Текст книги "Хрустальное сердце"

Автор книги: София Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

А вот Катя свою пару утратила. И здесь, и в далекой отсюда Москве, где холод подобрался слишком близко к ее душе.

Влажный воздух окутывал Катю с ног до головы, заполняя легкие ароматом гардении. Ее маленькие соцветия таинственно мерцали в лунном свете, глянец листьев казался почти черным. Около террасы росло огромное дождевое дерево с листьями, как у папоротника; они перекинулись на перила, увитые лианой так, что самой балюстрады уже не было видно.

– Как все здесь запущено! Сад просто безумно разросся, – сказала Катя, входя вслед за Джейсоном в дом.

– Да, я следил за домом, но до сада руки не доходили, – повинился Джейсон. – Извини, Кати, у меня, к сожалению, не так уж много времени, чтобы я мог его посвятить памяти друга.

– Но если бы не ты, тут все бы сгнило, и дом бы рухнул! Спасибо тебе, Джейсон, ты настоящий друг, – тепло поблагодарила его девушка.

Джейсон опустил ее чемодан на пол в небольшом холле, пол которого был выложен керамической плиткой, стилизованной под песчаник. Кате когда-то сразу понравилась эта плитка с вкраплениями каких-то ракушек, трилобитов, отпечатками древних ползучих тварей, и она подумала, что это могло бы понравиться и ее маме.

Пол был чистый, и на полках, на шкафах, на столе не было видно ни пылинки. Наверное, Джейсон приглашал кого-то из местных убраться перед ее приездом.

– Ты сможешь сегодня остаться одна? – спросил Джейсон. – Или я составлю тебе компанию? О! Кати, только по дружески, ничего такого не подумай!

– Ты можешь остаться? – Катя повернулась к нему. – Да? Это тебя не затруднит, Джейсон?

– Ничуть, – пожал плечами Джейсон. – Я же сам предложил.

– Тогда, пожалуйста, оставайся, – попросила девушка. – Я просто не смогу здесь одна. Мне нужно привыкнуть.

– Тогда беги наверх, принимай душ, переодевайся с дороги, а я пока приготовлю что-нибудь на ужин. Я взял на себя смелость заполнить холодильник, надеюсь, ты сможешь есть то, что я купил. А то, ты знаешь, я тот еще хозяин! Так что просто порежу сыр, ветчину, помою фрукты, сделаю салат и достану вино.

Катя прошла в спальню, стараясь изо всех сил не заплакать, и ей это удалось. Печаль ее была светла, без налета горечи и отчаяния.

«Может, давно пора было приехать сюда?» – подумала Катя, разглядывая спальню Хоакина.

Она наскоро приняла душ и спустилась на кухню, где орудовал Джейсон. Короткие рукава его безумно яркой, лилово-желтой гавайской рубашки не скрывали мускулистых загорелых рук.

«Видели бы его сейчас сослуживцы! А ведь на работе он наверняка выглядит как типичнейший представитель офисного планктона».

Сейчас же, облаченный в вытертые до белизны джинсы и плетеные сандалии, Джейсон был похож не на отличного менеджера, а на безумного серфера – сколь многообразен может быть человек!

Хоакин Гомеш, знаменитый Кахуна, владелец информационной службы «Serfpost», почти никакого внимания не уделял обстановке дома, но вот его рабочий кабинет поражал воображение. Отсюда ежедневно сотни одержимых по всему миру получали сообщения с прогнозом высоты волн в самых разных концах света. А кухня, как и все остальное, была проста и сугубо функциональна.

Удивительно, но Кате никогда не хотелось ничего здесь переделать. Может быть, потому, что этот дом отражал характер ее возлюбленного – сосредоточенного и вместе с тем отчаянного, равнодушного к искусственной красоте и чувствующего великолепие природы.

– Ну, я сделал все, что мог! – заявил Джейсон, перекладывая с разделочной доски в салатницу нарезанный кубиками авокадо, еще какие-то овощи и добавляя холодные вареные креветки. – Пить что будем? Белое вино? Или ром?

– Лучше по маленькому глоточку рома, – отозвалась Катя. – Мы же на Карибах!

– Хотя и не пираты, – кивнул Джейсон. – Согласен. Нам нужно помянуть Хоакина. Ты готова?

