Текст книги "Знай мое имя. Правдивая история"
Автор книги: Шанель Миллер
Жанр:
Сентиментальная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
В дверь постучали. Вошел еще один помощник – высокий, усы густые, светло-коричневая форма, перетянутая черным ремнем с выбитым на нем черным рисунком. Выглядел суровым и уставшим. Поприветствовал меня и добавил, как он рад видеть, что со мной все в порядке. Причем второй помощник детектива произнес это так, будто узрел чудо: словно я уже умерла – и вдруг ожила. Он рассказал мне, что один из нашедших меня парней все время сбивался во время беседы с ним, плакал и никак не мог отдышаться. По словам сержанта, тот человек буквально задыхался. «Взрослый мужчина, а плакал, – подумала я, – да черт возьми, что там произошло?!»
Помощница детектива достала из большого конверта мой телефон. Синий чехол был заляпан, а края так пропитались грязью, точно телефон долго пролежал в земле, прежде чем его нашли. Была куча пропущенных звонков от Тиффани и Джулии и эсэмэсок на одну тему: «Где ты? Не пугай меня». Помощница детектива попросила переслать ей по электронной почте все фотографии, которые я сделала тем вечером. На одной я, намеренно скосив глаза, держала в руках красный стаканчик. И почему нельзя было нормально улыбнуться? Я отправила ей снимки и скриншоты, не подозревая, что все они будут использованы в качестве улик. Наконец она дала мне возможность тоже задать свои вопросы. Если верить расшифровке записи, я спросила:
– Как бы это поточнее сказать… говорят, со мной что-то случилось, но на самом деле я так и не поняла, что это означает. И я до сих пор… Я и сейчас по-настоящему не понимаю… Что со мной произошло?
– Я еще недостаточно владею материалом, – ответила помощница. – Знаю только, что вас нашли двое студентов Стэнфорда.
Больше она ничего не сказала.
– Почему же тот человек побежал? – спросила я.
– Что-то пошло не так, – «объяснила» она.
Я как бы попыталась пройти к скоплению полицейских машин, пролезть под желтой сигнальной лентой и подобраться поближе к месту преступления. Но каждый раз, когда я делала шаг в том направлении, помощница детектива преграждала мне путь. Я шагнула вправо – она тоже. Я вытягивала шею, стараясь увидеть, что они там прячут, – никакого результата. Территория оказалась закрытой. Мне будто было предписано оставаться за какой-то незримой чертой.
Но все-таки я что-то поняла. Почему-то изменилась атмосфера в том кабинете, где я находилась. Лица помощников детектива помрачнели. Они стали разговаривать со мной вполголоса, обращаясь с такой осторожностью, словно я зверек, которого боялись спугнуть. Они старались что-то прочитать на моем лице, я лишь тупо глядела в ответ. И всё говорили, что поражены тем, как хорошо я держусь.
– Должна сказать, вы очень спокойны, очень… – отметила помощница. – Вы всегда такая?
– В присутствии младшей сестры стараюсь сдерживать эмоции, – согласно кивнула я.
И все-таки мое хладнокровие приводило их в замешательство. Видимо, учитывая обстоятельства, я должна была вести себя как-то совсем иначе – и это меня нервировало.
– Я еще не рассказала родителям, – уточнила я.
– Это понятно, – ответила помощница. – Понимаешь, ты стараешься… Мне кажется, ты стараешься не волновать их… пока не сможешь лучше… ну вроде как пока сама не разберешься, что случилось… – она была очень добра, поддакивала мне, но увиливала от всех моих вопросов.
К концу разговора мне удалось прояснить два момента: во-первых, никто не собирался связываться с моими родителями до тех пор, пока я сама не разберусь в случившемся; во-вторых, никогда, ни при каких обстоятельствах я не хотела бы снова встречаться или иным способом контактировать с тем человеком, кем бы он ни был.
