрым шагом. Мерроу в море передвигаются быстрее даже глубинных течений, причём без всякого колдовства. На человечьи мерки до нужного места – почти целый день пути. Впрочем, почему бы не прогуляться немного, если этот самый денёк так хорош? – обернулся он и подмигнул.

«Действительно, почему бы и нет».

– Кстати, о мерроу, – спохватился Киллиан. – Как ты думаешь, Бридин нас не обманула? Людей она недолюбливает, похоже.

Айвор замедлил шаг, позволяя компаньону поравняться наконец, и только тогда ответил, слегка понизив голос:

– Вообще-то мерроу обычно любят людей, что их женщины, что мужчины, хотя с последними я предпочитаю не встречаться – слишком уж страшны. Представь себе – голова здоровенная, глаза выпученные, тело раздутое и словно набок свёрнутое, чешуя зелёная, наросты, ракушки прямо к бокам липнут… Бр-р! А уж амбре от них – стухшая селёдка и то лучше пахнет. А вот женщины мерроу как на подбор красавицы – ну, ты и сам видел Бридин, а она самая что ни есть обычная для своего племени. Поэтому, кстати, девицы-мерроу и уводят человеческих мужчин в океан. Судьба у полукровок незавидная – нигде толком прижиться не могут, но большинство из них выбирает море. Там поспокойнее, чем с людьми.

Сперва Киллиан хотел возмутиться за род человеческий, а потом представил себе жизнь какого-нибудь мальчишки-полукровки в прибрежной деревне – и раздумал. Хорошо, если бедолагу на первых годах жизни камнями не побьют за чешую на лице или перепонки между пальцами.

А фейри – почти все – кровь свою ценили, будь даже родич седьмая вода на киселе.

– Но Бридин, видимо, смертные когда-то сильно обидели, – задумчиво продолжил тем временем Айвор. – Наверняка она потом и сестру против них настраивала, но у той сердце оказалось человеческое… Впрочем, гадать нет смысла, – опомнился он. – Сперва найдём эту Уэни, а потом уже думать станем. А то, что Бридин с самого начала обманывала – и так ясно. Только ведь не докажешь. Мне бы хоть на час вернуться в ту пору, когда я… – совсем тихо произнёс Айвор и сам же себя оборвал, прибавляя шаг: – Вот мы и пришли, кстати. Погляди-ка, мой милый друг – как, похоже это местечко на то, что описывала мерроу?

Повинуясь жесту напарника, Киллиан поднырнул под низко склонённые ветви одичавшей яблони – и замер.

Высокий отвесный берег был рассечён надвое узким клином расщелины. Где-то далеко внизу мерно грохотала вода, волны с шипением втискивались между камнями, расплёскивались о скалу – и отползали. Дальше расщелина переходила в изломанный овраг с топким дном, а между высшими точками двух берегов тянулся подвесной мост – недлинный, шагов на пятьдесят, и совершенно бесполезный, потому что куда легче и безопасней казалось обойти по оврагу, чем ступать на ненадёжную опору.

Правый берег, более широкий и пологий, спускался к рыбацкой деревушке на холме между лесом и морем. Каменистый и лысый, он выглядел издалека серо-коричневым массивом, на который и ступать-то неприятно. Зато левый берег, обрывистый, немного напоминающий башню посреди поля, покрывала сплошная травяная поросль с редкими вкраплениями ярко-голубых куртин лесных колокольчиков.

Ни развалин, ни хотя бы крупных камней на том берегу Киллиан не заметил.

– Идём… – Айвор тронул компаньона за руку, так осторожно, словно он не направлял, а наоборот, искал поддержки. – Нужно пройти по мосту. Обязательно, иначе никак.

У него был такой голос, что Киллиан и не подумал сопротивляться.

А вблизи мост выглядел ещё более жутко, чем издалека.

Вместо перил – толстые, лохматые от времени канаты, под ногами – не надёжные доски, а какие-то неряшливые вязанки хвороста, кое-как скреплённые друг с другом и с канатами опоры. Когда Айвор ступил на мост, тот остался недвижим. Но стоило Киллиану сделать единственный шаг, как налетел снизу упругий порыв ветра, и мост взбрыкнул, словно лошадь в попытке сбросить ненавистного седока.

Киллиан вцепился в канаты обеими руками и присел, не в силах сделать ни шагу больше. А ветер стал ещё сильнее, он забирался холодными пальцами под рубашку, зажимал рот и нос невидимой мокрой ладонью с запахом водорослей. Вязанки хвороста пружинили и расползались под ногами, а бесконечно далеко внизу солёные волны лизали острые камни на дне залива, шипели и исходили белой пеной.

Сердце колотилось, кажется, в самом горле.

«Ну уж нет. Обойдётся он без моей компании, я ещё жить хочу».

– Не бойся, – послышался голос Айвора прямо над ухом. Киллиан с трудом заставил себя оторвать взгляд от пропасти под ногами и посмотреть в глаза фейри – чёрные, блестящие, точно камень оникс. – Чем больше страх, тем сильнее ветер. Встань на ноги, ты же не трус, мальчик мой, верно? Совсем уже взрослый мальчик…

Он протянул руку, и Киллиан едва подавил желание ударить по ней наотмашь.

«Смеётся он надо мной, что ли?»

– Сколько ты говоришь лет этому мосту? Триста, пятьсот? – Выкрик почти заглушило рёвом ветра и волн, неистовых, как в лютый шторм. – Да верёвки давно уже сгнить должны, я уже не говорю про этот мусор, который вместо нормальных досок, и…

– Тихо, – сказал Айвор без улыбки и накрыл судорожно сведённые пальцы компаньона своей ладонью. – Держись за меня. Ты ведь веришь мне? Это просто испытание, не больше. Опасности нет. Прежняя хозяйка здешних мест любила пошутить, вот ветер с волнами и выполняют её последний наказ.