355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Симона Вилар » Ветер с севера » Текст книги (страница 2)
Ветер с севера
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 19:28

Текст книги "Ветер с севера"


Автор книги: Симона Вилар



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Даже сейчас Хильдис становилось не по себе, когда она вспоминала, какой ужас пережила тогда. Ее сын родился на два с половиной месяца раньше срока и был куда темнее и кожей и волосами, чем ярл из Мера и сама Хильдис. Но Регнвальд признал ребенка своим. И тогда Хильдис сказала, что хочет, чтобы мальчика назвали Ролло – как ее покойного отца. На самом же деле она страстно хотела, чтобы новый Ролло вытеснил из этого мира человека с таким же именем – его подлинного отца.

Обо всем этом Хильдис раздумывала, сидя на ложе в ногах сыновей. Маленький Атли спал, дыша хрипло и тяжело, как обычно. Ролло же лежал, прикрыв согнутой рукой лицо, и Хильдис не знала, спит он или нет. Он всегда дышал ровно, глубоко и бесшумно, как птица. Сама же она знала, что не заснет. Ее последняя ночь с сыновьями. Что-то подсказывало ей, что им не суждено больше встретиться. Что ж, горлинка выводит птенцов, чтобы они улетели… И все-таки слезы ее лились и лились.

Ролло не спал. Он слышал прерывистое дыхание матери, ощущал ее запах, ее тепло. Так было еще со времен его детства, когда она приходила, садилась подле него и тихо лила слезы. Маленьким, проснувшись, он тоже принимался плакать, но позже научился притворяться спящим, а потом привык. Сейчас же в груди у него все разрывалось. Привыкший к дальним походам, к долгому пребыванию в чужих краях, он не думал, что ему так тяжело придется в последнюю ночь. Еще несколько часов назад все его мысли были о кораблях в фьорде, о дружине, о тех, кто не пожелал подчиниться Харальду и предпочел изгнание повиновению тому, кого они не считали поистине лучшим, – о Гриме, Лодине, Мезанге, Галле, Олафе и других, кого он либо знал с детства, либо сошелся с ними в викингских походах. Он ждал часа, когда подставит ветру паруса и дорогой китов поплывет искать предсказанное ему королевство. А теперь, когда его мать беззвучно плакала, он вдруг понял, что частицу себя он навсегда оставит в Норвегии. И сейчас, в дремотной темноте длинного дома, под тихое всхлипывание матери и дружный храп своих дружинников, он молча глядел на выползающий сквозь отдушину в крыше дым и вспоминал…

Ролло всегда оставался нелюбимым сыном Регнвальда из Мера. Тот, кого он так долго считал своим отцом, был всегда груб, даже жесток с ним. Как и с его матерью. Регнвальд ненавидел даже само имя – Ролло, хотя так же звали покойного отца Хильдис. Хильдис мало походила на своего отца, ее словно в детстве подменили – она была хрупкой, как эльф, грациозной, как фея, но волевой и жесткой, как сама Фригг.[34]34
  Фригг – богиня, жена бога Одина.


[Закрыть]
Может, именно это позволяло ей, несмотря на все унижения, которые она терпела от Регнвальда Мудрого, оставаться главой семьи. Второй же сын, которого родила Хильдис – Торир Молчун, коренастый, светловолосый и светлоглазый, – был любимцем отца. Разница, с какой ярл относился к братьям, была столь очевидна, что Ролло с детства чувствовал себя обделенным. Возможно, это и повлекло за собой то, что он стал таким неуправляемым и вспыльчивым. Но старые викинги, поглядывая на него, со знанием дела вспоминали старую пословицу: «Орел кричит рано».

То есть характер будущего «короля моря» определился еще тогда. Однако сам ярл Регнвальд никогда не радовался проделкам первенца. Особенно когда тот волчонком вгрызался зубами ему в руку или разбавлял пиво в дорожных бурдюках ярла козлиной мочой. И ни наказания, ни порка (Ролло еще пуще возненавидел отца, который осмелился сечь его на глазах рабов) не могли усмирить непокорного ребенка.

По распространенному обычаю, родители зачастую отдавали сыновей на воспитание в чужие семьи. Но первенцев – только в том случае, когда погибал отец. А тут сам Регнвальд, едва сыну минуло шесть зим, отвез его в фирдирскую усадьбу старого викинга Ульва по прозвищу Кведульв (Вечерний Волк). После этого почти семь лет Регнвальд не интересовался сыном. Хильдис несколько раз присылала гонцов, беспокоясь за первенца, но самой ей муж запрещал поездки в Фирдир.[35]35
  Фирдир – историческая область на северо-западе Норвегии.