Меня проводили в комнату ожидания, где было полно запылившихся наград, а Тиффани увели на беседу, в результате которой помощница детектива напечатала следующее:
Один из гостей на вечеринке ни с кем не разговаривал. Коллин и Тиффани сочли его странным, так как он выглядел довольно агрессивным. По словам Тиффани, это был светловолосый парень, с голубыми глазами, чисто выбритый, ростом приблизительно от метра шестьдесят до метра восемьдесят. На нем были не шорты, а брюки, бейсболку он повернул козырьком назад. Тиффани не смогла вспомнить, была ли на нем рубашка или футболка. Она думает, что внешне он ничем не отличался от ее друзей из колледжа. Этот выглядевший агрессивно парень начал разливать пиво. Он подошел к Тиффани и поцеловал ее в щеку, потом полез целоваться в губы. От растерянности она рассмеялась. Коллин и Джулия, видевшие это, тоже стали смеяться. Парень отошел. Чуть позже он снова появился, когда Тиффани говорила наедине с Коллин. Он протиснулся между ней и Коллин и опять стал приставать к ней. Парень обхватил Тиффани за талию и поцеловал в губы. Она вывернулась из его рук, сказав, что ей пора уходить.
Когда мы вернулись, Тиффани пошла домой, а я осталась сидеть в машине. До меня вдруг дошло, что мой парень Лукас явно волнуется, поскольку я молчала весь день. Он жил в Филадельфии, и мы встречались с ним уже несколько месяцев. На звонок он ответил сразу после первого гудка.
– Я волновался за тебя вчера вечером, – сказал он. – Ты нормально добралась до дома?
Я совсем не помнила, что звонила ему. Быстро просмотрела историю звонков и нашла его имя. Оказывается, я набрала его номер около полуночи и, скорее всего, разбудила, ведь у него было три часа ночи.
– Ты нашла Тиффани? – спросил он. – Я волновался, что ты очнулась в кустах или где там…
В животе все замерло. Он знал? Но откуда?
– О чем ты? – ответила я.
К концу разговора Лукас объяснил, что я и двух слов связать не могла и несла какую-то бессмыслицу; причем я постоянно зависала, а он каждый раз кричал в трубку, что мне немедленно надо найти Тиффани, но я не отвечала.
– Я понимал, что ты одна и совершенно невменяема, – добавил он.
У меня все оборвалось внутри.
– Ты оставила мне голосовое сообщение. Ты была просто в хлам.
– Не удаляй его, – попросила я. – Пообещай, что не удалишь.
– У тебя все в порядке? Ты какая-то грустная.
Я кивнула, словно он мог видеть меня.
– Просто не выспалась.
Я зашла в дом, вытащила айфон из грязного чехла, но не стала его очищать. Свернула спортивный костюм и засунула в дальний угол шкафа. Поставила на полку оранжевую папку, положив в нее свой больничный браслет. У меня было странное желание сохранить все предметы, которые доказывали бы существование этой альтернативной реальности.
Потом был День Мартина Лютера Кинга[12]12
День Мартина Лютера Кинга – федеральный праздник США, государственный выходной день, приуроченный к 15 января, дню рождения Кинга; отмечается ежегодно в третий понедельник января. Прим. ред.
[Закрыть], последний в череде долгих выходных. Тиффани собиралась возвращаться в колледж, но перед этим мне нужно было успеть сказать ей, что сейчас особенно важно не отдаляться друг от друга, а сохранять близкие отношения, особенно с родителями. Я предложила, чтобы мы все вчетвером где-нибудь поужинали.
