Текст книги "Вечная любовь"
Автор книги: Шелли Такер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Глава 3
– Морван, – беззаботно сказала Авриль, подозвав командира стражи, сопровождавшей их с Жозетт в Антверпен, – думаю, пора отправить кого-нибудь со всем этим добром в замок барона Понтье. Не таскать же покупки за собой!
– Да, миледи. – Темноволосый воин подошел и принял из рук Авриль миниатюрный Ноев ковчег, стараясь не уронить фигурок, лент, ожерелий из нежно-голубых бусинок и пушистого игрушечного ягненка, которыми и без того уже были заняты его руки. С мучительным вздохом он передал это последнее приобретение одному из своих людей.
Авриль подавила улыбку, опасаясь, как бы их с Жозетт не разобрало от смеха при виде выражения его лица. Сегодня у шести закаленных в боях гвардейцев, которых Гастон отрядил сопровождать женщин в путешествии на север, были весьма необычные заботы.
Караул прекрасно справился со своей задачей – доставить подопечных в Антверпен целыми и невредимыми. Они прибыли к месту назначения раньше всех других гостей. И когда Жозетт услышала, что в городе как раз проходит ярмарка, она уговорила Авриль побродить по ярмарочным рядам и полюбоваться товарами.
Они шли по улицам, запруженным людьми, послеполуденный воздух оглашали голоса купцов, говоривших на французском и итальянском, арабском и русском, местном фламандском и еще полудюжине языков, даже названия которых были Авриль неизвестны. Дворцовые слуги отчаянно торговались с негоциантами из-за цен на посуду, лимоны, персидские шелка. Слуги чертыхались, отгоняя бродячих собак, вертевшихся под ногами. Богато одетые члены гильдий и капитаны кораблей толковали о дрессированных медведях, борцовских состязаниях, предсказателях судьбы и мелькавших повсюду карманных воришках. Жозетт приходилось почти кричать, чтобы быть услышанной в этом гаме.
– Тебе полезно поразвлечься! – радостно воскликнула она, подхватив Авриль под локоть.
– О да! Да, мне это полезно. – Авриль так же радостно улыбнулась подруге. Она уже и не помнила, когда проводила день вот так, беззаботно разглядывая головные уборы и душистое мыло, пробуя пироги с разными начинками, которые разносили коробейники, нюхая экзотические духи. Они с Жозетт решились даже испытать на себе мастерство цирюльника, орудовавшего раскаленными чугунными щипцами для завивки волос и втиравшего в волосы какие-то редкие благовония с пряными ароматами. Вдыхая их, Авриль невольно улыбалась.
Взглянув на розовые полоски, прочертившие небо на горизонте, она даже пожалела о том, что примерно через час зайдет солнце.
Когда они остановились возле очередного торговца, предлагавшего обувь, она услышала тяжелый вздох Морвана у себя за спиной и поняла, что тот не разделяет ее восторгов. Авриль улыбнулась и бросила взгляд через плечо. Она не могла удержаться от того, чтобы не поддразнить капитана гвардейцев, потому что, казалось, ему были доступны лишь два состояния: угрюмое или непреклонное.
– Да, миледи? – устало спросил он, подергивая усами и с ужасом ожидая, какое еще унижение обрушится на его широкие мужские плечи. – Мы в вашем распоряжении.
– Тогда, после того как отнесете все эти свертки в замок барона Понтье… может быть, вы со своими людьми отдохнете и повеселитесь на ярмарке? Вы достаточно помогли нам сегодня и заслужили награду.
Ей удалось вызвать улыбку на его каменном лице:
– Ребята будут очень благодарны вам, миледи. Авриль открыла бархатный мешочек, прикрепленный к поясу, и начала отсчитывать серебряные монеты:
– Тогда дайте каждому по десять ливров, и желаю вам приятного вечера.
Морван раздал деньги солдатам и велел одному из них неотступно сопровождать дам, пока те не захотят вернуться в замок.
Когда пятеро стражников удалились, внимание Авриль привлек проходивший мимо торговец.
– О, Жозетт, посмотри сюда! – Она указала на мужчину, который нес шест с перекладиной, унизанной маленькими деревянными игрушками, и на ходу дудел в дудочку. – Интересно, есть у него волчки? Я обещала Жизели привезти волчок.
– Беги спроси у него, Авриль.
