Текст книги "Как отравили Сталина. Судебно-медицинская экспертиза"
Автор книги: Сигизмунд Миронин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
3
Странный подбор врачей
Как видно из рукописного журнала, у постели И. В. Сталина дежурили врачи, которые в то время будто бы представляли формальный цвет не только советской, но и мировой медицины.
В правительственном сообщении от 3 марта указывалось, что для лечения товарища Сталина привлечены лучшие медицинские силы, профессор-терапевт П. Е. Лукомский, действительные члены АМН СССР: профессор-невропатолог Н. В. Коновалов, профессор-невропатолог И. Н. Филимонов, профессор-невропатолог, Р. А. Ткачев, профессор-невропатолог И. С. Глазунов, профессор-терапевт А. Л. Мясников, профессор-терапевт Е. М. Тареев, доцент-терапевт В. И. Иванов-Незнамов.
Создается впечатление, что если уж такие светила медицины не могли ничего сделать, то шансов на спасение больного не было никаких. Однако при более внимательном рассмотрении становится понятным, что такое впечатление было создано целенаправленно, а в реальности почти все привлеченные медики вообще не были специалистами в необходимой для лечения больного области медицины.
Так, относительно подходящим специалистом в необходимой для спасения Сталина области медицины был лишь один человек среди всех «спецов» – Лукомский, эксперт по кардиологии. Остальные в данном случае, кроме загадочного Иванова-Незнамова, играли роль престиж-профессоров, своего рода свадебных генералов, реальной пользы от которых было меньше, чем от сельского фельдшера. Почему именно так, мы увидим далее. Вполне возможен вариант, что часть членов консилиума была на стороне антисталинского заговора, но тогда речи о том, что это «врачи» и они «лечили» Сталина, быть не может, тогда это обыкновенные убийцы.
Давайте рассмотрим, кто же был в комиссии. Например, Мясников долгие годы занимался гепатитами и только за несколько лет до 1953 г. в сферу его научных интересов попадает гипертония. Кроме того, с 1948 г. А. Л. Мясников был директором Института терапии АМН СССР. Директор института просто физически не имеет возможности работать с реальными больными, он – администратор. Ну какой из него реальный врач?
Тареев вовсе занимался ревматизмом и аутоиммунной нефрологией. Зачем специалист по ревматизму у постели умирающего от инсульта? Возможно, было заподозрено токсическое поражение печени и почек, но это уже более чем странно для инсульта. Для острого отравления же появление таких специалистов может быть оправдано. Не директоров институтов, естественно, и не специалистов по аутоиммунным заболеваниям – но все же.
Странности состава консилиума на этом не заканчиваются: зачем там целых четыре (!) профессора-невропатолога? Эти академики-профессора, судя по стилю их описаний неврологического статуса Сталина, давным-давно превратились в кабинетных ученых. Все эти люди были введены в состав консилиума Постановлением Бюро Президиума ЦК КПСС от 2 марта 1953 года. Я бы не удивился, если бы в такую странную компанию привлекли еще и дерматологов с дантистами. Престиж-профессоров – не продохнуть, а остро необходимых реальных специалистов – практически нет. Странно все это.
Кто в такой комиссии просто обязан был быть – так это нейрохирург. Хотя великий Бурденко, основатель отечественной нейрохирургии и умер в 1946 г., но у него было огромное количество блестящих учеников, которые без проблем могли пунктировать мозг для удаления огромной гематомы и уменьшения сдавления ствола мозга.
Не было среди лечащей комиссии и совершенно необходимого реаниматолога, который немедленно должен был выехать к больному. Реаниматолог Неговский, по официальным документам, появился 5 марта, когда уже все было кончено.
* * *
Итак, для лечения Сталина были вызваны сплошь директора НИИ, завлабы и завкафедрами. Впоследствии комиссия была усилена такими бесценными кадрами, как новый министр здравоохранения А. Ф. Третьяков, бывший директор НИИ курортологии, и новый начальник лечсануправления Кремля И. И. Куперин, занимавшийся до этого в основном хозяйственными делами.
Все собравшиеся врачи не имели никакого отношения к Лечебно-санитарному управлению Кремля. Дочь Сталина – Светлана Аллилуева – никого из них не знала, а Хрущев говорит, что он знал только профессора Лукомского. Остальные вообще в принципе не могли знать организма больного.