– Да. Мне давно нужно было приехать сюда, но я все оттягивала этот момент.

– Я тебя прекрасно понимаю. После его гибели я сам долго не мог переступить порог этого дома. Ну, давай выпьем. Без слов.

Они молча выпили, а потом Джейсон рассказывал Кате, что «Serfpost» по-прежнему работает, что он не потерял клиентов и что фирма не ликвидирована.

– И что мне с ней делать? – вздохнула Катя.

Она и в самом деле не представляла, с какого конца подойти к этой проблеме.

– Кати, я хотел тебе сделать одно предложение…

– От которого я не смогу отказаться? – хмыкнула Катя. – Да? Я уже догадываюсь. Ты хочешь, чтобы я отдала тебе «Serfpost»?

– Отдала? – возмутился Джейсон. – Ты меня обижаешь! Как ты могла такое подумать? Я хочу ее купить. О цене можешь справиться у независимого юриста. Я заплачу полную стоимость.

– Ты так разбогател, Джейсон? – удивилась девушка.

– Я получил наследство, – пожал плечами Джейсон. – Умер мой американский дедушка, Рональд Поллак, который был известным биржевым маклером. Родителей, как ты знаешь, у меня нет. Я тебе ведь рассказывал, что меня после той катастрофы «Боинга», на котором летели мои родители, взял к себе и воспитывал дед. И я ему очень благодарен. Даже за то, что он не стал меня удерживать, когда я решил покинуть Нью-Йорк навсегда ради Антильских островов, о которых мечтал еще мальчишкой. Ну вот. Так что я оказался единственным наследником старика. Думаю, мне хватит денег, чтобы приобрести детище Кахуны.

– Знаешь, это очень кстати, – проговорила Катя. – Я ведь все равно не знала, что со всем этим делать. Я же дизайнер, а не богиня серфинга. К тому же моего бога больше нет…

– Тогда договорились? – хлопнул в ладоши Джейсон. – Отлично! Когда ты будешь готова, я отвезу тебя к юристу, сама выберешь, кто тебе нужен.

– Я доверяю тебе. Хотя ты и лицо заинтересованное, но все равно. Мое наследство совсем не такое… законное, что ли. Вот твое – да. Тебе все оставил родной дедушка, а мне – человек, с которым никакие официальные отношения меня не связывали. И я никогда об этом доме и прочем всерьез не думала.

– А вот Хоакин о тебе подумал, – улыбнулся Джейсон. – И связывало вас кое-что покрепче официальных отношений. К тому же у него все равно никого нет. Его приемные родители давно умерли и больше ни в чем не нуждаются. Хоакин очень любил тебя, Кати. Очень. Ты стала его семьей, которой ему конечно же всю его жизнь не хватало. И он, поверь мне, будет всегда твоим ангелом-хранителем. Что бы ни происходило в твоей жизни. Как твой муж?

– Мы разошлись, – сказала Катя, почувствовав, что ей совсем не хочется говорить о Кирилле.

– Извини. – Джейсон накрыл ладонь девушки своей. – Я не знал. Мы с тобой в последний раз давно разговаривали. Скажи, может быть, появился какой-то другой человек на твоем горизонте? Кати, я так говорю, потому что ты такая хрупкая девочка, немного наивная, чистая. За тобой нужно обязательно приглядывать, тебе нужен настоящий рыцарь, который сможет защищать тебя. – Джейсон посмотрел на девушку слегка затуманенным взором, и Катя подумала, что, наверное, зря попросила его остаться.

– У меня есть мужчина, – сказала она резковато, – но это тебя не касается. Не хочу обсуждать ни его самого, ни наши с ним отношения. Прости, Джейсон.

– Теперь ты хочешь, чтобы я ушел, – усмехнулся парень. – Ты уверена?

– Хочу, – кивнула Катя, – я тебе очень благодарна, но мне нужно, несмотря на всю мою хрупкость и нежность, сегодня попытаться быть сильной. А это будет непросто.

– Жаль, – Джейсон встал из-за стола, – жаль, что у тебя кто-то есть. Ты мне всегда нравилась. Может быть, у нас могло что-то получиться. Со временем.

– Я не собираюсь здесь оставаться, так что… – Катя не стала договаривать.

