Текст книги "Верность виконтессы. На службе Ее Величества"

Автор книги: Софи Нордье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Шумная кавалькада въехала во двор, и герцог, по-молодецки спрыгнув с коня, изобразил удивление:

– Ваше величество, вы еще здесь? Как я счастлив, что застал вас! – Он опустился на колено и поцеловал ее холеную ручку.

– Неожиданно, ваша светлость, но очень приятно.

Изабель понимала, что поведение Пьера – игра. Но тем не менее грозный герцог у всех на глазах припал к ее ногам! Женское тщеславие аплодировало стоя.

– Раз вы здесь, окажете честь со мной отобедать? – Герцог уже поднялся с колена и говорил громко, чтобы все слышали.

При свете дня его глаза сияли лазурью бескрайнего моря, взгляд дерзко рыскал по ее телу, и Изабель до зуда в чреве захотелось повторить прошедшую ночь. Пришлось вонзить ногти в ладони, чтобы с напускным равнодушием ответить:

– Благодарю, мессир, но мне пора уезжать. Да, кстати, вы просили один документ. Коль уж мы встретились, позвольте вручить его вам лично.

С ее запястья на шнурке свисал бархатный мешочек, из которого Изабель достала и передала герцогу свиток, скрепленный ее личной печатью.

– О, мадам, очень вовремя!

Пьер засмеялся одними глазами и передал пергамен стоявшему сзади оруженосцу. Окружающие не знали, что в документе, но все видели, как он получил его из рук английской королевы-матери.

Герцог проводил небольшую свиту Изабель до городских ворот и, пожелав им счастливого пути, вернулся во дворец.

* * *

После сытного обеда Пьер отправился в рабочий кабинет. В гигантском камине, облицованном шахматным узором из бело-черного мрамора, потрескивали дрова. Больше для уюта, чем для тепла. Рядом стояли кресла с высокими спинками, однако Пьер растянулся на медвежьей шкуре. От постоянных скачек у него ныла спина, и, когда представлялась возможность, он предпочитал полежать.

В щели между полом и закрытыми дверями послышался настойчивый скрежет. Улыбнувшись, герцог приказал пажу впустить просителя. В комнату с радостным лаем вбежал огромный рыжий пес и принялся с обожанием вылизывать лицо и руки лежащего на полу хозяина. Пьер немного поиграл с любимцем и, уложив его рядом, задумался.

С начала лета по герцогству бессовестно колесит посольство из Парижа во главе с Гийомом Овернским. Официально им предъявить нечего. Они посещают бретонские соборы, ведут богословские беседы с канониками, встречаются для ученых диспутов с епископами и архиепископами Бретани.

На прошлой неделе герцог даже поругался с его высокопреосвященством из Нанта. Тот утверждал, будто делегация парижского епископа абсолютно безобидна. Как же! Пьер точно знал: в составе посольства церковников действую эмиссары Бланки. Щедрым звоном серебра она подкупает его баронов и требует от них клятвенных заверений, что те не поддержат союз герцога с английским королем. Продажные твари! И что самое ужасное – люди королевы нагло вербуют его бретонских воинов!

Ах, Бланка, Бланка, сколько же свекор оставил тебе денег в казне? У самого-то герцога в сундуках совсем пусто. Бретань огромна, но бедна. Ему тяжело тягаться с сокровищницей, собранной хозяйственным Филиппом Августом. Все-таки великий был король! Пьер уважал его. И не потому, что тот сделал его герцогом Бретани. Филипп был для него образцом мудрого правителя, который иногда проигрывал сражения, как в противоборстве с Ричардом Английским, но побеждал в войнах.

В нерадостных размышлениях Пьер крепко сжал собачье ухо, которое прежде ласково теребил, и пес обиженно заскулил.

– Прости, – опомнился герцог и, усевшись, погладил кобеля вдоль хребта.

Ничего, ничего! У него тоже есть задумки. Сейчас прибудет рыцарь-нормандец…

Словно услышав мысли господина, дворецкий тут же доложил:

– Сеньор Фульк Пенель![34]34
  Фульк Пенель – реальное историческое лицо, возглавлял мятежных сеньоров в Нормандии.


[Закрыть]

В кабинет крадущейся походкой вошел коренастый мужчина со спутанными, давно не чесанными волосами соломенного цвета.

