Текст книги "Леди Джейн"

Автор книги: Сесилия Витс Джемисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Леди Джейн находит подругу

Первое время после похорон мадам Жозен настаивала, чтобы имущество покойной оставалось неприкосновенным, по крайней мере, еще несколько недель.

– Мы должны выждать немного, – уговаривала она чересчур торопливого Эраста. – А вдруг ее хватятся и начнут разыскивать? У людей ее положения где-нибудь да есть близкие люди. Нам придется отвечать, если вдруг узнают, что она остановилась у нас да еще и умерла в нашем доме. Нас, этак, еще в чем-нибудь заподозрят. Но если мы не тронем сундуки, никто не посмеет обвинить нас в том, что мы присвоили ее багаж. Доктор Дебро свидетель, что она слегла с горячкой, и всякий скажет, что я поступила по-христиански, приняв участие в приезжей, похоронив ее в своем фамильном склепе и приютив сиротку-дочь. Когда это подтвердится, меня, конечно, хорошо вознаградят за все хлопоты и понесенные расходы.

Эти доводы подействовали на Эраста, вообще-то не отличавшегося совестливостью; однако он очень боялся попасться в когти закона, памятуя об отце, чья горькая доля была ярким подтверждением того, как крепко эти когти впиваются в свою жертву.

Если бы мать или сын обратили внимание на странное объявление в местной газете, им было бы о чем задуматься, но они редко заглядывали в газеты, а когда стали интересоваться, не спрашивает ли кто, куда делась молодая леди, приехавшая с маленькой дочкой в Новый Орлеан, объявление за подписью Голубая цапля уже более не печаталось.

Эраст каждый день, несколько недель подряд, ходил в местный клуб и тщательно просматривал все газеты. Напрасно! Нигде не было ни строчки о том, что занимало их с матерью.

Так прошло полтора месяца. Жозены решили, что можно действовать. Для начала они переселились в самую отдаленную часть города и сняли удобную квартиру на улице Добрых детей. Мадам Жозен очень соблазняла мысль отдохнуть от всякой работы, но будучи осторожной, она понимала, что в таком случае она возбудит подозрения: каждый будет недоумевать – с чего она так разбогатела? Поэтому мадам Жозен решила по-прежнему заниматься чисткой кружев, но только при этом завести небольшой магазин галантерейных товаров. Что-нибудь она да заработает, и в то же время магазинчик поможет создать желанную репутацию.

Среди вещей, принадлежавших покойной, находился, как мы помним, бумажник с двумя сотнями долларов, который мадам Жозен спрятала от сына. Из денег, которые она не тронула и о которых знал Эраст, она оплатила скромные похороны, услуги доктора, а часть приберегла на всякий случай; но кроме денег в чемодане оказались драгоценные вещи, кружева, вышивки, отделанные серебром щетки, флаконы, тонкое белье, дорогие платья и прочие предметы женского туалета. Была также шкатулка, полная писем. Показать их кому-либо мадам Жозен боялась, а поэтому и сама не читала. Однажды вечером, когда она отлучилась, ее сынок сжег всю пачку в кухонной плите. Он считал, что поступил правильно, но мадам Жозен сомневалась:

– И что теперь делать? – рассуждала она. – Может, это к лучшему? А может, наоборот?..

Между тем совесть ни днем ни ночью не давала ей покоя. Но мадам Жозен твердила себе, что она не навязывалась приезжей, та сама попросилась в дом.

– Если уж у меня на руках осталась сирота, не отсылать же мне ее в воспитательный дом, как сделали бы другие? Нет, я буду ее лелеять, будто родную дочь, буду заботиться о ней, как о собственном ребенке.

Наверно, именно на этом основании честная и милосердная мадам Жозен постаралась как можно скорее прибрать к рукам имущество сироты и ее покойной матери. А главное, плутоватая креолка палец о палец не ударила, чтобы разыскать родных или знакомых покойной. Из детского гардероба она выбрала для леди Джейн что попроще и попрочнее – для каждого дня; платьица же с кружевами, вышивками и лентами она отложила в сторону, рассчитывая, если представится случай, выгодно продать их. Гардероб матери креолка тоже разобрала. Себе она оставила те платья и вещи, которые при всей своей прочности и элегантности не бросались в глаза; превосходное же белье, дорогие кружева и вообще все предметы роскоши пришлись очень кстати для витрины магазина.