– Тогда я пойду. – Джейсон чмокнул девушку в щеку и вышел. На пороге он обернулся и проговорил:

– Хочу пригласить тебя на праздник, который завтра устраивают местные на пляже. Будут костры, танцы, выпивка и много красивых мужчин и женщин. Пойдем?

– Пойдем, – равнодушно отозвалась Катя. – Но сначала я хочу сходить на могилу Хоакина. Это нужно сделать, хотя я не представляю себе, что почувствую. Я до сих пор не могу себе представить, что он не войдет в эту дверь.

– Кати, а ты разве не знаешь? – удивился Джейсон. – Он завещал развеять его прах над океаном, чтобы навсегда остаться со своей стихией. И никаких могил.

Катя пошатнулась, села на стул.

«Вот, оказывается, как. Свободная душа над свободными волнами. И все».

Джейсон еще раз спросил ее, пойдет ли она на праздник, и девушка согласилась. Она очень надеялась, что эта островная вечеринка отвлечет ее и от грустных воспоминаний о Хоакине, и от тяжелых, постыдных воспоминаний о том, что случилось с ней в Москве. Она опять подумала, что Оленина лучше выкинуть из головы. И ей это почти удалось. И заснула она без сновидений, настолько велика оказалась ее усталость.

Следующий день девушка посвятила полнейшему безделью. Она слонялась по окрестностям, лежала на пляже, купалась и любовалась природой.

Ангилья и в самом деле была фантастически красивым местом. Коралловые рифы окружали прибрежную лагуну с зеленой водой. Кокосовые пальмы склонялись совсем низко над песчаными белыми дюнами. Легкие пассаты освежали густой воздух, напоенный ароматами гибискуса и корицы. Какой же далекой отсюда казалась холодная сумрачная Москва!

«И зачем туда возвращаться? – лениво подумала Катя. – Я вполне могу оставаться здесь сколь угодно долго, тем более что о деньгах беспокоиться не нужно. Их должно хватить надолго…»

Катя успела побывать на местном рынке и выбрать себе пару очень милых побрякушек с ракушечным жемчугом, не слишком дорогих, но и не дешевых. Она подумала и купила еще брелок с грушевидной розоватой жемчужиной в подарок Марине. В толпе, гуляющей и шумной, мелькали незнакомые лица, но все они были сияющими, улыбчивыми, радостными. На Ангилье, на этом великолепном маленьком острове, где царило счастье и спокойствие, иначе и быть не могло.

Вот только Катя не могла себя считать счастливой. Хотя и немного успокоилась. Сам воздух острова действовал на нее как лекарство. Все вокруг плавало в дрожащем от зноя мареве, и девушке в какой-то момент показалось, что в толпе мелькнуло лицо Сергея.

«Нет, нет! – потрясла головой Катя. – Здесь его быть не может. Вряд ли ему придет в голову ехать за мной, после всего того что я сделала. Не нужно, не нужно об этом думать».

Девушка стиснула зубы и отогнала видение.

Потом она придирчиво, что было для нее нехарактерно, выбирала соломенную шляпу, потом с удовольствием пообедала в маленьком ресторанчике, где подавали только что пойманную рыбу. Обычно она не была сторонницей морепродуктов, но здесь отдавала должное рыбной кухне. Катя взяла рыбу-меч, попробовала соус и невольно подумала, что его по достоинству оценил бы Оленин.

«Ну вот, опять! – разозлилась она. – Я совершенно не могу переключиться на настоящее, все мне нужно страдать по прошлому! Хватит этих ностальгических напевов и об ушедшем навсегда ангеле Хоакине, и о Сергее. Лучше попробовать рыбу! Действительно, разве может сравниться этот вкус с тем, что предлагают дома?»

Такую вкусную рыбу она ела лишь на Севане, куда ездила вместе с родителями в форелевое хозяйство. Но это было так давно… Тогда Катерина была маленькой счастливой девочкой, баловнем отца и, что греха таить, игрушкой матери, которая обожала покупать ей милые платьица и наряжать как принцессу. А Кате хотелось бегать в потрепанных джинсиках и растянутых майках со смешными рожицами. Видимо, с тех пор она возненавидела тот романтический стиль, который почему-то считают особенно женственным.

Вечером за Катей зашел Джейсон, и они отправились на пляж, где уже вовсю веселились местные.

