Текст книги "Омела и Маргарита (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Стейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Ты прямо мастер на все руки.

– Да.

Он тянул время, вкручивая новую лампочку и заменяя плафон, но это было только несколько минут перед тем, как настанет время отвечать за свой поступок.

Она сняла толстовку и свернулась калачиком на диване, положив на ноги Мокси для тепла. Она потянулась за пультом, остановилась и забавно посмотрела на него:

– Что не так?

– Мне надо уйти. Это была долгая ночь.

Счастливое сияние немного потускнело, но она по-прежнему улыбалась.

– Почему бы тебе просто не остаться здесь? Тебе нет смысла ехать домой, когда ты должен выехать рано утром, чтобы закончить работу.

– Я не могу остаться, Клэр.

И это окончательно убило остатки счастья на ее лице.

– Почему?

Он пожал плечами, не зная, что сказать, но она покачала головой.

– Не надо. Скажи мне, почему?

– Я не могу делать это снова. Я и ты, я имею в виду. Это не правильно.

– Полчаса назад, кажется, ты думал, что вполне правильно.

– Я хочу тебя. Я всё ещё хочу, но... Брендан...

Он не знал, как это объяснить, и все слова в мире не смогли бы сделать это легче. Наверное, только сделают больнее.

– Мне надо идти. Завтра позвоню, может быть.

– Джастин.

Он остановился, держась рукой за ручку двери, но не обернулся.

– Не возвращайся.

Глава 6

Эти слова нелегко ей дались, и её трясло от усилия, которое потребовалось, чтобы вымолвить их, но она не взяла бы их обратно.

Рука Джастина скользнула с ручки двери, он медленно повернулся к ней лицом.

– Клэр, не делай этого.

Он и вправду думал, что она хочет выкинуть его из своей жизни? Он был её лучшим другом. И, несмотря на все её усилия отрицать и отклонить это, он был мужчиной, в которого она влюбилась. Или, может быть, которого она всегда любила, но не признавала этого.

– Я думала, после рождественского вечера у нас всё наладилось, – сказала она тихо. – Я думала, наша дружба сохранилась. А сегодня вечером, в твоём грузовике, я подумала, мы разобрались с проблемой... Что бы мы ни чувствовали, мы делаем шаг вперёд вместе, но нет. Ты пристрастился к каким-то запутанным эмоциональным горкам, а мне этого не нужно.

– Я не хочу делать тебе больно.

– Но ты делаешь. Я всегда любила тебя, Джастин, но думаю, моя любовь к тебе меняется, и это пугает меня. Пока ты не найдёшь своего места, тебе лучше уйти, пока не стало хуже. Пожалуйста.

– Ты была красивой невестой, – прошептал он.

Смена темы разговора вывела её из равновесия, и непроизвольно она бросила мимолётный взгляд на их с Бренданом свадебную фотографию. Через секунду она успокоилась и снова посмотрела на Джастина.

– Речь не о прошлом. Речь о настоящем.

– Как это может быть не о прошлом? Я стоял здесь, рядом с моим лучшим другом, и смотрел, как ты клялась любить, уважать и заботиться о нём.

– Пока смерть не разлучит нас. Я любила его, Джастин. Я и сейчас его люблю, и если бы он был жив, я бы провела с ним всю свою оставшуюся жизнь. Но он умер. Та жизнь кончилась, но я ещё здесь и должна начать новую жизнь. И я хочу начать её с тобой.

– Я не могу. Ты жена Брендана, Клэр. Я не могу оставить это в прошлом.

– Нет, я вдова Брендана. Я больше не его жена.

– Но ты была. Я любил жену моего лучшего друга. Ты знаешь, каким жалким подонком я себя из-за этого чувствую? Самым мерзким, вот каким.

«Я любил жену моего лучшего друга». Его слова медленно оседали и ещё медленнее она их осознавала. Если бы он сказал, что спал со вдовой своего лучшего друга, это не имело бы для неё никакого смысла. Она знала, что их отношения с Бренданом все перепутали в его голове. И не только в его.

Но его слова звучали так, будто он любит её. И любил задолго до того, как Брендан погиб. Это было невозможно, потому что он был её лучшим другом, и она знала бы, если бы он испытывал к ней подобные чувства.

– Ты никогда не предавал его, – сказала она, потому что в данный момент она мало в чем была уверена, но в этом она абсолютно не сомневалась.

