Текст книги "Сумерки в раю"

Автор книги: София Герн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

С этой гордой мыслью, немного оправившись от шока, Алена ехала из аэропорта домой. Она позвонила Майе заранее, но попросила ее не встречать, потому что хотела подготовиться морально к предстоящему обязательному допросу, который ей учинит подруга. А та уже ждала ее в нетерпении, приготовив праздничный обед, вернее, не приготовив, конечно, Майя этого делать не умела совершенно, а заказав в ресторане «Золотой дракон». Она любила тайскую еду и полагала, что Алена тоже от нее в восторге. И это было недалеко от истины, хотя настроения подруги, исключающего аппетит, она не учла.

Чтобы не расстраивать Майю, Алена поковыряла вилкой утку, съела салат, но не притронулась к виски. Все это время Майя терпеливо ждала рассказа об американских приключениях. Удовлетворенный Принц в приступе кошачьей признательности свернулся на коленях у хозяйки уютным клубком и громко мурчал.

– Ну, что там у тебя случилось? – спросила Майя, уже всерьез встревоженная.

– Я уволена с канала. Это первое. Я разругалась с Богородским. Это второе. Окончательно и бесповоротно. Я теперь работаю корреспондентом на кабельном. Это третье. А четвертое – я завела головокружительный роман с тем знаменитым доктором, а потом меня попросту выставила его беременная подруга. Это пятое.

– Господи! – всплеснула руками Майя. – Да тебя из дома, оказывается, без присмотра нельзя выпускать! Аленка, милая, я понимаю, как тебе тяжело, но все равно расскажи-ка поподробней о своей эпопее. Я, зная тебя, допускаю, что ты, мягко говоря, погорячилась.

Алена постаралась рассказывать все по порядку, но давалось ей это с трудом. Майя все время задавала наводящие вопросы, и, надо признать, довольно каверзные. В конце этой бурной беседы Алена совсем обессилела и, посмотрев на всю ситуацию со стороны, как ее и призывала сделать подруга, растерянно вертела в руках бокал с виски.

– Давай-ка пей. Я правильно сделала, что не купила какого-нибудь сомнительного кислого пойла. У тебя оставался «Шивас». Заметь. Я сохранила драгоценную бутыль до твоего приезда, хотя ты мне на этот счет никаких указаний не давала.

– Не люблю виски, – поморщилась Алена. – Это Алешка купил.

– Ну и правильно сделал. Тебя не спрашивают, кто купил и зачем. Пей. Как лекарство. Ну вот, молодец. И еще глоточек. – Майя подлила ей дорогого напитка, пахнущего обычным самогоном.

– Я отрублюсь! – запротестовала она.

– Не отрубишься. Ты слишком перевозбуждена. Вот что ты мне скажи. Ты поговорила с этим Антоном?

– Конечно же нет! Еще мне сцен не хватало! Ты же знаешь, я не выношу никаких выяснений отношений.

– Ага. – Майя подняла кверху указательный палец. – Я-то знаю. И, судя по всему, этот проклятый Богородский тоже знает. Да у него на тебя досье, милочка. А каков приемчик! Все рассчитал. Знаешь, я почти уверена, что эта тетка никакого отношения к твоему доктору не имеет. Вот так. А ты повелась.

– Как это не имеет? – впервые за эти кошмарные дни Алена прозрела. – Ты что, серьезно?

– Куда уж серьезнее. И что, он тебя не искал?

– Антон? Не знаю, я выключила телефон...

– Ай, молодца! – Майя даже присвистнула. – Ну, молодца! Просто слов нет. Знаешь, подружка, я даже представить не могла, что ты такая, прости, идиотка. Просто девчонка. Первый класс вторая четверть. Ну теперь придется все исправлять. Не расстраивайся. У тебя есть такая мудрая подруга, как я.

– Что исправлять? Что тут можно исправить?

– Все. Все можно исправить, пока человек жив. – Майя сказала это так серьезно, что у Алены мурашки по телу побежали.

– Ты о чем?

