Текст книги "Наша Церковь и наши Дети"

Автор книги: Софья Куломзина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

 В одном учебнике для подростков говорится:

 «Наука предлагает человеку истину. Истину фактов – вполне конкретных и неопровержимых. Но неужели жизнь состоит только из фактов? Например, как можно разделить мгновение, когда человек умирает и когда он умер? Когда человек находится на операционном столе, может случиться непоправимое – и вот, наступает мгновение, когда доктора еще могут спасти его, и мгновение, когда уже слишком поздно. Его жизнь оборвалась. С биологической точки зрения это мгновение нельзя указать абсолютно точно. Некоторые клетки отмерли уже давно, другие еще долго будут жить. А невыразимая качественная разница налицо: вот, сейчас человек жив, а в следующее мгновение – мертв.

 Перед лицом этой тайны наука беспомощна. Предлагаемые ею истины, факты, цифры могут определить лишь качественные, количественные или временные изменения, но только «духовное мышление» может уловить основное изменение.

 «Научное мышление» ищет ответы на вопросы, «духовное мышление» подбирает ключи к тайнам. В этом существенная разница. Научный вопрос может иметь определенный ответ, а проблема – решение. Какой бы трудной ни была научная проблема, сколько бы времени ни понадобилось на ее решение, ответ есть всегда. А у тайны нет готового ответа. Как может человек ответить, что такое жизнь, что такое печаль, что такое радость? Человек может только глубже прочувствовать тайну этих понятий. Вы глубже проникаете в смысл страдания, если теряете любимого, ухаживаете за ним во время болезни или видите, как он умирает. Такое проникновение мы называем познанием «жизненной правды». Чем глубже проникновение, тем весомее постигнутая истина. Когда человек познаёт скорбь, радость, понимая добро, распознаёт зло, он начинает видеть Истину. Он приближается к сердцевине Тайны» [2]

 Хороший учитель должен быть готов использовать весь материал, заложенный в программе средней школы. Он призван научить детей знаниям, помочь им овладеть учебным материалом, ответить на их вопросы, но учитывать и те вопросы, на которые не может ответить. Он призван соотнести этот материал с религиозным пониманием жизни.

 Целостность

 В неразрывной связи с изложенными выше целями религиозного воспитания необходимо рассматривать и его «целостность». Это понятие означает, что христианская вера не является неким изолированным участком, – будь то частная жизнь человека или его отношения с окружающим миром. Нельзя быть христианином наполовину или время от времени, лишь в определенных сферах нашей жизни.

 Человеческая природа, таланты, чувства, связи, поступки, интересы – все это часть религиозной жизни. Наша христианская вера объемлет не какую–то одну часть человеческой природы. В разговорах с приходившими к нему людьми Иисус Христос постоянно подчеркивал, что его последователи должны отдавать себя целиком. Богатый юноша, почти совершенный во многих отношениях, не мог отдать себя Господу целиком и ушел. Апостол Петр, хотя и оступался, отдал себя целиком и стал величайшим из апостолов.

 Целостность должна проявляться и в том, как мы прививаем нашим детям начатки христианской веры. Учитель призван заботиться не только о том, чтобы Джонни знал наизусть «Символ веры» (хотя знать и понимать «Символ веры» необходимо), но и тем, что представляет Джонни собой как личность. А Джонни быстро почувствует это, даже если это личное отношение в словах не выразится. Если учитель сумеет подружиться с Джонни как с личностью, – а такая дружба не исключает требовательности, – это повлияет на ученика глубже, чем домашнее задание или лекция. Видеть в Джонни целостную личность, – значит проявить к нему интерес как к индивидуальности, попытаться понять причины его поступков и переживаний, познакомиться с его домом и окружением, судить о его учебе не только сравнивая с другими, но и по тому, что он вкладывает в нее.

 Христианская целостность проявляется со стороны учителя в его отношении к тому, что происходит в классе. Он не должен быть ограниченным человеком; он призван интересоваться всем, что кажется важным и интересным его ученикам. Его авторитет только возрастет, если ученики вдруг обнаружат, что он знаком с вещами, которые с церковной школой ничего общего не имеют, зато важны для них.

 В нашем плюралистическом, обмирщенном обществе представление о Церкви часто сводится к некоему изолированному, замкнутому в себе организму, которому абсолютно чужды проблемы мира. Конечно, в определенном смысле христиане – «не от мира сего», но только в том смысле, что они не принимают безбожной иерархии ценностей. Христианская Церковь призвана стать образцом любви и заботы о всем мире, и поэтому Она не может позволить Себе пребывание в изоляции от нужд людей. Она призвана сопереживать и сострадать нуждам и страданиям всех людей. Можем ли мы объяснить это нашим детям в обычных условиях приходской жизни? Можем ли без лицемерия научить тому, что до сих пор не осуществлено в нашей церковной жизни?

 Я верю, что в какой–то очень малой мере мы можем осуществлять это. Мы призваны использовать любую практическую возможность, чтобы вовлечь церковные школы и детей в добрые дела, которые множат их опыт общения с людьми. Посещение храмов с другими этническими традициями, помощь нуждающимся, участие в миссионерской деятельности Церкви – все это возможно и полезно. Чем старше дети, тем более глубоко могут они постичь необходимость заботы Церкви о всем мире.

 В заключение сформулирую пять задач, которые, по моему мнению, стоят перед православным религиозным воспитанием:

 – помогать детям обрести ощущение реальности Бога в нашей жизни;

 – научить их понимать, что никто не одинок перед Богом, что все мы – часть Тела Христова, Церкви;

 – способствовать гармоническому умственному и духовному развитию личности; подводить детей по мере их роста к благоговейному осознанию священной тайны Бога, превышающий пределы человеческого разума,

 – помочь им понять, что христианская вера – это не водонепроницаемый отсек, что она охватывает личность и жизнь в их целостности.

 Полагаю, что иным эти задачи не кажутся побочными по сравнению с прямой задачей всякого школьного образования: предоставить информацию, объяснить факты, направить к истине; добиться проникновения в суть проблемы и понимания. Конечно же, необходимо, чтобы ученики узнали факты; ибо люди действительно веруют и действуют в зависимости от того, насколько они знакомы с действительностью, понимают смысл происходящего и верно оценивают ситуацию. Об этой непосредственной, очевидной задаче преподавания в церковной школе пойдет речь в следующих главах. Но я глубоко убеждена, что если «побочные» задачи, о которых сказано в этой главе, не будут вдохновлять наше обучение, оно потеряет жизненность и значимость.

Наши дети

 Прежде чем говорить о сути и методах христианского воспитания, необходимо пристально посмотреть на детей, с которыми нам предстоит работать. Каковы особенности их роста, чему предстоит их научить и чему они хотят учиться, каковы их интересы и способности?

 Младенчество: от 0 до 3 лет

 В течение первого периода, который Пиаже называет «сенсомоторной стадией», менее чем за три года ребенок вырастает из крохотного, беспомощного существа, копошащегося в пеленках, в маленького человека, который ходит, бегает и говорит; высказывает свои желания и вкусы; признает и любит одних людей, не любит или боится других; может быть веселым, любопытным, счастливым, грустным, сердитым, расстроенным; сопоставляет определенные вещи и личности с приятными или пугающими ощущениями; он умеет любить, жалеть, ревновать. К трем годам ребенок познает мир своего дома и вокруг него, накапливает огромное количество впечатлений. У него появляется живая фантазия, хотя еще недостаточно развит логический интеллект. Его разум проявляется в действиях. В три года он подготовлен к восприятию мыслей, основанных на чувственном опыте; ему доступны понятия размера, цвета, очертания и т. д.

 Православная Церковь более, нежели другие христианские конфессии, осознает важность этого возраста. В течение первых недель жизни младенец знакомится с тремя Таинствами – крещения, миропомазания и причащения. Для него совершаются специальные церковные службы, во время которых происходит наречение имени и воцерковление. Церковь наделяет младенца благодатью и защищает его от зла задолго до того, как в нем пробудится разум и сознание. Этим Церковь, по–видимому, признает существование области подсознательного – более глубокого «я», чем уровень сознания, – и необходимость просвещения его. С точки зрения аскетической традиции нашей Церкви «я», которое мы осознаем, принимаем и даже в какой–то мере «творим» – это лишь верхушка айсберга. Существует значительно большая часть души, которая нами не осознается, но которая активно влияет на нашу жизнь. Это очень важная, критическая глубина почти целиком формируется в младенчестве. В каком–то смысле последующая жизнь взрослого есть развитие полученного в детстве.

 Мы можем подвести итог духовным и физическим процессам, которые происходят на уровне сознания ребенка в возрасте до трех лет:

 Открытие своего физического «я», развитие физических чувств – зрения, обоняния, осязания, движения, вкуса и слуха.

 Открытие свободы и запретов, допустимого и недопустимого, культуры еды, пределов свободы в движениях, гигиенических навыков.

 Открытие чувств безопасности и любви. К примеру, ощущение холода, сырости и неудобства с приближением матери сменяется ощущением тепла и комфорта. Один и тот же человек каждый день утоляет его голод. Если ребенку больно, его лечат и успокаивают. С течением времени при появлении любящего человека исчезает боязнь потеряться (часто возникающая даже во дворе дома), весь мир становится надежным и безопасным.

 Открытие отрицательных чувств: гнева, страха, ревности.

 Открытие разлада между своей волей и угнетающей волей других людей, обычно взрослых. Когда источник благополучия внезапно оборачивается против ребенка и становится врагом, источником неприятных переживаний, в нем поднимается буря чувств – удивление, враждебность, попытка испытать свои силы, временное подчинение или озлобление.

 Ребенок накапливает факты и информацию, но осмыслить их еще не может. Он накапливает впечатления и образы, помнит звуки и запахи, но не может осознать причин этих явлений; он воспринимает их как нечто само собой разумеющееся.

 К концу этого возраста, от двух до трех лет, ребенок обычно способен выражать свои желания словами, общаться с внешним миром, хотя порой речь его примитивна.

 Воспитание ребенка происходит дома. Единственные воспитатели, которых знает ребенок, – родители или те, кто их заменяет. О процессе воспитания в младенчестве можно говорить как об общем развитии в атмосфере тесных семейных отношений. Из этого процесса нельзя выделить физическое и нравственное воспитание, нельзя говорить и об «обучении» младенца, хотя он узнает в течение первых трех лет жизни очень многое.

 В каком–то смысле можно говорить о «священническом служении» родителей–христиан. Они как бы совершают Таинство, потому что вводят Бога в жизнь своих детей, а жизнь детей посвящают Богу. Такая задача требует священной цельности: то, как мать меняет пеленки, как кормит малыша или обнимает его, имеет такое же значение для религиозного роста младенца, как и то, как она молится над ним или несет его в храм. Все, что делает мать для ребенка, обретает религиозный смысл, если она дышит любовью и заботой, одаряет спокойствием и счастьем. Качество материнской любви зависит от того, насколько тесно она связана с Богом. Материнская любовь может обернуться гнетущей, ревнивой, боязливой, она может исполниться страхом и смятением; подчас мать становится несчастной, эгоистичной, подавленной, так что у нее не остается возможности любить своего ребенка. Младенец в таких ситуациях, можно сказать, религиозно обездолен. Но радостная, ответственная, неизменная до самопожертвования любовь, которой многие матери окружают детей, религиозна по своей природе, вне зависимости от убеждений матери. Ребенок, не знающий страха и горя, радостно открывающий мир, становится религиозным.

 Материнская любовь в силах приобщить ребенка к религиозному опыту взрослых и их молитвенной жизни, к участию в литургической жизни Церкви. Восприятие ребенком религиозной и культовой жизни может оказаться чисто чувственным, но, тем не менее, оно вполне реально.

 В Евангелии поражает место, в котором Христос говорит о значимости доинтеллектуального переживания веру. Христос «вознегодовал», когда ученики, стремясь по–взрослому перетолковать Его учение, пытались не пустить к Нему матерей с детьми. Он сказал, что царство Божие принадлежит детям и что тот, кто не принимает Царства Божьего как ребенок, не войдет в него (Мк. 10, 13–16). Он явил, как Бог относится к детям: обнял их и благословил, возложив на них руки. Его любовь выразилась не в проповеди, даже не в притче, а в просто физическом соприкосновении. Он дал детям почувствовать Его близость физически, а обратившись к взрослым, подчеркнул, что восприятие Бога детьми, то, как они ощутили благодать Его благословения, отнюдь не случайно и полно религиозного смысла: «Кто не примет Царства Божьего, как дитя, тот не войдет в него».

 Жизнь нашей Церкви предоставляет немало возможностей чисто физически ощутить религиозные ценности. Пусть ребенок подержит свой нательный крестик, пусть трогает и целует икону, висящую над его кроваткой, пусть обоняет запах ладана и любуется яркими красками храма, пусть его губы примут святое причасти и ощутят его вкус, пусть он почувствует капли освященной воды на лице, пусть слушает пение, крестится, даже если это кажется ему игрой. Все эти предметы, чувства, переживания в нашей Церкви не являются чем–то третьестепенным, что потом, во взрослом состоянии, отвергают. Все, что я перечислила, на протяжении жизни православного христианина не теряет значимости и смысла, будь то действие, жест или переживание. Ребенок, соприкасаясь с ними, приобретает свой, подлинный опыт участи в жизни Церкви.

 Способность малышей накапливать образы, впечатления, фактическую информацию должна поддерживаться и религиозно. Взрослые знают, что дети учатся говорить, прислушиваясь к речи взрослых. Они помогают детям осваиваться в мире, учат их, что огонь обжигает, вода мокрая, а снег холодный; точно так же они призваны помочь им воспитать религиозные впечатления и идеи. Пусть ребенок наблюдает, как родители молятся; пусть родители объясняют ему то, что он видит в храме; пусть он посещает церковные службы и видит, слышит, обоняет, ощущает, касается предметов, исполненных огромного религиозного смысла. Впрочем, следует помнить, что все это приобретает подлинно религиозное значение и становится началом религиозного опыта лишь в том случае, если родители вполне искренни и благочестивы.

 Однажды молодая мать двух детей сказала мне: «Я знаю, почему Танечке (ей два месяца) так нравится бывать в храме. Дома я всегда ужасно занята, необходимо успеть сделать кучу вещей, а в храме, в течение полутора часов, она спокойна пребывает у меня на руках, и я никуда не сорвусь, чтобы что–то сделать». Я искренне верю, что подобное переживание любви и покоя в храме приближается к религиозному переживанию.

 К трем годам дети уже способны воспринимать праздничную атмосферу Рождества, Пасхи, дней рождений и именин.

 Хотя мы не вправе говорить о «нравственном сознании» младенцев, их небольшой жизненный опыт все же подготавливает к восприятию нравственных понятий. Открытие для себя таких реалий, как свобода и запреты, безопасность и любовь, разлад своей воли и чужой, навязанной извне, неприятное чувство страха и ревности, удовольствие от одобрения, – многое из этого опыта младенческого возраста вливается в основу нашего религиозного развития. Эти чувства для себя ребенок открывает и в нехристианской семье, но только в христианской семье этот опыт просветлен духовной жизнью родителей.

 Но превыше всего, о чем мы говорили, касаясь религиозного развития младенца, остается святое, загадочное действие Божьей благодати, которая питает его. Никто не может точно измерить и оценить воздействие церковных Таинств на наших малышей. Мы только можем с верой и благоговением стараться, чтобы эти пути для воздействия Духа Святого были открыты нашим детям.

 Дошкольный возраст: от 3 до 6 лет

 По составленной Пиаже таблице развития этот период соответствует «предоперативному этапу». Джон Ф. Эмлинг в своей превосходной брошюре, кратко излагающей теорию развития д–ра Пиаже, пишет: «В числе прочего для «предоперативного периода» характерен эгоцентризм. В эти годы ребенок не способен встать на точку зрения другого человека. Более того, он склонен сосредотачивать внимание на наиболее выдающихся чертах людей и вещей. Он не может классифицировать реальность по категориям и поэтому наделяет неодушевленные предметы человеческими особенностями и способностями… Кроме того, ребенок считает себя причиной всего происходящего. И даже если он не рассматривает свои действия как причину всего происходящего, он воспринимает действия объектов по аналогии со своей собственной жизнью.

 На этом этапе ребенок всему находит причину, знает ответ на каждый вопрос. Его устраивает любой ответ, вне зависимости от его логичности» [1].

 Это самая младшая возрастная группа, с которой мы обычно имеем дело в церковной школе.

 К этому возрасту дети овладевают навыками беглой речи, понимают речь других. С ними могут общаться не только родители, но и друзья, учителя, чужие люди; у воспитателя появляется такой действенное средство, как словесное общение. Он, например, может рассказывать сказки, которые, впрочем, необходимо тщательно обдумывать и отбирать.

 Дошкольники младшего возраста могут слушать сказки не больше пяти минут, более старшего – не более десяти. Повествование должно постоянно сопровождаться жестами или звуками: дети могут повторять какие–то звуки, подражать движениям, показывать размер предметов, которые упоминаются рассказчиком, разглядывать большие и яркие картинки, прикасаться к предметам, иллюстрирующим повествование. Сюжет должен быть предельно ясным и простым, развиваться последовательно, без погружения в пространственно–временные категории. Если речь идет о прошлом, лучше всего употреблять выражения типа «давным–давно», «вчера» или, для более старших, «когда я был маленьким». Если речь идет о расстоянии, достаточно сказать: «рядом», «неподалеку отсюда», «далеко–далеко». Детскому восприятию совершенно чужды понятия о «правде», «нации», «праведности», «справедливости», «власти», «вере» и даже «любви», хотя они могут понять, что такое «добрый», «хороший» или «злой», «противный» человек. Учитель не должен говорить о тех эмоциях, которые детям еще не известны.

 Нравственное развитие маленьких детей весьма примитивно, хотя они порой знакомы с этическими ярлыками, которые так любят навешивать на них. «Плохой мальчик», «хороший мальчик», «непослушный», «хороший» – как часто приходится ребенку слышать эти слова! Но он неспособен понять, хорош или плох тот или иной поступок, почему любопытство и любознательность в одних случаях поощряются, а в других запрещаются. Будучи младенцем, он познавал свои способности и свое окружение; теперь же он накапливает опыт одобрения и осуждения его поступков другими, который впоследствии оформит его понятия о «добре» и «зле». Пятилетний ребенок знает, что «Бог хочет, чтобы мы были хорошими», и «что бы не должны быть плохими», но весьма смутно представляет, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Он просто отождествляет это с одобрением или осуждением со стороны взрослых. Именно проявления одобрения или осуждения в христианской семье и христианском окружении призваны формировать этические представления ребенка.

 Поэтому дошкольнику совершенно недоступны такие сущностные понятия, как грех, покаяние, искупление, смерть, воскресение, жизнь после смерти, хотя он по опыту знает, что такое «быть послушным» и «получить прощение». Он может знать о смерти кого–нибудь из близких или о рождении ребенка, но вызванные этим представления весьма примитивны и поверхностны.

 Дети этого возраста нуждаются в постоянном движении и не могут долго сидеть на месте. Они склонны к свободным телодвижениям, простым и не ограниченным запретами. Соответственно должна строиться и творческая работа в классе.

 Ребенок готов что–нибудь смастерить. Основными мускулами он уже владеет, и, хотя мелкая работа ему еще непосильна, он охотно возится с красками, кубиками, пластилином, песком. Его творческий инстинкт не отягощен самокритикой. Любая работа должна быть непродолжительной и приносить осязаемые, зримые плоды. Зачастую смысл нарисованной ребенком картинки непонятен другим, и может быть полезным предложит ему объяснить, что же он нарисовал. Дорогостоящих материалов и инструментов ему не нужно, но стоит подыскать какое–то пространство для работы и движения, даже если для этого придется по всему полу расстелить газеты.

 Маленький дошкольник – крайний индивидуалист. Дети этого возраста редко сами играют вместе, исполняя две дополняющие друг друга роли. Подключение одного ребенка к игре другого обычно означает, что дети все же играют порознь, но параллельно. Это важно помнить при работе с классом.

 Умение координировать свои действия и игры с действиями и играми других детей является, возможно, главным достижением дошкольного возраста. На этом этапе развиваются важные способности: умение соблюдать очередность, следовать наставлениям и простейшим правилам, считаться с другими детьми, ощущать принадлежность к группе. В детских яслях и садах незаменимыми средствами обучения становятся хороводы, простые игры с пением и разыгрыванием ролей. Совершенно не подходят соревнования, игры с более или менее сложными правилами, требующие определенных навыков, объединения по командам.

 Желание добиться одобрения и признания достаточно сильно в любом возрасте Ребенок умеет хорошо держаться на людях, подражает жестам и поведению взрослых, охотно воспринимает наставления, как вести себя в храме, если только на него не слишком «давят», что вызывает упрямое нежелание подчиниться.

 Ребенок почти неспособен в этом возрасте отличить реальное от фантастического. Он часто начинает рассказывать об истинном происшествии и вдруг придумывает совершенно неправдоподобные детали. Если бы учителя приходских школ могли услышать, как дети пересказывают дома услышанное, они были бы несомненно удивлены.

 В наше время мир дошкольника не ограничен домом, но родители все же остаются для него всемогущими. Нет опасности, от которой взрослые, как считает ребенок, не могли бы его защитить; не произойдет никакой трагедии, если рядом стоит мама. Такое ощущение «любящего и справедливого всемогущества» может быть весьма полезным для развития детских представлений о Боге.

 Дети пяти лет вполне готовы воспринять просто изложение библейского рассказа о сотворении мира. Ребенок может принять активное участие в этом рассказе; например, попросите его закрыть глаза, чтобы «представить» тьму, которая была до того, как Бог сотворил свет, а затем открыть, чтобы «представить» свет. Дайте им потрогать листики, цветы, семена; ребенок может изображать, как двигаются разные животные, как летают птицы.

 Можно рассказывать о том, как Бог заботится о нас. Таков, например, рассказ о Ноевом ковчеге, то есть о том, как Бог спас Ноя, его семью, животных, как голубь улетел и после окончания потопа вернулся с зеленой веточкой. Этот рассказ можно разыграть в лицах. Детям понятны истории о Моисее в тростнике и об Иисусе Христе, усмиряющем бурю. Так же охотно воспринимаются рассказы о чудесах, если подчеркивать не собственно чудесное (этого дети не поймут), а то, как Иисус Христос заботился о людях и помогал им. Можно рассказать об Адаме и Еве в саду, о том, как Адам давал имена животным, как Адама и Еву изгнали из сада, о том, что обещал им Бог. Только не надейтесь, что ребенок поймет сущность «падения», «греха» и «спасения». Им нравится история про Христа и детей, рассказ о Рождестве. Можно неоднократно повторять одни и те же рассказы, если дети активно участвуют в них, – ведь в любимую игру можно играть изо дня в день.

 Пятилетний ребенок, живущий в православной семье и участвующий в приходской жизни, накапливает определенный запас религиозных представлений и переживаний. В нем живет представление о Боге, Который сотворил все, Который добр и могущественен. Ребенок до известной степени переносит на Бога черты родителей – власть, любовь, всемогущество. Характер родителей оказывает огромное влияние на религиозное сознание ребенка. Благодаря рассказам и картинкам у ребенка складывается определенное представление об Иисусе Христе как Личности, но он еще не знает, что Бог и Христос – это одно и то же. Он не чувствует необходимости уточнять это. Православный ребенок учится креститься и произносить слова: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа», но эти слова обычно не связаны в его сознании с рассказами о Боге, и еще рано касаться темы Троицы.

 Представление о Церкви у ребенка неразрывно связано с храмом, – церковным зданием. Чем лучше он знаком с его устройством, тем уютнее он будет чувствовать себя. Он испытывает удовлетворение от того, что знает, как правильно себя вести: как креститься, целовать иконы, принимать причастие, получать благословение и подпевать. Конечно, это чисто внешнее и механическое знание, но оно дарит ребенку чувство принадлежности к Церкви, он привыкает к храму, как к дому.

 Главное в опыте церковной жизни малыша – частое причащение Святых Тайн. В Таинстве причащения в его жизнь входит благодать Божия, которая и есть самая суть христианской жизни. Таинство это реально и действенно, но это не означает, что ребенок может его рационально принимать. Он может понять, что имеет дело с чем–то особенно важным, особенно святым, исходя из благоговейного отношения к Таинству родителей и всех собравшихся. Объяснение же вполне можно свести к тому, что Святое Причастие – это священная пища, которую нам дает Бог. Можно добавить, что эту пищу Иисус Христос дал Своим ученикам, когда последний раз трапезовал с ними, и что как бы Он Сам дает нам ее, когда мы причащаемся.

 Попытки объяснить маленьким детям слова «Примите, едите, сие есть тело Мое…» и «Сие есть Кровь Моя…» могут окончиться катастрофой. Я помню случай, когда искренние, но неловкие попытки учительницы объяснить маленьким детям значение Причастия завершились болезненной сценой: напуганные детишки в воскресенье отказались причащаться. Детям, приближающимся к пятилетнему рубежу, лучше всего рассказать историю Тайной Вечери, объяснив, что так впервые было преподано Святое Причастие, что Иисус Христос Сам дал его Своим ученикам, сопроводив теми словами, которые мы слышим теперь в храме и что Он завещал творить то же самое в память о Нем. Внимание детей можно привлечь к иконе Тайной Вечери, которая часто висит над царскими вратами.

 Пятилетний ребенок, живущий в христианской семье, накапливает достаточные знания о различных праздниках и традициях и многое знает о христианском отношении к жизни. Пасха, венчание, крещение, похороны, освящение домов – все эти красочные события глубоко влияют на детское сознание.

 В области религиозного воспитания ребенок пяти лет, конечно, далеко не «чистая доска». В благоприятных условиях он накапливает множество религиозных впечатлений, которые затем могут возрастать и развиваться. Даже если он не получил формальной религиозной подготовки, но рос в атмосфере любви и душевного покоя, подчиняясь семейной дисциплине, он вполне подготовлен к сознательному религиозному развитию. Если он был лишен такой атмосферы – ему нанесен большой ущерб. В эти годы формируется его духовное подсознание, которое станет почвой и фундаментов свободной мысли и сознательных действий в будущем.

 Младший школьный возраст: от 6 до 10 лет

 Дети этого возраста покинули замкнутый мир семьи. Они ходят в школу, имеют друзей и врагов, о которых родители не знают. Они сами принимают решения и общаются с детьми. Они соблюдают правила и обычаи большого мира: школы, соседей по дому, улицы, летнего лагеря. Им дают поручения, они сами покупают нужные вещи. Они познают, что закон – не только установленные родителями правила, но и школьный распорядок, правила дорожного движения, правила, принятые другими детьми. Все, что дети раньше принимали как должное, теперь постоянно подвергается испытанию и сравнениям. По мере того, как растет знакомство с законами и правилами, возрастает искушение нарушить их – что–то украсть, выругаться, позавидовать.

 Ребенок по–новому начинает относиться к ровесникам. Многие дети с трудом налаживают дружеские взаимоотношения. Они не хотят работать и играть в одиночестве, но вместе трудиться еще не научились. Склочность, столь заметная у детей этого возраста, свидетельствует о зарождении коллективистского духа, – дети пытаются установить новые отношения между собой, обкатывая острые углы. Они могут сознательно мучиться от предательства или отчуждения. Лучший друг внезапно заводит нового товарища, и даже если это временно, боль от измены остра и реальна. Учитель пользуется огромным авторитетом, отчасти занимая место родителей. Новые друзья и враги создают более насыщенную и богатую эмоциональную среду.

 В течение этого этапа происходит существенный скачок в умственном развитии. Ребенок учится устанавливать причинно–следственные связи, выделать то, что считает конкретным и реальным. У него появляется вкус к простейшему планированию и выполнению намеченного. Это можно заметить в играх детей. Они перестают быть лишь повторением знакомых действий: возня с игрушками, кубиками, мячом (поймал–бросил); игры становятся увлекательнее и сложнее, дети могут устроить клуб, разбиваются для игры по командам, играют в войну, больницу, в радио или телевидение, в приключения, исполняя каждый свою роль.

 Прогресс в умственном развитии меняет отношение детей к рассказам. Их интересуют причины и следствия происходящего; слушая библейские рассказы, они спрашивают о том, что Бог хочет сделать с миром. Один мой знакомый семилетний мальчик, выслушав историю грехопадения, с раздражением спросил: «Ну почему, почему Бог не сделал Адама и Еву такими, чтобы они не хотели Его ослушаться?» Этот ребенок вполне созрел для того, чтобы выслушать простейшее объяснение учения о свободе воли. Можно дать вполне удовлетворительное, отвечающее пристрастию детей к простым логическим схемам, объяснение догматов, например, Троичного (известное сравнение с формой, светом и теплом солнца).