Герцог рукой указал на кресло и, поднимаясь со шкуры, быстро окинул взглядом кабинет: не мозолит ли глаза что-нибудь лишнее. На небольшом столе аккуратно лежали серебряные принадлежности для письма, в оловянном стаканчике белел пучок остро заточенных перьев, вся деловая переписка в свитках в образцовом порядке покоилась на двух полках. На стене висело резное распятие из черного дерева и огромная шпалера с красочным изображением Вавилонского столпотворения. Порядок, ничего лишнего! Пьер обратился к дворецкому:

– Прикажи подать вино, можно кипрское, и никого сюда не впускать!

Фульк робко присел на край сиденья; его блеклые водянистые глаза цепко оглядели комнату. Герцог брезгливо поморщился – до чего же неприятный тип. Но с лица воды не пить. Если бы союзников выбирали по красоте, то за виконтом д’Авраншем выстроилась бы очередь. Вот уж на кого природа не поскупилась! С какой легкостью этот выскочка-виконт отбил женщину у его брата Робера – многоопытного дамского любимчика!

Пьер потер лоб указательным пальцем: с чего вдруг он вспомнил Габриэля? Ах да! Фульк его вассал. Этого рыцаря герцогу посоветовали как редкого забияку, готового за относительно небольшие деньги ввязаться в любую военную авантюру. Как раз то что надо. Пьер решил поднять мятежи на землях, верных французской короне, и начать следует с виконтства, которым правят любимчики Бланки.

Паж тем временем разлил вино в массивные позолоченные бокалы, основание ножек которых украшали вкрапленные крупные жемчужины. Пьер специально выставил дорогие серебряные кубки на столик у камина, чтобы пустить пыль в глаза союзнику по будущему мятежу. Фульк взял в руки предложенный бокал и без зазрения совести пальцем пересчитал количество жемчужин на ножке. Герцог с ледяной улыбкой уточнил:

– Нравится?

С перепугу, словно застигнутый на краже, гость часто заморгал и промолчал. Пьер движением головы приказал пажу выйти и перешел к делу:

– Рассказывайте, как вы намерены развязать мятеж?

– У меня уже имеется железный повод! Сенешаль виконтства Авранш, некий рыцарь Родриго, оприход… простите, изнасиловал мою племянницу. Я намерен призвать виконта к ответу.

Герцог непонимающе пожал плечами:

– Габриэль накажет своего сенешаля, выплатит вам ущерб и что дальше?

– В том-то и дело, что не накажет!

Фульк важно поднял грязный палец с черным ободком вокруг ногтя и нечаянно громко отрыгнул. Пьер еле сдержал тошноту. Прикрыв рот тыльной стороной ладони, он кивнул: продолжайте, мол. Гость щедро запил отрыжку вином и закончил мысль:

– Говорят, этот Родриго – родственник супруги виконта, поэтому его не накажут. Как пострадавшая сторона я подобью соседей-сеньоров поддержать меня в борьбе за правое дело. Вместе мы будем мстить виконту за поруганную честь моей племянницы, затем к нам присоединятся другие. Вспыхнет настоящий мятеж, и первопричина мало кого заинтересует. Моим соседям наскучила мирная жизнь. Им хочется размять косточки, да и поправить финансовое состояние не помешает.

Фульк замолчал; герцог набрал в рот вина и медленно проглотил его вместе с назревающим бешенством. С каким только отрепьем приходится иметь дело! Хотя, возможно, Фульку и удастся разжечь мятеж. Жизнь не раз доказывала: чем глупее повод, тем лучше он срабатывает.

Решено! Герцог со стуком поставил бокал на столик.

– Для подкупа сторонников мой казначей выдаст вам несколько слитков серебра. Вы же получите мое покровительство, и в случае успеха я подарю вам эту пару кубков, из которых мы пьем. – Пьер поднялся в знак окончания беседы. – А сейчас как можно быстрее и незаметнее покиньте Ренн.

Авранш. Сентябрь 1229 года

Сабина не любила Авранш и приезжала сюда крайне редко. Точнее, ей не по нутру был здешний морской промозглый климат. Она выросла в солнечной Тулузе и предпочитала жаркую сухую погоду.

