Текст книги "Всегда, когда любишь"
Автор книги: Ширли Басби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
– Мало того что ты поизмывался над моим телом, так еще смеешь грубить мне!
– Поизмывался? – воскликнул Адам, оскорбленный тем, что она восприняла как издевательство то, что произошло между ними. – Что ты говоришь, моя прелесть?! У меня даже в мыслях не было тебя оскорблять! Испокон веку женщины расставляли ловушки мужчинам, но будь я проклят, если позволю так просто себя заарканить. – Он покосился на Саванну и продолжал: – Подумать только! Девица. И такой интересный факт ты скрыла от
меня. А когда я это понял, было уже слишком поздно.
– Допустим, я сказала бы, – с вызовом произнесла Саванна. При этом ее аквамариновые глаза метали молнии. – Неужели это остановило бы тебя? Впрочем, я умоляла не трогать меня! Или ты забыл?
Адам упрямо сжал губы и, вместо того чтобы устыдиться, еще больше разозлился, потому что шалунишка снова поднял голову, напоминая Адаму, что он все еще не слез с Саванны. Тогда Адам перевернулся на спину и, мрачно уставившись в синеву неба, воскликнул:
– Дорогая! Ты тоже хотела меня! И так же, как и я, получила наслаждение. Так что не пытайся это отрицать.
Саванна ушам своим не верила и, приподнявшись на локтях, с нескрываемым изумлением смотрела на Адама, точнее, на его тело, ставшее ей в эту минуту ненавистным.
– Какой же ты подлец! Какой презренный сукин сын! Мало того что ты похитил меня и не упускал случая поиздеваться надо мной, – она перешла на визг, – так ты еще и изнасиловал меня и уверен, что доставил мне удовольствие!
От этих ее слов Адам пришел в неописуемую ярость. Да как она посмела назвать насилием то, что бросило их в объятия друг друга? Ведь это было так прекрасно!
– Насилие? – переспросил он и бросился на нее. – Ты не знаешь, что такое насилие, любовь моя! Сейчас я тебе покажу!
И он без всяких нежностей овладел ею.
Саванна не испытала ни боли, ни радости, просто терпела, поскольку сопротивляться было бесполезно. Все кончилось очень быстро.
Адам тотчас же вскочил и, видимо, стыдясь смотреть ей в глаза, повернулся спиной и натянул бриджи. К себе самому он не питал ничего, кроме отвращения, однако не попытался успокоить ее или хотя бы извиниться, лишь бросил ледяным тоном:
– Вот что такое насилие, моя прелесть! Учти это на будущее
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Саванна в бешенстве схватила увесистую дубинку и что было силы хватила ею Адама по затылку. Он только вскрикнул и рухнул на землю у ее ног. Пораженная, Саванна в ужасе смотрела на Адама, не в силах двинуться с места.
Но в следующий момент уже пришла в себя и, ослепленная ненавистью, как была голая, крепко связала своего обидчика. Теперь он больше не сможет причинить ей вреда, с радостью, думала девушка, опустившись на корточки и внимательно глядя на его лицо. Даже после того как он с ней обошелся. Саванна не могла не отдать должное его красоте. Несмотря на то что он был без сознания, его лицо сохраняло гордое выражение. Длинные ресницы доходили чуть ли не до скул. Ее взгляд скользнул с его классической формы носа на пухлые, чувственные губы…
Наконец Саванна решительно поднялась, быстро натянула бриджи и рубашку, которые вначале назло Адаму категорически отказывалась надеть, отыскала и обула ботинки и взяла часть припасов, разделив их по справедливости. Все это она делала, повинуясь инстинкту, не отдавая себе отчета в своих действиях.