– Предавал. В душе. И когда я закрывал глаза по ночам, я старался не представлять нас в одной постели, но всё же видел. Я действительно очень старался.

На его лице было написано, чего ему стоило это признание, и она не могла не признать этого. Она посмотрела вниз на Мокси и погладила ее шерсть, не совсем уверенная, кого она хочет успокоить: кошку или себя.

– Ты не это имеешь в виду, Джастин.

Это не могло быть правдой, потому что это меняло всё, во что она верила о своих отношениях.

– Это правда.

– Его больше нет.

– Мы оба любили Брендана слишком сильно, чтобы он когда-нибудь исчез. Я... Я просто не могу так поступить.

– Тогда тебе лучше уйти. У меня и так было слишком много боли и несчастья, чтобы держаться за что-то, что приносит мне боль, даже если это ты.

– Не надо. Пожалуйста.

– Мне приходится.

Казалось, он хочет ещё что-то сказать – она видела это по его лицу. Но он открыл дверь и вышел в холодную ночь. Первая слеза упала, когда он закрыл дверь, и к тому времени, когда вдали затих звук двигателя его грузовика, она ревела в подлокотник дивана. Мокси, стараясь утешить ее, терлась об её волосы.

Клэр знала, что поступила правильно, прогнав Джастина, но не ожидала, что это будет так больно. И по своему опыту она знала, что болеть будет долго. Больно будет каждый раз, когда ей захочется взять телефон и позвонить ему, но она не сможет. Больно будет каждый раз, когда она услышит шутку, которая его бы рассмешила, но не сможет ею поделиться. Больно будет, когда будет фильм, который, она знала, понравился бы им обоим, и ей придётся пойти в кинотеатр без него.

Даже если он вернется, между ними никогда больше не будет того, что прежде. Теперь она знала, что он любил её – он использовал прошедшее время – а она любит его в настоящем времени. Но он был прав. Они оба любили Брендана слишком сильно, чтобы он когда-нибудь исчез. И, в то время как она могла принять, что ей повезло любить двух замечательных парней, которые оказались лучшими друзьями, Джастин не мог.

Когда слёзы иссякли, пусть временно, она несколько минут погладила Мокси, потом умылась. Она включила радио, чтобы прогнать тишину, а затем схватила несколько пустых пакетов, которые она всегда засовывала под кухонную раковину, и начала собирать его вещи. Не было смысла иметь одежду, и туалетные принадлежности, и прочее имущество Джастина по всему дому, раз он никогда больше не будет заваливаться на её диван. Или спать в её кровати.

К сожалению, боль не утихла в течение следующих нескольких дней. Приближалось Рождество, в это время особенно грустно быть одному и выхаживать хрупкое сердце. Она сосредоточилась на работе. Это помогало. Не за горами было время платы налогов, поэтому работы хватало. Не было необходимости часто покидать квартиру, что тоже помогало, так же как и разговоры с семьёй по телефону. Но она скучала по Джастину так сильно, что не проходило и несколько минут без того, чтобы не думать о нём. Даже Мокси, казалось, скучала по нему, судя по тому, как она ходила перед дверью, а затем на кухне терлась о ножки "его" стула.

Джуди Рутледж позвонила ей ярким ранним утром Сочельника, чтобы пригласить ее встретиться за завтраком, и Клэр подумала сослаться на головную боль. Но, в конце концов, она приняла душ и оделась, даже наложила лёгкий макияж, и направились в кафе, чтобы встретиться со свекровью.

Джуди заняла ей место, и Клэр улыбнулась, проскальзывая на него.

– Я надеюсь, у них много свежесваренного кофе.

Она одарила ее взглядом, который можно было бы считать лишь материнским осмотром.

– Ты выглядишь так, как будто тебе это нужно.

– Ты знаешь, как это бывает. Праздничная усталость. И половина моих клиентов только что поняли, что это конец года, и они в панике из-за налогов.

– Я надеюсь, ты не настолько занята, что не можешь сделать перерыв и прийти на вечеринку сегодня вечером.

Вечеринка. Клэр удалось не застонать громко, но она знала, что ей повезёт, если сможет уйти из кафе, не выворачивая нутро наизнанку. У её свекрови имелся сверхчувствительный эмоциональный радар, и она не принимала "прекрасно" за ответ.

– Я не уверена, смогу ли я прийти, – честно сказала она. Она не решила ещё, готова ли она встретиться со всем этим лицом к лицу.