И все же старая креолка немного тревожилась, когда развешивала и раскладывала в магазине вещи из чужих сундуков. Ее не столько пугало общественное мнение, сколько возможная реакция девочки. А что если леди Джейн узнает платья и вещи и устроит ей шумную сцену? Мадам Жозен бросало то в жар то в холод при мысли, что завтра утром девочка впервые увидит подготовленную к открытию галантерейную лавку.

Наступило утро. Леди Джейн встала с постели и вышла бледная, с подпухшими глазами, небрежно одетая, кое-как причесанная, – несчастный и заброшенный ребенок. Со своей любимицей-цаплей на руках девочка сразу направилась в садик, и даже не заглянула в соседнюю комнату. А между тем мадам Жозен давно поджидала ее, стоя на пороге. Видя, что ошиблась в расчетах, старуха вспылила и нетерпеливо крикнула:

– Да иди же ко мне, дитя! Дай, я застегну тебе платье на спине. Ты сегодня и не причесалась. Так не годится! Ты уже большая девочка, можешь сама одеваться и причесываться. Не смотреть же мне за тобой ежеминутно, у меня и без тебя хлопот полно.

Но тут же смягчившись, мадам стала нежно разглаживать золотистые волосы малышки.

Леди Джейн перевела равнодушный взгляд на столы с бельем, кружевами и разными принадлежностями дамского туалета и вдруг вскрикнула:

– Это мамина шкатулка! Как вы посмели ее взять?!

Девочка схватила со стола старинной работы серебряную шкатулку для драгоценностей и бросилась в спальню.

Мадам Жозен сделала вид, что ничего не произошло и леди Джейн не расставалась со шкатулкой целый день. Только ночью, когда она заснула, старуха взяла серебряную шкатулку и спрятала ее подальше.

«Ей нельзя видеть эту шкатулку, – рассуждала мадам Жозен. – Ей это вредно, она чересчур волнуется. Боже мой, а если она выкинет такой фокус при покупателях?! Мне не будет покоя, пока я не распродам всех вещей ее матери».

– Сегодня в магазин мадам Жозен входит уже пятый покупатель, – сказала Пепси Мышке несколько дней спустя. – И никто не выходит от нее без покупки.

– А ребятишки-то, посмотрите, так и толпятся перед их крыльцом, – заметила Мышка. – Глазеют на девочку с гусенком на руках. Сидит, бедняжка, на балкончике и все поглаживает свою птицу. Скучно ей, наверное, целый день сидеть одной, – заключила со вздохом маленькая негритянка, сметая ореховую скорлупу со стола.

– Мышка, Мышка! Нельзя так громко сплетничать при открытом окне! – прикрикнула Пепси на болтливую Мышку. – Но мне и самой очень хочется поближе посмотреть на девочку, а главное, узнать, что за птицу она не выпускает из рук?

– Дети на улице говорят, мисс Пип, что эта птица будто бы называется селедкой[4]4
  Цапля по-английски heron, селедка – herring. Дети-креолы подшучивают над маленькой негритянкой, уверяя ее, что у леди Джейн на руках селедка.


[Закрыть], да я что-то не верю. Она совсем не похожа на селедку. Это просто гусенок. А гусят я видела на плантациях, – сообщила Мышка.

– Ой, как мне хочется самой все посмотреть! – воскликнула Пепси. – Сходи к их забору и попроси девочку подойти ко мне. Скажи, что я дам ей за это орехов в сахаре.

Мышка побежала на улицу и так долго глазела на леди Джейн вместе с толпой ребятишек, что Пепси пришлось крикнуть ей, чтобы она вернулась домой. Мышка явилась одна.

– Не придет! – объявила Мышка. – Не придет девочка. Гладит свою длинноногую птицу и молчит. Говорю вам, не придет! Она, наверно, упрямая, мисс Пип. «Орехов в сахаре, – сказала, – мне не нужно». Только подумайте! Орехов в сахаре ей не нужно! Ох уж эти белые дети! Такие капризные! – и Мышка, бормоча что-то под нос, ушла на кухню.