– Ты не возражаешь, если я тебя на минутку оставлю? – Жозетт кивнула в сторону прилавка с блестящими шелковыми туфельками:
– По-моему, я нашла себе занятие по меньшей мере на час, а то и на два. Иди же.
– Мне сопровождать вас, миледи? – спросил стражник.
– Нет, зачем? Оставайтесь с госпожой Жозетт, пока я не вернусь. – И, стараясь разглядеть, куда направился торговец игрушками, она углубилась в толпу.
– Кел, если ты умудрился забыть, зачем сюда пришел, постарайся хотя бы не дать себя убить, – сказал Хок, выдергивая друга из-под копыт бешено мчавшегося навстречу коня.
– Да, постараюсь, – рассеянно ответил Келдан. Рот у него был набит маринованными фазаньими яйцами – одиннадцатым или двенадцатым кушаньем, отведанным им за день. Хок уже и счет потерял.
Проталкиваясь через толпу, заполонившую антверпенские улицы, Келдан с трудом тащил на себе три мешка, набитых подарками. Вертя головой направо и налево, удивленно таращился но сторонам широко открытыми карими глазами, стараясь рассмотреть сразу все: необычные для него уличные сценки, запахи н звуки. Он остановился, чтобы поглазеть на группу мужчин в развевающихся черных балахонах и странных прямоугольны шляпах:
– Это кто такие?
– Профессора здешнего университета. А эти, – предупредил Хок следующий вопрос Келдана, – христиане-пилигримы. Вон те, в домотканых коричневых рубищах с большим крестами на шее. Они идут от города к городу, заходят в храм и поклоняются могилам местных святых.
– А кто такие святые? И что такое университет?
– Это слишком долго объяснять. – Хок подтолкнул его вперед. – Кел, ты ведь должен…
– Как ты думаешь, сколько это стоит? – спросил Келдан и через несколько шагов остановился возле продавца, торгующего экзотическими деревянными фигурками. Отправив в рот по следнее фазанье яйцо, он облизал пальцы.
– Не важно, сколько это стоит. Если ты еще что-нибудь съешь или купишь, наш корабль потонет, не доплыв до дома. У тебя уже и так обуви, книг, фляг и всякой еды больше, чем ты можешь донести. А вот чего у тебя до сих пор нет, так это женщины. И если позволишь заметить, – сухо добавил Хок, – тебе будет трудно унести ее, поскольку у тебя заняты руки.
– Я ничего не могу с собой поделать. Я ведь никогда не видел такого… такого… – Келдан замолчал, так как в этот момент заметил проносившихся мимо бродячих акробатов.
– За два дня, проведенных здесь, ты видел лишь лучшее, что есть в этом городе, Кел. Большинство этих людей живут в мерзости, буквально на головах друг у друга. Борются друг с другом, чтобы выжить. Убивают друг друга из алчности. – Он не раз обращал внимание Келдана как на крестьян, так и на людей благородного происхождения, на безруких или безногих, с почерневшими зубами и сифилитическими язвами на коже. – Насилие и болезни – неотъемлемая часть здешней жизни, которой ты так восторгаешься.
Келдан остановился и, неожиданно посерьезнев, посмотрел Хока. Толпа обтекала их шумной, плотной рекой. – А мы можем им помочь?
Горестная улыбка искривила губы Хока. Келдан спросил так серьезно, словно ему первому из обитателей Асгарда пришла в голову такая мысль:
– Нет, мой юный друг, не можем, – покачал головой Хок. Келдан был еще так наивен и мягкосердечен. – Не можем же мы всех их взять с собой. Только в этом городе – тысячи людей. И это лишь один город. А таких по свету разбросаны сотни.
Келдан затряс головой, словно не мог даже представить себе кого неисчислимого количества людей.
– Но…
– И у нас сейчас более насущная задача, если помнишь. – Хок похлопал Келдана по плечу, снова подталкивая вперед. – До темноты все вы должны добыть себе женщин. Мы встречайся на корабле меньше чем через час. – Он указал на небо: солнце висело над самым горизонтом. – Все, кроме тебя, уже справились. Если не сделаешь выбор быстро, вернешься домой лишь с туфлями да книгами – вот пусть они и согревают тогда тебе постель.
Келдан вздохнул, переводя взгляд с хорошенькой молочницы на блондинку – дочь серебряных дел мастера.
