Текст книги "Любовь по контракту (СИ)"

Автор книги: Снежанна Василика

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Прошу, спаси Дэву…

Человек обессилено пал на колени.

– Что ты готов сделать ради ее спасения? – тихий голос, который может принадлежать, как и женщине, так и мужчине. Он раздался словно из ниоткуда.

Человек заверил, что выполнит все, что его попросят. Холодный смех и вдруг все меняется. Теперь мы видим богатый особняк на заднем фоне. Карету и двух людей. Что-то произошло. Авария? Карета перевернута, двое юношей лежат рядом. Мимо проходит девушка, молча, ничего не предпринимая, а за ней мужчина.

И мне вдруг подумалось, как же это правдоподобно. Даже через время, люди совершенно не меняются. Все такие же эгоистичные и думающие лишь о себе.

– Кто-нибудь, – просипел один из пострадавших и рядом с ним возникла фигура. Это было так неожиданно и удивительно, что я невольно вздрогнула.

– Они восхитительны, – тихо на ухо прошептал Виктор. – Их представления самые живые!

Я не ответила, полностью поглощенная представлением. Окутанная туманом фигура заговорила уже знакомым голосом:

– Помогу, но через время вернусь…

И вновь смена декораций. Узкая пустынная улочка, маленькие неприметные дома и сидящий мальчик на каменной кладке. Это казалось все таким настоящим, что мне привиделось, будто бы я ощутила сырую осеннюю погоду. Капли дождя попали на лицо, раздавшийся гром заложил уши.

Удивленно провела по щеке, но она оказалась сухой. Поддавшись вперед, посмотрела вниз. Рядом с мальчиком появилась женщина в лохмотьях. Тучный мужчина грубо вытолкнул ее из теплого помещения на мокрую дорогу. Тут же мальчик подбежал и стал обнимать ее, то и дело повторяя: ‘Все будет хорошо, правда мама, хорошо…’

– Дэва, ты еще здесь?! – из-за двери выглянуло круглое недовольное лицо. – Пшла отсюда и мальчишку забирай!

А ведь тот мужчина так похож на одного из юношей попавших в аварию в прошлой сцене. Только намного старше и полнее. Поразительно, как его загримировали!

– Но… – женщина затравлено взглянула на него, – Генри, это же твой сын!

– И что? Я не дам тебе ни гроша! Надо было думать раньше!

– Прошу, клянусь, сделаю все что угодно.

Она прижала к себе мальчика и заплакала. Начался сильный дождь, но мужчина оставался равнодушным. Отец мальчика громко хлопнул дверью.

– Правда все? – знакомый голос и опускается занавесь. Я сижу не в силах, что-либо сказать. На глазах слезы. Сердце щемит. Кажется, будто бы все происходит на самом деле, и ты забываешь о том, что находишься в театре. Словно читаешь книгу и переживаешь все сам…

– Антракт, – напомнил Виктор, мягко касаясь моей прохладной руки. – Ты замерзла?

Мне на плечи лег теплый согретый пиджак.

– Спасибо, – я улыбнулась и призналась. – Необычный спектакль. Аж обидно, что антракт. Так захватывает… не могу объяснить, но…

– И не надо. Я понимаю, о чем ты. Словно они проживают то, что играют. Их любой спектакль навсегда остается в памяти.

– Ты не впервые их видишь?

– Эти сцены впервые. Я видел другой их спектакль.

– А сюжет? – я обернулась к преподавателю. – Они сами его пишут или берут уже готовые?

– И да, и нет, – уклончиво ответил мужчина. – Их все сюжеты настоящие. Прожитые людьми на самом деле. А верить или нет, дело каждого. Но их спектакли всегда проникают в душу.

Раздался звонок и вновь потух свет, поднялась занавесь. На сцене множество полок с разными баночками и травами. Витрины заполнены коробочками. Около столика стоит та самая женщина и убирает грязь.

Со звоном колокольчика открылась дверь, и вошел пожилой мужчина. Оглядевшись, он подошел прямо к женщине и попросил что-нибудь для крепкого сна.

– Хозяин вышел, простите, но я не имею права вам ничего продать.

