Текст книги "Детектив США. Книга 3"

Автор книги: Сидни Шелдон

Соавторы: Дональд Эдвин Уэстлейк,Ричард Джэссеп
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 20

Хотя было лишь четыре часа дня, Анджели включил фары. Низко нависшие громады облаков, подгоняемые ледяным ветром, казалось, похоронили саму мысль о солнце. Они ехали чуть больше часа. Рокки Ваккаро сидел около Анджели, Демарко и Джад расположились на заднем сиденье.

Вначале Джад искал взглядом полицейскую машину, надеясь каким-то отчаянным действием привлечь внимание, но Анджели держался проселочных дорог, практически без встречного движения. Они обогнули Миллстоун, выехали на дорогу 206 и направились на юг, к центральной, малонаселенной части Нью-Джерси. Небо разверзлось, и хлынул холодный дождь.

– Потише, – скомандовал Демарко. – Нам не нужны дорожные происшествия.

Анджели послушно сбросил скорость.

– Именно здесь большинство людей совершают ошибку, – Демарко повернулся к Джаду. – Они не планируют все до самого конца.

Джад оценивающе взглянул на своего соседа. Мания величия. Логика и разум уже не имеют для него никакого значения. Спорить с ним бесполезно. Убийства не вызывают у него угрызений совести. Он всегда прав.

Теперь Джад знал ответы на большинство вопросов. Демарко убивал сам, защищая «честь» свою и своей «семьи», «запятнанную» Анной. Джона Хансена он убил по ошибке. Когда Анджели доложил, что произошло, Демарко поспешил в кабинет Джада и нашел там Кэрол. Бедная Кэрол. Она не могла дать ему пленки миссис Демарко, потому что не знала, кто это. Если бы он сдержал свое нетерпение, то мог бы помочь Кэрол разобраться, кого он имеет в виду. Но один из симптомов болезни заключается в том, что при малейшей задержке раздражение переходит в безумную ярость. И Кэрол умерла. Именно Демарко сидел за рулем лимузина, сбившего Джада, а позднее он с Анджели рвался к нему в кабинет. Теперь Джад понимал, почему тогда они не убили его: зная, что Макгрейви считает доктора виновным, они хотели представить его смерть как самоубийство, вызванное угрызениями совести. И полиция прекратила бы расследование.

И Моуди… Бедный Моуди. Когда Джад назвал ему имена детективов, он подумал, что тому знакомо имя Макгрейви. А на самом деле Моуди знал, что с «Коза ностра» связан Анджели. А потом, когда он выяснил, с кем именно…

– Что будет с Анной? – спросил Джад, взглянув на Демарко.

– Не волнуйтесь. Я позабочусь о ней.

– Да, – улыбнулся Анджели.

Джад почувствовал, как его захлестывает бессильная ярость.

– Как я ошибся, выбрав жену вне «семьи», – размышлял Демарко. – Посторонние никогда не поймут, что такое «семья». Никогда.

Они ехали по совершенно пустынной местности. Лишь изредка вдали мелькали корпуса небольших предприятий.

– Мы почти приехали, – сообщил Анджели.

– Ты отлично поработал, – похвалил его Демарко. – Теперь мы тебя спрячем на некоторое время, пока все не успокоится. Куда бы ты хотел поехать?

– Мне нравится Флорида.

– Прекрасно, – одобрительно кивнул Демарко. – Так мы и сделаем.

Справа показались фабричные корпуса. Из трубы поднимался черный дым. Они свернули на узкую дорогу и подъехали к воротам. Появился сторож в плаще с капюшоном. Увидев Демарко, он кивнул и открыл створки. Машина въехала во двор, и ворота захлопнулись.

Они прибыли.

В кабинете Макгрейви в Девятнадцатом участке он сам, капитан Бертелли, трое детективов и двое агентов ФБР склонились над длинным списком имен.

– Здесь все Саро и их помощники «семей» «Коза ностра» на востоке США. К сожалению, мы не знаем, на кого именно работает Анджели.

– Сколько потребуется времени, чтобы это выяснить? – спросил Бертелли.

– В списке больше сорока имен, – заметил один из агентов. – Нам нужно по меньшей мере двадцать четыре часа, но… – он умолк.