Весь тот день Пепси провела у окна в надежде, что девочка передумает и подружится с ней по-соседски; но, к великому ее огорчению, девочка так и не откликнулась на приглашение.

Под вечер, когда покупатели уже перестали заходить в дамский магазин мадам Жозен, Пепси, чтобы утешиться и немного развлечься, принялась раскладывать свой любимый пасьянс. Она разложила почти все карты, как вдруг на улице, у самого ее окна, послышался какой-то шорох. Пепси подняла глаза и увидела перед собой девочку в помятом белом платьице, с золотистыми длинными волосами, в беспорядке падавшими ей на плечи, и в каком-то старом голубом платке, повязанном так, что он закрывал лоб едва ли не до бровей. Лицо у девочки было очень бледное и грустное, но от слабой улыбки образовались две ямочки на щеках, а ее серьезные глаза так и светились.

Леди Джейн – это была она – приподняла обеими руками голубую цаплю и силилась поставить ее на подоконник. Поймав удивленный взгляд Пепси, девочка вежливо сказала:

– Вам хотелось взглянуть на Тони? Вот она, я ее принесла.

С этой минуты леди Джейн и Пепси стали подругами.

Первый визит к Пепси

Когда Пепси увидела малышку с птицей в руках, ей показалось, что это какой-то добрый светлый дух. Платок свалился с головы. Яркий солнечный луч падал прямо на золотистые волосы; девочка мягко улыбалась, в глазах ее светилась тихая радость. Пепси просто онемела от восторга.

– Я уже думала, что вы не придете! – наконец выговорила она. – Мышка меня уверяла, что вы ни за что не придете. Я ждала вас весь день.

– Вот я и пришла. Хочу показать вам Тони, пока мне не велели ложиться спать, – ответила леди Джейн с улыбкой. – Я ее подержу, а вы ее хорошенько разглядите, – продолжала малышка, становясь на цыпочки и стараясь дотянуться до подоконника.

– Погодите, погодите! – радостно воскликнула Пепси. – Я скажу Мышке, чтобы она отперла входную дверь! Разве вы ко мне не зайдете?

Мышка, которая подслушивала весь разговор, тут же высунула голову из-за кухонной двери; она мигом отодвинула задвижку, и леди Джейн вошла в маленькую комнату, где сидела Пепси.

– Как у вас мило! – воскликнула девочка. – Хорошо, что я пришла к вам! У вас есть кошка?

– Кошка? – переспросила Пепси, невольно любуясь ребенком и птицей. – Нет, кошки у меня, к сожалению, нет.

Леди Джейн опустила цаплю на пол и, крепко держа в руках бечевку, привязанную к кожаному ремешку на лапке птицы, пристально, с очевидным состраданием стала оглядывать уродливую спину и плечи Пепси.

А Пепси и Мышка не могли оторвать глаз от голубой цапли, которая неуклюже подпрыгивала и что-то клевала в щелях пола. Маленькая негритянка не удержала восхищенного возгласа.

– Мисс Пип, – всплеснула она руками, – вы только поглядите на эту диковинную птицу! Ведь это и вправду не гусенок! Вон какие хорошенькие перышки у нее в хвосте – похожи на перья, которыми разукрашена шляпа мамзель Мари!

– Знаете, а ведь Тони понимает, когда я с ней разговариваю, – сказала леди Джейн и подняла свои большие глаза на Пепси. – Хотите, я ее позову? Она сразу послушается.

Малышка тихо чирикнула по-птичьи и громко позвала:

– Тони! Тони!

Птица повернула голову к хозяйке и, хлопая крыльями, подбежала к ней.

– Ну надо же! – вскричала Пепси, сверкнув белыми зубами. – Услышала, бежит! В жизни не видывала таких птиц! Она дикая?

– Нет, совсем ручная! А то бы она улетела от меня, – пояснила леди Джейн, нежно глядя на свою любимицу. – Это голубая цапля, здесь ни у кого нет такой.

– Голубая цапля! – повторила Пепси. – Никогда не слыхала про такую птицу!

