355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Софи Нордье » Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству » Текст книги (страница 12)
Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству
  • Текст добавлен: 20 июля 2021, 11:33

Текст книги "Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству"


Автор книги: Софи Нордье



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Мадам, мы только что закончили читать Псалтырь, – низко поклонившись, отчиталась старшая наставница.

Она с двумя мальчиками сидела на низкой лавке, а крохотная девчушка на огромном красочном ковре деловито возилась с деревянным осликом.

– Превосходно… Мы ненадолго. Знакомьтесь, баронесса д’Альбре, это Альфонс, Филипп и Изабель.

Сабина присела в реверансе. В ответ ей по очереди с истинно королевским достоинством кивнули шести– и четырехлетний принцы. Полуторагодовалая крошка Изабель, неожиданно быстро проковыляв к матери, требовательно дергала ее за подол. Рассмеявшись, Бланка подхватила дочь на руки и, нежно воркуя, стала целовать упитанную кроху. Альфонс и Филипп тем временем затеяли шумную игру в мяч, и Изабель, завертевшись, решила к ним присоединиться. Нехотя опустив дочь на пол, Бланка выслушала короткий отчет кормилицы, возникшей будто из-под земли.

Сабина не заметила в одежде детей особой роскоши: ни золотых вышивок, ни сверкающих камней, ни переливчатого шелка, все добротное и удобное. Игрушек было много, но тоже все довольно простые: деревянные лошадки и мечи, тряпичные куклы и кожаные мячики. В комнате гостья не увидела ни одного изображения геральдической лилии!

– Мои сыновья и без внешней атрибутики прекрасно знают, что они королевские отпрыски и на них лежит большая ответственность, – просто ответила королева на высказанное вслух наблюдение Сабины, когда они вышли из детской. – Помпезность еще успеет их утомить, пусть же пока побудут обычными детьми. Я стараюсь внушить сыновьям и дочери простую истину: подлинное величие правителя – в его душе и поступках, а не в роскошной одежде, украшениях и прочей мишуре!

В Малом зале баронесса д’Альбре увидела худого и очень высокого для своих двенадцати лет мальчика. Он нетерпеливо приплясывал у стола, который расторопные слуги привычно сервировали к обеду, но, заметив вошедших дам, замер. Шурша подолом платья о каменные плиты, Бланка приблизилась к сыну и, не сдержавшись, ласково коснулась его руки. Мальчик ответил ей нежным взглядом. Сабина сразу почувствовала между ними тесную связь.

– Принц Луи, разрешите представить вам баронессу д’Альбре.

– Ваше высочество! – Сабина склонилась в глубоком реверансе.

– Рад знакомству, мадам, – по-взрослому сдержанно кивнул наследный принц, и русая прядь изящной волной упала ему на лоб.

От матери он унаследовал прямой нос и красивые губы, густые же брови и скуластое лицо у него были как у родственников со стороны отца. Сабина ожидала увидеть в больших голубых глазах мальчишеское озорство, но внезапно наткнулась на спокойный, непроницаемый взгляд и подумала: «Это взор истинного короля». Впрочем, по одежде трудно было определить, что перед тобой принц: на Луи было обычное коричневое сюрко до колен и такая же неброская нижняя рубаха, на ногах – темные шерстяные шоссы и простые мягкие башмаки на шнуровке.

Бланка с веселой улыбкой наблюдала за пробегавшими по лицу Сабины эмоциями. Материнская гордость была удовлетворена. Махнув рукой, королева пригласила всех за стол, и баронесса на правах гостьи прочла негромко молитву.

Во время трапезы королева и ее конфидентка вели вежливую беседу. Мальчик откровенно заскучал и, не дождавшись последней смены блюд и сославшись на занятость, спешно удалился. Даже урок латинской грамматики казался ему веселей, чем чопорный разговор двух великосветских дам.

***

Спустя два дня после праздника Всех Святых в дом к Сабине явился гонец от королевы с повелением незамедлительно прибыть во дворец. Его неожиданный вечерний визит вызвал скверное предчувствие у баронессы, только что вернувшейся с конной прогулки. Не тратя времени на сборы, она тут же отправилась на Ситэ.