Стоя рядом с украшениями из красной бумаги и миской дынных конфет, мы рассматривали хмурых рыбок в аквариуме и ожидали, пока нам найдут столик. Заказали утку по-пекински. Как всегда, мать развела настоящую церемонию: разложила круглый лаваш, щедро полила сливовым соусом, добавила хрустящие кусочки красного утиного мяса, несколько веточек зеленого лука, дольки огурца и завернула все это. «Вы только посмотрите, наша мама из утки крутит косяки! Мам, да это же утиная травка!» После ужина сестра уехала в колледж – за сто двадцать километров от нашего дома; ее путь лежал вдоль раскинувшихся равнин, через Гилрой, Салинас, Кинг-Сити в Сан-Луис-Обиспо[13]13
Гилрой, Салинас, Кинг-Сити, Сан-Луис-Обиспо – города Калифорнии. Прим. ред.
[Закрыть]. Она сказала, что боится оставлять меня одну. «С чего бы? Это смешно. Со мной все нормально», – ответила я.
Тогда казалось, что все очень просто. Я сложила воспоминания о том утре в большую банку и отнесла ее в подвал. По лестнице вниз – ступенька, еще ступенька, следующий пролет и снова ступенька за ступенькой – поставила банку в самый дальний угол своего сознания, заперла на ключ и быстро вернулась наверх, к своей жизни. Той жизни, которую сама выстраивала и которая не имела ничего общего ни с ним, ни с тем, что он мог со мной сделать. Банки больше не было.
Я не знала, что в одиннадцать часов вчерашнего вечера его выпустили под залог в сто пятьдесят тысяч долларов. Не прошло и суток после его ареста, как он уже оказался на свободе.
Глава 2
Пало-Альто – это кремовое буйство магнолий, это густая синева почтовых ящиков, это словно нанесенные кисточкой оранжевые пятна апельсинов в гуще листвы. Пало-Альто – это город, где температура не опускается ниже двадцати градусов, где можно учуять запах солнца, когда в его лучах поджариваются разбросанные везде тонкие полоски коры эвкалиптов. Пало-Альто – это тяжело дышащие от жары собаки, ищущие укрытия в пятнистой тени безупречно чистых парков. Это тупиковые улочки с домами Эйхлера[14]14
Дома Эйхлера – устойчивое выражение, обозначающее популярный тип коттеджей, разработанный в 1950-х гг. в Калифорнии предпринимателем-застройщиком Джозефом Эйхлером вместе с архитекторами его строительной фирмы; эти удобные, компактные и одновременно просторные одноэтажные дома, построенные без цоколя и чердака, с большими окнами и атриумом, были экономичными и потому доступными среднему классу послевоенной Америки. Прим. ред.
[Закрыть], деревянными гаражными воротами и японскими кленами. Это аккуратно вымощенные тротуары и еще велосипеды, на которых дети спешат в школу, а взрослые – на работу. Это город, где у каждого есть если не научная степень, то по крайней мере диплом, и где все очень ответственно относятся к окружающей среде.
Я работала в команде одного стартапа, мы занимались разработкой образовательных приложений для детей. Наш офис состоял из одной рабочей комнаты – где за плотно придвинутыми друг к другу столами сидели одиннадцать человек – и нескольких переговорных со стеклянными стенами. Стартап был моим первым рабочим местом после института; я ходила туда уже примерно полгода. Мне нравилось создавать видимость взрослой жизни: рано просыпаться; не ходить на все вечеринки подряд; заказывать картриджи для принтеров; вносить даты встреч и дней рождения в онлайновый календарь, отмечая самые важные кружочками – или цвета лаванды, или цвета мандарина. Получив первую зарплату, я купила себе белоснежный и блестящий дорожный велосипед и назвала его Тофу. Кроме того, я активно работала над собой, стараясь свести к минимуму количество восклицательных знаков в официальных письмах.
В мире, который я пыталась выстроить, у меня был свой лексикон: «Тойота Приус», электронная таблица, греческий йогурт, кредит на строительство, поездки в Напу, исправление осанки, – но в нем не было места таким словам, как изнасилование, жертва, травма, ссадины, адвокат. Возможно, я создавала не взрослую жизнь, а пародию на нее; возможно, она скорее напоминала зефир на палочке, но, несмотря на всю хрупкость этой жизни, она была важна для меня.