– Так я же и говорила, что это не селедка, – вмешалась Мышка. – Я и детворе твердила, мисс Пип, что селедка – это рыба, а не птица. Вот выдумали, будто цапля – селедка! – Мышка громко расхохоталась.

Леди Джейн вдруг обиделась, взяла Тони на руки и направилась к двери.

– Что вы, что вы! Не уходите! – вскричала в отчаянии Пепси. – Мышка, перестань хохотать! Сейчас же подай стул нашей гостье и отправляйся на кухню!

Мышка состроила рожицу и с большой неохотой удалилась. Когда служанка ушла, леди Джейн опустила Тони на пол и села на стул напротив Пепси.

– Как я рада, что вы пришли! – воскликнула Пепси. – Скажите, пожалуйста, а мадам Жозен вам тетка или бабушка?

– Она просто тетя Полина, вот и все! – равнодушно ответила девочка.

– А вы ее очень любите? – дипломатично поинтересовалась Пепси.

– Я ее совсем не люблю! – решительно заявила леди Джейн.

– Неужели? А почему? Разве она плохо обращается с вами?

Малышка ничего не ответила, но очень выразительно посмотрела на Пепси, давая понять, что ей не хочется говорить об этом.

– Ну, не будем говорить о ней; наверно, она добрая. А вы скучаете без мамы? Она уехала от вас? – Пепси понизила голос и старалась говорить как можно ласковее, чувствуя, что касается деликатной темы. Впрочем, она делала это не из любопытства, а из живейшего участия к девочке.

Леди Джейн упорно молчала.

– Ваша мама уехала? – повторила свой вопрос Пепси.

– Тетя Полина уверяет, что мама уехала и скоро вернется, но я не верю ей! – ответила наконец девочка, и лицо ее приняло обычное грустное выражение. – Мне кажется, что мама ушла к папе. Папа у Бога, на небе. Мама все тосковала, что он не возвращается, и сама пошла к нему... Ах, почему она не взяла и меня с собой? Мне очень хочется повидать папу! Очень тяжело так долго ждать!..

Малышка глубоко вздохнула и устремила взгляд к небу.

Крупные слезы блеснули на глазах Пепси, и она отвернулась, чтобы скрыть их.

– Наверху – небо, – продолжала говорить леди Джейн, – там на небе каждую ночь зажигаются звезды. Как вы думаете, смотрят мама и папа на меня оттуда? Наверно, им у Бога так хорошо, что и не хочется возвращаться на землю! Они забыли про свою маленькую леди Джейн!..

– Вас зовут леди Джейн? Какое прекрасное имя! – заметила Пепси, стараясь удержаться от слез. – Милая вы моя, да кто же может про вас забыть, особенно мама и папа! Не надо тосковать! Зачем вы сидите целыми днями на балконе с птицей? Когда ваша тетя занята покупателями, приходите ко мне и Тони с собой приносите. Я вам покажу, как я чищу орехи и варю их в сахаре; я буду читать вам интересные книжки. А теперь расскажите, откуда у вас эта цапля?

– Мне ее подарил один молодой человек... такой хороший! Это было в поезде. Мама позволила ему подарить мне птичку. У мамы тогда не так сильно болела голова, она могла говорить. А потом она уже ничего не говорила...

– А кукол у вас нет? – прервала ее Пепси, видя, что малышка опять погружается в грустные воспоминания.

– Дома, в прериях, у меня много кукол; но сюда мы ни одной не привезли. Тетя Полин обещала мне купить куклу, только до сих пор не купила.

– Не горюйте, я вам сделаю прекрасную куклу! У меня есть маленькие кузены и кузины, их фамилия – Пэшу; я им за этот год подарила десяток кукол. А вы знаете, кто такие Пэшу? Это мой дядя и его жена – тетя Модеста, я зову ее тетя Моди. Старшая дочь, Мари, в нынешнем году первый раз причащалась и уже ездит на балы; затем идет Тибурций, старший сын, за ним – Софи, Нанетта и еще несколько малышей. Все такие здоровенькие, добрые, славные ребятишки! Дядя Пэшу торгует молоком. Живут они на Френч-стрит почти за городом. У них большой, просторный дом, таких домов нет на всей нашей улице; при доме – фруктовый сад: там растут инжир, персики, гранаты. А в цветнике, за которым смотрит Мари, – розы, мирт, жасмин... У них удивительно хорошо! Я только один раз там была, много лет тому назад, у меня тогда еще не так болела спина.

