Текст книги "Ты боишься темноты?"

Автор книги: Сидни Шелдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 11

Париж, Франция

В полицейском участке Рейи, на улице Энар, двенадцатого округа, велся долгий и трудный допрос. Перед детективами Андре Бельмондо и Пьером Марэ сидел комендант Эйфелевой башни.

* * *

РАССЛЕДОВАНИЕ САМОУБИЙСТВА НА ЭЙФЕЛЕВОЙ БАШНЕ

Протокол допроса свидетеля

Понедельник, 6 мая

10.00

Свидетель: Рене Паскаль.

Бельмондо. Месье Паскаль, у нас есть причины считать, что Марк Харрис, человек, предположительно бросившийся с обзорной площадки Эйфелевой башни, был убит.

Паскаль. Убит? Но... но мне сказали, что это был несчастный случай...

Марэ. Он не смог бы самостоятельно перевалиться через ограждение. Оно чересчур высокое.

Бельмондо. И мы точно установили, что он не думал о самоубийстве. Наоборот, строил планы на уик-энд. Собирался сделать сюрприз жене. Это Келли, известная модель, может, знаете?

Паскаль. Простите, джентльмены, но я не понимаю, зачем меня сюда вызвали?

Марэ. Помочь нам прояснить кое-какие обстоятельства. В какое время закрылся ресторан в ту ночь?

Паскаль. В десять. Из-за бури «Жюль Берн» совершенно опустел, поэтому я решил...

Марэ. А когда прекратили работу лифты?

Паскаль. Обычно они ходят до полуночи, но, поскольку ни туристов, ни обедающих не было, я отключил их в десять.

Бельмондо. Включая и тот, который поднимается до обзорной площадки?

Паскаль. Да, этот тоже.

Марэ. Можно ли подняться на площадку пешком? Не используя лифт?

Паскаль. Нет. В ту ночь все было закрыто. Я не понимаю, в чем дело. Если...

Бельмондо. Я вам объясню. Месье Харриса сбросили с площадки обозрения. Мы знаем, что это так, потому что, когда обследовали ограждение, оказалось, что поручень поцарапан, а на подошвах туфель убитого оказались частицы цемента, совпадавшие по структуре с цементом ограждения. Но если, как вы утверждаете, вход на площадку был закрыт, а лифты не работали, как он мог подняться туда в полночь?

Паскаль. Понятия не имею. Без лифта это просто невозможно.

Марэ. Но этим самым лифтом воспользовались, чтобы поднять на башню не только месье Харриса, но и убийцу или убийц, а затем спустить их вниз.

Бельмондо. Мог ли посторонний человек управлять лифтами?

Паскаль. Нет. Дежурные лифтеры никогда не отходят от лифтов, а по ночам их запирают специальным ключом.

Марэ. И сколько всего таких ключей?

Паскаль. Три. Один у меня. Два хранятся на башне.

Бельмондо. Вы уверены, что лифт отключили в десять?

Паскаль. Да.

Марэ. Кто из лифтеров дежурил в ту ночь?

Паскаль. Тос. Жерар Тос.

Марэ. Мне хотелось бы побеседовать с ним.

Паскаль. Мне тоже.

Марэ. Выражайтесь яснее.

Паскаль. С той ночи никто Тоса в глаза не видел. Я позвонил ему на квартиру, но трубку не брали. Я связался с хозяином дома. Он сообщил мне, что Тос выехал.

Марэ. И конечно, не оставил адреса.

Паскаль. Совершенно верно. Буквально растворился в воздухе.

* * *

– «Растворился в воздухе»? Мы говорим о великом Гудини или о паршивом лифтере?! – взорвался генеральный секретарь Клод Рено, звонивший из штаб-квартиры Интерпола. Это был маленький, энергичный пятидесятилетний человек, упорно поднимавшийся по служебной лестнице вот уже двадцать лет.

Сегодня он проводил заседание в конференц-зале семиэтажного здания Интерпола, международной организации по координации действий полиции семидесяти восьми стран-участниц. Здание располагалось в Сен-Клу, в шести милях к западу от Парижа, и в нем работали бывшие сотрудники Службы национальной безопасности Франции и Парижской префектуры.