Если бы Джастин пришёл туда, ей стало бы дерьмово, увидь она его снова, если бы он не пришёл, ей было бы дерьмово знать, что она встала между ним и людьми, которых он считал своей второй семьёй. Ни то, ни другое, не наполняло ее праздничным настроением.

– Я надеюсь, ты постараешься. Без тебя будет не то.

От необходимости ответить Клэр спасла официантка, которая появилась, чтобы принять заказ, и ей пришлось притвориться, что у неё есть аппетит. Она решила, омлет и жареный картофель будет легко размазать на тарелке, что будет выглядеть, как будто она съела больше, чем на самом деле.

Однако посреди еды и бессмысленной светской беседы, Джуди опустила вилку и посмотрела на неё в упор.

– Скажи мне, что происходит, Клэр. Не заставляй теряться в догадках и выдумывать что-то ужасное.

Смотреть в глаза матери мужа казалось ещё более ужасным, чем это было раньше. Будет больно, независимо от того, сколько она пыталась отгородиться от правды о ситуации.

– Джастин и я... мы типа поссорились.

– Я так и подумала. Он тоже на себя не похож, – Джуди отпила глоток кофе, выглядя задумчиво. – Должно быть, особенно тяжело расставаться с другом в Рождество.

Да, тяжело, хотя Клэр только кивнула, потому что всегда могло быть хуже. Они обе видели, что значит тяжело. Тяжело было, когда рука Джуди вцепилась в её руку на похоронах так крепко, что она думала, их кости треснут.

– Клэр, – Джуди не сказала больше ни слова, пока она не перестала возиться с ее жареный картошкой и не подняла взгляд. – Я надеюсь, ты знаешь, что Фил и я любим тебя как родню дочь, но это не значит, что мы хотим, чтобы ты провела остаток жизни, горюя по Брендану. Ты можешь рассказать мне, милая. Я хочу, чтобы ты поговорила со мной.

– Это слишком запутанно, – Клэр покачала головой, глядя в свою почти пустую кофейную чашку. – Это было просто... Я думаю, мы оба были одинокими, и мы пошли на Рождественскую вечеринку, и слишком много выпили, и... это слишком запутанно.

Ей было противно сваливать на алкоголь, потому что это была ложь, но это было легче, чем пытаться объяснить путаницу эмоций, в которую превратились их с Джастином отношения.

– Ты любишь Джастина.

От утверждения, сделанного так просто и без обвинения, горло Клэр сжалось, и она изо всех сил держалась, чтобы не разреветься. Ее чувства к Джастину было настолько сложными, что она не думала, что их можно подытожить так легко.

– Но между вами стоит Брендан, – продолжила она.

– Брендан не стоит между нами, – сказала Клэр, чуть резче, чем ей хотелось. Она бы не стала делиться с Джуди признанием Джастина о том, что тот любил жену своего друга, потому что это могло бы разрушить отношения между Джастином и Рутледжами, но она всегда о нем помнила. – Он с нами. В наших сердцах и наших мыслях, и он всегда будет, потому что мы любили его. Я скучаю по нему каждый день. И Джастин тоже.

– Я знаю, – Джуди потянулась через стол и сжала ее руку. – Я потеряла сына, но я не знаю, каково это, потерять мужа, поэтому я не знаю правильных слов, чтобы сказать. Но я надеюсь, что ты не отступишься от Джастина – или от себя – только потому, что сейчас тяжело.

Иногда это было слишком тяжело, но она не хотела терзать Джуди дальше такой удручающей темой.

Особенно утром в Сочельник.

– Я пока ни от чего не отступаюсь. Но давайте поговорим о чем-то еще. Так как Вы всё знаете, что Фил подарит Вам на Рождество в этом году?

Джастин стоял, засунув руки в карманы пальто и глядя вниз на плиту из полированного гранита.

Брендан Рутледж. Любимый Сын, Муж, Брат и фанат Red Sox.

Он сидел между Джуди и Клэр в кабинете директора похоронного бюро, держа их за руки, пока проходил длинный болезненный процесс планирования их прощания. Но Фил, который сидел, обняв сестру Брендана, и молчал до момента, пока не дошло до надгробной плиты, сказал, что его сыну хотелось бы, чтобы мир знал, что он был фанатом Red Sox.

Все три женщины засмеялись – слабое, испуганное развлечение, которое пронзило через удушающее покрывало неожиданного, до глубины костей, горя.

