Текст книги "Рена и таинственный чародей"

Автор книги: Шервуд Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Хорошо, – решительно сказала Рена. – Надо действовать. Мы и в самом деле не знаем, нас ли ищут. Но раз у тебя есть ощущение беды… – Она посмотрела на Коннора. Его силуэт четко выделялся на фоне залитого лунным светом водопада. – А не проще ли будет нагнать этих Синих и прямо спросить у них?..

– Нет.

– Ты считаешь, что их послал твой дядя? Или Гариан?

– Мог и он.

– Ничего не понимаю. Какая-то путаница. Что общего между мэтром Фальстаном и моим испытанием, тобой и твоей ссорой с Гарианом? – Рена задумалась. – Если только Гариан не объединился с Андреусом из Сенна Лирван и помогает отомстить нам за освобождение Терессы…

– Может быть, – согласился Коннор. – Но ведь с Тайроном ничего не произошло, а он был тогда с нами. Не-ет. Просто Гариан терпеть меня не может. И потом, он прирожденный вожак. Не станет слушаться чьих-то приказов, тем более прислуживать такому заклятому врагу, как Андреус. В прошлом году, когда Гариану не позволили пойти с армией к границам Сенна Лирван, он был в ярости. Не думаю, чтобы Гариан стал сторонником Андреуса.

Рена упорно думала, по привычке покусывая нижнюю губу.

– И все же… Видела я таких задир, которые смело выкрикивают злобные оскорбления, когда у них за спиной стоит кто-то сильный. Может, и Гариан такой? И кто-то руководит им?

Коннор запахнул плащ, поднял капюшон. Теперь Рена не могла видеть его лица, но по движению головы поняла, что Коннор не согласен с ней.

– Но Гариан всегда предводительствовал своей шайкой. В любой стычке он был заводилой, – возразил он.

– Тогда здесь что-то другое, – продолжала рассуждать Рена. – У нас в сиротском приюте встречались такие, кто только и думал о том, как бы отнять у других то, что они имеют. Им было все равно, с кем быть и против кого.

– Вряд ли, – все еще сомневался Коннор. В голосе его вдруг послышалась горечь. – У меня абсолютно ничего нет. Ни земель, ни власти… ни будущего.

– А я-то думала, ты хочешь стать актером. Ах да, дядя тебе не позволяет дружить с ними.

Коннор пробормотал что-то невнятное.

– Прости, Коннор, – спохватилась Рена. – Это все мои выдумки. Гариан ведь и так наследник герцога, верно? Представляю, каким он будет жадным и жестоким властителем. Может быть, к тому времени и принцесса Тересса станет королевой. Уж она-то сможет приструнить этого гадкого Гариана… – Рена улыбнулась. – Но сейчас это нам не поможет. Давай лучше держаться подальше от твоих Синих Рисмордитов и радоваться, что они не пронырливые лирнапские шпионы. – Она исподволь взглянула на Коннора. – А… что за история с твоим наследством?

– Какая история? – нахмурился Коннор.

– Ну, я знаю, что ты ничего не наследуешь, потому что всего лишь восьмой сын королевы Нерит. А твой отец? Разве он не был герцогом и не владел землями?

– Да. Но, женившись на королеве Нерит, он вынужден был передать свои земли во владение сестре, моей тете Уре. Герцогский титул, конечно, оставался при нем… – Коннор вдруг коротко рассмеялся. – Можешь вообразить, как на меня косятся родичи, которые опасаются, что я собираюсь каким-то образом отнять те земли.

– Да-а, – протянула Рена, опускаясь на траву и глядя на мерцающие над головой звезды. – Хорошо, что мне не надо иметь дела со всеми этими титулами, наследствами и землями. Я наверняка не смогла бы разобраться в том, кто, когда и почему получил то или иное владение.

Коннор добродушно засмеялся. Какое-то время они молча созерцали звездное небо и словно застывший в лунном свете водопад.

Рена вздыхала, думая о своем.

«По крайней мере, мы, люди низкого происхождения, избавлены от таких неприятностей», – размышляла она.

Тут ей припомнились разговоры маленьких ткачей, сидевших рядом с ними за столом. Ребята толковали о сыне хозяина, неумехе, лентяе и злобном парне. Но его отец ничего и видеть не хочет, и этот остолоп унаследует семейное дело. Да, иногда лучше быть сиротой и отвечать только за себя.

