Текст книги "Улыбка Элли"

Автор книги: Синди Джерард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Между тем, после того, что случилось вчера в церкви и ночью, она поняла, что не пожертвует своим достоинством даже ради их с Ли близости.

Она расскажет ему, расскажет все. Но не сейчас. Она же совсем раздета.

Она не сможет говорить с ним, пока не оденется. Элли чувствовала себя слишком уязвимой, и это укрепило ее в принятом решении: разговор неизбежен, но чуть позже.

Позже.

Сейчас хорошо бы сделать что-нибудь по дому, но Ли строго-настрого запретил ей вставать. Он сам накормил кур, собрал яйца, проведал лошадей на конюшне. Остальное не требовало срочного внимания.

Простые хлопоты по хозяйству доставляли ему удовольствие и давали возможность все хорошенько обдумать. Он вспомнил, как в детстве помогал Уиллу и Клэр по ранчо, и вздохнул, почувствовав боль потери.

Последние десять лет он работал на Курта и имел дело с высокими технологиями в сфере бизнеса. Вместе с ассистентом он управлял потоками денег и товаров, изучал и прогнозировал объемы продаж. Все, чем он занимался, налагало на него огромную ответственность, и, чтобы компания развивалась, Ли работал на износ. Его должность и приличная зарплата давали ему возможность получить в жизни то, о чем даже не смел мечтать тот мальчик, который жил когда-то на улице. Деньги давали ему власть, делали его независимым, открывали двери, которые раньше были перед ним закрыты.

– Я думал, работа тебе по душе, – из последних сил убеждал его Курт. Он очень хотел сохранить Ли у себя в компании.

– Она не просто мне по душе, в ней вся моя жизнь. Мне нравится дух конкуренции, строгая иерархия и высокие технологии. Но, с другой стороны, мне все надоело, – признался Ли, пытаясь заставить Курта понять. – Я скучаю по физическому труду, мне его очень недостает. Скрип седла, запах лошадей…

Курт посмотрел на Ли, словно на сумасшедшего, и тот улыбнулся.

– Ладно, ладно, я знаю, мои слова звучат странно и глупо, но я скучаю по той работе на ранчо, которую делал изо дня в день. А если я вернусь на ранчо, то смогу вновь заниматься тем, что мне так нравилось.

И Ли действительно смог бы дать ранчо то, чего не смог или не хотел дать Уилл.

Он усовершенствует все, вплоть до последнего гвоздя.

Он привнесет все лучшее, технически новое, тем самым продлит срок службы любого предмета.

Ли осмотрел владения: несколько пристроек покрашены лет сорок назад, дом, построенный еще в начале двадцатого века, ни разу всерьез не ремонтировался. Ли обладал достаточным капиталом для обновления и ремонта, поэтому он ни за что не продаст ранчо, даже за миллион долларов. Если у них с Элли хватит сил и желания, они превратят его в рай только для них.

Ли пошел на задний двор и понял, что оба крыльца и веранда требуют хорошего ремонта. Странно, но Уилл не хотел, чтобы Ли помогал ему.

– Мне не нужны твои деньги, сынок, – говорил Уилл, и в голосе его были доверие и гордость. – У нас все идет хорошо – у меня, у мамы, у малышки. Но я всегда рад тебя видеть и благодарю за твое предложение. Приезжай в любое время.

Ли открыл дверь на кухню, поставил корзину с яйцами на стол. В душу закрались тоска и чувство вины – слишком редко он приезжал домой. Впрочем, сейчас уже поздно каяться, сейчас только и остается, что тосковать по прошлому.

В доме стояла тишина. Ли вымыл руки и повесил полотенце на ручку холодильника. Здесь ничего не изменилось – все тот же холодильник, тот же черно-белый линолеум, постеленный лет двадцать назад.

