Текст книги "Разговор с Безумцем"

Автор книги: Северан Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Оружия у меня с собой нет, – улыбнулся я, проходя через турникет.

– Извините, мистер Смит, это обязательная процедура, никак не можем ею пренебрегать, – с немного виноватым лицом оправдывался охранник.

– Ничего страшного, я все прекрасно понимаю, каждый должен добросовестно исполнять свои рабочие обязанности согласно надлежащей инструкции, если же мы все начнем пренебрегать этим, то мир вокруг начнет погружаться в хаос, – успокоил его я.

– Вот, и я так же считаю, мистер Смит, спасибо за понимание. Проходите, пожалуйста, Боб проведет вас к кабинету мистера Блэка, – виноватое лицо охранника сменила улыбка.

– Спасибо, хорошего вам дня, – произнес я и пошел на встречу другому охраннику по имени Боб, который должен был сопроводить меня к руководству.

Боб оказался веселым и разговорчивым чернокожим парнем, который всю дорогу болтал со мной, рассказывая короткие и смешные истории о событиях, которые происходили в их клинике.

– Вас, кажется, зовут Джереми? Верно? – спросил он сразу, как мы свернули за угол.

– Да, Боб, все верно, – кивнул я.

– Знаете сэр Джереми, тут столько всего чудного происходит, если бы вы знали? Ничего, что я пооткровенничаю с вами? – уточнил Боб, немного смутившись, что сразу стал на такую тему общаться с совершенно незнакомым человеком.

– Да, конечно, можно, никаких проблем. Так что же чудного здесь происходит? – поинтересовался я.

– О, да много всякого, – Боб аж надулся от охватившего его чувства собственной важности, вызванного возникшим у меня интересом к его словам.

– А поконкретнее? – я внимательно посмотрел на охранника.

– Это же не просто какая-то больница, это клиника для психически нездоровых людей, которые не просто имеют какие-то отклонения, есть и такие да, а есть здесь личности и очень и очень странные, от взгляда на которых мурашки идут по коже. Я, бывало, дежурю ночью с Дюком, своим напарником, вдруг слышу шум какой-то посторонний, прям на нашем этаже, будто кто-то там ходит, шныряет между кабинетами. Я соответственно сразу хватаю фонарик и дубинку, бегу туда, все проверяю, а там чисто, нет никого, думаю, может послышалось, но на следующий день опять тоже самое. Дюк говорит, что это может вода по трубам так проходит, что кажется, будто там кто-то ходит, ведь кто здесь может быть, все больные под замком сидят, выйти они никак не смогут. Ещё, конечно, есть дежурный персонал, но он обычно спит в соседнем крыле. Со временем стал я как-то проще к этому относиться, пока не случилось нечто более необъяснимое и пугающее, – охранник стал говорить тише, почти шёпотом.

– Что же случилось, Боб? – заинтересовался я.

– Однажды делаю я обход по четвертому этажу, к слову, это тот самый этаж, где содержатся самые безумные пациенты, туда заходить то лишний раз не хочется, хоть они все и заперты в своих комнатах. В общем иду я, прогуливаюсь, вдруг раз, вижу тень, силуэт, который скользнул буквально в пяти метрах от меня! Я на него фонарь навожу, а там впереди только дверь, закрытая с моей стороны и никого. А был еще один веселый случай, иду я как-то по третьему этажу и слышу, как кто-то словно перешептывается, но разобрать ничего не могу, не слышно слов, присмотрелся, а там возле стенки кто-то сидит, я ему кричу: – «Кто здесь? А ну покажись!» – и бросаюсь за ним. По дороге сообщаю Дюку, который обходит второй этаж, чтобы он перехватил беглеца с черного входа. В итоге я несусь со всех ног к лестнице, распахиваю дверь, ведущую к ней, а там налетаю на запыхавшегося Дюка, который также, как и я, никого не поймал. Самый прикол в том, Джереми, что свернуть было некуда, только на самый верх, мимо моего напарника, но как бы он успел, да и мы там все сразу обшарили, никого там не было. Но я не сумасшедший, я явно видел силуэт человека и слышал его убегающие шаги у себя под носом – лицо Боба уже не было таким веселым, видимо события той ночи все же его напугали.