[Закрыть]
И вот, когда по истечении семи лет они прибыли на весенние жертвоприношения Фрею[36]36
  Фрей – в скандинавской мифологии бог урожая и богатства, которому подвластны дожди и солнечное тепло.


[Закрыть]
в усадьбу Кведульва, им навстречу вышел пригожий рослый подросток, при взгляде на которого у Регнвальда глаза словно окаменели, а сердце Хильдис едва не выпрыгнуло из груди. А Ролло только и глядел, что на роскошную золоченую рукоять и длинный меч за поясом младшего брата Торира, и едва они с отцом обменялись приветствиями, как он тут же заявил, что меч у него самого никудышный и что Регнвальду, наверное, должно быть стыдно, раз его первенец до сих пор не имеет достойного его отца оружия. В первый миг от такой наглости Регнвальд было опешил, а потом попросту расхохотался. Смеялись и Кведульв, и его сыновья, и старый друг Кведульва берсерк Кари, на дочери которого Кведульв был женат. А вместе с ним звонко хохотал и Ролло, а у Хильдис, пожалуй, ненадолго отлегло от сердца.

Правда, отношения меж ярлом и тем, кого называли его сыном, не стали лучше. Однако, к удивлению Регнвальда, в семье Кведульва все были довольны его сыном. Вместе с сыновьями Кведульва Торольфом и Гримом он плавал в северные моря охотиться на тюленя, морскую свинью и гагару, а также ходил в долгие и опасные походы на кашалотов. В этой семье он научился понимать и любить море.

– Из него выйдет настоящий «король моря»,[37]37
  «Королями моря» называли викингов.


[Закрыть]
– уверенно говорили бывалые викинги Торольф и Грим.

Биться с оружием в руках Ролло выучил старый берсерк Кари из Бердлы. В свое время Кари добыл много золота в викингских походах и в судебных поединках.[38]38
  Судебные поединки – нечто вроде «божьего суда», где одна из сторон могла нанять опытного бойца защищать свои права за деньги.


[Закрыть]
Теперь священное бешенство воина бога Одина уже не просыпалось в нем, однако он по-прежнему оставался мастером боя и обучил Ролло сражаться и наслаждаться боем, научил биться на мечах, секирах, или с железной палицей, или с длинным ножом, используя в борьбе не только руку с оружием, но все тело, всю гибкость, ноги, зубы, все страстное желание победить любой ценой. Особенно его радовало, что Ролло – левша и мало кто в состоянии выдержать его натиск. Он же научил подростка пользоваться и правой рукой, что делало мальчика особенно искусным воином. Да, старый берсерк был доволен своим учеником. Он с гордостью сообщил Регнвальду, что за его мальчишкой числится уже трое убитых врагов, причем последний – шестнадцатилетний крепкий парень, уже побывавший в походе. Заметив, что Регнвальд хмурится, лишь засмеялся, хлопая его по плечу:

– Орел кричит рано, Регнвальд. А за убитых тебе не придется платить виру,[39]39
  Вира – штраф за убийство.


[Закрыть]
так как по закону убийство, совершенное отроком до шестнадцати лет, считается всего лишь несчастным случаем.

Регнвальд промолчал. Он по-прежнему держался хмуро и неприязненно с сыном, но Ролло уже не испытывал при этом болезненного чувства обделенности, как ранее. Здесь, в усадьбе Кведульва, прислушиваясь к тому, что болтает челядь или о чем переговариваются, поглядывая на него, домочадцы, он вдруг сделал открытие, что многие считают, что Регнвальд не является его родным отцом. И неподходящая кличка Пешеход, что так нелепо пристала к нему – к нему, лучшему наезднику в округе, – по сути, принадлежит не ему, а кому-то другому, на кого он так похож. Вскоре он уже знал, кто такой был этот Ролло Пешеход, знатный викинг из Вика, владелец островов у берегов Норвегии, сын друга прежнего короля Бычьего Торира.

И в тот день, когда они гуляли с матерью в ельнике близ усадьбы, а Хильдис не сводила с сына сияющих глаз, он вдруг напрямик спросил ее о своем настоящем отце.