Даже не все вызванные доктора-теоретики удосужились осмотреть больного! Они сидели в соседних комнатах и, как свидетельствует Аллилуева, «заседали», как лечить Сталина. Нужно быть очень осторожными с воспоминаниями очевидцев, но тут со Светланой трудно не согласиться – никаких документов осмотра нет, причем нет даже в самом начале, где идут описания симптомов. Вообще-то это, как минимум, вопиющий непрофессионализм, граничащий с преступлением, – пусть врач и не специалист в необходимой области, но просто обязан осмотреть больного и опросить окружающих. Как можно лечить болезнь, не видя пациента?!
Что очень показательно – среди врачей нет не только личных врачей Сталина – Виноградова и Преображенского, – но и тех, кто немедленно обязан был прибыть к больному вождю: начальник Лечебно-санитарного управления (Лечсанупра) Егоров – посажен вместе с Виноградовым; министр здравоохранения СССР Смирнов – исчез как раз накануне болезни Сталина, замененный Третьяковым, которого никто из врачей не знает и который тоже никого из специалистов не знает.
Интересно, что в последние годы делается все возможное, чтобы подогнать друг к другу детали разваливающейся гипотезы о «естественной смерти» Сталина. Одним из важных ее составляющих является утверждение, что, мол, в Лечсанупре работали плохие врачи. А все потому, что медицинский персонал, стоявший на страже здоровья Вождя, подбирали, мол, прежде всего, по признаку безусловной преданности.
Затем штампуются рассказы об ошибках кремлевских врачей. Г. Костырченко пишет: «Следует особо отметить, что при Сталине качество лечения высшей сановной бюрократии, входившей в так называемую «особую группу» медицинского обслуживания, было, мягко выражаясь, далеко не идеальным. В знаменитой «кремлевке», как и повсюду, царил мертвящий дух чиновной иерархичности, корпоративности, круговой поруки со всеми вытекавшими из данной ситуации последствиями».
Прошу обратить внимание на классический способ «аргументации» антисталинистов – набор ничем не обоснованных утверждений. Там и про «мертвящий дух», который был «везде», хотя документы эпохи показывают принципиально противоположную картину – очень высокую активность общества и ярко выраженный энтузиазм. Ну и то, что группа руководителей страны, специалисты по управлению высочайшего класса, представлены сборищем дегенератов, не способных понять, что их лечит чуть ли не шайка шарлатанов. Руководители страны, что, безумцы?
Профессора Лечсанупра получили свой огромный опыт, работая в самых разных местах, и уже впоследствии были приглашены для работы в Кремле. Наверное, их опыт сразу испарился после этого? Нет, люди, заявляющие такое, – бесчестные манипуляторы.
* * *
Костырченко приводит примеры явных ляпов кремлевских врачей. Например, профессор П. Егоров направил летом 1952 года бывшего министра госконтроля Л. Мехлиса, страдавшего от сердечной недостаточности, в Крым. В то время считалось, что это противопоказано при такой болезни. Через несколько месяцев Мехлис умер (ему было 63 года). Ту же ошибку совершил профессор М. Вовси, направивший на лечение в Сочи страдавшего болезнью сердца главного маршала бронетанковых войск Н. Федоренко – тот умер в возрасте 51 года.
Почему так вышло, должно было бы стать причиной, как минимум, должностного расследования. Согласен с теми, кто говорит, что следует решительно осудить сталинские порядки – они были чересчур мягкими…
К списку Г. Костырченко можно присоединить врача Р. Рыжикова, который 9 мая 1945 года подчинился желанию своего пациента, начглавПУРа Щербакова, и разрешил тому выехать на день из санатория в Москву – посмотреть салют Победы, но назавтра Щербаков умер! Здесь можно было бы осуждать врача, если не представлять, чем же был День Победы для человека, отдавшего все силы для приближения этой Победы.
Костырченко приводит еще пример: академик Виноградов, помимо врачебной работы в кремлевской больнице, заведовал кафедрой в 1-м Московском мединституте, был главным редактором журнала «Терапевтический архив», заведовал электрографическим отделением Института терапии, а также занимал несколько других административных должностей. А также все остальные обвиняемые по «делу врачей» были невероятно перегружены многочисленными учебными, редакторскими, научными обязанностями… Но ведь медицина как наука постоянно развивается, необходимо было непрерывно учиться – профессорам же не оставляли никакого жизненного времени и сил на усовершенствование.