– В том-то и проблема: выбрать нужно одну. Не представляю, как это другие так легко делают выбор. Если бы только можно было остаться здесь еще на денек. Или два. Или три.
– Нет, мы здесь и так уже два дня. Сегодня вечером необходимо отчалить под покровом темноты, чтобы никто нами не увязался. Таков закон.
– Но, Хок, разве ты сам не повторяешь постоянно, что некоторые наши законы следует изменить?! – с надеждой взмолился Келдан, обмениваясь улыбками с проходящей мимо девушкой-цыганкой.
– Этот закон никому из нас изменить не дано, – горькой усмешкой ответил Хок. Находиться вне пределов острова можно было не больше шести дней. – Ладно, хватит! Выбирай, да поскорее. Как насчет крестьяночки, торгующей яблокам с которой ты разговаривал возле пристани? Кажется, ей ты уделил больше внимания, чем остальным.
– Да, она очень аппетитная, но такая скучная, ни искорки жизни в глазах, и Хок отступил, пропуская выводок надутых гогочущих гусей.
– Тогда почему не взять ту, что прислуживала нам днем в таверне? Ты глаз от нее отвести не мог, и она была достаточно мила.
– На вид мила, – задумчиво сказал Келдан, – но ума – что у овцы.
– Какие-то искры в глазах, обаяние, ум… – раздраженно вспылил Хок. – Какое все это имеет значение? В постели все женщины более или менее одинаковы. Выбери же одну!
– Для меня это имеет значение, – обиженно возразил Келдан. – Я хочу женщину, которая волновала бы мое сердце, а не только чресла. Может быть, если бы я был больше похож на тебя, если бы меня не трогало ничто, кроме… – Он осекся, неловко закашлявшись. – Прости, Хок! Я не то имел в виду.
– Да нет, ты прав, – хрипло ответил Хок и пожал плечами. – Мне жаль, но должен тебе сказать, что и ты в конце концов усвоишь этот урок. Когда станешь старше. Мы все к тому приходим, – добавил он, заворачивая за угол на прилегающую улицу. – Чем меньше мужчина чувствует, тем ему спокойнее и… безопаснее!
От внезапного удара у Хока перехватило дыхание: кто-то, заворачивая за тот же угол, но с другой стороны, налетел прямо нa него. От этого столкновения Хок отскочил назад, а женщина – ибо этот стремительный вихрь развевающихся юбок и мягких округлостей оказался женщиной – села прямо в грязь.
Хок наклонился, чтобы помочь ей встать, взволнованный каким-то странным, вызвавшим смятение чувством, словно земля накренилась у него под ногами. Женщина отвергла его протянутую руку и сама вскочила на ноги. Испытывая необъяснимое смущение, Хок поднял небольшой предмет, который она обронила.
– Примите мои извинения, – пробормотала она, отряхивая грязь с юбки. – Это я виновата. Мне следовало бы смотреть, куда лечу, но я так долго искала продавца игрушек, что… – Оглянув на Хока, она тотчас забыла, что хотела сказать.
У Хока тоже перехватило дыхание, и он не знал, является ли незнакомое ощущение, поднявшее бурю в его голове и теле, бедствием внезапного столкновения или дело в том, что перед ним стояла та самая привлекательная, хотя и ужасно растрепанная женщина, которую он видел в…
В своих сокровенных снах. Вихрь шелковистых рыжеватых волос цвета имбиря и мускатного ореха почти скрывал безупречные черты лица, овалом напоминавшего форму сердца. И, хотя это казалось невероятным, от нее даже пахло этими пряностями – Хок явно ощущал запах имбиря. Щеки разрумянились от волнения, глаза напоминали блестящие живые изумруды. Глядя на нее, можно было подумать, что она только что была в постели с мужчиной. Его сердце замерло на миг, потом бешено заколотилось.
Прямой взгляд, каким она смотрела ему в глаза, не подобал настоящей даме, однако платье из тонкого бархата ясно указывал на то, что перед ним именно благородная дама.
Хок никак не мог прийти в себя, напротив, смятение усиливалось под ее пристальным взглядом.
Казалось, даже воздух вокруг него – нет, между ними – накалился и засверкал, словно солнце вдруг вспыхнуло жарче в том месте, где они стояли так близко друг против друга.
Наконец женщина протянула изящную тонкую руку и отвела взгляд.
– Я… я хотела бы забрать это. – Голос точно соответствовал лицу и фигуре – бесконечно мягкий и женственный и то же время сильный.
У Хока словно язык прилип к нёбу, он не мог вымолвить ни слова.
Келдан – черт бы его побрал – хоть бы помог!
Дама опустила руку. «Пряный» локон вновь упал на лицо, закрыв один глаз.
– Sprechen Sie Deutsch? – спросила она по-немецки. – Paria Fitaliano? Spreekt u flamande?..
– Я действительно говорю на всех этих языках, милая девушка, – наконец произнес Хок на чистом французском, – но знаю также и ваш.
Почему-то, услышав звук его голоса, Авриль онемела. Губы ее разомкнулись, и она протянула руку вправо, словно ища опоры.
Хок поддержал ее, удивляясь собственной галантности, а еще больше – огненной волне, которая внезапно окатила его: то было чувство, сходное с желанием, только гораздо более сильное. Всепожирающее. Оно поразило его, как стрела, пущенная с небес.
Женщина быстро отдернула руку, губы от изумления сложились буквой «О», словно и она услышала сигнал тревоги. Дама отступила на шаг, взгляд ее скользил по лицу Хока, его глазам, как будто она… узнавала его. .
– Вы – один из гостей, приехавших на свадьбу в замок барона Понтье, мессир?
– Свадьбу? – Только одно это слово и задержалось в голове Хока.
– У меня такое чувство, что мы где-то встречались, – заикаясь, проговорила она.
– Нет, это… – он старался унять бешеное биение сердца, – невозможно. Я бы… запомнил вас…
– Я бы запомнила вас…
Последнюю фразу они произнесли в один голос. Дама решительно тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. – Глядя себе под ноги, она снова протянула ладонь:
– Пожалуйста, я… я бы хотела забрать это.
Поскольку Хок не шелохнулся, она чуть шевельнула другой рукой, покоившейся на бедре, возле пристегнутых к поясу пожен.
Хок посмотрел на нее из-под полуопущенных ресниц. Сумбур чувств, теснившихся в его груди, пронзило ошеломляюще неожиданное: неужели она действительно собирается угрожать ему ножом? Сама мысль о том, что это хрупкое создание не старше двадцати двух лет, едва достающее ему до подбородка, считает, что может угрожать мужчине его габаритов, показалась ему забавной… Отчаянная девчонка!
Разжав пальцы, Хок взглянул на то, что держал в руке: маленькая игрушка. Ярко раскрашенный волчок.
Его брови озадаченно поползли вверх, он протянул ей игрушку. Она схватила ее, на сей раз чуть коснувшись кончиками пальцев его ладони.
– С-с-спасибо, – с явной неловкостью вымолвила она, отступая еще на шаг и пытаясь снова поймать его взгляд. – «Простите, что доставила вам беспокойство. – Пряча игрушку в мешочек, висевший у нее на поясе, она торопливо прошла мимо Хока и скрылась в толпе.
Келдан, на протяжении всей этой сцены не проронивший ни слова, начал хихикать:
– Полагаю, у нас на корабле найдется и для нее местечко, Хок. Уж для этой-то мы обязаны найти место…
– Нет, – произнес Хок, к собственному удивлению, хриплым шепотом. – Нет, – повторил он тверже, – мне не нужно… Я не хочу…
Проходя мимо, кто-то бросил мелкую монетку ему на ладонь. Только тут он сообразил, что так и стоит с протянутой рукой.
Злясь на самого себя, он отшвырнул монету в сторону и сжал кулак.
– Я уже говорил тебе: я здесь лишь для того, чтобы присматривать за тобой и за остальными…
– Да, ты это действительно говорил. Но не каждый день встречаешь такую женщину. Искры в глазах, обаяние, ум… Думаю, стоит взглянуть на нее еще разок. Скорее, пока она не ушла?
И прежде чем Хок успел собраться с мыслями, Келдан уже бежал в том направлении, куда удалилась зеленоглазая девушка.
Изрыгая проклятия, Хок бросился за ним и догнал у самой базарной площади, в конце широкой аллеи, по обе стороны которой сплошь тянулись торговые павильоны. Толпа редела по мере того, как продавцы закрывали их до следующего утра, складывая товары и запирая ставни. Солнце начало гаснуть, уже из-за горизонта отбрасывая последние блики.
