Текст книги "Кофе, можжевельник, апельсин (СИ)"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Воображение рисовало картины так ясно, как если бы я сама находилась там.

…приглушённый из-за расстояния хлопок. Майлз Дарлинг попадает прямо в ловушку и пытается застрелить Эллиса, но «ранит», разумеется, загодя изготовленную куклу. Та падает, как подкошенная, заваливаясь в овражек между холмами – это Клэр тянет за верёвку, утаскивая муляж. Дарлинг, разумеется, не может удержаться от искушения и лезет следом.

…дым валит прямо из-под ног. Роберт Блаузи так и не раскрыл своего секрета, но помочь всё-таки согласился. В багрово-чёрных клубах с перепугу мерещатся жуткие лица; они стекают к овражку, там снова густеют и взмывают вверх – заложенные в снегу дымовые шашки, хитроумные трубки, алхимические смеси? А из-за этого зыбкого занавеса выступает воистину чудовищная фигура в два человеческих роста и рокочет: «Да падёт на осквернителя наказание!»

Голос Джула искажён чудовищно. Дарлинг вскидывает ружьё, однако выстрелить не успевает – снова со всех сторон начинает валить дым, а снежную бурю перекрывает ужасающий то ли вой, то ли стон, в котором звучит громоподобное: «Покайся!»

В дыму мелькают строгие и светлые лица, искажённые гневом; вряд ли Роберт Блаузи имеет к ним хоть какое-то отношение…

Когда Мадлен тронула меня за плечо, я едва не закричала.

– Пора.

– Неужели заснула? – Голова была странно тяжёлой. – Сколько времени прошло?

– Чуть меньше часа с тех пор, как всё началось, – ровным голосом подсказал адвокат. – Мистер Маноле готов отвести нас на место. Прошу прощения за неделикатный вопрос, но вы хорошо себя чувствуете, леди Виржиния? Вы так долго сидели с закрытыми глазами, что это, надо признаться, внушило мне некоторые опасения.

– Метель усыпляет, – отговорилась я, чувствуя себя весьма неловко. Интересно, был ли мой короткий сон отражением того, что действительно произошло, или же он соткался из беспокойных мыслей? – Не будем же медлить.

Лайзо ожидал внизу. Он быстро посмотрел на меня – зелень и густая тьма – и сказал, обращаясь к мистеру Панчу:

– У вас есть с собой личная печать, чтобы заверить протокол?

– Да, – кивнул адвокат. – Судя по вопросу, предприятие завершилось удачно?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Лайзо. – Есть… сюрпризы.

Пока мы шли через метель, сгибаясь от ветра, я гадала, что бы это значило. Мадлен крепко держала меня за руку, точно боясь потерять – да и немудрено в такую погоду! Очки адвоката сделались белыми, а одно стекло, кажется, треснуло.

«Плохой знак», – промелькнула мысль, хотя в известной дурной примете говорилось только о расколовших чашках и бокалах.

Сперва мне показалось, что мы идём прямо в церковь. Но затем Лайзо свернул на боковую дорожку, ведущую к приземистому зданию, похожему на сарай. Дверь была выбита и валялась рядом с порогом.

– Здесь не опасно? – спокойно поинтересовался мистер Панч, оглядывая сарай поверх очков.

Лайзо покачал головой:

– Уже нет.

Внутри беспорядочно стояли коробки и ящики. Часть из них была сдвинута от стены к центру помещения, открывая спуск в подвал. И подземная часть «сарайчика» оказалась гораздо больше надземной. Спустившись, мы сперва попали в некое подобие холла, узкого и с низким потолком. И лишь за дополнительной дверью начинался, собственно, подвал – огромный, сорок на сорок шагов, по меньшей мере. Темноту разгоняли по углам четыре свечных фонаря, подвешенных к потолку, и потому я некоторое время терялась в догадках, что здесь происходит и почему так тихо.

Когда же глаза привыкли к полумраку, с губ моих сорвался судорожный вздох.

