Текст книги "Любовь в виноградниках"

Автор книги: Сеймур Элстин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

7

Едва восходящее солнце успело осветить вершины холмов, окружавших долину с востока, как резкий телефонный звонок вырвал Мэри из объятий тревожного сна. С тяжелым вздохом она перекатилась на бок, поднялась с постели и, пошатываясь, вышла в холл. Подавляя зевок, она пробормотала в телефонную трубку:

– Алло?

Но дремота резко слетела с нее, когда она услышала глубокий голос Тони:

– Я разбудил тебя? Извини, дорогая. Но мне очень хотелось поговорить с тобой перед отъездом.

Он уезжает! Мэри ощутила внезапную пустоту в желудке. Подавляя это неприятное чувство, она заставила себя спросить как можно равнодушнее:

– И куда ты едешь?

– На выставку вин в Лас-Вегас. Пробуду там неделю. Я хотел сказать об этом вчера, но ты ушла в дом и не захотела разговаривать со мной после того… эпизода в конюшне.

Он помедлил и добавил:

– Ты нашла вино?

Вчера Мэри нашла ящик на заднем крыльце. Он поставил его туда после того, как вычистил обеих лошадей и пустил их в загон.

– Ты сделал это напрасно. Я проиграла скачки.

– Да. Но награда, которую я получил, была потрясающей, – с особенным выражением произнес он.

Мэри охватило замешательство, и она почувствовала себя так, словно краснеет с головы до ног.

– Это была ошибка, – ответила она дрогнувшим голосом. – И она больше не повторится.

– Нет. Все было правильно и прекрасно. И я помню все до последнего мгновения. Даже несмотря на то, что после я очень нуждался в холодном душе, – усмехнулся он.

– Тони! Я говорю серьезно, – воскликнула Мэри.

– Я тоже. При следующей нашей встрече я докажу тебе, насколько я серьезен. Чистка лошадей и холодный душ – это только временные средства спасения. Я так сильно хочу тебя, Мэри, что это превращается в манию, – добавил он тихо.

Не столько смысл, сколько тон его слов смутил и взволновал Мэри, ей даже пришлось закрыть глаза и прислониться к стене, ища опоры. Она смутно слышала, как он сказал:

– До свидания, Мэри. Я позвоню тебе с выставки.

Пробормотав что-то в ответ, она положила трубку и вернулась в спальню, чтобы одеться.

Она как раз наливала себе вторую чашку кофе, когда кто-то постучал в дверь кухни. Мэри открыла и увидела на пороге смущенного Билла.

– Надеюсь, что побеспокоил вас не слишком рано, – начал он, крутя в руках бейсболку. – Я только зашел сказать, что деталей, нужных для вашего грузовика, которые я заказывал, пока нет, и никто не знает, когда их смогут достать. Я тут в одном месте получил кое-какую работу, и если у вас для меня сейчас больше ничего нет…

Мэри вздохнула. Она очень надеялась, что, перед тем как нанесет визит в банк, ей удастся вывезти хотя бы часть накопленного отцом за долгие годы мусора. Скорее всего кредиторам захочется взглянуть на конюшни, перед тем как они примут решение о ссуде. Проглотив разочарование, она сказала:

– Очень жаль, но сейчас у меня нет никакой другой работы. Я буду очень благодарна, если вы сразу же сообщите мне, как только эти детали появятся.

Билл виновато кивнул.

– Ясное дело. И… извините за эту проволочку.

– Не стоит, – уверила его Мэри с улыбкой. – Здесь ведь нет вашей вины.

Но все это не могло изменить того факта, что на ее пути возникло новое препятствие. Так думала Мэри, глядя вслед удалявшемуся Биллу.

Мэри допила свой кофе и некоторое время сидела за столом, погруженная в грустные раздумья. Внезапно она решительно поднялась – пора приниматься за работу…

Телефонный звонок застал ее за послеобеденным кофе. Голос Тони звучал так, словно они и не прерывали их последний разговор.

– Что-нибудь напоминает тебе о моих поцелуях и о том, что ты при этом испытывала? – начал он, едва поприветствовав ее, будто и не уезжал, а сидит в своем домике на соседнем с нею ранчо.