Единственное, чего хотела Саванна, – скрыться, убежать подальше от этого ужасного человека. Уже сидя на лошади, она не удержалась и снова посмотрела на Адама. Он по-прежнему лежал без движения. Девушка забеспокоилась. Что-то долго он не приходит в себя. Саванна вовсе не желала его смерти, хотя считала, что он ее заслужил, и даже оставила на траве рядом с ним нож, чтобы, очнувшись, он смог освободить от ремней руки. Она оставила Адаму не только нож, но и половину провианта и вторую лошадь. Он причинил ей много зла, и она должна покинуть его без малейших угрызений совести. Должна ненавидеть его, презирать. Однако сердце ее болезненно сжалось, когда, прежде чем уехать, она снова бросила на него взгляд.
Он лежал такой беззащитный, и Саванна не смогла побороть охватившее ее чувство отчаяния.
Глава 10
Несколько миль Саванна ехала почти наугад, то и дело возвращаясь мыслями к человеку, которого бросила связанным и беспомощным у лесного озера. А вдруг на него напал аллигатор? Или мокасиновая змея? Или еще какой-нибудь зверь? А ведь не кто иной, как Адам, спас ее, рискуя собственной жизнью, когда ее преследовали змеи.
Как же она могла бросить его на произвол судьбы?! Сознание собственной вины не давало Саванне покоя, и она, как ни старалась, не могла найти оправдания своему поступку.
Вряд ли змеи или крокодил доберутся до того места, где лежит Адам, размышляла Саванна, но на него может напасть другой, не менее опасный хищник. Впрочем, не все ли ей равно, какая участь постигнет этого негодяя, который убил ее отца, а ее саму изнасиловал. Надо выбросить его из головы. У нее хватает своих проблем.
Какой-то шорох заставил ее насторожиться, она осадила лошадь и осмотрелась, но ничего, кроме деревьев с пятнистыми стволами, причудливых вьющихся лиан и густой зелени кустарника, не увидела. Саванна неплохо ориентировалась в лесу, но не была уверена, что скоро выберется из этой чащи. Ей даже стало страшно. Но в следующую минуту она взяла себя в руки и пожала плечами. Единственное, что ей нужно, – это скакать, не отклоняясь, в юго-восточном направлении, и если даже она не попадет в знакомые места, то до реки Миссисипи обязательно доберется.
Золото ацтеков тоже надо выбросить из головы. Богатство никогда не прельщало Саванну, хотя перспектива окружить Элизабет изысканной роскошью, если бы это золото было найдено, представлялась девушке весьма заманчивой. Впрочем, они с матерью неплохо проживут и без него. К тому же без карты и проводника ни о каком сокровище и думать нечего. Да и нет в мире богатства, ради которого стоит подвергаться такой опасности, какой подвергалась она. Надо быть просто сумасшедшей, чтобы продолжать эти бесплодные поиски, в свое время сгубившие ее отца. Не станет же она присоединяться к Майкейе теперь, когда ей наконец посчастливилось стать совершенно свободной. Майкейя не Адам. Он настоящий зверь. И хотя Адам поступил с ней не самым лучшим образом, с ним она испытала ни с чем не сравнимое наслаждение. Конечно, Адам ненамного лучше Майкейи. Но ей никогда не забыть того, что произошло между ними. Ведь она хотела его, что греха таить, а к Майкейе ничего, кроме отвращения, не испытывала.
Опять эти мысли об Адаме лезут ей в голову, рассердилась Саванна и тронула лошадь. Ей надо добраться домой! И лучше не думать о том, что с ней случилось с тех пор, как она увидела склонившегося над ней ухмыляющегося Майкейю. Разумеется, она имела право на какую-то часть золота, имела право похитить и заставить силой убийцу своего отца показать, где спрятан клад. Однако само золото не имело для нее никакого значения. Ей было бы достаточно узнать, что Давалос действительно любил их с матерью и был им предан. Угрозы Майкейи разоблачить Элизабет не очень-то страшили девушку. Она пока не знает, что предпримет, но пусть только этот бандит попадется ей на глаза, она найдет способ его обезвредить, ни перед чем не остановится. От этих мыслей на душе у Саванны посветлело. Она вернется домой, заживет по-прежнему и навсегда забудет Адама, этого дьявола с сапфировыми глазами. Будто и не было его никогда в ее жизни.