Хильдис остановилась так резко, словно налетела на стену. Даже висевшие на ее поясе ключи хозяйки поместья жалобно звякнули. Ее старший сын спокойно смотрел на нее, держа на руках своего младшего брата – Атли. Он только недавно впервые увидел его, и с этим ребенком у Ролло сразу же, в отличие от Торира, установились превосходные отношения. Можно было только удивляться, почему бешеный Ролло пользовался таким неограниченным доверием и симпатией женщин и маленьких детей. Сейчас же Атли, разморенный полуденной тишиной, сладко дремал, положив белокурую головку на плечо старшего брата.

Ролло выжидательно смотрел на мать. Хильдис вздохнула. Она была мудрая женщина и дорожила доверием сына. Поэтому она не стала таиться, но рассказ ее был краток и скуп. В конце она лишь добавила:

– Ты не должен придавать этому слишком много значения, Рольв. И учти – хотя Регнвальд и довольно скоро понял, что ты не его дитя, он не велел меня растерзать лошадьми как неверную жену. Поэтому я все эти годы стараюсь быть ему доброй супругой, а ты должен и далее оставаться почтительным с ним и не забывать, что вся Норвегия считает его твоим отцом. А тот, другой… Не думай больше о человеке, который пренебрег твоей матерью, когда она носила тебя под сердцем.

Ролло так и поступил. Он оставался до поры почтителен с отчимом, но потом едва не удушил его, доведавшись, что Регнвальд велел отнести Атли во время одного из приступов удушья к скалам в час отлива, чтобы прилив навсегда избавил его род от хилого отпрыска. После этого он почти не жил с отцом под одним кровом и вскоре ушел с сыновьями Кведульва в поход в Восточное море.[40]40
  Балтийское море.


[Закрыть]
После успешного набега на земли вендов они повезли захваченные товары на торжище в Хадебю, в Дании. Это было в осеннее время, когда там происходили самые крупные ярмарки. И здесь Ролло впервые встретил своего отца – Ролло Пешехода.

Сын Хильдис в ту пору был уже довольно наслышан о нем. Пешеход был знаменит. Он воевал в Ирландии с королями той земли и с викингами, которые хотели стать там королями. Сражался он и в восточных землях королевства англов, но потом, говорят, пошел на союз с королем Эльвардом Могучим.[41]41
  Эльвард Могучий – так викинги называли короля англосаксов Альфреда Великого (871–901), который объединил разрозненные королевства в Англии, успешно воевал с викингами, но не менее успешно умел ладить с ними.


[Закрыть]
В то время уже никто не дивился тому, что «короли моря» поступали на службу к правителям других стран, но Ролло предвзято относился к отцу и лишь хмыкал, слушая скальдов, повествовавших о том, как Пешеход вместе с королем англосаксов отбивал нападения других викингов. Правда, позже, когда Пешеход оказался на острове Вальхерн у берегов Голландии и на него напали правитель Фрисландии Радбод и князь из Геннегау Ренье Длинная Шея, сам Эльвард прислал ему на помощь двенадцать судов, и Пешеход совершил кровавый рейд в глубь страны, дойдя до Шельды, и здесь начисто разгромил войско наместников короля франков. Потом он воевал в Виланде[42]42
  Виланд – Франция.


[Закрыть]
и, говорят, очень там прославился. Осаждал Париж вместе со знаменитым Сигурдом и старым викингом, известным всей Европе, – Гастингом, грабил земли бургундов, а затем вернулся, окончательно укрепившись на северном побережье и решив сделать эти земли своими. А старинный город Ростомагус стал даже называться Ру-Хам, то есть «усадьба Ру», или Ролло. Но он не забывал своей прежней родины и порой являлся на торжища в родные края, торгуя добрыми виландскими винами. Так оказался он в Хедебю, когда с сыновьями Кведульва туда прибыл его сын. Оба Ролло встретились на мощеных улочках датского города.

Ролло еще издали обратил внимание на двух викингов, наблюдавших за дублением кож близ одной из городских усадеб. Один из них, в шлеме с вызолоченными небольшими рогами, что-то во весь голос втолковывал дубильщику. Другой же молчал. Но именно от него и не мог отвести глаз Ролло. Викинг был огромного роста, неимоверно широк в плечах, да и мощь его бедер и груди вряд ли можно было приписать тучности. Богатая серебристая кольчуга бугрилась под напором мышц, а на длинных темно-русых волосах плотно сидел чеканный обруч с широким наносьем. И хотя оно частично скрывало черты его лица, Ролло тотчас понял, что перед ним его настоящий отец.

