Текст книги "Хорошая девочка попадает в неприятности (СИ)"
Автор книги: Софья Подольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 2
То, что в его отсутствие в лаборатории кто-то был, Бриан понял сразу. Уходя нарушитель даже не пытался скрыть следы. И было странно. Обойти охранную систему придворного мага могли немногие и уж они то наверняка озаботились бы уборкой.
– И кто же у нас такой дерзкий, – зло спросил магистр, разворачивая свое плетение. – Гелен, старая ты сова! Вычислил, значит.
Не мешкая Бриан направился к столу, на котором уходя оставил Искру. Артефакт был на месте. Жизнь, заключенная в хрустальный шар, пела, манила обещанием силы. Бриан поморщился. Восторг первых дней сошел не нет. Сейчас при мысли о содеянном во рту появлялась знакомая горечь, а кисти привычно сжимались в кулаки.
Нет, ему было не жаль обитателей Дунотара, их судьба была предрешена в тот миг, когда старый тан бросил вызов королю. Его пугала знакомая пустота вновь просыпающаяся в душе. А ведь он так надеялся, что после создания Искры она наконец-то исчезнет.
– Глупый мальчишка! Бестолковый ни на что не годный сопляк! – отозвалась пустота знакомым голосом.
Бриан зарычал от бессильной ярости. Последние дни он едва удерживался на краю. Даже его величество, заметив несвойственную придворному магу нервозность, настоятельно посоветовал Бриану развеяться.
– Отдохните, дорогой магистр, – поправляя перчатку бросил тогда Белгор, – похоже, магические изыскания порядком утомили вас. В Саварре сейчас чудесная погода, уверен, тамошний морской воздух вернет вам привычное спокойствие духа.
Едва сдерживая накатившее раздражение, Бриан поблагодарил короля за заботу и отбыл в тот же день. Такими рекомендациями не пренебрегают. Он пил несколько дней, благодаря каждый следующий бокал за благословенное забытье. Ни снов, ни воспоминаний, ни боли. К несчастью, долго в этом состоянии оставаться не удавалось.
Сколько он себя помнил, пустота поглощала все. Перемалывала похвалы учителей, завистливое восхищение коллег, восторги дам и королевскую милость, оставляя только горечь. Заглушить ее голос удавалось ненадолго вину и иногда искреннему восторгу Ринвальда.
Мысль о друге отозвалась досадой. Старик наверняка расскажет ему об Искре. И они, конечно же, постараются восстановить справедливость. Герои, Балор забери их обоих. Но артефакт нужно спрятать, причем спрятать так, чтобы он был на виду и в то же время недоступен. Бриан почувствовал, как ноющая боль сменяется злым азартом предстоящей схватки. В конце-концов, что может утолить самолюбие мага вернее, чем победа над сильным его противником. Он неоднократно вызывал Ринвальда на поединок, но тот упорно отказывался.
– Да ты меня одной левой сделаешь, Бриан!
И широкая искренняя улыбка. Он всегда хвалил его работы, восторгался умением Бриана держать себя и по-детски завидовал его успеху у дам. Издевался! Ринвальд всегда над ним издевался. Прикрывал дружбой свое превосходство и презрение. Но только не на этот раз.
– На этот раз, дружище, ты непременно примешь бой, – зло выкрикнул Бриан в тишину лаборатории, – я просто не оставлю тебе выбора. И буду наслаждаться каждой минутой.
Победа над Ринвальдом наверняка заставит пустоту замолчать. Но нужно спешить, противник силен, и тем слаще будет победа. Память услужливо подбросила магистру имя.
– О, это будет прекрасная схватка, мой дорогой друг, – сейчас Бриан чувствовал себя почти счастливым.
Ринвальд спал урывками. Он почти не отходил от постели учителя, а ахрмастеру Гелену становилось все хуже. Силы покидали его, словно какое-то невидимое чудовище вытягивало жизнь старого мага. Лучшие целители разводили руками и говорили что-то о возрасте, магическом истощении и необходимости просто подождать, пока организм сам восстановится. Или пока Темная Жница возьмет свое.
Последние дни Гелен почти все время пребывал в забытьи, его жизнь поддерживали маги и целители, дежурившие по очереди. Даже его величество высказал озабоченность здоровьем архмастера. Бриан же не навестил больного ни разу. Сразу после возвращения из Саварры он куда-то пропал, сославшись на важный эксперимент. А потом так же внезапно появился, стремительно войдя в комнату и бросив опешившему Ринвальду.