Однако стоило ей подумать о том, что этот проклятый дьявол лежит без сознания на голой земле в лесу по ее вине, как от радужного настроения не осталось и следа. Она не должна была уезжать, пока он не придет в себя, думала она, терзаясь угрызениями совести. Он не сразу освободился бы от ремней, и не помешал бы ей бежать, и не стал бы ее преследовать, а вернулся бы в свой Тер-дю-Кер к жене и детям и даже не вспомнил о ней. Мысль о жене и детях поразила Саванну в самое сердце.
Она как-то не задумывалась над тем, что он мог быть женат, и теперь испытала боль. Как только она могла, ничего не зная об этом человеке, увлечься им? Отвечать на его ласки? Лежать в его объятиях? Никогда, ни одному мужчине она не позволяла ничего подобного. Это было так безрассудно с ее стороны! Но теперь все позади, и она не должна больше думать о нем. Должна презирать его! Ненавидеть! Должна испытывать стыд за все то, что натворила. За то, что наслаждалась вместе с этим развратником, который и мизинца ее не стоит. И зачем только он ей встретился на пути?
«Ладно, – наконец сказала себе Саванна, – надо выбросить его из головы и подумать о том, как найти дорогу домой». Саванне стоило немалых усилий сосредоточиться, и она стала придумывать, как экономнее распорядиться своими скудными припасами, но из головы не шел Адам, неподвижно лежавший на земле. А что, если он не сумел освободить руки от ремней? Ведь в лучшем случае его ждет голодная смерть, а в худшем – перспектива стать добычей какого-нибудь хищника, который растерзает его.
Так и не поборов в себе страстного желания помочь Адаму, Саванна повернула лошадь. Она не может бросить его на произвол судьбы. Она должна вернуться и собственными глазами увидеть, что он пришел в себя и с ним ничего не случилось. Но может ли она быть уверена в том, что он не станет ее преследовать, когда она вновь захочет покинуть его? Что делать, если он ее не отпустит? Она без конца твердила себе, что хочет вычеркнуть его из своей жизни, но смерти ему не желает.
Возвращаться по собственному следу было достаточно просто, но почему-то девушку одолевали дурные предчувствия. Как ни удивительно, Саванна не очень-то сокрушалась о потере девственности, может быть, потому, что считала это неизбежным. Зато она не могла простить Адаму его грубости и жестокости, когда он овладел ею вторично. Именно это и заставило ее ему отомстить, оставить его страдать одного. И не только это. Она никогда не забудет, что он убил ее отца, что же до его жены и детей… К горлу подступил комок. Им она не хотела причинять боль и всегда будет сожалеть о случившемся.
На лице девушки появилась печаль. Вот чем обернулась ее месть, корила себя Саванна. И зачем только она поверила Майкейе? Впрочем, у нее не было выбора, в то же время она не могла отрицать, что в каком-то смысле стала его сообщницей, согласившись отомстить убийце своего отца и отправиться с этим бандитом на поиски золота. За свою глупость ей пришлось дорого заплатить. Однако сейчас, убедившись в том, что Адаму не грозит опасность, она сможет вернуться домой, навсегда забыв о Джейсоне Адаме Сэвидже.
Но совершенно неизвестно, что случилось с Адамом за те несколько часов, что ее не было. Она спешилась неподалеку от места их стоянки, привязала лошадь к небольшому пню и крадучись пошла вперед, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами. Ей совсем не хотелось видеть этого негодяя, ее мучителя, и в то же время она не могла не тревожиться о нем. По мере приближения к лагерю сердце ее билось все сильнее и сильнее. Она спряталась за раскидистой ивой и огляделась, но ничего особенного не заметила. Лошадь щипала траву у того же дерева, где она оставила Адама, но самого Адама не было, и всюду царил такой же беспорядок, как и в тот момент, когда она покидала лагерь. Вокруг вообще не было ни души. Саванна закрыла глаза, и перед ее мысленным взором пронеслись картины одна страшнее другой. То ей чудилось, будто его уволок медведь, то казалось, что он попал в лапы льва. Она с трудом сдержала готовый вырваться крик ужаса. Но когда снова огляделась, то не увидела ножа на том месте, где оставила его.
