Текст книги "Могила ткача"

Автор книги: Шеймас О’Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

В глубине души мечтая о собственном домике, Мойра Кейзи много лет глядела в лицо ветрам и шагала по бесчисленным дорогам, пока в одну холодную зиму не попала под валом валивший снег, заставший ее в горах, Вконец измученная, она укрылась в Бохерлаханском приюте и осталась там навсегда. Мечту о собственном домике пришлось похоронить глубоко в душе, и она, эта мечта, спала там, пока Мойра Кейзи не увидела пустой домик Нэн Хоган в Килбеге, после чего Мойра приобрела привычку о чем-то размышлять, когда выдавалось свободное время.

Вскоре Нэн Хоган перестала видеть Мойру Кейзи в больнице. Ей сказали, что Мойра оставила работу – «уволилась», как ей сообщили, – и уехала Бог знает куда. В результате Нэн Хоган опять впала в уныние, несмотря на то что врачам удалось «влить немного жизни в ее ноги».

Тем временем в Килбеге жизнь шла своим чередом, и волнение, вызванное вынужденным переездом Нэн Хоган в больницу, сменилось разговорами о том, вернется ли она в свой дом.

И вот в одно прекрасное утро Килбег с изумлением увидел дым, идущий из трубы дома Нэн Хоган. Он поднимался в голубое небо, будто объявляя всему белому свету, что под крышей дома началась новая жизнь. По деревне пробежал сумасшедший слушок о том, что Нэн Хоган посреди ночи вернулась домой. Те, кто проснулся пораньше, побежали по каменным ступенькам и по дорожке, чтобы побыстрее поздороваться с ней. Однако парадная дверь оказалась запертой, и никто не ответил на нетерпеливый стук соседей. Вдова Лаури первой пробралась на задний двор. И это она обнаружила, что задняя дверь распахнута настежь.

Около плиты сидела незнакомая женщина и откровенно наслаждалась утренним чаем. Она выглядела так, будто сидит у себя дома, и ее никоим образом не тронуло появление вдовы.

– Кто… кто вы такая? – в конце концов спросила вдова, пока остальные жители деревни собирались за ее спиной.

– Я? Ну да, я Мойра Кейзи.

– Мойра Кейзи?

– Она самая, мэм. Мойра Кейзи из Бохерлахана.

– Что она делает тут? – спросил Пол Мэнтон у соседей.

– Занимаюсь домашним хозяйством, – ответила Мойра Кейзи.

Воцарилась неловкая тишина, тогда как Мойра Кейзи продолжала с удовольствием пить чай.

– А где Нэн Хоган? – решительно спросила миссис Мэнтон.

– Она в больнице, днем болтает, ночью бредит.

– Ночью бредит?

– Да, зовет смерть.

– Откуда вам известно?

– Как это откуда? Я что, ничего не слышала, когда была в больнице?

– Нэн послала вас сюда?

Мойра Кейзи поставила чашку с блюдцем на стол, после чего краем фартука вытерла рот, всем своим видом показывая, что она получила большое удовольствие. Потом она подошла к двери и встала лицом к лицу с миссис Пол Мэнтон.

– Я думаю, мэм, – заявила Мойра Кейзи, – что Килбегу всегда было наплевать на своих жителей.

Жители подались назад. У Мойры Кейзи был вид человека, который знает, что делает, и уверен в своей правоте.

– Слишком уж скоро вы заговорили о том, наплевать или не наплевать Килбегу на своих жителей, – возразила миссис Мэнтон, правда, не без сомнения в голосе. – Нэн Хоган передала вам права на дом?

– Вас, мэм, это совершенно не касается. Вот если я потребую себе права на ваш дом, тогда да, тогда у вас будет возможность продемонстрировать свое воспитание.

– Мы обратимся к закону, – вмешался Пол Мэнтон и медленно пошел прочь, уводя за собой большинство молчаливых зрителей. Миссис Пол Мэнтон и вдова Лаури остались на месте.

– Вы сказали, – примирительно спросила вдова, – что бедняжка Нэн Хоган скоро умрет?

– Так оно и есть. А так как вы считаетесь подругой Сары Финнесси, то передайте ей, чтобы она близко не подходила к ней живой.

Такое знание состояния души Нэн Хоган со стороны незнакомой женщины стало убедительным аргументом для женщин Килбега. Они были готовы вернуться и продолжить расспросы в надежде побольше разузнать у Мойры Кейзи насчет нее самой.