Мэри провела рукой по лбу, чтобы отогнать навязчивые картины, которые его слова оживили в памяти.

– Я не хочу слышать об этом.

– Хорошо. О чем ты хотела бы поговорить?

Его покорность поймала ее врасплох.

– Я… не знаю.

– Ты уже успела попробовать мое вино?

– Еще нет, – призналась она. Ей и так с трудом удавалось отогнать мысли о нем, а дразнящий вкус вина снова воскресил бы в памяти чувственные образы и воспоминания.

– Тогда сделай это сегодня. И когда будешь пить, думай обо мне, – предложил он. – Спокойной ночи, Мэри. Я позвоню тебе завтра.

И он повесил трубку.

Он позвонил на другой день, и на следующий, и его голос был почти так же осязаем, как его руки и губы. И хотя Мэри знала, что не должна его слушать, но все-таки не могла заставить себя положить трубку. И когда на четвертый вечер он не позвонил, часы потянулись так мучительно медленно, словно они были налиты свинцом.

По небу ползли темные грозовые облака. Мэри пустила свою чалую лошадь рысью. После прогулки с Тони неделю назад она начала выезжать на стоявших в конюшне лошадях. В его отсутствие Мэри переполняла ни на минуту не оставлявшая ее, не находившая выхода нервная энергия, какой бы тяжелой работой она ни занималась и как бы ни уставала в конце дня. Она обнаружила, что верховая езда – единственное средство, доставлявшее ей хотя бы краткий отдых от постоянного гнетущего ее необъяснимого беспокойства.

Вот и сегодня Мэри отважилась выехать из дома, даже несмотря на надвигавшуюся грозу. Невдалеке прогрохотал гром, и вдруг налетевший порыв ветра разметал ее длинные волосы. Мэри находилась в северо-западном конце отцовских угодий, где в маленькой дубовой рощице он держал пчелиные улья. Западнее начинались виноградники Голардо. Мэри знала, что Тони должен вернуться с выставки только завтра, но ее взгляд все время невольно обращался на изгородь, разделявшую их земли.

Совсем рядом сверкнула молния. Жеребец всхрапнул и прянул в сторону.

– Ты прав, малыш, – пробормотала Мэри, поглаживая его шею. – Пора нам домой.

Она пустила его галопом по тропинке, тянувшейся вдоль изгороди. Когда она доскакала до озера, гроза уже разразилась в полную силу, и хлынул сильнейший ливень. Мэри осторожно направляла лошадь между деревьями, как вдруг ее взгляд привлекло какое-то слабое движение.

В грязной луже лежало совиное гнездо – ящик, какие обычно развешивают фермеры, приманивая сов на свои участки, а рядом два маленьких совенка. Их пушистые перышки промокли насквозь. Один был недвижим, видимо, уже мертв, но второй изо всех сил барахтался, борясь за жизнь.

Вскрикнув, Мэри спрыгнула на землю, привязала лошадь к заборчику и осторожно приблизилась к пичужке. Увидев ее, совенок зашипел так громко, что она услышала его сквозь рев ветра и шум ливня.

– Не бойся, маленький, я тебя не обижу, – как можно ласковее проговорила она. Совенок встопорщил коротенькие крылья и снова зашипел, грозно сверкнув огромными темными глазами. – Нельзя так разговаривать с тем, кто хочет тебя спасти, – продолжала уговаривать его Мэри, подходя ближе.

Оглядев место происшествия, она решила, что лучше всего будет подцепить свирепое существо гнездом и забрать его домой. Радуясь, что она надела перчатки, Мэри взяла гнездо в руки. Совенок попытался убежать от нее, но грязь не позволила ему это сделать. Ей удалось поймать его с третьей попытки, и, оказавшись в глубоком гнезде, он уже не мог из него выкарабкаться.

– Отлично, мой ужасно страшный дружок, – бормотала она, неловко забираясь с гнездом в седло, – давай-ка выбираться отсюда.

Ей казалось, что путь до конюшни длился целую вечность, и когда она наконец завела лошадь в стойло, то чувствовала, что промокла до нитки.

Но в первую очередь следовало расседлать и насухо вытереть лошадь – она довольно ловко проделала это при свете газового фонаря, так как электричество не работало.

