Текст книги "Обманутые сердца"

Автор книги: Шерил Биггз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 27

Наконец страх за сестру побудил Белль к действию. Она сняла с крючка у двери плащ, набросила его на плечи и вышла из номера. И зачем только ждала так долго?

Белль торопливо спустилась по широкой лестнице отеля. Вестибюль наводнили толпы мужчин, громко и горячо обсуждая войну, которая, они не сомневались, вот-вот должна начаться. Под высоким куполообразным из разноцветного стекла потолком витали облака сигаретного дыма, а в воздухе повис тяжелый запах алкоголя. Белль пробила себе путь сквозь толпу и с облегчением вздохнула, обнаружив швейцара на своем посту у двери.

– Мне нужна карета, – задыхаясь, проговорила она.

Тот кивнул и посмотрел по сторонам, но кареты нигде не было видно. Швейцар снова взглянул на Белль.

– Я пошлю одного из посыльных приготовить для вас экипаж отеля, мисс. Вы можете подождать?

– Да, я подожду, – Белль начала расхаживать по тротуару.

Спустя десять минут подкатил экипаж и остановился перед входом, из него выпрыгнул посыльный. Белль с надеждой взглянула на швейцара, и тот жестом указал ей на экипаж.

– У меня нет никого, кто бы мог отвезти вас, мисс, – извиняющимся тоном произнес он.

Белль кивнула.

– Я справлюсь сама, – она оперлась на руку швейцара, и тот помог ей сесть в экипаж. – Благодарю вас, – девушка взяла вожжи и стегнула по крупу лошади. Та побежала рысью. Улицы были практически пустынны, через несколько минут она выехала за пределы города и быстро покатила по Ривер-роуд, которая освещалась только бледным светом луны.

Куда ушел отец? Белль задавала себе этот вопрос с того момента, как пришла в тюрьму, но так до сих пор и не нашла ответа. Она не сомневалась, что в Натчез он не вернется. Если власти решат, что его необходимо вернуть в тюрьму, то прежде всего будут искать в Натчезе и на плантации Сорбонтэ, и отцу это отлично известно. Куда же он мог пойти?

Вдруг Белль подумала, что знает ответ. «Рыцари». Могут ли они его прятать? Не они ли помогли ему бежать? У «Рыцарей» отец занимал пост генерала, это она выяснила из дневника Браггетта. Очевидно, он приехал в Новый Орлеан по делам организации, но Белль никогда не поверит, что он приехал убить Томаса Браггетта. Показались въездные ворота в поместье «Шедоуз Нуар». Белль натянула вожжи, поворачивая лошадь. Часть пути она проедет по подъездной дороге, затем оставит экипаж под одним из раскидистых дубов и пойдет до дома пешком. Если повезет, то проберется в комнату Линн незамеченной, хотя теперь это не имело значения.

Вдруг из темноты возник Трекстон, его конь двигался медленно. Увидев перед собой контуры коляски, он остановил Плута.

– Что за черт?

Изумленная Белль уперлась ногой в пол коляски и изо всех сил натянула вожжи.

– Стой! – крикнула она лошади, которая продолжала двигаться вперед. – Остановись, проклятая тварь!

– Белль? – Трекстон перекинул ногу через коня, спрыгнул на землю и подошел к экипажу. – Черт тебя побери, что ты здесь делаешь?

Он попрощался с ней и со всеми остальными не более десяти минут назад. Трекстон поставил ногу на подножку, и коляска накренилась под его весом. Каким же образом она оказалась здесь? Он наклонился вперед, взял ее за руку и притянул к себе, пока их лица не оказались на расстоянии дюйма друг от друга.

– Отпусти меня, – потребовала Белль, пытаясь вырваться.

– Ты! – прошептал он в шоке. Догадка поразила подобно вспышке молнии. Он только что попрощался с Белль, и вот теперь она сидит перед ним. Это невозможно, и тем не менее… Осознание ситуации заставило Трекстона сжать губы, серые глаза потемнели от ярости. Они разные. Белль, которую он только что оставил, Белль, которая любила Трейса, была той, кто своими манерами и поведением истинной леди превращала его кровь в лед. Но сейчас он сжимал руку той Белль, глаза которой вспыхивали огнем, Белль, превращавшей его кровь в огненную лаву, той Белль, чье тело, душа и страсть не давали ему забыть ее.