Отец Адам некрасиво раскинулся на полу; священническое одеяние задралось до колен, а грудь была разворочена.

Кто-то хрипло рассмеялся и произнёс незнакомым голосом:

– А у дамочки нервы крепкие. Может, хоть она оценит? Шесть выстрелов почти в упор. Пр-редатель, кха-кха…

Я застыла, точно громом поражённая. Но испугал меня отнюдь не вид изуродованного тела и не заговоривший вдруг незнакомец, нет; страшней всего были руки отца Адама – красивые, аккуратные. Ногти округлые, пальцы не слишком длинные, но ровные – ни выступающих суставов, ни заусенцев. Запястья массивные, крепкие, с чётко обозначенной косточкой, наполовину прикрытой краем чёрного узкого рукава.

И, готова спорить, на сгибе между большим и указательным – родинка.

То были руки из моего ночного кошмара.

– Это он, – тихо произнесла я. – Тот, кто всеми манипулировал.

Мадлен обняла меня со спины, то ли прячась, то ли наоборот, защищая.

– Сон? – тихо спросила она. – Тот сон?

– Да, – кивнула я механически, не в силах отвести взгляд от мёртвого священника. – Точнее, несколько разных снов. Но его руки я узнаю. Он действительно управлял всеми, как марионетками.

Не знаю, почему это меня затронуло так глубоко. Я уже видела смерти, и куда более страшные, а к своим снам… не то чтобы привыкла, скорее, примирилась с ними. Так свыклась леди Клэймор с головными болями накануне бурь и дождей: не благо, но предостережение.

Но сейчас отчётливо вспоминалось то неприятное чувство пустоты, охватившее в церкви всё моё существо; и нерассуждающий страх, который пробудился, когда отец Адам отчитывал Лиама за неосторожность; бледная и болезненно прямая Рэйчел над могилой мистера Меррита; тело, распростёртое под копытами лошадей, и пятна на снегу…

«Неправильно» – вот подходящее слово. Так не должно быть.

Не на моих землях.

– Леди Виржиния? – послышался недоумённый возглас адвоката. – Вам дурно? О каких снах вы говорите?

Надо же, не думала, что такого человека можно хоть чем-то удивить.

– Пустое, – ответила я ровно, возвращая прежнее самообладание. – Ничего интересного.

– А мне интересно! Кха-кха… – запротестовал снова незнакомец. – Ну-ка, расскажите. Пока я ещё слушать могу, хр-р…

Он снова не то закашлялся, не то захлебнулся воздухом, и я наконец нашла в себе силы отвернуться от изувеченного тела.

А в подвале, между тем, собрались теперь все участники разыгранного только что представления. Клэр и Эллис стояли бок о бок, и от обоих ощутимо несло дымом. Их, пожалуй, можно было бы принять сейчас за старинных приятелей, благо полумрак скрывал выражения лиц. Чуть поодаль стоял у стены, опираясь на кривовато сколоченные полки, Роберт Блаузи, больше напоминающий пугало или призрака, но никак не живого человека. Его отчётливо потряхивало. А между длинным-длинным столом, освещённым тремя фонарями, и продолговатым сундуком сидел Джул, то ли удерживая кого-то на земле, то ли просто поддерживая.

На полу поблёскивали осколки кружки; немного пахло вином.

«Соберись, Виржиния», – приказала я себе и попыталась сопоставить напряжённую позу Эллиса, пустой лист в руках у Клэра, странное положение человека на полу… Нет, не незнакомца; мы уже виделись однажды – во сне, только ему об этом знать не обязательно.

Майлз Дарлинг.

Детектив поймал мой взгляд, кивнул на Дарлинга, постучал по губам и скривился. Для меня пантомима осталась загадкой, но вот Мэдди прекрасно справилась с расшифровыванием:

– Не хочет говорить, – шепнула она едва слышно.

Чувство неуверенности постепенно развеялось: что-что, а расспрашивать людей я умела. Положение владелицы кофейни обязывает.