Значит, Адам очнулся и освободился от ремней. На Саванну накатил страх. Надо бежать, пока он ее не увидел. Но не успела она опомниться, как ее схватили цепкие руки. Она яростно отбивалась, однако все ее усилия оказались напрасными. Адам крепко держал ее, она ощущала исходившее от его тела тепло, но его объятия, а особенно его тон, не сулили ей наслаждений, когда он холодно произнес:
– Вернулась посмотреть, как я агонизирую, дорогая? Или уготовила мне более легкую смерть, чем голодная, и решила разом покончить со мной?
Саванна даже рот разинула от удивления – так далеко было то, что он говорил, от правды. Она мчалась сюда, чтобы спасти его, а он обвинил ее в жестокости, более того, в преступных намерениях, как будто она способна убить человека. Только этого ей не хватало. У нее просто не нашлось слов, чтобы ему ответить так, как он того заслуживал, и она лишь молча сверлила его гневным взглядом. Нет, этот негодяй недостоин и капли жалости.
Адам между тем взял ее за плечи, повернул к себе и одарил далеко не нежным взглядом.
– Молчишь? – спросил он мрачно. – Думаешь, как бы поумнее соврать?
Задыхаясь от ярости, Саванна выкрикнула:
– Гнусный убийца! Ублюдок! Неужели ты ждал от меня жалости после того, что сделал со мной и моим отцом?
На какой-то момент он пришел в замешательство, но тут же с каменным выражением лица ледяным тоном сказал:
– Я мог бы спросить тебя о том же: чего, черт возьми, ты ждала от меня, если, по-твоему, я настоящее чудовище?
Саванна была вне себя от обиды: ведь она никогда не считала его чудовищем, а следовало бы. Он вполне заслужил это. Ни на минуту нельзя забывать о том, сколько зла он ей причинил.
И, окинув его презрительным взглядом, она тихо произнесла:
– Давай прекратим этот разговор.
– Пожалуй, так будет лучше, – откликнулся он, равнодушно пожав плечами и подталкивая ее к месту стоянки.
– Где твоя лошадь и все остальное? – спросил он после того, как приковал ее к иве.
При взгляде на кандалы Саванна пожалела о том, что не утопила их в озере. А ведь у нее была такая возможность.
– Примерно в четверти мили отсюда, привязана к дубовому пню, – нехотя ответила она, понимая, что отмалчиваться бесполезно.
Адам кивнул, набросил рубашку и скрылся в зарослях. Проводив его взглядом, Саванна с горечью улыбнулась. Вот до чего доводят благие намерения!
Адама тоже одолевали невеселые думы, когда он скакал в указанном Саванной направлении. Еще ни с одной женщиной Адам не обходился так грубо, как обошелся с Саванной, продемонстрировав ей, что такое насилие, сразу после того, как лишил ее девственности. От стыда Адам готов был провалиться сквозь землю. Неужели, пообщавшись недолгое время с Майкейей, он превратился в такую же скотину? В такого же ублюдка и мерзавца? Все попытки Адама найти хоть какое-то оправдание своему поступку оказались напрасными, и он по-прежнему презирал и ненавидел себя, мучимый стыдом и угрызениями совести. Он не должен был даже прикасаться к ней, не говоря уже о том, чтобы лишить невинности, а потом еще и изнасиловать. Он повел себя с ней как презренный негодяй и гнусный развратник.