За большим столом сидели двенадцать человек. Весь последний час они допрашивали детектива Бельмондо.

– Значит, вы и детектив Марэ так и не смогли раздобыть информацию об убийстве человека в том месте, где он никак не мог оказаться и куда никоим образом не могли проникнуть убийцы, а тем более скрыться незамеченными. Вы это хотите сказать?

– Мы с Марэ опросили всех, кто видел...

– Не важно. Идите. Вы свободны.

– Да, сэр.

Детектив браво повернулся и вышел из комнаты. Генеральный секретарь повернулся к остальным:

– Подумайте хорошенько. Мелькало ли в ваших расследованиях прозвище Прима?

Мужчины, немного подумав, покачали головами.

– Нет.

– Не слышали.

– Кто такой Прима?

– Не знаем. Это имя было нацарапано на записке, найденной в кармане пиджака убитого в Нью-Йорке человека. Мы считаем, что тут есть связь.

Рено вздохнул:

– Господа, у нас в руках головоломка в обертке тайны, заключенной в загадку. За пятнадцать лет службы в Интерполе мне приходилось сталкиваться с серийными убийцами, международными шайками, драками, общественными беспорядками, отцеубийствами и всеми мыслимыми и немыслимыми видами преступлений. Но за эти годы я не встречал ничего подобного. Поэтому немедленно посылаю официальное уведомление в нью-йоркское отделение Интерпола.

* * *

Фрэнк Бигли, шеф манхэттенских детективов, как раз читал послание Рено, когда в кабинет вошли Эрл Гринберг и Роберт Прегитцер.

– Вы хотели нас видеть, шеф?

– Да. Садитесь.

Детективы послушно уселись. Бигли издали показал им бумагу:

– Это уведомление, присланное сегодня утром главой Интерпола. Послушайте: «Шесть лет назад японский ученый Акира Исо покончил с собой, повесившись в номере токийского отеля. Мистер Исо был совершенно здоров, только что получил повышение и, как уверяли окружающие, был в прекрасном настроении».

– Японец? Какое отношение он имеет...

– Позвольте дочитать. «Три года назад Маделайн Смит, тридцатидвухлетняя швейцарка, занимавшаяся научной работой, покончила с собой, отвернув газовые горелки в своей цюрихской квартире. Она была беременна и собиралась замуж за отца своего ребенка. Друзья уверяли, что мисс Смит в жизни не была так счастлива».

Бигли поднял глаза.

– За последние три дня произошло еще четыре несчастных случая. Жительница Берлина по имени Соня Вербрюгге утонула в собственной ванне. В ту же ночь американец Марк Харрис бросился вниз с обзорной площадки Эйфелевой башни. Днем спустя канадец Гэри Рейнолдс врезался на своей «сессне» в гору недалеко от Денвера.

Гринберг и Прегитцер молча слушали, все больше недоумевая: что шеф пытается доказать?

– И наконец, вчера вы обнаружили на берегу Ист-Ривер тело Ричарда Стивенса.

Эрл озадаченно уставился на Бигли:

– Какое отношение все эти случаи имеют к нам?

– Преступления, – спокойно поправил шеф Бигли. – Эти преступления сведены в одно дело.

– Что?! – вскочил Гринберг. – Позвольте мне уточнить: японец – шесть лет назад, швейцарка – три года назад и за последние несколько дней – немка, канадец и два американца. Так что же их объединяет?

Шеф Бигли молча вручил Гринбергу уведомление Интерпола. Тот пробежал глазами документ и, удивленно качая головой, уточнил:

– Так Интерпол считает, что за всеми этими убийствами стоит компания «Кингсли интернэшнл груп»? Абсурд! Никогда не поверю.

– Шеф, мы говорим о крупнейшем в мире мозговом центре, – вмешался Прегитцер.

– Все погибшие так или иначе были связаны с КИГ. Владелец и президент – Таннер Кингсли. Он управляет компанией, являясь одновременно председателем Комитета по науке при президенте США и главой Института национального перспективного планирования. Кроме того, он состоит в Государственном комитете обороны при Пентагоне. Так что, думаю, вам следует потолковать с мистером Кингсли.

– Будет сделано, – неохотно согласился Эрл Гринберг.

– Вот что, Эрл...

– Да, шеф?