Дворецкий немедленно проводил Сабину в один из залов первого этажа. Бланка зябко обнимала себя за плечи, хоть и стояла возле жарко пылавшего камина, не отрывая взгляда от огня. Присев в реверансе, Сабина открыла рот для приветствия, но королева, не оборачиваясь, прервала ее взмахом руки:

– Сейчас не до церемоний! Я получила письмо от канцлера Герена. Король болен и призывает старшего сына к себе. Это конец, Сабина: мой муж умирает. – Бланка резко повернула голову, и в ее широко распахнутых глазах отразилось пламя очага.

– Ваше величество, может, Бог помилует и король выздоровеет? – Сердце баронессы жалостливо сжалось под страдающим взглядом королевы.

– Господь милостив, но не теперь. Я чувствовала: эта война станет для моего супруга последней. Да и Филипп предсказывал, что непривычный для северянина средиземноморский климат когда-нибудь погубит его сына, у которого и без того слабое здоровье. – Бланка говорила хриплым шепотом, и ее голос зловещим эхом отражался от сводов зала; причудливые тени, отбрасываемые языками пламени, исполняли на стенах жуткий танец. – На рассвете мы с принцем выезжаем в Овернь, в замок Монпасье, где сейчас находится мой супруг. Я хочу, чтобы вы нас сопровождали.

После молитвы первого часа[54]54
  Около 6 утра. Молитвы первого, третьего, шестого, девятого часа, а также утреня, вечерня и т. д. входят в систему ежедневных богослужений. В Римско-католической церкви именуются «литургией часов». В Средневековье и светские люди часто прибегали к данному делению для обозначения времени суток.


[Закрыть]
кортеж из двух экипажей (в одном из которых разместились королева с Сабиной и Луи, а в другом – мадам Луиза и служанки), охраняемый конным отрядом рыцарей, двинулся на юг. Деревянные повозки с высоким верхом, дверями и мягкими сиденьями позволяли передвигаться с относительным комфортом. Однако путники не думали об удобстве. Бланка с сыном всю дорогу беззвучно молились, и тяжесть молчания нестерпимо давила на Сабину.

Поездка подходила к концу. Переночевав в очередном вассальном замке, Луи с утра пересел на лошадь и умчался вперед. Сабина в который раз попыталась завести с королевой разговор, но ответом ей была тишина. Рассматривать рисунок на стенах повозки, обитых бархатом, баронессе опостылело, и она, раздвинув тяжелые занавески, уставилась в окошко. Однако радости ей это не прибавило. Лес закончился, и теперь вдоль дороги тянулись обнаженные поля, чью удручающую черноту еще не прикрыл чистый снег. Между ними мелькали грязные соломенные крыши крестьянских лачуг.

Вдруг кортеж замедлил ход. Впереди послышался быстро приближающийся цокот копыт, и на лице Бланки отразился ужас. Через мгновение к карете подъехал Луи, за ним – всадник на взмыленной лошади, с лилиями на вымпеле. Гонец! Королева все поняла и вышла из повозки. Сабина выпрыгнула следом за ней.

– Король… отец… он умер. – Задыхаясь от непролитых слез, принц спешился и протянул матери свиток с ужасной новостью.

Королева конвульсивно сжала пергамент. Крик застрял плотным комом у нее в горле, и она начала задыхаться. Растерянный Луи поддержал пошатнувшуюся мать. Ее лицо стало пунцовым, глаза неестественно расширились. Неожиданно для всех Сабина дважды наотмашь ударила Бланку по щекам. Это подействовало. Крик боли все-таки вырвался наружу – такой громкий, что вороньё на окрестных полях поднялось в воздух. Бланка зашлась в истерике, и ее на руках отнесли в повозку. Энергичная Луиза отгоняла любопытных подальше от экипажа, а Сабина, сжимая и покачивая королеву в объятиях, бормотала слова утешения. Казалось, что нестерпимая боль разрывает несчастную Бланку на части.

– Мама, матушка, не надо! Не терзайтесь!

Испуганный мальчик – мать на его памяти никогда не теряла самообладания – взял Бланку за руку. Нежные поглаживания сына подействовали на нее, и крик прекратился. Она уткнулась в плечо баронессы и зарыдала с тихим завыванием.