– Может игра ночного воображения или преломление луча света от фонарика, который создал тень от какого-нибудь предмета, – поразмышлял я.

– Не знаю, сэр, скажу лишь одно, я в ту ночь даже на минуту не смог сомкнуть глаз, до утра сидел как током ударенный, – прошептал Боб.

– Как же вы тогда работаете здесь? – поинтересовался я.

– На каждой работе есть свои плюсы и свои минусы, здесь хорошо платят, хотя и бывает немного не по себе, но ничего не поделаешь, за все приходится платить, за деньги нервами, например, – засмеялся Боб, уже расслабившись.

– Тоже, верно, – согласился я.

– А хотите еще историю? – спросил Боб.

– Опять какая-нибудь жуть, Боб? – подняв брови, уточнил я.

– Ну почему сразу жуть, сэр? – ухмыльнулся Боб, затем осекся.

– Впрочем, сэр, расскажу вам в следующий раз, а то мы уже пришли? – произнес Боб, остановившись у одного из кабинетов.

На кабинете висела золотистая табличка, с выгравированным именем и должностью человека: «Профессор Г. Блэк».

– О, кажется мне сюда, – обрадовался я.

– Да, мы прибыли, сэр Джереми, – подтвердил Боб.

Я слегка постучал в дверь кабинета мистера Блэка, ожидая услышать приглашение на вход, но никто не ответил.

– Джерими, стучите сильнее, – посоветовал Боб.

Я сильнее и настойчивее постучал по поверхности деревянной двери профессора, что тут же дало соответствующий результат. За дверью раздался слегка хриплый мужской голос:

– Прошу вас, входите.

– До свидания, сэр, – попрощался со мной Боб.

Я же дернул ручку двери и вошел внутрь. Моим глазам предстал обычный кабинет, ничем не отличающийся от множества других, даже чем-то похожий на мой собственный, только, разве что кресла были здесь других цветовых оттенков, у меня светлые тона, а здесь же, наоборот, темные. А в остальном ничего примечательного, рабочий стол, стеллажи с папками, пара невзрачных картин на стенах и, единственное, что здесь выделялось, небольшой аквариум с золотыми рыбками. А так, в общем, ничего лишнего, чтобы сбивало или отвлекало от работы. За столом сидел пожилой мужчина, на вид лет шестидесяти, который придерживая очки, что-то изучал в лежащих перед носом бумагах.

– Ради бога, простите, – пожилой господин оторвался от бумаг и вскочил из-за стола. – Я совсем заработался, даже не сразу обратил внимание, что вы стучите. Вы, насколько я понимаю, Джереми, – мужчина протянул мне руку для приветствия.

– Ничего страшного, не так долго я и стучал, – улыбнулся я, пожимая руку господина. – Все верно, а вы профессор Говард Блэк?

– Да, конечно, он самый. Что же Джереми, присаживайтесь, поговорим о вашем деле, – профессор жестом указал на кресло, стоящее рядом с письменным столом.

– Благодарю, – произнес я, усаживаясь поудобнее.

Мистер Блэк же уселся в свое кресло, отодвинув в сторону папку с бумагами, которую он внимательно изучал перед моим появлением. Я же продолжил рассматривать своего собеседника, который, для своего возраста, выглядел довольно стройным и подтянутым, если бы не седина и падающее зрение, то я сам бы уже начал завидовать доктору Блэку.

– Джереми, позвольте угостить вас чашечкой изумительного черного чая? – улыбнувшись, поинтересовался он.

– Не откажусь, профессор, – согласился я.

Мистер Блэк поднял трубку телефона:

– Сьюзан, принеси, пожалуйста, нам с мистером Джереми того прекрасного черного чая с липовым ароматом.

