Текст книги "Соблазнение строптивой"
Автор книги: Шарлин Рэддон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Глава двадцатая
Как только Рембрандт подписал документы, передающие права собственности на шахту «Серебряный слиток» Слиду Хендриксу, Дженну отпустили. Та подавила в себе непроизвольный импульс броситься к человеку, который вроде бы приходился ей отцом, и заключить его в объятия. Вместо этого Дженна отошла от Хендрикса как можно дальше. Еще на слишком многие вопросы предстояло получить ответы, прежде чем решить, прощать ли Джеймса Ли-Уиттингтона.
Мог ли он и в самом деле быть ее отцом? Под усталыми глазами собрались морщинки, у него вид измученного, озабоченного человека. Но больше всего его старили седые волосы и борода. Неужели седина скрывает такое же молодое лицо, как у Лонгена?
Дженна смотрела, как Рембрандта заталкивают на кровать, как заново связывают. Горе, болезни, даже злоупотребление спиртным могли преждевременно состарить человека. Горевал ли он? Он сказал, что все эти годы считал ее и мать погибшими. Какая-то часть ее хотела в это верить. Другая часть привычно ощущала горечь и ненависть. Ах, если бы они были одни и могли поговорить! Дженна не намерена была обсуждать личные вопросы при таких мерзавцах, как Слид Хендрикс и Джейк Лонген.
С другой стороны, кто знает, сколько времени им еще отведено? Она подошла к Рембрандту.
– Вы действительно… – Дженна не смогла произнести «мой отец». Вместо этого она спросила: – Вы Джеймс Ли-Уиттингтон?
Он улыбнулся.
– Ты родилась в Блэкхоке, но мы задержались там не намного дольше, чем в других лагерях на золотых приисках. На твой шестой день рождения я поехал в Централ-Сити и купил куклу. С фарфоровой головой, руками и ногами. Мать сшила для нее такое же платье, какое было у тебя.
Дженна быстро заморгала, чтобы не расплакаться. Платье было насыщенного розового цвета с длинным муслиновым фартучком в полоску. Кукла стала для нее самой дорогой вещью. И остается по сей день.
– Почему ты думал, что мы погибли?
Рембрандт вздохнул.
– Я чуть не умер – в меня попала пуля, когда я напал на Хендрикса. К тому времени…
Жестокий смех маршала прервал его рассказ.
– Не могу выразить словами, как я рад это слышать.
– Не влезай в это, черт тебя побери! – крикнула Дженна. Хендрикс только ухмыльнулся. Молодая женщина снова повернулась к отцу. – Продолжай.
– К тому времени, как я вернулся домой, вас с матерью уже не было. В хижине поселились какие-то шахтеры. Они сказали мне, что людей, которые жили здесь раньше, убили охотники за землей. Больше никто не мог мне ничего рассказать о том, что с вами произошло, поэтому я телеграфировал Бенедикту Тредуэллу. Он телеграммой ответил, что у меня больше нет ни жены, ни дочери. И мне хватило глупости ему поверить.
Правда читалась в его глазах. Это прозвучало убедительно, и все же пятнадцать лет страданий не позволяли принять что-либо с такой легкостью. Дженна вспомнила об их первой встрече. Рембрандт не мог отвести от нее глаз и бережно, словно какую-нибудь драгоценность, взял ее руку.
– Поверь, Юджиния, ничто не помешало бы мне вернуться к вам с матерью, – сказал он, – если бы я знал, что вы живы.
Молодая женщина опустила взгляд и отвернулась. Ее переполняли чувства. Так много хотелось сказать – прокричать – ему. О том, как страдала мать. Как страдала она, Дженна. Голос отказывался ей служить. Молодая женщина наклонила голову, пытаясь разобраться со своими чувствами, но все обостряющееся ощущение тяжелого взгляда Хендрикса заставило ее посмотреть на него.