– Пусть поплачет, – прошептала Сабина; по ее щекам тоже струились слезы.

Луи понимающе кивнул и, отвернувшись, расплакался.

Постепенно всхлипы стали реже. Вскоре Бланка, промокнув глаза краем вимпла, передала через Сабину приказ трогаться.

– Луи, вам следует ехать верхом впереди кавалькады. Люди должны видеть наследника!

– Хорошо, матушка, – вытерев глаза кулаком, покорно согласился сын.

– Но ему сейчас очень плохо, он ведь еще ребенок! – прошептала баронесса.

– Уже не ребенок. Детство закончилось. Он король! – резко ответила Бланка, и по ее щекам вновь хлынули два ручья обжигающих слез.

– Госпожа Бланка, простите меня за пощечины, просто я…

– …предпочли видеть меня живой, а не задохнувшейся. Спасибо за то, что не растерялись и не побоялись моего королевского величества. Собственно, для этого я и взяла вас в эту поездку.

В конце дня недалеко от крохотного аббатства королевский кортеж столкнулся с похоронной процессией, выдвинувшейся утром из замка Монпасье в Париж. Возглавлял ее епископ Герен, одетый в черный плащ госпитальеров с белым крестом; за ним следовала военная знать. Гроб с телом короля лежал на дорогом ковре в богато украшенной повозке. Королева пошла пешком навстречу супругу. Заметив ее, Герен – высокий сухопарый старик, несмотря на восемьдесят лет, великолепно державшийся в седле, – быстро соскочил с коня и низко поклонился. Но Бланка не дала ему произнести принятые в таких случаях соболезнования и, с трудом сдерживая дрожь, забросала епископа вопросами:

– Когда он заболел? У него была дизентерия?

– Она самая – бич военных походов. А занемог его величество еще под Авиньоном.

– Почти два месяца назад! И вы молчали?

– Государь запретил сообщать вам о его болезни. Тогда он как раз узнал о вашей беременности и не хотел вас волновать.

– Ох, Луи, Луи, что же ты наделал? – Сокрушенная Бланка не отрывала глаз от катафалка.

– За три дня до смерти, – осторожно продолжил епископ, и королева усилием воли повернула к нему голову, – его величество заставил прелатов и сеньоров поклясться, что после его кончины они принесут оммаж[55]55
  Вассальная присяга сюзерену. Как правило, дополнялась клятвой верности.


[Закрыть]
принцу Людовику. И издал указ: все подданные должны немедленно присягнуть на верность его старшему сыну, который до совершеннолетия останется под вашей опекой. Вы назначены регентшей!

Герен низко поклонился королеве, а также принцу Луи, стоявшему за спиной у матери. Вслед за епископом рыцари, опустившись на одно колено, склонили обнаженные головы перед будущим королем и регентшей Франции в знак согласия с завещанием усопшего государя.

– Ваше преосвященство, тело короля еще не тронуто?

– Нет, ваше величество. В окрестностях замка не нашлось достойных бальзамировщиков, поэтому мы, не дождавшись вас, поторопились выехать в Бурж, где… – И Герен осекся.

Бланка поняла, что тот не захотел ранить ее упоминанием, о том что в Бурже тело короля выпотрошат. Внутренности запаяют в свинцовые контейнеры, а остальное засолят и зашьют в говяжью шкуру, чтобы довести до места погребения. Это было тело, труп… что угодно, но уже не ее энергичный и обожаемый супруг Луи.

– Прикажите снять крышку с гроба, и пусть кто-нибудь поможет мне взобраться в повозку. Я хочу проститься с мужем.

– И еще, – совсем тихо добавил Герен, пока выполняли приказ, – умирая, король просил передать, что ему досталась лучшая жена на свете!

Бланка покачнулась и, до крови вонзив ногти в ладони, медленно подошла к катафалку. Один из слуг, опустившись на колени, подставил ей спину в качестве ступеньки. Все отошли на почтительное расстояние, но видели, как королева, что-то шепча, долго и нежно гладила лицо мужа, целовала его лоб, губы. Ее плечи сотрясались от рыданий, жгучие слезы падали на холодный лик супруга. Свита в скорбном почтении замерла вокруг. Лишь переминавшиеся с ноги на ногу лошади заржали, но тут же замолкли, будто испугавшись собственного кощунства.