Пешеход тоже почувствовал взгляд юноши и медленно повернул голову. Щеки и подбородок его были выбриты, как их брили многие, кто воевал в Англии. Серые глаза под длинными бровями испытующе взглянули на стоящего перед ним юного викинга. И вдруг невозмутимое лицо Пешехода дрогнуло, глаза расширились, а подбородок нелепо отвис. И Ролло с каким-то тайным удовлетворением прочел ужас на лице того, кого прозвали непобедимым Ру из Виланда. Какое-то время они глядели друг на друга. Вокруг установилась тишина, и многие из присутствующих так же недоуменно воззрились на двоих, столь сходных обликом людей. Затем Ролло повернулся и неторопливо зашагал прочь.

Вечером Пешеход сам отыскал Ролло в одной из харчевен Хедебю. Ролло был уже изрядно навеселе, благодушно настроен и ничего не имел против, когда Пешеход поставил перед ним кружку с пивом.

– Я принял тебя за фюльгию[43]43
  Фюльгия – в скандинавской мифологии дух-двойник. Является человеку перед смертью.


[Закрыть]
и решил, что близок час моей встречи с Одином. Но мой побратим, кормчий Ингольф, сказал, что будет лучше, если я поговорю с тобой.

Ролло с важным лицом кивнул.

– Как имя твоей матери? – спросил он.

Ролло почувствовал, что в нем закипает кровь. Этот медведь шатается по всем пределам Мидгарда[44]44
  Мидгард – этим словом викинги называли земной мир.


[Закрыть]
и оставляет повсюду своих бастардов, а о его матери забыл начисто!

– Я сын той женщины, из-за которой тебя бы оскопили, если бы кто узнал, что именно ты посягнул на дочь свободного хевдинга.

И тогда лицо Пешехода выразило изумление, а затем печаль, и он назвал мать Ролло по имени.

Если бы он этого не сделал, сын продолжал бы ненавидеть его. Теперь же он попросту растерялся. И тогда Ролло Пешеход сам заговорил о Хильдис, заявив, что для него полнейшая неожиданность то, что дочь Рольва Носатого родила от него дитя. Он считал ее альвом, солнечной девой, избалованной дочерью могущественного херсира. Она бы никогда, как он решил, не смирилась с положением наложницы в его доме. А ведь у него была уже в то время достойная супруга и почти взрослая дочь… Сама Фрейя вскружила ему тогда голову, ибо как иначе он посмел бы лишить девства девушку из знатной семьи. Неустанно думая о ней, именно ради нее он покинул на столько лет Норвегию. Ибо было ему предсказано, что он найдет гибель от руки той, которую полюбит.

Ролло даже рот открыл, слушая его. Да, поистине такого предсказания стоит опасаться! И сейчас, глядя на сидящего перед ним прославленного «короля моря», он думал о том, что для викинга нет ничего позорнее, чем смерть от руки женщины. Выходит, его отец был прав, постаравшись избегнуть такой участи.

А Пешеход все расспрашивал и расспрашивал о Хильдис. Потом принялся рассказывать о себе. В его словах не было цветистости скальдов, но говорить он умел. Ролло невольно узнавал в нем себя. Он тоже не владел божественным даром поэзии, как и не мог научиться вызывать у себя священную ярость берсерка. Наоборот, в стычке он становился собран и хладнокровен, хотя и умел насладиться красотой поединка.

Они проговорили до утра, пока Пешехода не отыскал его кормчий Ингольф. Пешеход тут же предложил Ролло отправиться с ними в Виланд, но Ролло, сразу сделавшись угрюмым, отказался. Ему было хорошо вот так, первый раз в жизни по душам поговорить с человеком, который был его истинным отцом, но плыть с ним он заставить себя не мог. Это было бы все-таки предательством по отношению к Хильдис. К тому же он считал, что каждый «король моря» должен полагаться лишь на себя в этой жизни.

Пешеход с печалью взглянул на вновь обретенного сына.

– Что ж, ты волен в том, плыть со мной или нет, как и волен решать, станешь ли звать меня отцом. Но об одном я тебя прошу.