– Итак, Джереми, вы, насколько мне известно, тоже врач, то есть мой коллега? – спросил профессор.

– Да, я терапевт, заведую терапевтическим отделением частной клиники, – подтвердил я.

– О, это же просто замечательно! Вообще Рой мне немного рассказал о вас, вы когда-то вместе дружили, – радостно произнес профессор.

– Если честно, то с Роем я пересекался всего несколько раз в свои студенческие годы, он был хорошим приятелем моего лучшего друга, поэтому случалось, что мы все вместе где-то отдыхали, – я сразу занял честную позицию.

– Получается, что вы врач, уже с приличным стажем, работающий в определенной, хорошо знакомой сфере, вдруг заинтересовались такой областью, как психиатрия, сражающейся с совсем другими болезнями. Почему так, Джереми? – внимательно посмотрел на меня профессор.

– Видите ли, мистер Говард, я в последнее время стал задумываться о сути некоторых вещей, о том, чем я занимаюсь, куда стремлюсь, чего в конце концов хочу получить от жизни, и ко мне пришла мысль, что я бы мог быть не только врачом, но и кем-то еще. Я бы мог войти в ту сферу, в которой я никогда ранее не был, открывая для себя новые знания и впечатления, которые позволили бы не только лучше познать окружающих меня людей, но и лучше раскрыть самого себя, – произнес я с максимальной серьезностью.

Дверь кабинета открылась и вошла средних лет дама с подносом в руках, на котором стоял небольшой чайничек, две чашки чая и вазочка с печеньем. Рука дамы почему-то по самый локоть была перемотана бинтом.

– А, вот и наш чай, – обрадовался профессор.

– Джереми, вам с сахаром? – уточнил он.

– Нет, спасибо, мистер Говард, я не люблю чай с сахаром, он сильно заглушает его натуральный вкус, – ответил я.

– Сьюзан, а что случилось с вашей рукой? – забеспокоился профессор.

– Ничего страшного, мистер Блэк, я просто случайно разбила вазу, об осколки которой немного порезала руку. Там всего лишь царапина, – ответила дама.

– Вы же ее обработали? – серьезным тоном поинтересовался мистер Блэк.

– Конечно, профессор, мне обработали рану и наложили компресс, если бы не бинт, то никто бы даже не обратил внимание, просто медбрат сказал, что с бинтом будет безопаснее и я не буду лишний раз мочить руку, помня о порезе. А без лишней влаги он быстрее заживет, – объяснила Сьюзан.

– Ну хорошо, поправляйтесь, – произнес профессор.

– Благодарю, профессор, – улыбнулась секретарша.

– Спасибо за чай, Сьюзан, – поблагодарил уходящую женщину доктор Блэк.

– О как, ну это разумный взгляд на вещи, – произнес он.

– Вы про бинт, сейчас профессор? – уточнил я.

– Нет же, я не об этом, я про то, что некоторые вещи, для нас столь привычные, оказывают на нас определенное воздействие, не всегда благоприятное, как сахар оказывает на вкусовые особенности чая, но, кому-то это нравится, а кому-то нет, все дело вкуса и предпочтений.

– Да, согласен, особенно для тех, у кого сахарный диабет, – улыбнулся я.

– Тоже, верно, – рассмеялся профессор.

– Чай просто замечательный, – похвалил я.

– Я знал, что вы оцените, мне его привез хороший друг, когда вернулся из долгого путешествия по Китаю. Так ну что же вы хотите от меня, Джереми? Чем я могу вам помочь в вашем деле? Вы, насколько я понимаю, решили попробовать написать о том, что вам интересно, но в чем у вас нет особых познаний. Но ведь вам было бы проще взять что-то касающееся той области, в которой вы явно являетесь прекрасным специалистом, зачем усложнять свою работу, изучая те вещи, представление о которых весьма поверхностно? Это то, что мне не совсем ясно, если говорить о вашем творческом мотиве.

