Текст книги "Зима королей"

Автор книги: Сесилия Холланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Люди мак Махона, непривычные к верховой езде в горах, начали растягиваться в длинную, прореженную цепочку. Мюртах надеялся, что они попытаются найти короткий путь через болота, в то время как он, Сирбхолл и Эгон будут ехать от керна к керну note 15Note15
  Пирамида из камней, служащая межевым или иным знаком.


[Закрыть], но те этого не сделали. На вершине Гэпа, когда Мюртах оглянулся, он увидел, как они упрямо следуют за ними по пятам.

– Куда? – спросил Сирбхолл.

– Прямо на запад. Мы следуем на юг Слэйб Блум.

В полдень они устроили отдых, поели сыра и двинулись дальше. Спустя некоторое время Мюртах сказал:

– Мне бы следовало послать Нила с тобой в Брефни.

– Почему?

– Мне всегда хотелось иметь Граву О'Руэйрка его воспитателем, я не мог позволить ему поехать одному.

– Вот когда вернемся обратно.

– А Конэлла тоже хотел послать – в церковь. Сирбхолл сжал его плечо и встряхнул:

– Когда мы вернемся обратно.

Они поехали дальше. Ближе к закату Мюртах послал Эгона вперед подыскать подходящее место, где бы они могли провести ночь.

Они уже почти выбрались из холмов и были на краю долины. Мюртах обернулся, чтобы взглянуть назад:

– Растеряны. Теперь Мелмордха в безопасности.

– Я хотел спросить тебя: это делается для его спасения или нашего?

– И его, и нашего, я эгоистичен. Ты знаешь притчу о человеке, который без опасности пас своих коз между двумя стаями волков?

– Это все старые сказки. Я еще удивляюсь, что ты не захватил свою арфу. Эти две стаи не являются врагами.

– Ими не были и те волки, которых я упомянул. А вот и Эгон.

Эгон подскакал к ним.

– Там впереди подъем, на его вершине растут несколько деревьев, но на склоне ничего нет.

– Там есть вода? – спросил Сирбхолл.

– У подножия. Едем.

Они быстро поехали к холму, наполнили свои бурдюки из ручья у подножия и стреножили лошадей на траве южного склона. После того как они поели, Эгон и Сирбхолл улеглись спать, а Мюртах залез на дерево, чтобы наблюдать оттуда, взяв с собой свой лук.

Стояла полная луна – он не мог припомнить, была ли она уже полной в ночь накануне или еще прибыла. Вождь мак Махон и его люди, мак Эода и мак Догерти, они были молочными братьями, все они разбили лагерь на следующем склоне, недосягаемом для выстрела из лука.

Он скучал по дыханию Од рядом с ним. Он размышлял, хорошо ли она спит в его отсутствие. Он редко отсутствовал. Если он так сильно привязался к ней, то она могла так же привязаться к нему. Но при ней были все дети, чтобы разделить ее общество.

Ветер шумел в голых ветвях деревьев, сталкивал их друг с другом, и он дрожал. Не от холода. Он отказывался думать об этом – об Од и своих детях, думать о… – он хотел отчаянно отбросить это. Эта резня, этот ропот, эта толкотня, все эти люди – кричащие, стонущие, окровавленные. Эд, возвышающийся над всеми, окровавленный и обнаженный, с одной рукой, обрубленной наполовину – нет… Думать об… Как они кричали и как они молчали, толпясь вокруг Эда в поисках тепла его живого тела, трогая его, пытаясь привлечь его внимание, сказать ему что-то. Он боялся встретиться с ними взглядом. Он знал, это их глаза полны горя, настоятельного требования понять и желания что-то сказать ему…

– Отец?

Мюртах весь сжался. – Что?

– Я не могу заснуть.

– Ладно, тогда залезай сюда.

Эгон взобрался на дерево и уселся на сплетение веток у ног Мюртаха.

– Что ты делаешь?

– Читаю молитвы. – Он перекрестил себя от Божьего гнева. – Твой дядя помешал бы мне.

– Ты взял с собой арфу?

– Нет. Зачем?

– Дядя спрашивал меня, я не знаю. Расскажи мне историю.

– О, Господи…

– Ойсин. Расскажи мне об Ойсине.

Любимая история Финнлэйта. Мюртах снова перекрестился. Финнлэйт будет жить в этом связывающем их сейчас мальчике, пока не умрет следующий – огромный старый человек, пытающийся сказать нечто, что он должен был сказать монаху.

– Я не могу. У меня нет моей арфы. Я расскажу тебе детскую сказку об убийстве дракона Ворфрата.