– Ступай осторожно, мелкими шажками, и смотри, куда идешь.

* * *

Выйдя из кабинета, Эрл связался с секретарем Таннера Кингсли. Положив трубку, он повернулся к Прегитцеру:

– Я договорился о встрече во вторник, в десять утра. В данный момент мистер Кингсли присутствует на слушании одного из комитетов конгресса в Вашингтоне.

* * *

Шесть сенаторов и несколько десятков репортеров и просто любопытных собрались на заседание Специального комитета сената по проблемам окружающей среды, чтобы выслушать показания Таннера Кингсли.

Кингсли, высокий красавец лет сорока с отливающими сталью и искрящимися умом голубыми глазами, римским носом, квадратным подбородком и медальным профилем, спокойно рассматривал присутствующих.

Глава комитета, старший сенатор[8]8
  В сенат США избирается два представителя от каждого штата, независимо от количества населения. Тот, кто избран раньше, называется старшим сенатором.


[Закрыть] Полин Мэри ван Лувен, величественная дама, державшаяся с почти агрессивной самоуверенностью, сухо объявила:

– Можете начинать, мистер Кингсли.

– Благодарю, сенатор, – кивнул Таннер. – Господа, мне неприятно говорить это, но, пока некоторые политики в правительстве продолжают разглагольствовать о последствиях глобального потепления и парниковом эффекте, не предпринимая при этом никаких решительных действий, дыра в озоновом слое быстро разрастается. Из-за этого некоторые регионы нашей планеты страдают от засухи или от наводнений. Только недавно в море Росса распался на куски айсберг размером с Ямайку, и причина – все то же глобальное потепление. Озоновая дыра над Южным полюсом достигла рекордного размера в десять миллионов квадратных миль.

Помедлив для пущего эффекта, он медленно повторил:

– Десять миллионов квадратных миль. Мы констатируем увеличение количества ураганов, циклонов, тайфунов и бурь, опустошающих европейские страны. Из-за губительных и радикальных перемен климата миллионы людей по всему миру терпят голод. Но это всего лишь слова. Голод и угроза жизни людей. Постарайтесь проникнуть в их смысл. Истинное значение этих слов: голодающие, бездомные, умирающие женщины, мужчины и дети. Прошлым летом в Европе от тепловых ударов умерло больше двадцати двух тысяч человек.

Голос Таннера становился все громче.

– И что мы предприняли? Наше правительство отказалось ратифицировать Киотский протокол саммита по охране окружающей среды. Очевидно, нам наплевать, что будет с остальным миром, и в этом вся беда. Мы просто идем своей дорогой и делаем только то, что угодно нам. Неужели мы так заняты собой, так тупы, что не можем видеть, как покончить...

– Мистер Кингсли, – перебила сенатор ван Лувен, – здесь не научная дискуссия, так что ваш пафос неуместен. Я предлагаю вам избрать более спокойный тон.

Таннер глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки, и уже тише продолжал:

– Всем нам известно, что парниковый эффект вызывается сжиганием ископаемого топлива и другими подобными факторами, например, употреблением фреона. Газ и нефть используются уже много лет, однако последствия бесконтрольного расхода этих веществ по-настоящему сказались только сейчас. Они загрязняют воздух, которым дышат наши дети и внуки. Осквернение окружающей среды необходимо и можно прекратить. Почему же ничего не предпринимается? Да потому что тут замешаны большие деньги. – Он уже почти кричал. – Деньги! Сколько стоит глоток свежего воздуха по сравнению с человеческой жизнью? Галлон газа? Два галлона? Насколько мы знаем, Земля – единственная обитаемая в Галактике планета, и все же продолжаем с ужасающей быстротой отравлять землю, и океаны, и самый воздух, которым дышим. Если не остановиться...

– Мистер Кингсли! – снова вмешалась ван Лувен.

– Простите, сенатор, но я очень зол. Не могу покорно наблюдать за уничтожением нашей Вселенной.

Кингсли говорил еще полчаса, а когда замолчал, сенатор ван Лувен объявила:

– Мистер Кингсли, прошу вас зайти ко мне в кабинет. Господа, объявляю перерыв.