– Уважаемый мистер Говард, вы же прекрасно понимаете, что я хочу не просто написать книгу для себя, а реализовать определенный творческий проект, который будет интересен и моим возможным читателям. Ну скажите, кому будет интересно читать про похождения к терапевту? Ведь там нет ничего захватывающего, о чем там рассказывать? О типовых заболеваниях желудка? О вирусах и бактериях, нападающих на мирных американцев, идущих вечером с работы? Нет, это не та тема, которая будет интересна читателям. Другое дело…

– Душевнобольные, сумасшедшие, безумцы, мысли которых покрыты мраком, а желания пугают даже самого искушенного любителя ужасов, верно? – засмеялся профессор.

– Ну не совсем, но вы понимаете, – засмеялся и я.

– Джереми, ну вы, конечно, выбрали не очень простую тему для начала своего творческого пути.

– Мне не интересно писать на обычные темы, они не волнуют меня, не вызывают никакого желания трудиться над ними. А как писать книгу, мотивация к которой напрочь отсутствует, это будет совсем не то творческое увлечение, о котором я мечтал изначально, это будет мучительная тягота, которая, возможно, не приведет меня к необходимому финалу, – пояснил я.

– Ну сейчас вы меня окончательно во всем убедили, теперь у меня больше нет вопросов, поэтому скажите, наконец, что вам требуется от меня? – профессор внимательно посмотрел на меня, соединив между собой пальцы обеих рук.

– Итак, я хочу побеседовать с кем-то из ваших подопечных, с кем-то особенным, чье интервью стало бы основой для моей книги, понимаете, о чем я? – озвучил я свое необычное требование.

– Хм, я понимаю, но у нас все пациенты особенные, у каждого своя история и своя судьба. Что конкретно вы бы хотели получить от этой встречи? Может опишите мне больного, которого вы видите в своем воображении, который бы лучше всего вписался в ваши страницы, а я бы попробовал подобрать кого-нибудь подходящего. Что скажите? – предложил свое решение мистер Блэк.

– Я думаю, что это отличная идея, профессор, – произнес я и задумался, вспоминая сеанс у Альберто, а ведь я даже представления не имею каким должен быть тот самый безумец, встретиться с которым мне указали магические карты. Но будет выглядеть очень глупо, если я скажу профессору, что понятия не имею, какой сумасшедший мне требуется, каким я его представляю и вообще, о чем собираюсь с ним разговаривать. Либо надо выкручиваться, либо быть максимально откровенным с мистером Блэком, – предположил я.

– Знаете, профессор, изначально я предполагал увидеть мужчину средних лет, который по стечению каких-то событий, возможно, крайне трагических, потерял рассудок и стал мыслить несколько иначе, отлично от окружающего мира. Что-то подобное рисовало мое воображение, примерно такой образ я собирал в своей голове. Но вот сейчас, беседуя с вами, я осознал, что мои представления построены лишь на моем незначительном багаже знаний, а получи я некоторые возможные варианты, то смог бы расширить свои представления, рассмотрев те образы, которые мне ранее даже не пришли бы в голову, – произнес я, не отказавшись от поставленного вопроса, но при этом хитро переведя его в другое русло, где следующий ход уже должен был сделать профессор.

– Я понимаю вас, Джереми, тогда у меня к вам такое предложение, давайте я выберу несколько кандидатов с разными формами заболеваний, а вы выберете из них тех, кто подойдет для вашего творчества, но учтите, я выберу лишь тех, кто безопасен для окружающих, чьи диагнозы не столь пугающие, с опасными пациентами я не могу позволить вам взаимодействовать. Думаю, что как врач, вы прекрасно понимаете почему.

– Конечно, понимаю, мистер Говард, ведь это может нанести им еще больший вред.

– И не только им, Джереми. От некоторых из них, действительно, лучше держаться подальше.