Это было сборище сказок, объединенных в одно целое, иногда не очень удачно, и Мюртах фантазировал над нестыкующимися местами, сглаживая их в пересказе. Когда он закончил, то сказал:

– Я должен разбудить твоего дядю, чтобы он продолжил наблюдение. Я устал.

– Мне можно остаться здесь?

– Нет. Завтра ты будешь смертельно усталым, если останешься.

Они слезли с дерева и разбудили Сирбхолла, который вскочил так быстро и таким свежим, словно он вовсе не спал, а только лежал с закрытыми глазами. Мюртах устроился возле тлеющего костра и растянулся на одеялах. С Эгоном и костром он чувствовал себя в безопасности – от них. Он заснул.

Весь следующий день предводитель мак Махона и его банда были на виду за ними. День начался хороший, яркий и со свежим ветерком, но после того как они остановились поесть и дать отдых лошадям в полдень, с юго-запада небо стали заволакивать густые тучи. Весь день после полудня тучи наползали и наползали. Мюртах ускорил ход с шага до галопа. Когда опустилась темнота, с нею пошел и первый дождь – тяжелые, крупные капли. Под копытами лошадей почва сразу превратилась в грязь.

– Мы собираемся остановиться? – сказал Сирбхолл, когда Мюртах опустил поводья, чтобы передохнуть.

– Нет, – он смотрел через струи дождя, выглядывая предводителя мак Махона.

– Как далеко мы от Кинкоры?

– Не знаю. Я никогда не был там.

– Эта равнина может превратиться в болото.

– Я знаю. Высматривай керны.

Он подал кобылу вперед, Эгон устал, его пони выдохся, но они плелись рядом с гнедой кобылой. Дождь немного ослаб, и ветер сменил направление, дуя то в одну, то в другую сторону. Мюртах упорно держал на запад, хотя гнедая кобыла начала спотыкаться на ровном месте. Они ехали через небольшую, узкую долину, окаймленную и прорезываемую деревьями.

– Мы должны сделать стоянку, – сказал Сирбхолл, – парень почти выдохся.

– Оставь меня, – сказал Эгон. Он с трудом держался рядом с ними. Голова пони поникла, вода стекала с его ушей и гривы. – Я в порядке.

– Нет.

Они проехали еще немного, только до дальнего склона на выходе из долины.

Ветер бешено задувал по равнине, бросая струи дождя им в лицо. Деревья гнулись и колыхались вокруг них. Лошади карабкались по длинному подъему, и когда они поднялись на вершину и взглянули вниз, на реку, то сразу за ней увидели огни.

– Господи, – сказал Сирбхолл, – проехав всю Ирландию, мы не достигли бы его так точно.

– Я сомневаюсь, что мы достигли.

Они спустились к реке и обнаружили, что огни были всего лишь рыбацкими очагами в приземистых лачугах на дальнем берегу, река разлилась по заболоченной низине вдоль него, и камыши пели словно арфы на ветру.

– У кого есть веревка? – спросил Мюртах.

Сирбхолл достал свою из котомки и кинул ему. Они связались все вместе, Мюртах посредине, Сирбхолл, чья лошадь была самая большая и самая сильная, первым двинулся против течения. Какое-то время он не мог заставить свою лошадь войти в воду. Большая лошадь упрямилась, упиралась задними ногами и хрипела. Сирбхолл снова заставил ее направиться в реку, и лошадь метнулась вбок, затянув Сирбхолла веревкой.

Мюртах стянул с себя свой ремень и ударил сбоку большую лошадь. Лошадь фыркнула, заржала, взбрыкнула и кинулась вперед. Мюртах крикнул Эгону, чтобы тот поостерегся. Его кобыла последовала за большой лошадью.

Все трое на одной линии они рысью преодолевали болотистую почву – Мюртах мог чувствовать, как земля хлюпала под копытами кобылы. Неожиданно дно исчезло. Кобыла погрузилась почти целиком. Веревка вокруг туловища Мюртаха дернулась в обоих направлениях. Он взглянул в сторону Эгона – на пони не было всадника.

Мюртах схватился за свой кинжал, чтобы отрубить себя от Сирбхолла, так, чтобы он смог кинуться за Эгоном, но прежде чем он смог найти ослабившуюся веревку, он увидел голову, торчащую прямо возле плеча пони. Вглядевшись пристальнее, он теперь видел, что руки Эгона вцепились в длинную черную гриву, и пони мог плыть спокойно.

Течение подхватило гнедую кобылу и завертело. Мюртах повис на веревке, стянувшей его с седла, хлебнув полный рот грязной воды. Стал погружаться… Сирбхолл подтянул его, и он перекинулся, весь дрожа, через спину лошади. Он не видел противоположного берега, все, что он мог видеть, это была река, время от времени белые гребешки волн перекатывались по бурлящей воде.