Поддерживаемая крепкой рукой Герена, обессиленная вдова добрела до своего экипажа и попросила знатных воинов подойти ближе. Рыцари столпились возле открытой дверцы. Лишь Луи остался у гроба отца и, не скрывая слез, истово молился.

– Господа, времени у нас очень мало, поэтому двигаться будем быстро. Кому нужно время на отдых – пусть догоняет, ждать никого не будем! – Королева всегда говорила тихо, и сейчас ее голос звучал не громче шепота, но в звенящей тишине ее слышали даже охранники, стоявшие в круговом оцеплении. – Главное – срочно короновать Луи. Чем быстрее мы это сделаем, тем меньше смут и мятежей вызреет. Поэтому мы похороним короля и сразу же начнем готовиться к коронации. Пошлите самого быстрого гонца в аббатство Сен-Дени с приказом: пусть срочно готовятся к погребению его величества.

Бланка перевела дух. Сабина, скромно сидевшая за ее спиной, с интересом наблюдала за тем, как расширяются глаза у мужчин. Подданные постепенно осознавали свершившийся факт: ближайшие девять лет[56]56
  В XIII веке король считался совершеннолетним в 21 год. Таким образом, регентшей Бланка становилась до 25 апреля 1235 года.


[Закрыть]
ими будет править женщина!

– Матье, у меня к вам личная просьба, – уже мягче добавила Бланка. – Луи поскачет вместе с вами, но он еще ребенок и не сможет всю дорогу провести в седле. Присмотрите за ним.

– Ваше величество, прошу извинить, но мы с Аршамбо де Бурбоном срочно возвращаемся к войску. Нам хотелось лично выразить вам соболезнования, однако обязанности командующих призывают нас завершить победоносную военную кампанию нашего короля.

Бланка попыталась произнести несколько учтивых слов, но ее подбородок дернулся и лицо скривилось в горькую гримасу. Боясь расплакаться, она лишь кивнула, одновременно принимая соболезнования и отпуская рыцарей.

– Моя королева, не волнуйтесь, я прослежу за принцем Луи. – Из-за спин вельмож выступил высокий плечистый воин и склонил голову.

– Граф?! – Сквозь пелену горя Бланка не сразу узнала в этом бородаче Робера де Дрё. – Буду очень вам признательна. Разворачивайте повозки, расставляйте охрану… в общем, руководите траурным кортежем.

Помедлив, Робер снова поклонился и ушел исполнять приказание, но, бросив ястребиный взгляд вглубь экипажа, успел заметить зеленоглазую незнакомку.

– Что это за дама рядом с королевой? – еле слышно поинтересовался де Дрё у проходившего мимо камердинера принца, ухватив его за плечо.

– Баронесса д’Альбре. – Слуга завертелся на месте, пытаясь вывернуться из мертвой хватки графа. – Новая фаворитка, прозванная во дворце «Красивая Дама в Голубом».

***

Погребение состоялось на седьмой день после смерти короля. Его тело упокоилось рядом с отцом в королевской усыпальнице Сен-Дени, а внутренности отправили на захоронение в Клермон, в аббатство Сен-Андре.

На церемонии Бланка чувствовала себя уверенно – рядом с ней безотлучно находилась Сабина, готовая в любой момент ее поддержать. Королеве хватило сил не зарыдать и предстать перед народом с подлинным величием. И не реагировать на злословие придворных, сравнивавших нынешние похороны с пышными проводами Филиппа, состоявшимися всего три года назад. Она спешила! И только после погребения, в собственной спальне Бланка ощутила потребность оправдаться перед собой.

– Сейчас нельзя тратить драгоценное время на торжественные похороны. К смерти Филиппа все готовились, он был уже немолод и долго болел. К Луи же смерть пришла неожиданно… Нам необходимо сосредоточиться на главном – на коронации принца. Мой муж, глядя с небес, понимает это лучше остальных, поэтому, я уверена, не осуждает меня за спешку.