Маршал стоял, прислонившись к стене, и лениво посматривал на револьвер, который удерживал в расслабленной жирной руке. Но Дженна почти слышала жужжание его мозгов, рассчитывавших, как использовать создавшуюся ситуацию с максимальной выгодой для себя.
Слид поймал ее взгляд. От улыбки, в которой искривились его тонкие, жестокие губы, по спине молодой женщины прошла дрожь страха и отвращения.
– Лонген! – бросил он.
– Да?
Джейк закончил связывать Рембрандта и теперь пожирал Дженну голодными хитрыми глазами.
– Пройдись немного по тропинке. Найди место, откуда хорошо видно дорогу, но смотри, чтобы Макколи не заметил тебя, когда будет подъезжать. Как только увидишь его, поднимай свою чертову задницу и бегом сюда.
Джейк вышел, закрыв за собой дверь. Почему Хендрикс не велел связать ее, как Рембрандта? Дженна напряженно ждала, опасаясь, что знает ответ.
Как только Джейк ушел, маршал повернулся к ней. По взгляду, которым он окинул ее фигуру, Дженна поняла, что страх оправдан. Даже свободная рубашка, застегнутая до самого подбородка, не помешала похотливому Бзгляду ощупывать ее тело. Молодая женщина гневно взирала на Хендрикса, чувствуя себя грязной, будто он уже касался ее. Слид ухмыльнулся, многозначительно глядя на ширинку ее брюк и опуская руку на собственную. Он подошел к койке напротив той, которую занимали Дженна и ее отец, плюхнулся на нее и похлопал по месту рядом с собой.
– Почему бы тебе не перебраться сюда, чтобы мы поближе познакомились, а, милая?
– Не называй меня так!
Ласковое обращение, которое так приятно было слышать от Бренча, показалось грубее самых бесстыдных ругательств, когда оно слетело с языка Хендрикса.
Маршал прищурился.
– Я буду называть тебя, как мне вздумается. А теперь иди сюда.
– Оставь ее!
Рембрандт взял Дженну за руку.
Со скоростью взорвавшегося динамита Хендрикс вскочил с кровати. Огромный, похожий на молот кулак врезался в челюсть Рембрандта, сминая его лицо, как землетрясение неукрепленный тоннель шахты.
– В этом не было необходимости! – Дженна склонилась над стариком. Тот был без сознания.
– Думаешь? – бросил Хендрикс. – Тогда иди сюда, а то хуже будет.
Он дернул молодую женщину за руку и стал тащить к кровати.
– Отпусти!
Она вцепилась ногтями в руку маршала. Это было все равно что выковыривать золото из горной жилы с помощью зубочистки.
Хендрикс швырнул Дженну на кровать и осклабился, положив «старр» на пол вне зоны досягаемости. Затем он снял свой ремень с кобурой.
– Давай-ка позабавимся. Не волнуйся, у нас еще много времени до прихода твоего ухажера.
Молодая женщина заставила себя опереться на локти, принять расслабленный вид и язвительно улыбнуться.
– Тебя ждет неприятный сюрприз, маршал.
– Да ну? Какой же? – Его пальцы опустились к пуговицам ширинки. – Макколи надел на тебя пояс верности или что-то вроде того?
– Нет. Видишь ли, он совсем недавно выяснил, что я работаю на Пинкертона. Ты хоть представляешь, как он ненавидит пинкертонов, маршал? Что бы Макколи ко мне ни испытывал, теперь это в прошлом. Он люто ненавидит меня.
Руки Хендрикса замерли.
– Что ты пытаешься сказать мне этим, девочка?
Она рассмеялась. Сдавленный звук, вырвавшийся из горла, усилил хрипоту, которую Дженна пыталась изобразить.
– Я говорю, что тебе лучше придумать какой-нибудь другой способ заставить Макколи подписать бумаги, потому что он скорее предложит помочь меня придушить, чем пойдет на это.
Маршал долго смотрел на молодую женщину. А потом расстегнул последнюю пуговицу ширинки и улыбнулся.
– Что ж, это не означает, что мы не можем немного поразвлечься, пока ждем его, так ведь? Раздевайся.