– Значит, она послала вас сюда проветрить и протопить дом, думая, что сможет скоро вернуться? – спросила миссис Мэнтон, как бы показывая, что она признает права Мойры Кейзи.

– Ну уж нет, Нэн Хоган ни к чему знать, что здесь кто-то живет, – ответила Мойра Кейзи.

Резким движением подоткнув юбки, Мойра Кейзи принялась за уборку. Поняв намек, вдова Лаури и миссис Пол Мэнтон удалились.

Весь день жители Килбега крутились вокруг дома Нэн Хоган. Каждое движение его новой хозяйки было подмечено и обсуждено на все лады. В конце концов килбегцы пришли к выводу, что Мойра Кейзи на редкость энергичная особа. Домик Нэн Хоган заблестел, как новенький, вид у него стал свежий, ухоженный.

– Вот что скажу я вам, – заявил один из мужчин, – Нэн Хоган знала, что делает, когда посылала сюда эту женщину.

Ожидалось, что Сара Финнесси выкажет в той или иной степени гостеприимство новой жительнице Килбега. Почему-то люди решили, что любая замена Нэн Хоган – какая бы она ни была – будет приятна миссис Финнесси. Однако Сара Финнесси не спешила и придерживала свое мнение до самого вечера. И тут она не выдержала.

– Эта женщина мошенница, – заявила Сара Финнесси. – Она настоящая мошенница, и Килбегу надо выгнать ее.

Однако ее мнение пришлось не по вкусу остальным. Неожиданное появление Мойры Кейзи, его таинственность, недостоверность ее прав на дом Нэн Хоган представляли для жителей интерес, сдобренный немалой дозой волшебства. Им не хотелось выгонять ее, и боевой клич Сары Финнесси остался без ответа.

Однако Сара Финнесси ощущала в себе силы, которые не позволяли ей оставаться пассивной. Она дрожала от волнения – и от удовольствия, – когда спускалась по ступенькам и с решительным видом шла к дому Нэн Хоган.

Мойра Кейзи сидела, штопая чулок, когда тень Сары Финнесси загородила ей свет. И пальцы Мойры Кейзи слегка дрогнули, когда она подняла голову.

– Эй, мошенница, убирайся отсюда.

Сара Финнесси сразу заняла воинственную позицию. Даже шаль она накинула на плечи так, словно посылала вызов Мойре Кейзи. И вошла в дом Нэн Хоган.

Мойра Кейзи попятилась от нее.

– Вы Сара Финнесси? – спросила она.

– Миссис Сара Финнесси, с вашего позволения, отлично известная всем в Килбеге и всем ее родичам.

Сара Финнесси откашлялась в преддверии будущей схватки, тем более что у нее появилось приятное ощущение своего превосходства над не очень-то речистой Мойрой Кейзи. Слово было единственным оружием, известным женскому населению Килбега, и Сара Финнесси не сомневалась в своих силах. Что же до Мойры Кейзи, то она недаром много путешествовала, так что всякого навидалась. Она имела куда более широкий взгляд на возможности цивилизации в кризисные времена. И ее рука потянулась за метлой из вереска, стоявшей за дверью.

– Брось метлу и покажи документы на дом, – властно потребовала Сара Финнесси.

Первый удар пришелся Саре Финнесси по голове. Схватившись за голову, она отскочила к окошку. Подобно всем несведущим людям, которые слишком полагаются на силу слова, она была совершенно деморализована тактически верным ударом.

– Уфф, – произнесла Мойра Кейзи, и на сей раз Сара Финнесси приняла это к сведению. Она метнулась к двери, но не успела выскочить на улицу, как почувствовала удар метлы на спине. Едва держась на ногах, Сара Финнесси переступила через порог, и, когда жители Килбега, поджидавшие на дороге, увидели ее лицо, в толпе послышался ропот изумления.

Сара Финнесси в одно мгновение оказалась возле каменных ступеней, но Мойра Кейзи не отставала от нее. Она орудовала метлой, словно жонглер индийской булавой.

– Уфф! – приговаривала она каждый раз, когда взмахивала метлой. Едва поднявшись по ступеням, Сара Финнесси принялась звать на помощь Кристи, но Кристи был в доме и играл в лошадки с детьми.