Он извлек из-за пояса длинный нож из голубоватой дамасской стали с рукоятью из бивня моржа. На ней, оправленная серебряной филигранью, сверкала руна «ридер».

– Отец должен дать своему сыну оружие, когда тот вырастет. Но и меч и секиру ты добыл себе в бою. Возьми же от меня хотя бы этот нож. Это добрый друг, он принесет тебе удачу. Ибо этот клинок был освящен в Упсале, сам верховный жрец вывел на нем эту руну – начальную руну нашего с тобой имени. Храни же его в память обо мне.

Этот нож Ролло и показал матери, когда вернулся в Мер. Хильдис слушала сына с жадностью. Потом внимательно осмотрела нож.

– Хороший подарок, – спокойно сказала она. – «Ридер» означает путешествия и является хранителем в пути. Твой отец сделал хороший подарок сыну-викингу.

– Лучше бы он подарил мне меч. Видели бы вы, матушка, какое это оружие! Лучшего, наверное, не было и у асов. Зовется он Глитнир – Блестящий – и сделан из лучшей стали тех племен, что поклоняются Аллаху.

Юноша был готов еще долго говорить об этом оружии, но мать ласково взъерошила его волосы:

 
Ты о чем мечтаешь,
Юный ас металла?[45]45
  Воин.


[Закрыть]

Иль забыл, что луч сражений[46]46
  Меч.


[Закрыть]

Переходит к сыну
Только по наследству,
Лишь когда родитель
Унесен в Валгаллу?
 

Хильдис, как и всегда, была права. Дорогое оружие передается старшему сыну в роду. У Пешехода же в Норвегии были лишь дочери, и Ролло не знал, есть ли у него братья за морями. И все же Глитнир достался именно ему.

Это случилось спустя три года после его встречи с отцом в Хедебю. Он уже был прославленным «королем моря», известным во всех портах Восточного моря, ходил на Ревель, земли эстов, Гардарики, торговал в Хольмгарде и Бремене, совершал набеги на шотландские земли, пиратствовал с непокорными ярлами, грабя суда того, кого называли Косматым королем. О нем уже ходили слухи как о покорителе сердец, и Регнвальду пришлось платить немалую виру на тинге трем отцам, дочери которых одновременно понесли от его пасынка, а еще поговаривали и о том, что новая жена Харальда Снэфрид Лебяжьебелая внезапно полюбила совершать конные прогулки с юным Ролло Пешеходом (правда, теперь его куда чаще называли Бешеным Ролло).

Вот тогда-то Ролло и отыскал Ингольф Всезнайка, кормчий отца, и, не произнося ни слова, протянул ему меч Глитнир.

– Твой отец поплатился преждевременной Валгаллой, – только и сказал он.

– Как умер Пешеход? – спросил юноша.

– Когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

У Ролло вдруг защемило сердце. Давнишнее предсказание, из-за которого он отказался от Хильдис… Что ж, нить судьбы, что плетут норны, человеку не дано продлить.

Он посмотрел на Ингольфа.

– Ты сказал «когда-нибудь». Означает ли это, что ты готов служить мне, как служил ему?

Ингольф кивнул.

– Клянусь богами всех тех земель, где ступала моя нога, я готов служить тебе.

– Почему?

– Потому, что ты похож на человека, к которому расположено счастье. И потому, что ты его сын.

Для Ролло Ингольф стал подлинной находкой. Лучший кормчий, которого он когда-либо знавал, человек, знавший все течения, все ветра и приметы погоды, он умел ориентироваться по звездам, по полету птиц определять расстояние до скрытой за горизонтом земли, при приближении к берегам по брызгам воды определял подводные камни, а по ее оттенку догадывался о глубинах. С ним Ролло совершил свое самое долгое путешествие вокруг Европы в Миклегард, а вернулся в Норвегию так, что три его драккара почти до бортов уходили в воду, полные добычи. Честь и слава, казалось, сами ищут молодого ярла. Но вышло, что его вынудили отдать часть добычи в качестве дани Косматому королю. Когда же он возмутился, ему поведали о победе Харальда в Хаврсфьорде и посоветовали не искушать судьбу и смириться. И тогда Ролло стал собирать страндхуг…

Заметив, что Хильдис задремала, прильнув к резному столбику ложа, Ролло тихо привстал и накрыл ее меховым покрывалом. Дом уже выстыл, угли длинного очага догорали, а небо в квадрате отдушины стало сереть. Близился рассвет, скоро закричат петухи и пора будет отправляться. Ехать придется так скоро, как только смогут их кони…

