Текст книги "Улыбка Элли"

Автор книги: Синди Джерард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Вон там, – показала Элли в сторону большого сарая, стоящего от дома Фергюсонов метрах в трехстах, когда Ли подогнал грузовичок к ранчо. – Она вон в том сарае.

Звонила их соседка, Дороти Фергюсон. Дон и Дороти всегда были их добрыми соседями. Когда Элли потеряла мать, Дороти не отходила от Элли, она провела с ней очень много времени, утешая ее. Элли плакала почти каждую ночь у нее на руках. Дон же присматривал за ранчо, когда отец Элли заболел и все заботы легли на ее хрупкие плечи. Он стал первым помощником для нее, возил ее к отцу в больницу, помогал с покупками, улаживал дела, начатые еще отцом.

Сейчас же Фергюсоны нуждались в ее помощи, и Элли готова была для них свернуть горы, помочь, чем только могла.

Она умела платить добром за добро.

– Элли, у нас тут катастрофа, – начала взволнованно Дороти. – Дон дома, в спальне. Доктор дал ему успокоительное и мышечные релаксанты, велев провести в кровати, по меньшей мере неделю, а наша любимая кобыла Мэй Белл решила именно сегодня принести потомство. Я же не знаю, что делать, а Кол приедет на каникулы лишь в конце месяца. Вот так. И совсем некому помочь. Мне было очень не удобно беспокоить тебя – ведь ты только-только вышла замуж, у вас медовый месяц, но кроме тебя и Ли мне больше не к кому обратиться. Я подумала, может, Ли поможет? Он же все умеет, даже принимать роды у лошадей. Я очень переживаю за Мэй, может, у нее уже началось? И, как назло, ветеринара нет в городе, у него срочный вызов где-то в Честер-Германе.

Неизвестно, когда он вернется, и успеет ли к нам. Я совсем в растерянности, дорогая. Ты моя последняя надежда.

Ли слушал детальный пересказ разговора с Дороти, попутно застегивая пуговицы на рубашке. Затем схватил с подоконника ключи от пикапа.

– Я вернусь, как только все улажу, – быстро произнес он, и дверь за ним захлопнулась.

Чем он мог помочь Фергюсонам, он не знал, но ему представился великолепный шанс освежить мысли и хоть на время забыть об Элли, взяв под контроль вырвавшиеся желания и страсти.

Ведь он специально пошел колоть дрова, чтобы привести мысли и чувства в порядок, но стоило ему вновь войти в кухню и увидеть Элли, как все его старания растворились, как будто он не трудился до седьмого пота. Ему хватило одного взгляда на ее тело, на ее милое личико, в ее фиалковые глаза, в которых горел неподдельный огонек любопытства. А виной всему был он – он разбудил в ней страстную женщину, разбудил желание и чувственность.

Ли задумался: похоже, милая, невинная, беспомощная малышка Элли имела характер. Она знала, чего хотела и как добиться желаемого, а он, словно паук, попал в ее паутину. Ли мысленно вернулся к тому, что произошло между ними в ванной. Неужели Элли так ловко расставила сети?

Звонок Дороти подвернулся как нельзя кстати, у него теперь есть время, чтобы все обдумать и больше не совершать глупых ошибок, чтобы оставить себе на раздумья побольше времени. Ли побежал к грузовику.

Однако, сев за руль, он увидел, что Элли тоже садится в машину и собирается ехать с ним. «Вот ты и подумал в одиночестве, вот тебе и спокойная поездка». Он попробовал последний раз уговорить Элли остаться.

– Тебе вовсе незачем ехать со мной, я отлично и один справлюсь, – твердо произнес Ли, вставив ключ в замок зажигания.

Он ждал, но Элли не шелохнулась. Она повернулась к нему и уверенно произнесла:

– Нет, я поеду.

Она сказала это так, будто для нее поездка была делом чести или даже вопросом жизни и смерти.

Ли внимательно взглянул на свою жену. Перед ним сидела не беспомощная девочка, а взрослая женщина, готовая помочь близким людям.

Ли невольно улыбнулся бы, если бы ситуация не представлялась столь срочной и серьезной.