Клэр хотела добавить "друг", ради Джастина, но служащий похоронного бюро был обеспокоен количеством места на небольшом камне. Джастин сжал ее руку и сказал ей, что "брат" выражает все важное в его отношениях с Бренданом.

Теперь он смотрел на это слово, вырезанное навсегда в граните. Брат.

– Я спал с твоей женой.

Не было грома. Не было удара молнии, или воя ветра, или лавины ледяного дождя. Просто тишина и биение его сердца.

– Я старался не делать этого. Я чертовски старался. – Он сглотнул. – Мы пытались обвинить алкоголь в первый раз. Но мы не были пьяны. Это было просто оправдание, мы его использовали, чтобы всё уладить. И... тогда мы сделали это снова.

Он остановился. Выдохнул.

– Я сделал ей больно. Ты поклонялся ей, и ты делал так, чтобы она смеялась и улыбалась и ... Я заставил её плакать. Я думаю, что больше, чем за что-нибудь, ты бы пнул мою задницу только из-за этого. Боже, я хочу, чтобы ты мог отпинать меня прямо сейчас.

Джастин услышал сдавленный всхлип сзади и повернулся, чтобы увидеть Джуди Рутледж, стоящую на небольшом расстоянии позади него. Ее лицо было бледным и в слезах, ее затянутые в кожаные перчатки руки душили стебли небольшого рождественского букета. Чувство вины за то, что он сделал больно ещё одной женщине, которую Брендан любил, почти лишило его сил.

– Он считал тебя своим братом, – сказала она тихим голосом, который бил по нему, как разрушающий шар.

Его плечи сгорбились под пальто, пока он ждал обвинений и упреков от женщины, которая была как вторая мама для него. Он не будет пытаться оправдываться за то, что он сделал или прятаться от боли. Он заслуживает того, чтобы ему было так же больно, как ей. Больше. Потому что он предал и ее тоже.

– Я любила тебя как сына, Джастин. Мальчики. Так Фил и я всегда называли вас. Мальчики.

– Вы, вероятно, были ближе, чем любые настоящие братья могли бы быть. И теперь он ушел.

Сильнейшая боль в ее голосе и в глазах заставили его сердце сжаться, и спазм в горле едва давал ему дышать.

– Я не хотел, чтобы это случилось.

– Но у меня всё ещё есть вы. У меня все еще есть один из моих мальчиков и есть Клэр, она всегда будет для меня второй дочерью. И мне больно видеть вас обоих в таком состоянии.

Он покачал головой, его руки сжимались в кулаки в карманах. Он не хотел ее мягких слов и слез сострадания. Она должна быть злой. Она должна бить еге кулаками в грудь и кричать на него за то, что он изменил памяти её сына, за то, что он предал дружбу Брендана.

Вместо этого она шагнула вперед и открыла свои руки, но он снова покачал головой. Слёзы застилали глаза, и он видел размыто, когда она обняла его щеку ладонью.

– Изо дня в день я верила, что мой сын сейчас в чудесном лучшем месте, – сказала она тихо, но твёрдо. – Я верю, что он может чувствовать мою любовь к нему. И раз я верю в это, я так же верю, что он может чувствовать твою боль. Он очень любил тебя и Клэр. Когда вам двоим больно, он чувствует себя несчастным.

– Я спал с его женой, – прошептал он, и она опустила руку.

Она обошла его и положила букет живых цветов у подножия надгробья. Он смотрел, как её плечи поднялись под пальто, когда она глубоко вдохнула и провела пальцами по имени сына.

Затем она сунула руки в карманы и снова повернулась лицом к Джастину.

– Ты должен перестать говорить себе это. Ты должен перестать в это верить. Ты спал с Клэр. Ты спал с женщиной, которую любишь и которая любит тебя, и, как ни банально это может звучать, Брендан хотел бы, чтобы вы оба двигались дальше. Были счастливы.

Он мог бы сказать ей и остальное. Прежде, чем она пожелает ему больше счастья, она заслуживает того, чтобы знать всё.

– Я всегда любил ее, миссис Рутледж, даже до того, как он ... до аварии.

– Если бы я на секунду поверила, что ты каким-то образом предал моего сына, я не смогла бы смотреть тебе в лицо, Джастин МакоКрмик. Ты знаешь это, не так ли?

Он кивал, пока она не взяла его лицо руками и не заставила его посмотреть на неё.

– Ты не можешь выбирать, кого любить. И ты не можешь прогнать любовь.

– Я старался. Я старался не любить её.