Как все просто и ясно! Если она будет хорошо выполнять свою работу, то никогда и нигде не пропадет. А коли выяснится, что она плохой чародей, то что поделаешь – придется голодать и бедствовать. У нее нет семьи, на которую можно было бы надеяться, но зато никто не сможет ее ни прогнать, ни удерживать.

Да, именно так и должно быть. Каждый отвечает за себя… И все же я пытаюсь найти свою семью…

Рена усмехнулась про себя. Зачем она стремится к этому? Вот у Коннора самая высокородная семья, какую только можно представить. И все же не много добра видел он от своих родичей.

Она уже решила было отказаться о своей затеи и вернуться в Кантирмур, но тут же сама себе возразила.

Глупо возвращаться с полдороги. Если я найду свою семью, но окажется, что они не лучше злобных родичей Коннора, что ж… Рена горько усмехнулась про себя. Всегда можно вернуться и забыть о них.

Уже проваливаясь в сон, она вдруг почему-то вспомнила, как Флисс и ее братья хихикали на чердаке, обмениваясь семейными шутками. У них была семья!

Вот чего я хочу, сонно подумала Рена, быть чьей-то.

Она отвернулась и мгновенно уснула.

Солнечный луч скользнул по мокрым камням над водопадом и обжег веки. Рена открыла глаза и села. Как замечательно, что они выбрали такой красивый уголок парка! С трех сторон плотной стеной их окружали густые кусты, а с четвертой высился над рекой крутой и высокий утес. Неутихающий гром водопада переплетался с разноголосым гомоном птиц, порхающих высоко в небе.

Коннор уже давно проснулся и, закинув голову, следил за быстрым полетом небольшой птичьей стаи.

Когда птицы скрылись за выступом скалы, Рена спросила:

– О чем они говорили?

Коннор пожал плечами. Но вид у него был слегка встревоженный.

– Они не… то есть говорят не так, как мы с тобой.

– Значит, их песня ничего не означает?

– И это не совсем так… Жаль, что я не могу объяснить… – Он умолк, задумавшись. Потом медленно проговорил: – Они чвивикали… в основном о еде. И гнездах.

– Ну-у-у, – разочарованно протянула Рена, поднимаясь и приглаживая всклокоченные волосы. – Какая польза от знания птичьего языка, если ничего интересного от них не услышишь?

Коннор молча запихивал плащ в дорожную сумку и загадочно улыбался.

– И верно, что можно ждать от бездумных птичек? – ухмыльнулся он, подхватывая туго набитую сумку.

– Клювы, глазки да хвосты, а головки их пусты! – хихикнула Рена, припомнив детский стишок. Она быстро заплела косы, подхватила с земли плащ и встряхнула его, подняв целый вихрь сухих травинок и мелкой пыли. – Сегодня будет тепло.

– Выйдем пораньше?

– Но после хорошего завтрака. – Рена аккуратно сложила плащ и тоже запихнула его в сумку. – Хороший – это значит сытный и горячий. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Разве я когда-нибудь спорил?

И все же Коннор направился к гостинице без особой охоты. Пока они пересекали широкую зеленую поляну, он все время настороженно оглядывался. Прежде чем перешагнуть порог общего зала, Коннор внимательно обшарил взглядом каждый уголок шумного вместилища.

Никто не обратил на них ни малейшего внимания. Они плотно поели, купили еды в дорогу и снова вышли на улицу. Взять лошадей напрокат им не удалось. У Коннора хватило бы денег, чтобы купить пару лошадок, но делать это они поостереглись, не желая лишний раз привлекать к себе чрезмерного внимания обитателей гостиницы.

Погода была отличная. Можно было бы пойти прямиком через Носвудский Лес. Однако Рена и Коннор, как и многие путешественники, стремящиеся на север, выбрали извилистую тропу вдоль реки. Слухи о разбойниках, подстерегающих путников в лесу, распространились, очевидно, уже по всей округе.