– Но доктора Стивенса через двадцать четыре часа не будет в живых, – закончил за него Макгрейви. В кабинет вошел молодой полицейский.

– В чем дело? – спросил Макгрейви.

– Нью-Джерси не знает, насколько это важно, но вы просили докладывать обо всем необычном. Телефонистку попросили связаться с полицией. Звонила женщина, сказала, что это очень срочно, и тут же повесила трубку. Телефонистка ждала некоторое время, но повторного звонка не последовало.

– Откуда она звонила?

– Из городка под названием Олд Таппан.

– Телефонистка записала номер?

– Нет, слишком быстро положили трубку.

– Обидно, – огорчился Макгрейви.

– Забудем об этом, – успокоил его Бертелли. – Наверное, звонила какая-нибудь старая леди, у которой сбежал кот. Зазвонил телефон. Лейтенант снял трубку.

– Макгрейви слушает, – остальные наблюдали, как напряглось его лицо. – Хорошо! Я выезжаю! – Он бросил трубку на рычаг. – Дорожный патруль только что видел машину Анджели на дороге 206, около Миллстоуна.

– Они следуют за ним? – спросил один из агентов.

– Патрульная машина ехала в противоположном направлении. Пока она развернулась, те исчезли. Я знаю этот район. Кроме нескольких фабрик там ничего нет, – он повернулся к агентам:

– Вы сможете быстро выяснить, что это за фабрики и кто их владельцы?

– Попробуем, – один из агентов снял телефонную трубку.

– Я еду туда, – продолжал Макгрейви. – Свяжитесь со мной, когда получите список, – он посмотрел на детективов. – Поехали, – и направился к выходу.

Проехав мимо лачуги сторожа, Анджели направился к зданию, изогнутыми желобами напоминающему доисторическое чудовище. Машина подкатила к переплетению огромных труб и конвейерных линий и остановилась.

Ваккаро, выйдя первым, открыл заднюю дверь со стороны Джада.

– Выходите, доктор, – сказал он, достав пистолет.

Джад неторопливо вылез из машины, Демарко последовал за ним. Тут же в уши ворвался сильный назойливый гул. Перед ним, футах в двадцати пяти, располагался вход в громадный пневмопровод, жадно всасывающий все, что появлялось перед его алчной пастью.

– Один из крупнейших в стране, – прокричал Демарко. – Хотите посмотреть, как он работает?

Джад не верил своим глазам. Демарко вновь играл роль радушного хозяина. Нет, не играл. На самом деле был им. Просто невероятно. Он собирался убить Джада, для него убийство – обычная деловая операция, в данном случае избавление от чего-то ненужного, но сначала ему хотелось произвести впечатление на доктора.

– Пойдемте, доктор. Это интересно. Они двинулись к пневмопроводу, Анджели чуть впереди, Демарко рядом с Джадом, Ваккаро в арьергарде.

– Этот завод приносит пять миллионов долларов в год, – гордо сказал Демарко. – Все полностью автоматизировано.

По мере приближения к пневмопроводу рев усилился и шум становился уже непереносимым. В ста ярдах конвейер подавал бревна в строгальный станок, двадцати футов длиной и пяти высотой, с двенадцатью режущими головками. Затем они поступали наверх, к большому ротору, ощетинившемуся ножами, как дикобраз. Воздух, наполненный опилками, перемешанными с капельками дождя, тоже засасывался в пневмопровод.

– Не имеет значения, какой длины или толщины дерево, – продолжал Демарко. – Машины разрежут его на бревна, которые пройдут в тридцатидвухдюймовую трубу. – Тут он вытащил из кармана кольт и крикнул:

– Анджели!

Детектив обернулся.

– Счастливого пути во Флориду, – Демарко нажал на спусковой крючок, и на груди Анджели появилось красное пятно. Тот смотрел на них с удивленной полуулыбкой на лице, будто ожидая услышать ответ на только что рассказанную ему загадку. Еще один выстрел, и Анджели упал на землю. Демарко кивнул Рокки Ваккаро. Тот взвалил тело Анджели на плечо и направился к пневмопроводу.

– Анджели глуп, – Демарко повернулся к Джаду. – Сейчас его ищет полиция по всей стране. И если его поймают, след неизбежно приведет ко мне.