– Как? – дедок расстроился. – Я не сплю уже третью ночь. Мне очень нужны какие-нибудь лекарства.

– Я всего лишь тут убираю, – призналась женщина. Злить Генри ей не хотелось. Но старик стал упрашивать отпустить ему настой боярышника. И как не пыталась объяснить ему Дэва, что не может ничего продать, он не слышал.

– Мама? – из другой двери вышел тот мальчик, только уже значительно подросший. И это так меня удивило. Вновь грим? Но это точно тот самый ребенок. Но там ему три-четыре, а тут уже лет восемь-девять! Это же надо было подобрать таких схожих актеров.

– Элиот, я же просила не выходить!

– Но ведь…

– Элиот!

Ничего не говоря, мальчик послушно вернулся в комнату. Женщина же попыталась проводить старичка, но он посмотрел на нее таким печальным и просящим взглядом, что ей не по себе стало.

– Хорошо, – сдалась Дэва и достала из нижних полочек баночку с настоем. – Держите.

– О, спасибо, – обрадовался дед и радостно достал из мешочка медные монеты.

– Но этого мало! Настой стоит намного дороже.

– Деточка, откуда у меня будут такие деньги? А настой надо очень, – он улыбнулся и вышел, оставляя изумлено-застывшую женщину за прилавком. Дэва тут же кинулась за ним, но его нигде не оказалось. Улица была пустой.

– Как так? – выдохнула в пустоту женщина, и вдруг закрыв ладонями лицо, прошептала: – О боги! А если Генри узнает?

Она широко раскрыла глаза, в которых читался страх. Самый настоящий неподдельный страх.

Вдруг все меняется и перед нами гостиная. Дэва избитая лежит на полу, а над ней нависает Генри. Тучный мужчина рассержен. Его взгляд пылает яростью, губы поджаты.

– Это ведь не впервые, когда ты продала товар за дешево! – его голос вибрирует от злости. – Я предупреждал, чтобы ты не прикасалась к прилавку!

Он подхватил ее за рубашку, так что послышался треск ткани.

– Твое дело уборка! За это ты и твой щенок имеют крышу над головой!

– Извини меня, – покусанными губами прошептала женщина. – Этого больше не повторится.

– Конечно, нет! – Мужчина с силой оттолкнул Дэву. Она вскрикнула, ударившись спиной об угол стола. Но его это не трогало. Холодный и злой взгляд.

– Ужасно, – а это уже мой голос и я ощутила нежное объятие Виктора, но даже и не подумала отодвинуться. Перед глазами стояла эта сцена. И все выглядело настолько по-настоящему, будто бы ты сам переживаешь все то, что творится внизу.

– Мама! – в гостиную вбежал Элиот. – Не трогай маму!

Он храбро, словно маленький львенок, кинулся на мужчину, который с таким же равнодушием и даже отвращением на лице оттолкнул его.

– Зачем? Зачем она это терпит? – я этого не понимала. Уж лучше улица, нежели такое обращение.

– У нее сын, она понимает, что на улице им не выжить, – вдруг проговорил Виктор. – Либо унижение, либо смерть.

– Оставь его! – громко воскликнула Дэва и обернулась к сыну: – Элиот, выйди! Слышишь, немедленно выйди!

– Нет!

– Лучше послушай маму, – Генри оскалился. – Иначе станешь свидетелем того, чего тебе ой как не захочется видеть.

– Не выйду! – заупрямился мальчик.

– Что же… – мужчина подошел к женщине и развернул ее лицом к сыну. – Тогда смотри.

– Нет! – истерично закричала Дэва. – Уйди! Элиот! Выйди!

Звонок. Занавесь. Я сижу как на иголках, не веря своим глазам. Сердце колотится. Они действительно играют так, что за душу берет!

– Ты дрожишь, – голос Виктора словно привел меня в чувство. – Прости, я не думал, что спектакль окажется настольно ошеломляющим. Но мне хотелось, чтобы ты попала на их представление…

– Не за что извиняться, – я скованно улыбнулась. – Это действительно нечто невероятное. Вот только я не ожидала, что события пойдут так…

Я запнулась, не зная как правильно высказаться. Жестоко? Неожиданно? Больно. Так и не найдя подходящего описания, спросила:

– Выходит мальчик все видел? Генри… он… – почему-то сложно было сказать это вслух, но преподаватель и так все понял.