– И посмотри, чем это закончилось. Вы оба несчастны. Брендан мог быть твоим лучшим другом и мужем Клэр, но он был моим мальчиком, и я знаю – я верю в душе – он бы считал благословением видеть вас двоих счастливыми вместе.

Он хотел верить в это. Но он провёл слишком много лет, говоря себе, что его чувства к Клэр безнравственны, и чувство вины не было переключателем, который можно переключить, потому что мама Брендана сказала, что всё в порядке. Тем не менее, он хотел, чтобы так и было. И в первый раз он позволил себе представить, что скажет Клэр, что он любит её.

Миссис Рутледж всхлипнула, а затем, казалось, взяла себя в руки.

– Ты заглянешь на вечеринку сегодня?

– Скорее всего, нет. Я не очень хорошая компания, и я не собираюсь притворяться, что мне весело.

– То же самое и Клэр сказала. Тебе следует увидеться с ней, Джастин.

– Я не знаю, – он не был уверен, что он мог дать ей то, что ей нужно.

Улыбка Джуди была теплой, с легким налётом грусти.

– Вы оба потеряли Брендана. Вы действительно хотите потерять и друг друга тоже?

Когда он ехал домой, вопрос о расставании не оставлял его. Он эхом прокатывался в его сознании, снова и снова, так что ему хотелось биться головой о руль, чтобы прекратить это. Он не знал, что он хотел делать, но была одна вещь, которую он знал наверняка. Он не хотел терять Клэр.

Когда в дверь постучали, Клэр знала, что это был Джастин. Она узнала звук его грузовика, съезжающего с дороги. Она узнала звук его сапог на лестнице. И она включила телевизор, полная решимости продолжать плакать под одну из самых классных праздничных комедий, когда-либо сделанных, хотя "Рождественские каникулы" без него были не те.

Джастин снова постучал. Она проигнорировала это. Проигнорировала и стук в дверь, и стук в ее сердце, и ужасную боль в желудке.

Она слышала царапанье металла по металлу, и боль её усилилась. Его ключ ему больше не поможет. Она сменила замки.

Он сдался через несколько секунд, а затем снова стал стучать так сильно, что она удивилась, как он не помял металл. А может быть, и помял. Сейчас ей было всё равно.

– Открой эту проклятую дверь, Клэр, или, клянусь, я выбью её.

Так как он помогал Брендану устанавливать эту дверь, шансов выбить её у него не было.

Она слышала, как он ударил ногой дверь снизу, но не для того, чтобы её выбить, а из отчаяния.

– Клэр... пожалуйста.

Что-то изменилось в его голосе, что прошло прямо к её сердцу. Но если она впустит его, и он приблизится только для того, чтобы снова её отшвырнуть, она не уверена, что её сердце вынесет это. А он так и сделает, потому что он не мог отделить свою дружбу с Бренданом от своих чувств к ней.

– Я не уйду, Клэр. На этот раз я не уйду.

Учитывая, как долго он стоял за дверью, на морозе, она начала верить ему. И её нервы больше не могли выдержать, так что она сбросила флисовое одеяло и подошла к двери, щелкнула засовом и открыла её.

– Я первым увидел тебя.

Он выглядел ужасно, и её сердце сжалось от боли.

– Что ты имеешь в виду?

– Я первым увидел тебя, – он потянулся к её лицу, но она отступила назад. – Ты должна была быть моей, Клэр, и я семь лет жил с этим.

– Когда ты первый увидел меня?

– В ту ночь на вечеринке, я наблюдал за тобой и собирался пригласить тебя танцевать. Но я сделал ошибку, отойдя в туалет, вместо того чтобы сделать это. Когда я пришел, Брендан говорил с тобой. Вы смеялись, и ваша симпатия была так очевидна. Позже той ночью он сказал мне, что он встретил девушку, на которой он собирается жениться.

Она пыталась вникнуть в то, что он говорил.

– Я никогда не знала об этом. И Брендан тоже. Или же он никогда ничего не говорил.

– Я провел последние два года, говоря себе, что я должен был делать правильно, в память о моём лучшем друге. Но он бы не считал, что делать тебе больно, значит, делать правильно. И он бы не считал, что разрушать себя правильно.

– Несколько дней назад ты называл себя жалким подонком. Сейчас, внезапно, это стало нормально?

– Я узнал, что я не могу жить без тебя. И я понял, что Брендан хотел бы, чтобы мы были счастливы.

