Текст книги "Расколотые сны"

Автор книги: Сидни Шелдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Тони, – негромко сказал он, сжимая ее руку, – я так рад, что ты смогла приехать.

– И я тоже.

– Попытаюсь сделать все для того, чтобы тебе здесь понравилось, – пообещал француз. – Здесь столько всего интересного!

Тони кивнула и улыбнулась.

– Поскорее бы все увидеть!

– Я бы хотел все эти дни провести с тобой.

– Но ведь ты человек занятой. Неужели сумеешь освободиться? Как насчет твоего магазинчика?

– Служащим придется обойтись без меня, – улыбнулся Жан-Клод.

Некстати появившийся официант принес меню.

– Хочешь попробовать блюда французской Канады? – предложил Паран.

– Еще бы!

– В таком случае позволь мне сделать заказ. И, обратившись к официанту, он попросил:

– Принесите Ie Brome Lake Duckling. Тот с поклоном удалился. Жан-Клод чуть виновато объяснил:

– Прости, что не перевел сразу. Это местное блюдо – утка в кальвадосе, начиненная яблоками.

– М-м-м, восхитительно! У меня уже слюнки текут. Ожидания Тони полностью оправдались. Ничего вкуснее она в жизни не ела. За обедом они рассказывали друг другу о себе. О своей жизни. О прошлом.

– Значит, ты ни разу не был женат? – полюбопытствовала Тони.

– Нет. А ты? Неужели так и не выходила замуж?

– Представь себе, нет.

– Должно быть, просто не встретила еще своего единственного.

«О Боже, если бы все было так просто! Лучшего и желать бы нечего!»

– Видимо, ты прав.

– Кстати, чем займемся после обеда? Ты катаешься на лыжах?

– И не только. На коньках тоже.

– Прекрасно. Можно взять напрокат снегокаты. Здесь полно катков, купим коньки, а лыжи у меня есть. А перед здешними магазинами ты не сможешь устоять. Я готов положить к твоим ногам весь город!…

В его энтузиазме было нечто заразительно-мальчишеское. Как же ей повезло! Наверное, единственный раз в жизни. Ни с кем ей не было так хорошо и спокойно. Иногда она даже ненадолго забывается. И становится прежней. Именно с ним.

***

Шейн Миллер объявил, что представители “Глоубл” должны посещать утренние заседания и семинары. Таким образом, все остальное время они могут быть свободны.

– Просто не знаю, как убить время, – жаловалась Алетт Тони. – Как они живут в таком холоде? На улицу носа не высунешь! А ты? Что собираешься делать?

– Все! – выдохнула Тони с многозначительной ухмылкой.

– Лучше поздно, чем никогда, – завистливо фыркнула Алетт. Но Тони не обратила внимания. Приятельнице просто не повезло, что поделаешь! Зато она, Тони… Каждый день они с Жан-Клодом обедали, а потом отправлялись на поиски приключений. Квебек не был похож ни на один город мира. Как странно – обнаружить в Северной Америке живописную французскую деревню начала века. Древние улочки носили красочные названия, такие как Брейк Нек-Стейрз, Билоу-зе-Форт и Сейлорз-Лип «Букв.: лестница “сломай шею”, “под Фортом”, “прыжок матроса”.». Настоящий пряничный городок, совсем как знаменитая стеклянная новогодняя игрушка, которую стоит лишь тряхнуть, чтобы пошел снег, засыпающий старинные здания, готические церкви, пешеходов в национальных французских костюмах.

Они побывали в Ла-Ситадель, крепости, стены которой некогда защищали Квебек от набегов индейцев, и Жан-Клод наконец смог показать Тони замечательное зрелище – смену караула у ворот форта. Часами бродила по узким улочкам с множеством маленьких лавчонок и дорогих магазинов, гуляли по Куартье-Пти-Шамплен.

– Это самый старый торговый квартал во всей Северной Америке, – пояснил Жан-Клод.

Тони восхищенно захлопала в ладоши. Праздничная атмосфера закружила ее, захватила, заставила забыть о мрачной тайне. Повсюду, где бы они ни появились, стояли празднично украшенные елки, в витринах красовались фарфоровые изображения Богоматери, крошечные ясли с младенцем Христом в окружении волхвов, а зевак развлекали маленькие оркестрики.

Жан– Клод выполнил обещание и взял напрокат два снегоката. Они долго катались по заснеженным горным склонам, соревнуясь в ловкости и умении управлять верткими машинками.