Кабинет сенатора первоначально был обставлен в типичном стерильно-бюрократическом стиле: письменный стол, еще один стол, шесть стульев и ряды каталожных шкафов. Но сенатор, как женщина, сумела создать в помещении некоторый уют: цветные шторы, фотографии и картины.

В кабинете, кроме ван Лувен, оказались еще две дамы. Сенатор представила их как своих помощниц, Коринну Мерфи и Кэроли Трост.

Коринна, привлекательная рыженькая девушка, и Кэроли, миниатюрная блондинка, заняли места рядом с ван Лувен. Обе не сводили глаз с Таннера, не скрывая своего интереса к этому представительному мужчине.

– Садитесь, мистер Кингсли, – пригласила сенатор.

Таннер поблагодарил и сел. Ван Лувен долго внимательно смотрела на него, прежде чем пожать плечами:

– Откровенно говоря, я вас не понимаю.

– Неужели? А я думал, что выражаюсь предельно ясно. Поскольку чувствую...

– О ваших чувствах я уже слышала. Но ваша компания «Кингсли интернэшнл груп» сотрудничает с правительством, не так ли? Я уже не говорю о бесчисленных контрактах на бесчисленные проекты. И все же вы обвиняете правительство в недостаточном внимании к проблемам окружающей среды. Разве это не вредит бизнесу?

– Дело вовсе не в бизнесе, сенатор, – холодно бросил Таннер, – а в выживании человечества. Мы стали свидетелями начала губительной глобальной дестабилизации окружающей среды, и я пытаюсь уговорить сенат выделить средства для исправления ситуации.

– И часть этих средств будет направлена в вашу компанию, не так ли? – скептически осведомилась сенатор.

– Плевать мне на то, кто получит деньги! Я просто хочу, чтобы были предприняты меры, прежде чем станет слишком поздно.

– Достойная цель! Какой вы необыкновенный человек! – восхищенно воскликнула Коринна Мерфи.

Таннер слегка приподнял брови:

– Мисс Мерфи, если под этим вы подразумеваете, что большинство людей ставят деньги выше моральных принципов, с сожалением признаю вашу правоту.

– Нет, просто мы считаем, что вы делаете благородное дело, – вмешалась Кэроли.

Сенатор ван Лувен бросила на помощниц неодобрительный взгляд, прежде чем обратиться к Таннеру.

– Я не могу ничего обещать, но поговорю с коллегами и узнаю их точку зрения на проблемы окружающей среды, после чего свяжусь с вами.

– Спасибо, сенатор. Я ценю вашу помощь, – улыбнулся Таннер и, поколебавшись, добавил: – Если когда-нибудь соберетесь в Нью-Йорк, может, согласитесь приехать в КИГ? С удовольствием покажу вам, как мы работаем. Думаю, вам это будет интересно.

Женщина равнодушно кивнула:

– Я дам вам знать.

Аудиенция была окончена.

Глава 12

После сообщения в вечернем выпуске теленовостей о смерти Марка Харриса Келли завалили букетами и выражениями соболезнования. Телефон буквально разрывался. Первым позвонил Сэм Мидоуз, сослуживец и близкий друг Марка:

– Келли! Боже мой! Поверить невозможно! Даже не знаю, что сказать! Я в отчаянии! Все кажется, что вот я повернусь и увижу, как Марк идет мне навстречу! Келли... что я могу сделать для тебя?

– Спасибо, Сэм. Пока ничего не надо.

– Только не пропадай! Я готов помочь всем, чем только возможно.

Приятели Марка и модели, с которыми работала Келли, тоже нашли для нее теплые, участливые слова.

Дал о себе знать и Билл Лернер, глава модельного агентства. Долго распространялся о том, как ему жаль, но под конец сказал:

– Келли, я понимаю, сейчас не самое подходящее время, но, думаю, тебе лучше всего вернуться к работе. Наши телефоны раскалились от звонков. Как по-твоему, когда мы снова сможем тебя увидеть?

– Когда ко мне вернется Марк. Не раньше.

И она бросила трубку.

Теперь телефон снова звонил. Келли нехотя поднялась и подошла к столу.

– Да?

– Миссис Харрис?

Так она все еще миссис Харрис? Мистера Харриса уже нет, но она навсегда останется женой Марка.

– Да, миссис Марк Харрис, – твердо сказала Келли.