Мойра Кейзи стояла со своей метлой на верхней ступеньке каменной гряды и смотрела, как Сара Финнесси с развевающимися волосами бежит к своему дому. Стоявшие неподалеку люди начали кричать, смеясь над Сарой Финнесси и восхищаясь Мойрой Кейзи.

– Вот это да, – сказал некий мужчина, – никогда ничего такого не видел на Бохерлаханских бегах.

– Кто бы мог подумать, что Сара Финнесси будет повержена в две минуты? – поддержала его одна из женщин. – Дьявол ей в помощь! – кричала она.

– А теперь, мои дорогие, – объявила Мойра Кейзи, стоя на возвышении, как пародия на Галатею на пьедестале, – я сделаю для Килбега то, чего не делал ни один учитель. Я научу Килбег хорошим манерам.

С этими словами она вернулась в дом Нэн Хоган, чувствуя себя победительницей, но не чувствуя счастливой. Вот бы жители Килбега увидели ее пятью минутами позже, когда она лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и истерически рыдала!

Весь вечер Сара Финнесси не показывалась из дома. И ее муж Кристи тоже.

– Помоги Бог Кристи, – сказала вдова Лаури, у которой было странное выражение лица.

Когда Фарди Лалор пришел к Мег, он уселся в кресло и смеялся, пока малыш не пригрозил ему толстым кулачком.

– Прости Господи, – сказал Фарди, – надо было видеть, как эта маленькая женщина гнала миссис Финнесси прочь. И Сарины шпильки летели во все стороны.

Конец недели Мойра Кейзи со всей истовостью посвятила себя хозяйству Нэн Хоган.

Однако вопрос о ее правах на дом, как сказал Пол Мэнтон, должен был подтвердить закон.

Закон прибыл в лице Тима О’Халлорана. Тим был представителем хозяина домов, которые занимали Нэн Хоган и другие жители Килбега. Это имущество не представляло особой ценности. «Всего-то несколько шиллингов», – говаривал Тим О’Халлоран.

Когда Тиму О’Халлорану сообщили, что дом Нэн Хоган заняла Мойра Кейзи, он удивился, однако как умный человек оставил свое мнение при себе. Задумчиво поглядев несколько минут на дорогу, он отправился на переговоры к Мойре Кейзи.

Килбег так никогда и не узнал, что это были за переговоры, но, когда Тим О’Халлоран вышел из дома, он отправился к миссис Макдермотт, которая жила на ферме в Логе.

– Почему бы вам не давать ей работу через день в поле? Она утверждает, что ей частенько приходилось этим заниматься и она отлично разбирается в сорняках, – сказал Тим О’Халлоран.

– Посмотрим, – ответила ему миссис Макдермотт. – Но не слишком ли рискованно она себя ведет, забравшись в чужой дом?

– Что ж, она уже там, и дом выглядит при ней привлекательнее. И в своих запросах она вполне скромна, картошка да чай – вот все, что ей нужно. У нее есть несколько шиллингов, которые она накопила, работая в Доме призрения.

– А что будет, когда Нэн Хоган выйдет из больницы и обнаружит в своем доме чужую женщину?

На длинном лице Тима О’Халлорана появилась привычная едва заметная улыбка.

– Тогда и подумаем об этом, – сказал он. – Некоторые вещи в этом мире следует принимать по очереди, а последний расчет оставим Всемогущему.

В тот день Мойра Кейзи распахнула парадную дверь на поглядение всему миру. И Килбег принял это как объявление независимости. Закон оказался на стороне Мойры, однако по Килбегу пробежал слух, что до тех пор Мойра Кейзи была, по словам миссис Финнесси, «настоящей мошенницей».

– Что ж, – сказал жене Пол Мэнтон, – Тим О’Халлоран отлично знает свое дело, и все же странно повернулась история дома Нэн Хоган.

– Она выглядит вполне уверенной в себе, – ответила миссис Пол Мэнтон, – но помяни мое слово, ее еще ждут неприятности, когда Нэн Хоган вернется.

Пол хлопнул себя по колену.

– Придется ей тогда уйти отсюда, – отозвался Пол Мэнтон. – Вот уж будет зрелище так зрелище, когда Нэн Хоган будет стоять по одну сторону порога, а Мойра Кейзи – по другую.

– У Нэн Хоган все права на дом, – решительно проговорила миссис Мэнтон. – Каждая деревяшка принадлежит ей. Странный закон, если выселяет ее отсюда, и я все скажу Тиму О’Халлорану, пусть он даже мудр, как все календарные святые, вместе взятые.