Хладнокровное убийство потрясло Джада, но дальше последовало нечто еще более ужасное. Остолбенев, Джад наблюдал, как Ваккаро подошел к пневмопроводу, и воздух, подхватив тело Анджели, жадно засосал его внутрь. Ваккаро пришлось схватиться за металлический стержень, чтобы не последовать за трупом детектива. Тело Анджели мелькнуло в водовороте бревен и опилок и пропало. Ваккаро повернул вентиль, и заглушка, соскользнув по направляющим, закрыла вход в пневмопровод. В наступившей тишине Джаду показалось, что он оглох.

Демарко повернулся к доктору. По экзальтированному выражению его лица Джад понял, что сейчас раздастся выстрел. Для Демарко убийство превратилось в религиозный ритуал, символизирующий акт очищения. Джад не испытывал страха за себя, но его охватила ненависть к этому человеку, который останется в живых, убьет Анну, будет уничтожать других невинных и честных людей. Он услышал рычание, стон ярости и отчаяния и не сразу осознал, что оно сорвалось с его губ. Джада охватило страстное желание убить своего врага. Демарко улыбнулся, будто прочтя его мысли.

– Я выстрелю вам в живот, доктор. Это займет чуть больше времени, но вы сможете подумать о том, что произойдет с Анной.

Оставался один шанс. Крошечный, но шанс.

– Кто-то должен подумать о ней, – сказал Джад. – Анне ведь до сих пор неизвестно, что такое мужчина.

Демарко, ничего не понимая, удивленно посмотрел на него.

– Знаешь, в чем твое мужское достоинство? – Джад почти кричал. – В пистолете. Без пистолета или ножа ты – женщина. Лицо Демарко побагровело от ярости.

– Ты – импотент, Демарко. Без этого пистолета ты – евнух.

Глаза Демарко налились кровью. Ваккаро сделал шаг вперед, но Демарко остановил его взмахом руки.

– Я убью тебя вот этими руками, – рявкнул он, бросая пистолет на землю. – Этими голыми руками, – и медленно двинулся к доктору.

Тот отступил, стараясь сохранить дистанцию. Он понимал, что рассчитывать на силу бесполезно. Единственный шанс – воздействовать на больной мозг Демарко, чтобы сделать его неспособным к трезвым размышлениям. И Джад продолжал бить в его самое уязвимое место – мужскую гордость.

– Демарко, ты не мужчина.

Тот засмеялся и бросился вперед. Джад отпрянул в сторону.

– Шеф! – крикнул Ваккаро, подняв пистолет. – Разрешите мне его прикончить.

– Только попробуй! – прорычал Демарко.

Мужчины медленно кружили по площадке. Джад поскользнулся на мокрых опилках, и Демарко бросился на него, как разъяренный бык. Огромный кулак врезался доктору в челюсть, отбросив его назад. Джад ударил в ответ, но Демарко уклонился и, прыгнув вперед, трижды ударил в корпус. У Джада перехватило дыхание. Он попытался что-то сказать, но безрезультатно.

– Трудно дышать, доктор? – засмеялся Демарко. – Я в молодости занимался боксом. И собираюсь дать вам несколько уроков. Сначала мы займемся вашими почками, потом перейдем к голове и глазам. Я вышибу вам глаза, доктор. До того как мы закончим, вы будете молить, чтобы я вас пристрелил.

Джад ему верил. В сумеречном свете, просачивающемся сквозь низко плывущие облака, Демарко казался рассвирепевшим зверем. Он снова бросился на Джада и рассек ему щеку тяжелым кольцом, надетым на указательный палец. Доктор ударил Демарко в лицо, но тот даже не мигнул. Его кулаки ходили, как поршни. Джад отпрянул назад, его тело превратилось в сплошной синяк.

– Вы не устали, доктор? – Демарко снова приближался. Джад понимал, что долго не выдержит. Он должен продолжать говорить. Это его последний шанс.

– Демарко… – прохрипел он.

Они мчались на юг по дороге 206 мимо Бедминстера, когда в радиоприемнике послышался треск.

– Код три… Код три… Нью-Йорк двадцать… Нью-Йорк двадцать семь…

Макгрейви схватил микрофон.

– Нью-Йорк двадцать семь слушает. Говорите.