Рена радовалась каждому новому человеку, попадавшемуся им по дороге. Однако Коннор подозрительно вглядывался в незнакомых людей, пытаясь угадать в них тайных посланцев дяди Фортиана. Всякий раз, когда сзади раздавались шаги нагонявшего их путника, Коннор утягивал Рену на обочину, и они затаивались в придорожных кустах, пока незнакомец не проходил мимо. Но появлялись другие, и им снова приходилось прятаться.

– Если уж мы забираемся в эти пыльные, кишащие кусачими жучками кусты, – проворчала Рена во время одного из слишком уж долгих сидений в засаде, – то давай делать это с толком. Может, почитаешь ту пьесу? Мы как раз добрались до места, где Тре Ресдир встречает Морайена.

Коннор косился на дорогу и пристально разглядывал приближающихся путников.

– Тш-ш… – прошептал он, – вижу синие одежды.

Рена вздохнула и покорно пригнула голову. Скучно! Одно хорошо густые кусты защищали от брызг грязи, когда мимо пролетала кавалькада всадников.

– Все в порядке, – проговорил Коннор, поднимаясь. – Обычные люди.

– Эдак мы вечно будем сидеть в кустах, – кисло пробормотала Рена. – Каждый второй в Мелдрите носит что-нибудь синее.

Коннор смущенно улыбнулся.

– Ну что, почитаешь пьесу? – спросила Рена, когда они вновь выбрались на дорогу.

– Видишь ли… там немного осталось, – промямлил Коннор.

– Ты хочешь сказать, что переписал только часть пьесы? – Рена не могла скрыть своего разочарования. – Как глупо! Это все равно что пригласить кого-то к обеду и потчевать вкусным запахом еды.

Коннор засмеялся, но щеки его залились алой краской.

Внимательно поглядев на него, Рена вдруг сделала изумительное открытие.

– Ты не переписал, а… написал ее! – воскликнула она. – Сознайся, ты пишешь свою собственную пьесу?

Коннор жалко улыбался. Теперь все его лицо и даже шея были красно-бурыми.

– Тш-ш-ш… – зашипел он.

– Чего ты боишься? Никого и близко нет. – Она зыркнула глазами по сторонам. Выходит, это твоя собственная пьеса? А кто-нибудь еще знает? Значит, вот что ты имел в виду, когда утверждал, что не станешь актером. А я-то думала… – Она вдруг закрыла ладонями уши. – В голове у меня так и роятся вопросы, будто она превратилась в пчелиный улей. У-у-у, как жужжит!

Коннор весело рассмеялся. Ему было легко с этой забавной девочкой, иногда похожей на клоуна.

– Я так люблю читать пьесы, что подумал, не попробовать ли и самому написать, – проговорил он, уставившись в землю. – Наверное, это самое большое счастье – смотреть, как со сцены произносят твои слова.

– У тебя получится, – убежденно воскликнула Рена. – Непременно получится!

Коннор неопределенно хмыкнул.

– Если я закончу эту пьесу, то пошлю ее в Гильдию Драматургов под вымышленным именем. Не желаю, чтобы мне делали снисхождение как принцу Коннору. Хочу узнать, чего я действительно стою.

– Вот здорово! – хлопала в ладоши Рена. – А ты и вправду никому не говорил? Даже Тайрону?

Коннор отвернулся, устремив взгляд вдаль, будто разглядывая бесконечные зеленые поля.

– Тайрон мой большой и настоящий друг… – медленно проговорил он и замолчал.

Рена представила себе Тайрона, вспомнила его серьезные разговоры.

– Он терпеть не может пьес. Я это помню еще по нашему прошлогоднему путешествию. Не то чтобы ненавидит, просто считает, что глупо что-то выдумывать. Никаких игр он тоже не признает. Если только они не прибавляют каких-нибудь знаний или не годятся для учебы и запоминания.

– Люди вроде Тайрона не выдумывают истории, а участвуют в них, – проговорил Коннор.

– Ну да, а все остальное он считает ненужными выдумками и дурацкими фантазиями, – поддакнула Рена.

Коннор ничего не ответил, но Рена почувствовала, что ляпнула что-то не то, и смущенно умолкла.

– Если у меня ничего не получится, то и нечего раззванивать об этом по всему свету, – твердо сказал Коннор.