– Я секретарь Таннера Кингсли.

Человек, на которого работает... работал Марк.

– Слушаю.

– Мистер Кингсли будет чрезвычайно вам благодарен, если вы сможете приехать в Нью-Йорк и встретиться с ним в центральном офисе. Вы сейчас свободны?

Келли была свободна. Абсолютно свободна. Она попросила агентство аннулировать все ее контракты. И все же странно.

Зачем Таннер Кингсли хочет меня видеть?

– Хорошо.

– Вам удобно вылететь из Парижа в пятницу?

Удобно? Какая ирония!

– Хорошо. В пятницу.

– В аэропорту Шарль де Голль вас будет ждать билет на рейс компании «Юнайтед эрлайнз». В Нью-Йорке вас встретит водитель с машиной. Номер рейса...

* * *

Марк говорил с ней о Таннере Кингсли. Он встречался с шефом и считал его настоящим гением и прекрасным руководителем. Келли стало легче при мысли о том, что они могут вместе вспоминать Марка.

Примчавшаяся Энджел прыгнула ей на колени. Келли обняла собаку.

– Что с тобой делать? На кого оставить, пока я буду в отъезде? Мама взяла бы тебя с собой. Но я уезжаю всего на несколько дней.

И тут Келли поняла, кому доверит пуделя.

* * *

Она спустилась в конторку управляющего. Рабочие устанавливали новый лифт, и Келли передергивало каждый раз, когда она проходила мимо. Управляющий Филип Сандр, высокий, привлекательный, приветливый мужчина, его жена и дочь всегда старались услужить и помочь чем могли. Узнав о гибели Марка, они пришли в ужас. Похороны должны были состояться на кладбище Пер-Лашез, и Келли в числе прочих пригласила и семью Сандр.

* * *

Подойдя к их квартире, она постучала. Открыл Филип.

– Я пришла просить об одолжении, – начала Келли.

– Заходите, мадам Харрис. Для вас я сделаю все.

– Мне придется вылететь в Нью-Йорк на три-четыре дня, и я хотела узнать, не согласитесь ли вы позаботиться об Энджел.

– Еще бы! Анна Мария придет в восторг.

– Спасибо. Поверьте, я очень вам благодарна.

– И я обещаю сделать все, чтобы избаловать ее.

– Поздно, – улыбнулась Келли. – Она уже донельзя избалована.

– Когда вы хотите уехать?

– В пятницу.

– Прекрасно. Я обо всем позабочусь. Кстати, я уже говорил, что мою дочь приняли в Сорбонну?

– Нет. Какая радость! Вы, должно быть, очень гордитесь девочкой.

– Еще бы! Занятия начинаются через две недели. Мы так взволнованны. Наконец-то ее мечта исполнилась!

* * *

В пятницу утром Келли отнесла Энджел и два тяжелых пакета в квартиру Сандра.

– Это любимая еда и игрушки Энджел.

Филип отступил, и Келли увидела за его спиной груду собачьих игрушек.

– Энджел, ты в хороших руках, – печально усмехнулась Келли, в последний раз обнимая собачку. – До свидания, милая. Большое вам спасибо, Филип.

* * *

В пятницу, как раз когда Келли собиралась выйти из квартиры, к ней заглянула консьержка Николь Парадиз, жизнерадостная седовласая женщина, такая крошечная, что, когда сидела за стойкой, жильцы могли видеть только ее макушку.

– Мы будем скучать по вам, мадам. Пожалуйста, возвращайтесь скорее.

– Спасибо, – кивнула Келли, пожав ей руку. – Я не задержусь, Николь.

Такси уже ждало ее.

Аэропорт Шарль де Голль напоминал гигантский улей и представлял собой сюрреалистический лабиринт билетных касс, магазинчиков, ресторанов, лестниц и бесконечных эскалаторов, ползущих вверх и вниз подобно доисторическим рептилиям.

Один из служащих проводил Келли в закрытый зал ожидания. Ей пришлось просидеть там сорок пять минут, прежде чем объявили ее рейс. Келли направилась к терминалу, не заметив женщину, которая внимательно наблюдала за ней. Едва Келли скрылась из виду, женщина вынула сотовый и стала набирать номер.