Глава 4. Три из семи

Около девяти вечера я вернулся к своей машине, припаркованной возле «Обители надежды», чтобы, наконец, вернуться домой и немного отдохнуть, так как день сегодня выдался весьма насыщенным. Что же, подведем итоги, мистер Блэк оказался весьма приятным человеком, разумным и начитанным, который, ко всему прочему, полностью вошел в мое положение, пообещав оказать мне максимальное содействие в моем непростом деле. Мы с ним договорились на завтра в то же время у него в кабинете, к этому моменту он уже произведет отбор нескольких кандидатов для нашей беседы, принесет их личные дела для моего ознакомления с ними. А с теми, кто мне покажется интересным, он в ближайшее время организуют свидание, может не со всеми, но с одним точно. Профессор разрешил провести беседу с несколькими пациентами, если я сочту это необходимым для своего творческого замысла. Хорошо, что у меня есть выбор, я смогу все проанализировать и подобрать нескольких безумцев, которые покажутся мне наиболее любопытными. В конце концов, я же не знаю, каким должен быть разыскиваемый безумец, может мне достаточно поговорить с любым из них, чтобы выполнить нужную задачу, пройдя путь, который осветили мне карты. Как это понять, я не знаю, но не исключаю, что осознание само придет ко мне, когда я четко пойму, что да, этот тот самый человек, и это тот самый диалог, который мне был крайне необходим. Разговор, который позволит мне осознать, что я один из самых нормальных и адекватных людей, существующих на этой земле. А вообще, если честно, то я проголодался, поэтому неплохо было бы заехать куда-нибудь перекусить, а учитывая, что времени еще достаточно, то я могу успеть заехать еще и в парочку магазинов, чтобы прикупить подарки для своей любимой семьи, а уже на обратном пути можно заскочить за какой-нибудь вкусной пиццей.

Спустя пятнадцать минут я уже парковался возле круглосуточного супермаркета, где было множество отделов, в том числе и огромный магазин детских игрушек, в котором можно было подобрать подарок на любой детский вкус. Я не очень разбирался в девчачьих игрушках, мне, конечно, было бы куда проще выбрать какую-нибудь машинку, бульдозер или строительный кран для мальчика, чем перебирать куклы и миниатюрные кухонные наборы. Но так как моя дочь не мальчик, то и подарок необходимо подобрать соответствующий. Я долго ходил вокруг полок с игрушками для девочек, пытаясь выбрать тот подарок, который меня заинтересует больше остальных. В итоге я остановился на нескольких вариантах: первым был симпатичный плюшевый заяц, а вторым качественно выполненная кукла в подарочной упаковке. Немного поразмыслив, я все-таки выбрал зайца, он мне показался более жизненным, чем пластиковая кукла, тем более что малышка Энни без ума от плюшевых игрушек. Расплатившись на кассе за выбранную покупку, я отправился на поиски подарка для Дженнифер. Так, одежду я покупать точно не буду, я, вероятно, ошибусь с размерами, я себе то с трудом могу что-то подобрать, что уж говорить о покупке женского платья или чего-то подобного. А что, если посмотреть ей какую-нибудь книгу? Хорошая идея! Но если эта книга ей не понравится? А мне хотелось бы, чтобы подарок оставил максимально приятные впечатления. Можно, конечно, купить какое-нибудь из ее любимых произведений, но какой в этом смысл, они все есть у нас дома. Так, ваза? Тоже не то. Может какое-нибудь украшение? Ну это не тот повод, для такого подарка нужно какое-то значимое событие. Но, если выбрать какую-то безделушку? Вообще ближайший ювелирный магазин в трех кварталах отсюда, но по времени он уже скоро закроется, поэтому я точно не успею, да и, пожалуй, все же стоит посмотреть другой вариант. Надо хорошенько подумать, время еще есть. По дороге я заехал в пиццерию, взял пепперони и большой стакан капучино, после чего отправился домой.