– Будь уверен, во мне твой секрет утонул, как в бездонном колодце. – Рена немного подумала и добавила: – А можно, я иногда буду предлагать всякие идеи, сцены и приключения?

Коннор рассмеялся.

– Предлагай все, что хочешь.

В разговорах время пролетало незаметно. Они увлеченно толковали о прославленном чародее Тре Ресдире. Перебивая друг друга, выкладывали все, что знали о нем. Рена черпала свои рассказы из прочитанных в книгах волшебных историй, а Коннор многое знал доподлинно, потому что мог копаться в королевских Геральдических архивах.

В полдень их вспугнул стук копыт. Рена и Коннор из кустов следили за всадниками в синих туниках Рисмордитов. Впереди ехал высокий мускулистый человек. Его распушенная встречным ветром пышная рыжая борода вилась, как флаг. Глаза рыжебородого предводителя так и сверлили каждого встречного путника.

Когда всадники скрылись вдали, Коннор облегченно вздохнул и проговорил:

– Ты видела? Они не просто едут, а рыщут по дорогам. Ищут. Простые посыльные и вестники ездят поодиночке или в крайнем случае парами, а не несутся целым отрядом и вдобавок галопом.

Рена согласно кивнула.

– Выходит, мы должны прыгать в кусты всякий раз, как кто-то приближается? Давай хотя бы выбирать кустики почище.

Коннор только рассмеялся в ответ. Они немного ускорили шаг. Всю дорогу Коннор читал свою пьесу.

Переночевав под открытым небом, они с утра снова пустились в путь. Вскоре послышался ритмичный стук лошадиных копыт. Звук доносился откуда-то спереди. Неужто возвращается отряд Синих, который накануне обогнал их?

– Думаю, нам лучше спрятаться, – быстро сказал Коннор.

Перекинув сумку за спину, Рена покорно поплелась за ним через неглубокий придорожный ров к небольшой рощице низких деревьев.

Стук копыт стал громче. Из-за поворота вылетело облако пыли… и тут же показался плотно скачущий отряд всадников в синих туниках. На этот раз они не спешили, а внимательно вглядывались в придорожные кусты. Рена и Коннор инстинктивно пригнулись, хотя деревья надежно укрывали их.

Рена узнала рыжебородого предводителя, и сердце ее тревожно заколотилось.

– Те же самые, – шепнула она, когда всадники проехали мимо. – Что же это значит?

– Это значит, что они, не обнаружив впереди ничего подозрительного, решили вернуться.

– Не нравится мне все это, – нахмурилась Рена. – Похоже, они и впрямь ищут нас. Что теперь делать?

Коннор задумчиво потер лоб.

– Думаю, нам лучше не рисковать и свернуть на лесную дорогу. Мы уже достаточно далеко продвинулись на север, и разбойников, надеюсь, тут уже нет. Не могут же они как муравьи шнырять по всему лесу. Небось промышляют где-нибудь поблизости от Риверфолла.

Рена поколебалась, потом вдруг вспомнила жестокую физиономию Гариана, его гнусный смех, и разбойники по сравнению с гнусными затеями Гариана и его отца, герцога, показались ей не такими уж страшными.

– Хорошо, – кивнула она, – идем в лес.

– Пьесу лучше дочитаем позже, – пробормотал Коннор, засовывая кипу бумаги в сумку.

– Ладно, – неохотно согласилась Рена. – Но все же, думаю, ты непременно должен вставить в пьесу описание бури, какая нас застала вчера. Это сделает путешествие волшебников больше похожим на правду.

– Может, ты и права, – буркнул Коннор.

Они зашагали прямиком на север. Коннор, внимательно глядя под ноги, шел впереди по извилистой оленьей тропе.

– Лесные звери дадут нам знать о любом, кто окажется поблизости, прежде чем мы его увидим, – сказал он. – Главное – быть начеку.

– Хорошо, – прошептала Рена. – Прислушивайся… я не буду болтать.

Она еще ни разу не видела, как Коннор общается с животными, и ей было страшно любопытно посмотреть, что же при этом происходит. Рена надеялась, что им попадется зверь покрупнее.