– А теперь у вас очень болит спина? – спросила ее леди Джейн, и личико ее омрачилось.

– Да, временами очень болит. Посмотрите, какой у меня горб сзади; он недавно вырос, и мне очень больно при любой тряске, если меня толкают. Вот отчего я никуда не езжу. К тому же у меня ноги не ходят, – сказала Пепси; ей как будто нравилось перечислять свои недуги. – Но больше всего у меня болит спина.

– А отчего она у вас заболела? – спросила Джейн, в ее голосе слышалось глубокое сострадание.

– У меня позвоночник поврежден, и доктора уверяют, будто я никогда не поправлюсь. Тому, кто не привык к болезням, тяжело было бы так жить, но я со своей давно свыклась, – с покорной улыбкой проговорила Пепси. – Пока был папа, мне очень хорошо жилось. Знаете, мой папа был пожарным и однажды погиб на пожаре; я тогда была совсем маленькой. Но я очень хорошо помню, как он носил меня на руках и как мы с ним ездили к тете Моди в ее повозке. Такая красивая повозка! Ярко красная, на двух высоких колесах; там, где должны быть ко?злы, стояли два больших жестяных бидона, с вас ростом; сбоку на цепочке висели кружки, которыми мерили молоко. Повозка была с откидным верхом, его поднимали, когда шел дождь. Если бы вы знали, как замечательно кататься в такой повозке! Прохладный ветер дует прямо в лицо!.. Мне кажется, я и теперь его чувствую! – Пепси откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза от восторга. – А молоко какое вкусное! Бывало, пить захочется – и тетя Моди нальет кружечку из бидона!.. Наверно, она когда-нибудь и вас пригласит к себе, тогда вы сами увидите, какой у них дом, какой сад!..

Восторженные описания Пепси напомнили Джейн о жизни в родном доме в прериях. Лицо ее вдруг оживилось, глаза заблестели.

– Знаете, – заговорила она, – я ездила дома не в повозке, а верхом на пони. Его звали Подсолнух, он был золотистой масти. Папа сажал меня на него, а мама каждый раз волновалась, что я упаду.

Вдруг девочка побледнела: на улице раздался громкий голос мадам Жозен.

– Леди, леди Джейн, – кричала она. – Иди домой, девочка! Совсем темно, тебе пора ложиться!

Леди Джейн молча взяла на руки цаплю, которая стояла на одной ноге возле кресла, поцеловала на прощание Пепси и вполголоса проговорила:

– До свидания!

– А вы завтра утром придете ко мне? – спросила Пепси и погладила ее по голове. – Придете?

– Приду! – ответила леди Джейн.

У леди Джейн появляются новые друзья

Таким образом, новая жизнь малышки-сироты на тихой, отдаленной улице Добрых детей началась довольно благоприятно. С той минуты, как Пепси стала ее защитницей и ангелом-хранителем, у леди Джейн вдруг появилось еще несколько друзей, которые поочередно старались выказать ей сердечную привязанность.

Вслед за дочкой и добрая Мадлон полюбила девочку. Ни разу не уходила она из дому, не оставив для нее сладких пирожков, конфет или какую-нибудь игрушку, купленную в лавочке по соседству.

Мадлон была милая, красивая женщина, всегда опрятно одетая и неизменно веселая. Иной день торговля у нее шла туго: лил дождь, на дворе было или слишком холодно, или слишком жарко – смотря по времени года, – но она всегда возвращалась домой румяная и улыбающаяся. Пепси обожала мать. Глядя на них вечером, когда по окончании дневных дел они садились за скромный ужин, каждый сказал бы, что настоящее счастье обитает именно здесь, в этом укромном уголке.