Скачка и в самом деле была бешеной. Когда они достигли побережья, бока их коней кровоточили от шпор. Бьерн – сотоварищ Ролло – вез на крупе своего коня Атли, им отдали самую могучую лошадь. Атли перед самым отъездом вдруг расплакался и все льнул к матери. Ролло и пристыдил бы его, да сам был вынужден нахлобучить шлем с низким наличьем, чтобы скрыть слезы – слабость для ярла, собирающегося покорить мир. А Хильдис не плакала. Казалось, ее слезы иссякли за долгую ночь. Сказала только, напутствуя:

– Пусть вас любит Урд![47]47
  Урд – одна из норн. Буквально – судьба.


[Закрыть]

Со Снэфрид они не обмолвились ни словом. Ролло невольно нахмурился, когда понял, что будущая жена не желает поклониться его матери. Наоборот – она держалась вызывающе, а мимо Хильдис прошла, словно и не заметив. Но сказать ей об этом не было времени. К тому же мудрые люди недаром говорят – безумен тот, кто захочет решать споры своих женщин.

И вот Ролло с кручи скал наконец увидел два своих драккара. Они покачивались под скалой там, где в воды фьорда сбегал водопад, мешая воде замерзнуть.

Но и здесь дело не обошлось без стычки. Патрулирующие побережье люди Харальда появились неожиданно, как тени. Видимо, они давно приметили оба судна. Может, они бы их не тронули – в то время немало викингов покидало Норвегию, и стражникам вряд ли хотелось вступать в стычку с отчаянными воинами-профессионалами. Но, когда они наткнулись на спускавшийся с гор отряд, во главе которого стоял объявленный вне закона Бешеный Ролло, им волей-неволей пришлось обнажить мечи.

Закончилось для них это плачевно. Люди Ролло постарались, чтобы никто из охранников не ускакал за подмогой и вновь не помешал отплытию изгнанников. Ибо мало в дружине Ролло нашлось таких, кто не был бы вне закона или не точил зуб на короля Харальда. Поэтому они спокойно принесли в жертву Эгиру[48]48
  Эгир – морской великан в скандинавской мифологии.


[Закрыть]
и Одину мех с пивом, овечье мясо и свинину, а Снэфрид чертила в воздухе знаки могущественных рун, которых викинги не понимали и опасливо косились на Белую Ведьму.

Когда же все его люди взошли на корабль, Ролло не смог удержаться, чтобы не отделить голову от тела предводителя охраны и не насадить ее на копье лицом в сторону гор.

– Обычно так поступают, когда шлют проклятье, – заметил Ингольф.

Но Ролло отрицательно покачал головой.

– Эта земля слишком прекрасна и слишком много на ней людей, которым я не желаю зла.

Щурясь от солнца, он смотрел на покрытые снегом скалы, на сверкающий на солнце водопад, сбегающий по уступам, на стройные ряды синих елей по берегам, средь которых ослепительно белели стволы берез.

– Я никогда не вернусь, – выдохнул он, и морозное облачко слетело с его губ. – Но клянусь священной кровью Одина – мое королевство будет не хуже этих краев.

Он прошел на нос драккара и обнял вызолоченную драконью шею на носу судна. Его корабли двигались туда, где пенилась вода у входа в фьорд и слепила глаза солнечная зыбь, убегая в открытый океан. Холодный ветер трепал длинные пряди волос Ролло. Он больше не оглядывался. Лишь пару раз бросил взгляд на идущий рядом драккар, которым руководил Бьерн. Бьерн сидел на борту, взмахивая рукой, и Ролло видел, как равномерно вздымались и опускались стройные ряды весел.

К нему подошел Ингольф.

– Ты любимец богов, Рольв. Тебя провожает добрый день, а удача в погоде – лучшая из удач, что ожидают викинга.

Он ударил в било. Бычья кожа, натянутая на громадную бадью, издавала резкие густые звуки, задавая ритм взмахам весел. Поставили мачту, и вскоре порывистый северный ветер встретил их при выходе в океан. К Ролло приблизился младший брат.

– Рольв, я не хочу оставаться в палатке с твоей женщиной.

Ролло обнял Атли за плечи. Оглянулся на шатер из тюленьих шкур на корме, куда сразу же после выхода в море удалилась Снэфрид.