Но никто ни четвероногие, ни двуногие – так и не встретился им до самого вечера. Перед заходом солнца они сделали привал и аккуратно поделили остатки еды, оставив лишь самую малость на завтрашнее утро. Потом Коннор отыскал полянку, окруженную низкими кустами, где можно было устроиться на ночлег. К этому времени Рена уже едва различала силуэты деревьев, а ноги так устали, что она, казалось, не могла бы сделать больше ни шага. Не произнося ни слова, они достали свои плащи, закутались в них и легли.

Рена положила голову на сумку. Она сонно глядела сквозь чуть шевелящуюся черную листву на низкие крупные звезды и…

…и проснулась, когда что-то острое кольнуло щеку.

– У-у-у… – пробормотала Рена. Длинный сон о Тесс, о сиротском приюте улетучился. – Гм-м?

Она приоткрыла глаза и увидела холодное поблескивающее острие пики. Грубый смех заставил ее окончательно прийти в себя. Над ней высился оборванец с грязной взлохмаченной бородой. Он, хохоча, снова ткнул ее пикой.

Рена в страхе уставилась на него, но видела лишь открытую хохочущую пасть с редкими зубами.

– Поднимайтесь, барышня, – проревел бородач. – Посмотрим, что там у вас в сумке.

Он резко выдернул сумку из-под головы Рены. Она быстро огляделась. Коннор тоже лежал на земле. Двое мужчин и женщина стояли над ним, держа наготове пики и дубинку.

«Где посох Коннора?» – мелькнуло в голове у Рены. – «Они забрали или?..»

Краем глаза она заметила конец посоха, лежащего под кустом на расстоянии вытянутой руки от Коннора. Он тоже косился на спасительную увесистую палку.

Рена внезапно завизжала, и на какое-то мгновение все глаза устремились к ней. Бородач замахнулся древком пики, но Рена проворно откатилась в сторону.

Трах! Коннор уже был на ногах и с такой скоростью раскручивал свой посох, что тот казался сплошным туманным кругом. Один из мужчин с воплем отлетел в сторону, пика его вонзилась в куст. Посох шмякнул по руке другого человека, державшего дубинку. Попятившись, он наткнулся на женщину, и оба они с проклятиями покатились по земле, дрыгая ногами.

Бородач, стоявший над Реной, ринулся на помощь своим товарищам, подняв над головой пику. Но не успел он сделать и двух шагов, как внезапно, словно наткнувшись на невидимую стену, остановился. Крик ужаса вырвался из его глотки. Выпученные глаза уставились на соседний куст.

Из гущи куста высовывались три ужасные бородавчатые рожи. Они злобно вращали налитыми кровью глазами, зеленые носы их двигались, жадно принюхиваясь, из разинутых пастей угрожающе торчали кривые острые клыки. Рена пристально глядела на только что созданных ею чудищ, пытаясь заставить обманных монстров двигаться и реветь.

– Ч-что это? – прохрипел бородач.

– Ой! – завопил другой, и воры кинулись наутек, оставляя клочки своих лохмотьев на колючих ветвях кустов.

Рена закрыла глаза. Чудища мгновенно исчезли.

– Они поверили! – воскликнула Рена. – А ты отлично управляешься с посохом, – восхищенно добавила она.

– Да и ты неплохо поработала, – ответил Коннор. – Эти монстры спасли меня. Бородач уже готов был пустить в ход пику. Не знаю, сумел бы я отразить удар.

– Давай-ка выбираться отсюда, пока разбойники не опомнились и не вернулись.

Они подняли свои сумки. Рена задержалась на мгновение и выдернула оставленную в кустах пику. Не теряя больше времени, ребята заторопились в сторону, противоположную той, куда скрылись воры.

– Вот тебе и безопасная дорога, – пропыхтела Рена, еле поспевая за широко шагающим Коннором.

– Вон речка, – проговорил он. – Давай остановимся и попьем воды. – Он повел Рену мимо тесно растущих ив к пологому берегу.

– Как думаешь, не идут ли они следом за нами? – спросила Рена, поудобнее устраиваясь на плоском камне.

Некоторое время Коннор сидел молча и неподвижно, потом покачал головой.

– Нет, – уверенно сказал он. – Я слышал писк птенцов ширококрылого ястреба. – Он махнул рукой в сторону дороги. – Если бы там были люди, птенцы и звука бы не издали, а их родители, наоборот, кричали бы пронзительно и тревожно.