Их две! Он почувствовал, как в груди закипает ярость. Все это время, когда он считал, что сходит с ума, когда чувствовал себя виноватым за то, что соблазнил женщину, которую полюбил старший брат, все это время их было две! Они менялись местами и смеялись, обманывая их. Дурачили Трейса. Дурачили его. Он чуть не зарычал. Она совсем как Джульетта! Слеплена из того же теста. Предательство и обман. И он снова попался на ту же удочку. Только одна мысль об этом воспламенила кровь, превратила гнев в ярость.

– Вас две.

– Ну да, но…

– Белль, какого черта вам нужно? – потребовал объяснений Трекстон. – Или тебя зовут не Белль?

Высвободив наконец руку, Белль оттолкнула его и выбралась из коляски. Трекстон уезжает. Седельные сумки, приторочены к седлу, он одет точно так же, как в день приезда. Белль снова посмотрела на седельные сумки, затем перевела взгляд на Трекстона, пожиравшего ее глазами в ожидании ответа. Но в данный момент она не хотела думать ни о себе, ни о сестре, не хотела вспоминать об их плане освободить отца и очистить его имя от обвинения. Теперь это не имело значения. Самое главное – Трекстон и тот факт, что он уезжает.

Белль вцепилась в поручни коляски, чтобы удержать равновесие, и закрыла глаза. Когда Джон умер, она решила, что никогда уже не полюбит другого мужчину, но жестоко ошиблась. Трекстон не был тем типом мужчины, с которым ей хотелось бы прожить до конца жизни: он прямой, вспыльчивый, упрямый и дерзкий. Белль открыла глаза и посмотрела на него, и уголки ее рта дрогнули. Он также нежный, чувствительный и любящий. Сильный и мужественный. Она не может его потерять. Неважно, что произошло, неважно, что она должна делать, лишь бы не потерять его.

Улыбка исчезла с ее губ, лицо стало серьезным. Белль уперла руки в бока и приблизила к нему лицо.

– Куда ты едешь? – требовательно спросила она.

– В данный момент возвращаюсь домой, – Трекстон обнял ее за талию и приподнял.

Белль почувствовала, как ее зад буквально грохнулся на сиденье коляски. Удар отозвался в каждом позвонке, а юбки взметнулись вверх и упали ей на колени.

– Какого… – она быстро поправила юбки. Трекстон привязал своего коня к перекладине позади коляски и взобрался на сиденье рядом с Белль.

Девушка хранила молчание, хотя смутилась. Трекстон вез ее в дом вместо того, чтобы уехать, но явно был расстроен, обнаружив, что их две. Ну что ж, она не может винить его за тот гнев, который он сейчас испытывал. Белль бросила на него быстрый взгляд. Нет, Трекстон был не просто зол, он был вне себя от ярости. Сердце чуть не ушло в пятки. О Господи, она его потеряет. Как заставить его понять причину обмана? Почему она считала, что должна ему лгать? Всем им? На глаза Белль навернулись слезы, она заморгала, чтобы прогнать их.

Трекстон стегнул лошадь. Они подъехали к дому не обменявшись ни словом. У Белль было такое ощущение, словно она делает последний шаг к гильотине, а Трекстон злился на самого себя за то, что снова позволил расчетливой, хитрой, беззаботной женщине себя одурачить.

Белль обернулась к нему.

– Трекстон, я собиралась тебе рассказать… Тот резко остановил коляску перед входом и спрыгнул на землю. Через секунду она стояла рядом с ним, но вместо того, чтобы помочь Белль выйти, он практически стащил ее с сиденья.

– Ты всем должна рассказать, – буркнул он и потащил ее за руку к входной двери.

Белль дернулась и освободилась.

– Я сама могу идти, премного тебе благодарна, – фыркнула она.

– Просто я хотел удостовериться, что ты идешь в нужном направлении.

– Я ехала сюда, разве не так? – Белль отскочила от него, не дожидаясь ответа, и вздернула подбородок.

Трекстон распахнул входную дверь, из гостиной до них донеслись голоса. Белль не стала его ждать, пересекла холл и проскользнула в открытую дверь.

– Белль? Но я думала… – начала Евгения. На ее лице отразилось недоумение, она обернулась, посмотрела на дверь в сад, повернулась к Белль. – Не понимаю, я думала… – она перевела взгляд на Трекстона, появившегося за спиной девушки и снова обернулась.

В этот момент в гостиную из сада вошли Трейс и Линн.

