Текст книги "Искупление (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Он вставляет ногу в щель, останавливая меня.

– Прости, – говорит он еще раз быстро. – Это было грубо. Мистер Стоунхарт не будет рад, если узнает, что я говорил.

Он смотрит на меня, и я вижу что-то новое в его взгляде. Вызов?

– Почему вы так его называете? – спрашиваю я. – Он ваш сын, не так ли?

– Биологически...да, – соглашается Хью. – Но на самом деле все сложнее. Могу я войти?

– Зачем? – спрашиваю я. – Чего вы хотите?

Он лезет в карман пальто и достает небольшой запечатанный конверт. Я достаточно имела дело с конвертами, чтобы подозрительно относится к таким вещам.

– Что это? – спрашиваю я.

– Открой и узнаешь.

– А если я этого не сделаю?

– Тогда ты откажешься от информации; которая может быть жизненно важной в твоей ситуации.

– Какой ситуации? – спрашиваю я.

– О, ты знаешь, – он оглядывает коридор и обводит руками. – Все это.

Я не беру конверт.

– Джереми послал вас? – спрашиваю я.

– Видишь?      Больно осознавать, когда я слышу, как другие обращаются к моему собственному сыну по имени, и все же мне запрещено это делать.

– Насколько я поняла, это ваша вина, – выплевываю я. – То, как вы воспитывали Джереми, вызывает презрение.

– И что ты знаешь об этом, Лилли? Ты была там?

Я сужаю глаза.

– Вы издеваетесь надо мной? Конечно меня там не было.

– Ах. Понимаю. Нет, я не издеваюсь над тобой, Лилли. Мне просто нужно было устное подтверждение. Кажется, я начинаю терять разум в своем возрасте.

Устное подтверждение? Я слышала, как Джереми использовал этот термин. Ничего в человеке передо мной не говорит о слабоумии. Фактически, ничто в нем не вызывает в нем уважение. Я начинаю верить в то, что Хью гораздо более зловещий и чертовски опасный, чем я подозревала.

– Итак. Мистер Стоунхарт рассказал тебе, каким было его детство?

– Нет, – говорю я.

– Значит ты даешь предпочтение сторонним источникам. Хм.

– Я хочу, чтобы вы ушли, – говорю я. – Я не хочу разговаривать с вами без Джереми.

– Почему? Ты боишься того, что может раскрыться благодаря этому разговору? Посмотри на меня, – он смотрит на свой костюм. – Я безобиден. Сомневаюсь, что я смогу заставить тебя против твоей воли.

Он смотрит на меня проницательным, хитрым взглядом, который убеждает меня в том, что он имеет в виду сына.

– Это не то, о чем я беспокоюсь, – бормочу я.

– Ах, – тихо говорит он. – Понимаю. Ты боишься того, что я скажу. То, к чему это может привести.

– Это то, что вы думаете вы делаете? Помогаете мне? – спрашиваю я. – Мы не союзники, Хью. Мы не друзья. Я помню тот трюк в кабинете, где вы вытащили фотографии и ошейник.

– Всё это организовал мистер Стоунхарт, – говорит он. – Если ты думаешь, что в этом есть моя вина, ты глубоко ошибаешься.

– Мне все равно. Вы были частью этого! Вы были вовлечены. Не смейте действовать так, будто вы пассивная партия во всем этом! Я не знаю, на чьей вы стороне, Хью, но я собираюсь выяснить.

– Я думаю, – говорит он, – что твои намерения могут быть достигнуты, если ты просто пригласишь меня вовнутрь.

– Я не хочу этого.

– Может быть в комнате твоих друзей?– он смотрит на соседнюю дверь. – Мы можем поговорить там.

Я ненавижу его пассивную агрессивность. От этого его еще труднее прочитать. На самом деле в манере Хью нет ничего, что мне нравится.

– Боюсь, – говорю я, передразнивая его слова. – Что вы ошиблись во мне. Думаете, я буду развлекать вас, появись вы у моей двери? Ну что ж я не собираюсь делать этого. Я не хочу с вами разговаривать. Я ничего от вас не хочу слышать. Я даже не хочу видеть вас, даже если это произойдет на моих условиях, в мое собственное время. И я определенно не хочу никаких подарков от вас.

Я смотрю на конверт в его руках.

Хью вздыхает и убирает его.

– Жаль, – говорит он. – Я пришел сюда с надеждой на то, что мы сможем помириться. Впервые встретившись с тобой, я почувствовал необходимость в этом. Я не могу не думать о том, что, возможно, кое-что из того, что ты испытала от рук...

Он понижает голос.

– ... моего сына, это отчасти моя вина.

– Слишком поздно, – оживленно говорю я. – Мы уже обсудили это с Джереми.

– О вещах, которые произошли в прошлом, да, – говорит Хью. – Но не о том, что ждет впереди.

– А вы хотите сказать, что знаете, что будет в будущем? – смеюсь я. – Не льстите себе.

Он качает головой.

– Уверяю тебя, это никогда не было моим намерением. Я беспокоюсь за твое благополучие, Лилли.

Я слишком много раз слышала это за ​​последние несколько недель, чтобы воспринимать это, как правду.

– Уходите, Хью, – говорю я ему, начиная опять закрывать дверь. – Уходите! Когда вам снова придет мысль посетить меня, помните, что вы получите от меня тот же прием.

Хью подставляет ногу.

– Если это то, чего ты хочешь, – говорит он тихо.

Он начинает идти по коридору. Сделав несколько шагов, он останавливается и смотрит на меня через плечо.

– Но Лилли, – добавляет он. – Если бы я был на твоем месте, я бы не отвергал предложение о помощи так опрометчиво. Не подумав. Боюсь, ты окажешься совсем одна и одумаешься.

Он невинно улыбается.

– Но что я знаю?

***

После того, как уходит Хью, мой мозг начинает усиленно работать. Чего он хотел? Затем он пришел? Что было в конверте? И, самое главное: что он имел в виду под своим прощальным высказыванием?

Звучит, как предупреждение. Но мне не нужны советы Хью, чтобы понять все последствия ситуации, в которой я нахожусь. Я знаю, что всё это неустойчиво. Я знаю, что настроение Джереми может измениться по щелчку пальца. Я знаю, что любое представление о том, что я думаю у меня есть: о Джереми, о себе, о нашем месте в мире, может быть совершенно неточным.

Я провела все это время с этим человеком, и все же у меня есть лишь небольшое представление о том, кто он такой. Хью намекнул на то, что я не знаю всей правды воспитания Джереми. Не сомневаюсь. Все, что я знаю, мне рассказал Чарльз. У которого были благие намерения, но как бы то ни было, он не видел всего.

Вот почему важно разобраться с Фей и Робином и отправить их обратно. Я хочу, чтобы они оба были полностью удовлетворены и абсолютно уверены, что я в порядке. Мне нужно знать, что они не будут вмешиваться. Я должна преследовать свои цели, не отвлекаясь ни на что.

А потом...я думаю о Джереми и его визите прошлой ночью и содрогаюсь в памяти от удовольствия. Я стала настолько беспечна в своих мыслях о мести. Иногда я забываю, что человек, к которому я стремилась вернуться, тот же, что и может довести мое тело до такого уровня. Он также может довести меня до подлого падения. Но я отношу эти ситуации к Стоунхарту. Не Джереми.

Я слышу, как дверь в другую комнату открывается. Я инстинктивно напрягаюсь, а затем расслабляюсь, когда слышу легкий смех Фей.

Я подхожу, чтобы поприветствовать её. У них с Робином в руках небольшие сумки.

– Лилли. Бостон такой красивый! Почему ты никогда не говорила об этом?

– В прошлый раз, когда мы были здесь, – говорю я, вспоминая нашу поездку в Гарвард на игру. – Ты не придерживалась такого мнения.

Она смотрит на меня.

– Это потому что я страдала от похмелья, меня всю ночь напролет выворачивало наизнанку.

Робин издает звук, сигнализирующий о беспокойстве.

Фей смотрит на него и гладит по руке.

– Не волнуйся, детка. Это был последний раз, когда я напивалась. Я обещала себе, что этого больше не повторится.

– Надеюсь, – бормочет он, а затем идет, чтобы положить сумки на кровать.

– Что это у вас? – спрашиваю я.

– О, да всякая всячина.

Она роется в одной из сумок, и следующее, что я вижу, как что-то черное и пушистое летит прямо на меня.

С криком я ловлю это. Оказывается, это русская шапка ушанка.

– Что это? – говорю я.

– Примерь, – хихикает Фей.

Я скептически смотрю на нее, а затем со всей грацией, что у меня есть, одеваю меховой предмет на голову. Она заливается смехом.

– Тебе идет!

Я поднимаю бровь. Даже Робин начинает смеяться.

– Посмотри! Посмотри, – говорит она.

Я подхожу к зеркалу. Шапка сидит криво у меня на голове. Но даже так, я похожа...

– Полная сука, – бормочу я, покачивая головой.

– Что? – спрашивает Фей.

– Я сказала, что если я хочу выглядеть как ледяная королева, то, да, мне идет! – говорю я, смеясь.

Я снимаю её с головы и бросаю Робину.

– Твоя очередь, – говорю я.

– О нет! – говорит он. – Шапки всегда плохо смотрятся на мне.

Он начинает складывать её обратно в сумку.

– О, нет, ты этого не сделаешь! – визжит Фей.

Она прыгает на него, и вместе они борются на кровати, Фей пытается взять верх, Робин сопротивляется и всё время смеется.

На мгновение я чувствую себя третьим колесом. Потом, когда Робин начинает щекотать ее, она кричит мне:

– Лилли! Лилли! Помоги мне! Ах!

Смеясь я прыгаю к ним. Все притворство забыто. Все эмоции отпущены. На несколько минут я забываю, где нахожусь. Я снова чувствую себя обычным ребенком в колледже. Мы с Фей сражаемся с Робином, в конце концов одолев его нашей объединенной женской силой, и прижимаем его к матрасу. В итоге я сижу на одной из его рук, мои ноги переплелись с его телом, держа его руки подальше, пока она пытается одеть шапку ему на голову.

– Всё! – объявляет она. – Теперь ты выглядишь как ходячая катастрофа.

Она смеется. Я тоже. Мне хорошо с двумя моими лучшими друзьями. Я не могу сделать этого с Джереми. Он сложный, слишком пугающий, даже когда мы близки.

Так или иначе, эта мысль огорчает меня.

Фей улавливает мою смену в настроении.

– Эй, – спрашивает она. – Эй, Лилли, с тобой все в порядке?

– Да, – говорю я. – Да. Прости. Ничего страшного.

Я тру глаз рукой.

– Просто ресница попала в глаз. Вот и всё.

– Хорошо, – скептически говорит Фей.

Она слезает с Робина, и я делаю то же самое.

– Джереми звонил? Когда мы встретимся с ним?

– Скорее всего он будет работать до полуночи, – говорю я. – Может быть он будет свободен завтра. Может быть.

– Может быть? – Фей искоса смотрит на меня.

– Я не знаю его расписания! – говорю я. – Все, что я знаю, я сказала тебе. Здесь мы все на одной стороне.

– Итак, что мы будем делать, пока ждем? – спрашивает Робин.

Я достаю кошелек и кручу черной кредитной картой Джереми перед лицом Фей.

– Как на счет того, – предлагаю я. – Если мы сходим по магазинам.

Подмигиваю я.

– Как в старые добрые времена?

***

Остаток дня проходит быстро. Мы бродим по Ньюбери-стрит, в основном рассматривая витрины, но заходим за несколькими вещами, которые действительно бросаются в глаза.

Тем не менее, Робин, который находится с нами с самого начала, с каждым днем становится всё тише. Я чувствую, что в нем происходит сдвиг, как будто он ожидает, что какая-то трагедия обрушится на нас в любой момент. К тому времени, когда солнце садится, он становится тихим. Созерцательным.      Меланхоличным.

Фей тоже это замечает. Может быть потому, что все мы знаем, что эта маленькая экскурсия по городу не может длиться долго. Скоро все мы трое встретимся с Джереми. Скоро все мы трое вернемся к нашей обычной жизни. Надеюсь.

Когда мы возвращаемся в наши комнаты и распаковываем вещи, Робин говорит впервые за несколько часов:

– Лилли, – говорит он серьезно. – Есть кое-что, что меня беспокоит. Ты меня выслушаешь?

Я сижу за столом и смотрю на него через всю комнату. Фей перестает двигаться и наблюдает за нами.

– Конечно, Робин, – говорю я, в моем голосе присутствуют нотки опасения. – Что случилось?

– Я не хотел говорить об этом таким образом, – начинает он. – И я до сих пор не говорил об этом Фей. Я ждал, когда ты это сделаешь. Я хотел посмотреть сможешь ли ты.

Он неловко трет бедра, а затем продолжает.

– Но, думаю, в данный момент можно с уверенностью предположить, что ты не сможешь.

Я настороженно наблюдаю за ним. Фей смотрит с меня на Робина и обратно возвращается ко мне, ее взгяд полон подозрений.

– О чем ты говоришь, Робин? – спрашиваю я. Паника нарастает.

– Я..., – выдыхает он. – Знаю, кому принадлежит это здание.

Слова словно удар под дых. Комната начинает вращаться. Я рада, что сажусь.

– Я узнал сегодня утром, – продолжает он, глядя на Фей. – И вдруг твоя настойчивость прошлой ночью обрела смысл.

Чувство страха накатывает на меня.

– Что ты говоришь, Робин? – спрашивает Фей. – Ты же не хочешь сказать, что...оно принадлежит Джереми Стоунхарту? Да?

Фей издает потрясенный возглас. Возмущение мерцает на ее лице. Она поворачивается ко мне.

– Вся сеть принадлежит дочерней компании Стоунхарт Индастриз, – продолжает Робин. – Было бы невозможно проследить эту связь еще несколько недель назад. Но в скором времени компания станет открытой, появились некоторые документы, подробно описывающие правовую структуру всех компаний под эгидой Стоунхарт Индастриз. Я сам проследил связь. Это неоспоримо.

– Лилли, – спрашивает Фей медленно. – Ты знала об этом? Это правда?

Она набрасывается на Робина, когда он пытается ответить.

– Пусть она ответит! Я хочу дать ей возможность объясниться. Откуда она может знать все компании, которыми владеет Джереми Стоунхарт, – она смотрит на меня, и ее голос становится умоляющим. – Или может?

Я кусаю губу, как всегда, когда я нерешительна и нервничаю. Я вру? Могу ли я смотреть своему другу в лицо и отрицать то, что я знаю? Или я должна набраться смелости, чтобы сказать им правду? Признаюсь ли я в своем обмане? Должна ли я сказать им: "Да, я привезла вас сюда, потому что хотела быть ближе к Джереми. Я хотела иметь возможность поговорить с ним один на один, без вашего ведома!”

Должна ли я рассказать им, что он был здесь прошлой ночью? Ну, последнюю часть никто не должен знать.

– Лилли? – Фей перебивает меня. Я понимаю, что прошло достаточно времени. – Ты знала?

Я смотрю на нее. Я встречаюсь с её взглядом. Плечи назад, сажусь прямо и отвечаю ей с полной уверенностью.

– Да, – говорю я.

Ее глаза расширяются, челюсть падает. Она смотрит на меня, как на кого-то другого. Как будто видит совершенно другого человека.

– Я поверить в это не могу! – почти кричит она. – Лилли, я поверить не могу, что ты сделала это! Разве ты не знаешь, что он за человек? Ты не знаешь, в какой опасности мы находимся, просто находясь здесь?

Она выхватывает сумочку и идет за Робином.

– Давай. Мы уезжаем. Мы не проведем здесь ни минуты. Я итак поставила себя под удар, приехав в Калифорнию. Ради её пользы, – она обращается ко мне так, словно меня и нет в комнате. – Всё, что мы делали, ты и я, все эти выходные было ради её пользы. И так она отплачивает нам? Так она говорит нам: "Спасибо, Фей, спасибо, Робин, за то, что присматриваете за мной!" Заманив нас в эту чертовую ловушку!

Дерьмо.

Фей никогда не ругается. Эти слова она говорит только тогда, когда она по-настоящему сердится.

– Мы слишком мало для нее значим, Робин, чтобы она так рисковала ради нас!

– Фей, – начинает он, слегка колеблясь, но твердо стоя на своем. – Успокойся. Мы не в опасности, иначе я бы позволил нам вернуться? Может у Лилли есть веская причина не говорить нам. Мы столько на нее навалили. Мы не можем отступить сейчас, даже не предоставив ей возможности объяснить.

"Спасибо, Робин" – думаю я. – "Ты хоть немного доверяешь мне".

– О, да, мы можем! – восклицает Фей. – Мы можем и сделаем это! Ты не можешь поступать так, Робин! Она лгала нам. Тебе повезло, что я так зла на нее, что не могу злиться на тебя. Ты знал об этом с утра, и ты только сейчас говоришь мне? Что случилось с партнерами на всю жизнь, Робин? Что случилось с тем, чтобы не скрывать друг от друга секреты?

– Я не скрывал этого от тебя, – тихо говорит Робин. Под натиском Фей он сникает. – Я просто...отложил, вот и всё. Ради Лилли.

– Тебе повезло, что я люблю тебя, детка, – говорит Фей, несколько смягчаясь. – Потому что больше ни от кого не последовало объяснений.

Она смотрит на меня.

– От нее, например. Думаешь, она просто отложила это? Или она никогда не собиралась нам говорить?

– Фей, я здесь, – восклицаю я, сердясь и поднимаясь на ноги. – Ты можешь говорить со мной напрямую!

Она поднимает подбородок.

– Я не разговариваю с лжецами, – объявляет она.

– Фей, – Робин дергает её за руку. – Сядь. Давай послушаем Лилли. Может мы что-то упустили? Может у нее была веская причина сделать это.

– О, я искренне сомневаюсь в этом, – издевается Фей, но она садится рядом с Робином.

Она скрещивает руки и ноги и отводит свое тело от моего. Робин смотрит на меня.

– Ты можешь объяснить сейчас, если хочешь.

Я начинаю расхаживать по комнате. Объяснить? Как мне объяснить?

Причина, по которой я привезла их сюда, та же самая причина, по которой я не могу сообщить им: я не хочу, чтобы они участвовали в чем-либо между мной и Джереми. Это больше, чем это. Я вырыла себе яму. Одна ложь несет за собой еще больше лжи, обмана, противоречивых желаний и враждующих между собой эмоций.

– Правда освободит тебя, – говорят они.

Вот что я чувствую сейчас. Если бы я могла наплевать на всё и рассказать всё Робину с Фей. Было бы намного легче. Не могу. Я не дура. Во всем мире нет ни одной души, которой я могла бы доверить правду. Едиственный человек, который ближе всего находится к этому – это Джереми. Но только лишь потому, что он испытывал все эти вещи со мной.

И все же, у меня есть от него секреты. Секреты о моей конечной цели. Планы моей будущей мести. Нет, я должна полагаться только на себя. Так было всегда. И так будет всегда. Я не могу это изменить. И действительно, если бы я могла, я бы хотела бы этого? Это все, что я когда-либо знала.

Так что сейчас мы находимся на переломном этапе. Я чувствую это. Есть два выхода. Либо я признаю некоторые из вещей, в которых я виновата, и попытаюсь спасти отношения с Фей и Робином. Или же я добавлю жара в огонь. Спровоцирую Фей еще больше и буду надеяться, что таким образом, этого будет достаточно, чтобы заставить ее уехать...по собственному желанию.

Второй вариант не подходит. Тогда мне придется полностью разрушить отношения с другом.

Но иногда нужно просто стиснуть зубы. Время для любезностей давно закончилось. Фей ясно дала понять, что не доверяет мне. Она сама так сказала, когда мы уехали в Бостон: что мое объяснение отстой, и что она не оставит меня в покое, пока не будет абсолютно уверена, что я в безопасности. Это то, что я думала я должна сделать, прежде чем предоставить ей окончательный вывод. Это то, к чему я стремилась, когда согласилась, чтобы они с Робином встретились с Джереми.

Очевидно, это было предпочтением. Я бы сохранила ее дружбу, в то же время оставаясь твердой, зная, что мне больше не нужно беспокоиться о ее вмешательстве.

Но таким образом...разжечь ссору...может быть так мне будет проще достичь цели. Если она разозлится настолько, чтобы сбежать и поклясться никогда не беспокоить меня снова, может быть, это то, что я должна сделать.

Потому что я устала кормить её и Робина ложью. Если бы я могла просто устранить ее – ее и Робина, и то, и другое из уравнения, было бы намного проще.

Так что, к лучшему или к худшему, я решаю это сделать.

– Я знаю, что Джереми владеет этим зданием, – признаю я.

– Видишь! – восклицает Фей. – Она снова это признает.

– Я никогда не отрицала этого, – противостою я.

– Так зачем ты это сделала, Лилли? – спрашивает Робин. – Почему ты так хочешь, чтобы мы оставались в его здании?

– Потому что это его, – говорю я. – Потому что я доверяю Джереми. Потому что я бы хотела увидеть его, чтобы никто из вас не знал об этом перед тем, как мы встретимся все вместе.

– Ой, да ладно, – рычу я. – Такой уж это сюрприз? Вы двое вмешиваетесь во все, что я делаю, вмешиваетесь во всё, где вас не хотят. Неужели это так шокирует, что я хотела свободы, чтобы поговорить с Джереми без вашего участия в каждом слове? Что я хотела уединения?

– И как, удалось? – тихо спрашивает Робин.

– Он приходил ко мне вчера ночью. Мы...поговорили. И даже больше.

У меня краснеют щеки.

– И даже больше, – передразнивает Фей. – Вот к чему все сводится ради нее, Робин! Видишь? Она привязана к Джереми.

Она подчеркивает его имя.

– И она дает нам понять снова и снова, как мало мы для нее значим.

Она поворачивается ко мне. Ее лицо – ужасная маска ярости и гнева.

– Отлично, Лилли, – выплевывает она, обращаясь ко мне впервые с тех пор, как все это началось. – Отлично! Ты хочешь, чтобы мы тебя оставили в покое? Ты получила то, чего хотела. Твое желание сбылось. Мы с Робином уезжаем. Я подумала может мы сможем разобраться с этим. Но ты ясно дала понять своими действиями, больше, чем своими словами, что мы здесь не нужны.

Она поднимает Робина.

– Ты не услышишь и не увидишь нас когда-либо снова. Не утруждай себя звонками. Я не буду отвечать. Не тогда, когда я знаю, что ты все еще рядом…с...с ним!

Она вытаскивает Робин из моей комнаты.

– О, и Лилли? – добавляет она, оборачиваясь перед тем, как захлопнуть дверь между нашими комнатами. – Не приходи на свадьбу. Твое приглашение официально отменено.

В тишине я падаю на кровать. Миссия выполнена, думаю я устало.

Глава 6

Следующий час или около того меня донимают поднятием голоса из соседней комнаты.

Фей с Робином спорят. Они до сих пор не уехали. Неопределенность в том уедут они или нет держит меня на грани. Я не могу разобрать, что они говорят. Даже если бы и могла, я бы все равно не стала слушать.

Я не та сука, которую себе выдумала. Но другого пути не было. Я не могла убедить Фей одними словами. Конечно, нет, все еще сохраняя вещи цивилизованными. В конце концов их голоса прекращаются. Я слышу, как открывается и закрывается входная дверь их комнаты. Я выдыхаю, чувствуя, будто держалась годами.

И с этим все кончено.

Я успешно изолировала себя от внешнего мира. Все, что я знаю, все, что я делаю, теперь будет вращаться вокруг Джереми, как и должно было быть всегда.

Попытка поддерживать дружеские отношения с Фей, учитывая то, что она знает, учитывая ее поведение, было несбыточной мечтой. Я должна была понять это, прежде чем отправиться в Бостон. Мне достаточно Джереми. Я не могу манипулировать своими отношениями с ним, одновременно пытаясь сбалансировать свои с Фей.

Наивная. Всё дело в моей наивности и оптимизме.

Потому что когда я училась в колледже, имея большой потенциал независимо от того, как много сил мне приходилось вкладывать, или насколько занята была моя жизнь, возможно у меня все еще было то ощущение возможности. Это клише, я знаю. Но я чувствовала, хоть и немного, что мир был моей "золотой жилой".

Тем не менее, это значительная часть того, что сделал Йель, несмотря на всю работу, такую ​​приятную обстановку. Мы все были студентами, находились в постоянном напряжении. Мы все, по-своему, выполняли горы заданий и тестов, а также имели дело с дополнительными учебными планами и сроками. Я была не единственной, кто упорно корпел над учебой. Отнюдь нет.

Они внушали нам американскую мечту: Трудись не поднимая головы, и ты добьешься успеха. О да, и ты находишься в учреждении, которое остальной мир признает лучшим, так что тебе лучше не подводить нас.

Тысячи детей подавали заявления в Йель, и им было отказано. Меня взяли, потому что у меня были несколько лучше оценки в старшей школе. Вот и все.

Поэтому я должна перестать думать о том, что я способна на большее. Я не могу сосредоточиться на двух вещах одновременно. Не пытаясь достичь того, чего я действительно хочу.

Я должна сосредоточиться только на Джереми. Я не могу расстраиваться из-за потери Фей. Жалость к себе – это самое опасное. Я выдыхаю и встаю. Теперь я просто жду возвращения Джереми. Как я и хотела.

Я удивлена, когда нахожу небольшой листок бумаги под дверью. Поднимаю его и читаю:

Фей все еще зла на тебя, и я тоже. Но в отличие от нее, думаю, я понимаю тебя. Если тебе действительно нужна будет помощь, ты можешь прийти ко мне. Я не собираюсь закрываться от тебя.

Робин

Мое сердце тает, когда я читаю записку.

Но потом до меня доходит. Он пишет, что "понимает". Понимает что? Как много он знает? Как далеко он продвинулся в своих исследованиях? Жаль, что мне не удалось поговорить с ним обо всем этом перед тем, как поругаться с Фей. Но это произошло так спонтанно. Я надеялась сегодня вечером выжать все, что могла у Робина. Прежде чем мы все встретили Джереми.

По крайней мере в этом больше нет смысла. Но я все равно хотела бы иметь больше информации. Хотелось бы мне точно знать, что раскрыл Робин. Противозаконные действия в Стоунхарт Индастриз? Не сомневаюсь в этом. Джереми Стоунхарт – безжалостный человек. Если его отношение ко мне до того, как он признался в своих чувствах, было каким-либо указанием на то, что он способен ввести в деловой мир, тогда я даже не могу понять, насколько гнилой Стоунхарт Индастриз может быть в самом центре.

Это меня беспокоит? Возможно. Компания является продолжением Джереми, как и всё то, чем он обладает. Это может помочь мне понять, на что он способен. Опять же, разве у меня нет реального понимания всех этих вещей? У меня что ни на есть прямой личный, интимный опыт. Что может быть еще жестче, чем то, что он уже сделал со мной.

Нужно перестать об этом думать. Я не собираюсь снова возвращаться к прошлому. Я не забуду. Я никогда не забуду. Но я не позволю этим воспоминаниям ограничивать меня.

Я убираю записку Робина. Стоит ли избавиться от нее? Что Джереми подумает, если он найдет её? Она может служить доказательством того, что мне удалось избавиться от Фей с Робином, удалось избежать встречи. На всякий случай пусть будет. Просто не буду показывать.

Я смотрю на часы. Сейчас почти восемь. До дедлайна Джереми четыре часа. Знаю, это важно для него, даже если я ничего не знаю об этом. Поскольку это важно для него, это важно и для меня. Успех или неудача могут определить его настроение на следующей неделе. А может и больше.

Я иду, чтобы найти телефон. Тот, который я пообещала не использовать, пока Джереми не поклялся, что блокировка будет снята. Я включаю его. Он загружается молниеносно. Я жду, чтобы проверить, есть ли сообщения от Джереми. Ни одного.

Я отправляю ему сообщение:

Я разобралась с Фей и Робином. Буду ждать твоего возвращения.

Отложив телефон в сторону, я слышу, как приходит ответное сообщение:

Хорошо. Я верил в тебя. Рад, что вы разобрались.

Ты занят? Как продвигаются дела?

Пишу я в ответ.

Зашли в тупик. Сейчас перерыв. Расскажу обо всем позже.

Хорошо. Удачи.

У меня есть своя собственная удача.

Я ухмыляюсь. Типичный Джереми.

Я хочу уже закончить разговор, но есть еще одна вещь, которая не давала мне покоя весь день. К тому же Джереми свободен...

Хью приходил ко мне сегодня.

Молчание. Джереми не отвечает Я жду минуту, потом две. Когда время затягивается, я начинаю волноваться.

Дерьмо! Может мне не стоило говорить ему об этом сейчас. У него и так сейчас достаточно всего, более чем достаточно… Мой телефон начинает звонить. Номер Джереми.

– Привет? – беру я трубку.

– Что ты только что сказала? – требует он. – На счет Хью?

– Забудь, – говорю я быстро.

Джереми очень зол. Вне себя от ярости.

– Я расскажу тебе о том, что произошло, когда ты покончишь с делами.

– Лилли, я только что вышел с самых напряженных переговоров в моей жизни, чтобы сделать этот телефонный звонок. Ты не расскажешь мне об этом позже. Ты расскажешь мне об этом сейчас.

– Хорошо, – говорю я, чувствуя вину и волнуюсь за то, что прерываю его таким образом.

Если что-то пойдет не так, когда он вернется за стол переговоров, он обвинит в этом меня?

Или я слишком высоко ценю то влияние, которое я оказываю на его жизнь?

– Всё было быстро, – говорю я. – Ничего не случилось. Никто больше не видел. Он постучал в мою дверь и попросил войти. Я сказала нет. Он пытался настаивать. Я оттолкнула его.

– Он доставил тебе неприятности? – спрашивает Джереми. – Он сказал, чего хотел?

– Все, что он сказал, это то, что он хочет поговорить. Я отказалась.

– И это все?

– Это все, – подтверждаю я.      – О! Он пытался дать мне конверт.

Снова тишина. Я начинаю ерзать, когда она затягивается.

– Джереми? – спрашиваю я. – Ты все еще там?

– Ты взяла его? – требует он. – Ты взяла у него конверт, Лилли?

– Что? Нет! Зачем мне он?

– Ты уверена, – упорствует он. – Что не лжешь мне?

– Нет, Джереми. Я бы не стала! Никогда. Зачем мне лгать?

Моя уверенность возвращается, подпитываемая ложным обвинением в его словах.

– Я добровольно рассказала тебе об этом, Джереми. Никто не говорил, что я должна делиться с тобой этим.

Джереми делает недовольный, злой рычащий звук в горле. Часть меня рада, что  его здесь нет; другая часть желает об обратном. Так я смогу судить о его реакции гораздо лучше.

– Лилли, – медленно говорит Джереми. –  Слушай меня внимательно. Мой отец был влиятельным человеком. Я вывел его из строя. Но у него по-прежнему острый ум. Он может быть очень опасен для тебя. Для нас. Ты не будешь скрывать от меня информацию о нем. Никогда. Я не давал ему разрешения посещать тебя. Он сделал это за моей спиной. Я не знаю, на что он нацелился. Но мы должны быть осторожны. Он упоминал Розу?

– Розу? – в замешательстве говорю я. – Нет, зачем ему упоминать Розу?

– Правду. Сейчас же, Лилли!

– Нет! – подчеркиваю я. – Он этого не делал. Я не вру тебе, Джереми. Проклятие! Прекрати обвинять меня в этом.

– Я должен быть уверен, – он делает паузу. –  Я должен вернуться. Я посвятил тебе больше времени, чем предполагал. Я поговорю с Хью, и посмотрим, что он скажет. Если его история совпадает с твоей, это одно. Если нет...

Он замолкает, оставляя угрозу висеть в воздухе.

– Будут неприятные последствия.

Он вешает трубку. Я смотрю на телефон в своих руках.      Неприятные последствия? Для кого? Для Хью, или…

Я сглатываю.

Для меня?

Глава 7

Комментарий Джереми вызывает у меня панику. Я думала, мы прошли этот этап нашей жизни. Неопределенность в том, что он имеет в виду, сеет хаос у меня в голове. Мне нужно его увидеть. Вот и все, что я говорю себе, пытаясь найти какой-нибудь  способ сохранить спокойствие. Мне нужно увидеть его лично, и все будет решено.

Но хочу ли я видеть его, учитывая к чему эта встреча может привести? Ну это лучше, чем встреча с ним, Робином и Фей. Это могло бы быть катастрофой. Теперь опасность предотвращена, и я могу вернуться…

К чему? К работе? К своей жизни?

Мою жизнь определяет Джереми. Должность, которую он дал мне в Стоунхарт Индастриз является не более чем фикцией. Я уверена в этом. Либо это, либо тест. Тест...

Прилив адреналина поражает меня, и я сажусь прямо.

Тест?

Мог ли Джереми дать мне должность, чтобы я была подопытным кроликом? Объектом, на котором он смог бы попробовать свои технологии виртуальной реальности? Компьютерная иллюзия, которую он создал...спектакль, который он скоординировал с Хью, а Саймон...это была его конечная цель для меня? Это было настоящей целью моего пребывания в Стоунхарт Индастриз?

Боже! Возможно так и было. И до сих пор я была так слепа? Я прикладываю руку ко лбу. Подумай, Лилли! Упрекаю я себя. Вспомни с кем ты имеешь дело!