Бо́льшую часть года Сабина жила в Париже, иногда выезжала в еще строившийся родовой замок супруга. Замок Эспри, в отличие от Авранша, находился совсем рядом, всего в двенадцати лье от столицы. Сабина с крошечным сыном не решалась уезжать далеко от опытного королевского лекаря Бертрана, а постоянно оставлять ребенка ей тем более не хотелось. Потому в Авранш Габриэль ездил один. Но сейчас там возникла проблема, которую необходимо решить ей.

«Проблема», – мысленно усмехнулась Сабина. Самый настоящий ужас! Когда ее супруг зачитал вслух гневную претензию от Фулька (это витиеватое письмо явно сочинил какой-то монах), Сабина впала в ступор. Она, конечно, ни на миг не поверила, что Родриго – тихий, добрый, умный человек – вдруг оказался насильником. Но дыма без огня не бывает, что-то явно произошло. Обсудить же подобную щепетильную тему можно только tête-à-tête. Потому-то Сабина и отправилась вместе с мужем в Авранш.

Их сопровождал небольшой охранный отряд под командованием Леона, ставшего незаменимым. После многодневного пути они прибыли в замок очень уставшие, но предпочли не откладывать разбирательство. Габриэль согласился, что в предстоящем разговоре с Родриго женская деликатность предпочтительней, поэтому, предоставив супруге полную свободу действий, отправился инспектировать крепость и гарнизон.

Сабина приказала позвать Родриго. Пока ждала, окинула взглядом Рыцарский зал и решила устроиться на резной скамье возле широкого окна, которое, сужаясь в толще стены, выходило на улицу узкой бойницей. Свет сквозь такое окно проникал скудно, и Сабина велела зажечь все канделябры, чтобы хорошо видеть мимику собеседника.

Вскоре вошел Родриго. Он широко улыбался, но, увидев в глазах хозяйки непривычную холодность, обеспокоенно спросил:

– Моя госпожа, что случилось? Ваш неожиданный визит – и такая строгость во взгляде…

– Присядь, – Сабина похлопала ладонью по мягкой подушке рядом с собой, – у меня к тебе неприятный разговор.

Пока молодой мужчина пересекал зал, Сабина невольно им залюбовалась. После неожиданного посвящения в рыцари, случившегося прошлой весной, в осанке Родриго появилось благородство, словно церемонный акт волшебным образом преобразил его внутреннюю сущность. Он не отличался высоким ростом, но был ладно скроен. Густые темные волосы до плеч оттеняли интригующую бледность лица (все-таки бо́льшую часть жизни он провел в помещении за книгами), а живые умные глаза, в которых отражалось пламя свечей, казались черными светящимися угольками. Сабина решительно не понимала, почему при такой привлекательной внешности он до сих пор не женат. Никак не может забыть Вивьен?

Когда год назад Габриэль спросил ее мнения о возможности сделать Родриго сенешалем виконтства, она очень обрадовалась: лучшей кандидатуры не найти. Преданный, уравновешенный, образованный. Он достоин бо́льших высот, чем просто быть ее секретарем. И вдруг такой удар!

Молодой человек присел рядом и смотрел на нее с полнейшим недоумением.

– Родриго, я не привыкла вмешиваться в личную жизнь своих людей, но сложность ситуации вынуждает меня к этому. Потому без экивоков скажу как есть: Фульк Пенель обвиняет тебя в изнасиловании его родной племянницы и просит у виконта сатисфакции.

– В из-знасиловании?! – Родриго едва ли не просвистел это слово, сраженный абсурдным обвинением.

– Скажи честно, у тебя что-то было с этой девушкой?

– Было, – он опустил глаза, – но точно не насилие.

Сабина видела, как неловко ему обсуждать столь интимные вещи, но ее интерес был вызван не праздным любопытством. Она потребовала:

– Объясни!

– Госпожа, с этой девицей переспала вся Нормандия! От нее сложнее отделаться, чем заманить в кровать.

Родриго порывисто встал и стыдливо отвернулся. Сабина осторожно потянула его за рукав:

– Сядь и расскажи подробно. Поверь, я никогда бы не посмела заглянуть в твою постель, но Габриэль попал в весьма щекотливую ситуацию. Именно для того, чтобы понимать, как действовать дальше, он должен знать правду в мельчайших подробностях.