Друг Хока стоял, неотрывно глядя на противоположную сторону площади с благоговейной улыбкой на устах.
– Посмотри на нее, Хок. Ты только посмотри на нее!
– Я уже видел ее достаточно близко. В доказательство могу показать синяки. Ты…
– Нет, не на ту. На эту!
Хок обернулся, чтобы посмотреть, что так потрясло его друга. Возле лавки стояла маленькая брюнетка. Разговаривая с хозяйкой и другими покупателями, она оживленно жестикулировала. Уличный шум не мог заглушить ее рассыпавшийся колокольчиками смех.
– Голос – как музыка, фигурка – что твоя богиня, – тихо прошептал Келдан, словно боясь спугнуть видение. – А какой смех!.. И такое милое лицо. Она – прелесть! Само совершенство.
– И ее хорошо защищают. Разве ты не заметил рядом с ней вооруженного стража? Попытаешься похитить эту девушку – схлопочешь в награду лишь нож в живот.
Прищурившись, Келдан посмотрел на стража, как будто и впрямь раньше не заметил его, потом нахмурился и опустил на землю мешки с покупками.
– Должен быть способ… Постой. Что это? – Он ткнул Хока локтем под ребра, так как увидел, что рядом с брюнеткой появилась давешняя зеленоглазая красавица.
– Посмотри! Выходит, что твоя и моя – подруги. – Келдан снова улыбался. – Ну, ты и теперь не считаешь, что мы должны их умыкнуть? Это же знамение от самого Одина. – Он взглянул на темнеющее небо. – Мы просто обязаны взять обеих и…
– Мне не нужна эта девушка. Ни эта, ни какая-либо другая. Ты разве не слышал, что я тебе сказал? Ты еще не видел, что меч делает с человеком, а я видел. Это слишком опасно, Кел. Забудь о ней.
– Нет, ты велел мне выбрать – и я выбрал. Вот женщина. которую я хочу.
Хок схватил его за плечо и попробовал повернуть к себе лицом:
– Найдешь другую.
– Нет, Хок… Клянусь молотом Тора!..
Тревога, вдруг зазвучавшая в его голосе, заставила Хока оглянуться, и он увидел знакомую медвежью фигуру, направляющуюся прямо к девушке, так понравившейся Келдану.
– Торолф! – в сердцах выкрикнул Келдан.
Жозетт почувствовала, как на нее упала тень, поглотив остатки дневного света. В этот момент она внимательно слушала Авриль, расстроенную происшествием, случившимся с ней на улице. Обернувшись в испуге, обе дамы увидели огромного, словно башня, мужчину с черными волосами, неожиданно появившегося у них за спиной.
По простой одежде Жозетт приняла его за торговца. Но его глаза, самые непроглядно-черные, какие ей когда-либо приходилось видеть, вперились в нее так, что кровь застыла в жилах от страха.
– Мессер? – нервно воскликнула она. попытавшись отступить в сторону, но уперлась в твердый деревянный прилавок.
– Что вам угодно? – резко спросила Авриль. Охранявший их страж выступил вперед и грозно выкрикнул:
– Прочь с дороги!..
Но незнакомец, отбросил его в сторону и сгреб Жозетт в охапку. Та закричала.
От потрясения, от грубого прикосновения незнакомца, от того, как бесцеремонно он перекинул ее через плечо, у Жозетт перехватило дыхание. Ее обуяла паника. Она слышала, как Авриль зовет на помощь, видела, как страж выпрыгнул вперед, чтобы защитить ее, но незнакомец выхватил меч и одним ударом поразил его. Люди в толпе кричали от ужаса и старались спрятаться кто куда.
Пронзительный вопль ужаса вырывался из горла Жозетт вcякий раз, когда мужчина угрожающе взмахивал мечом, отгоняя каждого, кто осмеливался приблизиться к нему. Отступая, он уносил Жозетт прочь.
Мерзавец, напавший первым, что-то ревел на своем странном языке, явно озверев оттого, что добыча уплыла из рук. Потом, обернувшись к Авриль, с бешеным блеском в глазах поднял свой меч, с клинка которого стекали алые капли…
Потрясенная и разъяренная, Авриль выхватила нож из ножен и, едва ли отдавая себе отчет в том, что делает, бросилась на помощь подруге.