Пепси подробно описывала матери все, что с ней случалось за день, все, что она видела и слышала на их улице. Мать, в свою очередь, пересказывала дочери все новости Бурбон-стрит. Но когда появилась леди Джейн, разговор постоянно возвращался к девочке-сироте. Привыкнув жить среди людей простого звания, мать и дочь наперебой восхищались красотой, умом, кротостью и прекрасными манерами своей маленькой соседки. В те дни, когда Мадлон удавалось быстро сбыть товар и придти домой пораньше, она всегда заставала дочь вдвоем с леди Джейн, и по радостной улыбке, с которой малышка бежала к ней навстречу, ясно видела, как чутко девочка ощущает материнское внимание совершенно чужой женщины.

Близкое знакомство леди Джейн с соседками сначала совсем не понравилось мадам Жозен, и она даже заметила мадам Фернандес, жене владельца табачной лавки, что ей не по сердцу дружба племянницы с калекой-соседкой.

– Может быть, они и честные люди, и не испортят ребенка, – заявила она, – но, согласитесь, откуда у женщины, которую никто не называет мадам, которая целыми днями торгует конфетами, возьмутся благородные манеры. Моя леди Джейн никогда не вращалась в таком кругу!

– Пусть Мадлон не получила надлежащего воспитания, – возразила табачница, – и у Пепси тоже не аристократические манеры, но это действительно честные люди, а Пепси такая терпеливая, со всеми приветливая и никогда не жалуется на судьбу. А потом, не забудьте, что у Мадлон очень богатая сестра. Муж сестры, Пэшу – человек состоятельный, он ведет большую торговлю молоком; их дочь, Мари – красавица, она получила прекрасное воспитание в монастыре и уже помолвлена с молодым человеком, сыном судьи Гюйо. Вы ведь знаете, кто такие Гюйо?

– Как не знать, – сказала мадам Жозен. – Мой отец Пьер Бержеро и судья Гюйо издавна были приятелями. В прежние времена хаживали друг к другу в гости. Если у семьи Пэшу такое почтенное родство и Мадлон будет считаться теткой сына судьи, тогда и говорить нечего. Пусть себе леди Джейн ходит к ним хоть каждый день!

И с тех пор девочка просиживала у соседок с раннего утра до позднего вечера.

Она обедала вместе с Пепси, научилась щелкать орехи и до того проворно, что Пепси с ее помощью заканчивала работу за какие-нибудь полтора часа и все остальное время могла посвятить своей маленькой приятельнице.

Трогательно было видеть, как чисто по-матерински Пепси заботилась о сиротке. Умывала ее, расчесывала шелковистые волосы, расправляла складки платья, завязывала широкий бант шелкового пояса, которому с искусством настоящей французской модистки умела придать особенно изящный вид. Каждый день Пепси внимательно проверяла, нет ли темных полосочек под розовыми ноготками и хорошо ли вычищены белые, как жемчуг, зубки малышки.

Пепси горячо воспротивилась намерению мадам Жозен в жаркие летние дни выпускать девочку из дому босиком, по примеру креольских детей.

– Не разоряться же мне на обувь, – ворчала старая креолка.

И поэтому, как только у леди Джейн изнашивались башмаки, Мадлон немедленно покупала ей новые на Бурбон-стрит, а Пепси раз в неделю с образцовым терпением чинила чулки девочке и пришивала пуговицы и тесемки к ее белью.

Как-то раз мадам Жозен разворчалась не на шутку из-за того, что леди Джейн ежедневно надевает свежие белые платья, и заявила, что она заменит их цветными во избежание лишних стирок и расходов. Мышка, искусная прачка, пришла в негодование и, коверкая французский язык, упросила мадам Жозен, чтобы ей разрешили стирать и гладить все белые платьица и тонкое белье сиротки.

Так, стараниями друзей, леди Джейн каждый день былa нарядно одета. Постепенно грустное выражение пропало с ее личика, щеки порозовели, она пополнела, и, глядя на этого милого ребенка с голубой цаплей на руках, все жители улицы Добрых детей ласково улыбались, приветливо кивали ей и принимали живейшее участие во всем, что касалось девочки.

Худенький, сморщенный француз по фамилии Жерар, державший овощную лавку рядом с домом Мадлон, часто повторял, что у него душа радуется при виде леди Джейн. Старичок весь сиял, слыша по утрам мелодичный детский голосок у своего прилавка.