– Разогналась!
Она рванулась, пытаясь соскочить с кровати.
Хендрикс поймал молодую женщину и швырнул обратно, на этот раз прижав ее своим жирным, тяжелым телом. От этого у Дженны перехватило дух. К тому времени, когда она оправилась и обрела способность двигаться, маршал разорвал на ней рубашку и уже рвал исподнюю сорочку.
Лицо Слида было так близко, что от его дыхания, зловонного, как помои, в которых рылись свиньи на улицах Парк-Сити, стало тошно. Дженна чувствовала на себе давление его жирного пуза, а ниже – чего-то твердого, о чем ей не хотелось думать. Руки Хендрикса вцепились в нежные плечи, удерживая молодую женщину под собой, несмотря на ее отчаянные попытки высвободиться. Ощущение его рта на шее казалось поцелуем дохлой, раскисшей в воде рыбы. Дженна издала стон отвращения и дернулась в сторону, когда маршал попытался завладеть ее губами.
– Не нравятся мои поцелуи, а, сучка? – прорычал Хендрикс, задыхаясь от усилий. – Я сделан точно таким же, как Макколи. Думаю, трахаем мы тоже одинаково.
Дженна сказала с издевкой:
– Только у него не болтается толстая кишка. И от него не разит, как от прошлогодней выгребной ямы.
Маршал отвесил ей звонкую пощечину.
– Может это заставит тебя стать немного дружелюбнее, а?
– Не с такой свиньей, как ты. Ничто не…
– Да ну? Посмотрим, как ты заговоришь, когда я окажусь внутри тебя.
Молодая женщина принялась лупить Хендрикса кулаками, бросать в его потное лицо оскорбления по поводу его коренастого уродливого тела и что было сил брыкаться.
Гневно зарычав, маршал отклонился, уходя от острых ногтей, и снова ударил Дженну, на этот раз кулаком. Она обмякла, но пыталась сопротивляться тьме, грозившей окутать сознание, что дало бы Слиду возможность расстегнуть штаны. Хендрикс дернул пояс ее брюк. Пуговицы полетели в разные стороны.
Тьма отступила. Дженна собрала каждую крупицу оставшихся сил и снова бросилась в атаку. Она со злостью вдавила большие пальцы в глаза противника. Тот попытался перехватить ее запястья. Она успела увернуться, одновременно с этим больно ударив Хендрикса ногой. Застигнутый врасплох, тот повалился на бок. Дженна согнула ногу в колене и нацелилась в пах маршалу.
Хендрикс заблокировал удар собственным коленом, в последний момент помешав молодой женщине размозжить ему гениталии.
– Ты, сучка, я заставлю тебя пожалеть об этом!
– Я заставлю тебя жалеть еще больше!
Слид занес кулак. Пригнувшись, Дженна избежала удара и с силой врезалась головой в жирный живот. Воздух со свистом покинул легкие Хендрикса. Молодая женщина наконец смогла оттолкнуть маршала в сторону и нырнула за револьверами, которые лежали на полу.
Не успела Дженна коснуться рукояти «старра», как пальцы Хендрикса вцепились в ее распущенные волосы. Он дернул ее на себя, а свободной рукой обхватил ее за талию и вернул на кровать. Запястья молодой женщины оказались стиснутыми мясистой рукой и прижатыми к матрасу над головой. Хрипло усмехнувшись, Слид придавил толстым бедром ноги Дженны ниже колен и принялся стаскивать с нее брюки и панталоны, которые она надела вместо нижнего шерстяного белья.
– Сейчас проверим, какая ты крутая, а, малышка? Ты все еще думаешь, что можешь победить?
Пот закапал со лба Хендрикса на почти полностью обнаженные груди, когда он склонился, чтобы прильнуть влажными губами к коже молодой женщинй. Дженна вжалась бедрами в матрас, силясь не дать маршалу снять с себя брюки.