– Будь я проклят, – Трекстон рассмеялся. – Их две.

Трейнор завертел головой, переводя глаза с одной пары на другую.

– Две? – переспросил он.

– И должно быть хорошее объяснение для их маленькой шарады, – прорычал Трекстон.

– Оно есть, – ответила Белль.

Проигнорировав ее слова, Трекстон прошел через комнату, остановился перед камином и облокотился на полочку, а ногу поставил на витую каминную решетку.

– Тогда объясни, – потребовал он, бросив на Белль тяжелый взгляд, тон был холодным и твердым, как мрамор, перед которым он стоял.

Трейс усадил Линн на диван и сел рядом.

– Значит, вас две, – тихо и медленно произнес он.

– Я не хотела тебе лгать, – нежно отозвалась Линн. – Но… – ее глаза наполнились слезами.

– Дай мне все рассказать, – перебила сестру Белль.

– Да, Белль, почему бы тебе не рассказать все, – буквально прорычал Трекстон.

Белль не придала значения сарказму, который ясно чувствовался в словах. Она не могла винить его за то, что он злился, а ругаться не имело смысла, если она хочет, чтобы он все понял. А ей безумно этого хотелось. Белль сделала глубокий вдох и повернулась к сестре.

– Линн, все закончилось. Папа ушел.

– Ушел? – переспросила Линн. Ее лицо посерело. – Ты хочешь сказать, они…

– Нет, – быстро возразила Белль, сообразив, что сестра неправильно ее поняла. – Его отпустили.

– Слава Богу, – прошептала Линн, почувствовав облегчение. Трейс, явно не понимавший, о чем речь, молча обнял ее за плечи и прижал к себе. Этим безмолвным жестом он хотел успокоить, показать, что ничто не может изменить чувств, завладевших его сердцем.

Белль посмотрела на Трейса и улыбнулась про себя. С Линн все будет в порядке. Затем повернулась и обвела взглядом всех Браггеттов, задержавшись на каждом на несколько секунд, за исключением Трекстона. На него она не могла смотреть. Пока не могла.

– Прежде всего мы с сестрой должны принести вам свои извинения. Вы оказали нам гостеприимство и были добры и любезны с нами, а в ответ мы лгали и обманывали вас. Но, уверяю, мы считали это необходимым.

Все молчали.

Она сделала глубокий вдох и собрала все свое мужество, на которое была способна.

– Думаю, чтобы вы поняли и, возможно, простили нас, мне лучше начать с самого начала, – Белль посмотрела на Линн, которая ободряюще улыбнулась. – Мое имя Белинда Сорбонтэ. Мою сестру зовут Мелинда. Как видите, мы близнецы. Наш отец, Генри Сорбонтэ, человек, которого арестовали за убийство…

– Томаса, – тихо подсказала Евгения. Белль посмотрела на хозяйку дома.

– Да, вашего мужа, Томаса Браггетта.

– Но папа не делал этого, – вставила Линн.

– Мы приехали сюда, чтобы снять обвинения с нашего отца, – заявила Белль, взглянув на Евгению. – Ваша кузина Хелен была близкой подругой матери до ее смерти, а теперь стала и нашей подругой. Она предложила мне поехать на свадьбу Терезы. Мы с Линн решили – раз в Новом Орлеане и в вашей семье нас никто не знает, мы сможем выяснить гораздо больше, если никто не будет знать, как сильно мы похожи, или что нас две. Поэтому, приехав в город, я отправилась сюда, а Линн поселилась в «Сент-Луи». Мы… Я… – она снова замолчала и посмотрела на сестру. – Из дошедших до меня слухов я стала подозревать Трейса в том, что он убил сенатора Браггетта, а вину свалил на нашего отца.

– Трейс? – переспросил Тревис. Его челюсть отвисла. – Ты с ума сошла?

– Это точно, – добавил Трейнор.

– Может быть, немного и сошла, – возразила Белль. – Но я была в отчаянии, хотела доказать невиновность отца и вызволить его из тюрьмы. А Трейс казался самой подходящей кандидатурой в подозреваемые.

– И Трекстон, – добавила Линн, хитро улыбнувшись.

Белль продолжала стоять спиной к Трекстону.

– Да. Сначала мы его не подозревали, но когда он сказал, что искал в Луизиане лошадей для покупки в то время, когда убили сенатора, я поняла – мы не можем игнорировать вероятность того, что Трекстон мог это сделать, поэтому внесли его в наш быстро растущий список подозреваемых.