Соседи-фермеры предоставили Мойре Кейзи показать свою работу на поле. И она ходила по деревне с независимым видом. Сара Финнесси несколько раз прошипела ей что-то в спину, но так как Сара Финнесси старалась не давать повода для драки за ее собственную цитадель, Мойра Кейзи ходила своим путем если не в мире, то, по крайней мере, в тишине.

Так как о возвращении Нэн Хоган не было слышно ни слова, Мойра Кейзи постепенно упрочила свое положение. Не проходило недели, чтобы она не вносила изменения в дом, потому что работала со всем энтузиазмом новичка, безразличного ко всему общепринятому. Она занималась побелкой в то время, когда никому в Килбеге даже в голову не пришло бы заниматься этим. Однажды она принесла домой разбитый горшок с остатками оранжевой краски, и у жителей Килбега глаза повылезали из орбит, когда они увидали оранжевые оконные рамы на фоне белых стен. Даже сама Мойра была настолько поражена произведенным эффектом, что на другой день стала красить дверь. Однако краски хватило всего на половину двери, так что контраст между розовой половиной и серой, то есть цвета всех дверей в Килбеге, был и вовсе потрясающим. Но еще раньше, чем килбегцы узнали о сенсационной двери, стало известно, что у Мойры Кейзи есть курица, которая сидит на яйцах. На подоконнике появились два горшка с геранью. Дешевенькие репродукции украсили стены кухни с такой поспешностью, что у килбегцев перехватило дыхание. Если кто-то направлялся к дому Мойры Кейзи, соседи обязательно спрашивали: «Вы, случаем, не в картинную галерею?» У Нэн Хоган был совершенно аскетичный вкус, поэтому килбегцы принялись обсуждать, что она скажет и – это их волновало сильнее – что она сделает, если все же вернется в Килбег.

– То одно, то другое, – сказал Пол Мэнтон, – да к тому времени, когда Нэн Хоган встанет на ноги, она не узнает собственного дома.

Миссис Пол Мэнтон было до того не по себе из-за Нэн Хоган, что в один прекрасный день она совершила путешествие в Бохерлахан и нанесла визит в больницу.

Нэн Хоган встретила ее скептически и, воспользовавшись возможностью, излила на нее немало новых жалоб на Килбег, которые она копила в тишине больничной палаты.

Однако, когда миссис Пол Мэнтон откашлялась, исподволь осмотрела палату, наклонилась над Нэн Хоган и принялась шепотом излагать ей новости, взгляд единственного глаза Нэн Хоган затвердел и посуровел, и губы сжались в тонкую ниточку.

– Она до сих пор в твоем доме, Нэн, и такая гордая, словно в ее власти весь Килбег, – завершила свой рассказ миссис Мэнтон.

– Трусливый Килбег, – в конце концов печально прошептала Нэн Хоган, – трусливый Килбег.

– Не надо винить Килбег, – возразила миссис Мэнтон.

Нэн Хоган медленно обвела палату единственным глазом и остановила вопросительный взгляд на покрасневшем лице миссис Мэнтон.

– Похоже, – произнесла Нэн Хоган, – вас там была целая деревня, один сильнее другого, и какая-то пигалица одолела всех! Значит, стоит женщине заболеть, и любая мошенница с большой дороги может завладеть ее домом! Уходи, вон отсюда!

Вздохнув, Нэн Хоган отвернулась к стене.

Миссис Пол Мэнтон всеми силами пыталась успокоить и утешить ее, но Нэн Хоган продолжала лежать лицом к стене. «Я больше не хочу видеть Килбег, – повторяла она, – и никого из его жителей тоже».

Когда миссис Мэнтон вышла из больницы, она вытерла пот с лица.

«Лучше бы мне не приходить сюда, – мысленно произнесла она. – Незачем было добивать Нэн Хоган».