Королева сидела на кушетке, положив отекшие ноги на низенькую табуретку, обитую овчиной. Сабина, несколько дней назад обосновавшаяся в покоях ее величества, устроилась в небольшом кресле напротив. Особых распоряжений насчет ее переезда в королевский дворец Бланка не давала, но верная конфидентка, очевидно, почувствовала ее страх и неподдельную тоску, которые королева испытывала, когда закрывались двери после официальных церемоний и отчаяние подбиралось вплотную. Их беседы согревали Бланку в холодном настоящем, а пугающее своей неопределенностью будущее казалось не таким уж страшным. Ее величество помнила, что Сабина не любит дворцовой суеты, и потому еще больше ценила ее участие.

Вошла служанка, чтобы постелить постель, но королева выпроводила ее взмахом руки. Бланке необходимо было выговориться. Ее глаза полыхнули бойцовским огнем: не время себя жалеть, а на то, чтобы оплакать мужа, у нее вся жизнь впереди.

– Моего супруга называли Львом, а я стану Львицей! Я же вижу, как в ожидании дальнейших событий многие сеньоры покидают двор и разъезжаются по своим вотчинам. Как же, впервые в истории Франции женщина-регент, да еще и иностранка! С кучей маленьких детей, самому старшему из которых всего двенадцать лет! Поводов для открытого неповиновения более чем достаточно. Но я всех опережу, не будь я талантливой ученицей Филиппа Августа!

Монолог королевы прервал секретарь, явившийся к ней со срочным известием: прибыл гонец от графа Шампани. Следом за ним ввалился осоловевший от бессонницы курьер и передал письмо Бланке из рук в руки, как ему приказали.

– Граф просит разрешения присутствовать на коронации Людовика, – быстро пробежав глазами послание, сообщила Бланка.

– После своего возмутительного поведения под Авиньоном?! – Сабина задохнулась от удивления.

– Да, этот демарш был слишком откровенен, и назвать его по-другому, кроме как дезертирством, я не могу. Однако если бы все можно было разделить на белое и черное, политика была бы слишком проста. Тибо можно понять: не сегодня завтра, после смерти бездетного дяди, он станет королем Наварры, а значит, ему выгоднее, чтобы его соседом оставался слабый граф Тулузский, а не сильный французский король.

– Но говорят, что граф Шампани покинул своего короля не только по этой причине, – краснея, произнесла баронесса. – Ему приписывают…

– Ну же, не робейте, договаривайте! – Бланка в упор посмотрела на окончательно растерявшуюся наперсницу и, ухмыльнувшись, сжалилась над ней. – Не мучьте себя, я вам помогу. Тибо покинул короля, потому что влюблен в меня и желал его погибели. А многие злые языки даже обвиняют графа в том, что он отравил государя. Чушь!

– Вы не верите в любовь графа Шампани? Или в то, что он способен на преступление?

– В то, что Тибо способен отравить короля, – не верю! Что же касается любви… Я знаю, граф хорошо ко мне относится. Когда Тибо был маленьким, по приказу Филиппа он воспитывался в этом дворце, точнее был заложником, пока его воинственная мать, тоже, кстати, Бланка, после смерти мужа усмиряла непокорных вассалов. Именно тогда мы с Тибо подружились и до сих пор находимся в прекрасных отношениях. Бог щедро одарил его: красивый мужчина, великолепный воин и хороший военачальник с сильным, волевым характером, – так отзываются о нем даже недоброжелатели. При этом граф богатейший землевладелец, утонченный аристократ, талантливый поэт, да и просто галантный кавалер! О многих ли вы можете сказать то же самое, причем в превосходной степени?

– Пожалуй, нет, – призналась Сабина. – А как же любовные стихи, написанные в вашу честь?

– Тибо романтик и к тому же получил куртуазное воспитание. Ему нужно посвящать кому-то свои стихи, так почему бы не мне?

Бланка легко прочитала в глазах собеседницы недоумение: как можно защищать человека, которого подозревают в убийстве короля? Но ее величество подобные обвинения лишь смешили. Тибо – человек чести до кончиков волос своей великолепной шевелюры. Она ему верила.