– А почему же ни один зверек не предупредил тебя о приближении воров?

– Я сам услышал шорох в кустах за мгновение перед тем, как они появились, и успел отпихнуть от себя посох, – сказал Коннор. – Наверное, всякая лесная мелочь убежала еще раньше, когда мы спали.

Рена вздохнула.

– Может быть, лучше вернуться на дорогу, рискуя встретиться с твоими родичами? Они, по крайней мере, не станут угрожать нам пиками и дубинками.

– Мы уже рядом с горами. А это значит, что дорога свернет к северо-востоку.

– А нам надо идти на северо-запад, – проговорила Рена, заглядывая в карту, которую она нарисовала в своей тетради.

– Если мы пойдем по лесным тропам, ведущим на северо-запад, может, успеем к ночи добраться до границы. Попытаемся?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В то самое время, когда Рена и Коннор карабкались вверх по трудной горной тропе к границе, в Кантирмуре принцесса Тересса Рисадель спускалась по лестнице, чтобы окунуться в благоухание, волнение и приглушенный гомон официального придворного обеда.

Одеваясь к обеду, она чуть ли не час крутилась перед зеркалом, вставала на цыпочки и до боли в шее выворачивала голову, чтобы рассмотреть себя со всех сторон.

Надо было одеться как можно скромнее и незаметнее. Пусть ее внешний вид не дает повода к злословию и зависти. И Тересса выбрала простое платье персикового цвета с недорогой отделкой.

Родители шли впереди, тихо переговариваясь. Они казались озабоченными. Тересса уже знала, что сегодня на них свалилось немало неприятностей. Всего час или два тому назад смертельно поссорились два барона, которые прежде слыли неразлучными друзьями. Что-то творилось во дворце, но чем могла помочь Тересса?

После торжественного обеда будут танцы, с неохотой вспомнила Тересса, входя вслед за родителями в просторный банкетный зал.

Как только они переступили порог, Тересса почувствовала, будто что-то произошло, словно сгустился воздух. Зал выглядел как обычно. Пылающие свечи. Красивые гобелены на стенах. Люди, одетые богато и празднично, улыбающиеся и низко кланяющиеся. Но Тересса замечала и другое – поджатые губы, крепко стиснутые в кулак побелевшие пальцы, злобные взгляды, сверкающие из-за раскрытых вееров. Да, воздух сгустился как перед грозой. Она посмотрела на родителей, но они, словно ничего не замечая, кивали и благосклонно улыбались. Как ни в чем не бывало они прошли через весь зал и сели во главе стола.

Сердце Терессы тревожно ёкнуло, когда управитель посадил ее рядом с тетей Карлас, примостившейся поближе к королю и королеве. Этот обед был устроен лишь для самых высоких особ, поэтому поставили один длинный стол – для взрослых и молодых людей. Напротив Терессы сидела Мирли, а Гариан чуть дальше, через три места. Но… почему-то рядом с ним были только двое его друзей, Герд и Хок. Прислушиваясь к разговору мальчиков, Тересса услышала, как Гариан объяснял кому-то из взрослых, что Мэрит заболел и не придет.

После непременной здравицы в честь короля и королевы подали еду. Тересса поняла, что обед будет невыносимым, когда Мирли тоненьким, капризным голоском принялась ругать одно за другим блюда, подаваемые безмолвными слугами.

– О, Мирли. – Тетя Карлас вздохнула. – Ты такая деликатная, такая разборчивая. Не знаю просто, что и делать.

– Запретить ей обжираться конфетами перед обедом, усмехнулась Тересса, отворачиваясь от Мирли с ее кислой физиономией.

– Мирли, – вмешался Гариан, – если ты не будешь есть этот рыбный пирог, передай-ка его сюда, Герду.

– Зачем? – Мирли кинула быстрый косой взгляд на мать, но герцогиня уже была увлечена разговором с баронессой Тамсал. Состроив скромную рожицу, Мирли пролепетала: – Мне кажется, что Герд съел уже достаточно пирогов. – Она хитренько усмехнулась.

Толстый Герд вспыхнул, глаза его сузились от обиды. Тересса не выдержала.

– Не понимаю, как можно выглядеть такой кислятиной, когда живот просто набит сладостями?