– Тебе хорошо? – весело окликнул Жан-Клод. Тони отчего-то поняла, что это не пустой вопрос, и, вмиг став серьезной, тихо ответила:

– Очень.

***

Неверная подруга покинула Алетт, но та не унывала. Все свободное время она проводила в музеях. С замирающим сердцем обошла базилику Нотр-Дам, церковь Доброго Пастыря «перен. Иисус Христос.» и музей Огюстин, но сам город ничуть ее не заинтересовал. И хотя здесь было множество изысканных ресторанов, способных удовлетворить вкус любого гурмана, дискотек и театров, она обычно обедала в ресторане “Ле Комменсал” или вегетарианском кафетерии.

Время от времени она вспоминала о Ричарде Мелтоне – своем друге, оставшемся в Сан-Франциско. Интересно, что он сейчас делает и помнит ли свою Алетт?

***

Эшли с тоской и ужасом думала о приближавшемся Рождестве и встрече с отцом. Рука сама тянулась к трубке. Нужно позвонить ему, попытаться объяснить, почему она не желает его приезда.

Объяснить?! Что именно? Сказать в лицо, что он убийца? Садист? И что отныне она не хочет его видеть?

А Рождество вот-вот настанет. И выхода нет.

***

Только Тони и Жан-Клод веселились беспечно, как дети. Каждый день превращался в бесконечную череду развлечений. Жан-Клод был щедр и не жалел денег. Как-то он предложил Тони посмотреть его ювелирный магазин. Та с готовностью согласилась.

"Паран Джуелерз” находился в самом сердце Квебека, на рю Нотр-Дам. Подойдя поближе. Тони настороженно замерла. Такого она не ожидала. При первом разговоре Жан-Клод обмолвился, что владеет маленькой ювелирной лавчонкой. Однако сейчас она увидела огромное, со вкусом отделанное здание. Внутри все сверкало хрусталем и зеркальным стеклом. С полдюжины продавцов почтительно обслуживали покупателей. Выбор тоже оказался весьма разнообразным. По всему было видно, что ассортимент рассчитан на богатых клиентов с достаточно высокими запросами. Тони ошеломленно огляделась.

– Это…, просто потрясающе, – пролепетала она.

– Рад слышать, – улыбнулся Жан-Клод. – Кстати, я хотел бы сделать тебе cadeau…, рождественский подарок.

– Нет… Зачем? Это совершенно не обязательно. Я вовсе не имела в виду…

– Пожалуйста, не лишай меня этого маленького удовольствия, – упрямо возразил Жан-Клод, подводя ее к горке, в которой были разложены кольца. – Только скажи, что тебе нравится.

Но Тони решительно покачала головой.

– Все они слишком дороги. Я не могу разорять тебя. И зачем это? Мы и так друзья.

– Пожалуйста.

Тони пристально посмотрела ему в глаза и кивнула:

– Будь по-твоему.

Она снова повернулась к горке. В самом центре на черном бархате сверкал гигантский изумруд в обрамлении бриллиантов. Жан-Клод проследил за ее взглядом.

– Тебе нравится этот изумрудный перстень?

– Изумителен, но чересчур…

– Он твой.

Француз вынул из кармана крошечный ключик, открыл горку и осторожно поднял кольцо.

– Не нужно, Жан-Клод…

– Pour moi. «Ради меня (фр.).»

Он взял руку Тони и надел кольцо на палец. Оно пришлось как раз впору. Словно на заказ сделано!

– Видишь! Это добрый знак.

Тони благодарно стиснула его ладонь.

– Не знаю… Не знаю, что и сказать.

– И не нужно, крошка. Не представляешь, сколько удовольствия ты мне доставила. Послушай, мы еще не побывали в самом лучшем здешнем ресторане “Павильон”. Давай поужинаем там сегодня?

– Как скажешь, мой рыцарь. Я на все согласна.

– Заеду за тобой в восемь.

***

В шесть часов вечера Эшли позвонил отец.

– Боюсь, придется разочаровать тебя. У моего постоянного пациента из Южной Америки случился удар. Сегодня я вылетаю в Аргентину.

– Мне…, мне очень жаль, отец, – пролепетала Эшли, стараясь не выдать охватившего ее облегчения. Какое счастье! Господи, она избавлена от кошмара наяву, пусть и ненадолго!