– Ты видела когда-нибудь танец Мака-Туку? – спросил у девушки Джейсон. – Его сюда завезли с Катанау. Это олицетворяет борьбу добра со злом. Причем никогда заранее не знаешь, кто победит, Мака или Туку.

– А кто добро и кто зло? И почему в танце кто-то должен победить?

– Мака – зло, Туку – добро. И это танец-борьба. С ума сойти, как эффектно. Сама увидишь.

В бархатной кобальтовой темноте горели рыжие костры, бросая яркие отблески на спокойный океан, лишь кромка пены клубилась у самого берега. Представление уже началось. Двое полуобнаженных мужчин выделывали такие коленца, что невозможно было не распалиться от одного только созерцания этого зрелища. Они то отступали мягким шагом ягуаров, то нападали, сжимая друг друга в объятиях смертельной схватки, то кружились на месте. Мелькали загорелые руки и ноги, взвивались длинные волосы, крепкие мышцы волнами перекатывались под смуглой кожей. Танцоры были поистине великолепны.

Танец закончился победой Туку, как и следовало ожидать, и Катя похихикала над Джейсоном, поставившим на Мака. Дух добра, изящный и пластичный, воспользовался не грубой силой, а умением вовремя избежать роковых захватов, и нанес последний удар так незаметно, что этот момент Катя пропустила, увидев лишь, что сильный, слишком мускулистый дух зла лежит на песке. Девушки в саронгах украшали победителя гирляндами, а потом его соперник поднялся, и оба они промчались к воде, увлекая за собой возбужденную толпу. Отовсюду слышался смех и возбужденные крики.

Праздник набирал обороты, пальмовое вино и ром лились рекой. Начались откровенные, чувственные танцы, когда пары совершенно явно имитировали движения любовников, стремительно достигающих высшего блаженства. Катя залюбовалась одной парой. Островитянка и светловолосый мужчина танцевали, словно вокруг не было ни души. Мужчина притягивал извивающуюся в муках страсти фигурку к себе, женщина закидывала стройную ножку ему на бедро, он ронял ее и подхватывал под упругие ягодицы, притягивая к низу своего живота. Это было настолько выразительно, и настолько откровенными были движения танцоров, что Катя покраснела.

«Хорошо, что меня никто не видит, – подумала она. – А то сочли бы ханжой».

– Ну как тебе все это? Не устала? Очень шумно, – сказал Джейсон, протягивая Кате бокал с каким-то подозрительно ярким напитком, – Не бойся, это всего лишь «Куантро».

– Я не устала. – Катя взяла напиток и пригубила его. Несмотря на прохладу ночного воздуха, здесь было жарко от ярко горящих костров. На лицо Джейсона падали рваные отблески пламени, все вертелось и кружилось, и Кате захотелось окунуться в темную спокойную воду.

– Я хочу искупаться, – сказала она.

– Я пойду с тобой, – моментально отозвался Джейсон.

– Нет, не нужно. – Катя скинула парео и, оставшись в бикини, побежала к манящей глади океана, перечеркнутой лунной дорожкой.

Она плыла, наслаждаясь теплой водой, ласкающими прикосновениями, доставляющими ничем не замутненную радость. Катя не заметила в суете и шуме на берегу, как кто-то поплыл за ней. Не заметила она, как отдалилась от берега, скользя вдоль призрачного лунного луча, который ее заворожил и заставил забыть все на свете. И только когда девушка обернулась, то заметила, что совершила большую ошибку. Она устала, а лежать на воде, отдыхая, не умела. Вот и теперь ее неумолимо потянуло вниз. Катя почувствовала, что ее ногу свела судорога, и запаниковала. Этого тоже делать не следовало, но как не испугаться, когда вокруг чернильная бездонная гладь, в которой отражаются равнодушные ко всему звезды и насмешливая полная Луна?.. Катя чувствовала себя как слепой котенок, брошенный в ведро с водой, барахтающийся, не желающий тонуть, но обреченный из-за своей слабости и беззащитности. Она закричала, захлебываясь соленой водой, все настойчивее проникающей ей в рот и в ноздри, и глубина океана начала запихивать ее в свою жадную пасть.