На противоположной койке застонал, приходя в себя, Рембрандт. Ему удалось встать. Увидев, что происходит, он закричал:
– Будь ты проклят, Хендрикс, ублюдок, слезь с нее!
Хендрикс поднял голову и хрипло хохотнул.
– Я не причиню ей вреда, папочка, только немножко попользуюсь. Как уже наверняка сделал твой партнер.
Дженна услышала страдальческий стон Рембрандта, а потом глухой стук, когда тот повалился на пол.
Хендрикс прервал попытки стащить с Дженны брюки, чтобы пробежать рукой по голому животику.
– Черт, а тебя щупать приятнее, чем свиное ухо. Ты даже пахнешь хорошо, не этой французской дрянью.
– Такому кабану, как ты, наверное, не привыкать общаться со свиньями? – прошипела Дженна. Она знала, что отец пытается до нее добраться.
Маршал как раз приближал слюнявый рот к губам молодой женщины, когда снаружи грянул выстрел.
Выругавшись, Хендрикс вскочил на ноги. Он схватил револьвер Дженны и свой и направился к двери, позабыв, что его штаны расстегнуты. Брюки сползли с круглого пуза и обвислых ягодиц до колен, и он запутался в них. С глухим стуком маршал рухнул на пол лицом вниз, но тут же поднялся на ноги. Пытаясь втянуть живот, чтобы осмотреть себя, Слид выругался:
– Черт бы побрал этого идиота Лонгена! Если я схватил занозу, он пожалеет, что еще не сдох.
– Скорее всего, он уже мертв. – На штанах Дженны осталось слишком мало пуговиц, чтобы они могли держаться на талии. Она надела ремень с пустой кобурой, чтобы мешковатые брюки не болтались вокруг лодыжек. – Там Макколи. Очень скоро ты будешь жалеть, что еще не сдох, Хендрикс.
– Заткнись!
Маршалу удалось вернуть на место грязные брюки. В следующую секунду он бросился к окну и стал всматриваться в него. Дженна подошла к отцу и помогла ему вернуться на кровать.
– Ты в порядке?
Рембрандт окинул ее взглядом.
Дженна покраснела и стянула края изорванной исподней сорочки, потом связала свободные полы рубашки под грудью.
– Он заплатит за то, что сделал с тобой, Юджиния. Клянусь, заплатит.
– Не думай сейчас об этом. Снаружи послышался чей-то голос.
– Эй, в хижине, выходи, пока я не изрешетил дом и не накормил тебя свинцом.
– Кто ты, черт возьми, такой? – прокричал Хендрикс в ответ. – И что тебе здесь нужно?
– Я тот, кто только что убил твоего подручного, там, на дороге. Я знаю, что ты держишь здесь Дженну Ли-Уиттингтон. Выпусти ее из хижины, и если с ней все в порядке, мы, может быть, заключим перемирие.
– Ты влезаешь в дела, которые тебя не касаются, мистер. Я федеральный маршал Слид Хендрикс. Девчонка здесь под стражей. Предлагаю тебе вернуться в горы и не совать нос в чужие дела.
– Это Таттл! – сказала Дженна.
Хендрикс резко повернулся к ней.
– Кто, ты говоришь?
– Джесон Таттл. Он агент Пинкертона.
– Дьявол! Я знаю Таттла, он чертовски хорошо стреляет.
Дженна улыбнулась.
– Занервничал, маршал?
– Это ему стоит нервничать. Он не сможет подойти близко, не выходя на открытое пространство. И когда он это сделает, я не упущу момент.
Хендрикс снова стал смотреть в окно. Таттл крикнул:
– Что скажешь, если мы это обсудим, маршал? Выходи, я встречу тебя на полпути.
– Хорошо. Ты первый покажись. Если ты тот, за кого себя выдаешь, поболтаем, как ты и предлагаешь.
Напряжение в комнате сгустилось, как пролитая кровь. Дженна и ее отец ждали, что произойдет дальше. Хендрикс не сдвинулся с места. Курок на его револьвере был взведен. Плечом и боком маршал прижался к бревенчатой стене у окна. Каждые несколько секунд он поглядывал на пленников на кровати, практически не давая Дженне шанса неожиданно наброситься на него.