Наконец, схватив гнездо, она бросилась под проливной дождь через двор в дом. Ливень не ослабевал. Первое, что сделала Мэри дома, – развела огонь в камине гостиной. В доме была старая газовая печь, но казалось роскошью включать ее только из-за себя одной.

– И одного совенка, – добавила Мэри, опуская гнездо на коврик перед камином. Огонь разгорелся быстро, и комнату наполнило живое благотворное тепло. Мэри присела на корточки поближе к дрожащим язычкам пламени и блаженно улыбнулась. Но ее блаженство внезапно было прервано странным звуком, раздавшимся из гнезда, словно кто-то жадно втягивал в себя суп.

Она заглянула внутрь. Спасенный птенец распушил перья и вытягивая шею, неистово крутя круглой головкой.

– Это, наверное, означает, что ты ужасно голоден, – догадалась Мэри. – Боюсь только, что я не смогу быстро наловить тебе мышей.

Она в задумчивости отправилась на кухню, размышляя, чем сможет заменить совенку его привычную пищу, когда кто-то громко постучал с улицы в заднюю дверь. Взглянув в кухонное окно, Мэри увидела на крыльце фигуру в неуклюжем, промокшем насквозь черном пончо. Капюшон был низко надвинут, скрывая лицо, и выглядела фигура в мутном грозовом сумраке довольно зловеще.

– Что вам надо? – крикнула Мэри как можно строже.

Фигура повернулась, откинула капюшон, и ей открылось лицо Тони.

– Это я, дорогая. Зашел узнать, все ли в порядке.

– Тони! – с облегчением вздохнув, она распахнула дверь. – Извини. Я тебя совсем не узнала. Ведь ты должен был вернуться завтра.

Он улыбнулся своей великолепной улыбкой, осветившей его лицо, и на сердце у Мэри внезапно стало легко и радостно.

– Знаю. Но я удрал оттуда раньше. Конкурс завершился, а меня ждало одно неотложное дело.

Мэри неуверенно замерла, не успев сделать рукой приглашающий жест.

– О! Значит, ты не зайдешь, и не расскажешь мне о выставке?

Ее радость мгновенно сменилась разочарованием. Она поняла, что больше всего сейчас хочет, чтобы он остался.

– Все мое время в твоем распоряжении. – Он серьезно и внимательно заглянул ей в глаза. – Ты и есть та причина, из-за которой я вернулся раньше.

Мэри показалось, что она схватила руками провода высокого напряжения. Но тут по ее телу пробежала сладкая волна, вопреки всем разумным и здравым доводам рассудка, и она не сумела произнести ни слова ему в ответ.

Он тоже замер, глядя на нее. Затем тряхнул головой.

– Прежде всего, – он кивнул на темные комнаты, – у меня вырубило напряжение, и я вижу, что и у тебя то же самое. Скорее всего бурей повалило столбы с проводами, и, прежде чем их опять установят, может пройти достаточно времени. Хочешь, я взгляну на твой генератор?

Она кивнула, беря себя в руки и заставляя отвечать спокойно и осмысленно.

– Я ехала верхом и нашла совиное гнездо с птенцами.

Он понимающе кивнул.

– Вот почему ты такая мокрая. Надеюсь, что птенцы не пострадали?

– К несчастью, один был уже мертв, а второго я привезла домой. Похоже, что у этого бойцовский характер, так что надеюсь, с ним все будет в порядке.

– Ну и отлично. Мы займемся им, как только мне удастся наладить генератор. Он у вас по-прежнему в конюшне?

– Да, но вряд ли тебе стоит терять время. Я не смогла его включить.

Тони шутливо нахмурился.

– Ты не веришь в меня? Это нехорошо. А всем известно, что стоит мне прикоснуться к сломанным механизмам, как они сразу оживают.

Не только к механизмам, мелькнула у Мэри мысль.

Он окинул ее критическим взглядом и добавил:

– А ты между тем переоденься во что-нибудь сухое. Как ни великолепно ты выглядишь в мокрых теннисках, все же это может оказаться вредно для твоего здоровья.