Всю ночь Нэн Хоган пролежала лицом к стене. Но утром она вдруг села на кровати, и, когда поглядела кругом, лицо у нее было как будто совсем другое. На нем не было ни живости, ни подвижности, в глазах не горел воинственный огонь. Не прошло и полчаса, как в Бохерлаханской больнице была засвидетельствована сцена, опровергшая все медицинские теории и научные резоны. Сестры милосердия с ужасом наблюдали, как Нэн Хоган слезла с кровати и попыталась пройтись по палате. Ее немного покачивало, когда она встала в своей ночной рубашке, а потом она ухватилась за изголовье кровати. Сестры бросились ей на помощь и уговорили ее лечь обратно. Однако каждые полчаса Нэн Хоган вновь поднималась «попрактиковаться в пляске», как сказала одна из больных. Ни монашки, ни сестры милосердия не могли ничего поделать с Нэн Хоган. Она хочет вновь дать силу ногам, сказала она, и собирается действовать по-своему. Три дня Нэн Хоган удивляла врачей и мучила сестер, но на третий день она уже могла ходить.

– Мне пора домой, – объявила она, – и если на Небесах есть справедливость, я больше никогда не попаду сюда. Я буду драться со всем Килбегом от дома Мэри Хики до моего собственного дома, если они опять задумают вызвать за мной карету.

Па Клун возвращался из Бохерлахана и взял с собой Нэн Хоган, когда она вновь вышла в большой мир. Нэн уселась на мешке с сеном и с неудовольствием глядела на знакомые места, пока они добирались до Килбега. Ни словом не обмолвилась она с Па Клуном, но все равно у Па на лице было необыкновенное выражение – возможно, скрытого удовольствия. Он высадил Нэн возле дорожки к ее дому. По деревне они проехали, не вызвав шума, хотя люди выбегали из своих домов и окружали Нэн, жали ей руки и радостно здоровались с ней. Однако над всем этим громыхал голос Нэн.

– Хватит врать. И не стойте у меня на дороге, – крикнула она. – Килбег всегда был труслив в душе.

Толпа немного подалась назад, когда Нэн Хоган сошла по каменным ступеням на дорожку, не сводя единственного глаза со своего дома.

– Где еще такое видано, – кричала она, показывая на двухцветную дверь, – чтобы так смеялись над чужим домом, чтобы человека лишали его собственности?

Дверь была распахнута, и Мойра Кейзи стояла на пороге с кухонным полотенцем в руке. Когда она увидала Нэн Хоган, то подалась назад и полотенце выпало из ее дрогнувших пальцев. Нэн подошла к двери и остановилась. Мойра же с горящими щеками оставалась внутри. Некоторое время две женщины в упор смотрели друг на дружку, и Нэн Хоган немного склонила голову набок, ведь у нее был один глаз.

– Неужели, – наконец спросила Нэн Хоган, – у тебя нет стыда, что ты вот так стоишь передо мной?

– Заходи в дом, – волнуясь, позвала Мойра Кейзи.

– Никогда! – вскричала Нэн Хоган и, как могла, замахала руками. – Никогда, пока ты в моем доме. Отправляйся, откуда пришла.

Жители Килбега вытянули шеи поверх ограды и, затаив дыхание следили за поединком. Так продолжалось довольно долго. Мойра Кейзи говорила мало, зато Нэн Хоган говорила много. Она нарисовала воображаемую жизнь Мойры Кейзи, но в этом не было ни силы, ни ожидаемого скандала.

– Что ж, – в конце концов произнесла Мойра Кейзи, – не хочешь входить, не надо.

И она закрыла дверь.

На какое-то время Нэн Хоган перенесла свое внимание на жителей Килбега, и в том, что она им сказала, не было ничего приятного. Миссис Мэнтон и вдова Лаури прилагали бесполезные усилия добиться взаимопонимания между двумя женщинами. Однако Нэн Хоган не желала входить в дом, а Мойра Кейзи – выходить из него. И не было возможности вывести их из тупика.

– Говорил ведь я, – сказал Пол Мэнтон, – все дело в законе.

– Трусливый Килбег! – кричала Нэн Хоган, с мольбой обращая единственный глаз к небу.

– Пусть Тим О’Халлоран разбирается, – стоял на своем Пол Мэнтон. – Он оставил дом Мойре Кейзи, а дом принадлежит Нэн Хоган. Пусть Тим О’Халлоран распутывает, что сотворил, если ему хватит ума.

Нэн Хоган подошла к закрытой двери и, прислонившись к ней спиной, опустилась на порожек.