– Однако отбросим лирику. Надо ответить графу. На коронацию его допускать нельзя, иначе сплетни окутают меня, будто кокон, из которого я уже не выберусь. Если Тибо появится в Реймсе, молва сразу же сделает нас любовниками и отравителями мужа-рогоносца. И тогда у французских пэров появится великолепный предлог отстранить меня от регентства, а там и низложить Луи им будет несложно. Поэтому сейчас я буду отчаянно заигрывать с вассалами и стараться выглядеть в их глазах непогрешимой. Но и грубо отталкивать графа Шампани я не хочу, он слишком могущественный союзник – или враг, если не повезет. Писать ему нельзя, письмо могут перехватить. Как же быть?

– Значит, надо объясниться с ним без помощи пергамента. Я могу попробовать…

– Посылать вас слишком опрометчиво! Пожалуй, это было бы еще хуже, чем отправить письмо. Все вокруг не спускают с меня глаз в ожидании ошибки.

– А если отправить к графу толкового человека, не замешанного в дворцовых интригах?

– Это вы в отместку за Тибо мне загадку предложили? Где же такого найти?

Бланка уже давно поднялась с кушетки и медленно прохаживалась по комнате, держась рукой за ноющую поясницу. Нервное потрясение, волнения, долгое путешествие сказались на здоровье беременной женщины не самым лучшим образом.

Сабина плеснула разбавленного вина в кубки и подала один из них королеве. Не сговариваясь, дамы вместе подошли к окну и, приоткрыв ставни, устремили взгляд на осеннее звездное небо.

– Я знаю такого человека, – тихо, но твердо произнесла баронесса. – Нужно послать к графу Родриго, моего секретаря. Я опишу ему ситуацию, и он сумеет, подобрав нужные слова, все объяснить его сиятельству.

– Вы много рассказывали об этом молодом человеке. Пожалуй, он подходящая кандидатура. Но хватит ли у него такта и выдержки спокойно изложить положение вещей вспыльчивому графу?

– У Родриго сдержанный характер.

– Решено! – Бланка поняла, что никого лучше ей сейчас не найти. – Я отправлю к Тибо гонца с письмом, в котором откажу графу в участии в торжествах по случаю коронации Луи, однако приглашу его мать, графиню Бланку. Мои же настоящие мысли ваш человек разъяснит ему на словах.

– Письма` с Родриго лучше не передавать… Но как же тогда граф Шампани поймет, что его действительно послали вы? – И Сабина, замолчав, принялась обдумывать детали.

– Вспомните, что пишут в книгах! Я дам ему аграф, который Тибо подарил мне в день коронации.

И Бланка, забыв о недомогании, метнулась к шкатулке с драгоценностями, стоявшей на туалетном столике рядом с огромной кроватью. Немного покопавшись в украшениях, она вытащила великолепную золотую застежку в виде двух каштановых листиков, скрепленных между собой изящной цепочкой с крючком. В центре каждого листочка в обрамлении, стилизованном под каштан, сияло по крупному сапфиру.

– Вот! Он явно не забыл об этой вещице. Благодаря ей Тибо поймет, что посланник от меня.

С восторгом взглянув на дорогой аграф, Сабина оценила тонкий вкус графа. Она взяла из королевских рук кошель для Родриго, полный денье*: частая смена лошадей стоила дорого.

– Из Труа вашему слуге необходимо поехать в Суассон. Там Луи посвятят в рыцари. Обряд совершит Жан де Бриенн, бывший король Иерусалима, колесящий последние несколько лет по европейским дворам в поисках денег для помощи городам Леванта, – зевая, сказала королева. – Все, теперь спать! Надо как следует отдохнуть. Завтра, как обычно, у меня уйма дел. Нинон!

В дверях тут же появилась горничная с парой горячих плоских камней, завернутых в полотенце, – для прогревания постели. Закончив возиться с королевским ложем, она застелила раскладную кровать для баронессы. Другая служанка в отгороженной занавесью уборной приготовила воду для вечернего умывания. Сабина тем временем помогла королеве облачиться в ночную сорочку из тонкой шерсти. Дамы легли в постели и потушили свечи, но Бланке захотелось еще немного поболтать.