Налив себе в кружку кофе, Ли сел у стола и оглядел кухню: ничего не изменилось, но пришло в запустение, несмотря на все усилия Элли. Она убирала и поддерживала порядок в доме, однако время беспощадно не только к людям, но и к вещам. Очень тяжело сознавать, что Ли здесь тоже виноват – слишком редко он выбирался сюда.

Наверху скрипнула половица, и Ли понял, что Элли встала. Теперь можно подняться наверх и справиться о ее самочувствии. Как Ли ни старался не думать об Элли, полностью сосредоточиться на работе ему так и не удалось. Элли не выходила у него из головы, с тех пор как он оставил ее наверху, в спальне.

Ли отхлебнул кофе и посмотрел в потолок, где над кухней помещалась ее спальня. Он мысленно проверил список намеченных дел: починить два крыльца, покрасить дом, проверить чердак, починить кровлю конюшни, позаботиться об Элли.

Но он не мог забыть ни на минуту о ней, лежащей в белоснежной постели, желанной и страстной. Она манила его своими фиалковыми глазами, каждым изгибом тела. Она соблазняла его своим вопрошающим взглядом, ожидая от него невероятного.

Ли гнал мысли о желании, заставляя себя не думать об Элли. Он должен выполнить просьбу Уилла, должен стать защитником и покровителем Элли.

Он поставил чашку на стол, прошел через гостиную и поднялся по дубовой лестнице наверх.

– Элли, – позвал он входя в ее комнату. В комнате никого не было.

Ли услышал шум воды в ванной. Видимо, Элли стало лучше и она захотела принять ванну. Или нет? Может быть, она просто постеснялась воспользоваться его помощью? Скорее всего, именно так. Элли слишком застенчива, она никогда бы не простила себе, если бы позволила Ли увидеть ее обнаженной в ванне.

Ли решил не пугать Элли и медленно подошел к приоткрытой двери ванной комнаты. Он уже хотел постучать и спросить, как она себя чувствует, но тут Элли попала в его поле зрения.

Она стояла к нему спиной в розовом халате, ванна медленно наполнялась водой. Ли был не и силах отвести от Элли взгляда. Она заколола полосы в пучок. И не замечая, что Ли стоит буквально в нескольких шагах от нее, распахнула халат.

Надо было либо уходить, либо окликнуть ее, но Ли не в силах был вымолвить ни слова. Халат скользнул с плеч и медленно сполз на пол.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Элли была так красива, так соблазнительна с кожей белее снега, с лебединой шеей и маленькой грудью, ее бедра и ноги сводили с ума, она была просто неотразима. Одного взгляда на ее обнаженное тело хватало, чтобы разбудить жажду обладать ею. Ли хотелось коснуться ее, осыпать ее тело поцелуями.

Она моя, пронеслось у него в голове, и сила желания захлестнула его, он еле сдерживал себя.

Ли нравился женщинам, их тянуло к нему. Он знал искушенных и красивых женщин, но не было у них в глазах той преданной, беззаветной любви и безграничного доверия. Никто их них не мог заинтересовать его так, как Элли, пробудить столь сильное желание и заставить его потерять голову, забыв обо всем на свете.

Он должен оставить ее, сейчас же, но она вдруг повернулась и потянулась за пеной для ванны. Ли стоял, как завороженный, наблюдая за каждым ее движением, за каждым изгибом тела.

Чудным образом в Элли соединялись эротичность и невинность. Она поставила открытый флакон с пеной для ванны на полку и выключила воду. Легким движением провела по воде пальцем, потом снова взяла с полки пену для ванны и налила из флакона в воду. На поверхности воды появилась пена. Элли легла в ванну. Ли не мог оторвать от нее взгляда.

Элли закрыла флакон и поставила его на полку. Вокруг разлился густой и сладкий запах ванили. Пена обволакивала всю Элли, скрывая от чужих глаз ее красивое тело.

Ли хотел бы лежать в ванне рядом с ней, стать пеной, водой, чтобы касаться ее нежной, гладкой, белоснежной кожи.

Если она заметит, что он наблюдает за ней, она смутится. Он должен отвернуться, избавить ее от своего навязчивого любопытства. Он был ее мужем, но вел себя вероломно, предавая се доверие, нарушая ее уединение. Так он думал ровно до тех пор, пока Элли не повернула голову в его сторону и прямо посмотрела ему в глаза, испытующе и беззастенчиво.

Сердце у Ли бешено забилось, то ли от смущения, то ли от неожиданности. Несколько мгновений он стоял неподвижно, не зная, что предпринять. Сердце в груди стучало так быстро и громко, что казалось, даже Элли слышит его стук.

Она смотрела на него лишь несколько секунд, но ему они показались вечностью. Затем на отвернулась, положила руки на края ванны и закрыла глаза.

Ли был шокирован, он стоял и смотрел на Элли, ему показалось, что секунды превратились в годы, в вечность. Она все знала.

Она знала, что он наблюдает за ней. Эта мысль доставила ему удовольствие, но через мгновение Ли усомнился, может, он недооценил ее? Может, он зря считал, что его невеста, а теперь законная супруга, девственница?

Она ведь очень красива, а молодые люди на соседних ранчо вряд ли слепые или идиоты, чтобы не заметить этого. Ли вспомнил себя в девятнадцать лет. Он помнил, чего тогда хотел от женщин, и знал, чего желает сейчас.

Он снова взглянул на Элли, на ее белоснежное влажное тело. Его взгляд был долгим и испытующим. И он понял.

Она ждала от него действий. Внутренний голос говорил ему: она хочет тебя, она манит тебя, она раздевалась для тебя, она обнажила свои прелести для тебя.

Перед ним была уверенная в себе, соблазнительная и желанная женщина.

– Я разгадал тебя, ты хочешь меня, Элли, – произнес Ли вслух.

Ли желал ее, как мужчина желает женщину, и чувство вины тут ни при чем. Она не Лолита, а он не старый развратник. Ему лишь тридцать три года, и он хочет свою жену.

Ли пнул ногой дверь в ванную с такой силой, что она ударилась о стену с глухим звуком.

Элли удивленно открыла глаза и в изумлении и недоумении посмотрела на Ли, который подошел к ней. Ли даже не пытался скрыть желание во взгляде, когда смотрел на Элли, на ее обнаженное тело, скрытое пеной.

Она моя – все, о чем Ли мог думать в тот момент. Он, словно коршун, навис над Элли, схватившись руками за края ванны, он жаждал справедливости и утоления своих желаний. Она разожгла в нем пламя страсти, и она должна ответить за свои уловки. От испуга Элли скрестила руки на груди, пытаясь закрыться и спрятаться в пене.

Сейчас она совсем не выглядела уверенной в себе.

«Ты играешь с огнем, девочка, можешь и обжечься».

Только тем, кто обжегся, оказался Ли. Он едва дышал; он думал лишь о ее шелковой коже, о ее желании, о ее страсти. Элли все больше погружалась в воду, Ли все так же нависал над ней. Он приблизился к ней вплотную. Элли недоуменно и испуганно смотрела на него.

Не желая больше ждать, он поцеловал ее страстно, резко, почти насильно. Элли словно пробудила в нем дремавшего зверя, и теперь должна была его укротить.

Ли не сознавал, что делает, он поддался инстинкту, не услышав голоса разума, топтал неискушенность другого человека, как топтал халат, лежавший на полу около ванны.

Он не мог совладать с собой – желание, захлестнувшее его, было самым сильным в его жизни.

Ошеломленная Элли тоже не могла ни пошевелиться, ни оттолкнуть его. Ли воспользовался ее замешательством и продолжал целовать, страстно и бесцеремонно.

Но ее беззащитный взгляд не мог обмануть Ли, где-то глубоко в душе у нее уже просыпалось желание, она уже почувствовала, что может управлять мужем, контролировать его.

Контроль.

Ли очнулся, словно с глаз спала пелена.

Он не терял контроля никогда и всегда умел управлять своими эмоциями. Сегодня он сорвался – позволил женщине взять над собой верх.

Ли отстранился от Элли, заставив себя успокоиться, забыть о ее губах, теле, шелковой коже.

Но он не мог заставить себя не смотреть на нее. Элли залилась краской. В воздухе витал запах ванили. Горячая ванна и страсть сделали свое дело: тело у Элли порозовело, а на щеках заиграл красивый румянец.

Ли, наконец, отдышался, однако Элли не собиралась отступать – она призывно смотрела на него, словно ожидая продолжения, ожидая следующего поцелуя.

Сердце Ли снова бешено забилось, волна нежности нахлынула на него и умение контролировать себя снова начало ослабевать – умение, которое он больше всего ценил в жизни.

Пора выбраться отсюда.

Уйти из дома, пока ему не захотелось послать все к черту, пока он окончательно не потерял власть над собой, пока разум сдерживает порывы тела. Никогда еще Ли не желал так женщину. Никогда так сильно. Ему хотелось сорвать с себя одежду и прыгнуть в ванну к Элли. Ли глубоко вздохнул и сдержал свой необдуманный порыв.

Он заставил себя отойти, повернуться и выйти из ванной, выйти из дома. Он вел себя непростительно – чуть не накинулся на Элли, забыв о ее болезни.

Он ненавидел себя за несдержанность.

Прошло довольно много времени, прежде чем Элли собралась с силами и решила спуститься вниз. Головная боль больше не терзала ее, она просто улетучилась. Прописанные таблетки не всегда помогали справиться с последствиями приступов, а Элли ненавидела принимать бесполезные таблетки. Впрочем, она была благодарна доктору Лундстрему за его помощь и внимание к ней.

Она растерялась, заметив, что Ли наблюдает за ней, стоя за дверью ванной.

Еще больше она была ошеломлена его поцелуем.

Она была уверена лишь в одном: ей очень понравилась сила страсти, с которой Ли ворвался к ней в ванную, ей понравился тот безумный, агрессивный и в то же время нежный поцелуй. Очень понравился. Ли снова пробудил в ней вихрь желаний, пробудил страсть. Она до сих пор вся горела, а румянец украшал ей щеки.

Элли спустилась и направилась на кухню, зная наверняка, что там никого нет.

Она слышала, как задняя дверь, ведущая во двор, скрипнула, а потом захлопнулась за Ли.

Он ушел больше часа назад. С тех пор она видела его лишь издали: он хмуро и сосредоточенно шел к гаражу колоть дрова. Зачем он решил пополнить запасы дров в апреле, для Элли оставалось загадкой. Ведь Дон Фергюсон, их сосед, позаботился о дровах, их хватит до осени, даже если все вечера будут холодными.

Элли в принципе была не против, чтобы Ли занялся физической работой. А после того как он снял рубашку и ремень, она решительно одобрила его занятие.

Она наблюдала за ним из окна своей спальни.

И вновь на нее нахлынула буря чувств, которую Ли разбудил своим поцелуем. Яркое воспоминание – согрело ее, словно пушистый свитер в зимнюю стужу. Ее муж был настоящим красавцем: широкие плечи, стройная фигура, мощные торс и руки. Каждый раз, глядя на него, Элли невольно скользила взглядом чуть ниже, где ремень туго обхватывал талию. Синие джинсы лишний раз выгодно подчеркивали достоинства его фигуры. В жизни Элли окружало не так уж много мужчин, тем более молодых ребят. И конечно же, не обнаженных. За все время своего знакомства с Ли она ни разу не видела его обнаженным, и ее разбирала любопытство уже созревшей и страстной женщины.

Ли не так молод, как Джон Тайлер. Еще зеленый, глупый и подлый Тайлер.

Отойдя от окна, Элли вытащила из ящика несколько пузырьков с таблетками, которые прописал врач, и высыпала несколько штук на ладонь. Пытаясь разогнать нахлынувшие неприятные воспоминания, она налила стакан воды и выпила лекарства. Она не позволит больше изводить себя, однако воспоминания – странная штука, как ни отгораживайся, они все равно настигнут тебя, всплывут в памяти в самый радостный момент и испортят все. Воспоминания. Милая улыбка мальчика Тайлера, мальчика, которого Элли хотела видеть своим другом, а не врагом. Как горько она ошиблась. Она и подумать не могла, что у него на уме.

– Что случилось, Элли? – настойчиво спросил Джон, когда однажды догнал ее воскресным утром после проповеди в церкви. – Язык проглотила? Или прикусила не вовремя? А?

Ей исполнилось двенадцать лет, и у нее действительно язык отнимался от странного волнения, охватывавшего ее рядом с Тайлером.

Он был глупым мальчишкой, а неподалеку стояли его приятели и посмеивались. Они смеялись над Элли. Тайлера не могла вразумить даже мать, когда буквально за ухо приводила его к Элли домой и заставляла извиняться. А Элли потом горько плакала на груди у своей матери, но даже ее уговоры и ласковое сочувствие не помогали ей справиться с отчаянием.

– Не обращай внимания, Элли, только так ты сможешь противостоять несносным мальчишкам. Ведь каждому из них что-то не нравится в себе самом, и, только унижая других, причиняя им боль, они могут справиться со своими комплексами.

Конечно, далеко не в первый раз ее обижали, заставляли вновь вспомнить, что она не похожа на других, но в тот раз она открылась, подставилась под удар, желая стать ближе к своим сверстникам.

В тот день она все поняла. Она перестала просить родителей отправить ее в обычную школу, где учатся обычные дети. И перестала смотреть в глаза тем людям, которым не могла доверять полностью.

Пять лет спустя, когда Джон Тайлер предложил ей прокатиться на его машине после церковной службы, съесть по мороженому и посмотреть фейерверк в честь Дня независимости, Элли лишь отвернулась и пошла прочь. Отвергнуть оказалось легче, чем она думала, и тогда Джон и его приятели потеряли интерес к ней. Ведь она больше не обращала внимания на то, что они говорят ей и о ней. Элли всегда доверяла лишь одному человеку, тому, кого любила без памяти. Она искренне и горячо любила Ли. Казалось, самой судьбой ей предначертано полюбить его. С самого детства, когда Элли сидела у него на коленях, вдыхала его запах, она ничего не боялась, ведь она была под его защитой. Элли влюбилась в него. Сильного, доброго, заботливого.

И теперь она стала его женой. Ну, по крайней мере, она носила его фамилию, а значит, формально уже жена.

Элли подошла к холодильнику, открыла дверцу и вновь вспомнила о поцелуе в ванной. Вначале ее охватил страх, когда Ли вошел, но потом на смену пришло другое чувство… она еще не могла дать ему названия. Страсть? Беспомощность? Боязнь чего-то, чего еще с ней не случалось. Но Элли знала заранее, что ее ждет нечто волшебное и замечательное. Она хотела, чтобы тот поцелуй длился вечно. И тем более она не хотела, чтобы Ли ушел так резко, так внезапно, оставив ее одну. Одну в ванной, наедине с собственными мыслями и желаниями.

Холодный воздух из холодильника слегка отрезвил ее, и она виновато подумала о том, что пыталась соблазнить его.

Неужели она вела себя слишком самоуверенно? Она ведь знала, что он ищет ее, слышала, как он поднимался по лестнице. Первая мысль была, быстро захлопнуть дверь ванной, однако следующая мысль заставила ее помедлить, и… Элли покраснела, не вспомнив свою третью мысль: нужно оставить дверь открытой. Пусть он увидит меня, пусть найдет здесь в ванной…

Желание видеть его, почувствовать, ощутить его прикосновение взяло верх. Когда Ли стоял за дверью в полной уверенности, что его не заметили, инстинкт подсказал Элли, что нужно делать, что предпринять, чтобы разжечь в Ли желание.

Для Элли было очень важно – заставить его желать ее. Она почти растерялась и чуть не отступилась от своей затеи, когда ее халат соскользнул с плеч и упал на пол. Она знала, что Ли наблюдает за ней, хочет ее.

Кроме доктора ни один мужчина не видел ее обнаженной. Даже мать не видела ее обнаженной после того, как Элли, повзрослев, приобрела нынешние формы и вместе с тем уверенность в своих силах, даже стала слегка самоуверенной.

Но сегодня ее уверенность словно испарилась, когда Ли оставил ее одну в ванной комнате.

Элли взглянула на стенные часы, они показывали полдень.

Она вытащила из холодильника жареного цыпленка, которого приготовила еще позавчера.

Ли вышел из ее ванной в ярости. Он ушел так быстро, словно совершил что-то недостойное, дерзкое. О чем он думал? Что было у него на уме?

Особых усилий не требовалось, чтобы понять или просто предположить. Возможно, он подумал о том, о чем думали все, лишь взглянув на бедняжку Элли. Может, он подумал: зачем ему все это?

А может, и того хуже! «Что я наделал? Зачем я женился на Элли Шайло? На Элли Шайло с ее эпилепсией. Зачем добровольно надел на себя это ярмо?»

Элли вдруг вспомнила слова своей матери о мальчишках, и глубоко таившаяся злость вновь всколыхнула ей душу, руки затряслись, а сердце стало бешено колотиться где-то в самом горле. Может, Ли такой же, как Джон Тайлер? Очередное чудовище, прикинувшееся благородным принцем, а она снова повела себя как дурочка, поверив ему, ожидая от него чего-то необыкновенного! А он такой же, как все.

В глазах у нее заблестели слезы, готовые упасть на жареную курицу. Слезы обиды и разочарования.

– Нам нужно поговорить, – раздался у нее за спиной голос Ли, и Элли вздрогнула.

Она не слышала, как он вошел через заднюю дверь, она слишком глубоко погрузилась в свои мысли и чувства, потеряла чувство реальности.

Но Ли уже стоял рядом – высокий, красивый, широкоплечий. Рубашка была лишь накинута на плечи, свободно облегая его тело. Взгляд Ли выражал недовольство и встревоженность, голубые глаза казались темными, словно грозовая туча перед штормом. Встретившись с ним взглядом, Элли начала заметно волноваться, и сердце снова стало бешено колотиться. Но не от страха – от злости.

Да, именно от накопившихся злости и негодования. Один его недовольный взгляд переполнил чашу ее терпения. Один взгляд заставил се закипеть. Теперь она готова ко всему.

– Ты прав, нам нужно поговорить, – согласилась Элли.

Лицо Ли сразу изменилось, стало мягче.

Элли заметила перемену и успокоилась. Она не успела произнести ни слова, как их начавшуюся беседу прервал телефонный звонок.

Ли волновался. Больше часа он пытался взять себя в руки, справиться с охватившей его страстью к Элли, даже выработал свой план, как направить энергию в другое, полезное русло. Но все попытки сошли на нет, как только он вновь увидел ее. Он вымотал себя физической работой, но работа не помогла – он думал только о ней. Такой желанной. Такой соблазнительной. О своей Элли.

Он никак не мог разгадать ее поведение. То она заигрывала с ним, то боялась остаться с ним наедине, вот как сейчас, ринулась к телефону, словно ошпаренная. Но в ее загадочной игре с его чувствами она не сможет выиграть, ведь она не знает правил игры.

А это уже проблема. Проблема в том, что он тоже не понимал ее правил. Элли изменила правила – своей красотой, хрупкостью, ранимостью, заставила его почувствовать… Почувствовать что?

Ли не мог ответить, но точно знал, что ответ для него неприемлем. И еще он знал, что не знал ничего: ни как вести себя с ней, ни что он чувствует к ней, ни чего хочет от нее.

Всего за один день, за какие-то двадцать четыре часа она словно вывернула его наизнанку, перевернула все в его душе, перепутала все мысли.

Но он должен найти ответы, развеять сомнения, не дававшие покоя. Ни минуты покоя.

Он должен знать все о ее болезни, о ее надеждах и ожиданиях, о ее возможностях. Знать, чтобы жить дальше, жить с Элли и не бояться завтрашнего дня, не бояться будущего. Неизвестность сжигала душу, сердце, вселяла страх, который он давно забыл, чувство, с которым он никогда не умел справляться.

Ли вспомнил, как обрушился на нее в ванной. По телу пробежала дрожь – ведь он обрушился на Элли без причины, по сути дела она не давала ему повода. А сейчас, когда он колол дрова… он чуть не разрубил себе ногу, всего лишь на секунду подумав об Элли… о ее теле, груди, бедрах…

Вот и теперь, задумавшись о ней, он забыл о времени.

Ли глубоко вдохнул и с силой выдохнул. Надо заставить себя не думать о своей принцессе, забыть хоть на время о ее прекрасном теле… Им нужно поговорить, только разговор сейчас имел значение. Разговор. Ему нужно получить ответы на свои вопросы, а потом уже решать, как жить дальше, по чьим правилам играть.

– Ранчо семьи Шайло, – услышал Ли. – Здравствуйте, пастор Гуд.

Ли видел, как Элли улыбнулась, затем ответила на добрые пожелания пастора.

Он не мог дождаться, когда она повесит трубку.

– О, да. Конечно. Спасибо, я сегодня чувствую себя гораздо лучше.

Она вновь замолчала на мгновение, потом улыбнулась, и… зарделась.

– С ним все в порядке. Да. Он здесь, рядом. Я собиралась накрывать на стол к ленчу… о, нет, конечно же вы не помешали, все в порядке. Да, спасибо за звонок, пастор.

Элли повесила трубку, мгновение смотрела на телефон, затем быстро сунула руки в карманы джинсов.

– Звонил пастор Гуд, – сказала она, повернувшись к Ли, – он хотел узнать…

Элли опустила глаза, и Ли в нетерпении продолжил за нее:

– Дай я угадаю. Он хотел знать то же, что и доктор Лундстрем, который звонил сегодня утром, когда ты еще спала. Потом звонила пожилая мисс Портер, которая узнала обо всем от мисс Стиллер в библиотеке; потом звонила мисс Уолдрон из женского клуба. Так… кто же еще звонил… а, Хоб Каллихан, владелец магазина инструментов. Честно говоря, я думал, что он умер пару лет назад.

Ли все раздражало, и он не мог понять, почему. Он должен быть благодарен людям, которые так беспокоились об Элли и звонили, чтобы проведать. А Ли чувствовал себя забытым, вычеркнутым из ее жизни. Ведь они знали об Элли гораздо больше, чем он, они знали, как позаботиться о ней, а он не знал. Он ничего не знал, но он обязательно должен узнать о ней все. Выяснить, выведать и запомнить раз и навсегда. И начинать надо сейчас же.

– Слушай, Элли…

Он не закончил, вновь зазвонил телефон.

Элли не шелохнулась, она смотрел на Ли большими глазами цвета весенних фиалок и ждала. Телефон зазвонил снова. Ли не выдержал, подошел и, сняв трубку, протянул ее Элли. Та послушно взяла трубку и поднесла к уху.

– … Да, ранчо семьи Шайло, – отозвалась Элли, помедлив минуту и собираясь с мыслями. – Да, привет, Баз. Хорошо, со мной все в порядке, спасибо тебе… Нет-нет, я не на больничном. Нет, у меня все есть… и теперь… Ли купит все, что мне потребуется.

Ли не поверил своим ушам, когда услышал последние слова Элли.

– Конечно, Баз, ты можешь в любое время заехать и повидать меня. Когда тебе будет удобно. Да. Что бы я делала без твоих настольных игр? Да, хорошо, договорились, до скорой встречи. Пока.

Элли повесила трубку, повернулась к Ли и пожала хрупкими плечиками.

– Это был Баз.

– Супермаркет «Всякая всячина», им владеет Баз?

Элли кивнула.

– Так ему же все восемьдесят лет… и он все еще доставляет заказанные продукты на ранчо?

Элли резко отвернулась, и Ли уставился ей в спину: именно такой он увидел ее, войдя в кухню – она стояла перед холодильником и что-то доставала.

– Он начал привозить нам продукты, когда мама заболела, а папа занимался делами на ранчо, – объяснила Элли и потянулась за миской картофельного салата, который должен был стать отличным гарниром к курице. – Однажды нам понадобились кое-какие продукты, и я позвонила в его магазин спросить, не собирается ли кто-нибудь ехать в нашу сторону и не сможет ли Баз отправить с ними наш заказ. Баз привез все сам и с тех пор всегда доставлял нам продукты, даже когда мы ничего не заказывали.

Ли уже собирался спросить, почему старику Базу приходилось самому возить продукты, но тут их взгляды встретились, и Ли смутился. Он уставился на кухонное полотенце, висевшее на ручке духовки.

Как же он сразу не догадался – она не водит машину. Только теперь он понял и всерьез задумался о физических возможностях Элли, о тех последствиях, которых она не в силах преодолеть. Ведь выдача прав лицам с серьезными заболеваниями запрещена, а эпилепсия и непредсказуемые приступы относились именно к такого рода болезням.

Ли вспомнил, как волновался перед экзаменом на права в свои шестнадцать, как будоражит кровь адреналин, когда едешь без прав и знаешь, что в любую минуту тебя могут остановить.

Он взглянул на Элли и увидел в ее глазах гордость и стыд. Ложный стыд – она ведь действительно не виновата, что родилась с неизлечимой болезнью, которая отрезала от нее множество дорог.

– Ладно, ты вроде хотел поговорить, – нарушила тишину Элли.

Она снова покраснела. Краска сначала залила ей щеки, затем медленно стекла на шею. Элли взяла полотенце, вытерла руки и бросила полотенце на спинку стула.

Ли не знал, с чего начать. Как говорить о ее болезни? Как не причинить боль своими вопросами? Ведь ей, несомненно, будет тяжело. Настолько, что Ли не в силах представить. Вопросы снова заставят ее пережить все неприятные ощущения, почувствовать себя ранимой, беззащитной и зависимой от тех, кто знает о ее болезни все. Возможно, он отвергнет ее. А, может, будет жалеть. Или использует информацию против нее. Или, того хуже, станет смеяться над ней, как поступали многие.

Черт, ему не хотелось больше ни о чем думать. Ему расхотелось разговаривать на эту тему. Ему захотелось обнять ее, поцеловать – нежно, страстно, потом взять на руки и отнести наверх, в спальню, заставить ее забыть обо всем, развеять ее грустные мысли.

И заняться с ней… Чем, Сэвидж?

Он-то совершенно здоров, а с Элли дело обстоит совсем по-другому. Какой вред может нанести ее здоровью интимная близость? Вот в чем – вся проблема. Он думал сейчас только о ее болезни, потому что не мог допустить и мысли о чувствах, которые он испытывал, таких странных и незнакомых.

Снова зазвонил телефон. Ли набрался терпения и дождался, когда Элли положит трубку. Он очень удивился ее последней фразе:

– Хорошо, Дороти, не волнуйся, мы сейчас приедем.

Последующие события стали разворачиваться с невероятной скоростью. Элли повесила трубку, пошла обратно к холодильнику и убрала всю еду обратно, попутно наскоро объяснив Ли, зачем, куда и почему им срочно нужно отправиться.