Симпатии жителей Килбега были на стороне Нэн Хоган. Она же была одной из них, в отличие от чужачки Мойры Кейзи. Однако никто не желал выступать в роли судьи и не стремился, как сказал один из килбегцев, «делать из себя ни грязных судей, ни зачерствевшую скорую помощь». Будь на месте Нэн Хоган мужчина, захвативший форт, они бы давно выбили его оттуда, но перед ними маленькая женщина, а это уж не их дело. Если даже тут и требовалась сила, то женщины справятся как-нибудь сами, но все помнили, что было с Сарой Финнесси. Закрытая дверь и тишина внутри, никак не нарушаемая Мойрой Кейзи, предполагали силу, драку и решимость. Она сидела прямо, затаив дыхание и мысленно твердя девять пунктов закона. У жителей же Килбега не было уверенности в своей правоте, и они, не раздумывая, согласились с Полом Мэнтоном, что это дело решать Тиму О’Халлорану. Таким образом, пришлось запрячь лошадь в телегу, и два молодых человека помчались в Бохерлахан, чтобы поставить Тима О’Халлорана в известность о чрезвычайном положении, сложившемся в Килбеге.

– Что ж, – сказал Тим О’Халлоран, когда познакомился со всеми фактами, – Бохерлахан большая и нецивилизованная территория, здесь много гор, озер и лесов и не меньше чужаков, однако лучше уж быть на просторах Бохерлахана, чем загнанной в угол в Килбеге.

По дороге в Килбег ни слова больше юноши не слышали от Тима О’Халлорана, отчего решили, что он старается решить проблему, связанную с домом Нэн Хоган.

Однако, добравшись до Килбега, они были поражены, когда Тим О’Халлоран отказался сразу ехать на место сражения. Сначала он приказал отвезти себя к Полу Мэнтону, и там на кухне состоялся военный совет. Тим сидел, теребя подбородок, пока в кухню входили все новые люди и у него рисовалась полная картина происходящего. Нэн Хоган продолжала сидеть на порожке, ругаясь, плача и перебирая одно за другим все несчастья своей жизни, пока Мойра Кейзи сидела в доме тише мыши.

– Где Сара Финнесси? – спросил в конце концов Тим О’Халлоран.

– У себя дома. После того как ей досталось, она носа на улицу не кажет.

– Пришлите ее ко мне, – приказал Тим О’Халлоран.

Потребовалось много народу и много уговоров, прежде чем Сара Финнесси согласилась прийти к Тиму О’Халлорану.

Выгнав всех из кухни, Тим О’Халлоран остался один на один с Сарой Финнесси.

– Плохо дело, – сказал Тим.

– Меня это не касается, Тим О’Халлоран.

– Полагаю, ты ошибаешься, Сара.

– Еще чего?

– Ты и Нэн Хоган давно на ножах.

– Если и так, виновата Нэн Хоган.

– Знаю, Сара. Однако нынешнее дело с домом целиком в твоих руках. Никто, кроме тебя, с этим не справится.

– В моих руках?! – воскликнула Сара Финнесси, недоверчиво глядя на Тима О’Халлорана.

– В твоих.

Сара издевательски рассмеялась.

– Только ты одна во всем мире можешь сладить с Нэн Хоган.

– У меня не получится.

– Ты должна войти в дом и выгнать из него Мойру Кейзи на глазах Нэн Хоган. Тогда все уладится.

– Опять Мойра Кейзи? Да она же как настоящий барсук^[4].

– На сей раз, Сара, она не посмеет драться.

– Даже если бы Килбег стал золотым и мне предложили это золото, я бы все равно отказалась, не будь у меня в руках топора или чего-нибудь потяжелее, – мрачно произнесла Сара Финнесси.

– Послушай, Сара, – сказал Тим О’Халлоран, поднимаясь, – жители Килбега тебя ни во что не ставят с тех пор, как Мойра Кейзи выгнала тебя за ограду. Никто не уважает тебя в Килбеге с тех пор, и если ты хочешь смыть пятно со своей репутации, то уладь это дело. Это твой шанс. Если у тебя получится, ты будешь самой уважаемой жительницей Килбега до конца своих дней. Сара Финнесси, не упусти свой шанс.

– Говорю тебе, Тим О’Халлоран, для этого мне понадобится топор, – стояла на своем Сара Финнесси, однако Тим не без удовольствия заметил, как на ее лице появляется решимость.

– Войди в дом с заднего входа, возьми метлу и прогони ее на глазах Нэн Хоган и всего Килбега. Ты сделала ошибку в первый раз, когда пренебрегла метлой. Все дело было в том, кто схватится за нее первой.