В полном унынии Адам отвязал лошадь Саванны и, с трудом волоча ноги, поплелся обратно. Такой головной боли и мук совести он еще никогда не испытывал. В то же время он не мог без восторга вспоминать о том, какое получил наслаждение, когда обладал ею. Она оказалась девственницей и до него не знала мужчин. Это тешило его мужское самолюбие. Но о том, как он взял ее силой, лучше было не думать, так же как о причинах, побудивших его совершить этот мерзкий поступок.
Теперь главное найти выход из создавшейся ситуации и как-то оправдаться перед Саванной. Упасть, что ли, ей в ноги, в ее стройные ножки, черт бы их побрал! За этот богатый событиями день ничто, в сущности, не изменилось: он так и остался беглецом, чудом спасшимся от Майкейи, который принял его за Джейсона Сэвиджа, и по-прежнему не мог открыть свое настоящее имя, чтобы не навлечь беду на своего единокровного брата, где бы тот ни находился, в Тер-дю-Кер или в Новом Орлеане.
Адам тяжело вздохнул. Что же делать? Нельзя все время скакать по Техасу, не имея определенной цели. В Натчез пока тоже нельзя. Ведь неизвестно, не преследует ли их Майкейя. К тому же провиант у них на исходе. Лошади никуда не годятся. Денег нет. Так что о продолжительном путешествии и думать нечего.
По некотором размышлении Адам пришел к выводу, что при первой же возможности ему надо избавиться от Саванны. Он уже жалел, что не связал ее тогда в лагере Майкейи и не оставил вместе с Джереми. Или на ближайшей плантации. По крайней мере у него были бы развязаны руки. Он имел бы двух лошадей и провизию, которую не надо было бы ни с кем делить. Впрочем, это еще не поздно сделать. Но он не хочет терять ее, эту маленькую сучку с огненными волосами и бешеным нравом. Она принадлежит ему и еще не расплатилась с ним за все то, что он для нее сделал. Нет, он наверняка сходит с ума. Уж не наследственное ли это? Но, насколько ему известно, сумасшедших у него в роду не было.
Он вернулся на стоянку унылый и мрачный и, не обращая внимания на Саванну, привязал ее лошадь и распаковал все, что она с собой увезла. Взглянув на закатное солнце, Адам подумал, что лучше отправиться в путь на рассвете, тем более что голова у него буквально раскалывалась от боли. И тут пришло решение поехать прямо в Сан-Антонио, где, насколько он помнил, жил дон Филипе Сантана, педантичный старик испанец, с которым Адам когда-то познакомился в Тер-дю-Кер. Он как будто доводился Джейсону кузеном. Адам не любил обращаться с просьбами, но другого выхода не было. Эта поездка могла решить сразу несколько проблем. Во-первых, на таком огромном пространстве им наверняка удастся ускользнуть от Майкейи, а заодно получить кров, пополнить запасы и сменить лошадей, чтобы в конце концов отправиться в Натчез. Теперь они будут ехать, останавливаясь только днем, в полном изнеможении, и ему будет не до Саванны с ее прелестями.
Девушка видела, что Адам принял какое-то решение, о котором она даже не догадывалась. И когда утром они пустили лошадей вскачь, думала о том, доведется ли ей вновь увидеть дорогих ее сердцу людей и знакомые места. Никогда еще она так не мчалась верхом и никогда не была такой измученной, грязной и голодной. Они скакали от темна до темна, останавливаясь лишь для того, чтобы Адам мог пополнить съестные припасы. Ехали в полном молчании, едва сдерживая гнев и обиду, затаив злобу, как два лютых врага. Страшно было даже подумать, какая могла разразиться буря из-за неосторожно брошенного слова. Саванна вела себя смирно, носила одежду, которую он раздобыл для нее, и даже позволила ему заплести ее волосы в две толстые косы, уложить их вокруг головы и нахлобучить ей чуть ли не на глаза старую войлочную шляпу.