– Как он?
– Т-ты?! – Ринвальд сжал кулаки и с ненавистью посмотрел на бывшего лучшего друга.
– Я, дружище, и я буду признателен, если перестанешь таращиться на меня и все же ответишь на вопрос. Что с учителем?
– Да как ты смеешь называть его учителем после всего, что ты сделал? – в голосе звенела ярость и какая-то детская обида, – это ведь после визита к тебе он заболел. Это твое творение его убивает!
– Вот оно что, – Бриан, задумавшись, прижал палец к губам, – тем лучше.
– Да что ты несешь, Балор тебя забери, – Ринвальд был готов сорваться на крик.
– Спокойно, дружище, – усмехнулся, – кажется, я знаю, что может помочь нашему дорогому учителю. Но, как ты сам понимаешь, хотел бы обсудить это в более приватной обстановке. Я бы не хотел, чтобы ты оставлял его сейчас, но…, – Бриан развел руками.
– Я попрошу сменить меня и приду к тебе в лабораторию.
– Буду ждать, – спокойно ответил Бриан. – Я осмотрю его.
Гелен был похож на восковую куклу. Только легкое движение одеяла и подрагивание опущенных век давали понять, что архмастер еще жив. Бриан прикоснулся к холодному запястью, сердце билось слишком медленно. Видимых повреждений не было, но вне всяких сомнений старый маг умирал. Бриан отдал ему толику своей магической энергии и наблюдал, как она мгновенно растворяется, превращаясь в ничто. Он стиснул зубы и нахмурился. Внутри созревало что-то странное, что-то, чему он не мог дать название. Стремясь избавиться от этого назойливого ощущения, Бриан наклонился и тихо прошептал.
– Я не хотел, чтобы так получилось, учитель.
И встретился глазами с полным сочувствия и понимания взглядом. Гелен попытался что-то сказать, но сил хватило только на сдавленный хрип. Подлетевший к кровати Ринвальд резко оттолкнул Бриана и погрузил больного в сон.
– Уходи, – не поворачиваясь сказал он. – Я приду к тебе, как только передам его целителям.
– Позволь мне…
– Нет! Уходи!
Когда Бриан вышел из комнаты, Ринвальд прошептал.
– Я найду способ спасти вас. Или заставлю Бриана это сделать. Только, пожалуйста, дайте мне время.
Как бы странно это ни звучало, придворный маг не находил себе места от беспокойства. Он был готов признать, что за эти дни проделал неплохую работу: нашел идеальное хранилище для Искры и даже поместил в него своенравный артефакт. Процедуру пришлось разрабатывать с нуля и, в какой-то момент Бриану казалось, что сосуд не выдержит, но ему повезло. И теперь, когда, казалось, приближался миг триумфа, что-то заставляло мага нетерпеливо кружить по лаборатории. Тогда в комнате учителя он не лгал. Он действительно не думал, что старый дурак попытается уничтожить артефакт. Да кому в голову могло прийти такое? Гелен всегда был ненормальным. Бриан часто замечал, как учитель смотрит на него с выражением, которого никак невозможно было прочитать. Он не понимал ни участия старого мага, ни его попыток поговорить по душам. Не понимал, почему всегда при упоминании об отце Бриана, Гелен едва заметно морщился, словно потревожив больной зуб.
И надо же ему именно сейчас все испортить? Дурак, старый наивный дурак!
– Да кто ты такой, чтобы порочить имя архмастера, щенок! – зашипела пустота.
– Я Бриан МакНуад, лучший выпускник, самый молодой магистр в истории, придворный маг Белгора Десятого. Я создал Искру Жизни!
Он кричал, а пустота поглощала его крик, отвечая презрительным молчанием. Задыхаясь, Бриан прикусил губу. Боль отрезвила, дала передышку, позволила разжать сведенные судорогой пальцы, вцепившиеся в крышку стола, расправить плечи. Он не поддастся ей. Только не сейчас, когда так близок к тому, чтобы навсегда заставить ее замолчать. Исчезнуть навеки из его жизни. Он должен довести партию до конца. Наконец-то доказать Ринвальду, что именно он, Бриан, лучший.