– Сабина, вынуждена вас огорчить. В Реймс в моем экипаже поедут графиня Фландрии, кардинал Романо Франджипани и, конечно, Луи. Время, оставшееся до помазания на царство, он должен провести в духовных беседах с папским легатом. Для вас, к сожалению, места не останется. Графиня Жанна приехала в Париж с просьбой об освобождении своего мужа, плененного еще Филиппом в битве при Бувине и находящегося до сих пор в заточении под охраной де Руа. По древнему кутюму, восходя на престол, новый король милует политических заключенных. – Бланка на миг задумалась. – И я освобожу незадачливого Феррана, но уже после коронации. Думаю, двенадцать лет заточения для него достаточно. А пока пусть графиня побудет у меня на глазах, под присмотром.

– Я с удовольствием поеду верхом. У меня застоялся превосходный конь Дамаск; теперь появился повод совершить на нем продолжительную поездку.

– Дамаск? Почему Дамаск?

– Года три назад мой покойный супруг, купив этого арабского скакуна, предложил мне придумать ему имя. Я тут же выпалила: Дамаск. А почему – сама не знаю.

***

Многие вельможи не успели или, скорее, не захотели явиться на коронацию.

Однако королевский кортеж, выехавший из Парижа через ворота Тампль, все же получился внушительным. Несколько дюжин всадников, разбившись на две группы, возглавляли и замыкали процессию, в середине которой двигались экипажи с дамами, а также повозки с одеждой и хозяйственной утварью.

Гарцующая на серебристо-гнедом коне Сабина радовалась тому, что не трясется в одном из этих неуклюжих экипажей. Красивый скакун вызывал восхищение у окружающих своим темно-каштановым окрасом, высоким пышным хвостом и длинными мускулистыми ногами. Да и сама всадница, одетая в коричневый плащ, отороченный серебристой лисой, прекрасно гармонировала с Дамаском.

На лесной дороге к Сабине приблизился Робер де Дрё, восседавший на мощном жеребце. На графе был тяжелый плащ с меховым оплечьем, под которым слышалось металлическое позвякивание. Высокий и сильный, де Дрё носил тяжелые доспехи с легкостью и грацией, что свидетельствовало о его огромной физической силе. Сабину и Робера уже представили друг другу, но все их общение ограничивалось ничего не значащими любезностями. Для настоящего разговора у них не было ни времени, ни повода. Сейчас же обстоятельства к этому располагали, и Вивьен по знаку хозяйки послушно отъехала в сторону.

Сабина чувствовала, что нравится этому представительному рыцарю. Ему было около сорока, но он постоянно участвовал в военных кампаниях, и это позволяло ему поддерживать свое подвижное тело в отличной форме. На гладковыбритом лице выделялись поражавшие яркой синевой глаза и сочные чувственные губы. Сабина была не прочь пофлиртовать с ним.

– Красивая Дама в Голубом, точнее в коричневом, но все равно красивая, разрешите напроситься к вам в попутчики?

От завораживающего тембра его голоса по коже Сабины пробежали мурашки.

– Мы все в этом кортеже попутчики, – ответила она. – Но если вы хотите считаться именно моим попутчиком, я ничуть не возражаю. И коль уж мы коснулись моего прозвища, поговорим и о вашем. Вас кличут Гастебле – уничтожителем пшеницы! Чем не угодил вам несчастный злак?

– Проделки молодости! Как-то на охоте мы с друзьями настолько увлеклись травлей кабана, что не заметили, как вытоптали поле спелой пшеницы. Ох и досталось же мне тогда от отца! – Робер заразительно рассмеялся и сдвинул меховой берет набекрень. – Мой младший брат Пьер, который стал свидетелем этой взбучки, хохотал до упаду. Он-то и прозвал меня уничтожителем пшеницы. С его легкой руки ко мне навеки приклеилось прозвище – Гастебле.

Плотный слой опавшей листвы заглушал стук копыт, но все равно было шумно. Скрип повозок, ржание лошадей, крики охранников, гомон бесконечных разговоров сливались в монотонный гул, многократно отражаемый лесным эхом. Поэтому Сабина и Робер могли говорить спокойно, не опасаясь, что кто-нибудь их подслушает.

– Позвольте похвалить вашего жеребца. Редкий красавец, – сказал граф и, приблизившись, потрепал коня по густой серо-пепельной гриве. – Как его зовут?