Мэри испуганно взглянула на себя и чуть не застонала. Несмотря на то что на этот раз на ней был лифчик, мокрая блузка тем не менее откровенно прильнула к ее груди. Когда она снова подняла глаза, Тони уже под проливным дождем садился в свой автомобиль. Она увидела, как он вплотную подъехал к воротам конюшни, и, прикрыв дверь, побежала наверх переодеться.

Мягкий розовый свитер, который она быстро натянула на себя, был скорее теплым и удобным, чем женственным и элегантным, даже несмотря на то что его широкий ворот кокетливо соскальзывал с плеча. Мэри как раз собиралась заколоть его булавкой, когда случайно увидела себя в зеркале ванной. При тусклом свете, падавшем из открытой двери, она заметила, что ее влажные спутанные волосы совершенно выбились из обычно аккуратной прически, и это придавало ее облику неряшливый и диковатый вид.

Ужаснувшись, что предстала такой замарашкой перед Тони, Мэри вытянула из волос оставшиеся шпильки и, прихватив с собой щетку, спустилась вниз.

Пламя в камине уютно шипело и потрескивало. Мэри опустилась на старый мохнатый ковер. Она тщательно протерла полотенцем длинные пряди волос, и с трудом принялась распутывать их. Гнездо стояло рядом, и птенец по-прежнему продолжал издавать свои странные сосущие звуки. Но стоило Мэри попасть в поле его зрения, как он снова угрожающе зашипел.

Она почти привела в порядок волосы, когда Тони опять постучал в кухонную дверь. Мэри не хотелось отрываться от теплого камина, и она крикнула ему, чтобы он вошел. Мэри слышала, как он двигался по кухне, очевидно, снимая свое пончо и сапоги. Затем появился в дверях гостиной. На нем были черные брюки и голубой свитер под цвет его глаз. На лице у него было написано сильнейшее недовольство собой.

– Надеюсь, у тебя найдутся свечи. – Он пересек гостиную и тоже сел на коврик у камина. – Даже я не сумел справиться с этим генератором. Мне кажется, он уже давно проржавел насквозь.

Зачем нужно электричество, думала Мэри, стоило ему войти в комнату, как в ней стало светлее. Она порывисто коснулась его руки, ощутив под мягкой тканью стальную твердость мускулов.

– Ты пытался, и я тебе за это благодарна.

Он посмотрел на ее руку и накрыл ее своей ладонью.

– Значит, я заслужил право побыть здесь недолго? Не хочу рисковать и ехать домой в такой ливень.

Мэри задержала дыхание. Тони просил ее предоставить ему убежище на время грозы, но она знала, что, разрешив ему остаться, тем самым как бы дает согласие и на большее… Но принятие решения не потребовало от нее и минуты.

– Ты можешь остаться, – сказала она негромко.

Его рука слегка сжала ее руку, и она услышала, как он медленно перевел дыхание.

– Я надеялся, что ты это скажешь.

Он наклонялся к ней все ближе и ближе, и его взгляд стал мягким и мечтательным. Сердце Мэри бешено застучало в сладостном ожидании поцелуя, но тут раздался резкий звук – совенок решил выбрать этот момент, чтобы возобновить свои требования с новой силой. И еще не рассеявшаяся в душе тень сомнения заставила Мэри ухватиться за подвернувшийся предлог:

– Бедняжка, он, наверное, голодный.

Она мягко высвободила свою руку и кивнула в сторону гнезда.

Тони вздохнул и, придвинувшись к гнезду, заглянул в него.

– Несчастное создание, – пробормотал он. К удивлению Мэри, совенок на этот раз не зашипел. – Надеюсь, что его родители нашли себе убежище на каком-нибудь дереве. После грозы мы отнесем гнездо на место. Если они где-то поблизости, то вернутся к нему. А пока придется нам заменить ему родителей и придумать, чем его можно насытить. – Он весело посмотрел на нее. – Не завалялась ли где-нибудь дохлая мышь?

Мэри брезгливо наморщила нос.

– Нет! И в магазинах я тоже не встречала совиного корма.

– А как насчет куриных окорочков?

– Вот теперь угадал. Они всегда у меня есть.