– Отпустите ее! – закричала она, кидаясь на черноволосого негодяя и увертываясь от удара, который тот норовил нанести ей в голову. И тут же, сделав выпад, ранила его в руку, которой он держал меч.
Грубо выругавшись от боли и удивления, незнакомец выронил меч. Тот, звякнув, упал на землю. Чтобы защититься oт Авриль, негодяю пришлось отпустить Жозетт, он не переставая сердито бормотал что-то на неизвестном языке.
– Беги, Жозетт! Беги! – Авриль отступала назад, стараясь по-прежнему приковывать к себе внимание громилы, но оставаться вне пределов его досягаемости. Нож она держала перед собой наготове.
И тут вдруг появился еще один темноволосый мужчина – товарищ блондина, в которого она врезалась на бегу несколько минут назад. Сердце ее гулко бухнуло в груди: этот добрый самаритянин поможет им!
Но именно в этот момент, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, огромный незнакомец нанес ей кулаком удар в лицо. Боль пронзила челюсть, Авриль повело в сторону, и, неловко повернувшись, она упала на землю, выронив нож. В ушах у нее звенело, рот наполнился кровью… Скрючившись и оцепенев от боли, она лежала в дорожной грязи, не в силах поверить в то, что видела.
«Добрый самаритянин» вовсе не бросился им на помощь.
Он взвалил Жозетт себе на плечо!
Онемев от ужаса, Авриль хотела отползти назад, но тело не слушалось ее. Перед глазами стоял туман. Звон в ушах стал таким громким, что заглушал все остальные звуки. Лишившись ножа, Авриль осталась беззащитной. Негодяй внес над ней меч, чтобы разрубить ее надвое. Она закрыла лаза. В мозгу и в сердце билось только одно слово: Жизель.
Но прежде чем меч обрушился ей на голову, кто-то подхватил ее сзади и поставил на ноги. Сильная рука обвилась вокруг талии. Авриль почувствовала, что прижата спиной к твердой мужской груди. Спаситель дважды прокричал что-то на своем гортанном языке – интонация была явно угрожающей, он размахивал мечом, отгоняя нападавшего на нее негодяя.
Потом новый удар в челюсть – и она провалилась в туман, сознание помутилось, тело обмякло.
В полной тишине корабль покидал Антверпен, оставляя позади свершившееся там насилие. Даже топкая темная полоска берега теперь была почти невидна. Сильный ветер стремительно уносил путников в открытое море – все дальше от тех, кто пытался их остановить. Единственным раздававшимся над водой звуком был плеск волн, бьющихся о борта…
И последние судорожные вздохи умирающего, лежавшего на палубе.
– Могло быть и хуже, – прорычал Торолф, сидевший на передней скамье.
– Хуже? – Хок полоснул его ледяным взором. – Хуже чем попытка затеять бунт? Хуже, чем то что за нами гналась до самого причала дюжина здоровых мужчин? Хуже, чем то, что один наш товарищ убит, а другой смертельно ранен?
Торолф угрюмо замолчал. Хок перевел полный отчаяния взгляд на Бьорна – жизнь стремительно покидала того, и Xoк ничем не мог ему помочь. Утешал как мог, но понимал, что словами не облегчить страданий умирающего, равно как и горе юношей, участвовавших в набеге и стоявших теперь на носу корабля вокруг своих павших товарищей. Их лица были печальны они не могли поверить в то, что произошло.
– Мы сможем вовремя вернуться на Асгард? – в отчаянии спросил Келдан, переводя взгляд с Бьорна на застывшее под покрывалом бездыханное тело. – Он поправится?
– Нет, Кел, – тихо и безнадежно ответил Хок.
Лицо Келдана окаменело. Закашлявшись, Бьорн открыл глаза и поймал взгляд Хока.
– Она… она красивая, да?
– Да, она очень красивая, – ответил Хок, догадавшись что юноша спрашивает о рыжеволосой англичанке, которую oн себе выбрал. Даже будучи ранен, Бьорн сумел, благополучно донести ее до корабля.
– Из нее получится… отличная… жена. – Губы Бьорна сложились в благостную улыбку, и, устремив глаза к звездам, он испустил последний вздох.