Девочки, сидевшие по соседству, лукаво переглянулись и опустили глаза, сдерживая смех. Гариан и Герд нагло загоготали, а Хок исподтишка улыбался.

Мирли задохнулась от гнева, на белых, мучнистых щеках ее вспыхнули алые пятна.

– Юные леди! Молодые люди! – злобно зашипела тетя Карлас. Она надменно взглянула на Терессу, бесцветные глаза ее были налиты ядом. Тетя конечно же слышала всю их перепалку.

Тересса как ни в чем не бывало снова принялась за еду. Но она прекрасно понимала, что тетя Карлас, не решившись сделать ей выговор вслух, затаила какую-то обиду.

Обед продолжался. Тетя Карлас включилась в общий разговор взрослых и словно позабыла о неприятной истории. Вялым голосом она толковала о воспитании, об умении вести себя, о прилежании и знании этикета, которых так не хватает молодым людям. Даже Гариан и его друзья заскучали и молчали, пыжась от напускной важности.

А тетя Карлас завела речь о новой мозаике, подаренной королю двумя баронами, один из которых был отцом Мэрита.

– Тебе нравится мозаика? – ехидно улыбаясь, обратилась к Терессе Мирли.

Тересса закусила губу. Что бы она ни ответила, все будет невпопад. Мозаика уродливая, это все знали. Но попробуй скажи, что думаешь, Мирли тут же передаст Мэриту, а тот наверняка наябедничает отцу.

Тересса опустила глаза.

– Красивая, – тихо проговорила она и тут же попалась.

Тетя Карлас криво усмехнулась.

– Ужасно, когда высокорожденные дети воспитываются в окружении людишек низкого происхождения, – проворковала она.

– Вроде сиротского приюта? – вставила Мирли.

Герцогиня вздохнула.

– Только во дворце прививается настоящий вкус.

Она даже не пыталась понизить голос, и Тересса заметила косые насмешливые взгляды, которые исподтишка бросали на нее сидящие за столом дамы. Тересса швырнула на стол салфетку, резко встала и вышла.

Слезы гнева и обиды застилали ей глаза. Споткнувшись о высокую ступеньку террасы, Тересса подхватила юбки и выбежала в сад. В свете Большой Луны деревья казались серебряными. По другую сторону неба, словно отражение Большой, всходила Малая Луна. Тересса любила эту пору года, когда светили сразу две луны. Холодный ночной воздух высушил слезы.

Тересса успокоилась и медленно пошла по дорожкам сада, радуясь, что теперь она совершенно одна. В мерцании ночных светил она легко различала дорогу к своему любимому месту, уединенному гроту над мелкой речушкой. Тересса протиснулась сквозь густую завесу ивовых зарослей и буквально упала на мраморную скамью. Не успела она отдышаться, как услышала шорох шагов по усеянной опавшими листьями тропе.

– Тесс, – позвал спокойный мужской голос.

– Отец! – Удивленная и обрадованная, Тересса вскочила на ноги.

Он стоял спиной к свету, поэтому выражение его лица Тересса видеть не могла. Однако в голосе короля не было ни гнева, ни раздражения.

– Я так и думал, что найду тебя здесь, – мягко проговорил он.

– Там было так душно, пожаловалась Тересса, – я вышла подышать воздухом.

– Твоя тетя сразу же после обеда рассказала мне о том, что ты удалилась из-за стола.

Тересса сжалась.

– Значит, ты сердишься?

– Сержусь, но не на тебя. Садись и выкладывай все по порядку.

Тересса села на скамью рядом с отцом. Он молча слушал, пока она подробно и честно описывала все, что произошло за обедом. Не щадила она и себя, вспомнив все язвительные стрелы, которые пускала в Мирли.

Король не перебивал, а когда она кончила свой взволнованный рассказ, с улыбкой произнес:

– Должен сказать, твоя история не очень похожа на ту, что поведала тетя Карлас.

Краска бросилась в лицо Терессе.