– Интересно? – произнесла я как будто бы растерянно. – Вы имеете в виду сны?

Дарлинг рассмеялся, но смех быстро перешёл в кашель и рвотные позывы.

– Кха… Именно, дамочка.

– Понимаю, – кивнула я и продолжила с нотками беспомощности, обращаясь не то к дяде Клэру, не то к Эллису. – Вы не могли бы нас представить друг другу? Право, неловко в такой ситуации…

Дарлинг снова закашлялся от смеха, но, похоже, его всё происходящее весьма забавляло.

– Леди Виржиния, перед вами – Майлз Дарлинг, – сдержанно произнёс Клэр, взяв на себя функции посредника. – Известный делец, успешный притом.

Я изобразила оживление:

– Да-да, припоминаю. Сэр Харрингтон, кажется, говорил о нём, когда был в кофейне в последний раз. Что-то связанное с клубом «Ярби».

– Возможно, – уклончиво ответил Клэр и продолжил: – Леди Виржиния-Энн, графиня Эверсан и Валтер.

– Польщён, – ухмыльнулся Дарлинг и попытался сесть ровнее, но скривился от боли. – Сама графиня явилась, дабы скрасить последние минуты умирающего… Кха-кха, поделом мне.

Не знаю, отчего, но этот человек – преступник и убийца – стал постепенно вызывать у меня симпатию. У него было не слишком красивое вытянутое лицо с резко заломленными бровями, как у книжного злодея, и нервные повадки. Он считал, что умирает, но почему-то вёл себя легкомысленно и свободно.

Он приехал на крыше поезда, как в дурацких авантюрных романах.

Он стрелял в автомобиль, где были дети…

«Нет, – подумала я, ощущая укол стыда. – Не симпатия. Но сочувствие. Это, надеюсь, не предосудительно…»

А вслух сказала иное:

– И что же вас завело так глубоко в провинцию, мистер Дарлинг?

– Хотел его убить, – небрежно дёрнул подбородком он в сторону Эллиса. – Но не срослось. Зато другого прихлопнул. Тоже предатель… Отравить меня вздумал, тварь… кха-кха…

– Отец Адам? – Мне даже не пришлось изображать замешательство. – Но… как? Что вас с ним связывает? Он казался таким порядочным человеком…

Дарлинга перекосило от гнева.

– Порядочный? Он-то? Взял меня в оборот с первого дня, а я-то дурак, кха… «Я помогу вам, а вы поможете мне». Ну, как же! Я чуть не подох в первый же день, когда в метели заблудился, выскочил к церкви и наткнулся на него. Он привёл меня сюда, – кивнул Дарлинг на подвал. – Напоил какой-то дрянью, я и выложил всё как на духу… – Клэр незаметно переместился к столу, пристроил листок и начал быстро-быстро строчить; почерк у него был, насколько я помнила, мелкий и аккуратный. – Думал, он меня сдаст тут же вашему детективу, ан нет. Наоборот, вручил мне лыжи, ружьё и подсказал, когда можно будет его подловить, – Дарлинг умолк. – Это допрос, что ли?

Я вздохнула и, подобрав юбки, переступила через пятна крови, оказываясь аккурат напротив него.

– Вы стреляли по автомобилю, мистер Дарлинг, – сказала я тихо и доверительно. – Не столько по мистеру Норманну, сколько по мне, моей компаньонке и племянникам, двум мальчикам шести лет. Получается, что отец Адам использовал вас. И я имею право знать, как именно.

Глаза Майлза Дарлинга блестели в темноте по-звериному.