– Что ж, если тебе хорошо здесь, на ветру…

В глазах молодого викинга была неподдельная нежность. Мальчик кивнул.

– Да, мне хорошо здесь. Я с тобой, брат. И мне нравится плыть.

А Ролло размышлял только о том, что из груди Атли не доносятся обычные хрипы, и этот всегда тихий болезненный подросток глядит на море сияющими глазами – такими, какие и должны быть у настоящего «морского короля».

– Пусть хранят тебя боги, мой Атли. И если Эгир с его ветрами пойдет тебе на пользу – я готов оставить тебя с собой…

И все же Ролло помнил обещание, данное матери, – по поводу Упсалы. Но попали они в святилище богов Асгарда[49]49
  Асгард – небесный мир, в котором, согласно верованиям викингов, обитали их божества.


[Закрыть]
только спустя несколько лет. У Ролло тогда уже была внушительная дружина из тех, кто, как и он, вынужден был покинуть берега, где по-прежнему правил Харальд Прекрасноволосый. И хотя Ролло не раз пришлось сталкиваться с людьми конунга, всякий раз он выходил победителем из этих стычек. Ему это только добавляло славы.

Его друг Бьерн, прозванный за страсть к щегольству Серебряный Плащ, сочинил такую вису:

 
Слава летит раньше Ролло,
Громкое имя у ярла.
Гордый даритель злата[50]50
  Воин.


[Закрыть]

Правит драконом мачты.[51]51
  Корабль.


[Закрыть]

Смелых героев кличет в поход
Любимец великого Бога.
 

Удача, казалось, повсюду сопровождает его. Ролло редко плавал наобум, предпочитая оставлять на чужом берегу своих лазутчиков, которые узнавали для ярла, чем богаты те или иные места, как их стерегут, а также изучали береговую линию, характер приливов, подыскивали удобные для высадки места. Потом, словно из бездны моря, являлся предводитель на длинных драккарах, и люди бежали в панике при виде этих шелковых полосатых парусов. В море скальды слагали висы о шелковых парусах, богатствах Ролло, которыми тот всегда щедро делился со своими викингами. Ибо, как велит закон похода, мудрый «король моря» никогда не считает своего добра, пока не пристанет к родному берегу. А Ролло был изгнанником. Поэтому его викинги щеголяли в овчинных штанах и золотых гривнах, клали под голову вместо подушек свертки драгоценных тканей, устраивали на побережьях пышные пиршественные трапезы, а затем уходили в море, бросив на побережье тела ненужных рабов, мешки с пряностями, туши скота, который был необходим им лишь на время сытной трапезы.

Многие предпочитали, поплавав со славным молодым ярлом, затем поспешить домой. У Ролло же дома не было. Молодой викинг до сих пор не избрал свое королевство. Да и хотел ли он его?

Он делал остановки в Восточном море или на древнем острове ирландцев, он ходил в глубь земли восточных франков,[52]52
  Будущая Германия.


[Закрыть]
воевал в Лотарингии, пиратствовал у берегов Скандинавии. Пока его манили лишь приключения и слава, его энергия била через край и будоражащее чувство набега было ему дороже всех корон мира.

Однако порой Ролло приводило в бешенство то, что его имя, его слава сплетались с памятью его отца. В землях, куда он приходил, его тут же начинали называть Пешеходом. Когда он оказался в Уэссексе, в Англии, к нему прибыло целое посольство духовенства от старого короля Альфреда с приглашением ко двору. Правда, святые отцы долго крестились и читали заклинания, обнаружив весело хохочущего юношу, очень походившего на служившего их королю зрелого викинга. Но, когда они удалились, Ролло стало не до веселья. Он не мог отделаться от прозвища Пешеход, а это значило, что он все еще не может стать самим собой. Он злился, считая, что слава отца затмевает его имя. Может, поэтому он всегда велел проплывать мимо земель западных франков, где так долго жил настоящий Пешеход. Однажды в проливе Ла-Манша Ролло-сын даже столкнулся с шедшим от франкских берегов флотом, с которым едва не вступил в сражение, ибо встречные корабли оседали в воду до щитов на бортах под обильным грузом. Встречным флотом командовал некий Ботольф Белый, и он стал готовиться к бою, хотя Ролло и крикнул, что у него куда больше людей и они плывут после отдыха в Англии. Однако едва Ролло назвал себя, как Ботольф вдруг заявил, что если Пешеход, вернувшись из Вальгаллы, и забыл старых друзей, то он-то еще в своем уме, чтобы не скрещивать клинок с тем, кто пировал за одним столом с богами.