– Нет, – прошептал Келдан. – Нет, не может быть! Стиснув зубы, Хок мягким движением закрыл Бьорну глаза и натянул покрывало ему на лицо.
– Что толку смотреть? – угрюмо сказал он, обращаясь к Келдану и остальным, продолжавшим стоять вокруг двух своих павших товарищей. – Они все равно не воскреснут. Смотрите лучше на своих женщин.
Некоторое время ни один из них, казалось, не мог пошевелиться. Кто-то шепотом молился Тиру, богу войны. Кто-то изрыгал проклятия. Потом, один за другим, убитые горем, все тихо разбрелись – кто на корму, кто на правый, кто на левый борт – к невестам, доставшимся им такой дорогой ценой.
Женщины, рыдавшие и проклинавшие похитителей, пока те несли их на корабль, успокоились сразу же, как только им на лица осторожно накинули платки, пропитанные соком солнечного корня. Теперь они будут спать в течение всего плавания: это была необходимая предосторожность – чтобы похищенные никогда не смогли определить местонахождение острова. Они пробудятся к новой жизни в новом мире. – Я начинаю понимать то, что ты говорил раньше, – сдавленно произнес Келдан, когда они с Хоком заняли привычное место у руля. – После того, что случилось, мне перестал нравиться внешний мир.
Хок кивнул, ничего не ответив: спазм перехватил пересохшее горло. Он не хотел, чтобы Келу и остальным пришлось усваивать урок утрат и горя – урок, который сам он так хорошо усвоил.
Келдан притих – куда девалась его прежняя веселость! Угрюмое выражение не могла прогнать с лица даже брюнетка, во сне покоившаяся в его расслабленных руках.
Торолф, судя по всему, нисколько не раскаивался в содеянном.
– Если бы вы двое не вмешались, ничего бы не произошло. Никто бы ничего не заметил…
– Едва ли можно было не заметить, как ты рубанул мечом стражника посреди заполненной народом улицы! – резко возразил ему Хок. – Ты нарушил наш закон.
– Я защищался. Это Келдан нарушил закон. Женщина должна была достаться мне. – Он неотрывно глядел на маленькую брюнетку. – Я первый ее заметил. Но раз у меня ее украли, я возьму женщину Бьорна…
– После того, что ты сделал, ты не заслуживаешь ни одной из них. – Келдан, словно стараясь защитить, крепче прижал к себе девушку.
– Это решит совет старейшин, – самодовольно парировал Торолф.
– На твоем месте я бы не спешил оповещать совет о том, что ты натворил прошлой ночью, – предупредил его Хок.
Торолф замолчал, потирая перевязанную рану на руке, из которой сочилась кровь, и окидывая неприязненным взглядом Хока, Келдана и… женщину, лежавшую в забытьи рядом с Хоком.
Келдан сочувственно посмотрел на спящую девушку, клубочком свернувшуюся на расстеленном плаще Хока:
– Как она?
Хок взглянул на свою добычу и нежно провел рукой по ее рыжеватым волосам, прикрывавшим разбитую щеку.
– Думаю, Торолф сломал ей челюсть, но она поправится.
– Я рад, друг. Она именно то, что тебе надо. Не только красивая, но и отважная. Подумать только: имея лишь нож в руках, рискнула дать отпор мужчине, вдвое превосходившему ее по размерам.
Хок поднял на Келдана глаза, полные муки:
– За это я должен благодарить тебя. Мне не нужна была новая невеста. Особенно такая безумная валькирия, которая управляется с ножом не хуже мужчины.
– Но нравится тебе это или нет – она твоя.
Хок выругался себе под нос, приглядываясь к своей непрошеной добыче. После стычки в Антверпене у нее на щеке красовался черный развод, формой напоминавший огромную слезу. Хок смочил ладонь питьевой водой из фляги и стер грязь, оставив на щеке мокрый след.
– Да, – согласился он наконец. Правоту Келдана отрицать было невозможно. В присутствии земляка он дважды произнес заветные слова, дважды прокричал их в пылу безумия, царившего на той злосчастной улице: «Я заявляю свое право на нее! Я беру ее!»
Тогда это было единственным способом спасти ее от Торолфа. Но с того самого момента эта яростная зеленоглазая девушка стала принадлежать ему.
Отныне и до конца своей жизни она будет его женщиной.