– Ну, простите, – произнёс он неохотно. – У меня счёты с этим драным Норманном, не с вами. Вот его бы я с удовольствием… Кха-кха… Отец Адам поил меня какой-то дрянью, это я уже потом догадался. Дрянь приносил один придурковатый верзила…

– Руперт, – не удержался от подсказки Эллис, но Дарлинг продолжил, не заметив:

– И в тот день отец Адам сказал мне, что я могу отомстить. Надо только проехать через холмы… Я боялся заблудиться, метель бушевала – будь здоров, но он пообещал меня встретить с фонарём. А там была засада, на холме… Кха… Призраки, будь они неладны. И сегодня тоже. А ведь меня верзила предупреждал… – Дарлинг прерывисто вздохнул, закатывая глаза, и сел рывком. Лицо его блестело от пота. – Адам не верил в проклятия. Смеялся. Вот теперь… Поверил. Чёртов клад…

Речь его становилась всё более невнятной. Но даже из обрывков удалось составить относительно стройную историю.

Отец Адам обнаружил замерзающего Майлза Дарлинга около церкви, привёл в одно из подсобных помещений, отогрел и опоил чем-то вроде наркотика, чтобы вытянуть всю правду. А затем дважды натравил его на Эллиса – тогда, в холмах, и сегодня, на кладбище. Впрочем, Дарлинг кое-что подозревал. Он по оговоркам Руперта догадался о кладе, а затем, вернувшись раньше времени с холмов, стал свидетелем того, как отец Адам сбрасывает в реку Меррита. Шантажировать священника не попытался из суеверного страха, но сообщил, что рано или поздно уедет.

Отпустить такого опасного очевидца отец Адам, конечно, не мог. Наверняка он попытался бы от него избавиться незаметно, но ему помешал Эллис со своим немыслимым, глупым, но удивительно действенным планом. Дарлинг принял «явление духов» за чистую монету и бездумно ринулся к священнику за ответами. Тот понял, что вскоре явится и погоня, и попытался избавиться от свидетеля грубо – с помощью яда, но не рассчитал дозировку. Дарлинг почувствовал неладное и расправился с отравителем по-своему.

Когда явился Эллис, один преступник был уже мёртв, а другой умирал, но каяться злейшему врагу в содеянном не собирался.

Пока не пришла я и не заговорила о мистических снах.

Наконец Дарлинг умолк. Я опустилась рядом с ним, опираясь на руку Мэдди, и сказала очень тихо, чтобы услышал только он:

– Мне снился сон, в самую первую ночь. О загадочном убийце. Лица его я не видела, только руки. Он бросал в алхимическую ступку крошечных человечков и перетирал их в кашу. Первым был Рон Янгер. Вторым – Джон Кирни, погибший в тот вечер, когда вы прибыли из Бромли сюда. Третьим – Огастин Меррит. А четвёртым… – Я прикрыла глаза, воскрешая в памяти видение; сомнений не осталось. – Четвёртым были вы, мистер Дарлинг.

Он резко выдохнул. Зрачки его дрогнули и замерли.

От необходимости заниматься похоронами отца Адама и переправкой тела Дарлинга в Бромли меня, слава Небесам, избавили. Хватило уже и хлопот с протоколом. К вечеру я чувствовала такую же усталость, как после особенно беспокойных приёмов в «Старом гнезде». Так много событий произошло! А ведь с тех пор, как мы приехали в Валтер, минуло только восемь дней.

На девятый, то есть на завтра, был назначен отъезд.

Последний ужин как-то сам по себе превратился в званый. Собрались почти все, кто имел непосредственное отношение к расследованию… Только миссис Аклтон накрыла роскошный стол, однако сама ушла наверх, сославшись на усталость, хотя, подозреваю, дело было в другом. Детектив пожалел её и на публике умолчал о том, что она невольно помогала убийце, но в отчёте скрупулёзно перечислил всё без утайки и, похоже, намекнул на это в личном разговоре. И для доброй прихожанки новость о том, что тайны её исповеди использовались во вред другим людям, а маленькие невинные поручения священника оказались не такими уж невинными, стала тяжёлым ударом.