Родриго вновь сел рядом и, уставившись на носки своих сапог, обрисовал ситуацию:

– Рассказывать особо нечего. Она – ее, кстати, зовут Полетт – приехала в Авранш в последние дни лета. Якобы направлялась в Ренн, но по дороге почувствовала себя неважно и попросилась несколько дней передохнуть. По законам гостеприимства я, конечно, предоставил ей кров. Вечером мы поужинали, перебросились парой вежливых фраз, и я ушел к себе в спальню. Ночью я услышал ее осторожный стук. Она девица аппетитная и очень опытная в обольщении. Я же молод, не женат… в общем, я ее впустил. Мы провели три веселые ночки, но в последний вечер я не пожелал ее услуг. Наверное, Полетт обиделась, потому и наябедничала дяде, придумав изнасилование.

– А почему ты не пожелал?

– Надоела!

Родриго выпалил это не задумываясь, и Сабина сразу же ему поверила.

– Кстати, последнюю ночь любвеобильная Полетт провела с командиром нашего гарнизона. Я, конечно, сам не видел, но это можно уточнить. В общем, она девица… как бы мягче сказать… весьма вольного нрава. И, вступившись за ее честь, Фульк опоздал на несколько лет. В очереди для сатисфакции у него не одна дюжина мужчин. – Он уткнул лицо в ладони и глухо добавил: – Я в самом конце этого бесконечного списка.

Сабина облегченно выдохнула:

– Я знала, что ты не способен на насилие.

Родриго поднял голову и укоризненно взглянул на госпожу:

– Но все-таки сомневались…

– И в наказание получила несколько дней душевных мук и бессонные ночи. – Встав перед ним, она приподняла его лицо и нежно поцеловала в лоб. – Прости меня, дорогой Родриго.

В этот миг появился Габриэль и, пружинистой походкой пересекая зал, воскликнул:

– Вижу, вы разобрались?

– Да, мой супруг. Обвинение в изнасиловании – грубая фальсификация.

Сабина сама, лишь уточняя у Родриго некоторые детали, пересказала Габриэлю, как племянница Фулька посетила замок Авранш. Виконт тут же, не откладывая в долгий ящик, опросил второго «счастливчика», которого Полетт удостоила своих ласк. Все подтвердилось.

Чтобы подумать и успокоиться, Габриэль пригласил Сабину на плоскую крышу донжона. Башня находилась на холме, и с ее высоты открывались потрясающие виды. Обнявшись, супруги безмолвно созерцали огненный закат над морем. Бриз ласкал их лица, последние солнечные лучи делились остатками тепла. На фоне багрового диска, нырявшего в воду, отчетливо проступал силуэт скалистого острова с расположенным на нем древним аббатством Мон-Сен-Мишель.

Габриэль с трудом оторвал взгляд от дышащего несокрушимым величием горизонта и повернул голову вправо. Рядом с замком возвышались свинцовые крыши великолепного кафедрального собора Святого Андрея. Габриэль несколько мгновений смотрел на него хозяйским взглядом, обдумывая, из каких резервов взять деньги на существенный дар его духовенству, и вдруг вспомнил:

– Слышала ли моя всезнающая жена, что именно в этом соборе полвека назад Генрих Короткий Плащ прилюдно покаялся в своей причастности к убийству Томаса Бекета?[35]35
  29 декабря 1170 г. приближенные английского короля Генриха II убили на ступенях алтаря Кентерберийского собора архиепископа Томаса Бекета. Подданные якобы неверно истолковали вырвавшиеся в запале слова государя. Вина была косвенная, тем не менее Генрих II публично покаялся в 1172 г. в Авранше. В 1173 г. Томаса Бекета канонизировали.


[Закрыть]

– Нет, я этого не знала. Почему ты раньше мне не рассказал?

Габриэль пожал плечами, и Сабина мечтательно продолжила:

– Завтра на утренней мессе постараюсь представить себе ту давнюю церемонию.

Она немного задержала взгляд на соборе, рядом с которым располагались торговые ряды. От храма разбегались узкие улочки, сплошь утыканные домами простолюдинов. Маленький городок Авранш окружала невысокая стена, которую Габриэль приказал летом подлатать. Однако подобная защита охраняла скорее от лесных зверей. Для врага же хилая городская стена была больше досадной неприятностью, чем серьезным препятствием. Вздохнув, Сабина перевела взор на зеленые верхушки деревьев, щедро усеянные оттенками рыжей осени, и вновь вернулась к синеве Узкого моря[36]36
  Пролив Ла-Манш.