– Так по крайней мере ты сойдешь за мальчишку, – сказал он. – Во всяком случае, издали. Нельзя оставлять Майкейе ни единого шанса отыскать нас. Не так ли, бесовское отродье?
Адам даже хотел остричь копну ее огненно-золотистых волос и уже вооружился ножом, но тут подумал, что его и в самом деле бес попутал. К несчастью, бриджи и рубашка не могли скрыть всех ее женских прелестей. Бриджи плотно облегали изящные бедра и стройные ноги, а рубашка лишь немного скрадывала пышную грудь. Так что напрасно Адам старался. Принять Саванну за подростка можно было лишь с далекого расстояния.
По мере их продвижения на юго-запад, в глубь Техаса, пейзаж постепенно менялся. Сосновые леса остались позади, и теперь все чаще попадались дубы и каштаны, ивы и магнолии. Уверенный в том, что, так и не напав на их след и потеряв какое-то время, Майкейя отправился прямиком в Накогдочес, чтобы пополнить свои ресурсы и продолжать путь вместе с Джереми, Адам старался держаться подальше от этой местности. Они пересекли реки Анджелина и Нечез и теперь ехали по бесконечным дубовым рощам, где наряду с огромными дубами встречался блэкджек, низкорослый сучковатый дубок с черной корой. Через несколько дней, прежде чем пересечь реку Тринити, они заметили впереди прерию. Радости их не было предела, когда после долгого путешествия по лесам они наконец увидели открытое пространство.
Адам и Саванна спустились к реке Тринити по крутому обрыву, и, как только пересекли ее, ландшафт стал субтропическим. Они с трудом пробирались сквозь густые тростниковые заросли всех оттенков зеленого цвета, исполинские деревья были увиты всевозможными растениями с преобладанием виноградной лозы, а некоторые покрыты испанским мхом.
Вечером они остановились на берегу реки Тринити среди настоящего буйства природы и стали обустраивать стоянку, что обычно делали с удовольствием. Днем им попалось стадо диких кабанов, и Адам подстрелил молодого кабанчика. Каждая пуля у них, к несчастью, была теперь на вес золота, поскольку запас их таял буквально на глазах. Они отлично поужинали, и, казалось, причин для беспокойства у Адама в тот вечер не было. Признаков погони он не заметил, да и Саванна не вызывала особых опасений. И все же ему было не по себе. Он то и дело озирался. Тревога с каждой минутой росла, словно кто-то преследовал их по пятам. На случай внезапной атаки ночью Адам предпринял все меры предосторожности, хотя вряд ли Майкейя и Джереми за ними охотились. Иначе они давно напали бы на них.
Не мог также Адам не думать о том, что съестные припасы кончились, и теперь они питались лишь тем, что удавалось раздобыть ему. Поскольку пули тоже были на исходе, Адам не мог не понимать, что это значит. Закончилось и зерно, и лошадям приходилось лишь щипать траву, благо в прериях ее было в избытке. Однако становилось очевидным, что еще немного, и животные вообще не смогут таскать ноги.
Адам с мрачным видом смотрел в темноту, обуреваемый печальными мыслями. Не сегодня-завтра одна из лошадей ляжет и больше не встанет. Веселенькая перспектива! Остаться в бескрайней техасской глуши без лошадей, без пуль и без пищи.
Он взглянул на спавшую рядом Саванну, и выражение его лица смягчилось. Бедняжка! Как она осунулась! Ее некогда нежные руки были покрыты царапинами и обожжены солнцем. Но выпавшие на ее долю суровые испытания она терпеливо сносила, ни разу не пожаловалась. Впрочем, сама виновата. Не надо быть жадной. Никто не велел ей связываться с Майкейей и отправляться на поиски золота. Что заслужила, то и получила.