– Мы нашли их, Мак, – раздался возбужденный голос капитана Бертелли. – Деревообрабатывающая фабрика в двух милях к югу от Миллстоуна. Принадлежит компании «Пять Звезд», той самой, которая владеет заводом мясных консервов. Одно из легальных прикрытий Тони Демарко.

– Похоже на правду. Мы едем.

– Вы далеко оттуда?

– Десять миль.

– Желаю удачи.

– Спасибо.

Макгрейви включил сирену и вдавил в пол педаль акселератора.

Небо широкими кругами вращалось над головой и что-то равномерно било по телу, пытаясь разорвать его на части. Глаза совершенно заплыли. Джад чувствовал на лице учащенное горячее дыхание Демарко и хотел взглянуть на него, но видел лишь темноту.

– Ты п-понимаешь, – с трудом произнес он, – что я прав… Ты можешь…, можешь бить лежачего… Ты жи-жи-жи-вотное… Психопат… Тебя надо…, держать…, в сумасшедшем доме…

– Ты врешь, – рявкнул Демарко.

– Это п-правда, – прошептал Джад, отступая назад. – Твой…, твой мозг болен. Скоро…, скоро ты перейдешь черту и…, станешь идиотом. – Он по-прежнему отходил назад, не видя дороги. За спиной слышалось глухое урчание закрытого пневмопровода.

Демарко прыгнул на Джада, его руки сомкнулись на горле доктора:

– Я сломаю тебе шею, – прорычал он.

Земля поплыла под ногами. Каждая клеточка избитого тела молила схватить руки Демарко и отбросить их в сторону. Но вместо этого последним усилием воли Джад нащупал за спиной вентиль и повернул его. Воздух рванулся в вакуум пневмопровода. Ревущий поток набросился на них, стараясь засосать в алчную пасть. Джад мертвой хваткой вцепился в вентиль. Он ощущал, как возрастало давление пальцев Демарко, которого затягивало в трубу. Демарко мог бы спастись, схватившись за поручень, но в безумной ярости он не желал отпускать шею доктора.

Вентиль начал выскальзывать из слабеющих пальцев Джада. Он испугался, что его тоже затянет в трубу, но в эту секунду руки Демарко отпустили его шею. Дикий звериный крик на мгновение перекрыл рев пневмопровода. Демарко исчез навсегда.

Джад стоял, не в силах двинуться, ожидая выстрела Ваккаро. Он раздался через мгновение. Джад по-прежнему стоял, удивляясь, почему тот промахнулся. Сквозь пелену боли до него донеслись звуки новых выстрелов, топот бегущих ног, несвязные крики. Затем кто-то обнял его за плечи и голосом Макгрейви воскликнул: «Мой Бог! Посмотрите на его лицо!»

Его отвели в сторону, подальше от ревущего ужаса пневмопровода. Что-то влажное – кровь, дождь или слезы – текло по щекам, но для него это уже не имело значения. Все кончилось.

Ему удалось приоткрыть один глаз и сквозь узкую щелочку Джад смутно различил силуэт Макгрейви.

– Жена Демарко, – прошептал он. – Мы должны поехать к ней.

Макгрейви, не шевелясь, смотрел на него. И Джад понял, что тот ничего не услышал. Напрягая последние силы, он прошептал вновь: «Анна Демарко… Она…, в доме…, помогите».

Макгрейви отошел к полицейской машине, взял микрофон и передал необходимые инструкции. Джад едва стоял на ногах. Чуть в стороне он увидел лежащее на земле тело и понял, что это Рокки Ваккаро. «Мы победили, – думал он. – Мы победили». Мысленно он вновь и вновь повторял эту фразу. Теперь он хотел лишь услышать, что Анна в безопасности.

Джад благодарно кивнул.

Макгрейви взял его под руку и осторожно повел к выходу. Каждый шаг отдавался болью. Подходя к машине, Джад заметил, что дождь кончился. Резкий декабрьский ветер разогнал облака, и показалось голубое небо. На западе мелькнул первый луч света, и солнце начало пробивать себе путь, становясь ярче и ярче.

Погода обещала прекрасное Рождество.

Дональд Уэстлейк
Cмерть на астероиде

Только три дня спустя после возвращения на Землю мистер Гендерсон призвал меня в свой кабинет. Это походило на поблажку – разъездным агентам «Танжерской всеобщей страховой корпорации» обычно не дают задерживаться на базе больше тридцати шести часов.