Но в этот роковой момент чьи-то сильные руки подхватили девушку. От ужаса Катя даже не поняла, кто так уверенно и сильно тянул ее к берегу. И только когда они оба бессильно опустились на песок и к ним подбежали испуганные люди, она увидела склоненное над ней лицо Оленина.

– Сережа, – прошептала она и потеряла сознание.

…Катя очнулась уже в доме, куда ее отнес Оленин, сопровождаемый причитающим Джейсоном. Она лежала на диване в гостиной, завернутая в легкое покрывало, а рядом стоял Джейсон с нашатырем в руке. Катя провела рукой по своему животу – «Кимоно Хоакина… Боже мой! Значит, они меня раздевали? Хотя каковы были бы спасатели, оставившие меня в мокром купальнике?..»

– Хорошо, здесь аптечка есть, – сказал Джейсон, увидев, что Катя пришла в себя. – И хорошо, что это просто обморок и ты не успела нахлебаться воды. Вовремя тебя спас этот неизвестно откуда взявшийся господин. Простите, я так растерялся, что даже не спросил, как вас зовут, и сам не представился.

– Ничего страшного, – Оленин говорил на безупречном английском, звучавшем в его устах удивительно приятно. – Меня зовут Сергей Оленин. И я… я друг этой легкомысленной девушки. А вы?

– Я тоже друг. Джейсон Поллак. За наше знакомство надо выпить. Вы не против?

– Наоборот. – Сергей улыбнулся, приглаживая свои мокрые волосы. – Сейчас это как нельзя более кстати.

– Ром пьете? Есть «Сент-Джеймс», сгодится?

– Отличный ром, – кивнул Сергей. – Нужно согреться. Меня до сих пор дрожь бьет, и нашей красавице это тоже не повредит. Простудиться в тропиках было бы совсем глупо.

Джейсон умчался за ромом и вскоре вернулся с початой бутылкой и тремя рюмками. Катя пить отказывалась, но мужчины настояли. От волнения, пережитого из-за ее глупого заплыва и внезапного появления мужчины, с которым она мысленно уже распростилась, Катя все-таки не выдержала и провалилась в сладкий сон.

А когда проснулась, солнце пробивалось сквозь густые заросли лиан и ветви дождевого дерева. Оленин спал в кресле, вытянув длинные босые ноги и склонив голову на грудь. На полу стояла пустая бутылка из-под рома, Джейсона и след простыл. Катя улыбнулась и тихонько выбралась из-под покрывала.

Девушка переоделась и начала варить кофе – и так увлеклась, что не сразу увидела: Сергей уже проснулся, стоит в дверях, не говоря ни слова, и пристально смотрит на нее, и в его взгляде – обжигающее синее пламя.

Катя робко подошла к Сергею, и он порывисто прижал ее к себе. Их губы слились в долгом, невозможно долгом поцелуе, он словно пил ее дыхание, как измученный жаждой путешественник, достигший наконец живительного источника в раскаленной добела пустыне.

– Катенька, – прошептал Сергей, не выпуская ее из своих крепких объятий, – какая же ты маленькая, глупенькая девочка!

– Я все сделала не так? – спросила девушка, хотя прекрасно знала ответ на этот вопрос.

– Конечно, не так, – улыбнулся Сергей. – Сейчас мы с тобой выпьем кофе и что-нибудь поедим. А потом поговорим. Потому что за едой этого делать нельзя.

– Когда я ем, я глух и нем! – выпалила Катя и засмеялась: – Мне всегда мама это говорила, когда я пыталась за обедом рассказывать ей о том, что со мной произошло за день. Я ужасно неаккуратно ела, и ее это раздражало.

– Вот именно! Очень точно сказано. Надеюсь, в холодильнике найдется хоть какая-нибудь еда? А ешь ты очень изящно. Спасибо твоей маме. – Сергей открыл дверцу и вытащил коробку с яйцами, помидоры и даже маленькую белую луковку. – Сгодится. Сейчас я сделаю яичницу с помидорами. Жаль только, что зелени нет. А та, что растет в саду, боюсь, в пищу не годится. Во всяком случае, европейцам.

– Замечательно, – захлопала в ладоши Катя, – яичницу с помидорами с детства люблю. У меня папа ее замечательно готовил. Хочу, чтобы она была не сухая, а сочная, так что не передержи!