Адам нахмурился. Несмотря ни на что, эта сучка была все так же соблазнительна. И как бы крепко Адам ни спал после дневных мучений, он все равно видел ее в своих снах, ощущал ее мягкое, нежное тело, вкус ее поцелуев и просыпался совершенно разбитый, проклиная все на свете из-за того, что даже ночью не мог от нее избавиться.
Утро выдалось ясное, и когда солнечный диск завис высоко в яркой синеве неба, окружающий пейзаж вновь изменился: теперь они скакали по небольшим болотистым прериям, поросшим сочной травой и тростником и окруженным высоким строевым лесом. Ближе к вечеру опять стали попадаться дубовые рощи, но Адам не замечал всей этой красоты, не в силах отделаться от ощущения опасности.
Каково же было его удивление, когда уже в сумерках, поглощенный мыслями о погоне, он вдруг увидел впереди деревеньку. Он просто не верил своим глазам, рассматривая с полдюжины ветхих строений, лепившихся друг к другу. Они выглядели вполне миролюбиво, однако Адам ни на минуту не забывал о том, что находится в глубине испанской территории нелегально, и не имел ни малейшего желания провести остаток дней своих в забытой Богом испанской тюрьме, а потому не спешил приближаться к этим развалюхам.
В сгущавшихся сумерках он внимательно изучал деревушку, которую и деревушкой-то не назовешь. Возможно, это аванпост, что не сулит ничего хорошего. Поблизости паслись лошади, и Адам разглядел некое подобие грубо сколоченного загона как минимум для дюжины лошадей. Расположенный в этом заброшенном глухом месте, аванпост скорее всего располагал достаточным количеством припасов, несмотря на жалкое существование служивших там солдат, в чем Адаму не раз приходилось убеждаться. С того места, где он находился, невозможно было услышать ни мычания коровы, ни кудахтанья кур, ни визга поросят, однако Адам не сомневался, что какая-то еда здесь есть. Вопрос в том, как ее добыть, оставшись незамеченным!
Еще какое-то время Адам рассматривал аванпост, думая о том, что наверняка здесь живут солдаты, а возможно, и несколько старших чинов со своими семьями. Один дом был побольше, и скорее всего там находилось питейное заведение, потому что из дома доносились звуки гитары, звон стаканов и взрывы хохота. Наверняка все коротают там вечера, спасаясь от скуки, подумал Адам, и на лице его заиграла хищная улыбка.
Затем он оглянулся на Саванну. Снова придется оставить ее одну, как в тот раз на плантации. Разница только в том, что сейчас он может не вернуться, если солдаты застанут его на месте преступления, когда он будет хозяйничать в их амбарах и загоне. Поэтому руки он ей свяжет таким образом, чтобы она сама могла освободить их от ремней. И не умерла с голоду или не угодила в лапы солдат. Адама охватила тревога, и он упрекал себя в безрассудстве, оставляя Саванну одну, убеждал себя в том, что другого выхода нет.
Он понимал, что идет на огромный риск, однако надеялся на свою сноровку и ловкость, уверенный в том, что благополучно вернется с парой крепких лошадей и всевозможными припасами, прежде чем Саванна успеет развязать на руках первый узел. Разумеется, если его не схватят и не убьют, подумал он с мрачной улыбкой.
Стемнело, и в двух маленьких домиках зажгли свечи. Однако Адам решил подождать еще несколько часов, прежде чем приступить к осуществлению своего плана, и отвез Саванну на место их предыдущей стоянки, в полумиле отсюда.
Пока Адам слезал с лошади и отвязывал ее руки от седла, Саванна вопросительно смотрела на него.
– Почему мы не подъехали к деревне?
– Потому, моя прелесть, – ответил он язвительно, – что нас не ждут на испанской территории с распростертыми объятиями, а солдаты, как только увидят тебя, сразу изнасилуют, только у них это получится гораздо живописнее, чем у меня.