– Можешь спросить любого. Хоть Гариана. Какой бы он ни был, а врать не станет…

– Мне не нужно никого спрашивать, – успокоил ее король. – Я отлично знаю способность герцогини Карлас все выворачивать на свой лад. – Он взял ее руку в свои. – Девочка моя, – нежно продолжал отец, – я прекрасно понимаю, как трудно тебе приспособиться к жизни и нравам двора после того, как ты провела много лет со своей тетей Лейлой вдали отсюда, в сиротском приюте. Правда, нам с матерью казалось, что ты уже неплохо освоилась, – добавил он.

– Я старалась, – тихо промолвила Тересса.

– Знаю, – ответил король. – Ты так сильно старалась и так в этом преуспела, что мы и вправду забыли, как мало ты была с нами, будто никогда с тобой и не расставались. Да, дитя мое, мы мало тебя знаем…

Тересса закусила губу. Она боялась признаться даже себе самой, что родители иногда казались ей незнакомцами.

– Ты всегда спокойна, вежлива и ни на что не жалуешься, – продолжал король. – Но мы так и не знаем, что ты думаешь и чувствуешь.

– Я считала, что настоящая принцесса просто обязана скрывать свои мысли и чувства, – пожала плечами Тересса. – Таковы, кажется, правила хорошего тона?

– Это так, – согласился король. – Но от нас с мамой таиться не обязательно!

Если бы этот разговор происходил днем, при свете, Тересса наверняка промолчала бы. Но сейчас, скрытая полутьмой, она смело выпалила:

– Вы с мамой всегда только вежливы. Со всеми. И со мной. Поэтому я тоже не знаю, что вы думаете обо мне.

– Это правда, – посерьезнел отец. – Мы так срослись с масками придворного притворства, что нам подчас трудно быть самими собой даже наедине друг с другом. И все же я как король считаю, что тебе надо постигнуть все придворные премудрости прежде, чем станешь правительницей страны. Каждый, с кем ты сталкиваешься при дворе, дает тебе урок жизни. Запомни это.

– Ну да, – хмыкнула Тересса, – а сталкиваюсь я только с тетей Карлас, Гарианом и Мирли. А тетя Карлас… – Она запнулась и решительно договорила: – тетя Карлас меня ненавидит! Я знаю, она хотела бы, чтобы я никогда не вернулась. Тогда Гариан мог бы занять мое место.

– Вот тебе первый урок. – Король крепко сжал ее ладони в своих руках. – Не все то, что говорят при дворе, правда. Даже если бы Андреус осуществил свою угрозу и убил тебя, я никогда, слышишь, никогда не сделал бы своим наследником Гариана. Время от времени, когда засомневаешься в нашей к тебе любви, вспоминай об этом.

В голосе отца послышалась улыбка, и Тересса с облегчением вздохнула.

– А вот и второй урок, – продолжал король. – Неважно, кто был прав, а кто виноват сегодня за обедом. Главное, что ни Гариан, ни Мирли не собираются меняться и тем более не намерены уезжать отсюда навсегда. Когда станешь королевой, ты должна будешь уживаться с людьми, похожими на них. В ином случае ты получишь в ответ тайную ненависть и скрытую вражду.

Он тоже их не любит, подумала Тересса.

– Все эти пустяковые столкновения пойдут тебе на пользу, когда надо будет править людьми по-настоящему, – продолжал отец. – Слабый правитель прячется от людей, которые ему не нравится. И тогда правит уже не он, а его советники. Но в таком случае ты должна будешь выбрать хороших советников, он коротко засмеялся, – или…

– Или выучиться быть хорошей королевой, – подхватила Тересса. – Но как?

– Знаешь, что мне помогало, когда я еще был принцем и только готовился стать королем? – весело спросил отец. – Игра! Я представлял себе придворную жизнь как игру, где просто есть свои правила.

– Андреус тоже говорил почти так же, – хмуро ответила Тересса. – Он убеждал меня, что все происходящее всего-навсего игра.

– У нас с ним разные цели, – посерьезнел король. – Андреус стремится к выигрышу любой ценой. Его победа – смерть для остальных. Я же хочу, чтобы каждый получил свой выигрыш.

– Мне кажется… я начинаю понимать, – задумчиво проговорила Тересса.

– Я надеялся, что ты поймешь меня. – Отец наклонился и поцеловал ее в лоб. – А теперь мне надо идти, чтобы никто не заметил моего отсутствия. Хочешь пойти со мной? Сейчас начинаются танцы.