В дело вмешался Ингольф, сообщивший Ролло, что перед ним один из ближайших сподвижников его отца и негоже сыну вступать в бой с человеком, с которым Пешеход бок о бок прошел не одну сечу в землях франков.

Позже, когда Ролло поднялся на драккар Ботольфа, тот долго не мог поверить, что перед ним не сам Пешеход, побывавший в Асгарде.

– Ты очень похож на отца, – твердил он, словно бы даже в унынии. – Как и он, бреешь бороду и носишь длинные волосы… Старому Рольву тоже никогда не мешали длинные волосы в сече, и он также носил вокруг лба кованый обруч. И меч Глитнир у тебя…

Он вздохнул и горестно махнул рукой.

– Тебе известно, что род твоего отца получил это оружие от правителя брисингов[53]53
  В скандинавской мифологии распространено верование, что лучшее оружие делали не люди, а духи или жители иных миров, отличных от человеческого мира. Брисинги – одно из племен карликов.


[Закрыть]
и что его долгое время нельзя было вынимать при женщинах? Теперь же он потерял свою былую магическую силу.

– Это все равно хороший меч, – процедил сквозь зубы Ролло. Ему было неприятно, что Ботольф напомнил о позорной смерти отца. Но он молчал, ибо знал, что именно этот беловолосый великан с пышными усами и бритым подбородком закрыл глаза и ноздри умершему от руки женщины Пешеходу.

Ботольф тоже понял, что сын знает, отчего умер Пешеход. Поэтому он не стал больше касаться этой темы. Заговорил о том, что неплохо бы Ролло отправиться с ним в северные земли западных франков, где со времен гибели Пешехода нет единого хозяина, хотя там много викингов, а местные жители даже зовут землю старого Ролло Землей северных людей – Нормандией. Если же в тех краях снова появится Ролло Пешеход, немало найдется таких, кто признает его власть как наследника своего отца и настоящего «короля моря». Но Ролло отказался. Ему не хотелось появляться там, где так прославился его отец, не хотелось, чтобы его имя, его слава опять сплетались со славой Пешехода. К тому же Снэфрид, его супруга и вдохновительница, которая столько раз помогала ему выбрать путь в походах и умела разумно предсказать будущее, всегда стремилась воспрепятствовать походам в Виланд. Возможно, в этом выражалась всего лишь ее всегдашняя неприязнь к Ингольфу, к которому, если не считать ее советов, только и прислушивался Ролло, но могло статься и так, что ей было дано некое предвидение, ибо теперь и сам знаменитый викинг не сомневался, что его жена, помимо гадания и ворожбы, владеет какими-то иными сверхъестественными способностями, как и многие, у кого в жилах течет финская кровь.

За годы скитаний Снэфрид стала настоящей воительницей. Она часто сходила с воинами на берег с драккаров и принимала участие в набегах. Как многие жены скандинавов, она превосходно владела оружием, обременительную кольчугу носила с изяществом, словно и не ощущая тяжести металла, и когда Снэфрид с громовым кличем, со щитом и в рогатом шлеме бросалась в битву, она становилась подобна валькирии. Викинги так и звали ее валькирией, гордясь неслыханно воинственной супругой своего предводителя, однако вместе с тем испытывали под взглядом ее необычных глаз чувство, сходное со страхом. Никто из соратников Ролло не сомневался, что она умеет колдовать, может наслать порчу или погубить одним-единственным словом.

Однажды, когда Ролло встал лагерем на Оркнейских островах, ему довелось столкнуться с братом Регнвальда, который правил там по повелению Харальда Прекрасноволосого. Его звали Сигурд, и для всех он был старшим родственником Ролло. Ролло нужно было сделать на островах остановку, чтобы починить потрепанные бурей драккары. Он отправил к Сигурду послов с дарами, но тот без промедления прибыл на побережье со своими вооруженными людьми и потребовал, чтобы племянник сейчас же покинул его владения. Возможно, Ролло и мог бы вступить с ним в бой, но он не желал проливать крови того, кого считал своей родней. Поэтому он молча велел отчаливать. Но Снэфрид ненадолго задержалась на берегу, и те из викингов, кто был с ней, слышали, как она невозмутимо заметила:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю