Текст книги "Склонность к "Венере" (СИ)"

Автор книги: София Серебрянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Дальше мальчишка уже не слушал: опустив голову, он понуро побрёл прочь, изо всех сил стараясь не сорваться на бег. В конце концов, рыцарям не положено так тяжело переживать подобные ситуации. С другой стороны… а попадали ли эти самые рыцари из книжек в похожее положение?..

========== А была ли любовь?.. ==========

– Ты как, в порядке? Уже вернулся? Что с тобой такое? – трещала, как сорока, Алкеста, но Атрей не обращал на соседку по квартире внимания: сейчас ему больше всего на свете хотелось бы забиться куда-нибудь, где его никто не будет трогать ближайшие лет сто-двести. А лучше сразу триста, чтоб наверняка.

В книжках написано что-то вроде «боль пронзила всё его тело», и всё такое… Боль? Атрей прислушался к себе, пытаясь понять, больно ли ему вообще. И как это – больно? Понятно, когда коленку там разобьёшь или лбом о косяк ударишься – вот это больно. А так – откуда боли-то взяться, если всё целое, руки-ноги тоже на месте?

– Ты чего такой грустный? Что случилось? – продолжала допрос Алкеста. Странно, вроде бы она такая неплохая, даже скорее хорошая, но почему тогда не понимает: если рядом кому-то плохо, лучше не донимать его, а просто сделать вид, что ничего не произошло?! Несостоявшемуся джентльмену неприятно было чувствовать себя слабым и достойным жалости. Какое противное чувство-то – жалость. Одно дело, когда можешь что-то исправить, другое – стоять над душой, чтобы над чужими проблемами поохать, да и разойтись. Ну вот что сделает Алкеста?! Поговорит с Галатеей, что ли?! Да ни в жизнь!

– Ой, она… она с тобой идти не захотела, да? Бедненький! Давай я тебе чайку сделаю, попьёшь, успокоишься…

– А он тут есть? – вяло поинтересовался Атрей – просто чтобы поддержать разговор. Горе-утешительница принялась усердно кивать:

– Конечно! Я сходила и купила немного, вообще-то для себя, но ты тоже можешь пить, если захочешь! Потом ты что-нибудь купишь на двоих, ну и так далее… Ой, что я опять болтаю! Пойдём, пойдём скорее!

С большей охотой несостоявшийся возлюбленный Галатеи заперся бы сейчас в комнате, как эдакий моллюск в раковине, и сразу же разобрался во всех нахлынувших чувствах. Но присутствие сочувствующей заставляло жалеть себя, чего парнишке категорически не хотелось делать. И потому он покорно выхлебал едва ли не насильно всунутый горький чай, так и не сказав ни слова. Говорила одна Алкеста: много, суетливо и не по делу. В слова Атрей не вслушивался: зачем, если они не несут в себе и капли смысла?

– Ну ты не переживай, много ещё таких, как она! – только эту фразу юный «герой» сумел понять из трескотни соседки. Понять – и задуматься. В самом деле, что в ней такого, в этой Галатее? За внешность любить считается не то чтобы постыдным, но весьма приземлённым, да и вряд ли он захотел стать возлюбленным Галатеи исключительно из-за ярко-рыжих волос последней. А таких, как она, действительно много. Наверное. Ведь, если подумать, она повела себя, как Марс. И многие из них повели бы себя так же, один в один.

Атрей потёр лоб рукой, что немедленно было неправильно понято Алкестой. Утешительница прижала руки к веснушчатым щекам:

– Ой, ты что, плачешь?! Я что-то не так сказала?! Извини, извини, я не хотела, я же понимаю, что тебе плохо, я…

И снова – бессмысленная болтовня. Несостоявшийся герой-любовник стукнулся зубами о кружку: совсем забыл, что чая там уже нет. Вздохнув, он отставил опустевшую чашку в сторону и направился к своей комнате под причитания Алкесты:

– Ой! Тебе, наверное, одному хочется побыть? Извини, нет, правда извини, я не подумала. Вот вечно у меня так: не думаю, а говорю много…

Закрытая дверь надёжно удерживала звуки, и голос Алкесты смолк почти сразу же, как Атрей заперся у себя. Хорошо, что соседка не последовала за ним: конечно, она была совсем не плохой, просто иногда требовалась тишина, которую болтушке было весьма проблематично обеспечить.

Вот в книжках написано – будет больно. Больно – это зуб вырывать самому, или руку сломать. А здесь-то что должно болеть? Наконец-то Атрей получил возможность прислушаться к себе. Как доктор, он пытался проинспектировать самого себя: где болит? Должно вроде сердце.

Но, как ни странно, боли нет. Только обида, жуткая такая, огромная, как дирижабли из старого кино. И мысли-то совсем не о том, как всё исправить, как заслужить любовь Галатеи… Нет, на взрослую рыжую девушку, мечтавшую о собственном мотоцикле, смотреть даже теперь не хочется. Стыдно даже немного – рыцарю вроде бы положено добиваться благосклонности своей дамы, а у него и желания-то такого не осталось.

Да и сильно она ему сдалась-то, эта благосклонность? Атрей думал, долго думал, от напряжения кусая одеяло, и как-то так выходило, что нет, не нужна, на самом-то деле. Зачем? Ну вот встречались бы они, влюбилась она – и что? К чему всё это? Дальше-то что?

Да и вообще, противная она, а вовсе не Прекрасная Дама, как до того виделось мальчишке. Взяла, и посмеялась над ним, как будто так и надо. Нет бы честно, напрямую сказать: не нужен ты мне! Но «Прекрасная Дама», оказавшаяся на деле мерзким чудовищем, взяла и обманула его, да ещё и не смутилась, когда обман раскрылся. И с такой-то «леди» он собирался всю жизнь провести? Хороша, верно, была б такая жизнь!

Атрей ещё раз куснул одеяло. Больно? Нет, не больно, только злость берёт, и хочется, сильно так хочется, чтобы вовсе не совершал он никаких подвигов, не подходил к этой противной девице, решившей вот так запросто его отвергнуть. Да только как время-то назад повернуть? Это ж не кино, плёнку не перемотаешь.

За стеной возилась Алкеста – спокойная, домашняя девочка, куда больше заслуживающая свой нынешний статус Венеры. А он? Ему теперь тоже жить с этой самой пометкой в документах. Сказать, что психологи ошиблись? А если нет, что тогда?

Пока что Атрей подумал об этом лишь вскользь, походя: он не думал уже ни о вчерашней «вечной любви», ни о чём не думал. Да и чего размышлять-то? Не нужна ей его любовь, ну и не надо. Сама виновата, раз такая противная, не захотела даже пообщаться с ним, получше узнать, а сразу, сгоряча, отшила.

Вот только маленькой отметки «Венера» это отнюдь не изменило.

Конец первой истории

========== Движение вперёд ==========

– Значит, вы желаете продлить совместное проживание?

Молодой человек спокойно кивнул, пытаясь не замечать того взгляда, которым его смерил внимательный чиновник с на удивление красными, будто нарумяненными, щеками.

– И на каком основании, позвольте спросить? Вы состоите в отношениях?

– О чём вы, – Атрей нервно рассмеялся. – Я же не сумасшедший! Она – Венера, так же, как и я. Нет, просто во время учёбы мы жили вместе, а после как-то так вышло, что к этому привыкли. Тем более, разве плохо, что мы занимаем одну квартиру вместо двух?

– Учтите, – взяв в руки стопку каких-то бумаг, краснощёкий чиновник строго посмотрел на юношу, – за вами ведётся наблюдение. Так что не советую врать.

– О каком вранье вы говорите? – безмятежный, слегка удивлённый взгляд – и чиновник примолк.

– Ваша заявка на продление совместного проживания будет рассмотрена в ближайшее время. Приходите через неделю.

Уже знакомая процедура, повторяющаяся с завидной регулярностью каждый год. Сколько раз Атрею приходилось вот так приходить сюда, чтобы получить разрешение и дальше жить в одной квартире с Алкестой? Кажется, четыре раза – с тех пор, как они отучились ту скромную пару лет, положенную Венерам.

– Позвольте спросить: а состоите ли вы в отношениях с кем-то другим?