– Думаю, да.

В этот раз антракт оказался куда короче, и вскоре я вновь погрузилась в эту удивительно-живую историю…

Маленькая комнатка. Столик у окна. Много баночек, трав, разных смесей. Мальчик усиленно смешивает ингредиенты. Кидает туда оторванные лепестки цветка, сыпет синий порошок, заливает водой. Его лицо серьезное и немного нахмуренное. За дверью слышится какая-то возня, плач, крик. Но Элиот словно не слышит их. Лишь вздрагивание плеч, слезы в глазах, поджатые губы выдают его истинные чувства. И все же ребенок упорно продолжает что-то готовить. Ставит полученную смесь на огонек и внимательно наблюдает.

Проходит время, он выливает содержимое в кухонный сервиз и делает чай. Берет поднос и идет в комнату, откуда доносился крик. Секунда, две, три. Мальчик выходит, садится у двери и ждет. Кажется, что время течет очень медленно, а может и вовсе замерло, прежде чем раздается истеричный испуганный крик. Не тот что был ранее, а именно крик в котором застыл ужас.

Губы мальчика трогает слабая улыбка и он медленно встает с пола. Декорации быстро изменяются. Мгновение и мы видим улицу, узкую улочку по которой двое стражников ведут Дэву под руки. Они выходят на площадь с эшафотом, где собралась толпа народу. Все ждут красочного представления.

– Эта женщина будет наказана за свой гнусный поступок… – мужчина в рясе зачитывает вину Дэвы и я просто не верю своим ушам. Ее обвинили в убийстве Генри! Неужели она будет казнена за то, что не совершала?!

За углом дома стоит Элиот. Лицо отрешенное, взгляд пустой. Он закрывает глаза и ослаблено оседает на каменную кладку.

Вновь рядом с ним опускает декорация, закрывая эшафот и показывая маленькую комнату.

– Ты должен уйти! Я всю вину возьму на себя! – уверенно говорит Дэва. – Спрячься! Тебя не должны найти. Иначе появятся вопросы.

– Но мама…

– Ты совершил глупость, за которую отвечать мне…

– Но…

– Но ты не думал, что все так закончится, – спокойно проговорила женщина. – Ты хотел спасти меня. Думаешь, я не понимаю всего этого? Вот только единственные кто были в доме это мы!

Мгновение, я вижу мальчика, с ясностью понимая, что это сценка была из его воспоминаний.

– Мама… – осиплым голосом прошептал Элиот, не в силах смотреть на происходящее. – Прошу…

– Хорошо, – тот самый голос, что звучит весь спектакль. – Она будет жить.

– Кто вы? – мальчик стал оглядываться, но рядом никого не было.

– Та кто вскоре придет забрать свое, а пока второй раз спасает жизнь Дэвы.

Набравшись смелости, Элиот выглянул из-за угла дома. Его мама была помилована. Он видел, как ее уводят с эшафота и не мог скрыть радостной улыбки. Мальчик уже был готов броситься к ней, даже приготовился, когда их взгляды встретились. Женщина еле заметно покачала головой. Ведь она знала, что если не смерть, то темница ее дальнейшая судьба.

– Ты обещал, – одними губами прошептала Дэва и Элиот замер.

Неизвестный голос выполнил желаемое, но с мамой ему все равно не быть.

– Я спасу тебя! – уверенно произнес мальчик, но женщина лишь грустно улыбнулась.

Вдруг изменилась сцена, да так быстро, что я вздрогнула от неожиданности. Они делали это так умело и быстро, что просто не успевал проследить. Будто бы по волшебству вместо улицы и площади мы уже видим небольшой зал со столиками, за которыми сидят люди. Наше внимание концентрируется уже на знакомо герое. Элиот, но уже немного подросший. И вновь мне остается лишь удивляться, как им удается так хорошо показать прошедшее время. Здесь ему уже лет пятнадцать. Он сидит с какой-то женщиной, они о чем-то спорят. Вначале нам не слышен их разговор, а после недовольное бормотание:

– Ты сам просился погреться! Я приняла тебя, так что отрабатывай крышу под головой и еду, которую получаешь. Элиот скривился, но женщина лишь усмехнулась и довольно произнесла:

– Вечером будет богатая клиентка. Справишься, получишь не только хороший ужин, но даже и деньги!

– Ужасно, – тихо прошептала я. Неужто это то, что я подумала?

– Когда-то жизнь была куда более жестокой, – вдруг проговорил Виктор, вновь легонько касаясь моей руки.

Не ответив, я обратила все свое внимание на происходящее на сцене. Разговор Элиота с женщиной продолжался.

– Тебе повезло родиться красивым, так пользуйся этим, – холодно произнесла женщина. – Или хочешь дальше на улице милостыню просить и надеться на то, что тебе перепадет кусок хлеба?

– Нет, – почти не разжимая губ, ответил подросток.

– Вот и хорошо. Иди к себе и подготовься.

Элиот медленно поднялся и, не оборачиваясь, пошел наверх. Но там его уже ждали. Высокая стройная девушка в дорогом платье. Ее лицо показалось мне знакомым, вот только вспомнить, где могла уже видеть эту актрису не смогла.

– Здравствуй.

Этот голос! Тот самый голос, который таинственно появлялся на протяжение всего спектакля.

– Вы? Это я вас тогда слышал! – вспомнил Элиот. – Вы спасли мою маму!

– Я, – девушка улыбнулась. Было в ней нечто такое, что заставляло сердце замереть. Черты ее лица, словно холодом отдавали, и в тоже время от нее будто бы исходил жар.

– Пришли забрать свое?

– Именно так.

– И что же это? – на удивление подросток выглядел совершенно спокойно. А вот мне почему-то было страшно. Хоть я и сидела аж на балконе и лишь со стороны наблюдала эту сцену.

– Ты…

Занавесь. Конец. На сцену выходят все актеры, а я с изумлением сижу и не понимаю. Как так? Все? Я была выжита словно лимон. И не удивительно столько эмоций пережить! Но почему такой конец? Куда она его забрала? И кто это была?

– Алина, идем, – Виктор мягко улыбнулся, а я же так и продолжила сидеть.

– Почему? Почему такой странный конец?

– Разве? А, по-моему, все очень даже логично. Она с самого начала делала все, чтобы подобраться к мальчику. Вспомни, сначала спасла Дэву, потом его отца, помогла вновь его матери, чтобы уже на законных правах потребовать его.

– Но зачем он ей? И кто это была?

– Эти актеры любят в спектакле оставлять некую тайну и пространство для фантазии зрителя. Можно предположить, что перед нами была сама судьба. Но опять-таки каждый может воспринять этот персонаж как-нибудь по-своему. Джинн, например. – Губы мужчины тронула еле заметная усмешка.

Я опустила взгляд на билет, что был смят в моих руках. Развернула. ‘Сила желаний’ – гласила надпись. Название очень даже подходило.

– И все же вряд ли джинн. Если ей изначально надо был мальчик, значит, выполняла она просьбы не с альтруистических побуждений и всегда что-то требовала взамен. Но что? Она лишь однажды озвучила свою цену. Мальчик. А все остальные? Что у них она забрала?

Вопросов, все же оставалось много. Но я была очень довольна спектаклем. Мы медленно спускались вниз, пропуская людей.

– А это также останется тайной…

Виктор забрал мое пальто из гардероба и галантно помог надеть. После мы вышли на улицу, где сыпал снег. В свете фонарных столбов он блестел, словно драгоценность. Казалось, будто бы маленькие алмазы падают.

Под ногами скрипит снег, вокруг почти никого нет. Все тут же разъехались, выйдя из театра. Мне же совершенно не хотелось домой. На улице так замечательно. Тихо и спокойно. К тому же, я до сих пор была еще под впечатлением от представления.

– Может, прогуляемся? – Виктор словно прочитал мои мысли. – Сейчас так красиво. Если ты, конечно, этого хочешь.

– Я только за!

Не чувствуя стеснения, взяла его под руку. Мне было хорошо и спокойно. И отчего-то была уверенность, что преподаватель не сделает ничего такого, чтобы меня смутило или заставило нервничать. Я только зря волновалась и боялась. Стоило себе признаться, что мне нравилось вот так идти с ним под руку. Даже просто молча и ничего не говоря. Впервые я чувствовала себя с кем-то настолько комфортно.

И даже то что случилось дальше, нисколько не испугало меня. Мне самой этого захотелось. Спустя время, уже прощаясь, он вдруг приблизился ко мне, и я уже знала, что должно произойти, но даже не отошла.

Его теплые губы накрыли мои. Нежно, ласково и совсем легонько, словно прикосновения неощутимых крыльев бабочки. Казалось, он боится напугать меня, ждет, что я оттолкну. Но нет. Мое тело отреагировало неожиданно. Сердце забилось вдвое быстрее, в животе заныло и стало жарко.

Я еще долго чувствовала это мягкое прикосновение на губах, не понимая, что на меня нашло. Это уже потом сознание охватили испуганные мысли: ‘Он же преподаватель!’

***

А вот в университете меня ждал сюрприз. Оставалось только удивляться, как они все так быстро узнают. Хотя если вспомнить, кто дал мне билеты, то все становится на свои места. К тому же, то что обсуждали мой поход в театр с преподавателем, не самое главное. Больше меня удивило поведение Алекса. Он даже не поздоровался со мной и не подошел. Более того сел именно с Сашей. Это он что хочет таким способом меня проучить? Или чего он добивается? Что за детский сад?!

Сделав вид, что ничего не заметил пошла к Насте с Леной и села между ними. Вот только им было интересно, что происходит. Тут же начались вопросы и предположения.

– Слушайте, хватит, а? Да, я была в театре. И так уже знают. Я с Алексом не встречалась, потому не считаю себя виноватой!

– Но все же знали, что вы вместе! – изумилась Настя. – Да и его поведение многое подтверждает. Не зря же он сел с Сашей.

– Это его проблемы с кем он там сел. Я ему сто раз говорила, что мы друзья, а он фантазирует то чего нет.

– Друзья не целуются, – резонно подметила Лена и мне на мгновение стало стыдно. Ответа на это, я не нашла. Ведь правда получается, что я давала ему поводы надеется на большее и думать, что мы вместе.

Оглянувшись в сторону Алекса, с разочарованием увидела, что он даже не смотрит в мою сторону. Нет, ну что теперь со мной не общаться? Да и подумаешь, сходила с преподавателем в театр. За что обижаться, если худощавый сам себе все нафантазировал. И вновь всплыли слова Лены: “Друзья не целуются”.

Как же все запутано! И ладно! Хочет обижаться, пусть. Я же стала записывать лекцию, стараясь просто о нем не думать.

“Я ведь просил…” – я аж вздрогнула увидев в своей тетради эту запись, принадлежавшую не мне. Почерк был Святослава.

“Не давать надежд Алексу”

Как же меня все достали!

“И? Тебе-то какое дело? Лучше бы за собой следил! Ты предал его, ты выбрал тьму. Не надо меня теперь отчитывать, когда сам испоганил свою жизнь!”

“Я не предавал, а изменил свой путь. Ты же поступила хуже. Говоришь, не давала надежд, но гуляла с ним, не как с другом.”

Да что же это такое?! Я не стала отвечать и захлопнула тетрадь, тогда слова появились на обложке: “Ты сделала свой выбор, о котором еще пожалеешь…”

Я быстро написала: “В смысле?!”

“В смысле променяла Алекса на препода! А знаешь как всем стало известно о вчерашнем? Это я с Сашей мимоходом поделился!”

“Слушай, отстань, а?!”

В этот раз Святослав уже не стал отвечать. И я наконец-то смогла дописать спокойно лекцию, стараясь не думать обо всем этом.

Но на следующей паре было то же самое – Алекс игнорировал и садился с Сашей. А с ними та новенькая Аня, которая не восприняла мое предупреждение всерьез.

Я старалась не обращать внимания на них, но только больше злилась. До меня долетали их шепотки, в которых четко слышалось мое имя, а иногда фамилия. Замечательно! Он еще и обсуждает меня! А я была о нем лучшего мнения. Какой же дурак! Бесит просто.

Мне с трудом удалось высидеть остальные пары, на Ленины и Настины вопросы отвечала невпопад, не сильно-то и поддерживая их разговоры. Все мысли отчего-то занимал Алекс. И с какой-то стороны ведь понимаю его поведение, но мне неприятно. Он мог бы просто обидеться. Почему именно Саша?!

А на перемене ко мне подошла новенькая и сообщила, что Виктор Олегович просит зайти к нему со статьей. Аня уже хотела уйти, когда вдруг с мягкой улыбкой проговорила:

– Кстати, Саша совсем неплохая.

– Ты просто ее плохо знаешь.

– Может быть, – девушка пожала плечами и поспешила за Сашей с Алексом.

Я с удивлением замерла, глядя вслед этой новенькой, а Лена даже озвучила мои мысли:

– Странная.

– Хм, – протянула Настя и хитро прищурила глаза. – А Виктор Олегович уже и не сильно скрывается…

– По-моему, наоборот, он как раз и придумывает всякие отговорки типа докладов, конференций, – возразила Ленка. – Лучше бы сразу прямым текстом все сказал, ведь он прекрасно видит все те сплетни, что вокруг вас.

– Он не хочет еще большего распространения, зная, что мне это неприятно, – встала я на защиту преподавателя. – И хватит! Неужели нет никаких других тем для обсуждений?

– Почему же? – усмехнулась Настя вместе с Леной. – Есть! Алекс и Саша.

Я безнадежно выдохнула и пошла к преподавателю, достав подготовленную статью.

Стоило мне подойти к кабинету и протянуть руку, дабы повернуть ручку, как дверь сама распахнулась, и из нее вышел Арсений Павлович. Увидев меня, он сухо поздоровался и пропустил вперед, лишь косо взглянув.

– Проходи, – теплый и мягкий голос Виктора. Он сидел за столом у окна и что-то заполнял. – Не обращай на него внимание. Арсений не доволен моим выбором участников для конференции. Принесла окончательный вариант статьи?

Я кивнула и протянула ему готовый вариант, совсем растерявшись. Почему-то перед глазами всплывал вчерашний вечер и наше прощанье. А сейчас мы ведем беседу как будто и не было ничего. Наверное, так даже лучше, но почему я чувствую себя неуютно? Более того, бросив быстрый взгляд в сторону преподавателя, ощутила, как забилось учащенно сердце и обожгло губы, напоминая о поцелуе…

– Алина, – он вдруг посмотрел прямо мне в глаза. – Я хотел извиниться за вчерашнее. – Преподаватель понизил голос до шепота, – Я поспешил. Спугнул. Но чтобы ты не думала, знай, мои намерения серьезны. И я не жалею. И со сплетнями в университете я разберусь.

Я растерялась еще больше, не ожидая такого резкого перехода. Самой бы хотелось знать, как быть. На самом деле “смущенная студентка” тоже нисколько не жалела о поцелуе, но признаться в этом не решалась.

Не дождавшись от меня ответа, Виктор опустил взгляд на мою статью. Минута, две, кажется, время течет невероятно медленно, прежде тем, как я слышу:

– Замечательно!

– Спасибо…

– Я уверен, ты получишь заслуженное первое место. И я говорю это искренне. А еще… – озорная, почти детская и непосредственная, улыбка охватила его губы, – жду праздничного вечера. Ты же помнишь о нем?

Вновь кивок.

– Маску не забудь, – мягко напомнил он.

– Хорошо.

– Я подвезу тебя, – он поднялся и стал собираться. – Твои же пары уже закончились?

– Да, но…

– Ты не хочешь этого? – преподаватель тут же замер. – Я же пообещал. В университете больше никто не посмеет о нас говорить. Ты больше не услышишь сплетен.

И я согласилась. Почему меня должны волновать другие? Алекс и так от меня уже отвернулся. Пусть думает, что хочет. Если мне хорошо рядом с Виктором, отчего должна себе отказывать в общение и все время беспокоиться о чужом мнение!