Оленин оскорбленно посмотрел на Катю:

– И кто это меня, великого гурмана и ресторатора, учить собрался? Ты лучше посмотри, есть ли хлеб, я гренки сделаю.

– А откуда ж я знаю, вдруг у вас, гурманов и рестораторов, совсем другое принято, чем у нормальных людей! – рассмеялась Катя, обнимая Сергея сзади. – Потрясающий ты мужчина, Сережа. Любая женщина будет в полном восторге от того, что ты не только хорош собой, мужественен, сексуален, умен и все такое прочее, но еще и готовить умеешь. И самое главное – любишь этот процесс.

– Я люблю не только этот процесс, – лукаво улыбнулся Оленин. – А любая женщина мне не нужна. Мне нужна ты. Ну вот и готово, – сказал он, выкладывая блюдо на тарелки. – А кофе лучше ты свари. У тебя хорошо получается. Только не вздумай воспользоваться этими пряностями, – он кивнул на полочку с многочисленными баночками, в которых трудно было разобраться.

Хоакин любил приправы и обычно, когда ему взбредало на ум что-нибудь приготовить, добавлял в мясо или рыбу все без разбора, но, как ни странно, получалось вкусно.

«Наверное, эти специи давно выдохлись. А Джейсон не дал себе труда их высыпать. – Катя взяла первую попавшуюся склянку, отвинтила крышечку, вдохнула острый аромат мускатного ореха. – Еще годится!» И, оглянувшись на Сергея, вопросительно подняла брови. Оленин кивнул: «Это можно».

Когда они расправились с завтраком, Катя потянула Оленина на веранду, где стояли два плетеных кресла. Они сели друг против друга, и девушка напряженно ждала, что скажет Сергей. Он долго молчал, наслаждаясь морским воздухом и запахами сада, прикрыв глаза. И она решилась заговорить сама, не выдержав ожидания:

– Сережа, я даже не знаю, с чего начать. Но, наверное, мне нужно объяснить, что произошло…

– Тебе нужно объяснить не то, что произошло, а почему это произошло, – мягко перебил ее Сергей, – и почему ты оказалась в роли жертвы моих искушенных в самых разных подлостях детей. Как ни прискорбно это осознавать, они учились «дворцовым интригам» у своей матери. Она очень любила играть в игры с людьми. Наверное, это у нее было от безделья. А у них отчего? Не знаю. Кстати, я заметил, что ты часто вспоминаешь родителей. Ты по ним очень скучаешь?

– Когда их нет рядом, скучаю, – ответила Катя. – А когда они рядом, то ссорюсь.

– Что ж, обычное дело. Но вернемся к моим баранам. По-другому я сейчас своих деток назвать не могу.

– Тебе Федор все рассказал?

– Конечно, – кивнул Сергей. – И не только он, но и твоя подруга Марина. Изумительная женщина! Если бы не ты, я влюбился бы в нее, как мальчишка.

– Все-таки она это сделала! – воскликнула Катя. – А ведь обещала молчать как рыба! Ну, Маринка! Ну я ей выскажу…

– Нет, Катерина, – взмахнул рукой Сергей. – Ничего ты ей не выскажешь, ты ее просто поблагодаришь. Потому что со слов Федора я ничего не понял бы. А вот она мне все объяснила так, что у меня не осталось никаких сомнений в… в твоей невиновности… Хотя тут не суд, и я не собираюсь выступать в роли инквизитора.

– Они тебе показали эти фотографии? – Катя сжалась в комок.

– А как же! – рыкнул Сергей. – Но тут, я тебе скажу, они сильно переиграли. Это оказалось слишком. Я неплохо разбираюсь в людях и готов был даже признать, что ты решила меня бросить без объяснений, потому что сама еще не знала, чего хочешь, но это! Это не твой стиль, Катюша, – бросить отца, чтобы спать с его сыном. Перебор. Вот Вера могла бы выкинуть подобный номер, но не ты. В общем, тогда я понял, что мой сын и твой бывший муж задумали умопомрачительную подлость. И не от тебя Никита меня оттолкнул, а от себя. Даже не знаю, смогу ли я ему это простить… Он мой сын, как это ни печально. А Вера? Она тоже принимала участие в этом?

– Разве Марина тебе не рассказала?