– Доброе утро, мосье Жерар! Тетя Полина просила яблок.

Он поспешно выполнял заказ и обязательно чем-нибудь угощал девочку – горстью орехов, спелым апельсином или карамельками. Леди Джейн принимала маленький дар с такой обворожительной улыбкой, что добрый старичок просто таял от удовольствия.

Мосье Жерар, необыкновенно тихий, вежливый старик, редко вступал в разговор с покупателями, местных детей он не любил, потому что некоторые шалопаи из соседних домов потешались над ним. Наружность старичка была действительно смешной: его сморщенное безбородое личико напоминало печеное яблоко. На улицу он выходил не иначе, как повязав лысую голову красным носовым платком, концы которого болтались у него под подбородком. Подвернутые широченные брюки, плисовая куртка и белый фартук чуть не до полу составляли обычный его наряд. Редкий мальчишка или девочка-креолка решались зайти к нему в лавку: он их всех гнал, а о каком-нибудь угощении нечего было и заикаться.

Старичок целый день сидел на деревянном стуле за прилавком, на котором были разложены апельсины, яблоки, батат, кочаны капусты, лук и чеснок. Товар у него славился необыкновенной свежестью, а лавка отличалась опрятностью, поэтому от покупателей отбоя не было.

В свободные минуты мосье Жерар вечно что-нибудь чинил, штопал, клеил. Он сам стирал белье, чинил свою одежду и штопал носки. Нисколько не смущаясь покупателей, какое бы общественное положение они ни занимали, он хладнокровно откладывал в сторону носок, иголку с ниткой и отпускал товар.

Однажды утром не слишком общительный торговец удивил леди Джейн, предложив ей посидеть у него в лавке и съесть апельсин, пока он починит свою куртку. Есть апельсин девочка отказалась, объяснив, что она привыкла делиться всем с Пепси, а посидеть охотно согласилась. Поставив цаплю перед корзиной с обрезками овощей, маленькая гостья уселась на стул, поставила ноги на стоявший рядом ящик с морковью, расправила юбку, подперла кулачками пухлые щечки и принялась внимательно изучать лицо своего друга. Наконец, любопытство одолело, и она очень вежливо, но слегка запинаясь, спросила:

– Мо... Мосье Жерар, скажите, вы му... мужчина или женщина?

Старик сначала оторопел, а затем громко расхохотался, чего с ним не случалось уже несколько лет.

– Ха-ха-ха-ха! Да я, маленькая моя леди, и сам не знаю, потому что мне приходится дела делать и за мужчину, и за женщину. Но скажите, Бога ради, почему вы спросили?

– Потому, мосье Жерар, – ответила девочка очень серьезно, – что я никак не пойму. Ведь мужчины никогда не шьют и не надевают фартуков, а женщины не носят таких широких брюк. Вот мне и непонятно, кто вы.

– Превосходно! – воскликнул старик, покатываясь со смеху.

– Что здесь смешного? – удивилась леди Джейн и выпрямилась на стуле: похоже, она решила, что мосье Жерар смеется над ней. – Если вы мужчина, вам, должно быть, очень трудно чинить свою одежду и штопать носки.

– Ах, дорогая моя малышка! Я совсем одинокий, обо мне некому позаботиться.

– Тогда я о вас позабочусь! – леди Джейн весело улыбнулась. – Это хорошо, что вы мужчина, потому что когда Пепси научит меня шить, я буду чинить вашу одежду.

– Ах вы мой ангел небесный! – воскликнул старик, пораженный таким великодушием. – Вот, примите от меня еще один апельсин.

– О, нет, нет, спасибо, – сказала леди Джейн. – Я у вас сделала только одну покупку, и мне полагается только один подарок, а больше – будет несправедливо. Мне пора! – спрыгнув со стула, она взяла на руки цаплю, которой, очевидно, очень понравились капустные обрезки, вежливо простилась с лавочником и выбежала на улицу.

А старик в глубоком раздумье еще долго сидел со своим носком. Наконец он тяжело вздохнул, отложил носок и произнес вслух:

– О, если бы Мари была жива! Все было бы иначе!