Молодая женщина осматривала хижину в поисках возможного оружия. Если Таттл будет достаточно долго отвлекать маршала, у нее может появиться шанс. На глаза Дженне попалась лопата, прислоненная к стене в нескольких футах от кровати. Сердце радостно забилось – у нее появилась надежда. Дженна приготовилась к броску и замерла в ожидании, когда Хендрикс снова повернется к окну.
Не успела она что-либо предпринять, как Слид усмехнулся, поднял револьвер и выстрелил. Последовавший крик боли сказал Дженне, что ее шанс упущен. Она пригнулась и бросилась к лопате.
Хендрикс заметил это, когда ее пальцы сомкнулись вокруг деревянной ручки. Маршал прицелился в голову молодой женщины, но передумал и направил револьвер на Рембрандта.
– Брось, сука, или твоему папочке крышка.
Лопата со звоном упала на пол.
Слид жестом велел пленникам подойти к нему.
– Пойдете первыми. Вперед.
Дженна помогла Рембрандту встать на ноги.
– Как он, по-твоему, будет идти со связанными ногами?
Хендрикс выругался и махнул Дженне револьвером.
– Отойди от него, вон туда, в угол.
Когда молодая женщина выполнила требуемое, маршал достал нож. Нацелив на Дженну револьвер, он подошел к Рембрандту и одним быстрым движением перерезал веревки. Потом быстро попятился к двери.
– Вперед, на выход.
Рембрандт и Юджиния вышли за дверь. После темной хижины солнце слепило глаза. Дженна сощурилась и разглядела распластавшегося агента Таттла, одетого в ту же голубую рубашку и черные брюки, что и вчера. Он лежал на земле на другом краю пустыря.
Хендрикс осторожно подошел к Таттлу с двумя взведенными револьверами. Обоих пленников он вел перед собой в качестве щита. Он увидел, что агент ранен, но все еще жив. Кровь текла из раны в его правом плече.
– Возьми его револьвер и брось в кусты, – приказал Хендрикс Дженне. – Только без глупостей. Револьвер нацелен прямо в голову твоему папаше.
Молодая женщина швырнула кольт как можно дальше, надеясь, что он упадет на дорогу по другую сторону молодой дубовой поросли, – на случай, если Бренч не знал, куда едет. Если он заметит револьвер, то заподозрит неладное.
– А теперь поставь его на ноги, – сказал Хендрикс.
Таттл застонал, когда Дженна помогала ему подняться. Агент тяжело оперся о плечо молодой женщины, крепко зажимая левой рукой рану, чтобы остановить кровотечение.
– Что-то подсказывало мне, что не следует ему доверять, хоть он и маршал, – пробормотал Таттл, прибавив крепкое ругательство.
Хендрикс повел их к шахте.
– Осмотрим мою новую шахту, пока будем ждать Макколи.
Дженна сердито посмотрела на него.
– Она еще не твоя, маршал. Макколи умен. И с реакцией у него все в порядке. Знаешь, он заработал себе такую репутацию не потому, что ловко бросал камешки по воде. С ним будет не так легко справиться, как со стариком и женщиной.
– С этим же я разобрался, не так ли? – Хендрикс махнул в сторону агента Пинкертона.
– Таттл тоже не чета Бренчу Макколи. И ты забываешь, что потерял своего прихвостня. С Джейком у тебя еще оставались какие-то шансы, но в одиночку против Макколи…
Она решила не договаривать, позволяя воображению Слида закончить фразу.
Хендрикс рассмеялся. Он нацелил один револьвер в голову Дженне, а второй – Рембрандту.
– Мне не нужен ни Джейк, ни кто-то другой.