– Дамаск.

– Странное имя! Ваша жизнь как-то связана с Левантом?

– Отнюдь нет. Просто это арабский скакун, а значит, у него должно быть соответствующее имя.

– Почему тогда не Бейрут или Аскалон? Эти города хотя бы принадлежат нам. А тут вдруг – сарацинский Дамаск!

– Граф, что за допрос? Назвала – и назвала. Давайте поговорим о другом, – игриво предложила Сабина.

Она наслаждалась легкой беседой с обаятельным аристократом, не скрывавшим желания выделиться из толпы: его яркий сине-желтый плащ подтверждал это.

– Не возражаю. Предлагайте тему.

– Расскажите о своей жене.

– Ее зовут Аэнор. Она живет в Дрё и воспитывает наших четверых детей, – сухо ответил граф. – Не думаю, что тема выбрана удачно.

– Не стану спорить. Теперь ваша очередь. – Сабина мысленно обозвала себя деревенщиной и прикусила язык.

– Я слышал, что вы совершили паломничество в Компостелу. Расскажите об этом.

– С удовольствием.

И баронесса уже в который раз поведала о своем путешествии.

– Думаю, покойный супруг по достоинству оценил вашу отвагу – тяжелый длинный путь по незнакомой горной местности, по чужим странам. На такое мужество способны немногие! – восхитился Робер, выслушав ее повествование.

– Об этом я думала меньше всего. – Сабина постаралась как можно равнодушнее пожать плечами, хоть ее и распирало от гордости. – Теперь снова моя очередь придумывать тему для беседы. Мне хотелось бы именно от вас услышать историю битвы при Бувине. Говорят, вы попали в плен и вас обменяли на графа Солсбери[57]57
  Уильям Длинный Меч (1176–1226) – незаконнорожденный сын английского короля Генриха II и его фаворитки графини Иды.


[Закрыть]

– Это не совсем верно. Да, меня действительно обменяли на графа Солсбери, захваченного в плен в том же сражении, но я не участвовал в битве. Меня пленили несколькими месяцами ранее, во время одной из вылазок близ Анжера, где я воевал в рядах принца Луи против англичан. В той же легендарной битве плечом к плечу с Филиппом сражался мой отец Робер Второй, которому король и передал в качестве трофея солсберийского вельможу. Джон Английский, известный всему миру своим нерыцарским поведением, не сразу согласился на обмен. Он явно не спешил вернуть своего единокровного брата, так что я провел в плену около года.

– Но все равно вам известно от отца, то есть из первых уст, об этой славной победе.

– Да, однако в двух словах о ней не расскажешь. С чего же начать? Вы наверняка знаете, что двенадцать лет назад возникла коалиция во главе с императором Священной Римской империи Оттоном Четвертым. В нее входили мятежные графы Фландрии и Булони, а также англичане под предводительством графа Солсбери. Они разработали план завоевания Французского королевства, собираясь разбить войско Филиппа и разделить между собой его земли. У короля Франции не было времени на то, чтобы собрать всех вассалов, к тому же его сын Луи с частью войска находился в Пуатье, сдерживая нападение Джона Английского. Поэтому Филиппу пришлось обратиться к городским коммунам. Богатые города не отказали своему королю в помощи. Они выставили не только пехотинцев, но и многочисленных конных сержантов. В итоге нашему монарху удалось собрать неплохую армию. Два многочисленных отряда сошлись близ Бувина, возле моста через реку Марку. Мнения о дальнейшем развитии ситуации в окружении французского короля разделились, но побывавший в разведке Герен настоял на немедленном сражении. Филипп поддержал своего канцлера, и битва началась, несмотря на то что часть французских войск уже пересекла мост в походном марше. Их спешным образом возвращали, выстраивая в боевые порядки. Легче всего одержали победу на правом фланге, где хитрый госпитальер Герен пустил в бой против Феррана Фландрского конных ополченцев. Рыцарей Феррана оскорбила эта атака, и они отказались сражаться с простолюдинами. Тогда менее гордые конные сержанты быстро смяли заносчивых вассалов фландрского графа, а вскоре и его самого взяли в плен.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю