Текст книги "Он пишет мою книгу! (СИ)"

Автор книги: Софи Бриошь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 27

Юля

Юлька, Юлька, ты плачешь?

Я разразилась рыданиями прямо в телефон.

– Марин, мне так плохо… Марина, я сейчас умру…

– Зая, спокойно. Ох, я бестолочь, напугала тебя. С мамой твоей всё в порядке, слышишь? Во всяком случае, она жива – это главное. А нервишки мы ей подлечим, не переживай. Прости, милая, что напугала тебя. Ты, правда, нужна тут. Но не надо так убиваться, всё поправимо.

– Марин, я не поэтому… Я… Я так влипла, Маринка… – рыдания накрывали меня от одной мысли о предательстве Степана.

– Что случилось? – в голосе подруги слышалась тревога.

– Марин, я влюбилась… Нет – полюбила. Он, ты не представляешь, какой он. Он мой, весь мой… Я думала... – рыдания накрыли меня. Маринка терпеливо ждала. – А оказалось всё до тошноты банально. Он женат и даже ребёнок есть. Как, как можно быть настолько циничным? Зачем он так со мной? Зачем нужно было настолько притворятся?

Слёзы потоком лились из моих глаз. Никогда в жизни я так не плакала.

– Милая моя, ты только держись. Приезжай скорее. Ну его нафиг, этот санаторий! Это я во всём виновата – я надоумила тебя, – Маринка, как всегда, готова была меня спасать и брать всю вину, – которой не было, – на себя.

– Нет, нет, – сквозь шмыганье носом и всхлипывания поспешила я успокоить подругу, – ты совершенно точно не причём. Я даже не думала про твою инструкцию по развлечению. Всё само завертелось, закрутилось. Я… Я только с именем ему наврала. Случайно!

Меня тут же накрыло адреналиновой волной: ну, конечно! Это мне наказание за мою ложь. Бумеранг. Я обманула, а в ответ мне Вселенная по носу щёлкнула другим обманом. Мол, вот тебе. Будешь знать!

От этой мысли мне стало совсем тошно. Я снова разразилась рыданиями.

– Вообщем так: возвращайся скорее, будем зализывать раны вместе. У меня сердце на разрыв, как слышу тебя сейчас. Сама того и гляди заплачу.

Я пообещала Маринке, что не наделаю глупостей и обязательно приеду домой.

Какие глупости – на них у меня, к сожалению, нет морального права. С мамой беда.

Маринка ничего не знает толком: "Нервный срыв, а из-за чего – не представляю."

Моя мама только снаружи властная, но я знаю, что за этим скрывается её обидчивость. Она научилась быть категоричной-это помогает ей закрываться от возможности раниться.

А ранит её многое. Всё, что не совпадает с её мнением или ожиданием.

Только там где я, ранившись, прячу голову в плечи и уползаю в раковину, мама громко возмущается и хлопает дверью. Выглядит гордой, боевой, сильной, а по факту…

Но чтобы нервный срыв – это на неё не похоже. Что, что такое могло произойти, чтобы она так разнервничалась?

Клин клином вышибают: мысли о маме немного отключили меня от собственной трагедии.

Я немного успокоилась и, попрощавшись с подругой, стала собирать мысли в кучу и думать, как добираться до дома. С чего начать.

– Простите, я невольно слышала часть вашего разговора, – ко мне подошла девушка-администратор. Я её узнала: Лариса, – она несколько дней назад извинялась, что мы со Степаном оказались в одном люксе. – Могу я чем-то помочь вам? Хотите – такси вызову?

– Спасибо, да.. Да, это было бы очень кстати. Я уезжаю. – моё пожимание плечами и грустный взгляд в сторону чемодана настолько жалок, что мне снова захотелось реветь. Я шмыгнула носом, пытаясь сдержаться. – Простите.

Лариса так сочувственно на меня смотрит, что не зареветь у меня нет никаких шансов. И я снова плачу.

– Вот гад! – Лариса плюёт на всякую субординацию и обнимает меня, – Держись, подруга. Все мы в это дерьмо вляпываемся рано или поздно. Дерьмо с ароматом "женатый козёл".

Она вздыхает и я, даже сквозь свою боль, понимаю, что вздыхает она сейчас не только обо мне. И даже наверняка – не обо мне.

– Если он начнёт про тебя спрашивать, что сказать?

– Ничего! Пожалуйста, ничего! Я не хочу его видеть и слышать! Ни объяснений, ни извинений, ни, тем более, продолжения вранья.

– Будь уверена – утечки информации не допущу. Ты молодец, что решила не выяснять отношений. Нечего унижаться. Такие приключения надо на корню обрубать. Лучше пусть один раз будет больно, чем долго и мучительно.

***

Не знаю, как добралась до дома. В тумане, в накрывающих потоках слёз.

Перешагнула порог квартиры и очнулась.

Санаторий, Степан – всё оказалось далеко-далеко. Тупая боль колотила в висках, но сил на слёзы уже не было.

Я вернулась в свой мир из рая. Или из ада.

В любом случае я дома. И надо ехать в больницу к маме.

Приняла душ, переоделась. Вспомнила, что мама в последнее время встречалась с тем доктором, как его… Роберт Германович, кажется.

О, боже!, Меня обдало жаром. Мама, мамочка, неужели он обидел тебя? Ушёл, как папа, или оказался женатым? Предал, обманул?

Сердце сжалось от боли за маму. Все мои обиды на неё стали такими мелкими и глупыми. Она сложный человек, тяжёлый, но никогда, ни одной минуты, я не желала ей зла. И мысль о том, что ей плохо и больно, что она даже попала в больницу из-за этого – эта мысль разрывала мне душу.

Я помчалась в больницу.

Нашла неврологическое отделение, добилась разрешения посетить маму "прямо сейчас и ни минутой позже!"

Ворвалась в палату.

Мама в палате одна. Лежит хрупкая, беззащитная. Осунувшаяся.

– Юленька… – увидев меня, она заплакала.

– Мама, мама, я здесь, я с тобой. Всё хорошо, мамочка. Всё глупости, ерунда. Никто не стоит твоих слёз. – я кинулась к маме на кровать, обнимая и целуя её, словно это она была моим ребёнком.

– Мне уже лучше, милая. Спасибо Роберту – он меня спас. Без него я бы не выдержала. – мама погладила меня по голове.

Роберту спасибо? Так, а что же тогда произошло? Я заглянула маме в глаза.

Она прочла мой немой вопрос.

– Юля, я хотела как лучше…Я ведь всё для тебя… Отец денег дал на квартиру, а я что же – хуже? Взяла кредит. Не столько, конечно, но половину почти. На мебель, на ремонт.

Но что деньгам без дела лежать? Максику отдала, чтобы на бирже своей провернул их. – мама схватила меня за руку и приподнялась на подушке, – Юля, он ведь так меня уговаривал, убеждал, что это безопасно, что в банках копейки платят, а на бирже высокие проценты, что он разбирается…

Я боялась услышать то, что и так уже поняла...

– Юля, он сказал, что неудачно вложил наши деньги и они сгорели.

Глава 28

Степан

Галя ждала меня у подъезда с каким-то напряженно-виноватым взглядом.

– Ты меня убьёшь, да? Но я люблю тебя и буду бороться за наше счастье любыми способами! – выпалила мне вместо приветствия.

Столько пафоса… Ну, стоишь у подъезда – ну, стой. Причём тут какая-то борьба?

– Галя, у меня сейчас совсем нет сил и желания участвовать в твоём спектакле. Ты как тут? Откуда узнала о том, когда я приезжаю? – вздохнул устало и абсолютно искренне.

– Так ты не знаешь… – Галя удивилась чему-то, но тут же радостно бросилась мне на шею, – Мама твоя сказала. Я ей звонила.

Мама… Надо, пожалуй, поговорить с ней: ни к чему ей общаться с Галей. И раньше мне это не нравилось, а сейчас и вовсе.

– Чего я не знаю? Ты чему удивилась?

– Я? Да просто боялась, что ты ругаться будешь, что я тебя встречаю, – защебетала Галя, – ты в последнее время такой бука со мной, Стефи.

Галя схватила меня под руку и собралась шагать в сторону подъезда.

– Галь, я устал. Мне сейчас не до гостей, извини. Я с дороги в душ и спать. – совсем грубо отшивать её не хотелось, но и стесняться тоже не в моём характере.

– Милый, а кто же потрёт тебе спинку? Кто согреет под одеялком? – Галя продолжала гнуть свою линию.

– Сам, всё сам. И, если совсем начистоту: между нами всё кончено. Давай расстанемся…

Я завис, подбирая подходящее слово. "Друзьями" мне нафиг не надо. А кем? Подумал и сказал лишь:

– Расстанемся и всё. Без обид и претензий.

– Стефанчик, ты просто устал. Операция, наркоз, дорога. Кстати, как всё прошло? Вроде бы неплохо, да? Пока не понятно, но.. – Галя пристально вглядывалась в моё лицо. Оля смотрела на меня совсем другими глазами…

– Ты отдохни, милый, я подожду. Я тебя люблю и всё-всё тебе прощаю. Ты захотел без меня поехать, побыть один. Это ничего, это из-за стресса – я всё понимаю, – Галя словно не слышала, что я только что сказал. Или не хотела слышать.

– Устал, устал… Ладно, Галь, пока. – я аккуратно отодвинул девушку и пошёл домой.

– Я не прощаюсь, Стефан! Люблю тебя и никому не отдам! – крикнула мне вслед Галя, но дверь подъезда всё равно захлопнулась за моей спиной.

***

– Ну, что, как санаторно-курортное лечение? Нахлебался минералки, посвежел? – Генка позвонил на следующий день.

– Ага, нахлебался… Свеж, как выжатый лимон, – горько усмехнулся я.

– Оба на. А чего так? – друг понял, что мне не весело и быстро сменил интонацию на серьёзную.

– Лоханулся. Запал на девчонку в санатории, а она сбежала, – ныть про "люблю-не могу" не хотелось, но и сильно стебаться над своей ситуацией тоже не было желания.

– Понятно… – протянул Генка. – И что – прям так всё серьёзно?

– Хреново, да. Насчёт "серьезно" не уверен. Она даже телефон не оставила. Тупо свалила и всё.

– И что – никак не найти?

– А зачем? Унижаться, навязывать своё общество? – я усмехнулся. – Это только в сказке принц ломится за девушкой, сбежавшей от него с бала, ищет её по всему свету, примеряя туфельку всем подряд. А в жизни нет смысла искать объяснений: раз захотела исчезнуть, значит нефиг искать. И так всё ясно, все мы взрослые люди.

– Ну а вдруг что-то случилось? – не ожидал я от Генки такой настойчивости. Обычно наоборот: я привожу аргументы, а Генка отмахивается.

– Слушай, ну что там могло случится? Так, чтоб даже на записку времени не осталось. Это только девочки-школьницы себе придумывают объяснения: "Ах, он не звонит мне! Наверное, у него вечно сломанный телефон! Надо самой позвонить и уточнить!" Ну мы же с тобой не совсем наивные, Ген.

– Ну, фиг знает… Может ты и прав. Фигово, конечно, если так. – Генка помолчал в трубку и, чтобы сменить тему, вдруг чуть не закричал. – Э, я ж прочитал книжку на том сайте, где ты в писари заделался!

– Да ладно, – засмеялся я, – и что вычитал?

– Да вообще атас. Мы с Ленкой вместе читали. Она, оказывается, давно там в читателях. Говорит, весь декрет на том сайте отдыхает. Короче – выбрала она какую-то историю не совсем девчачью. Типа и парням пойдёт. София Бриоль, что ли, автор…

– Софи Бриошь! Но неужели так трудно запомнить, Гена! Стёп, привет! Приезжай в гости! – я услышал, как на заднем фоне в трубке друга кричит его жена.

– Ленке привет от меня. Заеду к вам на днях.

– Ага. Лен, привет тебе! Припрётся скоро! Витальке опять пачку памперсов притащит в подарок. – Генка передал мой привет в расширенной для всех слушателей версии и вернулся к нашему разговору. – Книга "Никакого бизнеса – это личное" называется. Ну как-то так. Я тебе ссылку скину потом. Капец, мы с Ленкой спорили! Там герой нормальный мужик с понятиями, а она говорит, что придурок. – Генка эмоционально начал рассказывать мне про события из книги.

– Гена, милый, я не узнаю тебя в гриме! Что за тушь на ресницах? Неужели ты проникся бабской книжкой? – я заржал, слушая, как Генка пересказывает мне недавно прочитанное.

– Да не! Там, реально, нормальная история, – Генка не хотел признавать, что увлёкся женским романом, – скоро финал и следующую книгу Бриоль писать будет. Я подписался на автора, не пропущу.

– Ну-ну. Но там может мужик пишет, если что. Имей ввиду.

Знаю я Генку: по-любому и на аватарку клюнул, не только на текст.

– Да и пофиг. Мне ж почитать только.Не все ж фантазируют себе девушек на розовых пони, которые скрываются за авторами книг.

– А что ещё остаётся? Реальные девушки от меня теперь сбегают. А при выборе "Галя или виртуал" – заманчивее второй вариант.

– Ной не ныл и ты не ной. Тебе ж понравилась сразу эта авторка.

– Юля. Её Юля зовут. Она хорошая. Но сейчас у меня к ней только дружеский интерес.

– О, так вы уже и познакомились. Ну вот, а говоришь, что всё у тебя плохо. Санаторий там какой-то вспоминаешь… Забудь! И кадри свою Юлю. Придумал тоже "дружеский интерес". – Генка передразнил меня. – Два дебила это сила! А два писателя – ещё сильнее! Ты писатель или где?

– Да не, не познакомились мы особо. Оля появилась в моей жизни и всё перевернула. А теперь… Знакомиться с кем-то, флиртовать – тем более не хочу. Не сейчас. Даже имя своё не хочу говорить.

– Ну и не говори. Помнишь, мы с пацанами тебя в школе дразнили Ольха, а потом исковеркали до Алёха? Классуха ещё удивлялась, где, мол, логика: Степана Алешей называть.

– Ага. А тебя "Чебурек": потому что само сложилось Гена – значит крокодил Гена – значит Чебурашка – ну и как-то сам напросился Чебурек.

– Не сам напросился. Это Митька Филимонов ляпнул и приклеилось.

– Не помню уже, прикинь. Филю помню, а то, что он придумал – нет.

– Ладно, Лёша, я пошёл Витальку купать. В общем, ты не тупи. Назвался писателем – и псевдонима не гнушайся.

Я попрощался с Генкой и отключил телефон.

Вряд ли у нас с Юлей будет какое-то общение. Лехой представляться не придётся.

Она скоро, наверное, пароль на сайте сменит и всё закончится. Что ещё нам с ней обсуждать? Ну, ноутбук её у меня – надо бы решить как ей его вернуть. И всё, собственно. И всё…

Глава 29

Юля

– Милая, ты только не думай про Максимушку плохо, – мама продолжала крепко держать меня за руку, – он ни в чём не виноват! Мальчик сам переживает, что так получилось.

Мама занервничала, я решила, что сейчас с ней лучше соглашаться во всём

– Мама, не волнуйся, пожалуйста. Конечно, всё нормально. Случайность.

– Да, да, именно так. Форс-мажор. Но меня это так подскосило, Юленька, – мама заплакала, – это же такие большие деньги!

– Это всего лишь деньги, мам. Большие, маленькие – какая разница. Ну, не было их, ну, появились, пропали. Это всё неважно, не стоит твоих нервов. – я изо всех сил говорила спокойным тоном, чтобы поддержать маму, чтобы проблема не казалась ей убийственной.

– Ты так легко рассуждаешь, потому что не зарабатываешь полностью на жизнь, не жила никогда впроголодь, никогда не планировала семейный бюджет от зарплаты до зарплаты без возможности опереться на кого-то. – мама, в ответ на мою реплику, заговорила обиженно-назидательным тоном, словно я не поддерживала её, а ругала и ей приходилось защищаться. – Юля, ты не знаешь цену деньгам. Ты беспечна. "Легко пришли-легко ушли" – так ты рассуждаешь, да? Нет, милая моя, всё не так просто. Ты понимаешь, что не просто деньги-бумажки сгорели – твоя квартира сгорела! Мысль об этом меня убивает! А тебе "какая разница".

Я вздохнула. Старая песня о главном. Я снова виновата. Что-то это уже так мне надоело…

Пять минут рядом с мамой, и я на ровном месте виновата в том, что могла плохо подумать о Максе, в том, что беспечна по отношению к деньгам, что недостаточно прониклась горем мамы.

– Мам, хочешь правду? Мне жаль, что так случилось с деньгами, но я не успела почувствовать их своими и потеря финансов, как и появление, для меня почти эфемерна. Я эти деньги не видела, не держала в руках. Я вообще могла о них ничего не знать. И в моей жизни ничего бы не изменилось.

Я очень сочувствую тебе, – я интонацией подчеркнула последнее слово, – но не жди от меня заламывания рук и причитаний по этому поводу.

Мама смотрела на меня молча со всё более округляющимися от удивления глазами.

А меня понесло куда-то смелее и смелее…

– А насчёт Макса: козёл он, мам. Никакой он не хороший мальчик. Был таким сто лет назад, да весь давно вышел. Не могли у него все деньги на бирже сгореть. Я не сильно разбираюсь в этом, но и то понимаю – все деньги не могли сгореть. Он обокрал тебя, мама.

Мама заморгала, не находя слов.

Я освободила свою рук из её хватки, поцеловала в лоб и выходя из палаты сказала :

– Береги себя. Нервные клетки не восстанавливаются.

Закрыв дверь в палату, я чуть не сползла на пол коридора. Меня, вероятно, пригвоздило к стене моё бешено бьющееся сердце.

Я возразила маме! Я… я.. я нахамила ей!

Ох, ничего себе!

Меня штырит и колбасит от волнения, но как же мне здорово!

***

– Макс, привет. Ничего не хочешь рассказать? – трубку он всё-таки взял, хоть и с пятого дозвона.

– Привет. Ты уже в курсе? Неудача, да… Я в стрессе, милая. Никогда такого не было и… – Макс так громко вздохнул в трубку, что я поморщилась от шума его дыхания.

– Мама в больницу попала. У неё удар от твоей неудачи. Ты ударил мою маму, Максим, ты это понимаешь? – я решила не стесняться и называть вещи своими именами.

– Юля, я-то тут при чём? Это был риск и я это не скрывал. Биржа очень непредсказуема. – Макс как всегда не извинялся, а отбрыкивал от себя претензии. Он делает так постоянно, сколько я его знаю. С тех студенческих пор, как мы познакомились. Но раньше я не заостряла на этом внимание. Мне даже первое время казалось, что это круто, что мой парень никогда не чувствует себя виноватым. Не то что я.

– Какое вообще право ты имел брать деньги у моей мамы? В моё отсутствие, без моего ведома? – я была полна решимости заявить о своём мнении на сей счёт.

– Ого, Юлька – не узнаю тебя. Такая решительная из санатория вернулась, куда деваться, – в голосе Макса я заметила откровенную издёвку.

– Ты собираешься возвращать маме деньги? – я сделала вид, что не услышала его последнюю фразу.

– Я бы рад, но денег нет. – очень просто, словно речь шла о десяти рублях долга, ответил Макс.

– Максим, ты продал совесть и наши отношения за горстку монет? Не ожидала от тебя. – меня душило бессилие. Я вдруг поняла, что ничего, абсолютно ничего не могу поделать со сложившейся ситуацией.

– Какие отношения? Ты давно их променяла на свои книжки-пустышки. Амелина Фрайди! – Макс практически выплюнул мой псевдоним – настолько нескрываемая желчь сквозила в его интонации. – Ты что, думала со мной можно так поступать?

– О чём ты говоришь? Я не понимаю. Как я с тобой поступила? – у меня в висках застучало.

– Пренебрежительно. Ты пренебрегла мной. – Макс то ли зашипел, то ли зарычал в трубку телефона.

– Но ведь ты сам отдалился от меня: у тебя появились качалка и биржа. А мои книги лишь после пришли, как следствие… – я начала оправдываться, понимать это и почти заикаться от того, что снова меня накрывает неспособностью постоять за себя, – и вообще – люди расстаются, Макс. Это не повод…

И тут меня прошибло озарением.

– Ты это специально? Ты так наказал меня, да?

– Камилла не справилась, но так тоже неплохо, – усмехнулся Макс.

Я настолько не узнавала его голос, что мне даже стало страшно. Эта наглость, эта циничность, эта интонация, полная ненависти в моей адрес – это всё принадлежит парню, которого я когда-то любила? Неужели при расставании люди настолько меняются? Или расставание лишь проявляет истинную сущность человека? Но не мог же он столько лет притворятся!

Или просто не было повода проявить себя?

– Камилла? Я ничего не понимаю. Ты с ней заодно? Ты знаешь эту женщину, которая травила меня в комментариях на литературном сайте?

– Ой, Юлька, какая же ты наивная. Аж тошно. Я, я и есть та Камилла!

– Но зачем… Чтобы я бросила писать? – такого удара я не ожидала. Не настолько. – Но это так подло, Максим. Этот ещё подлее, чем обокрасть. Ну, не одобрял ты моё творчество, но чтобы так, за спиной… Ведь мы были близки, я ждала от тебя поддержки, а ты в это время…

Слёзы вырвались на свободу и я не в силах была их удержать.

Опять это со мной происходит. Опять удар в поддых. Концентрация предательства в моей жизни, похоже, уже достигла максимума.

– Кому нужна жена, которая живёт какими-то ещё интересами, кроме интересов мужа? Я пытался тебя спасти для нашего союза, – Макс разоткровенничался, – но увы. А сейчас всё в прошлом, так что прощай. Не поминай лихом и не звони мне больше. Маме привет.

Макс отключил телефон.

Я даже не успела ему ничего ответить. А, впрочем, что я могла сказать? У меня не было слов. Только слёзы.

Глава 30

Разговор с Максом был для меня ударом.

К предательству невозможно привыкнуть.

Но я поняла, что от раза к разу можно быстрее восстанавливаться. Я, конечно, тот ещё "крепыш" – мне ещё рано рассуждать о быстром восстановлении: чуть что – я сразу в слёзы. Но, как там говорят? Что не убивает, то делает нас … мда.

Ну, допустим, сильнее.

Убиваться над предательством Макса я долго не стала.

Может быть сыграло роль и то, что после Степана Макс стал для меня окончательно чужим.

Но что же делать с деньгами? Сумма немалая, и как бы мне не хотелось просто гордо плюнуть в его сторону словами "ну и подавись, бессовестный!", но это не самый лучший вариант. Нельзя даже не попытаться вернуть своё.

Когда я думала об этом, то почти словила дежа вю.

Сначала у меня украли аккаунт с книгами, теперь деньги.

И я каждый раз обижаюсь и не знаю, что делать.

– Юль, я б убила, нафиг, этого гада, – эмоционально возмущалась Маринка, когда мы сидели в нашем любимом кафе и обсуждали случившееся.

– А я не смогу, даже если захочу. Рука дрогнет, если до неё очередь дойдёт. Но не дойдёт – без вариантов. – я передернула плечами, изображая дрожь. – Нет, не могу даже мысленно себя представить в образе мстительницы-убийцы.

– Ты добрая, а добрые могут только раниться, когда их обижают. А я злая, и, когда меня обижают, я вспыхиваю. Дай мне волю, я бы всех замочила. – Маринка в гневе размахнула рукой так, что рядом проходивший официант еле увернулся.

– Не наговаривай на себя: никакая ты не злая. Эмоциональная просто. Ты думаешь, это так просто: убить обидчика? Люди в обиходе талдычат "я б убил", "убью тебя", а ведь это ужасное преступление. Не так много причин и допусков у души человека, чтобы оправдать месть убийством. – я покачала головой, – Нет, Марина, ты не такая. Ты бездомным кошкам корм покупаешь и таскаешь с собой в сумочке "на всякий случай ".

– Так то кошки. – улыбнулась, пожав плечами, Маринка. И добавила снова сердитым тоном: – А вот козла, который в лифте у нас нагадил, убила бы!

– Представь, что это большая кошка, – засмеялась я, – и её тоже кто-то хорошо накормил.

– Говорю же – добрая ты слишком, – вздохнула Маринка. – Короче, – понизила голос почти на шёпот, – Игорек сказал, что если официально, через заявление в полицию и суд, то там ловить нечего. Маман твоя ни расписки не взяла, ни других доказательств не имеет. Любой адвокат Макса отмажет на раз.

– Я так и знала, – сникла я, словно и не смеялась полминуты назад, – ничего не поделать.

– Погоди раскисать. Игорек с парнями могут с Максом поговорить, – Маринка наклонилась ко мне поближе и почти одними губами, без звука, обозначила слово, – неофициально.

– Ты с ума сошла! Чтобы Игорь из-за меня, из-за маминой глупости, службой рисковал?! И ещё и коллег просил?! – я испугалась не на шутку. – Даже не смей ему разрешать! Марина, поклянись мне прямо сейчас, что Игорь не полезет в это дело!

– Юля, ну а как тогда? Мы же твои друзья. Нам что – сидеть и смотреть на твои проблемы? – Маринка обиделась и я ей была безумно благодарна за то, что для неё так важны были мои заботы. Но большего мне было категорически не нужно.

– Лучше сидеть и смотреть на мои проблемы, чем сидеть и смотреть на решётку в тюремной камере. Я запрещаю, слышишь? Запрещаю тебе наускивать Игоря на преступление.

– Юля, но что ты, ей богу, – Маринка сморщилась, как от кислятины, – какое преступление? Речь идёт всего лишь о восстановлении справедливости.

– Нет, для меня это не так. И не будем спорить!

Маринка только было открыла рот, что бы мне возразить, но я прервала её решительно и бескомпромиссно:

– Не обижай меня, пожалуйста, игнорированием моей просьбы. Я не хочу, чтобы Игорь с коллегами – полицейскими даже отдалённо оказался ввязан в эту историю.

Маринка с бессильным возмущением откинулась на спинку кресла-стула и скрестила руки на груди.

– Хорошо. Делай, как знаешь. Но, чур, не жаловаться!

***

Несколько дней я не была на литературном сайте.

Воровка написала главу следом за моей. И даже приписала недавно ещё что-то, судя по обновлениям.

Наверное, надо было сменить пароль на сайте.

Но я почему-то подумала, что она больше не появится, раз я вернулась.

Череда изматывающих событий последних дней так опустошила меня, что сейчас я не могла ни злиться, ни расстраиваться на воровку.

И вообще. Так странно… Она ведь тоже могла закрыть мне доступ к аккаунту, но не сделала этого. Мы пишем, получается, по очереди мою книгу, а я вдруг сейчас осознаю, что меня больше не раздражает её вмешательство в мой роман. Увидев обновление, наоборот, поймала себя на мысли, что испытываю любопытство и интерес к тому, что она там написала.

Может я и правда "добрая" от синонима к слову "тряпка" и ворчания Маринки по этому поводу не лишены смысла?

Глава оказалась для меня совершенно неожиданной. Герой-подлец, который предал героиню в моей проде, оказался на поверку не предателем, а любящим парнем в главе, написанной воровкой.

Она повернула историю в другую сторону!

Герой, получается, тоже любит героиню!

Ох, как всё запутано в нашем романе… Как же теперь всё разрулить?

Но интересно, ничего не скажу.

Да и судя по комментариям, все в восторге.

Узнаю, кстати, уже далеко не всех комментирующих: реплики Беби Долл и Зинаиды Альбертовны потонули в потоке обсуждений. Ох, сколько уже читателей…. Откуда?

Глава воровки заканчивается тем, что герой упоминает свой номер телефона и телеграм.

Немного нелепо написано… зачем в тексте набор цифр – можно было вполне обойтись общими словами.

Стоп!

А что если она таким образом приглашает меня пообщаться в телеге, без свидетелей-читателей?!

Я тут же кинулась проверять своё предположение в телеграм.

Через мгновение на моё приветствие "Это Юля, которая Амелина Фрайди" пришёл ответ:

"А я Лёха, который совсем не Амелина, но имел наглость и радость погрузиться, так сказать, в неё".

И смущённо смеющийся смайлик.

Ой.

Так воровка… Парень?!