[Закрыть]. От живописных видов сердце заходилось в восторге, и виконтесса решила, что ей нужно чаще бывать в своих новых владениях.

Ее мысли неожиданно прервал муж.

– Мне доложили, что в том аббатстве, – он кивнул головой в сторону моря, – сейчас находится графиня д’Ангулем. Давай пригласим ее в гости.

– Зачем?

– Пока что сам не знаю, но думаю – это будет не лишним. Ее супруг Гуго – верный союзник Пьера Бретонского, а я чувствую, что за Фульком стоит именно Пьер. По имеющимся у меня сведениям Фульк не блещет умом. Репутация его племянницы наверняка известна местным сеньорам, и чтобы так смело бросать обвинения мне, виконту, опираясь на откровенный блеф, нужно иметь за спиной серьезную поддержку. Так вот, Изабель может что-то знать. Вы, женщины, существа болтливые…

– Мессир, не заговаривайтесь! – фыркнула Сабина.

– Прости, – он чмокнул ее в висок, – некоторые женщины весьма болтливы и могут сказать что-нибудь полезное…

– Не возражаю. Тем более что я всегда за демонстрацию мирных намерений. Пошлешь гонца?

– Уважу ее королевский статус, – хмыкнул Габриэль, – поеду лично.

* * *

Графиня д’Ангулем в клуатре[37]37
  Крытая галерея, обрамляющая внутренний двор монастыря.


[Закрыть] неожиданно столкнулась с виконтом д’Авраншем и на несколько биений сердца потеряла дар речи. Она считала, что отлично знает мужчин, но такого красавца встретила впервые. Сияющие серебром глаза в бахроме роскошных ресниц, стрелы темных бровей… А рост! А плечи! Дорогая перевязь, с которой в богато украшенных ножнах свисал длинный меч, подчеркивала узкие бедра. Короткая туника, плотные суконные шоссы, обтягивавшие сильные стройные ноги… Ему лет тридцать пять, не больше. Зенит мужской красоты.

Виконт тоже заметил Изабель и, широко улыбаясь, подошел ближе. Он грациозно поклонился и привычным движением головы откинул назад густую каштановую челку, упавшую на глаза. Изабель окончательно задохнулась под напором капризного желания и пообещала самой себе, что обязательно затащит его в постель. Она искренне полагала, что все мужчины страстно ее желают, а самые красивые из них – но только вельможи! – обязаны ей принадлежать.

Между тем Габриэль представился, произнес несколько любезностей, посетовал, что им не доводилось встречаться раньше на королевских пирах. Слыша гулкий стук крови в висках, Изабель что-то ответила. И тут виконт попросил:

– Несравненная графиня! Осчастливьте своим визитом мой скромный замок. Это совсем недалеко, каких-то шесть лье отсюда. Со мной дюжина вооруженных стражников, так что безопасность вам и вашей свите я гарантирую.

Изабель возликовала. Он тоже не устоял перед ее красотой и сам идет к ней в руки. Однако вслух она с томной медлительностью произнесла, что неожиданное приглашение нарушает ее благочестивые планы, но отказать было бы невежливо… и так далее, и тому подобное. А про себя уже решила: конечно, она поедет, и тотчас же!

Всю недолгую дорогу Габриэль держался с ней крайне любезно, много витийствовал. Речь его изобиловала комплиментами, и графиня уверилась в предположении, что он околдован ее красотой. Полдела сделано!

На въезде в Авранш виконтесса не поприветствовала гостью. Смазливый сенешаль в оправдание сказал, что сеньора не ожидала гостей так скоро и в это время исповедовалась у епископа в кафедральном соборе. Это было невежливо со стороны хозяйки, но Изабель даже обрадовалась такому эксцессу: Габриэлю пришлось лично заниматься ее обустройством.

Замок Авранш графиню не впечатлил – слишком уж запущен. Она вспомнила, что прежние наследные виконты не очень-то жаловали его своими посещениями, а у нового наверняка еще не дошли до него руки. Однако ей выделили самые почетные покои с пышным убранством, а на остальное наплевать. Изабель интересовал не замок, а его хозяин. Готовясь к ужину, она сияла в предвкушении нового флирта и считала, что уже сегодня ночью Габриэль окажется в ее спальне. Ни один мужчина не устоит перед искушением обладать красавицей и королевой в одном теле.