Из всего этого у читателя должно сложиться мнение – академик Виноградов лечить не умел. Однако перед нами типичный пример подтасовки фактов и обыкновенного мошенничества – из всего написанного ни в коей мере не следует, что реально практикующий Виноградов был плохим врачом.
Там же приводится случай с маршалом Жуковым: по воспоминаниям доктора Чазова, в Кремлевку привезли полководца полутрупом, консилиум профессоров единодушно приговорил его к неизбежной кончине, и только поэтому начинающему кардиохирургу Чазову разрешили рискнуть и применить особый способ лечения (все равно маршал умрет, так что риска ни для кого особого нет!) – и молодой врач вытащил Жукова с того света! Все это, однако, известно со слов и в интерпретации самого Чазова. Далеко не факт, что именно так все обстояло в реальности.
Приводится также случай с генсеком Брежневым: по мемуарам президента Франции Валери Жискар д’Эстена, он поделился с французским гостем нечаянной радостью – теперь много легче говорить, ибо сделали вождю новую челюсть… Над ним вся страна смеялась, анекдоты сочиняли, мол, лидер говорит «сиськи-масиськи» вместо «систематически», а тупорылые безрукие врачи Кремлевки годами не могли сделать человеку приличный зубной протез, такой, какой был у каждого нуждающегося обывателя на Западе. Опять же, все опять «по воспоминаниям» одного из представителей страны – вероятного противника. Могу ответственно утверждать, кстати, что протезы на Западе есть далеко не у каждого нуждающегося обывателя и полным-полно совершенно беззубых людей, у которых нечем заплатить большие деньги дантистам, которые тоже далеко не безупречны. Как, впрочем, везде. Кстати, а вдруг президент Франции взял да соврал! Поди, проверь, ведь Брежнев давно умер. Но это выдается за аргумент…
Так были ли плохи в реальности врачи Лечсанупра в сталинские годы? Нет никаких оснований это утверждать. Если посмотреть документы того времени, то становится очевидным, что в Кремлевку в сталинские годы отбирали действительно высококлассных врачей. Не зря евреи так стремились попасть на лечение в Кремлевку, а не в обычную больницу. Уж они-то знали, где настоящее качество. Я сам помню разговоры о том, как «круто» было попасть в Кремлевку на лечение. Быть может, граждане СССР, в особенности граждане со связями были сплошь самоубийцами и мазохистами? Нет, это совсем не так. Лечебно санитарное управление Кремля (позднее – IV Главное управление при Министерстве здравоохранения) располагало сетью поликлиник, аптек, больниц, санаториев для работников высшей номенклатуры, но и в этой закрытой системе для генсека и прочих руководителей страны были созданы особые условия. И это правильно. На высших руководителей была завязана безопасность страны.
* * *
В заключение этой части несколько слов о лечащем враче Сталина.
По закону именно лечащий врач несет юридическую ответственность за больного. Никакие консультанты такой ответственности, как лечащий врач, не несут. Поэтому очень важным представляется вопрос, а кто же непосредственно был лечащим врачом Сталина? А вот здесь мы имеем дело с тайной – такой человек был, но судьба личного врача Сталина не известна, а все документы с его именем уничтожены.
В папках с историей болезни Сталина есть, например, листок с неким набором лекарств, который заказал доктор Кулинич в 1946 г., но следов самого доктора Кулинича там нет. Бывший телохранитель Сталина – А. Рыбин – пишет: «Доктор Кулинич брал кровь из пальца, делал уколы от гипертонии». Это характерный пример того, как ненадежны личные воспоминания и сколь осторожно следует к ним относиться, – здесь сразу несколько медицинских ошибок: врач практически никогда не берет кровь из пальца и, как правило, не делает инъекции (уколы) – для этого есть медсестра, которая делает это лучше. В те времена не было уколов от гипертонии, кроме сульфата магнезии. Эти чрезвычайно болезненные и в реальности малоэффективные инъекции Сталин вряд ли разрешил бы себе делать по поводу и без повода. Характер вождя был таков, что он делал бы их только в случае, если бы у него действительно была сильная и реально беспокоящая его гипертония.
Тот же Рыбин пишет, что «за Сталиным наблюдали академики медицины Виноградов, Бакулев и домашний доктор Кулинич». Однако подписи Бакулева в документах в трех папках истории болезни нет. Этому можно найти оправдание – зачем сосудистый хирург нужен для лечения Сталина? Но, тем не менее, то, что профессионал, хорошо знающий организм больного, не был включен в консилиум, – очень странно.
Нет среди консилиума врачей, лечивших Сталина в начале марта 1953 г., и Смирнова, которого Ю. Мухин считает лечащим врачом вождя, на основании того, что Хрущев его отметил в черновике своего доклада как врача, которого будто бы Сталин упек за решетку: «Арестовали крупнейших и честнейших людей, которые были по своей квалификации, по своему политическому мировоззрению советскими людьми, которые допускались до лечения самого Сталина, например, Смирнов лечил Сталина, а ведь известно, что самим Сталиным к нему допускались единицы». Не исключено, что придурковатый Хрущев просто спутал лечащего врача с министром здравоохранения Смирновым, который в 1952 г. действительно был отстранен от должности. Никаких других документальных подтверждений существования мифического Смирнова, кроме хрущевского черновика, нет.
Видимо, реальным лечащим врачом Сталина в марте 1953 г. был все-таки Кулинич. Этому имеется прямое документальное подтверждение – рецепт в истории болезни и косвенное: воспоминания охранника Рыбина. Как установил И. И. Чигирин, доктор Кулинич не был фельдшером – это один из мифов о том, что «Сталина лечили фельдшера», как это любят рассказывать «демократы». В 1943 г. Кулинич защитил кандидатскую диссертацию и был известен как очень опытный врач.
Однако в марте 1953 г. лечащим врачом Сталина стал скромный терапевт Иванов-Незнамов, а опытный и высокообразованный доктор Кулинич был выслан в Ижевск, причем без каких-либо веских причин и безо всякой связи с идущим тогда «делом врачей». Странно все это!
4
Как проводилась диагностика
Основным вопросом, на который мне пришлось искать ответы в литературе, является вопрос о том, а правильно ли поставлен диагноз Сталину?
Но сначала пару слов о медицинском образовании. Знаете ли вы, чему больше всего учат студентов-медиков в институте? Учат писать историю болезни. Главное в деле врача – это тщательный анамнез (то есть сбор информации о болезни); чем больше напишешь, тем меньше ответственность. Объем писанины у врачей – огромнейший. Так, кстати, обстоят дела практически во всех более-менее развитых странах.
За годы моей учебы в медицинском институте я написал не менее 30 историй болезни; неплохие истории болезни писали у нас даже двоечники. Это не столь уж сложно – вначале надо было расспросить персонал и описать в истории болезни, как все это произошло. Обычный врач все это должен был тщательно записать. Так, повторяю, учат в мединституте.
Однако в истории болезни вождя, точнее в том, что от нее осталось, ничего этого нет и близко. Нет всего этого и в рукописном журнале. То есть история болезни Сталина написана либо полным непрофессионалом, либо сознательным фальсификатором.
Поясню это на конкретном примере. Предположим, что некий врач вызван лечить попавшего в беду товарища Сталина. Он прибывает к нему и начинает осмотр. В эпикризе, видимо, написанном Лукомским, отмечено, что «больной лежал в бессознательном состоянии на диване в костюме. Одежда была промочена мочой, что указывало на имевшее место непроизвольное мочеиспускание».
Первым делом должен быть собран анамнез, а в такой ситуации – это опрос свидетелей. Как и в какое время обнаружили Сталина без сознания, в каком состоянии? Почему он лежит в одежде? В журнале написано: «в костюме», «одежда пропитана мочой», а иначе бы написали «белье». Следовательно, Сталин не раздевался и не ложился спать ночью 1 – 2 марта. Ничего этого в истории болезни нет. Почему?
Кто дал врачам команду попридержать язык при собирании анамнеза?
* * *
Далее я бы задался вопросом, а был ли это инсульт? Официальный орган – газета «Правда» сообщала, что это именно инсульт. Однако если кровоизлияние в мозг у Сталина и было, то какой-то необычайно редкой формы. Ведь если был инсульт, то у него должна быть локализация. Даже студент мединститута знает, что необходимо записать, где находится очаг кровоизлияния, каков его тип.
А что же имеется в журнале? Давайте посмотрим сами.
«2 марта. Голова повернута влево. Умеренная гиперемия лица. Отмечено бессознательное состояние больного. Было непроизвольное мочеиспускание. Правая носогубная складка опущена. При поднимании век глазные яблоки уходят то влево, то вправо. Зрачки средней ширины, реакция на свет снижена. Движения в правых конечностях отсутствуют. В левых – временами двигательное беспокойство. Сухожильные рефлексы справа низкие, тонус слегка повышен, рефлекс Бабинского справа. Брюшные рефлексы справа отсутствуют. Менингеальных симптомов нет».
В 15.00 появляется запись, что сухожильные рефлексы справа резко угнетены.
«16.00. Двигательное беспокойство левых конечностей уменьшилось. Реакция зрачков на свет сохранена, но вялая. При наложении манжетки [от аппарата, измеряющего артериальное давление] на правое плечо появилось рефлекторное приведение руки.
17.45. Появились подергивания левой рукой, а иногда и левой ногой».
Такие очень общие описания совершенно не характерны для невропатологов. Они дежурили круглосуточно, что им мешало снять анамнез у окружающих? Снова и более подробно исследовать неврологический статус. Почему эти сведения не получены, не сохранены, либо были удалены?
Читаем далее.
«3 марта. 10.15. Сопорозное состояние сознания. Зрачки узкие, вяло реагируют на свет. При дыхании правая щека отдувается. В правой руке и ноге движения отсутствуют».
Следует отметить, что употребление слов «нога» и «рука» очень не характерны для врачей. Как правило, употребляют более научный термин «конечность».
Далее: «Намечается вызывание сухожильных рефлексов на правой руке, коленные и ахилловы рефлексы отсутствуют с обеих сторон. Справа симптом Бабинского. Слабо выраженный с обеих сторон, больше слева симптом Кернига…»
Тут следует прокомментировать – симптом менингита, при котором сухожилия мышц ног становятся такими жесткими, что больной не может вытянуть ноги в коленях, если их удерживать за бедра под прямым углом к туловищу, – характерный признак раздражения оболочек мозга. Например, начавшегося попадания крови в полость мозга. Или, кстати, воздействия мощных токсинов.
«Защитные рефлексы слева – нижние конечности. Временами двигательное беспокойство в левых конечностях». Запись сделана Глазуновым и Ткачевым.
В 10.30 консилиум отмечает рефлекс Кернига. «Рефлексы левой ноги изменчивы, в частности, во время осмотра удалось вызвать коленный и ахиллов рефлексы, причем первый несколько снижен. Удалось вызвать рефлекс (Какой? Тоже мне, врачи! – С. М.) на правой руке. Рефлексы правой ноги по-прежнему не вызываются. По окончании перерывов в дыхании в левой руке появляется двигательное беспокойство. Правосторонняя гемиплегия.
13.30. «Появляются проблески сознания. Глаза временами открывает, взглядом не фиксирует».
* * *
Состояние Сталина явно улучшается. Но врачи вдруг начинают вводить камфорное масло, цититон, кардиазол (в 14.00), а затем снова дают камфору, кардиазол и цититон (в 16.30).
Опять наступает ухудшение: «Глазные яблоки производят колебательные движения то в вертикальном, то в горизонтальном направлениях; зрачки узкие, реакция на свет вялая, правая носогубная складка опущена. Правосторонняя гемиплегия. Коленные и ахилл. рефлексы справа не вызываются…»
16.45. «Усилились стволовые симптомы: максимальное сужение зрачков, отсутствие реакции на свет. Более отчетлив симптом Керинга».
23.00. «Отклонение головы и глаз влево меньше выражено, чем сутки назад и сегодня утром. Правосторонняя гемиплегия с колеблющимся поведением рефлексов. Обычно коленный и ахиллов рефлексы отсутствуют и резко понижены рефлексы на руке, но иногда удается вызвать отчетливый ахиллов рефлекс. Симптом Бабинского справа. Брюшные рефлексы не вызываются. В левых конечностях временами беспокойство, рефлексы руки живые, коленный рефлекс несколько снижен, ахиллов – нормальный. Величина зрачков изменчива: во времена больших нарушений дыхательного ритма – резкое сужение зрачков с угасанием их светового рефлекса. С улучшением дыхания зрачки приобретают нормальную величину и реагируют на свет».
4 марта. 8.20. Есть описание неврологического статуса, но там нет существенных изменений, и я его не привожу.
5 марта. 3.30. Отмечен глубокий сопор. Остальные симптомы без особых изменений. После этого описаний неврологического статуса почти нет…
Что обращает на себя внимание во всех этих записях, так это исключительная скудость исследования. В районных больницах пишут несравненно больше. Неврология характеризуется чрезвычайно точной диагностикой места поражения и, как правило, полным бессилием вылечить заболевание. Увы, такова специфика. Однако в истории болезни Сталина нет ни одного упоминания о конкретном неврологическом синдроме.
Но и без того видно, что врачи столкнулись с необычным неврологическим статусом. Если исходить из учебника Триумфова, то у Сталина исключительно странная симптоматика. Почему не было обнаружено центрального паралича в правых конечностях? Врач-реаниматолог Чеснокова, прибывшая, скорее всего, 5 марта 1953 г. (хотя она утверждает, что 2 марта), сообщает, что Сталин дышал, правая рука была вытянута вдоль тела, а левая лежала на груди. Но если было кровоизлияние в левое полушарие мозга, то должен быть центральный (гипертонический) паралич справа, и тогда правая рука и нога обязательно должны быть согнуты. Это очень странно. Даже не странно – подозрительно.
Если говорить прямо на «простонародном русском»: диагноз Сталина и история его болезни – фуфло.
Я в этом мнении далеко не одинок. Как пишет Савельев, даже для простого человека, способного логически мыслить, ясно, что подписанный «корифеями» отечественной медицины документ (заключение о вскрытии Сталина, опубликованное в газетах. – С. М.) – «липа», ибо из него совершенно непонятно, отчего именно умер И. В. Сталин.
Допустим, что у И. В. Сталина действительно «обнаружен крупный очаг кровоизлияния, расположенный в области подкорковых узлов левого полушария головного мозга». Допустим, что «Это кровоизлияние разрушило важные области мозга и вызвало необратимые нарушения дыхания и кровообращения». Но откуда тогда взялись «многочисленные кровоизлияния в сердечной мышце, в слизистой желудка и кишечника»?..
К этому следует прибавить, что в истории болезни Сталина нет никаких материалов о будто бы двух инсультах, которые он якобы перенес. Нет об этом и достоверных устных свидетельств. Напротив, министр финансов Зверев оставил свидетельства исключительно здравого ума, памяти и прекрасно поставленной речи у Сталина, которые тот проявил в телефонном разговоре со Зверевым 28 февраля или 1 марта, более точно Зверев не помнит. Почерк Сталина нигде не изменен, что говорит о силе правой кисти и прекрасной координации движений в ней. До самого конца своей жизни Сталин писал твердым почерком. В книге у Чигирина приведена фотокопия сталинской правки статьи в «Правде» от 13 января 1953 г. Никаких следов инсультов.
* * *
Отдельно надо рассмотреть вопрос, была ли у Сталина гипертония. Из опубликованной И. И. Чигириным истории болезни Сталина диагноз «гипертония» из анамнеза никак не следует. А в анамнезе, т.е. тех отрывочных сведениях, что сохранились в архиве, нет никаких оснований для постановки такого диагноза.
16 сентября 1947 г. в Мацесте Сталину был поставлен диагноз «Гипертония в начальной стадии». Тогда давление было 145/85. 4 сентября 1950 г. этот диагноз из медицинской карты исчезает. АД равно 138/75. Очень неплохо. Нет диагноза гипертонической болезни и 9 января 1952 г. Запись в истории болезни гласит: «09.01.52. Пульс 70, полный, правильный. Кровяное давление 140/80…».
Замечу, что Сталину в это время 72 года и что эти измерения сделаны при сильнейшем гриппе с высокой температурой. Вряд ли даже намного более молодой и здоровый человек может похвастаться подобными числами! Такое артериальное давление просто великолепно для человека за семьдесят. Закономерно, что даже о «начальной стадии гипертонии» нет и речи – и это совершенно справедливо. Без сомнения И. В. Сталин – очень здоровый человек, по крайней мере, по части кровообращения.
В фильме «Кремль 9. Последний год Сталина» тогдашний заместитель Главного управления охраны МГБ СССР полковник Н. П. Новик рассказал интересный эпизод своей службы. Неприятное происшествие случилось в августе 52-го. На ближней даче была баня, куда раз в неделю наведывался Сталин.
«Все знали: больше часа он не парится. А тут вдруг «лимит» перебрал. Мне на Лубянку – звонок. Приезжаю: «Ну как?» – «Тишина». Докладываю Игнатьеву: «Час семнадцать товарищ Сталин из бани не выходит». Он: «Ваши предложения?» Я говорю: «Подождать». Докладываю каждые пять минут! Прошло лишних 45 минут. Игнатьев: «Какое ваше предложение?» – «Вскрыть!» А Игнатьев: «Согласовывать с кем-то надо?» …Но я сказал: «Мы сами сделаем все аккуратно». С охранником взяли что-то типа фомки. Идем. Вдруг открывается дверь. На пороге Сталин. Заспанный. Он спал! Там диванчик, постель, боржоми… Он ушел, а я заглянул в баню. Думал, может, все ж таки банщик какой имеется? Черта с два – Сталин сам себя стегал веником!»
Как видим, никакой гипертонии у Сталина не было – гипертоник не сможет так париться в русской бане!..
Далее. Из историй болезней Сталина следует, что за всю жизнь ему было сделано всего четыре электрокардиограммы. Первая – 9 сентября 1926 г., остальные – в начале марта 1953 г., когда он был уже без сознания. Фотокопия электрокардиограммы 1926 г. приведена в книге И. Чигирина, который пишет: «В «единственность» такой прижизненной электрокардиограммы не верится совершенно, тем более что проф. И. Л. Валединский говорил в своих воспоминаниях об ЭКГ, сделанной Сталину в 1927 г. Мало того, что и эта ЭКГ в истории болезни отсутствует, нет также ни одной электрокардиограммы, снятой у Сталина до 2 марта 1953 года».
Документы, находящиеся в истории болезни И. В. Сталина, хотят убедить нас в том, что исследования сердца в течение всей жизни у него не проводились (и это при якобы имевших место «инсультах» и «инфарктах»). Главе государства за 27 лет не сделали ни одной ЭКГ? В это невозможно поверить.
Скорее всего, сделанные с 1926 г. по 1953 г. ЭКГ были изъяты для невозможности их сравнения с теми, которые имеются. Тут имеется еще одно весьма красноречивое обстоятельство – в печатном виде на описаниях последних ЭКГ стоят даты 2 и 5 июля 1953 г. В описаниях и самих ЭКГ можно заметить перемену мест задней и передней стенок левого желудочка сердца. Все это может свидетельствовать только об одном – все электрографические исследования, выполненные 2 и 5 марта 1953 г., сфальсифицированы.
* * *
Существует мнение, что Лукомский был не только крупнейшим специалистом по электрокардиографии, но и «принципиальным и честным человеком». Как же тогда могло получиться, что такие специалисты перепутали или не заметили подмены электрокардиограмм с указанием задней стенки левого желудочка, а не передней? Как П. Е. Лукомский на описаниях электрокардиограмм не увидел указанных на них дат: 2 и 5 июля 1953 г.? А если увидел, то почему не исправил? Специалист уровня Лукомского не мог совершить такой ошибки. Пошел ли Лукомский на сделку с совестью по своей воле или под воздействием угроз либо подкупа, мы пока сказать не можем.
Вывод из анализа имеющихся ЭКГ и их описаний представляется таким: под руководством П. Е. Лукомского врачи, выполняя указание о фальсификации, совершили должностное преступление, подменив настоящие электрокардиограммы И. В. Сталина на чужие, которые должны были скрыть очень важные улики. Следует сказать, что врачи совершили не только должностное, но и, учитывая то, кого и при каких обстоятельствах они лечили, еще два тяжких преступления – соучастие в убийстве (сокрытие улик) и самое тяжкое, которое может быть, – измену Родине.
С какой целью потребовались эти фальсификации? Вывод может быть только один – течение болезни Сталина было совершенно другим, чем заявлялось официально. Подлог происходил тогда, когда Сталин был еще жив. То есть врачи, целенаправленно подтверждающие принципиально неправильное лечение, просто убивали своего пациента. Добровольно или под давлением – в данном случае неважно. Отсюда остается всего один шаг до выводов о том, что послужило причиной болезни Сталина, если потребовалось совершить столь рискованные преступления для ее сокрытия?