Они вдвоем отправились на кухню, и Тони взял на себя труд по разделыванию цыплячьей тушки. Потом они отнесли все это обратно в гостиную, и Тони терпеливо, кусочек за кусочком, скормил мясо совенку, приговаривая что-то негромко и монотонно, и совенок совсем успокоился. Пока она наблюдала, как осторожно обращается Тони с маленькой птичкой, ее душу внезапно охватила пронзительная нежность, совсем новое чувство в вихре эмоций, которые возбуждало в ней его присутствие. Когда Тони внезапно обернулся и посмотрел на нее, Мэри почувствовала, что медленно тонет в глубокой лазури его глаз.

– Думаю, если накрыть чем-нибудь гнездо, твой маленький дружок спокойно уснет, – произнес он.

Мэри молча протянула ему полотенце. Набросив его на коробку, Тони снова придвинулся к ней.

– А теперь и нам стоило бы подкрепиться…

– Чем, например? – спросила Мэри, почему-то чувствуя волнение.

Он улыбнулся и провел пальцем по ее щеке.

– Можно для начала выпить по бокалу моего вина. – Одна его бровь игриво поднялась. – Если только ты уже не опустошила весь ящик.

– Нет. Одна бутылка как раз стоит в холодильнике.

Когда она встала, чтобы принести вина, он опять пошел за ней. Грозовые тучи совсем закрыли небо и не пропускали ни единого луча уже угасающего дневного света, и Мэри пришлось зажечь фонарик, чтобы сориентироваться на кухне. Тони открывал бутылку, Мэри ставила на поднос бокалы и свечи, а тусклый матовый свет обострял ее чувства и заставлял отчетливее ощущать его присутствие.

Вернувшись в гостиную, они зажгли свечи и устроились перед камином, усевшись по-турецки лицом друг к другу. Тони разлил вино и, предложив выпить «за грозу», коснулся ее бокала своим и отпил несколько глотков.

– Почему за грозу? – спросила удивленная Мэри.

Она медленно улыбнулся.

– Если бы не она, я вряд ли сидел бы здесь и пил вино с самой красивой женщиной в мире.

Покраснев, Мэри поднесла бокал к губам, чтобы скрыть смущение. Вино оказалось ее любимым белым совиньоном и, закрыв глаза, она задержала его во рту, наслаждаясь изысканным ароматом. Открыв их вновь, она увидела, что Тони не отрываясь смотрит на нее:

– Если ты хочешь соблазнить меня, дорогая, у тебя это неплохо получается. Ты очень чувственна от природы.

Он положил ей руки на плечи и легонько развернул к себе спиной. Она почувствовала, как он коснулся ее головы и пропустил тяжелую массу волос сквозь пальцы.

– Твои волосы похожи на тончайший черный шелк. Я мог бы, кажется, всю жизнь гладить их, ощущать их прикосновение к моей коже.

Видения, которые пронеслись в мозгу Мэри при этих словах, заставили ее затрепетать.

– Ты уже мурлычешь, киска, – сказал он удовлетворенно, осторожно взял из ее руки бокал и поставил его на столик. – Думаю, что подошло уже время сделать нам второй шаг.

8

– Второй шаг? – Лежа на его руке в состоянии блаженного покоя, Мэри непонимающе взглянула на Тони. Свитер соскользнул с ее плеча, и она рассеянно попыталась поправить его.

– М-м-м. – Он нарочно стянул свитер, потом нагнулся и прикоснулся губами к ее теплой коже.

Горячая волна пробежала по телу Мэри. Когда она с легким вздохом повернулась, чтобы быть ближе к нему, его рука легла на ее грудь. С трепетом наслаждения она запустила пальцы в его угольно-черные волосы и легонько потянула его голову вверх, пока их глаза не встретились. Чувственность, горевшая в его взгляде, заставила ее пульс участиться.

– Тони, – выдохнула она. – Поцелуй меня, пожалуйста.

Его губы заскользили по ее губам, дразня и обжигая их.

– У меня появилась лучшая идея. Почему бы тебе не поцеловать меня?

Она помедлила мгновение, потом закинула голову и прижала свои полураскрытые губы к его губам. Пока она покрывала его губы быстрыми поцелуями, он сначала просто пассивно позволял ей делать это, но потом перешел в наступление. Поймав губами ее язычок, он начал с ней любовную игру, которую она раньше не могла бы себе вообразить. Потом он безраздельно завладел ее губами, и по ее телу пробежала дрожь неистового желания продлить эти мгновения.

Она обняла его и теснее прильнула к нему, но он оторвался от ее губ и склонился к шее, и она чувствовала на своей коже его обжигающее дыхание.

– Это невероятно… то, что ты делаешь со мной одним поцелуем. Мы только начали, а я уже готов сделать четвертый шаг…

– Четвертый шаг? – переспросила она задыхающимся шепотом.

Он поднял голову и посмотрел на нее невидящим взглядом.

– Ты поймешь, что это, когда мы сделаем его.

Его рука скользнула за ворот ее свитера, и у нее захватило дух, когда он коснулся чувствительной впадинки посередине груди.

– Ты такая мягкая, такая нежная, – бормотал он. – Я хочу видеть тебя, трогать тебя всю. Милая, ведь ты снимешь свой свитер?

Ее кольнула мгновенная неуверенность, но страстное желание, горящее в его глазах, заставило ее стянуть с себя свитер. Тепло, идущее от камина, не могло сравниться с пламенным жаром, который она почувствовала, когда Тони окинул взглядом ее обнаженную грудь.

Она не успела даже испытать неловкости, он не дал ей времени на это. Обняв ее плечи, он увлек ее за собой на ковер, потом рывком сдернул с себя свитер и лег рядом с ней.

Забыв о собственной наготе, Мэри засмотрелась на совершенные очертания его мускулистой груди, на которой курчавились темные волоски.

– Это уже третий шаг? – спросила она, задержав дыхание, когда он склонился к ее груди и коснулся губами розоватых сосков.

– М-м-м, не совсем, – пробормотал он, не отрываясь от своего занятия.

Соски начинали гореть, их словно покалывало иголками, и, когда он захватывал их губами, Мэри ощущала легкие спазмы внизу живота. Она чувствовала себя струной, которую натягивают все сильнее и сильнее, пока она вот-вот не лопнет.

– Тони, прошу тебя…

Он поднял голову и взглянул ей в глаза. Его рука скользнула вниз.

– Так хорошо, любимая? – Он начал массировать медленными кругами чувствительное место, и из ее губ вылетел тихий стон острого наслаждения, пронизавшего ее насквозь.

– И лучше, и в то же время хуже…

Она чувствовала, как опять теряет контроль над собой, но сейчас ей это было все равно.

Он ответил ей понимающей улыбкой, в которой мелькнула неожиданная горечь.

– Знаю. Со мной творится то же самое, когда я целую или касаюсь тебя.

Его руки становились все более настойчивыми. Когда из губ Мэри снова вырвалось его имя, он, встав на колени, одним быстрым движением освободил ее от розовых лосин и шелковых трусиков.

– Шаг номер три? – спросила она, чувствуя, что у нее дрожат губы.

Засмеявшись коротким чувственным смехом, он лег на спину и притянул ее к себе на грудь.

– Я вовсе не хотел, чтобы это звучало, словно процесс научного наблюдения.

Он обнял ее крепче. Ощутив прикосновение шелковистых волос на его груди к своей коже, Мэри подумала, что никогда еще не чувствовала себя так чудесно.

Подхватив ее под колени, он заставил ее согнуть ноги, пока она не обхватила ими его твердый плоский живот. Каждый раз, когда он втягивал в себя воздух, от прикосновения его теплых гладких мускулов к ее обнаженному телу у нее захватывало дыхание.

Опираясь руками на его плечи, она выпрямила спину, и эта поза только сильнее заставила ее ощутить дразнящее соприкосновение их тел. Такой незащищенной и свободной она не чувствовала себя давно – может быть, никогда. То, что происходило с ней сейчас, далеко выходило за рамки простых физических ощущений.

– Теперь твоя очередь, – выдохнул он и положил ее ладони к себе на грудь. – Трогай меня, Мэри, так же как это делал я…

Она послушалась, сперва робко, затем все смелее, открывая для себя удивительное мужское сочетание твердого костяка и трепещущих мускулов. Ее волосы разделились на две шелковистые пряди и упали вдоль обеих сторон лица, он потянулся и провел по ним, касаясь ее груди.

– Ты такая красивая, – произнес он тихо и проникновенно.

Он слегка застонал, когда она провела пальцами по одному из его сосков.

– Ты тоже…

Повинуясь инстинкту, она нагнулась и прижала губы к маленькому коричневому кружку. Он снова застонал от удовольствия и провел губами по ее бедрам. Обхватив ее снизу, он мягко отодвинул ее, так что она оказалась на уровне молнии его брюк, и ткань была бессильна скрыть трепет его плоти. Когда он крепче прижал ее к себе, прикосновение его пальцев к ее мягкому телу отозвалось в ней вспышкой восхитительного огня, который с каждой секундой разгорался все нестерпимее. Прочее же потускнело, стало ничтожным, в то время как все ее существо сосредоточилось на пламенно ненасытном желании.

Когда он вдруг снова внезапно притянул ее к своей груди в кратком объятии, из ее губ вырвался слабый протест. Он проговорил с усилием:

– Подожди, голубка. Мне надо кое о чем позаботиться, прежде чем мы пойдем дальше.

Он осторожно опустил ее на ковер, и она, замерев, наблюдала, как он быстро стянул с себя брюки и вытащил из заднего кармана бумажник. Несмотря на то что ей приходилось изредка видеть своего мужа обнаженным, он всегда старался избегать показывать свою наготу и никогда не был так откровенен. И никогда муж не казался ей таким… реальным.

Тони был охвачен желанием и не скрывал этого. Из бумажника он достал небольшой пакетик. Мэри хотелось отвести глаза, но более сильное стихийное побуждение заставило ее смотреть, когда он умело надевал пленчатый чехольчик.

Очевидно, чувства Мэри отразились на ее лице, потому что он ободряюще улыбнулся ей, снова привлекая ее к себе.

– У тебя глаза, как два блюдца. Ты боишься? – Он запрокинул ей голову в долгом поцелуе. – Я не причиню тебе боли. Все будет так медленно, как ты только захочешь. – Он невесело засмеялся. – Надеюсь только, что не успею умереть от желания. – Он провел рукой по ее бедру. – Мне так хочется тебя, что просто становится страшно.

Она замерла, когда его руки опустились на ее живот, и пальцы нашли пульсирующую точку, почти немедленно возвратив к ней прежнее жгучее желание. Она жалобно проговорила его имя, и он снова притянул ее к себе на грудь и крепко обхватил ее бедра.

– Впусти меня, любимая, пока я еще не взорвался…

И с головокружительной естественностью, от которой все чувства Мэри взметнулись в невиданном вихре, он овладел ее телом.

Ее дыхание остановилось, и она содрогнулась от внезапности этого вторжения. Ей показалось, что он целиком завладел ее душой так же, как и телом. Дрожь охватила ее снова, когда он начал ритмичные движения, вовлекая ее в непреодолимый танец, который разжег пылавшее в ней пламя до нестерпимого жара. Сначала медленно, затем быстрее, их тела двигались, слившись, и Мэри показалось, что она не сможет больше выдержать ни единой секунды и тело ее разлетится на атомы, настолько нестерпимым было наслаждение. Откуда-то издалека до нее донесся голос Тони, который страсть сделала неузнаваемым:

– Не бойся, любимая, пусть это случится.

И в тот же миг весь мир словно распался на тысячу сверкающих осколков. И в экстазе она почувствовала, как Тони с возгласом освобождения качнулся в последний раз.

Блаженное спокойствие переполняло Тони, когда он лежал, медленно приходя в себя при свете мерцающего пламени камина. Он чувствовал себя опустошенным и в то же время наполненным новой радостью. Безвольное тело Мэри грациозно вытянулось вдоль его тела, и он ласково гладил его, восхищаясь атласной гладкостью ее спины и плавной округлостью бедер. Он помнил, какой красивой она была в объединивший их кульминационный миг, с запрокинутой назад головой, с волосами, льющимися водопадом на плечи. Приглушенный вскрик, который вырвался из ее губ, показался ему самым сладостным звуком изо всех, какие ему приходилось слышать. И ему хотелось снова и снова дарить ей это чувство раскрепощения.

Ее волосы лежали на его груди черным шелковым покрывалом, и, когда он осторожно пропустил через них свои пальцы, она слабо застонала:

– Я все еще жива?

Он довольно засмеялся, чувствуя как его сердце переполняет нежность.

– Да, милая. А вот я…

Она приподняла голову и посмотрела на него затуманенным взглядом.

– Неужели ты хочешь сказать, что никогда раньше…

Он улыбнулся, глядя на ее удивленное лицо.

– Именно такого со мной еще не случалось. То, что было у нас с тобой, нельзя сравнить ни с чем.

Она с улыбкой снова опустила голову ему на грудь.

– Ты доказал мне, что я распутная женщина. А каким будет шаг номер пять? Поминальной службой?

– Нет. Сейчас ты должна решить, хочешь ты лечь в постель или предпочитаешь оставаться здесь всю ночь?

Она снова вскинула голову и отвела волосы со лба.

– Ты имеешь в виду, что намерен остаться со мной?

– Если только ты не станешь возражать.

И он замер, ожидая ее ответа. Уйти сейчас казалось ему настоящей пыткой, но остаться он мог только с ее согласия.

Мэри помедлила лишь мгновение, затем прошептала, опустив глаза:

– Да, я очень хочу этого.

Он облегченно перевел дыхание, чувствуя даже легкое головокружение.

– Я надеюсь, что ты не рассчитывала хорошенько выспаться этой ночью?

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами трепетной лани, с тем выражением, которое он так любил.

– Нет… не рассчитывала.

– Вот и хорошо. А теперь, если ты скажешь, где я могу найти пару одеял, я постараюсь, чтобы нам здесь было уютно.

Она хотела встать и помочь ему, но он не разрешил.

Соорудив у камина из подушек и одеял уютное гнездышко, он снова заключил ее* в объятия и осыпал ласками ее прекрасное тело. Страсть вспыхнула в нем с новой силой, и быстрее, чем он даже мог ожидать. Но на этот раз, когда он хотел привлечь ее к себе на грудь, она воспротивилась.

– Тони, – прошептала она мягко, поворачиваясь на спину и притягивая его к себе. – Мне кажется, что сейчас я хотела бы попробовать так…

Сердце его дрогнуло при виде той доверчивости, с которой она была готова отдаться ему вновь.

Я люблю тебя, Мэри. Он не был уверен, произнес ли эти слова вслух или просто подумал про себя, забывая обо всем в ее, таких желанных объятиях. Но правда, заключавшаяся в этих словах, обожгла его душу. Он любил ее. То, что он испытывал сейчас, не укладывалось в рамки ни к чему не обязывающего чувственного увлечения. Его восхищало в ней ее мужество, трогательное упрямство, преданность отцу. Но сильнее всего его восхищала та безоглядность, полнота чувства, с которой она доверилась ему.

И, ценя это доверие, он был особенно нежен и давал ей возможность привыкнуть к ощущению его тела. Сначала он чувствовал ее напряжение, но потом она сама устремилась к нему в пылком объятии. И во второй раз их сближение было еще восхитительнее. Потом уже он понял, что причиной этому была любовь.

Но ловушка для него заключалась в том, что он не мог сказать этого ей. Пока он смотрел, как она нежится в полудреме, озаренная золотистым светом каминного пламени, страдание, которое причинила ему эта мысль, потихоньку утихло. Так много стояло между ними нерешенных проблем, и на первом месте – ранчо ее отца. Если все выйдет по его замыслу, Мэри может возненавидеть его так, что вернуть ее любовь уже не удастся.

Боль, никогда ранее им еще не испытанная, пронзила его, как копьем. Однажды он уже потерял ее. Он не был уверен, что сможет еще раз вынести эту потерю.

Чтобы заглушить мучительные мысли, Тони крепко обнял Мэри и нечаянно уронил совиное гнездо. Птенец протестующе заверещал, и Тони пришлось выпустить ее, чтобы успокоить совенка.

– Тони? – Мэри приподнялась на локте, пристально вглядываясь в него. Одеяло, которым они накрывались, соскользнуло с ее плеча, и она поспешно натянула его снова.

– Все в порядке, любимая.

Он провел кончиком пальца по ее атласным губам. Они немного набухли от его поцелуев, и ему захотелось поцеловать ее снова.

– Когда я женюсь, это будет в первый и последний раз.