Впрочем, несмотря на беды и неурядицы, ужин вышел праздничный. Готова спорить, что давно этот дом не видел столько гостей. Лоринги пришли всей семьёй, но если Рэйчел в знак примирения села рядом с отцом, то Кэрол заняла место поодаль, зато напротив Роберта Блаузи. Эллис, нисколько не стесняясь присутствия детей, зачитывал мистеру Панчу вслух куски из протокола и из отчёта. Сперва я тоже прислушивалась, но затем решила, что ничего нового не узнаю. Лишь однажды, ближе к десерту, детектив рассказал кое-что любопытное.

– Сперва я долго не мог понять, зачем отец Адам вообще устроил это безобразное представление с дешёвой мистикой и начал запугивать работников, – задумчиво произнёс он, гипнотизируя взглядом остатки запечённого рыбного филе у себя на тарелке. – Ведь это только привлекло внимание леди Виржинии к ходу работ и в итоге стало для преступника началом конца, как говорится. Первая версия – самая очевидная: он боялся, что в ходе ремонтных работ и раскопок кто-то случайно наткнётся на клад. Следовательно, нужно было как можно скорее приостановить работы… хотя бы до весны, и во время перерыва спокойно отыскать и выкопать клад. И лишь с помощью мистера Блаузи я докопался до правды; собственно, она лежит на поверхности, но разглядеть её может лишь местный житель.

Клэр быстро посмотрел в его сторону, однако почти сразу же безупречно изобразил скуку. Мистер Панч улыбнулся и посмотрел поверх очков:

– Поясните, пожалуйста.

– Обереги, – снисходительно фыркнул Эллис и, дождавшись, пока взгляды у большинства присутствующих станут заинтересованными, продолжил: – Первые обереги мистера Блаузи появились у работников задолго до того, как отец Адам, ныне покойный, стал распускать слухи. Причём после случая, о котором в деревне почти не знают, потому что работники предпочитали помалкивать. Свет на эту тайну пролила вдова Янгер. Она рассказала, что ещё в самом начале, когда бригада под руководством её мужа расчищала территорию вокруг замка, кто-то предложил срубить наполовину сухой дуб на вершине холма. И мистер Хэмстер даже попытался это сделать, но топор отскочил и едва не перерубил ему ногу. А половина бригады на следующий день слегла с желудочной хворью. После этого мистер Блаузи раздал обереги работникам и попросил их не трогать дуб… Отец Адам не придумал жутковатую легенду о замке; он всего лишь воспользовался ею и приукрасил.

– Кажется, он был весьма умным человеком, – покачал головой мистер Панч.

У Клэра сделалось такое лицо, словно он увидел на своей тарелке дохлую мышь:

– Умным? Умный человек никогда не позволит себе потерять голову из-за денег. Унизительно ничтожная причина.

Эллис заинтригованно вздёрнул брови:

– А что, бывают и достаточно веские причины, чтоб голову терять? Не подумайте дурного, я не придираюсь к словам, так, любопытствую. В исключительно философском ключе.

– В философском? – Интонации у Клэра стали интригующе-тягучими, и непонятно было, то ли он издевается, то ли действительно размышляет. – Гм… Пожалуй, любовь. Это бы я посчитал достаточно веской причиной.

– Вы издеваетесь, – озвучил Эллис мои мысли уверенно.

Клэр ответил исключительно загадочной улыбкой:

– Как знать.

В тот момент самый Кэрол и Роберт переглянулись. А затем колдун сдавленно кашлянул, покраснел – пятнами, как нервная девица – и сдавленно произнёс:

– К слову, раз уж мы заговорили о таких… о таком… – Он запнулся, затем бросил на меня потерянно-яростный взгляд и закончил на удивление ясно и твёрдо. – Я официально прошу руки мисс Кэрол Лоринг. И уведомляю мистера Лоринга, что после женитьбы мне будет доступно всё тётушкино наследство, а не только проценты, и я смогу обеспечить мисс Лоринг такую жизнь в Бромли, какой она заслуживает.

– Мы продадим дом и переедем, – добавила Кэрол с долей вызова. – И Рэйчел поедет с нами.

Взгляд у мистера Лоринга потемнел; на виске набухла жилка, а мощные пальцы, сжимающие вилку, напряглись. На мгновение мне стало по-настоящему страшно, и я невольно оглянулась на Мэдди за поддержкой.

Но гроза прошла стороной.

Мистер Лоринг очень аккуратно положил вилку на салфетку и сцепил пальцы в замок.

– Вижу, вы всё обдумали и уже решили?

– Да, отец, – кивнула Рэйчел, отвечая вместо сестры, и послала мне извиняющийся взгляд: – Боюсь, мне придётся отказаться от вашего великодушного предложения, леди Виржиния. Самостоятельность – это замечательно, однако с семьёй будет…

Она запнулась.

– Спокойнее? – предположила я.

– Правильнее? – почти одновременно произнёс Клэр и тут же сделал вид, что ничего не говорил. Он вообще вёл себя нынче немного странно.

«Может, плечо болит сильнее обычного?» – промелькнула мысль.

Тем временем Рэйчел кивнула, соглашаясь с обоими вариантами – и его, и моим:

– Да. Пожалуй.

Еще несколько дней назад я бы ощутила глубокое облегчение, узнав, что мне не придётся заниматься ни обустройством одной сестры на новом месте, ни свадьбой другой. Но сейчас, пожалуй, стало немного обидно.

Впрочем, к десерту это недостойное леди чувство прошло.

Проводив гостей, я вернулась в комнату с камином. Мэдди как раз помогала миссис Аклтон с уборкой, Паола укладывала детей, а сёстры Лоринг воодушевлённо шушукались в спальне – готова поспорить, им было что обсудить. Багровые угли подмигивали друг другу и манили сухим жаром; в воздухе плыл лёгкий аромат можжевеловых ягод. Утомлённая, разомлевшая от тепла, я опустилась в кресло и прикрыла глаза, а потому не сразу осознала, что рядом есть ещё один человек.

– Дядя Клэр. – Улыбка получилась вымученной.

– Виржиния, – так же устало вздохнул он и потёр висок. – Как удачно, что вы пришли. Я уже хотел подниматься к вам… Мы не закончили один разговор. И с ним обязательно надо разобраться до возвращения в Бромли.

Голову у меня словно обхватил тугой металлический обруч.

– Не хочу.

Это вырвалось само по себе. Я запоздало прикусила губу и попыталась хотя бы частично вернуть достоинство, до хруста расправив гудящие плечи и выпрямившись в кресле.

Зрелище, полагаю, вышло жалкое.

Клэр снова провёл рукой по лицу, а затем поднялся с кресла – так легко, словно и не мучила боль в плече, словно и не было позади безумно тяжёлого дня.

Я отвела взгляд в сторону.

Скрипнули рассохшиеся доски, озвучивая быстрые шаги, и между мною и камином поднялась тень.

– Виржиния, посмотрите на меня, – негромко попросил Клэр и ладонью накрыл мой судорожно сжатый кулак. – Могу поклясться, что после моего отца в роду Черри не было ни одного идиота.

От неожиданности я едва не рассмеялась:

– Простите, что?

Невероятно далеко – за пределами комнаты – взвизгнули крикливые ступени; кто-то поднимался на второй этаж.

– Мой почтенный отец, полагаю, выбрал всю глупость на десять поколений вперёд, – продолжил Клэр так же смертельно серьёзно и поднял мою руку, поглаживая напряжённые пальцы. – Сейчас эта мысль вселяет надежду, однако во времена юности не раз доводила меня до отчаяния. У меня было две изумительные сестры, обе – с весьма непростыми характерами. Одна – самовлюблённая и мстительная, почти как я сам. Другая – упрямая и жертвенная. Жена мне досталась добрая, как воплощение святой Генриетты, и столь же далёкая от бренной жизни. Дочь… дочь упрямством пошла в тётушку Ноэми, а тягой к неземным устремлениям – в матушку. Но если бы меня спросили теперь, кого из них четверых я любил больше, то ответить бы я не смог. Их отобрали у меня по очереди, Виржиния. Потом судьба, кажется, смилостивилась, и послала не внучек, но внуков. Мальчиков, наконец-то, Святые Небеса! – то ли усмехнулся, то ли прерывисто вздохнул он. – А затем вы повзрослели, Виржиния.

В камине что-то отчётливо хрустнуло; взметнулись искры. К щекам у меня прилила кровь. Запах можжевельника теперь казался сильнее. Не сразу я поняла, что он исходит от Клэра, точнее, от его пальцев, точно он размял пару ягод рукою.

– По-прежнему не понимаю, что вы имеете в виду, дядя.

Он дёрнул здоровым плечом:

– Сейчас бы пришлось спрашивать: «Кого из них пятерых»… Впрочем, неважно. Я не собираюсь рассказывать ничего маркизу, Виржиния.

Признаться, я растерялась.

Можно было подготовиться к чему угодно – к ссоре, к угрозам, к шантажу наконец. Но не к проникновенному, пусть ироничному изложению истории собственной семьи. Точнее, ветви Черри.

«Вишнёвая ветвь», – подумалось вдруг.

Мысль горчила на языке и отдавалась нежностью глубоко внутри.

– Мне казалось, вы готовы пойти на любые меры – лишь бы пресечь то, чего ещё и нет.

Клэр слегка наклонился. Белки глаз влажно поблёскивали; зрачки же казались раскалёнными и сухими.

– Не на любые. Только на действенные. И на такие, которые не отнимут у меня последнюю женщину рода Черри… Правда о замужестве моей дочери никогда не выплывет наружу, Виржиния. Но я не перестаю думать вот о чём: если бы она пришла ко мне и спросила совета, а не решала всё сама, всё могло сложиться иначе.

Он не сказал ничего конкретного, но я успела додумать историю – и почувствовать отголосок чужой боли.

– Дядя, мне очень…

– Я прошу об одном, Виржиния, – мягко перебил он меня. – Не делайте меня ни врагом, ни дураком. Идиоты в роду Черри закончились на моём отце, а два умных человека всегда могут договориться. Поэтому говорите со мной, Виржиния. Не молчите. А я обещаю слушать; поверьте, это очень много. Вы ещё оцените.

Клэр склонился ниже, прикасаясь губами к моей руке. Я ощущала себя… растерянной. Он вёл себя совсем иначе, нежели обычно. Не лгал – совершенно точно, такие вещи я обычно чувствовала – но в то же время оставался опасным.

Враждовать с ним было бы смерти подобно. Причём не для меня.

Но сотрудничать?..

– Я… я подумаю, дядя.

Он выпрямился и улыбнулся снисходительно, вновь становясь собою:

– Лучше не думайте. Леди это вредно. Доброй ночи, милая племянница.

Отходила ко сну я в смешанных чувствах. С одной стороны, мне удалось избежать войны с Клэром. С другой – он запутал всё даже больше.

Советоваться? С ним? По поводу дел сердечных, которых пока и нет?

Абсурд – но абсурд, который невозможно выбросить из головы.

В итоге почти до утра мне попеременно снились Клэр и Лайзо, а затем отчего-то Крысолов. Я сперва наблюдала за их препирательствами, а затем потребовала: «Непременно приходите на бал в ночь на Сошествие. Иначе обижусь».

И кто-то – готова поклясться! – ответил из темноты:

– Обещаю.

После этого сон превратился в сущий балаган. Появилась Алвен, вовсе не такая потусторонне-отстранённая, как в первый раз, и сердито замахала руками, ворча: «Идите прочь! Дайте ребёнку выспаться». Она долго рассказывала об истинных сокровищах и непреложных обещаниях, но я не запомнила ни слова. Напоследок Алвен вложила мне в руку жёлудь – и исчезла.

Утром я обнаружила его среди простыней и переложила в дорожный саквояж.

За особняком в Бромли достаточно свободного места. Почему бы не посадить там жёлудь по весне?