Она покачала головой, боясь, что он был просто на высокой точке в эмоциональных горках.

– А завтра утром новый оборот, и ты снова почувствуешь себя виновным и оттолкнёшь меня.

– Я понял это не сам. Мне помогла мать Брендана.

– Ты говорил с Джуди... о нас?

– Уверен, что не сказал ей ничего из того, что она уже не знала. Или, во всяком случае, подозревала.

В то время как благословение матери Брендана, вероятно, прошло долгий путь к ослаблению вины Джастина, было рискованно надеяться, что была какая-то волшебная палочка, которая все исправила лёгким движением запястья и заклинанием. И будет больно, когда он отступит. Очень.

Но ее собственный разговор с Джуди не забылся на задворках её памяти. Не отступайся от Джастина... или от себя... только потому, что сейчас тяжело.

Он взял её руку, и она смотрела, как он проводит большим пальцем по суставам её пальцев, потому что это было легче, чем смотреть ему в глаза.

– Я знаю, что причинил тебе боль, – сказал он тихо. – Мне жаль.

– Последние несколько дней совсем без тебя причинили боли больше, чем что-либо.

– Я не хочу пройти через это снова, Клэр. Это был сущий ад. Каждая минута этого ада была так же очевидна на его лице, как, она была уверена, и на её лице тоже.

– Я не могу обещать тебе, что не будет ситуаций, немного странных для меня, но я могу пообещать, что я не уйду от тебя, больше никогда.

Она думала, что это были слова, которые она давно хотела услышать, но их было недостаточно.

– Речь идет не о Брендане, и это проблема. Речь должна быть о нас. Ты и я, Джастин. Только мы.

– Я люблю тебя.

Она замерла, ее сердце бешено колотилось в груди.

– Джастин, я...

– Я люблю тебя, Клэр. Если убрать всех и все остальное, всё, что останется, это только ты и я. Все, что осталось, это лишь то, что я люблю тебя.

Смотреть в его глаза, это было все, что осталось. Может быть, это не было волшебно легко, но он любил ее, и он мог сказать это, и этого было достаточно.

– Я тоже тебя люблю, но...

– Никаких но, Клэр. Я люблю тебя. Ты любишь меня. И если мы передвинемся чуть-чуть левее, мы окажемся под омелой.

– Чуть-чуть левее, хм?

– Да, с моей стороны левее.

Он потащил ее в сторону так, что ей пришлось передвигать ноги, чтобы оставаться в вертикальном положении. Глядя наверх, он взял ее за плечи и поставил ее под печальной на вид веточкой.

– Вот сюда.

– Я не позволю тебе целовать меня, пока мы не закончим разговор об этом. О "но".

Он скользнул руками по ее рукам к пальцам, где их руки переплелись вместе.

– Тогда давай поговорим об этом.

– Я хочу все это. Свадьбу и дом, будет ли это твой, или мы найдём другой вместе, и детей.

– Это предложение?

– Думаю, да. Ты женишься на мне, заведёшь со мной детей, и будешь целовать меня под омелой каждое Рождество?

Он закрыл на секунду глаза, напряженность, казалось, утекала из его мышц, потом он улыбнулся и поднял ее на руки.

– Да, я хочу на тебе жениться, – сказал он перед тем, как поцеловать ее.

Когда он закончил, он опустил её на ноги.

– Я бы хотел остаться сегодня, если можно. Завтра отвезу тебя к твоим родным и потом останусь на ночь. И в следующую ночь.

– Я бы хотела этого.

Он вздрогнул, когда Мокси начала карабкаться по его ноге, и, отцепив её когти от джинсов, прижал кошку и погладил ее по голове.

– Знаешь, она скучала по тебе. И я тоже.

– Я больше не уйду от вас, Клэр. Никогда. – Потом его внимание привлёк телевизор и он улыбнулся.

– Ты смотришь наш фильм.

Они сели на диван как раз в то время, чтобы увидеть, как загорелась ёлка семьи Грисволд, и они засмеялись, а она свернулась в его руках, столкнув Мокси с пути. Кошка фыркнула и свернулась калачиком у неё на коленях.

– Я люблю тебя, – сказал Джастин, утонув лицом в её волосах. – Я так долго ждал, когда смогу это сказать, что тебе, наверное, надоест это слушать.

– Никогда. – Она откинула назад голову, чтобы он мог поцеловать ее. – С Рождеством.

– С Рождеством. А я тебе говорил, что люблю тебя?