Утром я быстро собрался, прихватив с собой записную книжку, чтобы сделать необходимые записи по поводу особенностей пациентов, предлагаемых мне для общения, на основе которого будет написана моя художественная книга. Сам рабочий день прошел довольно сносно, я сделал всю запланированную на сегодня работу, притом сделал ее довольно быстро, чтобы не задерживаться до вечера, так как это было абсолютно недопустимо, ведь мне предстояла важная встреча, мысли о которой волновали меня весь сегодняшний день. Немного поболтав с коллегами за чашкой бодрящего кофе, который, к слову, отлично готовили в буфете нашей больницы, я отправился на встречу с мистером Говардом Блэком, чтобы провести отбор конкурсантов под мое творческое начинание.

На входе меня встретил двухметровый угрюмый охранник, который спросил мое имя, сверил мои права с данными в журнале, лениво провел по моей спине и карманам дубинкой металлодетектора, после чего жестом разрешил пройти дальше. По дороге меня перехватил другой охранник больницы, которым оказался пожилой седоволосый мужчина, на взгляд которому было не менее шестидесяти лет, мало того, что выглядел он уже достаточно потрёпанным, так он еще кряхтел и прихрамывал всю дорогу, пока сопровождал меня до кабинета главного врача клиники. Такое чувство, что работа высосала из бедолаги все жизненные сроки, а ведь мог бы сидеть дома на пенсии, нянчится с внуками, смотреть глупые передачи с утра до ночи, а он шастает по больнице для душевнобольных, растрачивая остатки собственного благоразумия.

– Да, да, войдите, – раздался уже знакомый голос профессора Блэка, когда я постучал в массивную дверь его кабинета.

– Добрый вечер, мистер Говард, – поздоровался я.

– А, Джереми, приветствую вас, – улыбающийся профессор встал из-за стола и направился ко мне.

– Как ваши дела? Как настроение? – произнес профессор, пожимая мою руку.

– Все хорошо, профессор, а как ваши дела? Получилось подобрать какие-нибудь варианты? – я сразу перевел вопрос в рабочее русло. Не потому, что был против общаться с коллегой, нет, просто излишние вопросы со стороны психотерапевта меня немного напрягали.

– Да, Джереми, я перебрал достаточное количество личных дел и из них выбрал для вас семь интересных вариантов, которые рекомендовал бы тщательно изучить. Кто-то из них наверняка подойдет вам. Что скажите?

– О, это просто замечательно, когда приступим? – загорелся я.

– Предлагаю не затягивать и приступить прямо сейчас, – произнес профессор, выдвигая ящик тумбочки, стоящей под его столом. Через мгновение он извлек оттуда несколько папок, которые положил перед собой.

– Итак! – героически произнес он. – Джереми, изначально я хотел взять дела тех пациентов, которые являются наиболее мирными и доброжелательными для окружающих, но затем я подумал и выбрал еще нескольких из тех, кто в своей жизни был склонен к агрессии и насилию, хотя сейчас и не предоставляет никакой угрозы. Сделал я это для того, чтобы вы могли еще и сами сопоставить людей, оценить их отличительные качества и выбрать то, что наиболее приемлемо для вас. Ой, прошу прощения, для вашей книги, – улыбнулся профессор.

– Этим вы сделали мне большое одолжение, – поблагодарил я.

– Если честно, я сам столь заинтересовался вашей книгой, что хотел бы, чтобы все получилось в лучшем виде, – подмигнул профессор.

– Благодарю вас за это, – улыбнулся я.

Профессор слегка сдвинул стопку с выбранными папкам, сняв самую верхнюю из них, ее он положил перед собой в открытом виде.

– Питер Адамс, шизофрения. Тот самый классический случай, сопровождающийся такими симптомами, как слуховые галлюцинации и параноидальный бред. Питеру тридцать семь лет, три года из которых он провел в нашей лечебнице, социально абсолютно не опасен, ничего страшного в жизни не совершал, только пугал своих родных своим нетипичным поведением. Постоянно видел каких-то странных существ, которых он называл "одноглазики", представляющих из себя, с его слов, маленьких головастиков, с несколькими лапками и огромным глазом без век, который никогда не моргает. Питер уверяет, что эти существа живут среди нас и постоянно за нами наблюдают, но мы не способны увидеть их, потому что зациклены на своем примитивном образе жизни. Еще он уверял нас, что есть дышащий передвижной холм, который часто может оказываться рядом с нами. Когда он передвигается мимо нас, то мы подвержены шансу споткнуться об него, думая, что споткнулись обо что-то другое, но это лишь наше стандартное объяснение того, чего мы объяснить не можем. Вот такой интересный персонаж, что думаете на этот счет, Джереми? – поинтересовался профессор.

