Текст книги "Склонность к "Венере" (СИ)"

Автор книги: София Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

На губах Атрея появилась лёгкая улыбка. Нет, всё-таки они безумно похожи. Даже смущается парень так же – правда, всеми силами пытается это скрыть за прежней улыбкой.

– Встретимся.

========== А стоит ли?.. ==========

Атрей никогда бы не подумал, что при встрече с Зеноном, с которым вроде бы уже несколько раз ходил на так называемые «свидания», сможет оробеть или смутиться. Но именно это чувство он испытал при встрече, испытывал и сейчас, когда они неторопливо прогуливались по дорожкам парка. Не того, где некогда мальчишка поджидал свою «любовь всей жизни», другого.

По-другому вёл себя и обычно наглый рыжий спутник: не пытался, как на предыдущих свиданиях, проявить заботу, невзначай дотронуться, погладить по голове, накинуть на плечи тёплую кофту… Раньше эти мелкие знаки внимания из него так и сыпались, и при каждом таком проявлении «чувств» Атрею хотелось провалиться сквозь землю. В самом деле, ну как, как можно влюбиться с пары-тройки взглядов, не зная, каков избранный тобой «объект»? Нет, «как», на самом деле, он себе представлял – и потому даже немного обидно было, что с любовью подобные чувства не имеют ничего общего.

Наконец, дабы развеять повисшее в воздухе напряжение, молодой художник торопливо принялся копаться в сумке. Пару секунд спустя он извлёк на свет небольшую папку:

– Вот.

– Что «вот»? – не понял Зенон, пытаясь заглянуть через плечо спутника и едва ли не подпрыгивая от любопытства. Всё же он не был таким, какими представлялось Атрею большинство Марсов – не виделось в нём того равнодушия и даже лёгкого презрения, с каким они обычно смотрели на Венер. Особенно легко было теперь, когда они не прикасались поминутно друг к другу: можно было представить, что они – на равных.

– Ты… Ты просил тебе нарисовать что-нибудь. Вот, пожалуйста.

– А… Спасибо.

И снова – та же неловкость и тишина. Атрей всё ещё пытался понять – что сейчас ему нужно сделать? Забавно. При их предыдущих встречах он хотел спрятаться от чужих прикосновений, сейчас же не то чтобы возражал… Тряхнув головой, юноша попытался перевести разговор на более-менее нейтральную тему:

– Слушай, я же о тебе почти ничего не знаю. Ты-то кем работаешь?

Дежурный вопрос, задаваемый, наверное, каждому второму Марсу, в то время как каждого первого просто узнавали в лицо и лишь могли спросить, сколько же он зарабатывает, будучи столь известной личностью. А ответы на дежурные вопросы, как известно, редко интересны даже тому, кто, собственно, и задал этот самый вопрос.

– Да так, бумажки с места на место таскаю, – неопределённо махнул рукой Зенон, словно отгоняя от себя назойливо преследующие его «бумажки».

– Тебе двадцать четыре, и ты до сих пор только бумажки таскаешь? Нет, ты точно необычный Марс, – усмехнулся Атрей. Спутник беспечно улыбнулся:

– Да какая разница? Зарабатываю я достаточно, а карьеру построить ещё успею. В конце концов, молодым я точно не десять раз буду. Так что… годам к тридцати, может, и буду налегать на работу. А пока – ну её, а? Не хватало ещё и с тобой об этом говорить.

И снова – лёгкий ступор, полное непонимание. Разве не все Марсы стремятся скинуть с вершины своих начальников, чтобы занять их место? Когда Атрей ради интереса начал читать книги по сравнительной психологии, там были всё те же прописные истины, вдалбливаемые в школах лысеющими дядечками: Марс – сильный, несгибаемый защитник, Венера – то, что ему положено защищать. Эдакий придаток, несамостоятельное, хилое создание. Тогда он смотрел на Алкесту – и с сожалением понимал, что подруга всё же подтверждает общепринятое мнение: та не могла жить в одиночестве, находясь в постоянном поиске партнёра или партнёрши. А он… ему и раньше-то было неплохо.

– Слушай… ты, конечно, извини, что напоминаю, но всё-таки…

– Что такое? – слегка удивился Атрей.