– Как выходные? – спросила коллега. – Хорошо провели время с сестрой?
В субботу я пошла на вечеринку. Воскресенье провела в больнице и полицейском участке. В понедельник ела утку по-пекински.
– Да, было отлично!
Я стояла под лампой дневного света на офисной кухне, в микроволновке крутился мой штрудель. Я скрестила на груди руки и заметила странные тени на локтях. При ближайшем рассмотрении это оказались синяки – расцвели, как утренние цветы. Я закатала рукава и на внутренней стороне обнаружила еще больше фиолетовых пятен. Надавила на них – под моим большим пальцем они побелели. Это завораживало. Я словно наблюдала, как превращаюсь в совершенно иное существо. Помню, как в первом классе обнаружила по бокам рук серебристые разводы и тут же сообщила на ухо подруге: «Я русалка». Она объяснила, что это просто грифель – следы от карандаша на бумаге. Какое простое и скучное объяснение. Уверена, у нынешних синяков было такое же. Я сфотографировала каждый – хотела удостовериться, что они настоящие. Потом опустила рукава. К чему разглядывать, если обо всем уже позаботились. Штрудель сгорел, из микроволновки повалил дым, и мне пришлось хлопать по ней кухонным полотенцем, чтобы запах не просочился в офис.
Когда тем вечером я вернулась домой, банка, которую я отнесла в подвал и засунула в самый дальний угол своей памяти, ждала меня в центре комнаты. Забавно, как она тут оказалась? Я взяла ее, открыла дверь, спустилась по лестнице и снова заперла там, где ей следовало быть.
Проснулась я в абсолютной тишине в четыре утра. За окном все еще было темно. Надев жесткий шлем из вспененного полистирола, я оседлала своего Тофу и выкатила на улицу. Я ехала на велосипеде по длинным гравийным дорожкам вдоль раскидистых дубов и мимо маленьких деревянных мостиков, а когда въехала во внутренний двор, уже возвращаясь домой, увидела в кухонное окно отца. Взъерошенный, босой, в стареньком синем халате, он готовил кофе.
– Ты уже проснулась? – ошарашено спросил он.
– Пробовала новый велосипед, – ответила я. – Понравился. Клевый.
После горячего душа и особенно лосьона кожу жгло и покалывало – словно невидимые пчелы вгрызались маленькими острыми зубками в мою беззащитную плоть. Но на зуд я не обращала внимания – главное, ничего не было сломано. Едва мой разум начинал погружаться в прошлое и перебирать самые тревожные ситуации, я говорила себе: «Хватит. Всё позади. Я дома. Тиффи тоже». Тем не менее я не переставая спрашивала себя, почему мои руки покрыты этими пятнами цвета лаванды. В голове крутились слова: надеюсь… подозрительно… А глубоко внутри зрела тревога.
Велосипед, рассвет, работа, закат – так проходили дни. И никакой информации, никаких сообщений. Беспокойство все нарастало, и я продолжила свои ночные вылазки на велосипеде, выбирая длинные дороги вдоль шоссе. Папа волновался, приладил еще один фонарь, и мой руль походил теперь на стробоскоп, излучающий во всех направлениях свет, не дающий мне раствориться в темноте.
У нас раньше был белый кот по кличке Дрим[15]15
Dream (англ.) – мечта, сон. Прим. пер.
[Закрыть]. Мы любили его двенадцать лет, но однажды, за две недели до Рождества, он исчез. Мы с Тиффани обошли все вокруг, звали его, искали с фонариками по полям, а после Рождества родители сообщили нам, что Дрима сбила машина. Его нашли у дороги несколькими неделями раньше. Потом мать с отцом вручили нам урну с прахом и свидетельство из крематория, в котором под нарисованной радугой было написано «Дрим Миллер». Нам не говорили раньше, так как не хотели портить Рождество. Но при этом нам позволяли бродить ночью по полям, в то время как Дрим лежал в коробке в шкафу, – что мне кажется весьма странным. Теперь у меня появился еще один мертвый кот. Я могла так же спрятать его в шкафу, притворившись, что все хорошо, или признать, что «меня чуть не изнасиловали прямо рядом с нашим домом», и предъявить коробку с прахом. Я решила, что торопиться некуда – зачем «портить Рождество».