Маршал повел всех ко второму штреку. Замок уже был взломан. «Здесь орудовали ломом, – подумала Дженна, – судя по выемкам, оставшимся в толстых дубовых досках двери». Керосиновый фонарь свисал с гвоздя прямо на входе. Внизу, на полу, стояла жестяная банка со спичками, коробка с белыми сальными свечами и три шахтерских подсвечника с острыми шипами, чтобы насаживать их на деревянные подпорки.
Когда маршал приказал зажечь фонарь, Дженна нагнулась к жестянке за спичками. Стоя спиной к Хендриксу, она незаметно бросила один из подсвечников себе за пазуху, решив, что он может стать неплохим оружием. Потом Дженна встала, сняла фонарь с гвоздя, зажгла фитиль и поправила калильную сетку.
Желтый свет лишь на двадцать футов[86]86
20 футов – 6 метров.
[Закрыть] расширил их поле зрения. Дженна всмотрелась в неровные каменные стены тоннеля. Толстые горизонтальные балки, поддерживающие потолок, опирались на вертикальные подпорки, которые были установлены через каждые восемь футов.[87]87
8 футов – 2,5 метра.
[Закрыть] Из темных глубин доносился усиленный эхом звук падающих капель. Стены влажно блестели в свете фонаря, свидетельствуя о том, что горная порода содержит много воды, а это было самым страшным проклятием шахтеров, разрабатывавших скальную породу в горах Уосатч в Юте.
Дженна повернулась и предложила фонарь Хендриксу. Тому пришлось бы сунуть за пояс один из револьверов, чтобы взять его. Мог бы появиться шанс напасть на маршала.
Хендрикс усмехнулся.
– Нет, эту штуку сама держи, – он махнул револьверами. – А мне этого хватит.
Рембрандт поддерживал пинкертона, Дженна шла впереди, держа в руке фонарь. Хендрикс замыкал процессию. Так они углублялись в тоннель, ширина которого составляла восемь футов.
Дженне казалось, что они идут уже много миль. То и дело в стенах появлялись зияющие черные дыры – боковые штреки, как она предполагала. Чем дальше они шли, тем холоднее становился воздух – это остро ощущала взмокшая от страха кожа. Стены начали сходиться. Дженна дернулась, заслышав в темноте какой-то шум, – она испугалась, что мышь или крыса залезет ей на ногу.
– Бренч случайно наткнулся на этот рудник… м-м-м, где-то около года назад, – сказал Рембрандт. Дженна благодарно посмотрела на старика, решившего немного отвлечь ее. – Он тогда искал меня, – продолжил Рембрандт. – Бренч сел на камни, чтобы передохнуть, и заметил на сером граните черный галенит и зеленую медь. Он отколол кусок и сдал его пробирщику. Руда оказалась менее ценной, чем можно было предположить, но и этого было вполне достаточно. И у нас ни разу не случалось обвалов. Здесь ты в такой же безопасности, как и в гостинице.
– Может, и так, но я бы все же предпочла быть там, а не здесь, – пробормотала Дженна. – Хендрикс, как ты собираешься добраться до Макколи из такой глубины?
– Посмотришь.
– Ты не можешь оставить меня подождать его? Ты мог бы спрятаться в тени и держать меня на прицеле. Я уговорю его подписать бумаги и скажу, что встречусь с ним позже в городе.
– Забудь, девочка. Я задолжал Макколи и не собираюсь об этом забывать.
– Что ты ему должен? – настаивала она.
– Три года назад я был первоклассным стрелком, ничуть не хуже его. У нас возникли разногласия по поводу прав на владение вагоном с золотой рудой, и он выстрелил в меня, проклятый ублюдок. Пуля размозжила мне запястье. Мне пришлось заново учиться стрелять. Сейчас я чертовски хорошо стреляю левой, но не так, как когда-то правой. Макколи заплатит за это.
– Смерть Макколи не поможет тебе стрелять лучше.
– Может, и нет, но мне будет дьявольски приятно посмотреть, как издохнет этот сукин сын.