– Ничего, мы еще успеем наверстать, не так ли, дорогая?

– Разумеется, папа. Желаю благополучно долететь.

***

Тони сгорала от нетерпения. Скорей бы наступил вечер! Самый счастливый вечер в ее жизни! Одеваясь, она едва слышно напевала:

Туда– сюда по городу,

Где веселится мир,

Туда– сюда по улице

И шнырь – в трактир.

Грош туда и грош сюда,

И в кармане пустота.

Прыг да скок – удрал хорек.

"Павильон” располагался в гулком, похожем на пещеру “Гар дю Пале”, бывшем железнодорожном вокзале Квебека. Теперь тут разместили большой современный ресторан со стойкой бара у самого входа и длинными рядами столиков. Каждую ночь ровно в одиннадцать с дюжину столиков сдвигали в сторону, появлялся диск-жокей и заводил музыку на все вкусы – от регги до классического джаза и блюза, а на освободившемся пространстве танцевали влюбленные пары.

Тони и Жан-Клод прибыли к девяти. Гостей приветливо встретил у входа сам владелец.

– Мсье Паран! Как приятно вновь видеть вас в нашем ресторане!

– Спасибо, Андре. Познакомьтесь с мисс Тони Прескотт. Тони, это мсье Андре Николя.

– – Очень рад, мисс Прескотт. Ваш столик готов.

– Здесь превосходно кормят, – шепнул Жан-Клод, усаживая Тони. – Пожалуй, начнем с шампанского.

Они заказали телячье филе с грибами, жареного ската, салат и бутылку “вальполичеллы”. Тони снова и снова любовалась рассыпавшим зеленые огни изумрудом.

– Просто глаз не отведешь, – твердила она. Жан-Клод перегнулся через столик.

– А ты еще прекраснее, – шепнул он. – Не могу передать, как я рад нашей встрече.

– И я, – обронила Тони. В наступившее молчание ворвались звуки музыки.

– Хочешь потанцевать? – оживился Жан-Клод.

– Ужасно хочу.

Танцы были настоящей страстью Тони, и стоило ей оказаться в кругу танцующих, как она забывала обо всем на свете.

И снова превращалась в маленькую девочку, радостно скачущую рядом с отцом.

– До чего же неуклюж этот ребенок, – обычно не упускала заметить мать. “Неуклюж. Странно, кроме нее никто этого не замечал”.

Жан– Клод прижал Тони к себе.

– Ты настоящая балерина!

– Спасибо.

"Ну, что ты теперь скажешь, мама?! Все переменилось, и я хочу одного: чтобы это продолжалось вечно”.

На обратном пути Жан-Клод нерешительно спросил:

– Дорогая, может, зайдешь ко мне на чашечку кофе? Или я слишком рано заговорил об этом? Тони чуть поколебалась:

– Пожалуй, не сегодня, Жан-Клод.

– В таком случае завтра? Тони благодарно сжала его руку:

– Завтра.

***

В три часа ночи полицейский Рене Пикар, объезжая на патрульной машине квартал Монкалм, заметил распахнутую настежь входную дверь кирпичного двухэтажного особнячка на Гранд-Алле. Рене остановил автомобиль у обочины, подошел поближе и окликнул:

– Добрый вечер! Есть кто дома? Не получив ответа, он ступил в прихожую и направился к большой гостиной.

– Полиция! Кто тут?

Тишина. Какая-то неестественная тишина. Почуяв неладное, Пикар расстегнул кобуру и принялся методично обходить комнату за комнатой. Нигде никого. Только это давящее на нервы молчание. Наконец Пикар вернулся в переднюю. Изящно изогнутая лестница вела на второй этаж. Полицейский стал подниматься по ступенькам. На этот раз он держал револьвер наготове. Вскоре Пикар очутился в длинном коридоре со множеством дверей. Все захлопнуты, кроме одной. Пикар подошел, заглянул в спальню и побелел как полотно.

– Mon Dieu! «Бог мой! (фр.).» – охнул он, сгибаясь в приступе рвоты.

***

Несмотря на раннее утро, в здании полицейского управления на бульваре Стори собрались хмурые, невыспавшиеся люди. Было всего пять часов, многих подняли с кровати и, не дав опомниться, привезли в мрачный, серый с желтым особняк.

– Ну, так что тут у нас? – осведомился инспектор Поль Кайе.