– Я польщен, – протянул Трекстон.

Белль набрала в легкие воздуха и продолжила:

– Я не хотела подозревать Трекстона, а Линн настаивала, что Трейс тоже невиновен, поэтому нам пришлось начать поиски в других местах.

Глава 28

Последующие тридцать минут Белль говорила перед заинтересованной аудиторией, пытаясь все объяснить и игнорируя язвительные замечания Трекстона. После каждого произнесенного ею слова, после ответа на каждый вопрос, она молилась, чтобы Трекстон понял и простил обман.

– Эдвард Мурден никогда бы не совершил убийство, – сказала Евгения, перебивая Белль.

Та вздохнула.

– Может быть, и нет, но у него были на то причины.

– Вы думаете, из-за денег? Из-за того, что Томас лишил его состояния и дома?

– И невесты, – добавила Белль.

Евгения закрыла глаза, затем снова открыла.

– Да, это правда, но если бы Эдвард жаждал мести, если бы собирался убить Томаса, зачем тогда ждал все эти годы? Почему не сделал этого много лет назад?

Белль покачала головой.

– Не знаю, право, не знаю. Но после того как прочитала дневник мистера Браггетта, я убедилась в одном – к его смерти каким-то образом имеют отношение «Рыцари Золотого Круга».

– «Рыцари»? – переспросил Тревис. Евгения опустила голову, потерла переносицу и закрыла глаза.

– Я подозревала, что Томас связан с ними.

– Но и твой отец тоже, – Трекстон смотрел на Белль потемневшим взором.

Она обернулась к нему и, увидев в его глазах презрение, почувствовала, как остановилось от страха сердце.

– Да, но я знаю своего отца. Он не убийца, – настаивала Белль. – Не имеет значения, как он связан с «Рыцарями» или какова причина его вступления в эту организацию, он не тот человек, который способен совершить убийство.

– Ну, – начал Трейнор, – если вы решили, что Трейс и Трекстон не виновны, кого же, в таком случае, вы подозреваете?

Белль обернулась к младшему из Браггеттов.

– Честно говоря, не знаю. У Энтони ДеБрассе были причины убрать с пути твоего отца, но я сомневаюсь, что ему по силам совершить убийство, – она снова посмотрела на Евгению. – Ваша мать убеждена в невиновности Эдварда Мурдена, – Белль вздохнула. – Существуют и другие, кто считает, что Томас Браггетт их обманул. Например, Харкорт Проскауд и его сын Джей.

Все посмотрели на Терезу.

– Джей не стал бы убивать моего родного отца, – заметила та, хотя в словах прозвучало такое же сомнение, что отражалось и во взгляде.

– Во всяком случае, – сказал Тревис, – зачем крутиться здесь, жениться на Терезе, а затем сбегать?

– Чтобы дать имя своему ребенку, – сказала Линн.

– Ребенку?! – Евгения уставилась на дочь.

– Его отозвали по делам, – стояла на своем Тереза, она вызывающе подняла подбородок, готовая дать отпор каждому, кто осмелится бросить вызов.

Евгения вздохнула.

– Я согласна с Тревисом. Джей – хороший юноша и изрядно потрудился, помогая отцу вернуть состояние. Убийство… – она покачала головой. – Ни один из Проскаудов, да любой из наших знакомых, не мог его совершить.

Белль остановилась рядом с Евгенией.

– Мне жаль, что пришлось обманывать вас, но я, – она бросила взгляд на сестру, – чувствовала это необходимым. Но теперь наш отец на свободе. И хотя мы не знаем, где он, его свобода – самое главное. Наши поиски завершились. Вы сможете простить нас?

Евгения улыбнулась.

– Конечно, – она похлопала Белль по руке. Трекстон шумно вздохнул и выбежал из комнаты.

Белль смотрела вслед и почувствовала, как сжалось сердце. Он уходит от нее, из ее жизни, а она не знает, что делать.

«Иди за ним!» – подсказал внутренний голос.

Подобрав юбки, Белль бросилась к двери. Она была вынуждена задержаться в галерее, пока глаза не привыкли к темноте. На черном небе виднелся тонкий золотой месяц, слабо освещающий окутанную ночью землю.

– Трекстон? – Белль всматривалась в темноту сада, но ответом была только тишина. – Трекстон?