– Может, всё-таки отдашь мне рисунок?

Только сейчас молодой художник сообразил, что всё ещё сжимает в руках несчастную папку. Нервно засмеявшись, он протянул её своему спутнику:

– Извини. Совсем уже крыша поехала…

– Скажи, почему ты соглашаешься со мной встречаться, но… Я тебе не нравлюсь?

Наивная интонация, с какой это было сказано, заставила Атрея вздрогнуть. Нет, всё же Зенон иногда вёл себя как потерявшийся в толпе ребёнок. Интересно, что сейчас стоит сказать? «Не нравишься»? Грубо, да и правдой не назовёшь. «Нравишься»? Тоже неправильный ответ – нельзя так просто бросаться подобными словами.

– Я… Слушай, давай об этом потом поговорим, хорошо? – Атрей опустил голову, так, чтобы волосы скрыли стремительно покрасневшие щёки. Да что же такое?! Разве всего пару дней назад не хотелось, чтобы это наглое вторжение в его привычный мир прекратилось, чтобы всё снова стало так же, как раньше. Так же… однообразно и монотонно, как картина, нарисованная серыми красками. И вот сейчас на эту картину неловкий художник посадил яркую кляксу. Вроде бы она портит рисунок, нужно её стереть. Но сил не хватает, да и разве не на своём месте здесь эта идиотская клякса?

Атрей молча передал спутнику папку с рисунком. Зенон протянул руку, и в какой-то момент, на долю мгновения, художник ощутил тепло чужой ладони. Какое-то случайное соприкосновение, казалось бы, ничего особенного… Но ощущение было такое, словно от этого мимолётного тепла теплее стало и где-то возле сердца.

========== Нет сомнений ==========

В одном из уголков парка обнаружилось искусственное озеро, почти невидимое под ковром водяных лилий. Солнце постепенно клонилось к закату. Надо же. Оглянуться не успеваешь – а день уже прошёл. Наверное, там, дома, телефон уже готов лопнуть от огромного количества заказов… Ну, в идеале, разумеется. Тогда, может, будет возможность на время прекратить эти встречи.

Зенон примолк, и наступившая тишина заставила Атрея вздрогнуть. Ну вот, опять. Только не говорите, что сейчас снова придётся всеми силами подавлять глупое, наивное желание повиснуть у этого рыжего на шее. Нет уж, хватит. Даже если яркая клякса смотрится на картине хорошо, она нарушает изначальную задумку. А значит, от неё нужно избавиться. Но как можно отделаться от человека, если сам не уверен, что хочешь от него отделаться? Хотя, наверное, лучше всего просто сказать «Я не хочу с тобой встречаться». Да, оптимальный вариант.

– Слушай, а как думаешь, эти цветы настоящие? Или имитация?

Заготовленные слова не вырвались наружу: вроде не особо прилично резко менять тему, если тебе задали вопрос. Молодой художник стиснул зубы, не понимая, откуда вдруг лезут эти идиотские сомнения. В конце концов, что толку в этом глупом самокопании? Нужно либо сразу действовать, либо…

Зенон помахал перед лицом спутника рукой:

– Ау! Земля вызывает первого! Первый, первый, я второй, приём!

Злость испарилась, будто её и не было. Стряхнув оцепенение, Атрей покосился на тут и там торчащие из-под воды разноцветные бутоны:

– Понятия не имею. Хотя, если взглянуть поближе…

Прежде, чем юноша успел договорить, его собеседник уже устремился проверять. Ему что, действительно так важно знать, настоящие ли эти цветы? Даже если не настоящие – какая, в конце концов, разница? Цветы и цветы. Они даже не казались достаточно интересными, чтобы их захотелось зарисовать.

– Так, кажется, всё-таки… Ай!

Атрей бросился следом, но поймать поскользнувшегося парня не успел, и Зенон рухнул в воду, подняв фонтан брызг. Как говорится, за компанию досталось и несостоявшемуся «спасителю»: окатило с ног до головы. Атрей растеряно потеребил намокшую футболку, не понимая, как теперь себя повести. Нет, вроде бы помочь надо…

Сидящий в воде Зенон пустил изо рта фонтанчик, после чего выплюнул забившийся в рот бутон:

– Так и думал – искусственные. Фу! Ты когда-нибудь пробовал сжевать кусок пластика?

Атрей тем временем всеми силами старался сдержаться. Он напоминал себе о приличиях, о своём серьёзном намерении пресечь любые дальнейшие попытки сближения, и о многих других причинах не выказывать сейчас ярких эмоций. Но уголки рта сами собой поползли вверх, и через секунду парень расхохотался.

– Тебе-то смешно… – с шутливой обидой в голосе протянул даже не думающий подниматься Зенон. Держась за живот, Атрей с улыбкой уставился на «пловца»:

– Так ты специально грохнулся? На вкус их попробовать хотел?

– А то как же! Или пощупать хотя бы, – фыркнул рыжий. – С другой стороны, хорошо, что они не настоящие: будь цветы живыми, они бы явно так просто не отделались после моего падения.

Оба снова примолкли. Вроде бы Зенону следовало подняться, но он продолжал весело плескаться, точно ребёнок. Разве что песенку пиратскую не запел, как в каком-нибудь старом фильме.

– Ты мне никогда раньше не улыбался.

Столь резкий переход заставил Атрея в очередной раз испугаться. Опять… опять это тепло. Нет, оно приятное. Но что будет потом, а?! Ведь стоит только однажды впустить подобное чувство в свою жизнь – и всё изменится.

– Забавно, – продолжал Зенон, наконец-то выбираясь из озера. Как бы романтично смотрелась подобная сцена, если бы не стекающая с него в три ручья вода да парочка искусственных бутонов, зацепившихся за карманы штанов!

– Что «забавно»?

– Да так, – отвёл глаза Зенон. – Раньше я безумно хотел, чтобы ты мне улыбнулся. А сейчас смотрю на твою улыбку и думаю…

– … Что у меня зубы кривые? – на всякий случай Атрей упёрся языком в передние зубы, проверяя. Зенон прыснул:

– Я тут, между прочим, пытаюсь создать романтическую атмосферу, если ты не заметил!

Тяжесть, вызванная глупыми мыслями, лезшими в голову, давно отошла на второй план. Пришла ясность – простая и логичная настолько, что Атрею оставалось лишь недоумевать, с какой стати он притормаживал раньше. Да, надо действовать, но…

Приняв решение, Атрей бросился к спутнику, крепко обнимая его. Простой порыв, но имевший весьма неожиданное последствие: земля в самом прямом и неромантичном смысле снова ушла из-под ног, и тишину парка нарушило очередное «Бултых!»

– А мне-то казалось, мы оба достаточно промокли, – сплёвывая очередной бутон, усмехнулся Зенон. Атрей лишь крепче прижался к нему. Зачем какие-то пафосные слова, когда всё и так ясно? Пусть эти глупости останутся в старых фильмах.

Зенон осторожно погладил спутника по голове. По-прежнему еле касаясь, словно боялся навредить. Атрей усмехнулся: вот ещё, не хватало почувствовать себя эдаким неземным созданием.

– Молодые люди! Здесь купаться запрещено!

Услышав оклик охранника, оба рассмеялись. Пока Зенон и Атрей выбирались из воды под неумолчную ругань местного стража порядка, думали они об одном и том же.

Зачем стирать цветную кляксу с серой картины? Нужно просто раскрасить всю картину – и тогда клякса станет лишь её органичной частью.

Конец второй истории

========== Поганая скука ==========

Сухая кисть без грамма краски медленно скребётся о бумагу. Рядом – и мольберт, и палитра, и небольшая чашка с водой. Стоило бы начать свой рисунок, но Атрей никак не мог заставить себя сделать первый мазок акварели поверх карандашного наброска.

В этой некогда холостяцкой квартире на стенах уже нет места: на каждом миллиметре воткнута хоть одна картина. Кажется, проще было бы сразу расписывать стены, чем навешивать на них многочисленные холсты. Масло, акварель, пара работ пастелью… Одни – яркие, с сочными цветами, другие бледные, совсем прозрачные, теряющиеся на фоне остальных. И ладно бы картины выстроились на стенах лишь в гостиной, но нет: и в спальне, и на кухне, да даже в ванной эти чёртовы холсты. Причём в ванной они под стеклом, так что даже нет надежды, что старые испортятся и на их место можно будет повесить новые. И это не считая тех, что грудой свалены в чулане.

Сложно назвать эти картины полноценными: так, наброски, небрежно доведённые до мало-мальски приличного состояния. Ни одна из картин не вышла такой, как хотелось Атрею, и потому ни одна не была закончена, доведена до ума. Молодой художник охотнее выбросил бы их или сжёг, как напоминания о своих былых неудачах. Но Зенон настоял, и пришлось вывесить уродливые, по мнению Атрея, полотна на всеобщее обозрение.

Впрочем, кому они были интересны? Алкеста теперь приходила редко: с тех пор, как появилась на свет её дочка – а произошло это чуть более полугода назад – она только и могла говорить, что о своей Офелии. Нет, Атрей не имел ничего против очаровательной, совсем не капризной малышки, но ему хватало ума, чтобы понять: сейчас Алкесте не до него, малютка требует гораздо больше времени и сил, чем какая-то там работа. От работы, по крайней мере, можно отдохнуть; о ребёнке же, особенно о таком крошечном, приходится беспокоиться двадцать четыре часа в сутки.

Другие гости этой квартиры в основном были знакомыми Зенона, и мало кто стремился пообщаться с его супругом. Кое-кто даже пытался жалеть Зенона, твердя, что тот выбрал себе неподходящую пару, и интересовался, на кой ему сдался круглосуточно сидящий в четырёх стенах художник. И тогда гордящийся своим выбором юноша заявлял:

– Вы что, не видите, какой он талантливый? Я люблю его, и не хочу, чтобы он распылял свой талант по мелочам, а потому даю ему возможность работать над своими шедеврами сколь угодно долго.

Люди соглашались, даже не глядя на картины: несогласие Зенон принимал за попытку обидеть Атрея и мог запросто выставить гостя за дверь. Вот и как ему объяснить, что сам художник отнюдь не считает себя талантливым и был бы счастлив снова рисовать на заказ, продавая совершенно средние, ничем не выделяющиеся «шедевры»?

Но ещё три года назад, когда Атрей поселился в этой квартире и стал супругом её владельца, Зенон категорично заявил:

– Ты замечательно рисуешь, но только тогда, когда рисуешь не на заказ. Так что не трать время. Я смогу обеспечить нас обоих, а ты… обещай, что будешь рисовать только для себя? И для меня, само собой.

Тогда голова была пуста, а разум замутнён: иначе бы Атрей ничем не смог объяснить своё согласие. Нет, не то чтобы ему действительно нравилось штамповать очередной потрет заказчика-натюрморт-любимую кошечку, но, по крайней мере, было чем себя занять.

Раньше, в детстве и ранней юности, он почти никогда не рисовал для себя, лишь в редкие минуты озарения позволял себе пачкать бумагу дешёвой акварелью. Сейчас же у него был отличный мольберт, качественная бумага, отличные краски, несколько наборов кистей… Но не было того самого озарения, как не было и понимания того, что делать дальше.

Вздохнув, Атрей направился на кухню: налить себе кофе. Взгляд лениво скользнул по еле-еле ползущим стрелкам старомодных часов. Если бы не секундная стрелка, жирной гусеницей переползающая с одного отделения на другое, он бы решил, что время вовсе остановилось.

В комнатах всё так же, как и всегда. Стоят ровными рядами вымытые кружки и тарелки, даже пол – и тот блестит. Всё же отчасти Атрей был благодарен супругу – тот не пытался заставить «Венеру» хлопотать по хозяйству, и домашние дела они делили на двоих. Оставалось лишь понять, почему нельзя ещё и работать им обоим. Ну, и найти смысл жизни.

Весёлая вообще штука – этот самый смысл. Вроде бы он есть, а сколько веков его уже ищут? Раньше Атрею казалось, что это бесполезные поиски; нужно просто жить, не задумываясь о том, на кой чёрт ты, собственно, это делаешь. И ведь получалось же!

А теперь всё не так. И вдвойне противнее было от осознания, что проблема вполне решаема: нужно найти работу, чтобы на глупые мысли не было времени. Снова разместить где-нибудь объявление о поиске клиентов, снова рисовать на заказ и не чувствовать себя комнатной псинкой, когда приходится просить денег на новые краски.

Уже потянувшись к телефону, Атрей остановился. А будет ли это нормально, что он принимает решение, даже не спросив Зенона, тем более что хорошо известно: тот против? Но юноша тут же разозлился на себя ещё сильнее: в конце концов, с какой стати ему вести себя, как типичной слабой Венере?! Процесс пошёл, вот, уже соглашается с каждым словом супруга и не может и чихнуть без его разрешения. В конце концов, какая Зенону разница, чем занимается Атрей, если он всё равно весь день пропадает на работе, всё так же перекладывая бумажки: как он говорил, на эту должность очередей нет, а потому низок шанс, что когда-нибудь он лишится работы. Что плохого в том, чтобы рисовать на заказ, особенно если прекрасно знаешь: ты – не гений, а лишь посредственность с отточенной техникой, каких много в этом мире?

Да и гении зачастую рисовали на заказ, жаль, что Зенону это объяснить не получилось: тот чуть что заявлял, что любой гений обрадовался бы возможности круглосуточно трудиться над своими шедеврами, не тратя время на мысли о том, где раздобыть еду и как бы не лишиться крыши над головой. Всё, хватит! В каком-то старом фильме люди, долго находившееся в одном поместье, становились его частью; ещё немного – и он точно так же пустит корни вот в этот белый диван.

Атрей, решив для себя, что стоит дать объявление в какую-нибудь газетёнку из тех, что точно никогда не прочтёт Зенон, потянулся к телефону.

========== Розовые мечты ==========

Сквозь сон Атрей ощутил прикосновение чужой ладони, скользнувшей по волосам, по плечу, ещё немного ниже… Лишь почувствовав лёгкий поцелуй в плечо, молодой художник наконец-то проснулся. Проклятье, он что, заснул прямо на этом несчастном диване? Даже мольберт не убрал.

– Извини, что разбудил, – шепнул Зенон, продолжая перебирать длинные светлые пряди. – Просто, может, лучше пойдёшь в спальню? Тебе вряд ли удобно спать на диване.

Атрей зевнул, выпрямляясь и сонно разглядывая своего супруга. Нет, сейчас тот заботился о нём, но хотелось по-детски обидеться на очередное «Тебе вряд ли…». Серьёзно, Зенон полагает, что взял в супруги маленького ребёнка со склонностью к мазохизму, который даже такую простую вещь не может за себя решить?

– Всё в порядке.

– Уверен? Тебе же неудобно, – повторил Зенон. Пытаясь свести всё к шутке, Атрей улыбнулся:

– Хочешь затащить меня в постель – так и скажи, я не обижусь.

Странно, но раньше казалось, что Зенон не похож на остальных, и очень легко было забыть: супруг – Марс, а он сам – Венера. Но в последнее время что-то изменилось – Атрей толком не мог сказать, что именно. Ничего, ведь если ему снова не придётся сутками скучать дома, дожидаясь Зенона, всё наладится, так ведь? Кстати, может, всё-таки рассказать ему о своём намерении найти работу?

– Кстати, завтра к нам придут гости… Ты не против?

Атрею захотелось выругаться. Снова?! Снова сидеть и чувствовать себя эдакой цирковой обезьянкой, демонстрируя очередным незнакомым людям неудачные рисунки?!

– А если я скажу, что против, это что-то изменит?

Как и ожидалось, Зенон опустил голову и еле слышно пробормотал:

– Ты что, не любишь гостей? По-моему, всё не так тихо… Я заметил, что ты скучаешь в последнее время. Разве плохо немного развеяться?

Атрею не хотелось ругаться с супругом: в конце концов, тот ведь не со зла делает что-то подобное. Просто… просто он Марс, ему положено брать инициативу на себя. Вот только почему раньше он хоть как-то советовался с Атреем, а сейчас попросту перестал обращать на него внимание? Не иначе как какой-нибудь очередной гениальный психолог надоумил, что нельзя давать волю Венере.

– Нет, если ты хочешь привести гостей – пожалуйста. Если хочешь, я даже приготовлю что-нибудь.

– Нет-нет, мне эти гости ещё нужны живыми! – шутливо поднял руки вверх Зенон, заставляя спутника жизни улыбнуться. Нет, всё-таки во многом он такой же, как раньше, в те дни, когда они только-только начинали встречаться. До того дня, как они стали жить вместе.

– Ты намекаешь, что я плохо готовлю?

– А то! Ужасно! – всё так же добродушно посмеиваясь, Зенон прижал супруга к себе. – Твоей едой можно, наверное, даже таракана отравить! Представь, сколько мы экономим на яде.

Нет, всё же долго сердиться на Зенона было невозможно хотя бы потому, что это было равносильно пинку под зад виляющей хвостом собаке. Как можно обидеть того, кто так искренне тянется к тебе, искренне считает талантом, гением? Если бы Атрей мог, он бы не разочаровывал супруга, но ведь он – простая посредственность, без малейших проблесков той гениальности, что так жаждал увидеть в своём любимом человеке Зенон.

Атрей зажмурился, склоняя голову на плечо супруга. В самом деле, ведь теперь всё станет, как раньше? Когда он снова будет самостоятельным, перестанет чувствовать себя зависимым… Противное чувство. В старых фильмах себя так вели разве что самые неприглядные герои, остальные стремились обеспечить себя сами.

– Как там Алкеста? Вы ведь с ней сегодня с утра говорили?

А вот теперь Атрею стало не по себе. Хорошо, что он догадался дать объявление не с домашнего телефона! Значит, здесь ещё и все его звонки записываются. Замечательно. Осталось только нацепить ошейник и поводок. Розовые такие, с блестящими стразиками.

– Вроде бы у неё всё в порядке. Офелия растёт, Саймон работает. Ну, в общем, не сильно что-то изменилось с нашей последней встречи.

Отчего-то Зенон странно завозился, словно услышал что-то, его взволновавшее, после чего уставился в потолок. Заметив перемену в настроении супруга, Атрей приобнял его за плечи:

– Что такое? У тебя что-то случилось?

– Скажи, Атрей… – рыжий снова ненадолго замялся, после чего наконец нашёл в себе силы посмотреть на любимого. – Как бы ты отнёсся, если бы я, к примеру… ээ… захотел ребёнка?

Молодой художник едва не упал с дивана. Ну, начинается!

– Ты с ума сошёл?! Только не говори, что уже подал заявление в «Новую жизнь»!

– Нет пока, но…

Атрей схватился за голову. Нет, будь он типичной Венерой, он бы только порадовался, представив, что скоро в их доме появится маленькое орущее существо, которому придётся менять подгузники, но он же, чёрт возьми, не Венера!

– Послушай, я понимаю, что это грубо с моей стороны… Но я не хочу этого.

Зенон снова уставился в потолок. Наверное, ожидал похожей реакции.

– Я понимаю… Тебе же хочется продолжать рисовать, верно?

Атрей не стал переубеждать супруга. Пусть лучше думает так, чем выясняет истинные причины встреченного сопротивления.

========== Очень двусмысленная ситуация ==========

Краска легко ложилась на бумагу. Насколько же всё стало проще с тех пор, как снова начали объявляться заказчики, и снова можно было не копить неудачные работы, а попросту сплавлять их тем, кто не разбирается в живописи! Атрей улыбнулся: и в самом деле, теперь он не чувствовал себя бесполезным. Дело было даже не в деньгах – их-то как раз было немного. Просто теперь он занимался полезным делом, а не весь день протирал штаны на диване.

Так прошли два месяца – и молодой художник окончательно убедился в правильности своего выбора. В конце концов, новые картины всё равно уже некуда вешать, так к чему их копить в кладовой? Это же не какие-нибудь консервы на чёрный день – так, мазня.

Нанеся последний штрих, Атрей удовлетворённо уставился на законченный простенький натюрморт: какой-то мужчина пожелал украсить этим изображением свою столовую. Теперь осталось сообщить ему, и…

Тем временем в дверь позвонили, и юноша вздрогнул. Только не хватало, чтобы Зенон вернулся с работы раньше времени! Хотя, у него вроде бы есть свои ключи…

Как и ожидалось, за дверью обнаружился не усталый супруг, а какой-то незнакомый молодой человек, на вид – типичная Венера. Кажется, даже губы подкрашены.

– Здравствуйте. Прошу прощения… Вы – господин Атрей? Мой брат заказал у вас картину, и…

– А, вы за натюрмортом? Думаю, вам придётся зайти через пару часов: я только что закончил, и краска ещё не высохла.

– Погодите! – паренёк ухватился за дверной косяк, не давая закрыть дверь. – Я понимаю, что, скорее всего, причиню вам некоторые неудобства, но… нельзя ли мне подождать у вас? Видите ли, брат уехал, а я сам живу достаточно далеко, и…

Атрей покосился на часы. До возвращения Зенона оставалось более четырёх часов, и беспокоиться не приходилось: за все эти месяцы супруг ни разу не изъявлял желания наведаться в родную берлогу днём.

– Заходите.

Парнишка чинно прошествовал в комнату и сел на самый край дивана, не по-мужски сдвигая колени. Атрей поморщился: не особо приятно было думать, что сам он – такая же Венера.

– Как вас зовут?

Незваный гость вздрогнул, но ответил:

– Элиас. Простите, а вы здесь один живёте?

– Нет. Вдвоём с супругом, – пояснил Атрей, отворачиваясь к окну. Конечно, лучше было бы не рисковать и выставить мальчишку подобру-поздорову, или пинком под зад отправить в ближайшее кафе… Но раз уж впустил, придётся показывать себя гостеприимным хозяином.

– Хотите чаю?

– А? Да, был бы весьма благодарен, – Элиас кивнул, совершенно по-женски теребя прядь вьющихся золотистых волос. Может, он и был на самом деле просто мужеподобной девицей? Порой сложно определить пол на первый взгляд, особенно если человек тебе плохо знаком. Хотя Элиас – вроде бы мужское имя.

Решив, что только ради гостя кипятить воду и бултыхать чайной заваркой нецелесообразно, Атрей и себе налил кружечку.

– Вот, пожалуйста.

– О, благодарю вас! – воскликнул Элиас и, прежде чем молодой художник успел предупредить его о том, что в кружке кипяток, схватил чашку. Естественно, он мигом разжал руки, и весь чай оказался на свитере гостя.

– Ай! – вскрикнул Элиас, беспомощно оттягивая от кожи пропитавшуюся чаем ткань. Кружку не разбил – и на том спасибо. Правда, ковёр тоже теперь придётся стирать.

– Вы не обожглись? – поинтересовался Атрей, глядя на по-детски хлопающего глазами мальчишку. Похоже, он совсем молодой, может, едва вышел из школьного возраста… И неуклюжий вдобавок.

– Простите, мне весьма неловко… Но можно ли мне постирать свитер? Раз уж я всё равно здесь надолго. Если что, я и в мокром потом могу пойти…

– Идите в ванную, – беспомощно вздохнул Атрей. Нет, этот мальчишка однозначно самое бесполезное существо, какое только можно представить. И он должен в идеале быть таким же?! Нет, спасибо…

Сев на чудом не пострадавший диван, Атрей зажмурился и принялся вслушиваться в окружающие звуки. За окном еле слышен шум пролегающей неподалёку автомагистрали, из ванной – шум воды, со стороны коридора – поворот ключа в замке… Стоп!

Вскочив, Атрей бросился к дверям, где почти сразу столкнулся с Зеноном. Тот мягко улыбнулся:

– Сегодня удалось вырваться пораньше. Может, сходим куда-нибудь, как думаешь?

Видимо, заметив панически бегающий взгляд Атрея, супруг осёкся. Оглядев прихожую, он уставился на пристроившиеся у порога ботинки:

– Я смотрю, ты здесь не один…

– А какое полотенце можно взять? – тем временем послышалось со стороны ванной, и в гостиную вошёл Элиас – естественно, без свитера, и даже без майки. Атрею окончательно захотелось провалиться сквозь землю – слишком хорошо он понимал, как выглядит подобная ситуация со стороны.

– Послушай, это не то, что ты думаешь… – начал было произносить сакральную фразу юноша, но Зенон, не говоря ни слова, вылетел за дверь. Атрей же тупо уставился вслед ушедшему супругу, пытаясь сообразить, как поступить теперь.

========== Спешка ==========

Лишь через десять-двадцать минут к юноше вернулась способность соображать. Первым делом Атрей решительно посмотрел на Элиаса:

– Я понимаю, что, возможно, причиню вам некоторые неудобства, но… Вот вам моя рубашка, и подождите в каком-нибудь кафе. Мне нужно срочно кое-что объяснить супругу.

– Простите, я не хотел, чтобы так глупо вышло… – пролепетал мальчишка, послушно натягивая протянутую рубашку. Атрей великодушно отмахнулся:

– Да ладно, что уж теперь. Иди, иди давай. Мне нужно его найти, пока глупостей не наделал.

Лишь когда Элиас удалился, молодому художнику пришлось признать: он понятия не имеет, где теперь искать Зенона. Откуда начать? Пойти к Зенону на работу? Маловероятно, конечно, что он снова направился туда, но ведь надо же откуда-то начать!

Хаотично мелькали лица незнакомых людей, мельтешили автомобили и отскакивали назад высящиеся по обе стороны улицы здания. Атрей бежал, не обращая внимания на крутящих пальцем у виска прохожих. Какое ему дело до них, если сейчас есть шанс, что Зенон окончательно перестанет доверять ему?! Нужно найти его, поговорить, объясниться, в конце концов… Нет, он, конечно, сделал несколько глупостей, но ведь не изменял супругу, как тот наверняка подумал!

Вот, наконец, знакомое здание бизнес-центра. До того Атрей бывал здесь всего пару раз, но дорогу успел запомнить. Влетев внутрь, молодой художник подбежал к охраннику у турникета:

– Вы не видели Зенона?! Он здесь работает.

– Зенона?.. А. Вы опоздали, молодой человек, он уже ушёл. Думаю, завтра вы сможете найти его на рабочем месте…

Не слушая, Атрей снова помчался на улицу. Пока что он слабо представлял себе точное направление, в котором стоит двигаться. Позвонить кому-нибудь из друзей Зенона? Но он не знает ни одного телефона, ведь Марсы не слишком-то его жаловали и в основном общались через его супруга.

Ещё никогда юноше не было настолько плохо. Он ведь просто хотел проявить немного самостоятельности, что, чёрт побери, в этом плохого?! Да, наверное, стоило обговорить всё с Зеноном – тогда бы тот вряд ли удивился, увидев в их квартире постороннего человека. Тогда легче было бы объяснить, что это – заказчик, а не какой-нибудь его любовник…

Одна улица сменялась другой; Атрей бежал, не разбирая дороги и тщетно надеясь увидеть в толпе знакомую рыжую шевелюру. Сердце колотилось, будто сойдя с ума.

Если бы можно было повернуть время назад! Тогда бы он не стал искать работу, не обговорив это с Зеноном, не взялся бы за тот идиотский натюрморт, не впустил бы Элиаса… Да много чего бы не сделал, и в результате ему бы не пришлось сейчас метаться по улицам, молясь, чтобы с Зеноном не случилось ничего непоправимого.

Не успев даже притормозить, Атрей врезался в кого-то и тут же полетел на землю вместе с не вовремя подвернувшимся под руку путником. Тот возмущённо вскрикнул. Это оказалась девушка, смотрящая на него по меньшей мере как на полного идиота:

– Ты что творишь?! Не видишь, куда прёшь, что ли?!

Атрей молчал, глядя в безукоризненно накрашенное личико возмущённой девицы. Положа руку на сердце, она имела полное право возмущаться. Но, с другой стороны, он ведь просто её не заметил!

– Чего уставился?! – всё так же верещала девушка, сжимая руки в кулачки и разве что не набрасываясь на незадачливого художника. Атрей опустил голову.

– Да он больной какой-нибудь, наверное! Не обращай внимания, – буркнул какой-то незнакомый парень, помогая девице подняться. Та, напоследок плюнув в сторону обидчика, удалилась.

Атрей же всё так же сидел на асфальте, хоть и понимал, что смотрится по меньшей мере глупо и неприлично. Этот город слишком большой, чтобы можно было так просто отыскать в нём всего одного человека. Хотя, казалось бы, человек – не пылинка, не может так просто потеряться… Особенно такой приметный, как Зенон.