– Имя жертвы – Жан-Клод Паран, – доложил дежурный полицейский Гай Фонтейн. – Многочисленные ножевые ранения. Кроме того, труп оскоплен. Коронер утверждает, что убийство произошло три-четыре часа назад. Мы нашли в кармане смокинга счет из ресторана “Павильон”. Доказано, что вечером Паран там ужинал. Пришлось поднять с постели хозяина ресторана.

– И что же?

– Мсье Паран был в “Павильоне” с женщиной. Некая Тони Прескотт. Брюнетка, весьма привлекательная, говорит с английским акцентом. Управляющий ювелирным магазином мсье Парана заявил, что днем владелец приводил женщину, отвечающую полученному описанию, и представил ее служащим как Тони Прескотт. Он подарил ей дорогое кольцо с изумрудом. Кроме того, эксперт считает, что мсье Паран перед смертью вступал в половое сношение женщиной, а орудием убийства послужил нож для разрезания бумаг со стальным лезвием. На нем обнаружены отпечатки пальцев. Мы отправили нож на экспертизу в нашу лабораторию и ФБР. Ждем результатов.

– Надеюсь, вы задержали Тони Прескотт?

– Non.

– Почему?

– Не смогли найти. Проверили все городские отели, подняли наши досье и досье ФБР. Ни свидетельства о рождении, ни номера полиса социального страхования, ни водительских прав.

– Невероятно! Могла она за это время скрыться из города?

– Вряд ли, инспектор, – покачал головой Гай Фонтейн. – Аэропорт закрывается в полночь. Последний поезд отбыл вчера, в пять тридцать пять вечера. Мы разослали приметы женщины на автовокзал, в две таксофирмы и в компанию, которая сдает напрокат лимузины.

– Черт возьми, что тут творится? У нас ее имя, приметы и отпечатки пальцев! Не могла же она попросту раствориться в воздухе?!

***

Оказалось, могла. Вопреки всем надеждам и заверениям Тони Прескотт так и не удалось разыскать. Мало того, ФБР подтвердило, что в их картотеке не значатся ни такое имя, ни отпечатки пальцев. Убийце, если она действительно была убийцей, удалось скрыться.

Глава 8

Дней через пять после возвращения из Квебека Эшли позвонил отец.

– Я только что прилетел, детка. Даже душ принять не успел.

– Прилетел? – недоуменно повторила Эшли. – Ах да, твой аргентинский пациент. Ну как он?

– Жить будет.

– Я рада.

– Все это пустяки, крошка, самое главное: у тебя есть время, чтобы завтра приехать в Сан-Франциско? Поужинаем вместе.

Эшли тоскливо поморщилась. При одной мысли о том, что придется что-то объяснять отцу, на душе становилось тревожно. Но что тут поделать?

– Хорошо, – вздохнула она.

– Увидимся в восемь в ресторане “Лулу”!

***

Эшли, со свойственной ей пунктуальностью, вошла в ресторан ровно в назначенное время. Она уже сидела за столиком, когда в дверях появился отец. Заметив восхищенные взгляды посетителей, девушка чуть поежилась.

«Он словно впитывает чужое поклонение, без этого, наверное, вмиг состарился бы! Богат, красив, знаменит… Неужели пошел бы на такой риск лишь ради того…»

– Ну вот и я, родная. Прости, что немного запоздал. Жаль, что наш рождественский ужин не состоялся.

– Мне тоже, отец, – обронила Эшли и, чтобы занять чем-нибудь руки, взяла со стола меню и уставилась на ровные строчки, ничего не видя, пытаясь собраться с мыслями.

– Что будешь заказывать?

– Я…, я не слишком голодна.

– Нужно побольше есть, дорогая. Ты слишком худа. Так и заболеть недолго.

– Я возьму цыпленка.

Отец подозвал официанта, а Эшли затравленно смотрела на них обоих, не зная, как лучше заговорить о том, что так ее мучило.

– Понравился тебе Квебек?

– Очень! Прекрасный город. Даже не знала, что на свете может быть такое чудное местечко.

– Как-нибудь слетаем туда вдвоем. И тут Эшли неожиданно решилась. Она сделает это! Сделает во что бы то ни стало!

Стараясь говорить как можно небрежнее, она бросила:

– Кстати, отец, в июне я побывала в Бедфорде на встрече выпускников.

– Прекрасно. Надеюсь, ты немного отдохнула. Хорошо провела время?