Где-то крикнула птица, испугав девушку. Она отпрыгнула и зацепилась юбкой за шипы розового куста. Рывком высвободила юбку и побрела по узкой тропинке, освещенной бледным светом луны. Остановилась в дальнем конце сада. Справа простирались пастбища, слева находились конюшни. Прямо перед ней виднелась дубовая роща, поросшая мхом, за ней – хлопковые поля. Белль, как безумная, огляделась по сторонам. Куда исчез Трекстон? Не мог же он уехать? Взять своего коня и отправиться в Техас, не попрощавшись со всеми? С матерью?

Вдруг внимание привлекли какие-то серебристые блики – на чем-то блестящем отражался лунный свет. Белль посмотрела в темноту. Сквозь сучковатые, раскидистые, поросшие испанским мхом ветви огромных дубов проникали лишь слабые лучи света. Она подошла ближе и смогла рассмотреть очертания мужчины, прильнувшего к толстому стволу дерева. Он стоял спиной, опершись на дерево и скрестив на груди руки.

– Трекстон? – тихо окликнула Белль. Она медленно подошла, испугавшись, что он уйдет или не захочет с ней разговаривать, а может быть, и то, и другое вместе. Ее глаза блестели от подступивших слез, руки дрожали, а сердце билось в безумном темпе.

И тогда Трекстон посмотрел на нее. Свет луны падал на лицо, и Белль заметила, что оно непроницаемо, как гранит, и холодно, как металл. Гнев уничтожил остатки теплоты и мягкости.

– Опять задумала какую-нибудь интригу? – его ледяной тон сильнее грубых слов резанул ее, словно нож.

Белль остановилась в нескольких шагах.

– Трекстон, я никогда не хотела играть тобой.

– В чем дело, меня так легко одурачить? Белль слышала боль в его голосе. Она вдруг вспомнила записи в дневнике Евгении и поняла, почему Трекстон так злится. Очень давно Джульетта Вушон сказала, что любит его, а затем предала, и теперь он думает, что Белль поступила точно так же.

– Трекстон, я не Джульетта.

– Нет? Но ты такая же, как она.

Слова ударили Белль в самое сердце.

– Нет, – прошептала она. – Ты ошибаешься. Она не любила тебя, а я люблю.

– Тогда тебе не повезло, – Трекстон оторвался от дерева. – Прощай, Белль, – он прошел мимо, не взглянув на нее.

Белль повернулась.

– Черт, Трекстон, ты не можешь бросить меня. Он оглянулся.

– О, даже так?

– Нет, не можешь, и, если попробуешь это сделать, я последую за тобой. Меня не волнует, куда и как далеко ты отправляешься и сколько времени это займет, я еду с тобой.

Трекстон пожал плечами.

– Будь моей гостьей.

– Куда ты едешь? – с паникой в голосе крикнула Белль.

Не отвечая, он направился в сторону конюшни.

Белль вдруг испугалась, как никогда в жизни. Трекстон бросает ее. Она побежала за ним.

– Куда ты едешь?

Он не ответил, а продолжил свой путь, при каждом шаге тихо позвякивали шпоры.

Белль вцепилась в рукав его рубашки обеими руками.

– Черт возьми, Трекстон, куда ты едешь?

– Домой, – прорычал он, ответ слетел с губ прежде, чем Трекстон успел подумать.

– В Техас? – настаивала Белль.

– Да, в Техас, – буркнул он таким же резким тоном. Трекстон попытался высвободить руку. – Белль, отпусти мою рубашку.

– Нет.

Он уничтожающе посмотрел на нее.

– Белль, нам больше не о чем говорить. Все разговоры окончены. Ты сделала то, зачем приехала.

Из глаз Белль брызнули слезы, но она не отпустила рукав.

– Трекстон, ты никуда без меня не уедешь!

– Я еду в Техас, а затем отправляюсь на войну, где, скорее всего, погибну. Если хочешь поехать со мной, отлично. Путь свободен, – он вырвал рукав из ее руки.

– Отлично, именно так я и поступлю. Какую мне седлать лошадь? – Белль вошла в конюшню вслед за ним. – Думаю, раз путь до Техаса долгий и мы не знаем, сколько времени займет дорога, когда ты вступишь в армию, следует оседлать самую лучшую и выносливую лошадь, верно?

Трекстон посмотрел на нее и взял поводья Плута.

– Бери какую хочешь. Разве не так ты всегда поступаешь?

Белль пропустила мимо ушей его сарказм и подошла к стойлу с красивым гнедым жеребцом.

– Он выглядит вполне дружелюбно, – Белль окинула жеребца взглядом. – Большой и сильный.

– Ты так и не можешь прекратить свою игру. Она нежно улыбнулась, но глаза оставались суровыми и решительными.

– Трекстон, я не играю. Говорю тебе – куда ты, туда и я. Однако буду очень признательна, если ты подождешь несколько минут, пока я сбегаю в дом и соберу кое-какие вещи.

Трекстон смотрел на нее несколько долгих, казалось, бесконечных минут суровым, внимательным взглядом.

– Что ты задумала?

– Именно то, что сказала – еду с тобой.

– Нет, не едешь.

Она подошла и встала перед ним, уперев в бока сжатые кулаки и с сердитым выражением на лице. Их тела оказались очень близко.

– Если ты, напыщенный идиот, не понимаешь, повторяю – я люблю тебя и поеду с тобой, нравится тебе это или нет, – Белль вызывающе подняла подбородок. – И ты не сможешь мне помешать.

Его душу терзали сомнения, здравый рассудок и страсть бились за победу. Ум говорил оставить ее, но сердце подсказывало – он не сможет этого сделать. Трекстон стиснул руки Белль, пальцы впились в ее плечи.

– Мне не нужна женщина, которая лжет на каждом шагу. Причины меня не интересуют.

В душе Белль затеплилась искра надежды.

– Трекстон, я больше никогда не буду тебе лгать, – тихо сказала она. – Обещаю.

Трекстон почувствовал, как зашатался и рухнул последний барьер, возведенный вокруг его сердца. Он все еще боялся любить ее, боялся доверять, но знал – у него действительно не осталось выбора.

– Черт бы тебя побрал, Белль, – прошептал Трекстон хриплым от чувств голосом. Он обвил обеими руками ее талию и крепко прижал к себе. – Черт бы тебя побрал, – его губы уже завладели ее ртом.

Прежде к страсти примешивалось ощущение вины. Стыд за то, что он желал женщину, которую любил его брат, угнетал эмоции и чувства и оставлял скорее ощущение отвращения к самому себе, чем удовлетворение и радость. Но теперь все забыто.

Она пленила его сердце безмолвным обещанием нежно любить до конца жизни, воскресила его своей любовью, сделала своим, проникла в душу и растворила в своей собственной, так что они навеки стали единым целым. Его душа наполнилась восторгом, а сердце – любовью. Белль – пламенная женщина, колдунья, очаровательная соблазнительница, и Трекстон любил ее. Бог услышал его молитвы, он любил ее гораздо сильнее, чем мог когда-нибудь себе представить, больше жизни.

Трекстон почувствовал, как руки Белль обвили его шею, почувствовал, как она прильнула к нему. Он еще крепче стиснул ее талию, прижал к себе. Два силуэта растворились в темноте, превратившись в единое целое. Его язык исследовал многообещающую влагу ее рта, пробуя медовую сладость губ. Из горла вырвался стон, когда он оторвался от нее и осыпал поцелуями шею.

– Я люблю тебя, Трекстон, – Белль целовала сильный, волевой подбородок. Она нежно рассмеялась, находясь на седьмом небе от счастья. – Я так сильно тебя люблю!

Трекстон витал в облаках от радости. Губы снова приблизились к ее губами, но Белль отвернулась.

– Что случилось?

Девушка снова повернула к нему лицо и улыбнулась.

– Я люблю тебя, Трекстон.

Он наклонил к ней голову, но Белль снова отвернула лицо.

– Белль?

– Я люблю тебя, Трекстон, – в третий раз повторила она.

Он посмотрел на нее, слегка нахмурившись.

– Я люблю тебя, Трекстон!

Его глаза не отрывались от ее глаз. Белль вздохнула.

– А ты любишь меня?

– У меня есть выбор?

– Да, – прошептала она, внезапно испугавшись. – Есть.

Он улыбнулся той же озорной, дьявольской улыбкой, которой одарил ее в день приезда.

– Тогда выбираю любить тебя.

Глаза Белль снова засветились счастьем.

– Я люблю тебя, Белинда Сорбонтэ, – хрипло произнес Трекстон, наклоняя голову. – Господи, как я тебя люблю!