– Нет. О Вере ни слова. Что ж, видимо, она пощадила мои чувства. Если сын подлец, то хоть дочь ни при чем. Но скажи, почему ты скрылась от меня? Чем я тебя обидел?

– Ничем. Просто Никита мне про тебя всякого наговорил. И это как-то все уместилось в мои представления о мужчинах. Поманить, бросить, отделаться подарками. Он сказал, что ты всех одариваешь. И что твоя последняя любовница получила в подарок безделушку от «Tiffany». И так он это сказал! Дал мне понять, что я – дешевка!

– Катя! – Оленин всплеснул руками. – Ты, пожалуйста, меня не разочаровывай. А то я начну сомневаться в твоих умственных способностях. Неужели же человека оценивают по тому, что ему дарят? Господи! Это Вера такое могла сказать, но не ты!

– Прости, – опустила голову Катя. – Но это было так обидно. И я… Знаешь, я выбросила всю одежду, которую ты мне подарил. Совсем выбросила. – Катя виновато посмотрела на Оленина.

– Не беда, – Сергей встал и поднял ее с кресла, – я куплю тебе новую. И, разумеется, если уж это так важно, найду что-нибудь достойное моей принцессы у «Tiffany».

– Это лишнее! – запротестовала Катя.

– Иди переодевайся, собирай свой чемодан, и поедем в отель.

– Но почему? Это мой дом…

– Я думаю, что вряд ли ты захочешь оставаться здесь со мной ночью, в постели, где вы с Хоакином любили друг друга. Это было бы неправильно.

– Тебе Джейсон рассказал?

– Ты сама мне все рассказала, еще в Москве.

– Ах да. Конечно. – Катя помолчала и отозвалась через паузу: – Знаешь, я, пожалуй, продам этот дом тоже. Может быть, Джейсон захочет? Все равно он просит «Serfpost».

– Да, он говорил об этом.

– Сережа…

– Да? – Оленин обнял Катю и прижал к себе так сильно, что у нее перехватило дыхание.

– Ты удивительный!

– Я знаю, – кивнул он. – Кстати, сейчас приедет Джейсон и отвезет нас в отель. Мы с ним всю ночь проговорили. Он славный парень и очень хорошо к тебе относится. Мне кажется, ему можно доверять. Хотя, конечно, он так явно в тебя влюблен, что мне впору ревновать. Но при этом настолько благороден, что желает тебе счастья с тем, кого ты сама выберешь. Ты раньше не замечала, как он на тебя смотрит?

– Замечала, конечно, – протянула Катя, – но все ограничивалось только взглядами. Он был очень привязан к Хоакину. И никогда ничем не навредил бы ему.

– Ты с ним не торгуйся насчет этой информационной службы. Пусть платит, сколько сможет, и все.

– Да я и не умею торговаться. – Катя обиженно надула губы. – Я что, тетка на рынке?

– Ты – моя принцесса. И не тетка, а девочка.

У ворот посигналили.

– А вот и Джейсон. – Сергей отпустил Катю.

– Ты его прими, попейте чего-нибудь освежающего, пока я соберусь. – Катя уже почти ушла, но остановилась в дверях: – А что, он одобрил твое решение насчет отеля?

– Разумеется. Мы с ним быстро нашли общий язык. Ну, беги. А я пойду открою ворота.

Джейсон снова явился в умопомрачительной гавайской рубашке, на этот раз зелено-розовой. Он отвез их в отель, где остановился Оленин, и портье ничуть не удивился такой странной компании. Джейсон приветствовал его как хорошего знакомого. Они перебросились парой слов о приближающейся «хорошей волне», и Катя поняла, что этот парень тоже одержимый страстью к серфингу. «Здесь от этих безумцев просто деваться некуда!» – подумала она, улыбнувшись.

Все трое поднялись в апартаменты Оленина, куда мальчик из служащих отнес Катины чемоданы, подождали, пока она выберет себе подходящую одежду, а потом решили пойти прогуляться.

Катя надела легкое, почти невесомое хлопковое платье спортивного покроя, отделанное в боковых разрезах молниями. На ногах оставила свои любимые «римские» сандалии из мягкой кожи, без каблука, так что рядом с Сергеем и Джейсоном девушка казалась просто крошечной. Оленин успел сменить джинсы на тонкие белые брюки и новенькую «гавайку», которую ему почему-то вздумал подарить Джейсон, истинный фанат рубашек попугайской расцветки.