– А если она возьмет каминные щипцы? – предположила Сара Финнесси.

– Не дай ей времени. Да она и сама не посмеет. Ей ведь очень страшно сейчас. Люди окружили дом. У меня будут наготове несколько человек, если она пойдет на тебя с каминными щипцами.

Тим уговаривал и уговаривал Сару Финнесси, и она постепенно сдавалась. К тому времени, как она вышла из дома, у нее в глазах горел прежний огонь, выдававший ее наследственную любовь к стычкам. Ей хотелось отплатить Мойре Кейзи за унижение, которому та подвергла ее. Ее пальцы жаждали прикосновения метлы, ибо Сара Финнесси была готова к битве.

Тим О’Халлоран ухватил щипцами уголек и поднял его, чтобы раскурить трубку, а потом удобно устроился в кресле, и на его длинном лице появилась и исчезла безрадостная улыбка.

Сара Финнесси разыгрывала план кампании, придуманный Тимом О’Халлораном. Она тихонько пробралась к задней двери дома Нэн Хоган, бесшумно открыла ее и тотчас схватилась за метлу. Потом оглядела кухню. В ней было пусто. Тогда она быстро подошла к парадной двери и распахнула ее.

Нэн Хоган как раз взяла высокую ноту в своих причитаниях, когда почувствовала, что дверь за ее спиной открыта. Она огляделась, поднялась на ноги, и у нее перехватило дыхание от представшего ее глазам зрелища. Сара Финнесси, возмущенно оглядывая всех, крутила метлу над головой.

В ту же минуту из маленькой комнатки вышла Мойра Кейзи. Она сразу оценила ситуацию и застыла на месте, прижавшись спиной к стене.

– Господи, спаси и помилуй! – воскликнула Нэн Хоган. – Неужели это Сара Финнесси в моем доме?

– Убирайся прочь, – прокричала Мойра Кейзи.

Сара Финнесси замахнулась метлой на Мойру Кейзи. Удар пришелся ей по лицу, но в то же мгновение другой конец метлы оказался в руках Мойры. Сара хотела выдернуть метлу, но Мойра Кейзи была привычна не выпускать из рук того, что в них попадало.

Произошла небольшая схватка возле двери в комнату. Потом Сара Финнесси часто заявляла, что выиграла бы, если бы ее не слепил солнечный свет. Как бы то ни было, Мойра Кейзи прижала ее к стене, и дальше Сара помнила только твердые длинные пальцы у себя на шее. Дрожь пробежала по ее телу, потому что она сразу поняла, что это пальцы Нэн Хоган. Потом ее несколько раз подтолкнули сзади, и она почувствовала, как, шатаясь, перешагивает через порог. Сара Финнесси отлично слышала насмешливый шепот вокруг и, собрав последние силы, повернулась к двери и вытянула руки, чтобы схватить первую же из женщин, которая окажется рядом.

– Закрой дверь, иначе она убьет нас! – закричала Нэн Хоган, и дверь захлопнулась прямо перед носом Сары Финнесси. Напрасно она стучалась. А толпа все собиралась и становилась все насмешливее, тогда как дверь не открывалась, и Сара Финнесси почувствовала несказанное облегчение, когда рука Кристи легла ей на плечо.

– Идем домой, – сказал Кристи.

– Идем, – истерически крикнула Сара. – Пусть остаются тут, и Бог им судья.

Минутой позже миссис Мэнтон вбежала в свой дом.

– Это вы послали Сару Финнесси выгонять Мойру Кейзи?

– Да, было такое, – не выказывая никакого волнения, подтвердил Тим О’Халлоран.

– Ну так теперь там стало еще хуже.

– А те две в доме? – спросил Тим.

– Дома. И оттуда ни слова, ни звука не доносится.

– Отлично, – сказал Тим. – А теперь пора в Бохерлахан. Я тут провозился почти целый день, а у меня полно дел дома.

Миссис Мэнтон долго с удивленным видом смотрела Тиму О’Халлорану вслед. Постепенно она как будто поняла его, и лицо у нее вытянулось. Она уселась в кресло, обхватила себя руками и покачала головой.

– Ох, Тим О’Халлоран, – проговорила она в конце концов, – ты сущий дьявол.