Поздоровался он энергично, Это означало, что Гендерсон доволен моим отчетом и явно собирается подсунуть какое-нибудь запутанное дело. Радости мало. На миг мне даже захотелось вернуться назад в отдел расследования краж и пожаров. Но я быстро подавил этот порыв. Здесь, хоть мне и приходилось копаться в ворохе бумаг, одна бессмысленней другой, зато правление безропотно оплачивало все счета за непредвиденные расходы.

Я устроился в кресле, и Гендерсон начал:

– Вы хорошо поработали на Луне, Стентон. Вам удалось сэкономить для компании хорошие деньги.

Я изобразил на лице скромную улыбку.

– Благодарю вас, сэр.

А про себя подумал, что компания вполне могла бы выделить толику этих самых сэкономленных денег для парней, которые ради нее гоняют к черту на рога.

– На этот раз, Джед, вам понадобится весь ваш нюх, – продолжал Гендерсон, уперев в меня пронзительный взор – насколько он мог быть пронзительным на его круглой физиономии. – Вам известно что-нибудь о системе выплаты пенсий лицам опасных профессий?

– В самых общих чертах.

Гендерсон удовлетворенно кивнул.

– Мы пошли на создание у нас пенсионных фондов для тех, кого обычно не страхуют: экипажей космических кораблей, изыскателей на астероидах – короче, для всей этой братии в невесомости.

– Понимаю, – вставил я, хотя пока не представлял себе, куда он клонит. Ясно было одно: вскорости мне придется покинуть нашу теплую Землицу, и это не вызывало у меня энтузиазма.

– Вот как это делается, – журчал дальше Гендерсон, не замечая у меня тоски во взоре или предпочитая не обращать на нее внимания. – Клиент платит нам ежемесячно определенную сумму. Он может также внести ее всю разом, а может запаздывать с выплатой, сколько ему вздумается, – контракт остается действительным при условии, что все выплачено до оговоренного дня выхода на пенсию. Клиент волен сам выбирать эту дату. Начиная с этого момента, уже мы обязуемся выплачивать ему пенсию. Вам понятно?

Я подтвердил. Хотя пока что не мог взять в толк, какая тут выгода для нашей доброй «Танжерской корпорации».

– Такая форма выплаты гарантирует клиенту, что ему не придется нищенствовать на старости лет. Конечно, старатели, копающиеся там, на Поясе Астероидов, надеются открыть богатую жилу. Но подобные случаи встречаются один на сто. Для тех, кто ничего не нашел, наш фонд – спасение. Человек может возвратиться на Землю и вести до конца своих дней приличный образ жизни.

Я, как и подобает примерному служащему, заинтересованно кивал головой.

– Разумеется, – тут Гендерсон поднял палец, – речь по-прежнему не идет о СТРАХОВАНИИ этих людей. Они вносят деньги в личный пенсионный фонд, и их не может получить никто, кроме самого клиента.

Ага, вот она, ловушка! Я знал примерную статистику «нестрахуемых» с Пояса Астероидов. Из них мало кто дотягивал до сорока пяти лет, а те, кому удавалось возвратиться живыми, протягивали два, от силы три года. Проведя двадцать лет там, наверху, человек не в силах был привыкнуть к жизни на Земле.

Только ТВСК могла додуматься до такого. Термин «нестрахуемый» для остальных фирм означал слишком очевидного кандидата для рубрики некрологов в газете. Для «Танжерской всеобщей» он означал людей, у которых есть деньги, не принадлежащие еще компании.

– Итак, – голос Гендерсона торжественно звенел, – мы подходим к интересующему нас делу. – Он полистал в аккуратнейшей папочке и вытащил нужную бумагу. Несколько минут он смотрел на нее, потом скорчил кислую мину. – Одним из наших клиентов, заключивших пенсионный контракт, был некто Джеф Маккен.

– Был? – эхом отозвался я.

Гендерсон, довольный, оценил мою проницательность.

– Правильно, Стентон. Он умер. – Шеф испустил глубокий вздох и забарабанил по папке пальцами. – По идее, у нас с ним должно быть все кончено. Его счет автоматически закрывается. Но неожиданно возникло осложнение.

Еще бы! Иначе зачем было со мной говорить.

– Две недели спустя после смерти Джефа Маккена мы получили формуляр с требованием о выплате пенсии.

– О выплате?

Такого еще не было. Ну-ну, интересно, кто это собирался получить с «Танжерской всеобщей» деньги? «У нас не выплачивают!» – таков был девиз правления, которым должны руководствоваться служащие компании.

– Здесь особый случай, – вздохнул Гендерсон. – Ведь речь, повторяю, идет не о страховом полисе, а о пенсионном фонде. Клиент может в любой момент потребовать вернуть внесенные ранее деньги. В этом случае мы обязаны возвратить ему семьдесят пять процентов. Таков… гм… закон.

– Вот оно что… – протянул я. – Но вы сказали, что деньги может получить только сам клиент лично.

– Конечно. Но требование о возврате внесенной суммы он заполнил ДО своей смерти. Поэтому ее должен получить наследник. Он с Маккеном был компаньоном последние пятнадцать лет. Его фамилия Карпен.

– Денег, наверное, не так уж много?

Не настолько, надеялся я, чтобы заслать меня на Пояс Астероидов.

– Маккен скончался, – сухо отрезал Гендерсон, – в возрасте пятидесяти шести лет. Он начал выплачивать свой пенсионный фонд в тридцать четыре года, собираясь выйти на пенсию в шестьдесят. По пятьдесят дублезонов. Считайте сами.

Я прикинул в уме… Да, получалось что-то около десяти тысяч.

– Понимаю, – понуро сказал я.

– Это не все. Обстоятельства смерти Маккена выглядят весьма странно. Требование о выплате…

– Что, подделка?

– Мы тоже так считали. Но наши эксперты в один голос утверждают, что подпись на формуляре подлинная. Более того, по их оценке, это рука Маккена именно в возрасте пятидесяти шести лет.

– Выходит, он сам заполнил требование… По-вашему, его вынудили?

– Абсолютно не представляю. Это как раз и надлежит выяснить вам… Да, последнее.

Я вновь изобразил внимание.

– Маккен и Карпен, как я сказал, были компаньонами в течение последних пятнадцати лет. Им удавалось время от времени найти небольшие залежи редких металлов, но сказочная жила, которой грезят все эти парни на Поясе, им не попадалась. И представьте – накануне смерти Маккена они ее нашли.

– Вот как! – присвистнул я. – А отчего он умер?

– Несчастный случай.

– Было расследование?

– Тело затерялось в космическом пространстве. А полиция на таком удалении не ведет расследований.

– Выходит, единственное, что у нас есть, – это заявление Карпена о смерти Маккена, так?

– Да. Пока это единственное, – согласился Гендерсон.

– Вы хотите, чтобы я сгонял туда и попробовал сэкономить десять кусков для фирмы?

– Если не учитывать ваш лексикон, дело обстоит именно так.

Турболет доставил меня к космодрому, где я купил билет на великолепный лайнер «Деметра», шедший на Луна-сити и дальше к Поясу. Полеты я переношу отвратительно. Этот не был исключением. Когда мы подлетали, к Атроник-сити, центру Пояса Астероидов, между мной и моими внутренностями возникло молчаливое соглашение, по которому, в случае если я не беру в рот ни капли, желудок оставляет меня в покое.

Атроник-сити производит на человека с Земли такое же гнетущее впечатление, как турецкие бани при ярком освещении. Город разбит на скальном осколке планеты и напоминает трубу, сработанную сварщиком-подмастерьем. Снаружи он закрыт металлическим колпаком из нержавеющей стали в форме мужской шляпы, черным и грязным, а внутри состоит из четырех ярусов КПМЖ – Комплекса поддержания минимальной жизни.

Под самым куполом, на верхнем этаже – стоянки для роллеров и тягачей; там же расположились конторы по определению металлов, служба виз, промышленная полиция и все такое прочее. Нижние этажи встроены прямо в тело планетоида. Этаж № 2 представлял собой завод «Атроник», № 3 – квартал магазинов и центр развлечений, а самый нижний – жилой блок. Этажи сообщались между собой лифтами, окрашенными в защитный цвет. Все вместе напоминало со стороны какую-то гигантскую нефтеперегонную установку.

Ну что ж, «Деметра» все равно не повезла бы меня дальше. Корабль направился к прочим деловым центрам Пояса Астероидов, а мои два чемодана и я провалились в лифте на четвертый жилой этаж.

Когда вы попадете на планетоид, сами убедитесь, насколько сладок спуск в лифте при низкой гравитации. Кабина умудряется опускаться быстрее вас, так что надобно прищелкивать чемоданы к полу, а самому цепляться за ручки. Удовольствие ниже среднего.

Но вот мы добрались до четвертого уровня; портье указал мне направление, и я двинулся по длиннющему коридору. Чемоданы мои тянули граммов двести, не больше, а сам я, поднимая ногу, едва не отлетал к стене. Местная публика сновала мимо, слегка касаясь подошвами металлического пола, и я завистливо провожал их глазами.

Металлические улицы пересекали основной коридор строго под прямым углом, металлический потолок был освещен двумя рядами флюоресцентных трубок. Н-да, меня уже с первых шагов поташнивало от замкнутого пространства, а каково было провести здесь год, пять, десять?!

Я твердо решил, что задержусь в Атроник-сити не больше двух дней, пока не найму роллер до концессии Эйба Карпена. Официальный почтовый адрес компаньонов был «Атроник-сити, Главпочтамт», деньги переводили отсюда. Я решил взглянуть на текущий счет Карпена и Маккена и попытаться кое-что узнать.

Но не сегодня. Сегодня мой желудок был в плачевном состоянии, а голова из солидарности тоже шла кругом. Сегодня я лягу в постель и застегну ремень, чтобы ночью не всплыть к потолку.

Бюро картографии и регистрации было как раз то место, откуда следовало начинать. Здесь не только оформляли заявки на концессии. Зал ожиданий бюро был своего рода клубом старателей. Сюда они съезжались после долгих месяцев поисков, здесь чесали языки, сбивались в компании и расторгали прежние соглашения.

В этом смысле Маккен и Карпен являли исключение. Они продержались вместе пятнадцать лет. Примерно в шестьдесят раз дольше, чем старательские «фирмы» подобного типа.

Рыскание по астероидам в поисках залежей редких металлов предрасполагает к одиночеству. Но долго быть одному нельзя, старатели тосковали по живым людям и часто сбивались в небольшие группы. Однако как угадать, что вы сживетесь и сработаетесь со своим напарником? Связи расторгали здесь так же быстро, как и завязывали, дружба и ненависть вспыхивали иногда за три недели.

Бюро картографии и регистрации занимало большое помещение под куполом на первом уровне. Я толкнул дверь и вошел в большой зал ожидания, как ни странно, довольно уютный. На искусственном ковре бледно-зеленого цвета живописно стояли шесть каштановых диванов. Когда я вошел, в зале сидело несколько изыскателей. Разбившись на две группы, они оживленно беседовали. Поразительная вещь – люди были удивительно похожи друг на друга. Седеющие волосы, лица без возраста, воспаленные глаза, слежавшаяся в чемоданах одежда.

Директор – некто Тикинг – полностью соответствовал своему кабинету. Чистое лицо, безупречная форма, украшенная всеми уставными регалиями. С изысканной вежливостью мы поздоровались, и я спросил:

– Вам ничего не говорит фамилия Эйб Карпен?

– Карпен? Ну как же. Он работал в паре со старым Джефом Маккеном… Бедный Джей, ведь он убился.

– Да-да. Вот именно.

– Вы приехали в этой связи? А я и не знал, что парней с Пояса начали страховать.

– Это не совсем так, – терпеливо ответил я. – Речь идет о пенсионном фонде, который… В общем, это детали. Я думал, вы сможете дать мне кое-какие подробности о Карпене. И о Маккене тоже.

На его лице появилась слабая улыбка.

– Вы видели людей там, в зале?

Я кивнул.

– Вот вам Карпен и Маккен. В точности. Они все на одно лицо, тридцать им или шестьдесят. Неважно, кем они были на Земле до того, как попали сюда. За несколько лет они становятся одинаковыми – как те в зале.

– Это внешняя сторона, – сказал я. – Меня больше интересуют особенности личности.

– То же самое. Они абсолютно одинаковы. Угрюмы, необщительны, заносчивы, неизлечимые романтики – до конца дней своих верят, что на следующем астероиде их ждет Большая Жила. Маккен, правда, был потрезвее многих. Вот видите, он вносил деньги в пенсионный фонд, вел счет каждому центу. Вообще в денежных вопросах он смыслил лучше, чем все парни на Поясе. Я видел однажды, как он торговал какую-то запчасть для своего роллера или что-то из инструмента, не помню – это было зрелище, доложу я вам.

– А Карпен?

– Старатель, – ответил он, как будто я не знал этого. – В финансах мало что понимает, поэтому все дела вел Маккен. Но что касается минералогии, тут Карпен ас. Он на глаз способен распознать камни, о которых мы с вами никогда не слышали. Почти все парни на Поясе – с университетскими дипломами, но Карпен на голову выше их.

– Должно быть, они составляли хорошую пару, – поддакнул я.

– Конечно. Иначе им было не продержаться вместе такой срок. Они прекрасно дополняли друг друга.

Он перегнулся ко мне и продолжал доверительно:

– Эта парочка оказалась хитрее, чем все думали. Они нигде не зарегистрировали свою фирму. Официально они действовали каждый на свой страх и риск. А сейчас целая куча простофиль у нас в Атронике рвет на себе волосы. Я вам говорил, что Джеф Маккен занимался денежной стороной? Так вот, он наодалживал денег по всему городу.

– А теперь, когда он умер, оказалось, что Карпен ни за что не отвечает?

Он закивал головой:

– Джеф Маккен умер раньше, чем следовало. Если бы он остался жив, он бы все вернул до последнего цента, я уверен. Они, говорят, нашли там умопомрачительную жилу.

Я поблагодарил его.

– Когда вы в последний раз видели Карпена? – спросил я.

– Сейчас, дай бог памяти… месяца два назад. Перед тем, как они вдвоем отправились на этот астероид и нашли свою жилу.

– Карпен не зарегистрировал у вас концессию?

– Нет. Он сделал это в Химия-сити.

– Жаль… Видите ли, у нас, признаться, возникли сомнения относительно смерти Маккена. Пока у нас нет никаких конкретных подозрений, только сомнения.

– Потому что это случилось сразу же после того, как они открыли жилу?

– Да.

– Вряд ли вы что-нибудь узнаете, – с сомнением покачал он головой. – Такое случается не впервые. Когда человек в кои-то веки нападает на настоящее месторождение, он делается сам не свой и теряет осторожность. А здесь достаточно ошибиться один только раз..

– Возможно, возможно. – Я встал, чтобы откланяться. – Спасибо за любезность.

– Всегда к вашим услугам.

Мы обменялись рукопожатиями.

Я вышел в холл. Никто из старателей не повернулся в мою сторону.

Я отправился в фирму проката роллеров. Машина, которую мне предложили, была не из лучших. Ею пользовались не меньше десяти лет, краска облезла, а ветровое стекло – глупое земное наименование для иллюминатора, ведь здесь нет встречного ветра! – было все в мелких трещинках от ударов астероидной пыли. Тип из прокатной фирмы, без зазрения совести предложивший мне этот рыдван, даже не покраснел, когда назвал цену: двадцать дублезонов в день плюс горючее! Я заплатил без звука – в конце концов это были деньги «Танжерской всеобщей», а не мои собственные, – напялил космический костюм, влез в кабину этой реликвии, привязал ремни и кивнул грабителю. Тот раскрыл ворота.

Роллер тянул немного вправо, и мне приходилось удерживать его, чтобы не войти в штопор. К вящему удовольствию, часа через четыре лета по заданному курсу я увидел впереди огромную желтую букву «X» – знак, что это частная концессия. Астероид был небольшой – метров семьсот в толщину. Рядом с посадочной площадкой стоял припаркованный роллер, а по соседству виднелся переносный жилой купол. Роллер был побольше моего, но в таком же состоянии. На куполе жилья выделялись заплаты.

Карпен скорей всего сидел дома в ожидании покупателя. Изыскатели его типа работают в одиночку и не связываются контрактом ни с одной из крупных фирм. Они оформляют концессию на свое имя и ищут самого выгодного покупателя. Такая форма продажи требует уймы времени. Опытный старатель не трогается с места, иначе кто-то может высадиться тем временем и урвать кусок. Не так много надо взрывчатки, чтобы сделать из одного астероида два и тут же застолбить отколотую часть на собственное имя. Космическая катастрофа – ищи потом виновника…