– Я думаю, что этот парень обладает огромным потенциалом для того, чтобы стать успешным сценаристом каких-нибудь фантастических фильмов про невидимых монстров, а у вас он даром тратит время, закапывая свой невероятный талант, – съехидничал я.

– Да, Джереми, не спорю, это звучит очень забавно, но, к сожалению, не для Питера. Ведь он не может отличить реальность от фантазии, часто занимаясь тем, что разговаривает с какими-нибудь воображаемыми существами, более того, иногда он даже кричит на них в своей палате. Людей он замечает намного меньше, он чаще всего игнорирует их, они ему не так интересны.

– Мне нравится этот вариант, предлагаю пока отложить его. Пожалуй, я бы встретился и пообщался с ним.

– Хорошо, мы его отложим для возможного дальнейшего взаимодействия. Так, поехали дальше. Элизабет Шифер, маниакально-депрессивный психоз. Элизабет двадцать девять лет. Была за мужем, сейчас в разводе, с детства страдает психическим расстройством личности, которое активно проявлялись в конце осени и начале весны, эти фазы наиболее активные в ее случае. Расстройство является следствием глубокой детской травмы, полученной от жестокого поведения ее отца, который проявлял насилие по отношению к ней и к ее матери. Постоянное нахождение в тяжелых стрессовых ситуациях наложило глубокий негативный отпечаток на психическом здоровье маленькой девочки. Со временем ее болезнь лишь прогрессировала, мучая Элизабет постоянными перепадами настроения, депрессивными и суицидальными мыслями, которые со временем, несчастная пыталась воплотить в реальность. После очередной попытки, она повторно попала в нашу лечебницу, где и находится под нашим контролем уже полгода. Первый раз она попала к нам после передозировки снотворным, но ее благополучно откачали, пропила курс антидепрессантов и после положительной динамики была выписана, где за ней приглядывал ее супруг. Но что-то у них не заладилось в семейной жизни, после чего попыталась вскрыть себе вены, но ее опять спасли, и она вновь попала к нам. Очень умный и общительный человек, абсолютно адекватный, очень увлекается наукой, особенно астрономией и астрофизикой, но во время приступов не может совладать с собой, может днями сидеть в углу и не реагировать на происходящие вокруг события. К счастью, мы кое чего добились в совместной работе, научив ее немного бороться со своим недугом, думаю, что в ближайшее время она полностью восстановится и станет полноценным членом нашего общества. Хоть на какой-то отрезок времени. Полностью ее излечить, к сожалению, невозможно. Что думаете, Джереми?

– Интересный человек, но не ее болезнь. Пока под вопросом, мистер Говард. Насколько я понимаю, она человек контактный и общительный, с ней получится побеседовать, если она не находится в состоянии активной фазы. Но это, наверное, немного не тот случай. Но я еще подумаю, – поразмыслил я.

– Хорошо, давайте смотреть следующего пациента, – произнес профессор, раскрывая очередную папку.

– Мистер Оливер Блэнкс, параноидальное расстройство личности. Оливеру сорок пять лет, не женат, детей нет. Отличается высокой подозрительностью и недоверием к окружающим, на почве которого ранее проявлял агрессивное поведение. Любые разговоры между людьми, попавшие в зону его внимания, воспринимает, как потенциальную угрозу, заговор или, в лучшем случае, негативное обсуждение его личности. В нашу клинику попал после того, как у него произошел нервный срыв и истерика, которая никак не прекращалась. Произошло это во время застолья по случаю годовщины его старшего брата, когда во время разлива шампанского Оливер стал кричать, что его хотят отравить, что в его бокал подсыпан крысиный яд. На предложение взять другой бокал, он закричал, что это не имеет смысла, так как все всё заранее спланировали, поэтому какой бы бокал ему не предложили, там непременно окажется отрава. Он кричал, что все в сговоре, что его предали, это общий заговор для того, чтобы убить его. Некоторые гости из числа близких друзей семьи попытались успокоить его, за что и поплатились, получив серьезные физические увечья от разъяренного мужчины. К слову, мистер Блэнкс является весьма крупным господином, его вес более ста тридцати килограмм, а рост чуть более двух метров, в прошлом успешно занимался боксом. Страшно представить такого человека в состоянии агрессии или истеричного припадка, когда его разум абсолютно не способен контролировать собственные эмоции. В обычное же время мистер Оливер Блэнкс довольно молчаливый человек, который редко с кем-то общается, даже с другими пациентами почти не разговаривает. Его я выбрал потому, что ваша тема может заинтересовать и его самого, некоторые необычные вещи привлекают его внимание, он их рассматривает, наблюдает за ними, старается изучить. Поэтому подумайте, может вы выудите из него что-то такое, что нам самим достать не получалось, – доктор закрыл папку с личным делом мистера Блэнкса и задумчиво посмотрел на меня, несколько секунд он о чем-то вдумчиво размышлял, затем произнес:

– Джереми, подумайте, может все же есть смысл рассмотреть его кандидатуру.

– Хорошо, мистер Говард, я себе отмечу, – пока профессор читал мне личные дела своих пациентов, я записывал их основные данные, чтобы потом по записям воспроизвести всю информацию и повторно все проанализировать и сравнить.

– Продолжим, Салли Джонсон, сорок два года. Пограничное расстройство личности. Она вполне адекватный человек, за исключением того, что периодически занималась самоистязанием, нанося себе множественные порезы на руках. Впервые она попала в нашу клинику в шестнадцать лет, ее привезли родители, когда застукали ее в ванной комнате за этими ужасными деяниями. Девочку не стали оставлять в больнице, а провели дневную диспансеризацию, родители привозили ее сюда утром и забирали после обеда. Вроде ситуация нормализовалась, но спустя несколько лет она вновь взялась за старое, притом самостоятельно приехала в нашу клинику за помощью, помню тот день, я тогда еще работал здешним врачом психиатром. Ей помогли разобраться в себе, она вышла замуж, родила двоих детей, но тяга к самобичеванию была слишком сильна. Однажды ее муж явился домой раньше положенного и застал ее сидящей на кровати с маникюрными ножницами в руках, которыми она делала надрезы на своей коже. Муж с ужасом бросился к ней, чтобы отобрать ножницы и успокоить ее, но она этими же ножницами изрезала ему все лицо, бедняге наложили не менее пять швов. С тех пор она у нас на принудительном лечении. Предполагаю, что причиной стала послеродовая депрессия, которая наложилась поверх уже существующих проблем, что дало такой ужасающий результат. Странно только, что это произошло именно после рождения второго ребенка, а не после первого, но видимо здесь были какие-то внутренние причины. В любом случае Салли уже чувствует себя намного лучше, семья часто навещает ее, поэтому думаю, что скоро у нее все наладится. По крайней мере мне хочется в это верить. Таким людям тяжело переживать эмоциональные травмы, такие как разрыв отношений, смерть кого-то из близких, даже сложности на работе могут вызывать у них сильные душевные потрясения, с которыми они не всегда способны справиться самостоятельно.

– Да, тяжело думать о том, сколько людей вокруг нас страдает от различных душевных болезней, – произнес я.

– Психических, Джереми, и эмоциональных, а души их, думаю, что не менее здоровые, чем наши. Никто не застрахован от того, чтобы оказаться на их месте, – ответил мистер Блэк.