Голоса зловещим эхом отражались от стен. Впереди свет фонаря заиграл на сплошной каменной стене. «Пришли», – подумала Дженна. Но когда они приблизились, стало видно, что тоннель просто резко сворачивает вправо.
– Почему так резко поворачивает тоннель? – спросила она.
– Это называется штрек, а не тоннель, – пояснил Рембрандт. – Мы стараемся идти по жиле. Иногда мы теряем ее, и приходится сворачивать вбок, чтобы найти ее снова. Такие повороты, как мы только что прошли, называются перевернутыми домами. Большинство ответвлений прорыто под наклоном для стока воды. Они никуда не ведут и обычно уходят всего на несколько дюжин ярдов в глубину. Некоторые довольно сильно затоплены, в особенности весной. Жила в этом штреке оказалась не слишком ценной.
– Поэтому у вас два тоннеля? То есть штрека?
– Другой штрек – наш первый и главный, но даже там жила тонкая и руда не слишком богата. Бренч нанял специалиста, который посоветовал искать здесь.
Хендрикс хмыкнул у них за спиной.
– И вы нашли кое-что неожиданное, в чем не слишком торопились признаваться, так ведь, Ли-Уиттингтон?
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
– Да ну? Что ж, скоро сами увидим, не так ли?
Дальше они шли молча. Таттл споткнулся. Дженна согнулась под весом агента, стараясь удержать его. Обхватив детектива одной рукой за талию, молодая женщина отвела фонарь как можно дальше, чтобы от жара не загорелась одежда.
– С вами все в порядке?
– Бывало и лучше. – Чуть тише Таттл прошептал: – Что произойдет, если погаснет фонарь?
Рембрандт ответил:
– Мы окажемся слепыми, как летучие мыши.
– Что это вы вдруг зашептались? – сердито спросил Хендрикс.
– Пытаемся придумать, как взять над тобой верх, конечно, – ответила Дженна.
– Да? Тогда вы зря теряете время.
– Возможно.
Дженна не была уверена, что сможет выдержать погружение в полную темноту, находясь так глубоко в недрах земли. Она и так собрала в кулак все мужество, чтобы продолжать идти. Они могут заблудиться здесь навсегда. При одной мысли об этом по коже побежали мурашки. И все же это натолкнуло ее на одну идею.
Где сейчас Бренч? Переживает ли он из-за того, что она попала в беду? Или в сказанных ею маршалу насмешливых словах, что Бренч скорее поможет над ней издеваться, чем станет спасать ей жизнь, было больше правды, чем хотелось бы думать? От осознания того, что Бренч на нее ополчился, было гораздо больнее, чем ожидала Дженна. Но эта боль ничего не значила по сравнению с тем, что она испытывала, думая о возможной гибели Макколи. Нужно как-то выбраться из этой передряги и предупредить его. Жаль, что она так мало знает о планах Хендрикса.
Обернувшись, молодая женщина сказала:
– И все-таки не понимаю, для чего ты забрался сюда, маршал. Ты точно знаешь, что делаешь?
– Я сказал – увидишь. А теперь закрой рот и подними фонарь выше. Ты его так держишь, что я не могу ничего разглядеть и в несчастных пяти футах[88]88
5 футов – 1,5 метра.
[Закрыть] перед собой.
Дженна подняла источник света как можно выше. Не прошло и пяти минут, как рука начала болеть. Впереди что-то засверкало в слабом свете.
– Мы почти дошли, – сказал Рембрандт.
– Куда?
– До конца штрека.
Голос молодой женщины прозвучал нетвердо. Конец дороги. Убьет ли их сейчас Хендрикс? Если маршал планирует напасть на Бренча из глубины штрека, ему не нужны заложники. Дженне показалось, что ее живот набит гигантскими червями, извивающимися и скручивающимися внутри нее. Она загнала внутрь страх и заставила ноги идти вперед, несмотря на то, что колени все норовили подогнуться.
Спустя несколько секунд из головы вылетели все мысли – фонарь открыл их взорам сверкающую волшебную страну.
– Что это?
Дженна услышала, как Рембрандт вздохнул, и поняла: старик жалеет, что они оказались здесь. Что бы их ни ожидало впереди, в этом как раз и заключалась причина, почему на массивной входной двери висел тяжелый навесной замок. И почему Слид Хендрикс так отчаянно хотел стать владельцем шахты «Серебряный слиток».
– Это каверна, – сказал старик.
– Каверна?
– Подземная пещера. Гигантская жеода, выложенная изнутри кристаллами драгоценных минералов.
– У нашего школьного учителя была жеода, – вспомнила Дженна. – Это был полый камень не больше моего кулака. Он использовал его в качестве пресс-папье.
– Что ж, и это жеода, только она больше.
Если бы не вертикальная полоска фосфоресцирующего сияния в левом углу штрека, могло бы показаться, что они зашли в тупик. Дойдя до полоски, Дженна увидела, что вход в пещеру на самом деле был довольно широким, он круто уходил влево.
– Еще три фута вправо, и мы бы ее пропустили, – угрюмо произнес Рембрандт, будто сожалел, что так не случилось.
– Мне повезло, что вы этого не сделали, – бросил Слид. За поворотом открылось своеобразное помещение примерно десять футов в длину,[89]89
10 футов – 3 метра.
[Закрыть] восемь[90]90
8 футов – 2,5 метра.
[Закрыть] в ширину и пятнадцать футов в высоту.[91]91
15 футов – 4,6 метра.
[Закрыть] Стены сияли и переливались миллионами разноцветных кристаллов – белого, черного, желтого и насыщенного голубого цвета. Инкрустированные черным полоски серебра и чистого золота испускали слепящие лучи, подобно отраженным в зеркале лучам солнца.
Дженна кружилась по неровному полу, который уже очистили от сокровищ, и, раскрыв рот, с благоговейным трепетом смотрела на усыпанные драгоценностями стены. Двигающийся вместе с ней фонарь бросал пляшущие блики на неровную поверхность, делая обстановку еще призрачнее и нереальнее.
– Боже правый! – пробормотал Таттл. – Да здесь, наверное, целое состояние.
– Тут в основном серебро, но есть также золото, свинец и цинк, – сказал Рембрандт.
Хендрикс стоял у входа, будто молнией пораженный. Он начал тихо посмеиваться. Отраженный от стен звук усилился и приобрел угрожающий тон.
– Неудивительно, что вы заколотили вход и держали все в тайне.
Пройдя вглубь помещения, маршал дулом револьвера отковырнул от стены кусок белого кварца с черными и серебристыми кристаллами. Хендрикс поднял его, как наполненный вином кубок победителя в насмешливом тосте за своих заложников.
– Я стану самым богатым сукиным сыном в долине. И все благодаря двум ублюдкам, которых я больше всего ненавижу. Ну разве это не чудесно? Осталось только спрятаться в одном из боковых ответвлений и подождать, когда Макколи явится искать вас.
Пленники повернулись к Хендриксу, но тот видел только сокровища, усыпавшие неровные стены и куполообразный потолок. Наступил момент, о котором молилась Дженна.
Одним плавным быстрым движением она прочертила рукой широкую дугу. Огонь в фонаре ярко вспыхнул. Ее пальцы распрямились, отпуская проволочную ручку. Фонарь полетел через пещеру и врезался прямо в бочкообразную грудь Хендрикса.
Тот взвыл от боли и страха, когда стеклянная чаша разбилась, разбрызгав по нему пылающий керосин. Револьвер маршала с грохотом упал на пол. Слид, как безумный, прыгал и вертелся, хлопая по языкам пламени, пожиравшим его рубашку и брюки.
Дженна нырнула за револьвером и, когда упала на землю, почувствовала укол острой боли под левой грудью. Предоставив Таттла самому себе, Рембрандт повалил орущего маршала на пол и принялся перекатывать его с боку на бок, гася огонь. Последняя искра потухла, и подземная пещера погрузилась в ужасающую непроницаемую тьму.