– Да ни о чем. Нужно ценить, что тебе дает жизнь, а не разбрасываться. А насчет кабельного... Не смеши меня. Я тут кое-что узнала, пока ты пребывала в бегах. И хочу тебя порадовать. И одновременно с тем, может быть, расстроить. Такая новость! Знаешь, что, пока ты там в Штатах прохлаждалась, Богородский продал свой канал? Что он вообще все дела здесь сворачивает?

– Что?! – округлила глаза Алена.

– А вот то. И нашим новым владельцем будет твой Громов. Вот так.

Новость оказалась настолько ошеломляющей, что Алена даже поперхнулась глотком виски, который ее вынудила сделать Майя. Вот попала из огня да в полымя!

– Ты думаешь, я скажу тебе, что нужно налаживать отношения с Лешкой? Нет. Не скажу. Разбитую чашку не склеишь. Но я не думаю, что он тебя станет увольнять. Это Богородский погорячился. Твой Громов, конечно, не подарок, но не подлец и не дурак. Я с ним уже говорила. Он меня заверил, что все останутся на своих местах, кроме некоторых неугодных ему персонажей из начальства, от которых наш дружный коллектив только рад будет избавиться. И ты, естественно, остаешься на своем месте. Он так и сказал: «Я от звезд не отказываюсь. У Алены высокий рейтинг. А значит, это на пользу каналу». Вот так. Кстати, о вашем расставании он не сказал ни слова. Будто ничего и не было. Понимаешь? Будто между вами вообще ничего не было. Но, с другой стороны, почему он должен со мной вашу личную жизнь обсуждать? Ты уж сама с ним как-нибудь пообщайся. Хоть завтра.

– Обязательно, – кивнула Алена. – И чем раньше, тем лучше. Мне что, теперь к нему на прием записываться?

– Дурочка! – засмеялась Майя. – Давай будем решать проблемы поэтапно. Сначала разберемся с работой. А потом и со всем остальным.

Майя ушла поздно. Разбирать вещи у Алены не было ни сил, ни желания. Ее хватило только на то, чтобы приготовить себе ванну, где она чуть не заснула, но вовремя очнулась, когда вода стала остывать. За последнее время ее голова вместила в себя столько самой противоречивой информации, что решительно отказывалась думать. Мудрый организм отключил все ее рецепторы и дал поспать почти до часу следующего дня.

Алена с тоской посмотрела на серый свет, льющийся из окна, и со вздохом отметила, что лето, по-видимому, кончилось. Она нехотя поднялась и отправилась на кухню приготовить себе кофе. Глаза все еще слипались, лицо было каким-то опухшим, и прекрасный загар превратился в серый налет. Нет, так нельзя. Срочно принять меры, пересилив себя. Она поставила чашку с кофе, чтобы он немного остыл, и нанесла на лицо маску. Пока сойдет и так, а потом она непременно сходит в салон, пусть над ней поработают профессионально, это ее по крайней мере отвлечет от грустных мыслей.

Звонок городского телефона был таким резким, что она подпрыгнула на стуле и чуть не выронила чашку. Трубка куда-то запропастилась, и она пошла на звук, обнаружив ее в прихожей под пакетами, которые ждали, когда она ими наконец займется. Вот еще забота! Раньше Алена с удовольствием распаковывала бы вещи, которые даже не успела надеть в Лос-Анджелесе, сортировала одежду: что отдать в чистку, а что бросить в стиральную машину, развешивала бы все по шкафам, раскладывала по полкам. Но не сейчас, только не сейчас. Телефон звонил не умолкая. И у нее мелькнула мысль, что это может быть Антон, догадавшийся, что она уже дома. Но это оказался Алексей.

– Ну, привет, лягушка-путешественница, – сказал он, будто они расстались самыми лучшими друзьями. – Как поездка? Удалась?

– Привет, Леша. Поездка... Ну, не совсем удалась. Будто бы ты не знаешь.

– Да знаю, знаю. Слушай, давай встретимся в «Ля Роме»? Лазаньи хочу. Хоть ты итальянскую кухню и не уважаешь. Закажем тебе что-нибудь нейтральное. А? Через пару часов. Тебя устроит? За тобой заехать?

– Не надо. Я сама доберусь.

– Вот и славно. Надо поговорить. Обсудим ближайшие планы. До встречи!

Алена выбрала строгие простые брюки из тонкой темной шерсти «Hermes», купленные в Лос-Анджелесе, и потому, что был не сезон, она за них заплатила чуть не втрое меньше, чем в Москве. К ним идеально подошла почти мужская рубашка «Antonio Berardi» и легкий классический тренчкот «Barberry». Она подумала: все-таки хорошо, что ей нравилось покупать в основном классические вещи самых известных дизайнеров, потому что бог весть когда у нее теперь будут деньги. Конечно, и Майя, и дружеский тон Громова ее немного успокоили, но надеяться на лучшее она разучилась, предпочитая психологически подстраховаться. Уж больно много ударов нанесла ей за последнюю неделю судьба. Или это сделала она сама? И нечего не судьбу пенять? Алена никогда не винила обстоятельства в собственных неприятностях, прекрасно осознавая, что львиную долю этих самых неприятностей человек несет себе сам. У нее хватало и воли, и мужества признаваться в ошибках и себе самой, и другим. И она не откладывала покаяние в долгий ящик, предпочитая проводить «разбор полетов» по свежим следам. И почему она перед отъездом не поговорила с Алексеем? Потому что не любила осложнений? Ну так вот, теперь придется все равно объясняться, так или иначе. И с Антоном она не разобралась. И Богородскому ничего не высказала. Ну что за ступор на нее напал! А ведь с каким энтузиазмом она бросилась прочь из райского уголка навстречу этой чертовой сумрачной Москве! Она с сожалением посмотрела на кипу легких ярких вещей, требующих чистки, и подумала, что вряд ли скоро ей придется их надевать. Вернулись в ее жизнь свитера, теплые брюки, куртки и плащи. А это броское оперение уже не нужно. Ужас!

Чисто вымытая машина завелась сразу, а что еще можно ожидать от новенькой «ауди»? Да и Майя ездила аккуратно. Алена включила радио «Ностальжи» и тронулась с места. Машины шли сплошным потоком, но ее это не раздражало, как обычно. Она настроила себя на спокойный, едва ли не безразличный тон, которому способствовали старые заезженные мелодии, которые одну за другой предлагал вниманию своих слушателей диск-жокей. То, что надо. Особенно когда в стекло барабанит затяжной дождь и небо нависает над городом как грязное ватное одеяло.

Алексей ждал ее за столиком маленького симпатичного зала этой милой итальянской траттории, попивая темно-красное вино. Из динамиков звучали уже сегодня слышанные ею по радио реликтовые песни Тото Кутуньо, не навязчиво, а так, для создания атмосферы. И атмосфера действительно создавалась. Пришел официант, Громов заказал ему лазанью, а Алена здешнюю фирменную пасту с морепродуктами. Он налил ей в бокал вина.

– Ну что, за твой приезд? Или за новую должность?

– Какую должность? – Алена отпила глоток, тепло разлилось по ее пустому желудку, приятное, мягкое тепло, и удивилась, что никак не среагировала на слова Громова.

– Я хочу, чтобы ты была главным редактором канала, эту профурсетку Богородского я уволил. Она ничего собой не представляла, только ноги раздвигать умела, как говорят.

– А про меня?

– Что про тебя? – не понял Алексей.

– Что говорят про меня? Тоже что-то в этом роде? И как ты мог, Алеша, выбалтывать Богородскому подробности наших отношений?

– Что? – Алексей вытаращил глаза, он совершенно искренне не понимал, о чем она говорит.

– Андрей рассказал мне, как ты с ним делился.

– Бог ты мой! Ну и гадина! Алена, неужели ты поверила? Он давно на тебя рот разевал и так, и сяк меня пытал. Но как ты могла подумать, что я стану с ним откровенничать? Да я вообще ни с кем не откровенничаю. Это не в моих правилах. Знаешь что, дорогая моя, ты передо мной виновата.

– Прости. Я хотела сказать тебе, когда вернусь...

– А я и так все понял. Мне ничего говорить не нужно. Понял. И смирился. В конце концов, не стану же я удерживать женщину, которая меня больше не любит? Да и вообще, на мой век, прости уж, баб хватит. Конечно, Алена, ты особенная, но не единственная женщина на белом свете. Так я для себя решил. Так легче. Впрочем... если ты передумаешь...

– Нет, Леша, я не передумаю. Прости. Но все равно. Спасибо, что ты так себя ведешь.

– А как? Как нормальный человек? Алена! Я действительно совершенно нормальный. Хотя и эгоист. Этого не могу не признать. А вот Богородский... Черт! А он хороший психолог, если раскусил тебя в два счета. Впрочем, чему я удивляюсь? Он, что называется, родом из спецслужб. Их и не тому обучали.

– Да? – Алена подняла брови. – А я и не знала... Он сказал, что когда-то учился в медицинском. Вместе с Антоном...

– Это с Раушенбахом? Эй! Ты что? Понятно, – сказал он и налил себе еще вина. – Вот, значит, кто мой счастливый соперник.

– Уже нет. Я уехала. Опять благодаря Андрею Викторовичу. Его стараниям.

– Надо же. Накрутил мужик. Ну не расстраивайся. И это пройдет. А если твой Антон такой же нормальный человек, как я, то он все правильно поймет.

Алена улыбнулась сквозь блеснувшие в глазах слезы, но волю им не дала. Еще не хватало, чтобы тушь размазалась! А она считала, что Громов монстр какой-то. Да ничуть! Что бы о нем ни говорили. Сейчас она была благодарна ему за поддержку, которой меньше всего ожидала. Действительность немного прояснялась, противный туман рассеивался, а за окном кончился мелкий моросящий дождик и сквозь прореху облаков упрямо рвались солнечные лучи.

– Знаешь что, шоколадка Аленка, езжай-ка ты сегодня в какой-нибудь салон красоты, приводи себя в порядок и будь готова к новым свершениям. Это мое последнее слово как твоего начальника. Вообще-то, рассматривай это как приказ. Подкрепись и – вперед!

И она подчинилась. Очень кстати оказалось новое восстанавливающее лечение антистресс с использованием природной косметики. Она прошла целый ряд процедур программы Half-Day SPA. Ее кожа засияла, ее уверили, что это лучший вариант при смене климата. Сильные руки массажиста сотворили чудо. Она вышла из салона почти счастливой, тело казалось невесомым, как воздушный шарик. Жизнь возвращалась в привычное русло. И Алена уже подумывала о том, что ее отдых в раю ей только приснился, настолько далеким вдруг все показалось. Но Антон... Эта заноза сидела в ее сердце. И вряд ли она сможет извлечь ее в ближайшее время. Конечно, она не станет ему звонить. Конечно, она оставит все как есть. Что бы там ни говорила Майя. Не нужно с этим разбираться. Нужно просто признаться самой себе, что она поступила глупо. Ну и пусть. Глупо так глупо.

Нет у нее пока сил эту глупость исправлять. А может быть, и никогда не будет. Может быть, доктор Раушенбах и думать про нее забыл. И счастлив со своей подружкой. Неважно даже, беременна она или нет. Хотя почему нет? Это так естественно. И потом, даже если все не так, как ей представляется, готова ли она бросить все ради него и начать совершенно новую жизнь? Вот если бы он ей предложил... Дальше, однако, Алена думать не стала.

Дома она занялась неотложными делами, с головой погрузившись в разные бытовые мелочи, и, хотя Майя оставила студию в идеальном состоянии, все равно обнаружила, что все не так. Какие-то предметы стояли не на своих местах, цветы, несмотря на заверения подруги, требовали немедленного внимания, на ней висела еще и стирка, а завтра нужно будет вызвать химчистку. Под вечер она валилась с ног от усталости, но эта усталость была ей даже приятна. По крайней мере, не нужно все время одергивать себя, чтобы не думать об Антоне. Но, как оказалось, не думать она не могла. И во сне, как наяву, увидела багровеющий над океаном закат, окрасивший все в теплые розоватые тона, и себя рядом с ним. Они сидели на веранде и ели сочный арбуз с карминно-красной мякотью, благоухающий на много миль вокруг. Она наклонилась к нему и стала есть арбуз из его рук. Липкий сок потек по его пальцам к запястью, и она провела по его руке языком. Его глаза были полуприкрыты, а сквозь сомкнутые губы вырывалось прерывистое дыхание. Теперь она взялась кормить его. Он облизывал каждый ее пальчик, щекотал языком ладонь. Сок потек по ее обнажившейся груди, по животу, и Антон припал губами к ее сладкой коже. А потом унес ее на диван в гостиной. Свежий ветерок трепал занавески, но Алена уже ничего не видела, полностью отдавшись ощущениям блаженства. Он исступленно целовал ее, спускаясь все ниже и ниже, настойчиво разводя ей в стороны ноги, а она вплетала пальцы в его густые волосы, придвигаясь к его жадному рту...

Пробудилась она от собственного крика, кинжально вспоровшего тишину одинокой студии. Она была вся влажная, и ей не оставалось ничего другого, как признать, что ее страсть, ее любовь к Антону не дадут ей покоя. Как бы она ни гнала все мысли днем, они настигнут ее, когда придет сон. Подсознание не поддается на уговоры разума. Ей ли этого не знать?

Она поднялась и стала привычно собираться на работу. Душ. Кофе. Покормить кота. Подобрать одежду. Наложить макияж. Сегодня у нее нет эфира, так что гримера тоже не будет. Как ей себя вести в новой должности? Положа руку на сердце, руководитель из Алены был никудышный, и она это прекрасно понимала. Но не стала сразу же отказываться. А вдруг у нее получится? Она привыкла верить в свои силы и в то, что научиться можно всему. Но куда девать собственный характер? Она не леди-босс. Это уж точно. «Соберись!» – приказала она себе. И почти собралась, когда в дверь позвонили. Она кинулась открывать с баллончиком туши в руке. И, открыв, не поверила своим глазам. На пороге стоял доктор Антон Раушенбах собственной персоной, смущенно улыбаясь, а в руке у него был громадный букет белых роз.

– Я подумал, что не знаю, какие ты любишь цветы, – сказал он. – А розы, они всегда розы...

– Антон! – только и смогла выдохнуть она, бросившись к нему на шею. – Какая же я была дурочка!

– Да, поступила ты ужасно. Я чуть с ума не сошел, когда ты исчезла. Мы всю полицию на ноги подняли.

– Плохо работает ваша полиция. Зажрались колы! – засмеялась она, впуская его в дверь.

Странно, но она совсем не почувствовала неловкости. Все-таки он был просто удивительно комфортным человеком, рядом с которым никто не мог чувствовать себя плохо или неуверенно.

– Как ты меня нашел? – спросила она, ставя букет в вазу из матового черного стекла.

– Может быть, сначала ты меня угостишь кофе?

– Конечно! Ничего, что на кухне?

– Отлично! Вперед, дерзай, а я пока осмотрю твою берлогу. Очень даже неплохая студия, – сказал он, – и картины необычные. Правда, их могло бы быть больше. Не так ли? На Стацинского был хороший спрос на Западе.

– Да, я многое продала. Что толку, когда картины пылятся на антресолях? Пусть людей радуют. Это папина мастерская, как ты уже понял. Досталась мне в наследство, – крикнула она из кухни.

Через несколько минут он вошел, а за ним, путаясь под ногами, ввалился довольный Принц. Кот безоговорочно признал Антона за своего, хотя обычно при появлении незнакомых людей забивался куда-нибудь так, что его потом долго приходилось искать.

– Ну, пожалуйста, рассказывай. – Алена налила ему в чашку благоухающего корицей кофе и поставила на стол вазочку с печеньем.

– О! Курабье, – сказал он, – сто лет его не ел!

– Ты меня специально маринуешь? – Она подошла к нему и, положив руки на плечи, посмотрела в бархатные карие глаза.

Он потянул ее к себе и жадно поцеловал.

– Боже мой! Как я по тебе соскучился!

– Я тоже... Но все равно рассказывай. – Она отстранилась и села напротив него.

– А что тут рассказывать? Нет, не могу! К черту кофе. К черту рассказы! Все потом.

Она не успела оглянуться, как он встал со своего места и поднял ее на ноги.

– Я уже знаю, где твоя спальня. И постель еще совсем теплая. И пахнет тобой.

Он положил ее на самый край постели и раздвинул полы халата. Под ним ничего не было, и ее ноги сами собой разошлись в стороны, и Антон положил ее руки ей между ног.

– Я хочу видеть, как ты ласкаешь себя... – прошептал он, не сводя с нее горящих глаз и сбрасывая одежду.

А потом их пальцы переплелись и погрузились в ее раскрывшуюся глубину. Это продолжалось так долго, что Алена уже почти теряла сознание от возбуждения. С ее губ срывались судорожные вздохи, другой рукой она обхватила его естество и потянула к себе. Он перевернул ее на бок и вошел в нее сзади, не переставая ласкать. Она двигалась, стискивая вокруг него свою плоть, в полном восторге от того, что ее движения заставляют его задыхаться и стонать. И все-таки он сдерживался. Но в конце концов его самообладание было утрачено под напором ее все нарастающей страсти. Их тела слились в единое целое, рвущееся к космическим высотам. И в широко распахнутых глазах Алены в последний момент вспыхнули миллионы звезд.

Они молча смотрели друг на друга, ошеломленные, опустошенные. О чем сейчас можно было говорить?

– Я умер... – прошептал он сухими губами.

– Никогда не говори этого! – вскинулась она. – Никогда, слышишь?

И в этот момент зазвонил ее мобильный. Она хотела было его отключить, но Антон сделал рукой движение, обозначающее, очевидно, «не надо». Она взяла трубку.

– Ты собираешься сегодня на работу, дорогая моя? Или как? Дать тебе еще день на размышления? – это был Алексей.

– Ну еще денек! – взмолилась Алена. Сейчас она совершенно ничего не соображала.

– Ладно. Так и быть. Не буду тебя спрашивать, но, по-моему, у тебя, судя по твоему задыхающемуся голосу, так мне хорошо знакомому, все хорошо?

– Леша! Не будь таким циником! Пока.

– Пока, – нехотя согласился он, – до завтра.

Алена вернулась в постель, теперь уже готовая выслушать рассказ Антона. И она его услышала. Оказалось, что Богородский в срочном порядке избавляется от своей собственности, даже от той, что приобрел совсем недавно. Его поездка в Вашингтон была отнюдь не деловой. А опасения его партнеров подтвердились. Его вызывали в суд, где на него было заведено дело. Почему, как это могло случиться, Антон не знал, но мог только предположить, что дело касалось каких-то налогов, а может быть, и отмывания денег, чему никто бы не удивился. В общем, он не сомневался, что Богородский отвертится и откупится, потому что судебная система в Штатах не так уж совершенна, как могло показаться несведущему человеку, но как и когда это произойдет – неизвестно. Госпиталь работал, однако его сотрясали проверки. Никто ничего противозаконного не обнаружил, но кровь всему персоналу сильно попортили. К счастью, это никак не коснулось пациентов. В общем, получалось, что вопрос с работой у Антона решен, вернее, решено, что он больше не будет работать на Богородского, чему он безмерно рад. Все перешло к Уиллу Брюсу, и теперь госпиталь – целиком и полностью его головная боль. Но, с другой стороны, предполагал Антон, может быть, это все случилось в результате интриги Брюса? Но какая разница! Он знал, что у его бывшего сокурсника огромные суммы положены на счета в офшорных зонах, и предположил, что туда же переведены деньги за канал, который откупил ее бывший бойфренд Алексей Громов.

– Скажи, – спросила Алена, наконец решившись задать ему вопрос, который ее более всего волновал, – а что у тебя с Джейн? Ты знаешь, что она беременна?

– Да ничего подобного! – замахал руками Антон. – Ну, Алена, почему ты веришь на слово всякой ерунде, только если это что-то плохое? И при этом совершенно не доверяешь мне? Они с Андреем договорились. В худшем случае просто потрепали бы тебе нервы, а в лучшем – у них все получилось. Если бы ты знала, как я ее тряс! Как грушу! Пока не созналась, что нанесла тебе визит по просьбе Богородского. Ну что за мелкий пакостник!

– Он всегда был такой?

– Понятия не имею. С такими вещами я не сталкивался. Хотя... Знаешь, еще в институте была одна история с женщиной, студенткой. Она его бросила, а потом куда-то исчезла, ее отчислили. Наверное, не без его участия. Он ведь ушел с третьего курса в органы. Видно, эти самые органы его интересовали и казались более перспективными, чем те, которые мы в медицинском изучали.

– Ну и черт с ним. Знаешь, давай сегодня никуда не выходить из дома и не вылезать из постели? – сказала она.

– Я и сам тебе хотел это предложить, только не знал, как ты это воспримешь. Тем более что погода здешняя мне совсем не нравится. Так что сделаем вид, будто бы ее там, за окном, вовсе нет.

Это была полная остановка времени, когда они не замечали его неумолимого течения. За окном зажигались во мгле фонари, снова моросил монотонный дождь, но им было уютно и спокойно вдвоем, под легким одеялом. И в этот день они ни о чем больше не говорили, только обменивались ничего не значащими фразами. Но все равно было понятно, что серьезного разговора не избежать. Потому что впереди у них целая жизнь, и нужно что-то решать. А это не так просто.

Утром они вместе стояли под душем, и его руки скользили по ее телу, нанося на кожу благоухающий миндалем и ванилью гель. Она прикрыла глаза и чуть раздвинула ноги, и его пальцы скользнули в ее раскрывшуюся глубину. Алена налила немного геля на ладонь и положила ее на вновь восставшую, неутомимую плоть Антона. Она гладила этот шелковистый жезл, кончиками пальцев ощущая каждую его складочку. Он глубоко вздохнул и повернул ее спиной к себе, слегка наклонив вперед. Он приближался и отдалялся, дразня ее, пока наконец она сама не сделала резкого движения и не приняла его в себя целиком. И снова их переполнила оглушающая, ослепляющая страсть. Вода струилась по обнаженным телам, смывая с них всю прошлую жизнь, со всеми ее проблемами и невзгодами, со всеми ее амбициями и планами, и теперь перед ними могла открыться новая дверь, в другую жизнь, где будет все новое, и это новое окажется совсем другим.

Алена вышла из ванной в черном кимоно, расшитом стрекозами и хризантемами, изящная и прекрасная, как богиня, появившаяся из пены, пусть эта пена вовсе не была морской. Антон накинул ее махровый халат, и она засмеялась тому, как мягкая ткань натянулась на его широких прямых плечах, а он любовался своей возлюбленной, как самым дивным цветком, выросшим не в его эдемском саду на побережье седого океана, а на московском асфальте, цветком, обладающим такой огромной жизненной силой, что у него хватило воли не только выбросить слабый росток, но и превратиться в роскошное, обладающее неизъяснимой прелестью чудо. За этой женщиной нужно ухаживать, быть внимательным и бережным, чтобы сохранить свежими и ничем не омраченными ее чувства, ее любовь. И вдруг он вспомнил, что ни разу не сказал ей самых главных слов, и тогда отставил в сторону чашку, потянул ее за руку и, усадив к себе на колени, прошептал на ухо: «Я люблю тебя, радость моя. Я безумно тебя люблю...» Она ничего не сказала, лишь доверчиво прижалась к его сильному телу, свернувшись как котенок. А на пороге кухни сидел Принц, склонив лобастую голову набок, и наблюдал за ними с видом кота, умудренного жизнью и все на свете понимающего.

Но ей нужно было все-таки появиться на телевидении. Громов дал ей срок до завтра. И это завтра уже наступило.

– Я поеду с тобой, это можно? – спросил Антон.

– Конечно, я закажу тебе пропуск. Да прямо сейчас позвоню Майе, и она закажет.

– Мне не терпится увидеть тебя в рабочей обстановке. Может быть, в последний раз.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Алена. – Почему это в последний раз?

– Потому что вам придется делать непростой выбор... миссис Раушенбах... Вы мне не откажете?

– А я его уже сделала! – вдруг легко и просто ответила Алена, как будто никакие сомнения ее никогда и не терзали.

Звонил телефон, шумел нескончаемый дождь, остывал в старинных гарднеровских чашках кофе, а где-то далеко, за тысячи километров отсюда, как сахар в горячей воде, таяли сумерки. И там их ждал нетерпеливый океан и ослепительный огненный шар восходящего солнца.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.