Однако в Рыцарском зале ее ожидало сильнейшее нервное потрясение. В мерцании свечей за праздничным столом, застеленным белоснежной скатертью, Изабель увидела улыбающуюся супругу виконта. Позабыв о приличиях, графиня впилась взглядом в лицо Сабины. Красота соперницы показалась ей холодной, мраморной, никак не сравнимой с ее чувственной, жгучей прелестью. Но виконтесса была значительно моложе! Глупо соблазнять Габриэля, находясь рядом с ней.

Изабель едва прикоснулась к ужину и, сославшись на усталость после дороги, удалилась в спальню. Но в постель не легла, а принялась через слуг узнавать, как ладят между собой хозяева замка. Ничего обнадеживающего ей не донесли. Если виконт был с женой под одной крышей, то спали они вместе. Ни в одном из домов – в Париже, в Авранше, в замке Эспри – у них не было разных спален.

Изабель решила действовать открыто. Весь следующий день она посвятила собственному телу: после купания в огромной дубовой бочке служанки не жалея рук массажировали и натирали благовониями ее тело, делали ей маски для лица, шлифовали ногти, долго колдовали над прической. К вечеру графиня почувствовала себя истинной королевой.

После заката, нарядившись в самое откровенное из платьев, она вышла в хорошо освещенный многочисленными факелами двор замка и вскоре заметила Габриэля:

– Мессир, вы уже освободились?

Тот, очевидно, шел проверять заступившую на ночь стражу, но тут же повернулся на зов:

– Еще нет, но если я вам нужен…

С факелом в руке он подошел ближе. Облегающее платье с очень низким декольте сидело на графине весьма соблазнительно, и мужской взгляд тут же прилип к ее полуоткрытой, часто вздымающейся груди. Изабель победно сверкнула улыбкой и, вложив в низкий с хрипотцой голос как можно больше страсти, ответила:

– Сейчас – нет. Но на ночь я не запру двери своей спальни…

– Простите, мадам, не понял?

Эти слова смахнули с ее лица улыбку, но отступать Изабель не привыкла. Она подошла к виконту вплотную и обдала его жаром своего дыхания:

– Я жду вас ночью, Габриэль.

– Мадам, я наверняка совершил какой-то промах и прошу за это прощения…

Он сделал паузу, и ее лицо посветлело.

– Но я женат и ночи провожу исключительно в постели со своей супругой.

Влепи он ей пощечину, она посчитала бы себя менее оскорбленной. Изабель резко повернулась, и ее колыхнувшийся шлейф зацепился за древесный корень, выступавший из земли. Она этого не заметила и так стремительно рванулась прочь, что ткань затрещала. Благодаря хорошей реакции Габриэля роскошное платье удалось спасти: он быстро нагнулся и отцепил подол. Вместо благодарности дама окинула его испепеляющим взглядом и, взбежав по высокой лестнице, скрылась в донжоне.

* * *

Сабина уже приготовилась ко сну и, облаченная в длинную шелковую сорочку, расшитую золотыми звездами, выглядывала в окно в ожидании мужа. Вдруг ее окликнула камеристка.

– Госпожа, – Манон молитвенно сложила руки, – разрешите мне сегодня вечером отлучиться?

– Что-то случилось?

– В услужении у вашей гостьи находится моя кузина. Мы много лет не виделись, а за день нам так и не удалось поговорить. Графиня уморила слуг работой…

– Не только своих, но и моих. Сегодня в кухне не успевали греть воду! – Опомнившись, Сабина смахнула с лица ядовитую улыбку и закончила благопристойной фразой: – Наверное, паломническая дорога была утомительной и Изабель захотелось привести себя в порядок.

– В ее глазах я не уловила и тени благочестия, – резкий тон камеристки подчеркнул, насколько ей понравилась гостья. – Впрочем, меня это не касается. Завтра рано утром она уезжает, а значит, я смогу увидеться с сестрой только сегодня вечером.

– Уезжает? Так внезапно? Почему же мне, хозяйке, ничего не сказали?

– Спросите у вашего супруга. Говорят, именно после разговора с ним разъяренная графиня приказала своим слугам подготовиться к раннему отъезду.

Озадаченная Сабина задумалась, и служанка, не дождавшись ответа, напомнила о себе:

– Так вы позволите мне отлучиться?

– Конечно, Манон! До утра можешь быть свободна.

Камеристка ушла, а Сабина принялась размышлять. Почему Изабель уезжает столь внезапно? Что такого ужасного сказал всегда вежливый Габриэль? Он не мог обидеть даму, тем более гостью, которую сам же пригласил. Терзаемая мыслями, она металась по спальне, несколько раз выбегала на лестницу и была уже на грани истерики, когда вернулся ее супруг.

Габриэль плотно прикрыл ставни на окнах, уселся в кресле у очага и только потом в любимом ироничном тоне рассказал о недавней встрече с Изабель. Он отрывисто посмеивался, но оба понимали, что последствия могут быть совсем не смешные.

В душе Сабины боролись противоречивые чувства. С одной стороны, жаль впустую потраченных усилий на прием знатной гостьи: завязывание дружеских отношений потерпело сокрушительное фиаско. Но все же удовлетворение от слов супруга, пусть и завуалированно, но прилюдно признавшегося в любви к ней, перевесило. С сияющей самодовольной улыбкой она подошла сзади к мужу и положила руки ему на плечи:

– Да, дорогой Габри! Натворила дел твоя красота. Вместо союзника ты приобрел заклятого врага. И поверь, чрезвычайно мстительного.

– Да-а… – эхом протянул Габриэль, – что-то не везет мне с Изабеллами…

Он запустил пятерню в волосы на затылке и повернулся лицом к жене. Не удержавшись, она поцеловала его в растерянно улыбающиеся губы.

– Кстати, как поживает Изабель де Вир? – Замечание мужа вызвало у Сабины воспоминания о второй Изабель.

– Летом я получил от старика Этьена письмо, написанное, очевидно, каким-то странствующим монахом. Сам-то он писать не умеет. Известил меня, что подыскал внучке приличную партию.

– Изабель согласна?

– Вроде бы да. – Габриэль недоуменно пожал плечами: такой вопрос не приходил ему в голову. И тут же вспомнил детали, подтверждающие его предположение. – О! Этьен сообщил, что весь замок в счастливых предсвадебных хлопотах. Значит, Изабель согласна. На Рождество они должны обвенчаться.

– Почему ты раньше не рассказал мне об этом письме?

– Не знаю. – Вопросы жены совсем сбили Габриэля с толку. – Наверное, хотел оградить тебя от неприятных воспоминаний.

– Глупенький! Я очень рада, что эта девочка успокоилась и встретила свою судьбу. Я давно простила ей подпорченные нервы. Ты очень правильно сделал, что привез ее на родину. В Акре со своим взбалмошным нравом она давно бы попала в какую-нибудь беду.

– Сердобольная моя!

Габриэль усадил жену себе на колени, и, крепко обнявшись, они долго в счастливом безмолвии смотрели на огонь в камине.

Утром, едва забрезжил рассвет, их разбудил голос Родриго. Габриэль накинул роскошный халат, привезенный когда-то из Леванта, и вышел за дверь, но вскоре вернулся.

– Графиня уезжает. Родриго попросил разрешения открыть замковые ворота во внеурочное время.

– Может, выйти и проводить ее? – неуверенно произнесла Сабина.

Чувство облегчения, которое она испытывала, никак не вязалось с правилами радушного гостеприимства. Габриэль в раздумьях стоял у кровати: видимо, его терзали такие же противоречивые мысли. В конце концов он высказал свое мнение, и оно совпало с желанием супруги:

– Думаю, не стоит. Изабель не захотела с нами проститься, зачем злить ее лишним напоминанием о себе?

– Наверное, ты прав. Бог с ней!

От облегчения Сабина хихикнула и откинула меховое одеяло, продемонстрировав нежный шелк его изнанки, а заодно и свое тело. Глаза ее мужа заблестели, и он громко сглотнул. Довольная произведенным эффектом, Сабина коснулась обнаженной ногой низа его живота и призывно поманила указательным пальцем. Слов не потребовалось.

Проснулись супруги ближе к полудню. Габриэль, быстро одевшись, побежал решать какие-то текущие дела с Родриго, а Сабина продолжала нежиться в постели. Через некоторое время она перехватила многозначительный взгляд Манон. Та расправляла на сундуке ее платье, приготовленное на сегодня, и нетерпеливо поглядывала на хозяйку.

– Какие-то проблемы? – лениво спросила Сабина.

– Главная проблема, хвала Господу, сегодня уехала! – оживленно воскликнула служанка. – А у меня для вас потрясающие новости.

Сабина все-таки вылезла из-под одеяла и сунула ноги в домашние овчинные туфли. Манон принесла тазик с водой для умывания и, помогая госпоже совершать утренний туалет, выложила пикантные сведения, почерпнутые из беседы с кузиной накануне вечером.

Теперь Сабина приплясывала от нетерпения в ожидании Габриэля, которого разыскала возле конюшни. Тот беседовал с Родриго об улучшении лошадиного поголовья, но, заметив взволнованную жену, уточнил:

– Что-то срочное?

– Договаривай, я подожду.

Супруг быстро закончил разговор, и Сабина, подхватив его под руку, повела к скамье под раскидистым дубом. Он уселся, а она, загадочно улыбаясь, подобрала несколько красивых желтых листьев и составила из них букетик. Заинтригованный, Габриэль тоже молчал и с вопросительной полуулыбкой смотрел на жену. Наконец Сабина уселась рядом с ним и, расправив складки платья, торжествующе воскликнула:

– Ты все-таки чудо! Не зря тебя так ценит королева!

– Ого, сколько комплиментов от собственной супруги! Остается выяснить, в чем подвох.

– Подвоха нет, похвала искренняя. – Сабина в притворном возмущении ударила его букетиком по плечу и тут же поцеловала место «удара». – Ты прав: женщины действительно болтливы. И если не госпожа, то ее камеристка.

Она вновь сделала паузу, и в глазах Габриэля мелькнуло нетерпение.

– Не тяни!

– Все, все! Манон принесла сногсшибательную новость: Изабель и Пьер Моклерк любовники! Их связь длится больше года.

Габриэль присвистнул:

– Новость действительно потрясает. Если умело ею воспользоваться, то можно перекроить распределение сил в стране. Ты мечтаешь поделиться бесценной информацией с королевой?

– Конечно, и поскорее!

– Согласен. Но неделя ничего не решит. За это время я хочу прокатиться с Леоном к замку Ай-Пенель.

– Зачем? – Страх мгновенно смахнул улыбку с лица Сабины.

– Не переживай, исключительно на разведку. На днях я отправил Фульку письмо, где без обиняков рассказал, что никакого изнасилования не было, а ему следовало бы строже воспитывать племянницу. Но для него это такой же пустой звон, как и судьба его родственницы. Главное – есть предлог, а насколько он правдив, никому не интересно. Поэтому рано или поздно я с ним столкнусь. Необходимо заблаговременно изучить расстановку сил противника.

Сабина согласилась. Да и если ее супруг что-нибудь решил, то возражать было бессмысленно. Зато у нее появилось время организовать генеральную уборку. Помещения донжона давно позабыли, что такое рука хозяйки.

Париж. Октябрь 1229 года

Дворецкий на Ситэ сообщил, что королева прогуливается с принцем в саду, и Сабина поспешила туда. Неделю лил дождь как из ведра, и вдруг выдался теплый, почти летний денек. Под ласковым солнцем Сабине захотелось замурлыкать. То здесь, то там слышалось ленивое переругивание садовников, копошившихся в парке. Они посыпали свежим песком дорожки, подготавливали кустарники к зиме, выкапывали клубни, убирали опавшие листья. Со стены, огораживающей сад, донесся смех дозорных, разглядевших что-то комичное с другой стороны ограждения. Виконтесса весело помахала им рукой.

Она свернула на боковую аллею и сразу же увидела спину королевы. Бланка шла немного впереди, и Сабина лишний раз полюбовалась ее истинно царственной осанкой. Рядом, ухватившись за палец матери, ковылял Шарль и внимательно слушал Бланку. Сабину всегда удивляло, как королева, чей день до отказа был заполнен государственными делами, находила время для общения с детьми. Даже с малышами она не просто сюсюкалась, а серьезно занималась их воспитанием.