Я никогда не надеялась на других. В детстве, когда мать пыталась взять меня на руки, я молотила ногами и орала: «Во цзыцзи цзоу!» (я пойду сама). Сестра, например, стояла как вкопанная, протягивая руки, пока ее не возьмут. Все-таки я была старше. Я видела, как рыдала мать, когда задохнулся один из щенков нашей собаки; видела отца в бирюзовой больничной рубахе, когда у него была эмболия легочной артерии. Тогда меня озарило, что они так же уязвимы, как все люди, и случись что, мне придется заботиться обо всех нас.
В четверг Тиффани, находившуюся в Сан-Луис-Обиспо, вызвали в местный полицейский участок просмотреть фотографии, присланные из полицейского отделения Стэнфорда, чтобы она опознала того агрессивного парня, о котором рассказывала. Ей показывали снимки белых прыщавых парней с сальными волосами – и наконец на экране появилось его лицо. Полицейский отчет начинался так: «Без колебаний Тиффани указала на фотографию номер четыре». Когда ее попросили оценить, на сколько процентов она уверена, сестра ответила, что «на сто», а потом позвонила мне и сказала:
– Я видела его.
– В смысле? – не поняла я.
Я никак не могла сообразить, как полицейские догадались, какой именно парень пытался ее поцеловать. Они что, сделали портреты всех, кто был на вечеринке? Или методом исключения? И почему они были так сосредоточены на нем, а не на том, кто совершил нападение? Все свои сомнения я тут же вывалила на сестру.
– Ну, должно быть, это он и есть, – ответила она.
– Не может быть, – возразила я.
– Парень, который пытался поцеловать меня, вышел сразу следом за тобой. Я облажалась, понимаешь? Черт, это я тебя подвела.
В тот вечер он смотрел ей в лицо.
– Я никак не могу избавиться от него и выкинуть его из головы, – сказала сестра.
Но до сих пор никто не знал его имени. И до сих пор мне никто не звонил.
Каждый раз, когда я думала о том утре, на свет появлялась следующая банка. Теперь в моем сознании их было полным-полно – ставить некуда. Они уже не помещались в подвале и загромоздили собой лестничные пролеты. Я была набита этими запечатанными банками – и уже не могла ни ходить, ни сидеть, ни дышать.
Прошло десять дней. Десять дней пустоты. Я проснулась от звука пришедшей эсэмэски. Сестра прислала скриншот рубрики «Происшествия» из Stanford Daily. Я начала читать заметки:
Как сообщается, пристегнутый велосипед был украден примерно между 15:00 часами пятницы и 10:00 часами субботы.
Воскресенье, восемнадцатое января. Подозреваемый в попытке изнасилования, совершенной в час ночи возле Ломита-Корт, арестован и доставлен в центральный следственный изолятор Сан-Хосе.
Второе сообщение представляло собой единственное доказательство, что все случившееся со мной произошло на самом деле. Однако, если судить по той заметке, меня даже не существовало. Слово попытка я как-то переварила. Видно, у подозрительного типа не получилось. Наверное, он увидел, что я в полной отключке, подозрительно посмотрел на меня, а затем проходящие мимо люди схватили его и оттащили от меня. С одной стороны, я испытывала благодарность за эту публикацию, с другой – мне было грустно. И все? Всего одна фраза, которую легко пропустить среди сообщений о мелких кражах. Если именно так обычно подавалась информация о насилии, то сколько я сама не замечала? В то утро я думала, что интерес прессы к нападению на меня на этом и закончится – на одном предложении, которое поместилось бы в печенье с предсказанием.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
