Текст книги "Стеклянная карта"

Автор книги: Сильвия Гроув

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

12. Путешествие при лунном свете

22 июня 1891 года, 19 часов ровно

Среди карт, оказавшихся в музейных собраниях и университетских библиотеках, есть и такие изображения Нового мира, которые картологи Нового Запада еще не научились расшифровывать. Либо ввиду древности создавших их цивилизаций, либо оттого, что они содержат не открытые нами знания, – в любом случае, невзирая на усилия наших ведущих специалистов, эти карты попросту нечитаемы…

Шадрак Элли. История Нового Запада

– Лунный свет!.. – выдохнула София и склонилась над картой. – Я должна была догадаться!

– О чем? – Тео придвинулся ближе к ней.

– Стеклянная карта отзывается на свет, – пояснила она. – Обычно это лучи лампы либо солнца. Мне и в голову не приходило, что некоторые карты могут быть настроены на луну…

Она не сводила глаз с пластинки, стараясь понять, что за линии разворачиваются на стеклянной поверхности.

Пока было ясно одно: эта карта сильно отличалась от тех, что находились в мастерской у Шадрака. У края виднелась отметка картографа… и все. Ни циферблатов, ни какой-либо легенды. Светящиеся серебристые нити покрывали карту от края до края. И… почти ничего понять было нельзя. Ближе к середине обнаружилось несколько фраз на различных языках с использованием латиницы. Английский вариант гласил: «Увидишь с моей помощью».

София еще помнила рожки и ножки от латыни, которую ей добросовестно преподавал один из дядиных учеников; этого оказалось довольно, чтобы понять: латинская надпись несколькими строчками ниже дублировала английскую.

– Не уверена, карта ли это. – Она покачала головой. – Я ничего подобного прежде не видела… Но если это все-таки карта памяти, ее можно читать… Пусть даже мы и не поймем, что здесь написано!

– Но должна же она что-то означать, – сказал Тео.

София оглядывала карту, раздумывая, куда приложить палец.

– А давай вместе, – предложила она затем.

И они одновременно коснулись карты в разных местах.

Такого вихря эмоций при чтении карт София не испытывала. Еще не успев ничего разглядеть, она окунулась в водоворот отчаяния и страха. Сердце бешено заколотилось. Она крутила головой туда и сюда, но ничего определенного различить не могла – лишь накатывал панический ужас. Такой, что подробности кругом утрачивали смысл, смазывались, терялись…

Она чувствовала рядом присутствие людей, которых не могла четко рассмотреть. Они стояли по левую руку от нее, будто выстроившись вдоль стены длинного коридора. Стоило ей там появиться – и все они поспешили заговорить с ней. Голоса перебивали и заглушали друг дружку, София не разобрала ни слова. Пытаясь избавиться от растущей тревоги, она устремилась вверх по какой-то лестнице, не видя под ногами ступенек. Она проталкивалась все выше, ища укромного места. Какое отчаяние!.. Умом она понимала, что воспоминание принадлежит кому-то другому, но оно полностью овладело ею, словно это София изо всех сил отталкивала с дороги нечто тяжелое. Вот оно поддалось… покатилось… и внезапно упало.

Некоторое время София стояла неподвижно, ожидая чего-то с таким напряжением, что все нервы ее натянулись, как струны. А потом… невидимое здание вокруг нее содрогнулось и заходило ходуном. Стало ясно: очень скоро все начнет рушиться.

Пригнувшись, она бросилась обратно, в заполненный людьми коридор. Сердце рвалось из груди. Она бежала по закрученному спиралью проходу, пол под ногами колебался, она падала, вскакивала и неслась дальше. На пути возникали какие-то люди, они говорили, но она не слышала слов – не хотела их слышать. Они попросту не имели значения. Она отчаянно спешила и все прибавляла ходу. Там, где-то впереди, была невидимая пока дверь. София не успела добраться до нее, когда стены по сторонам начали рассыпаться. Ужас заслонил собой все. Перед ней зияла пустота – там должна быть дверь… где же она?

Ступени уже уходили из-под ног…

А потом она неожиданно выскочила за порог. Дверь все-таки нашлась, но мелькнула смазанным пятном. Впереди, за проемом выхода, София не увидела никого и ничего. Мир был пуст. Лишь далеко впереди что-то едва различимо мелькало. Кто-то бежал ей навстречу…

И на этом воспоминание померкло.

София резким движением отстранилась от карты и увидела, что Тео поступил так же.

– А тебе что вспомнилось? – спросила она.

– Я был в каком-то месте, полном народа… – запинаясь, ответил Тео. – Что-то толкал… А потом все стало рушиться, и я бросился вон.

Чувствовалось, что он испытал потрясение.

– Я то же самое видела, – сказала София.

Она никак не могла отдышаться. Они с Тео посмотрели друг на дружку, и София поняла, что он был точно так же взволнован и силился хоть что-то понять.

– По-твоему, что там случилось?

– Ну… не знаю, – протянул Тео. – Похоже, кто-то все уничтожил. Я только не разобрал, где это вообще происходило. И зачем было рушить…

– Думается, тот, кто сделал это, и оказался единственным выжившим, – предположила София. – А карта – воспоминание о катастрофе.

– Но где это могло случиться? И когда?

– Не знаю. Трудно сказать. Карта показывает только людей, мы не видим ни здания, ни местности кругом. Нужны другие слои, только тогда мы поймем подробности. – Она тряхнула головой. – И все-таки должна быть причина, по которой дядя мне эту карту оставил. Может, и не предполагалось, что я ее смогу прочесть. Вероятно, я ее просто сберечь должна.

Тео хмуро добавил:

– Мало удовольствия в ней разбираться.

– Да, там жуть попросту, – согласилась София.

Взяла пластину и перевернула. Она уже упаковывала ее в наволочку, когда краем глаза подметила какое-то движение. Вскинув голову, девочка посмотрела на застекленную дверь в дальнем конце вагона-ресторана. Оттуда за ними кто-то наблюдал.

София вздрогнула и замерла. На нее в упор уставился человек, который спорил с толстяком из-за купе. Несколько мгновений он с угрозой глядел ей прямо в глаза, потом отвернулся.

– Пошли-ка отсюда, – шепнула София, убирая карту в рюкзак.

– А что такое? – Тео оглянулся через плечо.

– Он здесь! Тот, со шрамами! Он не сошел в Нью-Йорке…

Тео быстро встал и направился к двери.

– Не надо! Не ходи! – София побежала за ним.

Тео, прищурясь, изучал коридор за окошком.

– Он ушел.

София вскинула на плечи рюкзачок, и они поспешили в противоположный конец вагона.

– Он видел, как мы карту читали, – взволнованно говорила она, пока они с Тео шли к своему купе.

– Ну и что? Откуда ему знать, что это такое.

– Ой, не верю я в совпадения… – София мотнула головой.

Очутившись наконец в своем вагоне, Тео открыл дверь купе… и София налетела на него сзади – так резко он остановился. На потолке моргала единственная лампочка, бросавшая резкие тени на стены и полки. По кожаной скамье были в беспорядке разбросаны очень странные вещи. Пара револьверов, несколько ножей… и тяжелый абордажный крюк с отточенными концами. София ахнула.

Тео стремительно развернулся и вытолкнул ее за дверь. Вновь оказавшись в коридоре, они бросились в свое купе, находившееся по соседству. И долго стояли в лунном свете, силясь перевести дух.

– Это он… это он там поселился, – наконец кое-как выговорила София. Воздуха в легких едва хватало для связной речи.

– Надо проводнику сказать, – предложил Тео. – Пусть нас переселит…

– Нельзя! – отчаянно зашептала София. – С проводником он уже говорил, помнишь? Такого страху на него нагнал, что дальше некуда! Он ведь и купе таким манером получил…

Тео подумал о чем-то и спросил:

– Как по-твоему, долго еще до Чарльстона?

– Понятия не имею, – дрожащим голосом отозвалась София. – Я… я опять за временем не уследила…

– Ладно, все в порядке, – успокаивающим тоном произнес Тео. Он неверно понял причину ее волнения и даже за плечо взял, чтобы утешить. – Слушай, если бы этот тип хотел нам причинить зло, он бы уже давно вломился сюда. Он бы и в вагоне-ресторане легко дверь высадил… А раз он этого не делает, значит мы ему не нужны.

София кивнула и сделала глубокий вдох.

– Не будем больше высовываться из купе, – сказала она. – До самого Чарльстона!

23 июня 1891 года, 9 часов 51 минута

Когда София открыла глаза, купе заливал солнечный свет. Она, оказывается, спала – вот удивительно! Помнится, они с Тео от каждого шороха подскакивали: еще бы, ведь прямо за стеной таился вооруженный до зубов преследователь! Они и сидели без сна, пока не занялось утро. То болтали, то просто смотрели на дверь, как бдительные ястребы на добычу… В итоге Тео крепко спал на скамье, скрючившись в очень неудобной позе. А сама София… Посмотрев на часы, она с изумлением увидела, что было уже почти десять часов.

Стоило ей подняться, как проснулся и Тео. Потер кулаками глаза и сонно прищурился на бьющее из окна солнце.

– Где едем?

Большая часть неба была затянута облаками, за окном мелькала густая листва.

– Не знаю точно, – сказала София.

Тео застонал и, потягиваясь, встал на ноги. Одежда, позаимствованная у Шадрака, вся помялась, карие глаза были затуманены сном.

– Ну ладно, – вздохнул он. – Живы, и то хорошо.

София косо на него посмотрела. Вытащила корзину с едой и стала искать что-нибудь на завтрак.

– Вечером придется идти в вагон-ресторан – купить что-нибудь к ужину, – прокомментировал Тео.

– Никуда мы не пойдем, – сказала София. – Мы как раз примерно к ужину уже в Чарльстон прибудем. Если, конечно, поезд не запоздает.

Тео кивнул, задумчиво жуя кусок булки с изюмом. София последовала его примеру, съела сколько смогла и запила сухую булку водой.

– Пойду умоюсь. – Тео поднялся.

– Деваться некуда, – согласилась София. – Иди, а я потом. Ты только поосторожнее там!

Оставшись одна, София стала смотреть на деревья, пролетавшие за окном. Если бы поезд подошел к станции, она сразу определила бы, где они находятся. А еще девочка пыталась вспомнить, о чем она думала, когда засыпала. Какая-то мысль плавала совсем рядом, но ухватить ее не удавалось. Вытащив рисовальный альбом, София бесцельно исчиркала целую страницу, надеясь, что в памяти прояснится. Между тем поезд начал замедлять ход. Показался перрон, София прочитала название и с облегчением убедилась, что состав шел точно по расписанию.

Деревья возле путей покачивались на ветру. Мимо окна пронесся воробей и, вернувшись, уселся на раму. Птичка вертела головой так и этак, словно разглядывая купе. София медленно-медленно потянулась к альбому. Плавно раскрыла его, взяла карандаш и стала делать зарисовку. Время снова перестало существовать – лишь рука быстро двигалась по бумаге. Воробей продолжал рассматривать ее. Потом вдруг взмахнул крылышками и слетел на сиденье подле Софии. Схватил хлебную крошку – и снова упорхнул на окно. Тишину разорвал свисток локомотива, поезд, дернувшись, тихо тронулся. Воробей взмыл и исчез. С сожалением проводив птичку взглядом, София перевела его на рисунок… И мысль, таившаяся до поры в закоулках сознания, внезапно явилась на свет.

Когда вернулся Тео, девочка сидела на верхней полке, рассматривая атлас. Ее спутник вошел в купе не один – и не по своей воле. С ним было четверо мужчин. Тот, что напугал их вечером в вагоне-ресторане, и еще трое. Из них двое были отмечены шрамами. София сразу обратила внимание на амулеты, висевшие у каждого на шее. Два – деревянные на кожаных шнурках, а третий – из бронзы и надет на бронзовую же цепочку. Знаки нигилизмийской веры, которые их обладатели носили совершенно открыто. А еще у этих троих на поясах были крюки с привязанными к ним и аккуратно смотанными веревками. Четвертый – высокий, хорошо одетый – рубцов на щеках не имел, а также не носил ни крюка, ни амулета. Тонкие усы, спокойная улыбка… и серый костюм, какой увидишь скорее летом на свадьбе, чем при ограблении в поезде.

Бледно-голубые глаза сразу обратились на Софию.

Тео и трое громил со шрамами теснились у откинутой портьеры. Их лица хранили каменное выражение. Высокий прошел вперед и уселся, глядя на Софию с легкой насмешкой.

Купе внезапно стало казаться очень маленьким, словно все присутствующие втиснулись в платяной шкаф.

– Итак! – сказал незнакомец, одаряя Софию тонкой улыбкой. – Стало быть, вы затворились от мира, точно принцесса в башне…

София холодно смотрела на него.

– Я не принцесса, – произнесла она. По счастью, голос прозвучал вполне спокойно, хотя на самом деле живот сводило от страха.

Мужчина рассмеялся, словно очень забавной шутке.

– Нет, мисс Тимс. Конечно, вы не принцесса.

– Вы знаете мое имя. А сами вы кто?

– Зовите меня Монтень. – Он уселся поудобнее и сложил руки на груди. – Итак, вы, может, и не принцесса, мисс Тимс… Однако сокровище, достойное особы королевской крови, у вас есть.

– Вот уж сомневаюсь, – ответила она по-прежнему ровным голосом.

– Да ладно, мисс Тимс. – Монтень склонил голову к плечу. – Вы сами отлично знаете, что это далеко не простая стекляшка. Усмиряй видел, как она работает. – Он указал на ближайшего к нему верзилу. – Лунный свет, значит? Весьма умно… – И он подмигнул. – Я вполне представляю себе ее ценность и поэтому готов заплатить. Назовите цену.

София покачала головой:

– Она не продается.

Монтень поднял брови.

– На Новом Западе все продается, нужно только уточнить сумму, – сказал он и вытащил из кармана длинный кожаный кошелек. – Мисс Тимс, ваша цена?

– Говорите что хотите, а только я все равно ее не отдам, – возразила София.

Улыбка Монтеня начала меркнуть. Он встал и прижал руку ко лбу, словно в глубоком раздумье.

– Совсем забыл упомянуть, – вздохнул он. – У нас тут на четверых, знаете ли, шесть револьверов. То есть по три ствола на каждого из вас. Вам не кажется, что это очень щедрое предложение? Вдобавок, как я понимаю, вы совершенно не знакомы с повадками големов. И поверьте, в ваших интересах оставаться в неведении на сей счет… Видите ли, от рыболовных крючков в их руках не увернется ни одна рыбка, даже самая маленькая и скользкая. – Он похлопал себя по щеке указательным пальцем. – На ваше счастье, мне претит забирать что бы то ни было силой. Так поступают дешевки. Это, знаете ли, дурной вкус. – Его палец приподнял ближайший изогнутый крюк. – И к тому же очень нечистоплотно…

Он подошел к полке, так что его лицо оказалось вровень с коленями Софии. Девочка невольно подалась назад.

– Это я к тому, – продолжал Монтень, – что заключение взаимовыгодных сделок мне куда более по душе. Вы не хотите наличных? Возможно, вас больше устроит обмен? Как насчет бартера?

– Смотря на что менять, – сказала София.

– Да на что угодно. – Монтень снова заулыбался. – Чего бы вам хотелось?

– Мне нужен Шадрак, – выпалила она. – Я отдам вам стекло, если вы вернете его.

Улыбка Монтеня стала еще шире.

– И как я догадался, что примерно это вы мне и скажете?.. Здорово, что я пришел не с пустыми руками! – Он опять вытащил длинный бумажник и извлек оттуда маленькую записку. – Боюсь, – сказал он, – мистера Элли от нас отделяют в буквальном смысле эпохи. Кроме того, я его не стал бы обменивать. Но может быть, вас заинтересует вот это…

Не давая Софии увидеть текст, Монтень аккуратно разорвал листок пополам. И протянул ей верхнюю половинку.

Она жадно схватила клочок и прочла:

дорогая софия…

Девочка сразу узнала почерк Шадрака, ошибки быть не могло.

– Дайте остальное! – вырвалось у нее.

– Погодите, погодите, – поднял руку Монтень. – Мы, кажется, договаривались об обмене. Получите вторую часть, когда отдадите мне Поисковую Лупу.

София молча смотрела на него, чувствуя, как замедляет ход поезд. Значит, скоро станция. Вот вагон тряхнуло на стрелке… София взглянула на оборванную бумажку в руке. Нужно прочесть письмо целиком. Она была готова на что угодно, лишь бы своими глазами убедиться: Шадрак жив и здоров!

– Хорошо, – сказала она.

– София! Не отдавай! – тут же закричал Тео. – Заставь его самого взять карту, если он так хочет!

Она покосилась на него и мотнула головой. Монтень кивал ей, улыбаясь.

– Умница. Хорошая девочка…

– Дайте письмо.

– Я предпочел бы сначала получить стекло.

София подняла рюкзак и вынула наволочку. Извлекла стеклянную пластинку и протянула ему. Монтень взял ее затянутой в перчатку рукой и вгляделся в прозрачную поверхность.

– Лунный свет, стало быть, – пробормотал он снова. – Умно, умно… – И повернулся к остальным. – Порядок! С этими все.

– А письмо? – София подползла к краю полки.

– Да ладно, мисс Тимс, я свое слово всегда держу, – весело проговорил Монтень и бросил вторую половину листка на постель.

София подхватила его, и в эту минуту поезд остановился. Громилы со шрамами и Монтень двинулись к выходу.

Девочка торопливо прочла кривые строчки:

миЛАя, они позволили мне наКоРябать только твое ИМя.

шадрАк

– Погодите! – закричала София. – И это все? – Она спрыгнула с полки. – Вы заставили его это написать! Тут же ничего нет!

Монтень снова ей подмигнул:

– А я и не обещал, что там окажется что-нибудь стоящее. Ни о чем таком мы не договаривались.

София схватила его за руку.

– Где он? – срывающимся голосом спросила она. – Скажите мне, что с ним все хорошо!

Монтень преспокойно отцепил ее пальцы от своего рукава.

– Что с ним – больше не твоего ума дело, малышка, – холодно процедил он. С его лица начисто стерлось выражение веселья. – Хорошенько это запомни!

И он закрыл за собой дверь.

13. На запад

23 июня 1891 года, 11 часов 36 минут

Новый Акан вошел в состав Нового Запада в 1810 году. После Разделения на территориях, где практиковалось рабовладение, начались восстания; первым вспыхнул Гаити. Повстанческие движения в бывших южных колониях Британии вылились в новую революцию. Восемь лет гражданской войны, шедшей с переменным успехом, привели к отмене рабства и создали предпосылки для образования обширного южного штата, названного лидерами восстания Новым Аканом.

Шадрак Элли. Атлас Нового мира

София бросилась к окошку. Как она и ожидала, Монтень с приспешниками шли прочь по перрону. То, за чем они приходили, было у них.

– Это он, София, – сказал Тео. – Монтень.

Я видел его у вашего дома.

София его точно не услышала.

– Мы примерно к ужину должны быть в Чарльстоне. Наверное, к моменту отправления уже темно будет?

Тео смотрел на нее как на полоумную.

– Надо уточнить, – пробормотала она и нагнулась за сложенным расписанием, валявшимся на постели. – Так, мы должны пересесть на вечерний поезд в Новый Акан, он отходит в семнадцать… У нас будет около часа. – Она села с разочарованным видом. – Как мало!

– Слушай, не то чтобы мне этого очень хотелось… – медленно проговорил Тео, – но тебе не кажется, что стоит погнаться за ними? Мы еще успеем сойти. Может, они нас к дяде твоему приведут. Или карту удастся вернуть…

София покачала головой:

– Нет. Ни за что не хочу оказаться рядом, когда стемнеет!

Раздался сигнал, поезд тронулся.

– Поехали, – сказал Тео. – Попрощайся с шансом проследить за ними…

Он посмотрел в открытое окно – и вдруг резко наклонился вперед.

– Какого… – вырвалось у него.

Он закрывал и открывал форточку. Она была небольшой, величиной с лист бумаги, и запиралась на маленькую задвижку. Так вот, рама оказалась пуста. Стекло кто-то вынул.

– София… – Тео начал догадываться. – Ты им что, форточку подсунула?

Она кивнула:

– Мне это пришло в голову, когда ты умывался. Я вытащила стекло и завернула в наволочку, а карту в альбом спрятала… – Она закусила губу. – Но, когда станет темно и они вынесут стекляшку на лунный свет, все станет ясно!

Тео поднял брови и плюхнулся на сиденье подле нее.

– Ну ты даешь, – выпалил он.

– Может, к тому времени они в другую сторону от Чарльстона успеют отъехать, – продолжала София. – Раз уж они тут вышли, то либо останутся, либо на север отправятся. В Чарльстоне, получается, им делать нечего. Значит, небольшой запас времени у нас есть. В зависимости от того, где они окажутся к восходу луны…

Тео смотрел на нее с неприкрытым восхищением.

– Здорово ты ему нос натянула!

– Ну, вроде того, – отозвалась она, впрочем, без особого энтузиазма.

Теперь, когда Монтень с големами убрались, София сполна ощутила всю тяжесть содеянного. Пришлось крепко сжать кулаки: руки так и дрожали.

– Ох и взбеленятся они, когда все поймут…

– Еще бы, – сказал Тео, откидываясь к спинке сиденья. – Ладно, до приезда в Чарльстон все равно сделать ничего нельзя. Хорошо хоть поезд теперь в нашем полном распоряжении!

София кивнула. Облегчения она не чувствовала. Ей все мерещились крючья на поясах у големов. Каким образом они пускали их в ход, лучше было не представлять. Ее и без того трясло…

16 часов 02 минуты: Чарльстон

Весь день они трепетали при мысли о том, что принесет им вечер. Поезд к тому же прибыл в Чарльстон с некоторым опозданием, остановившись у платформы в две минуты пятого. Они выгрузили свои чемоданы и еле успели заскочить в многолюдное здание вокзала, чтобы наскоро перекусить хлебом, сыром и ветчиной: вскоре началась посадка на поезд, следовавший в Новый Акан.

Еще в экспрессе София написала письмо миссис Клэй и теперь на бегу сунула его в почтовый ящик. Последние лучи солнца светили в высокие вокзальные окна. Под куполом вились голуби. Резкие свистки поездов заглушали их тихое воркование.

Ни Монтеня, ни големов не было видно. Взгляд выхватывал из толпы то бизнесменов, путешествующих в одиночку, то большие семьи переселенцев. В уголке терпеливо дожидалась отправления стайка монахинь. Все билеты на новоаканский поезд были раскуплены, и, уже стоя на платформе, София и Тео поняли причину. Длинная цепочка полисменов отгораживала целую толпу неграждан. Депортируемые тоже ехали этим рейсом.

Софию поразили безнадежные взгляды большинства этих странников поневоле. Некоторые открыто негодовали, но в основном люди казались попросту обездоленными. Девочка увидела супружескую пару: муж и жена стояли с отрешенными лицами, маленький мальчик, уцепившийся за подол пожилой женщины, плакал негромко и беспрерывно. Он всхлипывал и повторял: «Не уезжай, бабушка! Не уезжай!» Та гладила его по головке и тоже лила слезы.

Глядя на них, София напрочь забыла о надвигающейся ночи и об опасности, таящейся в темноте.

– Прошу на посадку! – объявил проводник.

Пассажиры начали выстраиваться в очередь. София следом за Тео направилась к последнему вагону, таща чемодан.

Они нашли свое купе. Уложив вещи, девочка снова стала смотреть на перрон. Местный поезд, на котором им предстояло ехать, был более старым, чем экспресс: кожаное сиденье казалось неровным, лампочки в купе – тусклыми. Посадка заняла несколько минут. Ровно в семнадцать проводник дунул в свисток. Состав плавно тронулся и покатил в густеющую темноту.

София с облегчением перевела дух.

– Хорошо, что сейчас лето! – сказала она. – Солнце поздно садится!

В небе бледным пятном висела луна.

Устроившись, она раскрыла рюкзачок, вытащила карту и повернула к окошку, но та не проснулась: лунный свет еще не набрал силу. Пряча карту обратно в матерчатое гнездо, София заметила рядом половинки записки, переданной Монтенем.

«Ну и что за радость оттого, что я его провела? – подумала она. – Он ведь меня тоже надул…»

Ясное дело – они заставили Шадрака «накорябать» эту записку ровно затем, чтобы ввести ее в заблуждение…

Однако чем дольше София рассматривала клочок бумаги, тем очевиднее становились некоторые странности в хорошо знакомом ей дядином почерке. Он писал разборчиво и уверенно, как всегда, но… откуда эти заглавные буквы посреди слов?

дорогая софия,

миЛАя, они позволили мне наКоРябать только твое ИМя.

шадрАк

Подумав, она выписала неправильные заглавные одну за другой на страницу альбома. Ахнула и позвала:

– Тео!

Он прочел, и его лицо озарилось.

– Лакрима!.. Дай-ка взгляну… – Он перечитал записку. – С чего это он вдруг лакриму помянул?

– Не знаю, – сказала София.

– Может, он тебя предупредить хотел?

– Возможно. – София нахмурилась. – Хотя… Странно. Зачем предупреждать о том, чего и так все боятся?

– Но он же не знал, что тебе о лакримах известно.

– Верно. Правда, я слышала, как миссис Клэй при дяде вспоминала, что с ней произошло… Поразительно! – Она тоже уставилась на записку. – Тео, расскажи о них все, что знаешь.

– Разве только с чужих слов, – начал он, и его голос потеплел. Лакримы явно были его коньком. – Я лично ни одной не видал. Говорят, их полным-полно у границы, только они прячутся. Стараются держаться подальше от людей…

– А как по-твоему, почему их там много?

– Не знаю.

– Может, с границами что-нибудь связано? – предположила София. – Что-то притягивает их туда?

– Наверное, – ответил Тео, но в его голосе не было убежденности.

– А ты слышал их?

– Трудно сказать. Иногда кто-нибудь плачет, а люди сразу говорят: «Это лакрима!» – оттого, что боятся: вдруг это вправду она. Я, конечно, всякие рыдания слыхал, но лакримы вроде бы издают совсем другие звуки… гораздо страшнее. И такие, что нипочем не выбросишь из головы…

– Бедная миссис Клэй, – пробормотала София.

– Я как-то встретил торговца, который утверждал, будто застукал одну такую в собственном доме, – с энтузиазмом продолжал Тео. – Он уехал на неделю, потом вернулся, а там… Он услышал лакриму за дверью. Потихоньку переступил порог – и вот она, высоченная, с длинными-длинными волосами, носится по всему дому как ураган, все крушит, вещи срывает со стен… Потом вдруг останавливается и поворачивает к нему свою безликую рожу. В общем, торговец говорил, что вылетел за порог пулей и больше никогда не возвращался туда.

– Шадрак, наверное, что-то о них знал, – промолвила София. «Лакримы… стеклянная карта… Монтень, нигилизмийцы, – думалось ей, – как это все связано?» – Кстати, Монтень называл мою лунную карту как-то иначе, – продолжала она вслух. – Лупой какой-то. Ах да – поисковой. Почему, интересно?

– Может, стеклянные карты – это еще и лупы?

– Не исключено, – сказала София и попробовала зайти с другой стороны: – А про людей, которых он големами величал, ты что-нибудь знаешь?

– Вообще первый раз слышу, – покачал головой Тео.

– Они на самом деле нигилизмийцы.

– С чего ты взяла?

– Ты амулеты-то видел? – удивилась София. – Раскрытую пятерню?

Тео передернул плечами.

– Про нигилизмийцев, – сказал он, – поговаривали, мол, есть такие. Только сам я прежде ни одного не встречал. В Пустошах их не особенно много.

– А у нас, на Новом Западе, они повсюду. Им кажется, что наш мир нереален, а «Хроники Великого Разделения» – тому доказательство. Настоящий мир якобы исчез в Разделении, а наш – то, чему быть не положено. Раскрытая рука – символ их пророка Амитто, написавшего «Хроники». Это значит «отпускать»…

– И ты ни разу не слышала, чтобы их называли големами?

– Никогда. Эти, должно быть, особенные. Но вот чем они отличаются…

Она не договорила, вновь задумавшись о том, как сложить кусочки мозаики. Шадрак ей недавно рассказывал про нигилизмийцев, но вот что?.. Вспомнить бы… А ведь это было нечто важное, причем связанное с картами. «Может, я в блокноте пометила?..» Но и там ничего осмысленного не оказалось.

Поезд стремительно катил на запад. Небо потемнело, ярче разгорелась луна. Желтая, круглая, она низко висела над макушками деревьев. Тео залез к себе наверх и задремал, а София все смотрела на залитый лунным светом пейзаж, проносившийся за окном. Спать совсем не хотелось. Холмы, увенчанные сосновым лесом, сменились равнинами, там и сям пестрели фермерские домики. Всякий раз, когда поезд останавливался у какой-нибудь маленькой сельской станции, София со страхом ждала, что в вагоне вот-вот объявится Монтень со своей бандой. Однако люди, ждавшие под фонарями, все до одного были невыспавшимися путешественниками, державшими путь на запад.

Так что на ближайшее время София и Тео оторвались от погони…