Через какое-то время Джейсон умчался по своим делам, оставив вдвоем «сумасшедших русских». У него на лице была написана одновременно радость, оттого что он наконец сможет избавиться от своей юридической конторы и вплотную заняться «Serfpost», и печаль, потому что Оленин не оставил ему ни малейшего шанса попробовать наладить близкие отношения с Катей.

– Ты так забавно смотришься в этой рубашке! – проговорила Катя, прижимаясь к Сергею. – И с чего он решил тебе ее презентовать? Чудак!

– Между прочим, для здешнего климата эта вещь исключительно удобная. Конечно, немного яркая, хотя Джейсон и подобрал, как он сам выразился, приглушенные тона. У него что, их сотни?

– Думаю, что не меньше.

– Ну, джентльмен может позволить себе маленькую слабость, – улыбнулся Сергей.

– И какая же слабость у вас, сэр?

– Ты, моя радость! – Сергей наклонился и поцеловал Катю.

Легкий бриз трепал их волосы, солнце в зените слепило глаза, и они решили заглянуть в уютный маленький ресторанчик, где подавали блюда местной кухни. Катя забыла солнечные очки в номере, и Оленин в первом попавшемся бутике купил ей роскошные окуляры в натуральной черепаховой оправе.

– Тебе нужно привыкать к новому стилю, моя принцесса.

– Почему? Тебе что, мой стиль не нравится?

– Нравится, просто рано или поздно принцессы становятся королевами.

Катя покраснела и сделала вид, что не поняла намека. День был прекрасный, ее спутник безупречен, и не стоило омрачать внезапно свалившуюся на нее радость никакими сомнениями.

– Знаешь, как здесь готовят курицу? – спросил Оленин, когда они уселись за столик на двоих и официант принес им по бокалу «Pina Colada».

– Понятия не имею, – пожала плечами Катя. – Наверное, как и везде – жарят, варят.

– Так вот о курице. На Карибах ее пять раз промывают в воде, потом в уксусе или лимонном соке, потом маринуют с имбирем, лаймом и чили. И это только один из вариантов маринада. Когда попробуешь курятину здесь, вся остальная птица, включая дичь, покажется тебе жалкой пародией на настоящую райскую еду. А на первое я бы рекомендовал суп из черных бобов. Он здесь тоже изумительный.

– Я не люблю суп! – запротестовала Катя.

– Можешь не есть. Только попробуй, и я уверен, что тебе понравится.

Он оказался прав, как всегда. Катя подумала, что, наверное, во всех гурманах живут поэты. Сергей так красочно описывал преимущества карибской кухни, что, когда принесли суп, девушка съела всю свою порцию. А уж курица оказалась просто великолепной.

А когда дошла очередь до мусса из папайи, Катя поняла, что сейчас заснет: от обильной пищи и аперитива у нее начали слипаться глаза. Они с Сергеем вернулись в отель, где девушка повалилась на кровать не раздеваясь и прикрыла отяжелевшие веки. А проснулась, оттого что Оленин осторожно раздевал ее. Катя делала вид, что продолжает спать, и ему эта игра нравилась. На нем самом были только брюки, от рубашки он избавился сразу же, как только они вошли в номер. Сергей мягко массировал ее ступни, и это прикосновение заставляло девушку уплывать куда-то далеко-далеко, чувствовать себя совершенно невесомой, скользящей в облаках. Он наклонился и стал целовать ее пальчики, Катя тихонько засмеялась и отдернула ножку.

– Так ты проснулась, радость моя, – прошептал Сергей. – Или совсем не спала, а только делала вид, что дремлешь?

– Мне кажется, что это сон. Прекрасный сон. И что он вот-вот кончится.

– А это уже зависит только от нас с тобой, и больше ни от кого и ни от чего. А теперь молчи, пожалуйста, только слушай свое сердце и свое тело.

Он перевернул Катю на спину и, слегка раздвинув ей ноги, принялся ласкать внутреннюю сторону ее бедер. Его пальцы мимолетно касались ее источника наслаждения, а потом вновь опускались к лодыжкам, к изящным тонким щиколоткам. И вдруг девушка почувствовала, что он надел на ее ногу что-то прохладное, звенящее.