Саванна вспыхнула, но промолчала. Она не станет ссориться, не доставит ему такого удовольствия. Однако она не могла оставаться спокойной, видя, как он что-то достает из седельной сумки. Их взаимная неприязнь росла день ото дня, словно счет в банке, однако ни один из них ни словом не обмолвился о том, что произошло тогда, у лесного озера.
Саванна подошла к нему, тронула за руку и, глядя ему в глаза, спокойно спросила:
– Что ты собираешься делать?
В темноте она едва различала его лицо, заросшее густой щетиной, полностью скрывавшей волевой подбородок. Синие глаза потемнели и стали черными, и их выражение заставило Саванну содрогнуться.
– Мы вернемся туда, не правда ли? – робко спросила она.
Он резко кивнул и отрывисто ответил:
– Это единственная возможность пополнить запасы. Я пойду туда в полночь, а ты останешься здесь. Постараюсь побыстрее вернуться.
У Саванны перехватило дыхание.
– А если они схватят тебя? Что тогда?
Адам насмешливо улыбнулся:
– Ну тогда придется тебе самой о себе позаботиться, дорогая, и ты будешь счастлива узнать, что испанцы перерезали мне глотку, сделав эту работу вместо тебя.
Его слова задели Саванну за живое. Только сейчас она поняла, что вопреки доводам рассудка совсем не желает ему зла. И, чтобы скрыть обиду, процедила сквозь зубы:
– Жаль, что я этого не увижу!
На том их перепалка закончилась, и когда Адам собрался уходить, девушка скрепя сердце позволила ему себя связать. Не все ли равно, вернется он или нет, думала она. Но когда он хотел завязать ей рот, взмолилась:
– Пожалуйста, не делай этого!
Какое-то время он пристально смотрел на нее с таким чувством, будто никогда больше не увидит этих прекрасных аквамариновых глаз. Ну и пусть не увидит, что ему от этого… И все же, бормоча проклятия, Адам отбросил повязку, привлек девушку к себе и крепко поцеловал, после чего оттолкнул ее, вскочил в седло и умчался в ночь.
Саванна не знала, как долго пробыла одна, благо ночь выдалась лунная. Время словно остановилось. Вдруг ей показалось, что рядом кто-то есть, и, похолодев от страха, она спряталась за дерево, к которому была прикована. «Наверняка это какое-то животное», – успокаивала себя девушка, моля Бога о том, чтобы Адам поскорее вернулся. И Бог услышал ее молитвы. В следующее мгновение она увидела Адама, который взял за собой, как показалось Саванне, несколько лошадей. Соскочив на землю, он улыбнулся, и его зубы ослепительно блеснули в ночной темноте. Явно гордясь собой, он опустился на корточки и освободил Саванну от кандалов, после чего развязал ей руки.
– Обоз с провиантом, должно быть, прибыл всего несколько дней назад, – сообщил Адам, – амбары ломятся от всяких припасов, а лошади просто великолепные. – С этими словами он снял седло с лошади Саванны и переложил на одну из тех, что привел. – Как видишь, солдаты меня не прирезали, – добавил он не без ехидства. – Так что тебе придется подождать другого случая.
Первая радость от его возвращения поутихла, и Саванна, фыркнув, сказала:
– Тебя не было целую вечность!
Адам лишь рассмеялся в ответ и принялся подтягивать подпругу на седле.
Саванна быстро забыла о своих страхах, а Адам был поглощен мыслями о том, как бы побыстрее убраться отсюда, поэтому ни один из них не услышал шороха. Саванна стояла футах в пятнадцати от Адама, возившегося с седлом, уставившись на его широкую спину, когда из кустов неожиданно появился кто-то огромный и черный и замахнулся на Адама здоровенной дубинкой.
Адам повернулся на крик Саванны и получил сильный удар по голове. Словно тигрица, защищающая своего детеныша, Саванна бросилась на нападавшего, но, когда он повернулся к ней, остановилась как вкопанная, потому что увидела лицо, которое знала так же хорошо, как свое собственное.
– Боуден!