Однако внутри дома Нэн Хоган было совсем не так спокойно, как все думали. Нэн чувствовала себя не в своей тарелке, потому что колотившая в дверь Сара Финнесси пугала ее. А с другой стороны стояла Мойра Кейзи, державшая наготове метлу. Сара Финнесси все равно проиграла бы, даже если бы дверь открылась. Когда же стало слышно, что Кристи уводит свою жену прочь, Мойра Кейзи аккуратно поставила метлу за дверь. Нэн Хоган, тяжело вздохнув, опустилась в кресло.

– Ну, вот я и пришла, Мойра Кейзи, – заявила, помолчав, Нэн Хоган. – Благодари за это Сару Финнесси, иначе я бы ни за что не встала на ноги.

– Когда вы вышли из больницы? – робко спросила Мойра.

– Сегодня утром, слава Богу, – ответила Нэн. – Стоило мне подойти к ограде, как килбегские разбойники сбежались здороваться со мной. Ничего, вот поднаберусь сил, я им все выложу, что у меня на уме.

Тем временем Мойра Кейзи разожгла плиту и поставила чайник, чтобы вскипятить воду. Единственный глаз Нэн следил за ней с растущей насмешкой. Когда же Мойра Кейзи потянулась за чайником, стоявшим на столе, Нэн повернулась к ней.

– Не трогай чайник, – крикнула она. – И не думай, что обвела меня вокруг пальца. Не такая уж я добренькая, как ты думаешь, Мойра Кейзи.

Мойра поставила чайник и повернулась к Нэн. У нее было расстроенное и даже испуганное лицо.

– Вы не позволите мне жить тут вместе с вами? – спросила она.

– У меня что, дом медом намазан?

– Я привыкла к нему. И мне страшно подумать, что опять придется бродить по дорогам.

– Плевать мне на твои страхи.

– Я могла бы помогать вам. Могла бы работать в поле через день и зарабатывать несколько шиллингов.

– Можешь работать, где и когда хочешь, но сначала уберись отсюда.

– Нэн Хоган, вы еще не совсем выздоровели. Если вам опять станет хуже, они отвезут вас в больницу.

– Нет, – в испуге вскрикнула Нэн. – Их карета никогда больше не остановится у моей двери.

– Тим О’Халлоран найдет способ увезти вас отсюда.

У Нэн Хоган задрожали губы, и она выглянула на улицу. От Мойры Кейзи не укрылся ужас, охвативший Нэн Хоган.

– Не мучай меня своими разговорами, – в конце концов проговорила Нэн. – На сегодняшнюю ночь можешь постелить себе в углу. Слишком поздно, чтобы отправляться в путь. Но завтра утром ты соберешь свои вещички и оставишь меня в покое.

Нэн прошла в комнату и закрыла дверь. Мойра Кейзи слышала, как она заперлась на задвижку, и печально уселась возле плиты. Как бы там ни было, тяжело думать о бродяжничестве, когда успеешь вкусить прелести домашней жизни. Время от времени взгляд Мойры обегал кухню, останавливаясь на предметах, которые стали милыми ей. Большую часть ночи Мойра просидела в кресле, тихонько оплакивая себя. Потом она набросала соломы на пол рядом с плитой и немного поспала.

Утром Мойра Кейзи вновь разожгла огонь, бросила крошек для курицы и ее потомства, сделала кое-что еще по хозяйству. Потом услыхала, как Нэн Хоган отодвигает задвижку.

– Мойра Кейзи, – позвала Нэн.

Мойра Кейзи бросилась к ней. Нэн Хоган сидела на кровати, поднявшись, только чтобы отодвинуть щеколду.

– Что это за шум там? Курица, что ли, приблудилась с цыплятами?

– Это моя собственная курица. Я взяла ее и яйца у миссис О’Хеа. Одиннадцать штук. Не успокоюсь, пока они тоже не начнут нестись.

– Ладно, – сказала Нэн, – можешь взять их с собой.

– Они останутся тут. Куда это я потащусь с ними, Нэн Хоган?

– А горшок с цветами, – проговорила Нэн, показывая на герань на подоконнике, – разбитый. Отдай его ребятишкам.

– Вы встаете, Нэн Хоган? – спросила Мойра Кейзи, пытаясь сопоставить сидение Нэн Хоган в постели с практичностью, осветившей лучом надежды ее сердце.

– Не сейчас, – немного смутившись, произнесла Нэн Хоган.

– Вы хорошо себя чувствуете? – продолжала расспрашивать Мойра, делая пару шагов внутрь комнаты.

Нэн опустила голову.