Сейчас лишь он один понимал, что делать и как действовать, и ему нельзя ошибиться. Он и так уже совершил несколько ошибок, из-за которых теперь не знал, как вести себя с Элли. Во-первых, он неправильно оценил состояние ее здоровья, не придав особого значения ее болезни. Во-вторых, не принял во внимание ее силу воли. И самая страшная его ошибка – он дал разгуляться своим желаниям, соблазнившись се прекрасным телом и роскошными формами там, в ванной. Если же он снова поддастся чувствам и попадет в расставленные Элли сети, то она станет единственным человеком, который пострадает в результате его глупости.

Ли захлопнул дверцу грузовичка, завел мотор, и они поехали в сторону ранчо Дороти.

Увидев их из окна, Дороти выбежала на крыльцо и замахала рукой.

– Слава Богу, вы приехали! Я не могу пойти к Мэй Белл, она так страдает, а я не в силах ей помочь. Единственное, что мне пока под силу, – держать Дона в постели, не разрешать ему вставать, иначе он просто поползет к Мэй, чтобы помочь ей.

– Не беспокойся, иди к Дону и позаботься о нем, – услышал Ли уверенный голос Элли. Он остановил грузовик возле сарая и, хлопнув дверцей, вышел. – Мы обо всем позаботимся.

– Элли, оставайся с Дороти, – приказал Ли, даже не оборачиваясь, но она явно не желала сегодня оставлять его в одиночестве. Элли влетела вслед за ним в сарай, лишь дверь за ней беспомощно хлопнула.

– Я же сказал тебе остаться с Дороти, – как можно строже произнес Ли. – Тебе не стоит смотреть на ее муки, да я и сам справлюсь.

Он очень не хотел, чтобы Элли мешалась у него под ногами в такой момент. Она снова не давала ему возможности сосредоточиться на деле.

Все долгие пятнадцать минут, пока они ехали сюда на бешеной скорости, он думал об Элли и теперь не мог справиться с собой, со своими фантазиями и желаниями. Он едва справился с управлением на резком повороте, углубившись в свои мысли и мечты об Элли. Он снова и снова думал о ней, о ее нежной, белоснежной коже, стройной фигуре…

И зря подумал, что Элли уже не девушка. Теперь он уверен, она – девственница. Как он мог усомниться в ней? Вел себя, как ревнивый дурак. Все в ней говорило о чистоте и непорочности – каждый поцелуй, сорванный с ее нежных губ, каждое нечаянное прикосновение.

Ли не мог отвести глаз от своей жены.

Кобыла в сарае отчаянно заржала. Ли опомнился.

– Пожалуйста, Элли, иди в дом, – вновь попросил он, пытаясь хоть на время отдалить ее от себя.

– Как давно ты практиковался? Когда в последний раз принимал роды у лошадей? – спросила Элли, не желая его слушать.

Ли нервно заходил из угла в угол.

– Не так уж давно. Я вообще много раз принимал телят, и разницы в принципе никакой.

– А вот и есть разница. – Элли проскользнула мимо Ли и открыла стойло, где находилась Мэй Белл. – Ведь Мэй Бэлл особенная. Да, девочка, – произнесла Элли ласково, опустившись на колени. Она как могла пыталась успокоить кобылу, нежно поглаживая ее по голове.

И Ли ощутил неизведанное до сегодняшнего дня чувство.

В его душе разлились нежность и тепло, когда он смотрел на Элли, желавшую помочь кобыле.

Ли заставил себя оглядеться вокруг, оценивая свои возможности и ситуацию.

Все оказалось не так просто, как он думал. Кобыла потеряла слишком много крови, была напугана, глаза у нее стали стеклянными, и дышала она слишком часто. Не нужно было быть специалистом, чтобы определить, как животное страдает.

Ли глубоко вздохнул.

– Может быть, Дороти позвонила слишком поздно?

– Нет, – резко отозвалась Элли, – все будет в порядке.

Ли в недоумении посмотрел на лее. Не желая подчиняться действительности, она хотела изменить то, чего не избежать.

– Элли…

– Нет, мы не можем оставить се так, мы должны помочь ей. Мэй Белл – любимица Дона. Он разводил жеребят, построив свои программы на ее потомстве. Она приходится мамой Баду, – отчаянно продолжала Элли, пытаясь говорить убедительно. – Мы не можем дать ей умереть.

Она могла не произносить этих слов, все ее детские надежды на счастливый конец отражались у нее в глазах. Ли переводил взгляд с кобылы на Элли и понимал, что не может сотворить чудо, но ему придется попробовать… ради своей жены.

– Говори с ней, Элли, попробуй успокоить ее, – мягко произнес Ли.

Он начал рыться в хламе в углу сарая в поисках ведра, мыла и тряпок.

Было уже за полдень, лучи солнца пробивались сквозь щели досок и заливали сарай мягким светом. Воздух был напоен запахом крови, пота, страданиями и надеждой на благополучное завершение.

– Он такой забавный и милый, – прошептала Элли, гладя Мэй Бэлл и наблюдая за новорожденным жеребенком.

Малыш долго сопротивлялся, не желая появляться на свет и заставив поволноваться окружающих. Затем он минут двадцать пытался встать на ноги, а теперь он впервые пил материнское молоко. Элли не сводила глаз с Мэй и ее жеребенка, и на лице у нее играла улыбка радости и умиротворения.

Последние полчаса Ли тихо стоял в углу сарая, наблюдая за ней и жеребенком и пытаясь унять боль в правой руке. Он не заметил, как улыбка появилась и у него на лице, на душе стало спокойно и мирно.

Лучик солнца, пробившись в щель, запутался в золотисто-медных локонах его жены, они стали цвета огня, дерзкого и неукротимого. Ему вдруг захотелось провести рукой по ее чудесным волосам, обнять и прижать ее к себе, прикоснуться к шелковой коже, прочувствовать ее так, как только мужчина может почувствовать женщину.

Ли глубоко вздохнул и уперся затылком в стену.

Что же ты делаешь со мной, Элли? – подумал он.

Она сотворила с ним нечто невероятное, разожгла в нем все эмоции – от злости и отчаяния до вожделения и страсти. А ведь он никогда не оставлял себе времени на эмоции, он просто не мог или не хотел их себе позволить. Она изменила в нем что-то, и для Ли такие ощущения были новы. Теперь пути назад нет, придется учиться жить по-другому.

– Как твоя рука? Все еще болит?

Ее нежный голос вернул Ли на землю. Он перевел дыхание, пытаясь совладать с нахлынувшими мыслями и желаниями.

– Хорошая новость – я могу ею шевелить. Плохая – я ее чувствую.

Элли улыбнулась.

– Наверно, ужасно болит, да?

Ли кивнул.

– Ничего, все пройдет.

На самом деле он ошибся, сделал не так, и теперь боль мстила ему за ошибку.

Он снова совершил глупость. Он пытался повернуть жеребенка, чтобы тот не сломал себе ноги, когда станет появляться на свет, и засмотрелся на Элли. Она шептала что-то кобыле, успокаивала ее, гладила. Ли потерял чувство реальности и слишком резко повернул жеребенка, причинив кобыле невыносимую боль. Мэй Белл лягнула его со всей силы. Только чудо спасло его от перелома, но удар оказался достаточно сильным, и теперь боль напоминала о себе при любом движении пальцев.

– С ними все будет в порядке? – спросила Элли, качнув головой в сторону Мэй Белл и жеребенка.

Ли вздохнул, все еще чувствуя боль в руке.

– Да, с ними все будет хорошо. Главное, что Дороти позвонила вовремя, иначе все могло бы кончиться совсем по-другому.

Ли вновь посмотрел на жеребенка и его маму. Элли все время находилась рядом с ним, только ее присутствие и ее вера в его силы помогли ему совершить чудо. Теперь он понимал, как важно, когда в тебя верят. Сколько же мужества в его Элли? Сколько ей пришлось вынести?

Но сейчас не время думать. Ли присел на корточки, а затем попытался встать. Элли подала ему руку. Помедлив минуту, он взял ее руку и встал.

Ее ладошка была маленькой, но не хрупкой, в ней чувствовалась сила, что уже не удивило Ли – все ее поступки, вся ее жизнь подтверждали ее душевную стойкость.

Ли не выпустил ее руки, он прижал ее к груди и посмотрел в фиалковые глаза.

Он не переставал удивляться внутренней силе своей жены.

Когда ты стала такой, Элли? Как тебе удается справляться с трудностями? – думал он.

– Спасибо, – вслух произнес Ли, не в силах справиться с комком, застрявшим в горле.

Он обнял Элли, и в голове у него пронеслось миллион вопросов, на которые не было ответа, и миллион слов, которые он хотел сказать Элли. Но прежде ему нужно все хорошенько обдумать. Ему нужно время, чтобы собраться с мыслями. Он не хотел начинать серьезный разговор сейчас.

Ли крепче сжал Элли в объятиях и произнес:

– Пошли, нужно сообщить Дороти хорошие новости. А потом отправимся домой.

Домой. Всю дорогу до дома они молчали. Ли трудно было мириться с мыслью о том, что всего за несколько дней весь мир сжался для него до единственной женщины, которая сидела рядом.

– Не хочешь принять душ? – спросил Ли, когда они подъезжали к дому. – А я пока на стол накрою.

Она согласилась. После ванной Элли отправилась на кухню. Их обед превратился в ужин, и Элли, собравшись с духом, ждала Ли для серьезного разговора.

Запах лаванды наполнил кухню, когда вошел Ли.

Они вернулись от Фергюсонов уже чуть больше часа назад, и Элли приготовилась к разговору с Ли. К серьезному разговору. Пока он принимал душ, она собралась с мыслями и подобрала нужные слова, но стоило ей увидеть его, в горле застрял комок и во рту пересохло. Все слова растворились, вылетели из головы, словно напуганные бешеным стуком ее сердечка.

Ли стоял босиком, в голубых джинсах и в небрежно наброшенной на плечи рубашке, естественно не застегнутой. Темные волосы влажно блестели и слегка подвивались на концах, красиво обрамляя лицо и падая на шею. Он держал в руке темно-зеленое полотенце и был так неотразим, что Элли не могла оторвать от него глаз. Его синие глаза манили, и противостоять их зову было невозможно.

Все, что она могла делать, – смотреть на него. По телу побежали мурашки.

Что-то изменилось между ними там, в сарае. Ей казалось, что рубеж уже пройден, и они могут разговаривать как взрослые люди, но… сейчас повисла тишина, которую никто не хотел нарушить. Никто не хотел быть первым.

Когда прошлый раз Ли застал ее в кухне, она готова была выложить ему все, что накипело у нее на душе: про нечестную подмену, про то, что чудище не превратится в прекрасного принца, вопреки всем ее ожиданиям.

И только теперь она поняла природу своей злости. Всю жизнь ей приходилось обороняться, защищаться от злых нападок, и весь ее небогатый жизненный опыт подтверждал полезность такой позиции – она спасала от любопытных взглядов и насмешек. Но Ли был другим, он не смотрел на нее как на прокаженную, и сейчас что-то подталкивало ее крикнуть ему: «Поговори же со мной! Скажи, что я делаю не так!»

Но, сдержав себя, она смотрела, как он подошел к холодильнику, открыл его и пару минут что-то искал. Затем достал пакет молока.

– Ты, наверно, проголодался.

«Отлично, Элли, это все, что ты смогла из себя выдавить?» Ее смелость испарилась, едва она оказалась лицом к лицу с Ли.

А что если он просто не хочет быть с ней? Вдруг в его жизни есть другая женщина, которую ему пришлось оставить? Та, которую он любил? Оставить лишь потому, что он обещал отцу Элли заботиться о ней?

Выбор, наверно, был не из легких: на одной чаше весов любимая женщина, на другой – девчонка с проблемами.

Ей вдруг захотелось узнать правду, но вместо того, чтобы задать вопросы, она подошла к шкафу, достала стакан и протянула его Ли.

Ли отломил себе куриную ножку и принялся жевать.

– Отлично, – произнес он, проглотив кусок курицы и запив молоком. – Ничего вкуснее холодной жареной курицы я в жизни не ел. Ты потрясающий кулинар, Элли. – Ли положил на тарелку картофельного салата и отрезал кусок домашнего хлеба.

– У меня была хорошая наставница.

Волна тоски накрыла Элли. Ее настроение неожиданно изменилось, и она еле сдерживала подступившие к горлу слезы. Она лишь успела отвернуться и уставиться в окно.

«Я так скучаю по тебе, мамочка, по тебе, папа. Как вы мне оба нужны. Ведь я ничего не знаю, ничего не умею. Как мне нужен ваш совет. Я не знаю, как достучаться до Ли, не знаю, смогу ли занять место в его сердце. Не знаю, стану ли когда-нибудь для него желанной».

– Элли…

Она почувствовала, как Ли обнял ее, ощутила тепло и мощь его тела. Именно в этом она сейчас нуждалась больше всего. Элли обернулась и сильнее прижалась к нему.

Ли не знал, что делать, глядя, как по щекам Элли потекли слезы.

– Я очень скучаю по родителям. Мне их очень не хватает, – прошептала Элли.

– Я знаю, малышка, – ответил Ли и обнял ее крепче. – Я тоже скучаю по ним.

Элли уткнулась лицом ему в грудь.

– Прости, я не хотела, чтобы ты видел мои слезы. – Элли попыталась успокоиться, вдыхая аромат его кожи. – Иногда… на меня накатывает такая тоска, я чувствую себя такой одинокой и никому не нужной…

Ли погладил ее по голове.

– Ты больше не одна, – прошептал он и поцеловал ее в лоб. – Пойдем. – Он повлек ее за собой. – Ты устала, и тебе следует перекусить, да и мне не помешает поесть.

Они сели обедать, а заодно и ужинать. В кухне повисла тишина, но не тягостная, а какая-то домашняя, теплая.

Затем Ли помог Элли убрать со стола и вымыть посуду. Потом они отправились спать. По крайней мере, Элли отправилась в спальню. Элли считала каждую минуту, ожидая что Ли вот-вот войдет и разделит их супружеское ложе, но его не было. Он так и не пришел. То же самое повторялось каждую ночь всей последующей недели.

И каждое утро он встречал ее на кухне милой улыбкой и приветливым поцелуем в щеку. Каждое утро он говорил одно и то же: «Как ты себя чувствуешь?» и «Если с тобой все в порядке, то увидимся вечером».

Потом он пытался переделать все возможные и невозможные дела на ранчо. Закончив старые, начинал новые, не давая себе передышки, словно завтра не наступит никогда. Или просто потому, что не хотел проводить с Элли наедине ни одной лишней минуты.

Элли, в свою очередь, кормила домашних птиц, поливала огород, возилась с цветами в саду, готовила еду, стирала одежду и думала, чем бы еще заняться.

Каждую ночь, ложась в постель, она закрывала глаза и представляла, как Ли входит в спальню и ложится рядом с ней. В голове эхом проносились его слова: «Ты уже не одна, девочка».

Но она была одинока.

Она всем сердцем желала понять, чего Ли ждет от нее. Как заставить его увидеть в ней женщину?

Каждый день почтальон Леон Уилкс приносил очередной выпуск «Уолл стрит джорнал» и «Денвер пост». Каждый вечер после ужина Ли зачитывался ими. Он выходил на крыльцо и прочитывал их от корки до корки. Чтение помогало ему не думать об Элли. Ведь убежать от проблемы легче, чем ее решить.

Поэтому он проводил часы за чтением, потом за чашкой кофе на кухне, и уже под утро устраивался на тахте в гостиной. Он не смел воспользоваться ни одной из двух свободных спален на втором этаже, поскольку они находились рядом со спальней Элли. А Ли не хотел осложнений, он не хотел совершить очередной безрассудный поступок.

Поэтому Элли выглядела такой удрученной и грустной.

Ли, сам не замечая того, обижал и причинял ей боль, но лучшего решения не видел.

Он убедил себя, что Элли нужно время, чтобы привыкнуть к его присутствию, хотя правда состояла в том, что время как раз требовалось ему, чтобы все осознать, привыкнуть к новому положению дел. Он не знал, как справиться со всеми проблемами сразу, он мог только контролировать свои желания. Ли свыкся с мыслью, что Элли больна, но он может помочь ей преодолевать все неприятности, связанные с болезнью.

В то воскресенье, когда Элли плакала в его объятиях, он понял, какая она еще маленькая, хрупкая, и решил, что нужно подождать, дать время себе и ей.

Ему казалось, что ожидание – лучший выход из сложившейся ситуации, но на душе было тревожно. Точно так же чувствовала себя Элли.

Сидя на крыльце, он слышал, как она возится на кухне, убирая со стола после ужина.

Долго так продолжаться не могло, что-то все равно придется менять в их отношениях. Он хотел бы знать, как выбрать правильный путь, чтобы все не испортить.

Издалека послышался шум моторов, который прервал его размышления. Ли отложил газеты и журнал, снял очки и посмотрел на дорогу, ведущую к ранчо.

– Что за черт?

Он встал со ступенек и сошел вниз. Услышан шум, Элли тоже вышла, забыв оставить полотенце на кухне. По дороге ехали ярко украшенные автомобили. Словно огненная река, разрезая темноту, направлялась к их дому.

Автомобилей и пикапов было штук двадцать, все яркие, украшенные полевыми цветами и воздушными шарами, все отчаянно и громко гудели.

Что-то, наверно, случилось, – в недоумении произнес Ли, обращаясь к Элли.

Они заворожено смотрели на автомобильный кортеж, подъезжающий к их дому, и готовились к худшему. Когда все остановились, гудение прекратилось, из машин начали выходить люди: одни хлопали в ладоши, другие били в бубны, кто-то играл на гитаре, кто-то на аккордеоне, кто-то просто бил ложками по кастрюлям, сопровождая все смехом и песнями. Ли удивленно взглянул на Элли. Она лишь пожала плечами. И тут к крыльцу подошел Баз Шеппард.

– Шивари! – прокричал Баз и радостно стал выплясывать неведомый танец, стуча ложкой по старой жестяной кружке. – Шивари! Шивари!

– Шива… что? – выкрикнул Ли, обращаясь к Элли, но шум мешал что-либо услышать.

– Шивари. – Элли радостно захлопала в ладоши, на душе у нее потеплело. – Они устроили шивари в нашу честь.

– Черт, да кто-нибудь мне объяснит, что такое шивари? – вновь закричал Ли и положил руку на плечо Элли, чтобы привлечь ее внимание.

– Шивари – шутливый праздник с ироничными, веселыми серенадами в честь молодоженов, – объяснила Элли, вставая на цыпочки и почти крича Ли в ухо. – Старая традиция в Сандауне.

Ироничная серенада – хорошее дополнение к ненастоящему браку. Ирония – совсем не то, что нужно сейчас ему и Элли.

Но Элли улыбалась, она выглядела счастливой, и Ли не хотел портить ей праздник, поэтому тоже улыбался и радовался.

– Наверно, одна из самых старых и самых громких, – произнес Ли с улыбкой и помахал, увидев пастора Гуда и его жену Марту. – Значит, теперь мне придется разделить с ними наш ужин?

Глаза у Элли сияли, она вся светилась от счастья.

– Что-то подсказывает мне, что они готовы разделить с нами гораздо больше, чем мы с ними.

Наконец пение закончилось, и все направились к своим машинам. Слышались только смех и разговоры. Баз оставил свои кружку и ложку в машине, кто-то принес гитару, остальные начали доставать еду, красивые свертки и устанавливать столы прямо перед домом. Был даже свадебный торт, благодаря стараниям жены доктора Лундстрема.

Пораженный и потрясенный Ли думал только об Элли. Увидев ее счастливое лицо, улыбку, играющую на устах, он порадовался за нее.

Он лишь отошел чуть в сторону, чтобы не мешать гостям, то и дело входившим и выходившим из их дома, чтобы взять стулья, тарелки и другие необходимые мелочи.