Юноша обернулся в дверях, по привычке вытирая вспотевшие ладони о собственную рубашку. Его всегда напрягал этот вопрос, хотя бы потому, что нельзя было не вспомнить: нашедшая пару Венера переселяется к супругу или супруге, освобождая государственное жильё для новой Венеры. В основном система работала: уже к окончанию школы большинство Венер имело если не мужей, то, по крайней мере, постоянных ухажёров.

С ним вышел сбой системы.

– Нет, и в ближайший год я, скорее всего, буду проживать на прежней территории.

Подозрение в глазах чиновника, и тут же – искреннее недоумение. Этот человек, Марс, скорее всего, не понимает, как Венера может так легко говорить о том, что в восемнадцать лет не имеет партнёра. За то время, что Атрей провёл среди тех, в чьих документах стояла предательская отметка, он убедился: большинство Марсов относится к ним примерно так же, как к своим наиболее неудачливым собратьям, не сумевшим, несмотря на склонность к доминированию, сделать карьеру. Эдакие бесполезные существа, при отсутствии у них супруга не выполняющие никаких важных функций, а потому неспособные быть самостоятельными единицами. Ещё б выдавали этих самых жён и мужей в порядке живой очереди – может, и жить было бы легче.

Путь до квартиры занял не так много времени: Атрей жил неподалёку от центральной части города. Сейчас он толком не знал, чем заняться: на данный момент заказов у него не было, и работать было не над чем. Вроде бы надо заняться чем-то, кроме неприбыльной работы, но Венерам не позволяло найти более высокооплачиваемую должность почти отсутствующее образование. Да и смог бы он по-прежнему рисовать, если бы просиживал штаны в каком-нибудь кабинете, как тот краснощёкий?

Первым, что Атрей увидел, отомкнув замок и войдя в неширокую прихожую с зеркалом прямо напротив двери, была Алкеста: соседка неумело крутила в руках маленький тюбик с блеском для губ, пытаясь равномерно размазать липкую переливающуюся массу, остро пахнущую искусственной клубникой. Казалось бы, эта девушка, чья цель жизни – найти себе супруга, должна была ещё на последнем году обучения выскочить замуж. Но Марсы – как мужчины, так и женщины – отчего-то обходили Алкесту стороной.

– Ты что, опять на свидание с тем парнем? Как его… – Атрей потеребил верхнюю пуговицу рубашки и поставил сумку у стены. Та постоянно норовила упасть, и лучшее, что придумал юноша – подпереть её ногой.

– Нет, если ты о Ксантосе, то у нас ничего не вышло, – Алкеста горестно вздохнула, глядя в зеркало: блеск никак не хотел ложиться ровно, а в последний момент так и вовсе потёк.

– Но ты же куда-то собираешься, – справедливо заметил юноша. – Значит, познакомилась с кем-то ещё? Когда только успела…

– Помнишь, я рассказывала о том брачном агентстве? – сосредоточенное рассматривание губ в зеркале не помогло: липкая масса в полном объёме сползла на подбородок. – Фу, ну и дрянь же этот блеск! Никогда такой не бери, лучше возьми что подороже: Марсы любят смотреть на красивых девушек с хорошим макияжем.

Атрей благоразумно промолчал, хотя на кончике языка вертелся вопрос: если ты обладаешь такими познаниями в психологии сильной стороны человечества, то отчего ещё не замужем за одним из них? Марс в восемнадцать лет считается ещё молодым, а вот одинокая Венера того же возраста – уже стареющее создание, которое после двадцати и вовсе рискует так никому и не понравиться.

Оставив в покое блеск, Алкеста принялась не менее сосредоточенно запудривать веснушки, не забывая по-прежнему тараторить:

– В общем, в том брачном агентстве сказали, что есть один человек, который хочет со мной познакомиться, мы сегодня встречаемся в одном баре. Кстати, я и о тебе подумала! Пойдёшь со мной.

– Я-то там зачем? – уцепился за единственный шанс остаться дома Атрей: ему совсем не улыбалось снова корчить из себя радостного идиота. – Это же твоё свидание!

– У того человека есть приятель, и он говорил, что этот его приятель будет рад с кем-нибудь познакомиться. Между прочим, скажи мне спасибо: он совсем молодой, ну, для Марса, и ещё…

Атрей понял: потащить его на свидание с незнакомым человеком Алкеста задумала уже давно, решив бороться за счастье друга, раз уж тот сам что-то не сильно стремится отыскать вторую половинку. Небось этому «приятелю» лет тридцать с лишним: раньше этого срока Марсы редко задумываются о семейном счастье.

– Ты чего стоишь? Надень что-нибудь красивое! Ой, я как раз недавно купила тебе рубашку – хотела на День Рождения подарить, но считай, что дарю просто так – сейчас тебе важно хорошо выглядеть…

Под причитания Алкесты Атрей удалился в свою комнату: переодеваться.

========== Умопомрачение ==========

Алкеста всегда отличалась стремлением проложить дорогу к личному счастью не только себе, но и своему другу: с каким-то детским непониманием девушка выслушивала одинаковые речи о том, что несчастный не собирается жениться или выходить замуж. Она тоже всегда отвечала одинаково – в основном что-то вроде:

– Но, если я выйду замуж, а ты нет, то тебе придётся жить одному! Вот скажи, ты сможешь жить один?

«Жить» в её понимании означала всенепременно содержать дом в тех порядке и чистоте, что обычно встречаются только в операционных. Чистые полы, никаких клочьев пыли по углам, битком набитый холодильник, развешенные в шкафу выглаженные вещи… Атрей, привыкший даже не убирать разбросанные по дому кисти и краски, воспринимал такое стремление к порядку с лёгким недоумением: в самом деле, ведь и без него вполне хорошо живётся! Но нет, жить в грязи, по авторитетному мнению соседки, означало и не жить-то вовсе.

На соседа девушка не злилась, регулярно повторяя: мол, ты человек творческий, делай, что хочешь, пока я у тебя есть. Потому-то она и стремилась отыскать ему вторую половинку: доброе сердце не позволяло Алкесте вот так просто оставить в одиночестве лучшего друга. Иногда её инициатива была вполне оправданной, но сегодня Атрей готов был кипеть от негодования.

Нет, его не смутило, что соседка на деле явилась на встречу с женщиной средних лет, худощавой и высокой брюнеткой. В конце концов, это сугубо личное дело соседки – с кем встречаться. Тем более что иметь общих детей с человеком любого пола давно уже возможно, и девушка не лишит себя таким образом полноценной семьи.

Смущало другое – те недвусмысленные взгляды, что кидал на него спутник той самой брюнетки. Достаточно высокий, быть может, даже красивый молодой мужчина. И как его занесло в компанию к этой даме? Может, родственники?

Атрей ещё раз посмотрел на худощавую длинноносую брюнетку, перевёл взгляд на её спутника. Короткие, не доходящие до плеч рыжие волосы, да и глаза светлые – нет, если и родственники, то не похожи. Ну совсем никак. Хотя, порой случаются и более удивительные казусы – ещё помнил он двойняшек-одноклассниц, непохожих чуть более, чем полностью. Заговорить? Ещё чего не хватало! А то этот рыжий возомнит, будто притащенный на аркане чрезмерно активной подругой юноша действительно желает иметь с ним дело.

– Я очень рада знакомству с вами! – непрерывно трещала Алкеста, предано заглядывая в глаза брюнетке; будь у подруги хвостик, как у собаки, она, наверное, принялась бы им вилять. Атрей фыркнул и отвернулся: он-то уж точно не станет так себя вести! Может, тогда этот рыжий перестанет пялиться в его сторону и так улыбаться?

– Может, вы желаете выпить, мисс? – хриплый, прокуренный голос брюнетки не вызывал никаких желаний, кроме стремления поскорее утащить отсюда наивную Алкесту. С другой стороны, если уж она так активно лезет к каждому встречному Марсу, может, и не стоит ей мешать?

– Нет-нет, спасибо, если только воды, – пыталась произвести наилучшее впечатление Алкеста. – Вряд ли здесь найдётся ещё что-то безалкогольное, а я стараюсь не употреблять спиртное.

– И правильно делаете, – неожиданно приветливо улыбнулся рыжеволосый. – Вливать в себя алкоголь – последнее, что стоит делать любому мыслящему существу. В конце концов, есть множество других способов развлечься!

В Атрее мигом вспыхнул дух противоречия. Ах так?! Ну, он постарается, покажет этому… В чём провинился спутник прокуренной брюнетки, парень пока толком не решил: ему просто изначально не нравился этот странный субъект.

Бросившись к стойке, Атрей небрежным голосом завсегдатая подобных заведений заявил:

– Один «Лонг Айленд»*, пожалуйста.

Алкеста озадаченно потянула себя за прядь волос, то и дело приоткрывая рот: девушка не понимала, что творит её сосед. Заполучив бокал с коктейлем, тот уже собирался расплатиться, но был остановлен возгласом рыжего:

– Запишите на мой счёт.

Бармен даже не спросил имени спутника брюнетки, лишь молча кивнул. Атрей едва не сгрыз бокал от досады: надеялся отвратить рыжего, а этот, похоже, вполне благосклонно относится к пьющим людям. Зачем сказал о своей склонности к здоровому образу жизни? Спросите чего полегче!

– Раз уж я пригласил вас сюда, – рыжий мягко улыбнулся, – позвольте мне заплатить за всё, что вы сегодня съедите и выпьете. Может, закажете какую-нибудь закуску?

Уж очень сильно хотелось создать образ эдакого викинга, глушащего алкоголь бочками и не пьянеющего – и Атрей беззаботно махнул рукой:

– Нет-нет, всё в порядке.

И, дабы закрепить свой успех, гордый «викинг» немедленно обернулся к бармену: мало того, что уж точно отвратит от себя всех посетителей этого бара, так и заметно потреплет счёт этого неприятного человека. Ведь для Марсов, кажется, самое ценное – это их деньги?

– «Дьяболо»**, пожалуйста.

Пусть уже на середине бокала язык заплетался, и начинало подташнивать – с непривычки ещё и не так себя почувствуешь. Тем более что Атрею не сильно нравился вкус крепкого алкоголя, а уж от коктейлей и вовсе воротило. Кажется, куда-то удалились Алкеста и прокуренная брюнетка, грохочущая музыка отошла на второй план… Но уж очень хотелось, чтобы рыжий перестал пожирать его взглядом – и, с трудом сфокусировав взгляд на бармене, парень потребовал:

– Ещё «Сенсацию… уфф… да, «Сенсацию».

– По-моему, тебе уже хватит, – отбросил церемонное «вы» рыжий, на что Атрей, покачнувшись, смерил его мутным уничижающим взглядом:

– Не смей… да… не это… не смей мне приказывать!

Бармен пожал плечами, но, помня, что за всё платит вполне трезвый клиент, протянул Атрею бокал. После первого же глотка сознание поплыло; наступила темнота.

____________________________

* «Лонг-Айленд» – алкогольный коктейль, содержащий водку, тёмный ром, джин и ликёр, а также некоторое количество безалкогольных составляющих.

** «Дьяболо» – алкогольный коктейль, содержит белый портвейн и розовый вермут.

*** «Сенсация» – белый портвейн, коньяк и виноградный сок.

========== Рукопожатие ==========

В голове насвистывал бодрые мотивы оркестр сумасшедших макак, играя на скрипках и сопровождая свои дикие песнопения ритмичным стуком по барабанам. По крайне мере, именно эта мысль пришла Атрею в голову в первые пару минут после пробуждения. Второй была мысль, что эти самые макаки ему ещё и в рот нагадили, и от таких размышлений мигом захотелось заключить в объятия ближайший унитаз. И лишь затем пришла относительно трезвая мысль: какие, к чёрту, макаки?! И что вообще происходит? Он же вроде был в баре, кажется, выпил… Ну ведь не мог он перебрать, в самом деле! Не мог же?..

– Эй, ты проснулся?

– Чего орёшь? – пробурчал незадачливый покоритель коктейлей, пытаясь открыть глаза. Пока что получалось плохо: стоило открыть один, как другой тотчас же крепко зажмуривался. Всё тело трясло. Будь Атрей роботом, он бы заявил: «Ошибка программы, требуется перезагрузка» и благополучно отрубился бы снова.

До заторможенной мозговой «программы» всё доходило с запозданием. Наверное, поэтому жертва алкоголя провалялась с закрытыми глазами ещё пару минут, прежде чем сообразила: голос собеседника явно не принадлежал Алкесте.

Сделав над собой усилие, Атрей всё-таки открыл глаза – и немо уставился на лучезарно улыбающегося рыжего. Мигом накатило раздражение, и сторонник здорового образа жизни еле успел увернуться от чужого кулака.

– Ты! – возопил Атрей, перекрикивая оркестр макак в голове. – Какого чёрта ты забыл в моей комнате?! Я же всегда запираю дверь на замок! А, ты её взломал, да?! Ох, голова…

На этой стадии бедолага шлёпнулся обратно на своё импровизированное ложе. Рыжий молчал, лишь тихо посмеивался в кулак. Нет, ну откуда он здесь взялся, да и вообще…

– Прости, в следующий раз обязательно спрошу у тебя разрешения на то, чтобы находиться в собственной квартире.

Выдав сию фразу, рыжий не удержался и захохотал в голос. Атрей снова схватился за голову, и наглый парень притих:

– Погоди, сейчас… – в зубы ткнулся стакан с какой-то жидкостью. Торопливо выхлебав её до дна и разве что чудом не откусив кусочек стакана, несостоявшийся завсегдатай баров наконец-то почувствовал себя немного лучше: по крайней мере, хватило сил на то, чтобы оглядеться.

Как бы это ни было прискорбно, рыжий был прав: Атрей действительно находился не у себя дома. По крайней мере, в их общей с Алкестой квартире уж точно не имелось раскладного дивана, на котором он сейчас восседал. Потерев руками виски, в которых болезненно пульсировала кровь, жертва алкоголя уставилась на невозмутимо смеющегося «спасителя».

– И что вчера произошло?

Рыжий развёл руками и, подавив очередной смешок, похлопал Атрея по плечу:

– Ты, конечно, молодец! Сколько я знал Венер – ни одна не умудрилась так напиться. Уж прости, отвёз тебя к себе – не мог же на улице бросить, бар-то не круглосуточный. Кстати, тебе никогда родители не говорили, что жадность до добра не доведёт? Если тебе разрешили пить за чужой счёт, не стоит напиваться так активно. Особенно если к этому не привык.

Атрей хмуро уставился на собеседника: тот нравился ему с каждой минутой всё меньше и меньше.

– У меня нет родителей. И напиться я хотел, надеясь, что хоть тогда смогу на тебя смотреть без желания придушить.

– Ого! – рыжий шутливо всплеснул руками. – И чем это я вызвал подобную реакцию? Хотя постой, дай угадаю: надо было сразу самому заказать тебе что-нибудь, или ты из тех, кто предпочитает платить по счетам самостоятельно?

Злость неожиданно испарилась. Ну как можно сердиться на того, кто в ответ на все пинки лишь продолжает очаровательно улыбаться? Да и какой в этом прок? Легче уж тогда избить диван – реакция будет та же, пар будет выпущен, и за избиение диванов пока ещё не сажают. Тем более что где-то в глубине души запоздало зашевелилась совесть. Нет, конечно, этот рыжий – странный тип, но разве можно воспитанному человеку так себя вести, особенно если учесть, что «странный тип», как ни крути, не бросил его в том баре?

– Ты, это, извини. Не хотел обидеть… Слушай, у тебя что-нибудь от головной боли есть? – простонал Атрей, испытывая острое желание удариться головой об стену. А что, вдруг поможет, и эти чёртовы макаки со своим оркестром куда-нибудь испарятся.

– Сейчас принесу, – кивнул рыжий, покидая комнату. Атрей снова огляделся. Нет, решительно не похоже, что в этом доме живёт Марс. На психологических лекциях, да и в книжках, об одиноких молодых мужчинах говорилось на удивление одинаково: живут в грязи, питаются дешёвыми полуфабрикатами, спят, укрывшись горой мятой одежды, которая не поместилась в шкаф. В этой же комнате было идеально чисто – правда, оставалось вероятность, что весь мусор сконцентрировался в других частях обиталища странного «спасителя».

– Вот, держи, – снова – знакомый стакан, на сей раз с прилагающейся таблеткой. Не удержавшись, Атрей заметил:

– Ты странный. Слишком несерьёзный для Марса.

– А ты слишком много пьёшь и болтаешь для Венеры, – не остался в долгу рыжий, к губам которого будто приклеилась приветливая улыбка. Присев рядом, хозяин квартиры протянул гостю руку:

– Да, к слову… Мы же не знакомы. Зенон.

Жертва алкоголя уставилась на протянутую руку. С одной стороны, следовало извиниться за беспокойство и бежать домой, в знакомую комнату, заваленную красками и кистями, проверить, нет ли новых заказов… А с другой – далеко он со своими макаками в голове уедет?

– Атрей.

Художник несмело пожал руку Зенона. В конце концов, чёрт с ним. Его что, расстреляют за обычное рукопожатие?..

========== Может, встретимся? ==========

– Да нет же, у нас ничего не было! – упорно повторял Атрей, косясь на прыгающую вокруг Алкесту. – Вот я же тебе верю, что ты не спала с той девицей!

– Конечно же, я этого не сделала бы! Мы же всего день, как были знакомы, и больше не встречались, – искренне возмутилась соседка, чем вогнала собеседника в состояние крайнего ступора:

– А я что, дольше знаком с этим парнем, что ли?

– Дольше! И вообще, вдруг… – неопределённо протянула девушка и томно вздохнула, отчего Атрею немедленно захотелось повеситься, или лучше – повесить Зенона. Неужели этот рыжий не мог позвонить своей знакомой, та связалась бы с Алкестой, и он бы мирно помирал со своим оркестром в голове в собственной родной комнате, а не в чужой квартире. Уже неделя прошла, а Зенон всё никак не собирался отставать, периодически терроризируя юношу звонками. Атрей пару раз соглашался куда-нибудь сходить с ним, надеясь, что после эти пародии на свидания прекратятся, но нет! Сама настырность, чтоб его.

Тем временем зазвенел телефон, и несостоявшийся покоритель коктейлей уставился на трубку, точно на ядовитую змею.

– Бери, ты ближе, – невозмутимо подтолкнула приятеля к телефону Алкеста. Тот с видом приговорённого к смертной казни потянулся к трубке, стараясь двигаться как можно медленнее. Результат не заставил себя долго ожидать – когда движущийся с грацией паралитика парень взял трубку, там уже послышались гудки.

– Трубку бросили! – радостно возвестил Атрей. Подруга нахмурилась:

– А что, если это тебе по работе звонили? Например, хотели заказать картину, и…

– … Тогда бы оставили сообщение. У нас же есть автоответчик, – оставался невозмутимым юноша. Уж он-то давно раскусил планы Зенона: сам так же себя вёл с Галатеей, разве что оказался менее настойчивым. Крепость под названием Атрей взяли в осаду, и выпускать не собирались.

Алкесте, когда она была помладше, нравилось чувствовать себя эдакой принцессой в башне, которую пытается достать прекрасный принц. Но имена принцев менялись с невообразимой скоростью, и девушка быстро поняла: мало быть сидящей в башне принцессой, нужно делать ещё что-то, чтобы получить не только пару случайных свиданий и поцелуев, но и заветную отметку о замужестве в документах. Что именно, Алкеста не знала. Атрею хотелось верить, что и с ним всё будет по той же схеме – ну, повстречаются, затем его бросят, и всё снова будет как раньше. Ведь не в самом же деле он понадобился этому рыжему, правда же?

Тем временем снова раздался звонок, и «осаждённой крепости» немедленно пришлось взять трубку. В ухо снова полетели гудки; звонки не прекратились. Лишь затем затерроризированный постоянным «дзынь» парень сообразил: звонят в дверь.

– Меня нет, я умер, меня кремировали, иди открывай! – отдав такой «приказ» Алкесте, Атрей нырнул под стол. Девушка покачала головой – мол, глупый, счастья-то своего не понимаешь, – но покорно отправилась открывать злосчастную дверь.

Сидя под столом, «осаждённая крепость» внимательно вслушивалась в доносящиеся из прихожей слова. Вовремя, однако, он скрылся! По крайней мере, голос Зенона можно узнать за версту.

– А, ты хочешь с ним увидеться? Он на кухне! – прощебетала Алкеста. Удар в спину, сопротивление сломлено, его предали – примерно так трагически размышлял Атрей. Его искренне бесило то, что Зенон не воспринимал его «нет» всерьёз, словно его мнение вообще ничего в этом мире не значило. Ну конечно! Венеру, будь она хоть сто раз мужчиной, никогда не воспримут всерьёз.

Пока парнишка строил коварные планы мести, Алкеста провела гостя в кухню. Тот покрутил головой:

– И где он?

– Вот сидит, – соседка равнодушно указала в сторону стола и отвернулась к чайнику. Ещё бы, это же совершенно нормально, когда восемнадцатилетние парни сидят под кухонными столами. Хотя, может, с другой стороны, это и к лучшему? Зенон поймёт, что выбранная Венера – псих, и перестанет его добиваться? Ну, в самом деле, не мог же этот рыжий влюбиться в него за ту пару дней, что они знакомы? Да и вообще, глупое это слово – влюбиться.

Но нет, настырный поклонник не удалился, лишь невозмутимо постучал по столешнице:

– Тук-тук, можно войти?

Впрочем, вопрос был риторическим: Зенон преспокойно уселся на пол рядом со столом и принялся сверлить «осаждённую крепость» взглядом. Через минуту Атрей не выдержал, нервно воскликнув:

– Ты что, даже не назовёшь меня идиотом?

– Не-а. Ты творческий человек, тебе можно чудить, – невозмутимо отозвался наглый преследователь, запуская пальцы в свою шевелюру и взъерошивая её до такой степени, что она стала походить на львиную гриву. Атрей всё так же подозрительно смотрел на незваного гостя:

– А ты откуда знаешь?

– Это я рассказала! – подала голос Алкеста. – Как-то раз ты спал, а он позвонил, а потом спросил, не могу ли я рассказать о тебе, ну, я ему, а он…

Атрей лишь тяжело вздохнул. Тем временем Зенон снова принялся его тормошить:

– Покажи, как ты рисуешь! Ну пожалуйста, покажи, я правда хочу посмотреть!

Атрей, вздохнув, выбрался из-под стола с противоположной от собеседника стороны. Молодой художник не верил, что обладатель «львиной гривы» искренне заинтересовался его работами: в глазах его виднелась та самая мука, с какой некогда совершал «подвиг» сам Атрей. Мол, если уж эта Венера мне нравится, то неплохо бы и картины её похвалить – так, чтобы заслужить расположение.

Подтверждал это в дальнейшем и равнодушный взгляд, каким Зенон скользил по демонстрируемым полотнам: то в основном были старые неоплаченные заказы, похороненные до лучших времён в шкафу.

– Вот, ещё тут есть… – Атрей вздрогнул. Уж что-что, а этот рисунок он точно не собирался показывать. Старый, ему уже несколько лет, наверное: молодой художник толком не помнил, когда нарисовал его. Не картина, так, незавершённый набросок: море – и облака в форме кораблей, плывущие над поверхностью. Местами рисунок не был докрашен, местами линии были стёрты…

Но больше всего удивляло выражение лица Зенона. Тот почему-то совсем другими глазами смотрел на эти кривенькие, недорисованные корабли – словно его кто-то стукнул по голове. Затем рыжий спросил:

– Слушай, это тоже ты рисовал? Остальное… намного хуже.

– Это я для себя рисовал, – буркнул Атрей, пряча лицо за очередным листом бумаги. – Остальное – на продажу.

И снова – тишина. Слышно, как звенит на кухне кружками Алкеста…

– Слушай, может, ты мне как-нибудь что-нибудь нарисуешь? Если не трудно. Только не как на продажу, а чтобы… ну, как себе.

На сей раз Зенон не притворялся; он говорил искренне, с каким-то детским восторгом глядя на недорисованные облака-корабли. Злость испарилась: в самом деле, что в ней толку? Тем более разве так уж плох этот по-детски наивный Марс с восторженными глазами?

– Нарисую.

– А может… – рыжий заикнулся, словно впервые со дня их встречи испытав хоть намёк на неловкость. – Может, встретимся ещё как-нибудь?