– Нет.

Она заговорила медленнее, тщательно выбирая слова:

– Я…, я узнала, что на следующий день после нашего отъезда в Лондон родители Джима Клири нашли его тело. Джима зарезали и…, кастрировали.

Она напряженно застыла, ожидая реакции отца. Доктор Паттерсон недоуменно нахмурился.

– Клири? Ах да! Тот мальчишка, у которого при виде тебя слюнки текли. Омерзительный тип! Я еще едва спас тебя от него, верно?

На что он намекает? Признается в преступлении? Хочет сказать, что спас ее, расправившись с Джимом?

Эшли набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

– Деннис Тиббл убит точно так же. Несколько раз ударили ножом и оскопили!

Отец преспокойно взял булочку и тщательно намазал маслом.

– Знаешь, Эшли, меня это ничуть не удивляет. Дурные люди обычно плохо кончают. Если не обидишься, я позволил бы себе сказать: “Собаке – собачья смерть”.

И это доктор, человек, призвание которого – спасать людей! Она никогда, никогда не поймет этого. И не желает понимать!

Эшли сделала еще несколько попыток разговорить отца, но к тому времени, как закончился обед, ни на шаг не приблизилась к правде.

***

– Знаешь, Алетт, я никогда не забуду Квебек! Потрясающий городок! Хотелось бы мне когда-нибудь вернуться туда. А ты? Целыми днями сидела в гостинице? – усмехнулась Тони.

– Конечно, нет! Там такие музеи! – застенчиво улыбнулась Алетт.

– Ты уже звонила своему дружку в Сан-Франциско?

– Он вовсе не мой дружок.

– Готова прозакладывать все свои деньги, тебе не терпится, чтобы он им стал!

– Force. Возможно.

– В таком случае что же ты медлишь? Позвони!

– По-моему, не слишком прилично…

– Позвони ему. И не дури!

***

Они договорились встретиться в музее Де Янга.

– Знаешь, я ужасно по тебе скучал, – признался Ричард Мелтон. – Ну как Квебек?

– Va bene. Прекрасно.

– Жаль, что меня с тобой не было. “Когда-нибудь… – подумала с надеждой Алетт. – Когда-нибудь…"

– А твои дела? – спросила она вслух.

– Неплохо. Знаешь, только вчера продал одну из картин известному коллекционеру. И за хорошие деньги.

– Фантастика! – радостно воскликнула она, но назойливые мысли неотвязно копошились в мозгу, не давая покоя: “С ним у меня все по-другому. Будь на его месте кто-то еще, я наверняка бы подумала: “Должно быть, у бедняги-коллекционера совершенно нет вкуса”. Или посоветовала бы Ричарду продолжать подрабатывать на жизнь каким-нибудь другим способом. Нет, у меня просто язык не поворачивается. Ни за что не хотела бы его обидеть”.

***

Ричард пригласил Алетт пообедать в кафе музея.

– Что тебе взять? – спросил он. – Здесь готовят потрясающий ростбиф.

– Спасибо, я вегетарианка. Салата вполне достаточно.

К столику подошла молодая привлекательная официантка.

– Привет, Ричард.

– А, Бернис! Вот и ты! Все о'кей?

– Как всегда.

Алетт неожиданно ощутила укол ревности и удивилась столь не свойственному ей взрыву эмоций. На нее это не похоже.

– Что заказываете?

– Салат для мисс Питере и сандвич с ростбифом для меня.

Официантка исподтишка изучала Алетт. Неужели тоже ревнует?

После ухода Бернис девушка, залившись краской, пробормотала:

– Она довольно приятная. Ты хорошо ее знаешь? Зачем она это сказала? Неужели не могла придержать язык?! Только выдала себя! Недаром Тони над ней подсмеивается! Дурочка несчастная!

– Я часто прихожу сюда, – улыбнулся Ричард. – Когда явился впервые, в карманах было негусто, и Бернис вечно старалась меня подкормить. Приносила два сандвича вместо одного, а иногда и салат. Она настоящий друг.

– Ты прав, – задумчиво согласилась Алетт. “У нее жирные ляжки и ноги кривые. Неужели он не замечает?"

За едой они увлеченно говорили о художниках.

– Когда-нибудь я обязательно поеду в Живерни, – сказала Алетт, – туда, где последние годы жил Моне.

– Ты знаешь, что Моне начинал как карикатурист?

– Не может быть!

– Истинная правда. Потом он встретил Бодена, ставшего его учителем. Это Боден посоветовал ему попробовать силы в пейзажной живописи. Существует даже нечто вроде легенды, будто Моне был так помешан на пейзажах, что, когда решил нарисовать женщину в саду на холсте вышиной выше восьми футов, велел выкопать канаву, чтобы поднимать или опускать мольберт с помощью специальных блоков. Картина сейчас висит в музее Орсе, в Париже.

Время пролетело быстро и незаметно.

***

После обеда Алетт и Ричард долго бродили по музейным залам, где было собрано более сорока тысяч экспонатов, от предметов древнеегипетской культуры до шедевров современной американской живописи.

Алетт была на седьмом небе. Чем больше она узнавала Ричарда, тем горячее благодарила судьбу за встречу. Он избавил ее от вечного мрака. Разве это не счастье?

– Добрый день, Ричард, – поздоровался подошедший охранник.

– Привет, Брайан! Сегодня у тебя дежурство? Познакомься, это мой друг Алетт Питере. Алетт, это Брайан Хилл, очень хороший парень.

– Как вам наш музей, Алетт? – осведомился Брайан.

– Кажется, я никогда не устану сюда приходить. Восхитительно!

– Ричард учит меня рисовать, – сообщил Брайан.

– Правда? – удивилась Алетт.

– О, просто показываю кое-что, – смущенно отнекивался Ричард.

– Не правда, мисс, он скромничает! Я всегда мечтал быть художником, поэтому и устроился в музей. Хотелось быть поближе к искусству. Но так или иначе, а Ричард чуть не каждый день приходит сюда писать маслом. Увидев его работы, я сказал себе, что обязательно стану таким, как он. Поэтому и попросил быть моим наставником и ни на секунду не пожалел об этом. Вы видели его картины?

– Видела, – улыбнулась Алетт. – И вы правы. Когда-нибудь о Ричарде узнает весь мир. Когда Брайан отошел, Алетт шепнула:

– Какое великодушие, Ричард! Не ожидала!

– Так уж воспитан, – пожал плечами Ричард, не сводя взгляда с Алетт. – Мне нравится помогать людям.

Прощаясь с девушкой у входа в музей, он нерешительно заметил:

– Моего товарища по квартире сегодня пригласили на вечеринку. Почему бы тебе не посмотреть, как я живу? Увидишь мои новые картины.

Алетт стиснула его руку и покачала головой.

– Слишком рано, Ричард. Не сегодня.

– Как скажешь. Тогда до следующего уик-энда?

– Согласна.

Он и понятия не имеет, как она ждет этого свидания. Ричард проводил Алетт до стоянки, где была припаркована ее машина, помахал на прощание, и девушка уехала.

***

Вечером, ложась в постель, Алетт в который раз подумала: “Это настоящее чудо! Ричард освободил меня!"

Она заснула, перебирая в памяти каждое сказанное им слово.

***

В два часа ночи Гэри, деливший с Ричардом квартиру, вернулся домой из гостей. Праздновали день рождения его приятельницы, поэтому Гэри слегка пошатывался. В доме было темно. Гэри включил свет в гостиной:

– Ричард?!

Подвыпивший парень, удивленно пожав плечами, шагнул к спальне. Дверь была чуть приоткрыта. Он взялся за ручку, снова щелкнул выключателем и, захлебнувшись, обессиленно сполз на пол.

***

– Успокойся, сынок, теперь уже ничего не поделаешь, – посоветовал детектив Уиттер, сочувственно разглядывая дрожащую, съежившуюся в кресле фигуру. – Давай повторим все сначала и не будем торопиться. Припомни, может, у него были враги? Возможно, кто-то был настолько зол на него, что не задумался сотворить подобное?

Гэри с трудом сглотнул слюну.

– Нет. Никаких врагов. Все…, все любили Ричарда.

– Очевидно, ты ошибаешься. Кто-то явно питал к нему неприязнь. Правда, это слишком слабо сказано! Сколько времени вы с Ричардом жили вместе?

– Два года.

– И были при этом любовниками?

– Какой вздор! – негодующе воскликнул Гэри. – Тот, кто это утверждает, – наглый лжец! Мы просто дружили. И решили снять одну квартиру на двоих исключительно из экономии. Видите ли, у нас не слишком много денег.

Детектив Уиттер оглядел крохотную комнатушку, гордо именуемую гостиной, и понимающе кивнул:

– По всей видимости, это не грабеж со взломом. Здесь нечего красть. У вашего друга была девушка? Он встречался с кем-нибудь?

– Нет…, то есть да. Несколько месяцев назад Ричард познакомился с одной малышкой… И мне кажется, сильно ею увлекся.

– Знаете ее имя?

– Да. Алетт. Алетт Питере. Красивая брюнетка. По-моему, работает и живет в Купертино.

Детективы Уиттер и Рейнолдс ошеломленно переглянулись.

– Иисусе! – охнул Рейнолдс.

Уиттер безнадежно покачал головой и, схватившись за трубку, набрал номер полицейского участка Купертино.

– Шериф Даулинг? Детектив Уиттер, полиция Сан-Франциско. Мне кажется, вам будет небезынтересно меня послушать. Дело в том, что у нас совершено убийство с теми же отягчающими обстоятельствами, что и в вашем городке. Картина абсолютно одинакова: множественные ножевые ранения и оскопленный мертвец.

– Господи Боже!

– Я успел связаться с ФБР. В их компьютерной картотеке имеются сведения о еще трех преступлениях подобного рода. О Тиббле вы уже знаете, а самое первое было совершено в Бедфорде, штат Пенсильвания, лет десять тому назад. Третья жертва жила в Квебеке.

– Странно. Это не имеет никакого смысла. Вроде бы убийства совершенно бессмысленные. Пенсильвания… Купертино… Квебек… Сан-Франциско… Существует ли какая-то связь?

– Именно это мы пытаемся обнаружить. В Квебеке при въезде в отель или для того, чтобы снять квартиру, требуются паспорта. Сейчас ФБР проверяет, не мог ли находиться один и тот же человек в Квебеке и в других городах приблизительно в то самое время, когда были совершены остальные убийства.

***

Едва репортеры пронюхали, что происходит, разразился настоящий скандал. С газетных страниц кричали жирные заголовки едва ли не на всех языках мира: английском, французском, испанском, немецком, итальянском…

СЕРИЙНЫЙ МАНЬЯК ВЫШЕЛ НА ОХОТУ…

ЧЕТЫРЕ ТРУПА! ЖЕРТВЫ БЕСЧЕЛОВЕЧНО ЗАРЕЗАНЫ И ОСКОПЛЕНЫ.

ТЕЛА УБИТЫХ БЕЗЖАЛОСТНО ИЗРЕЗАНЫ И КАСТРИРОВАНЫ.

МАНЬЯК-УБИЙЦА ИЩЕТ НОВУЮ ЖЕРТВУ.

С телеэкранов громко вещали самодовольные психологи, пытавшиеся анализировать мотивы преступника:

– Поскольку все погибшие – мужчины, убитые таким зверским образом, это доказывает, что преступление совершено на почве гомосексуальных разборок…

– …Если полиция обнаружит наличие знакомства или дружбы между погибшими, наверняка можно доказать, что это месть отвергнутой любовницы…

– …Можно с уверенностью утверждать, что это ничем не связанные, совершенные наугад преступления, совершенные человеком, мать которого была чересчур властной, не терпящей возражений женщиной…

***

В субботу утром детектив Уиттер позвонил из Сан-Франциско помощнику шерифа Блейку.

– Помощник, у меня для вас кое-какие новости.

– Говорите.

– Мне только что позвонили из ФБР. Выяснилось, что одна американка, жительница Купертино, была в Квебеке в ночь убийства Парана.

– Вот как? И кто же она?

– Некая Эшли Паттерсон.

***

Ровно в шесть вечера Сэм Блейк позвонил в дверь квартиры Эшли Паттерсон.

– Кто там? – настороженно окликнула она.

– Помощник шерифа Блейк. Мне нужно поговорить с вами, мисс Паттерсон.

После долгого молчания дверь наконец распахнулась. На пороге стояла Эшли, с подозрением оглядывая Блейка.

– Можно войти?

– Разумеется, – буркнула Эшли. “Неужели отец чем-то выдал себя? Придется действовать осмотрительно”.

– Заходите, мистер Блейк, садитесь. Чем могу помочь?

– Надеюсь, вы согласитесь ответить на несколько вопросов.

Эшли невольно поежилась:

– Я…, не знаю. Меня в чем-то подозревают?

– Ну что вы! – ободряюще улыбнулся Блейк. – Ничего подобного. Обычная практика. Таков установленный порядок. Дело в том, что мы расследуем убийства, совершенные при весьма странных обстоятельствах.

– Я ничего не знаю ни о каких убийствах, – поспешно заверила она.

– Вы, кажется, недавно побывали в Квебеке, не так ли?

– Да, и что из того?

– Знакомы ли вы с неким Жан-Клодом Параном?

– Жан-Клод Паран?

Девушка на секунду задумалась.

– Нет. Никогда о нем не слышала. Кто это?

– Владелец ювелирного магазина в Квебеке. Эшли решительно покачала головой.

– Я не покупала никаких драгоценностей в Квебеке.

– Вы работали с Деннисом Тибблом? Страх с новой силой стиснул сердце. Все-таки Блейк явился из-за отца.

– Я не работала с ним, – сдержанно ответила она. – Мы служили в одной компании.

– Разумеется, мисс Паттерсон, разумеется. Вы иногда бываете в Сан-Франциско, не так ли?

Интересно, к чему он клонит? И какое ему дело до ее визитов в Сан-Франциско? Осторожнее. Он не так прост, каким хочет казаться.

– Время от времени, как и всякий житель Купертино.

– И встречали там художника Ричарда Мелтона?

– Ничего подобного. Никогда. Помощник шерифа раздраженно вздохнул.

– Мисс Паттерсон, вам придется проехать со мной в участок и подвергнуться испытанию на детекторе лжи. Надеюсь, вы согласны? Если да, можете вызвать своего адвоката и…

– Мне не нужен адвокат. И я согласна, хотя не вижу в этом особой необходимости.

Оператора полиграфа, называемого в обиходе детектором лжи, звали Кейт Россон. Он был одним из лучших специалистов в своей области. Ему пришлось отказаться от приглашения на званый ужин, но Кейт был хорошим товарищем, всегда готовым прийти на помощь Сэму.

Эшли усадили в кресло и прикрепили к рукам электроды. Перед этим Россон долго беседовал с ней, пытаясь добыть дополнительную информацию и оценить эмоциональное состояние испытуемой. Наконец он приветливо улыбнулся:

– Вам удобно?

– Да.

– Прекрасно. Давайте начнем. Он нажал кнопку.

– Ваше имя?

– Эшли Паттерсон.

Глаза Россона перебегали с Эшли на распечатку полиграфа.

– Сколько вам лет, мисс Паттерсон?

– Двадцать восемь.

– Где вы живете?

– В Купертино. Виа-Кэмино-Корт, номер сто девять, квартира шестьдесят четыре.

– Работаете?

– Да.

– Любите классическую музыку?

– Да.

– Знакомы с Ричардом Мелтоном?

– Нет.

Ни малейшего всплеска на графике.

– Где работаете?

– В “Глоубл Компьютер Грэфикс Корпорейшн”.

– Любите свою работу?

– Да.

– Заняты пять дней в неделю?

– Да.

– Когда-нибудь встречались с Жан-Клодом Параном?

– Нет.

Линия по– прежнему прямая.

– Завтракали сегодня утром?

– Да.

– Это вы убили Денниса Тиббла?

– Нет.

Допрос продолжался еще полчаса. Одни и те же вопросы задавались три раза в различном порядке.

Пожав плечами, Кейт Россон выключил прибор, отправился в кабинет Сэма Блейка и вручил ему результаты теста.

– Невинна, как только что родившийся младенец. Девяносто девять и девять десятых процента за то, что она не лжет. Ты сделал стойку не на ту дичь, Сэм. Ищи другую.

Эшли на подгибающихся ногах вышла из здания участка, почти пьяная от облегчения. Слава Богу, все кончено! Она смертельно боялась, что полицейские упомянут об отце, но этого не случилось. Неужели можно надеяться, что на этот раз его окончательно оставят в покое?

Девушка завела машину в гараж, поднялась к себе и, войдя в квартиру, поспешила запереться на все замки. Она чувствовала себя опустошенной, но почти счастливой. Кажется, все обошлось. Она победила. Теперь не помешают горячая ванна и крепкий сон. Забыть, забыть обо всем хотя бы на несколько часов!

Эшли вошла в ванную и тут же отпрянула, смертельно побледнев. На зеркале краснели размашистые буквы, выведенные губной помадой: “ТЫ УМРЕШЬ!”