* * *

Келли уселась в кресло и прикрыла глаза, думая о Марке. Она не обращала внимания на любопытные взгляды окружающих.

Что делал Марк в полночь на обзорной площадке Эйфелевой башни? С кем хотел встретиться? И зачем?

И самый мучительный вопрос: почему он решился на самоубийство? Мы были так счастливы вместе. Так любили друг друга. Я не верю, что он покончил с собой. Только не Марк... не Марк... не Марк.

Келли тяжело вздохнула и снова унеслась мыслями к прошлому.

* * *

Это было их первое свидание. Келли специально оделась в строгую черную юбку и белую блузку с высоким воротом, дабы Марку не взбрело в голову, что она хочет его соблазнить. В конце концов, это была вполне обычная встреча. Двое решили поужинать вместе, что тут такого?

Но Келли все же нервничала. Насилие, которому она подверглась в детстве, наложило отпечаток на ее отношения с мужчинами, и разговаривала она с ними исключительно в тех случаях, когда этого требовало дело.

И сейчас она твердила себе, что это вовсе не свидание. Они с Марком будут всего лишь друзьями, никем больше. Он сможет всюду сопровождать ее. Показывать Париж. И никаких романтических глупостей.

Услышав звонок, Келли пошла открывать. Глубоко вздохнула, набираясь храбрости, и открыла дверь. На пороге стоял улыбающийся Марк, обремененный большим свертком и бумажным пакетом. Ради свидания он переоделся в дурно сидевший на нем серый костюм, зеленую рубашку, ярко-красный галстук и коричневые туфли. Келли едва сдержала смех. Ей почему-то казалось ужасно трогательным, что у Марка такой скверный вкус. Слишком много ее знакомых мужчин уделяли невероятное внимание собственной внешности, и их тщеславие всегда неприятно поражало Келли.

– Заходите, – пригласила она.

– Надеюсь, я не опоздал?

– Вовсе нет.

Марк, надо сказать, пришел на двадцать пять минут раньше назначенного часа.

– Это вам, – объявил он, вручая Келли сверток. Внутри оказалась пятифунтовая коробка шоколада. За эти годы Келли предлагали меха, бриллианты и пентхаусы, но никто не догадался принести конфет. Келли тихо рассмеялась.

Как раз то, без чего модели просто обойтись не могут!

– Огромное спасибо за подарок.

– А здесь – лакомства для Энджел.

Услышав свою кличку, Энджел вбежала в комнату и бросилась к Марку, весело виляя хвостиком с кисточкой на конце. Марк поднял собачку и принялся гладить.

– Смотрите, она меня помнит.

– Я хотела поблагодарить вас за нее. Она чудесная подружка. Раньше у меня не было друзей.

Марк смотрел на Келли, и его глаза сказали ей все.

* * *

Вечер прошел неожиданно удачно. Марк оказался очаровательным собеседником, и Келли видела, как радуется он каждому ее слову. С ним было легко и приятно, и время шло куда быстрее, чем предполагала Келли.

В конце вечера Марк робко сказал:

– Надеюсь, мы сможем снова встретиться?

– Да, я тоже этого хотела бы.

– А что вам нравится больше всего?

– Смотреть футбол. Вы любите футбол?

Марк непонимающе моргнул.

– О... э... то есть да. Очень.

Лжец из него никудышный.

И тут в голову ей пришла коварная мысль.

– В субботу – очередная игра чемпионата. Хотите пойти?

Марк тяжело вздохнул.

– Конечно. Обязательно.

* * *

Марк проводил ее до квартиры. Настала пора расставания, и Келли невольно сжалась. Сейчас начнется...

Как насчет поцелуя на ночь?

Почему бы вам не угостить меня чашечкой кофе?

Не хотите же вы провести ночь одна?

И придется отбиваться...

Остановившись у двери Келли, Марк вдруг спросил:

– А знаете, Келли, что я прежде всего в вас заметил?

Келли затаила дыхание. Вот оно!

Классная у тебя задница.

А буфера какие...

Представляю, как твои длинные-длинные ноги лежат у меня на плечах...

– Нет, – ответила она ледяным тоном. – И что же именно?

– Ваши полные боли глаза.

И прежде чем она успела ответить, Марк попрощался и ушел.