– Отдай мне Искру и я никому не скажу о Дунотаре, – вошедший Ринвальд был на удивление собран и спокоен.
– Клянешься? – Бриан не верил своей удаче.
Конечно, Ринвальд вряд ли побежит к королю, но подстраховаться не мешает.
– Да! Я, Ринвальд клянусь, никому не говорить, что это ты уничтожил Дунотар, если ты отдашь мне Искру жизни.
– И что такой идеалист как ты собирается с ней делать? – Бриан криво усмехнулся, глядя как лицо соперника наливается гневом.
– Я вылечу учителя Гелена, а потом найду способ уничтожить ее, как обещал, – Ринвальд сжал кулаки.
– Не много ли обещаний ты на себя берешь, дружище?
– Не твое дело, – огрызнулся гость, – я поклялся. Мне нужен артефакт.
– Что ж, понимаю твое нетерпение, – голос Бриана звучал, как насквозь фальшивая колыбельная, – только прежде чем я отдам тебе артефакт, запомни. Сейчас только я знаю, как извлечь его из сосуда. Ты меня услышал?
– Я тебя услышал, но это неважно. После того, как учитель выздоровеет, я уничтожу артефакт вместе с сосудом. Поэтому если ты сильно им дорожишь, лучше сохрани сейчас, – голос Ринвальда дрожал от злости и нетерпения.
– Что ж, дело твое, – пожал плечами Бриан, – идем.
В комнату, где хранились самые ценные ингредиенты, Бриан зашел первым. Он специально позаботился о ярком освещении. И о том, чтобы выбрать место, откуда ему будет отлично видно Ринвальда. Бриан готовился тщательно, и его старания окупились.
Эмоции Ринвальда, когда он увидел сосуд, долгожданным дождем пролились на Бриана. Он пил их жадно, как поглощает драгоценную влагу пустыня. Удивление, недоверие, ужас и, наконец ярость. Бриан никогда не видел своего вечного соперника таким и подозревал, что никогда больше не увидит. Он улыбался, даже когда тот вцепился ему в горло. Наконец-то этот лицемерный святоша проявил себя. Наконец-то показал свое настоящее лицо. Улыбки, восторг, дружеское участие – все это было ложью. Только ненависть к нему, Бриану, истинна.
– Ты не можешь убить меня, дружище, – прохрипел Бриан, – только я знаю, как извлечь Искру.
И руки, сжимавшие его горло, разжались. Ринвальд со стоном опустился на стоявший рядом стул и закрыл лицо ладонями.
– Почему? – простонал он.
– Что? – опешил Бриан.
– Почему? – Ринвальд поднял глаза и Бриан увидел, что они странно блестят. – Почему ты это сделал Бриан? Магистр Гелен любил тебя, я считал тебя своим другом, единственным другом, а она… Она ничего плохого тебе не сделала! Так зачем это все?
Ринвальд кричал, злые слезы текли по его щекам. В его голосе не было ненависти, только боль. Он спрашивал почему? Зачем? Какие странные вопросы.
– Отвечай! – крик вытряхнул из размышлений, не дав подготовиться, придумать идеальный ответ.
И глядя в заполненные слезами глаза своего заклятого врага и единственного друга Бриан не выдержал.
– Потому что я такой, Рин. А вы отказывались это видеть. И ты и учитель, вы всегда смотрели на меня как будто я действительно стою вашей привязанности. А я всегда чувствовал себя самозванцем. Потому что Дунотар и Искра, и другие вещи, о которых я не могу говорить, вот то, что я есть на самом деле. И это знали все, кроме тебя. Я всегда тебе завидовал, старался превзойти, и каждый раз терпел неудачу. Это мой шанс стать лучшим.
– Ты болен, Бриан, – он устало закрыл глаза, – тебе нужна помощь.
– Мне нужна победа, дружище, – усмехнулся Бриан.
– Я забираю ее, – решительно поднялся Рин.
– Разумеется, – приглашающий жест, – Искра твоя. Хочешь, открою портал?
– Нет. Я сам, – Рин бережно прижал ношу к груди.
И уже на выходе из комнаты остановился и не оборачиваясь сказал.
– Ты победил, Бриан. Я, Ринвальд, признаю себя побежденным в этом поединке и любом последующем, который ты решишься устроить. Если хочешь, я готов заявить это публично.
Не дожидаясь ответа он вышел из комнаты. А Бриан остался стоять, ошарашенный, раздавленный. Пустота заполняла комнату. У него опять ничего не получилось.
Глава 3
– Клёпа, кажется, мы проспали!
Лена потянулась на кровати, подставляя лицо солнечным лучам, и нехотя открыла глаза. Несмотря на то, что она совершенно точно засыпала в своей кровати, эта комната явно была чужой и вдобавок очень странной. Подавив первый порыв заорать дурным голосом и вспомнив о целительной силе дыхательной гимнастики, Лена чередуя вдохи и выдохи непечатными выражениями, принялась оглядываться по сторонам. Комната, похоже, принадлежала мужчине. Длинная деревянная кровать, высокое кресло, шкаф, возможно, для одежды, шкаф для книг, стол, несколько стульев. Обстановка была аскетичной, но обжитой. Решив, что она уже достаточно успокоилась Лена выбралась из кровати, став босыми ногами на каменный пол. Она точно помнила, что ложилась в носках. И в пижаме, а не в этом невнятном балахоне, под которым, вот так сюрприз, не оказалось белья.
– Все страньше и страньше, – пробормотала Лена, осматривая свои руки, с которых исчезли маникюр и кольца.
Она прикоснулась к ушам, сережек тоже не было, как и цепочки с подвеской. Раздели и обобрали, значит. Пытаясь собраться с мыслями Лена прижала руку к переносице, а в следующую секунду попыталась уже обеими руками нащупать оправу. Ее, конечно, не было, но при этом видела она прекрасно. Борясь с подступающим приступом паники, Лена принялась за инвентаризацию себя.
Тело было на месте, вот только вечный друг ботаников сколиоз, похоже, исчез вместе с близорукостью. Пропали и старые шрамы на руках и ногах: напоминания о лазании по деревьям, горячей сковородке, нескольких битых стеклах и одном ржавом гвозде. Решив, что сходит сума, Лена принялась за поиски зеркала, которого на видных местах не оказалось. Зато обнаружился таз и кувшин с водой. Руки дрожали, но она очень старалась не пролить ни капли. Не хватало еще свинячить в незнакомом месте. Когда емкость была наполнена, Лена застыла перед ней, не решаясь заглянуть. Наконец, шумно выдохнув, она посмотрела на свое отражение.
Лицо было ее и волосы тоже, вот только цвет сошел, уступив место родному, который она старательно закрашивала последние пятнадцать лет. На нее смотрело почти забытое лицо Лены-девушки, Лены-подростка, то самое, от которого она так старалась убежать. Только глаза были ее, настоящие, и в них застыл ужас. Понимая, что сейчас накроет, Лена сделала несколько шагов от этого ужасного зеркала и забралась с ногами в кресло. Уткнула голову в колени, пытаясь подавить подступающую паническую атаку. К встрече с собой такой она оказалась не готова.
Я не должна бояться.
Глубокий вдох.
Страх убивает разум.
Выдох.
Страх есть малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение.
Лена читала литанию Бене Гессерит, сосредоточившись на дыхании и тексте, придуманном Гербертом.
Но я встречу свой страх и приму его.
Страх покинутого ребенка, страх девочки-подростка, уверенной в собственной ненужности и никчемности.
А когда он пройдет через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь.
Она долго ходила этой дорогой. Знала на ней каждый камень, каждую выбоину, все ловушки и ямы.
И там, где был страх не останется ничего
Она перестала бороться с болью. Услышала ее. Приняла. Пропустила через себя.
Останусь лишь я сама.
Вызвала в памяти свое отражение и протянула к нему руки.
Я – это ты, а ты – часть меня.
И, заключив напуганную, дрожащую от холода и боли девочку в объятья, снова стала целой.
Лена дышала полной грудью. Жадно пила воздух, хмелея от покоя, пришедшего на смену панике. Что бы ни случилось, она справится.
Ее внимание привлек шорох за дверью. Решив, что кресло – отличное место для встречи кого бы то ни было, Лена выпрямилась, успокоила начавшее было колотиться сердце и приготовилась здороваться. Хозяин комнаты, а судя по росту это был он, вошел в спиной открывшуюся дверь и захлопнул ее быстрым движением ноги. Причину такого странного поведения Лена поняла, стоило мужчине повернуться. В одной руке у него был кувшин, а во второй тарелка, накрытая салфеткой. Мужчина и женщина молча смотрели друг на друга. Он выжидающе, она изучающее. Потом он подошел к столу, поставил на него свою ношу, сел на стул и наконец заговорил.
– Ты меня не узнаешь?
И от звука его голоса, от того, как он опустил плечи, расстроено наморщил нос, душа Лены дернулась и заныла. Она вцепилась в подлокотники, словно пытаясь обрести опору, открыла рот, но голос не слушался. А мужчина, увидев ее реакцию расцвел знакомой улыбкой.
– А вот я тебя сразу узнал. Есть хочешь?
Отчаянно замотала головой. Спустилась с кресла и на шатающихся ногах пошла к столу. Два настолько сильных потрясения подряд не могла переварить даже весьма устойчивая Ленина психика. Она бы наверняка упала, но в последний момент ее подхватили. Уткнувшись носом в мантию, Лена почувствовала как подбородок мужчины уперся в ее макушку. Рин.
– Как же я рада тебя видеть, братец, – голос еще плохо слушался ее, – дай же я на тебя посмотрю. Ну надо же, и кто из нас теперь старший, а кто младший, – спросила Лена, задрав голову.
Рин озадаченно нахмурился, а она засмеялась. Все хорошо. Все будет хорошо. Куда бы она ни попала, она здесь не одна.
– Слушай, – спохватилась Лена, – у тебя зеркало есть?
– Зеркало? – удивленно переспросил он.
– Ага, зеркало, мне нужно кое в чем убедиться.
Страхуя, Рин подвел Лену к шкафу, который та идентифицировала, как платяной, и открыл дверь.
– Ты только не отходи далеко, – попросила и, закусив губу, заглянула в глаза своему отражению
Да, первое впечатление не обмануло, она где-то потеряла лет пятнадцать. Кожа разгладилась, исчезли мимические морщины, печальные складочки в уголках рта и ранняя седина. А жаль, взрослой она себе нравилась больше.
Наблюдая, как пристально и сосредоточенно Лена рассматривает себя в зеркале, Рин поинтересовался.
– Что-то не так?
– Да ерунда какая-то творится, – расстроено ответила Лена, – я где-то потеряла свои законные прожитые годы. Точнее нутром я их чувствую, в глазах вижу, а вот на лице никаких следов. Но что еще интереснее, у меня все шрамы детские пропали. Даже уши больше не проколоты. Это такой магический эффект от перехода между мирами?
– Не думаю, – Рин был явно расстроен, – Лена, я должен тебе кое-что рассказать.
– Разговор будет долгим и серьезным, да?
– Да.
– Тогда давай и вправду сначала поедим. Серьезные разговоры на голодный желудок…
– Последнее дело, – улыбнувшись закончил Рин.
Он подвинул кресло к столу, достал вилки, ножи и два бокала. Разложил по тарелкам ломти хлеба, сыра, холодного мяса и какие-то овощи. Наполнил бокалы.
– Приятного аппетита, – он пододвинул Лене ее порцию.
– Вино? – понюхав содержимое бокала, она удивленно подняла бровь, – а как же что-то там про бодрость ума, ясность духа и избегание соблазнов?
Рин удивленно посмотрел на Лену. В ее глазах плясали смешинки.
– Я правда был таким занудой? – он грустно улыбнулся.
– Ты был очарователен, – категорично заявила Лена, – так сколько лет у вас тут прошло?
– Двадцать.
– Ну ничего ж себе! Вот так и сбываются детские мечты о старшем брате.
– Мне будет трудно представить тебя младшей, – задумчиво сказал Рин.
– Тогда давай не совсем младшей, на пару лет буквально. Мне, кстати, тоже непривычно видеть тебя таким взрослым.
– А сколько у вас там прошло?
– Два года, так что у тебя тут наверняка больше новостей, чем у меня, – Лена решила растормошить Рина. – Университет закончил?
– Да, – он наконец-то улыбнулся.
– С отличием?
– Конечно!
– Магистра получил?
– Давно уже.
– Молодчина! – Лена важно подняла вилку с наколотой вареной морковкой. – Никогда в тебе не сомневалась.
Она улыбалась. Очнулась одна в незнакомом мире. Обнаружила, что ее тело непонятным образом изменилось. Когда она изучала себя в зеркале, Рин видел и ее неуверенность, ее страх. И тем не мене сейчас она улыбалась, стремясь подбодрить его. Почти как тогда.
Только спустя много лет после возвращения, воскрешая в своей идеальной памяти события той ночи, Рин понял, насколько ей было страшно. И тогда ему стало стыдно за себя. За свой детский эгоизм и непонимание очевидных вещей.
– Лена, – позвал.
– Аюшки?
И все же, Лена не изменилась. Улыбка осталась той же, и глаза. Спокойные, как лесное озеро.
– Я много думал потом о том, что со мной было в твоем мире. Понял, кажется, все, кроме одного. Кто это был тогда в лесу, когда мы нашли место силы и я показывал тебе библиотеку.
– Саша, – ответила спокойно, только взгляд погрустнел, – мой муж. Второй. Он умер. Несчастный случай.
– Прости, – выдохнул Рин.
– За что? – она смотрела с недоумением.
– За то, что я был таким болваном.
– Рин, ну что ты, – Лена тихо засмеялась, – ты был почти ребенком. Попавшим в ужасную ситуацию. И, поверь мне, ты держался просто молодцом. Я, конечно, понимаю, что сейчас твои тогдашние действия кажутся неуклюжими и странными. Да я когда себя вспоминаю в аналогичном возрасте, хочется то заплакать, то обнять, то отвесить подзатыльник. Поверь мне, тебе совершенно не за что просить прощения.
– Но я больше не ребенок, – Рин был очень серьезен.
– Нет, ты больше не ребенок. И вот если вдруг сейчас накосячишь, будешь извиняться. А за то не вздумай!
– Я уже накосячил.
Рин посмотрел на нее с таким отчаянием, что Лена мгновенно отодвинула тарелку и знакомым жестом подперла подбородок – она готова его слушать.
– То, что я тебе расскажу должно остаться между нами.
– Клянусь, – кивнула Лена, – могу на крови.
– Не нужно. Недавно мой друг, точнее я считал Бриана своим другом, создал запретный артефакт. Он не должен был этого сделать. Все записи были уничтожены, даже упоминания. Но Бриан, – Рин вскочил со стула и принялся расхаживать по комнате, – как-то воссоздал ритуал и создал Искру. Мой учитель, Гелен, я тебе о нем рассказывал, – Рин дождался ее кивка и продолжил, – обо всем догадался и попытался уничтожить артефакт. Но не смог, Искра ранила его и сейчас он очень болен. Я поклялся уничтожить Искру, но сначала думал использовать ее, чтобы вылечить учителя. Я потребовал у Бриана отдать артефакт, и он его отдал… – Рин рухнул на стул и вцепился пальцами в волосы.
Лена с удивлением заметила в них ниточки седины. Она смотрела на Рина и ловила себя на мысли, что в рассказе не хватает какой-то очень важной детали. Иначе с чего ему быть в таком разобранном состоянии.
– Рин, прости, но я не понимаю. Если артефакт у тебя, то в чем проблема?
Он посмотрел на нее с такой болью, что Лена мигом слетела с кресла и встала напротив мужчины.
– Рин, послушай меня. Что бы ни случилось, ты справишься. Ты же гениальный маг, а я временно побуду группой поддержки, – она улыбалась пытаясь поймать его взгляд.
– Артефакт в тебе. Бриан поместил Искру в тебя.
Она опешила. Попробовала переварить эту мысль. Получалось плохо.
– Так это не ты забрал меня из дома?
Рин замотал головой. Лена сделала глубокий вдох и проговорила, все еще не в силах поверить.
– Значит этот Бриан пришел ко мне домой, перенес в ваш мир и поместил в меня какой-то суперартефакт. А тебе этот артефакт нужен, чтобы вылечить учителя и потом уничтожить. И, судя по твоему состоянию, достать этот артефакт из меня ты не можешь. Правильно?
Рин кивнул. Лена пнула свои эмоции подальше. Спокойно. Не время паниковать, время думать.
– А ты уверен, что он не солгал? Он мог просто спрятать куда-то эту Искру, а меня подкинуть, чтобы ты перестал искать.
– Нет, Искра в тебе, я ее чувствую. Все изменения в твоем теле – результат ее действия.
Лена закусила губу. Она не должна бояться. Страх убивает разум, а это все, что у нее сейчас есть.
– Скажи, пожалуйста, эту Искру вообще можно из меня извлечь? – она спросила очень тихо.
– Да. Бриан знает способ. Но он не будет этого делать. И мне не расскажет как, – Рин с ненавистью смотрел в сторону.
Она обхватила его лицо ладонями и заставила взглянуть на нее.
– Если ее можно достать, я уверена, ты найдешь способ.
– Это может занять много времени, а учитель очень плох, – голос серый, глухой, отчаявшийся.
– А что нужно, чтобы его вылечить? – Лене казалось, что она очень близка к разгадке, осталась буквально несколько шагов. Она с трудом продиралась сквозь плывун из страха и подступающей паники. И сейчас ней очень не помешала бы помощь.
Но Рин не отвечал. Плечи опущены, голова поникла. Лена понимала, что он, должно быть, смертельно устал. Болезнь учителя, предательство друга и она в нагрузку, с артефактом внутри. Неудивительно, что ситуация казалась безвыходной. Лена опустилась на колени и заглянула Рину в лицо. Взгляд был почти остановившийся. Страшный.
– Рин, посмотри на меня, – он послушно поднял на нее глаза, – что тебе нужно, для лечения учителя?
– Лена, это бесполезно, – он покачал головой.
– Ответь мне, пожалуйста, – спокойна, сейчас она должна быть совершенно спокойна.
Волноваться Лена будет, как горячо нелюбимая ей Скарлетт О`Хара, завтра.
– Мне нужна Искра, – пустой, бесцветным голос.
– Так вот же она! То есть я! Рин! Послушай меня, да вынырни ты из своей тоски и послушай! Тебе нужна Искра, у тебя она есть. Ты же сам сказал, что чувствуешь ее во мне. Нужно просто понять, как ее можно использовать!
Кажется, у нее получилось. Лена смотрела, как лицо Рина принимает осмысленное выражение.
– Ты предлагаешь использовать Искру, пока она в тебе?
– Это можно сделать?
– Теоретически…
Видя, как в его глазах загорается знакомый огонь, Лена была готова разреветься от облегчения. Но вот секунда и Рин снова поник.
– Ну что еще? – она дернула за рукав мантии.
– Это может быть очень опасно.
– Для тебя?
– Да нет же, глупая! Для тебя!
Рин разозлился. Неужели она не понимает! И не поверил своим ушам, когда услышал холодный ответ.
– Тогда позволь мне самой принимать решения.
Лена выпрямилась во весь рост и смотрела на него спокойно и прямо.
Хорошая девочка. Ее точка сборки. Механизм выживания. Момент обретения равновесия, когда сумасшедший компас перестает вращаться, и можно понять где ты, кто ты. Кто-то в такие моменты становился завоевателем, кто-то исследователем, кто-то тираном, а кто-то жертвой. Лена была спасателем, благородным рыцарем. Это был ее дар и ее проклятье. Отравленная броня, которая убивала, если носить ее слишком долго. Но сейчас Лена нуждалась в защите. Любой. Позвать. И изрядно поблекший доспех с готовностью укрывает душу, помогая обрести опору. Чтобы устоять и первой сделать шаг навстречу неизвестности. Не позволить страху ударить в спину.
– Я хочу помочь тебе, Рин. Хочу помочь спасти твоего учителя. Пожалуйста, позволь мне это сделать.
– Ты понимаешь, что можешь умереть?
– Понимаю. Но я не умру. И магистр Гелен не умрет. Ты его вылечишь.
– Архмастер, – устало усмехнулся Рин.
– Что?
– Гелен уже давно архмастер.
– А это имеет значение? – Лена нахмурилась.
– Ни малейшего, – магистр Ринвальд уверенно поднялся, – это не имеет ни малейшего значения.
– Кстати, еще раз назовешь меня глупой, укушу! – смешно сузив глаза предупредила Лена.
– Знаешь, ты сейчас на Клеопатру похожа?
– Та! Это все знают, – отмахнулась она.
– Я не знал.
– Ты многого обо мне не знаешь, братец. А я о тебе. Но теперь у нас будет достаточно времени, чтобы исправить это досадное упущение. Кстати, а где я буду спать?
После этих слов магистр Ринвальд остолбенело посмотрел на Лену и густо покраснел. А она рассмеялась от нахлынувшего облегчения. Все-таки некоторые вещи остаются неизменны. И это прекрасно.