Кобыла, похоже, стала спотыкаться под ним. Он перевел дыхание. Кобыла зашаталась и неуверенно ступила задними ногами, ее копыта задели твердую почву, и она кинулась вверх на мелкое место. Эгон наполовину сполз со спины пони. Лошадь Сирбхолла выбивалась наверх рядом с ним, хрипя и топая ногами. Они преодолели отмель, заросшую камышом, и выбрались на высокое место.

– Эгон?

– Со мной все в порядке. – Его голос звучал увереннее, чем раньше.

– Поехали.

Они доехали до рыбацких хижин. Мюртах оглянулся на реку: она казалась шире, чем тогда, когда они начали переправляться через нее. Барашки волн выглядели белыми чайками.

Сирбхолл соскользнул со своей лошади и забарабанил в ближайшую дверь. Дверь со скрипом отворилась, и хриплый голос спросил:

– Кто там?

– Странники – глава клана О'Каллинэн из глена Гэп. Позвольте нам войти, мы замерзаем.

Мюртах, тупо сидевший на кобыле, взглянул на Эгона и увидел, что тот весь дрожит. Он подтолкнул вперед кобылу и обнял Эгона за плечи.

– Тогда входите, – сказал рыбак, – ах, тут и мальчик. Значит, вы переправлялись через реку вместе с мальчиком?

Мюртах и Эгон враз слезли с лошадей. Эгон сказал:

– Я-я п-поз-за-бочусь о л-лошадях. – Его зубы стучали.

– Я это сделаю, – сказал Сирбхолл. – Там есть пустой сарай сзади. Вы заходите. – Над головой Эгона он подмигнул Мюртаху и взял поводья. Мюртах легонько подтолкнул Эгона к двери.

– Это плохая ночь для дальней дороги, – сказал он, отступив в сторону. – Хуже только все еще находиться в реке.

Они вошли и встали перед огнем. Мюртах сказал рыбаку, кто он такой, и рыбак спросил:

– Глен у Гэпа – где это находится? Он взял одеяло из груды возле стены:

– Заверните мальчика в него.

Мюртах помог Эгону снять промокшую одежду и накинул на него одеяло.

– За холмами юго-западнее Дублина. – Да?

Мюртах растирал Эгона до тех пор, пока кожа мальчика не стала ярко-красной, тут он сам стал дрожать. Он обернул одеялом плечи Эгона и опустился возле очага.

– Кто-нибудь сейчас может переправиться через реку? Рыбак присел на корточки – в хижине не было никакой мебели, и дым от огня растекался, словно туман, всего на несколько футов от пола.

– Вы сумасшедшие, – сказал рыбак. – Я бы сказал, что никто не сможет переправиться через реку сейчас, как вы это сделали.

Вошел Сирбхолл. Он пригнулся от дыма. Только он один из них троих не дрожал и не посинел от холода.

– Они не переправятся в эту ночь, – сказал он. Рыбак поднял перед собой ладони:

– Ближайший брод это возле Кингс-Рат – но кто гонится за главой клана через всю Ирландию?

Сирбхолл достал один из кувшинчиков с аскуибхом из своей одежды. Мюртах пожал плечами:

– Другой глава клана.

Он посмотрел, как Эгон сделал глоток аскуибха. Эгон едва держал глаза открытыми. Постепенно он опустился на пол, свернулся там в комок и заснул.

– Иногда… – начал рыбак. Он раскочегарил очаг. Горящий торф сумрачно засветился, – нарочные перебираются через реку, даже в рыбачьих лодках. Отовсюду приходят.

– Надвигается война, – сказал Сирбхолл.

– Да? А разве бывает, что где-нибудь нет войны? – рыбак снова сделал этот жест – поднял перед собой ладони.

– Он бы никогда не был королем. Что в его крови от О'Нила из Девяти Заложников? Ничего. Кланы хотят своего собственного, они хотят из О'Нила, а не пришлого принца из Дэл Кэйс в Верховные короли.

Мюртах взял кувшинчик и передал его рыбаку, который сделал большой глоток.

– Он сейчас какое-то время уже король. Сделал уже что-то хорошее, сделал что-то плохое – чего король желает больше или меньше?

Рыбак пожал плечами.

– Разве твой клан выберет другого человека и провозгласит его вождем, пока ты жив? Верховным Королем Ирландии является глава клана О'Нил из Тары. Нет. Этот…

Мюртах медленно оттаивал, его охватывала дремота, на какое-то мгновение он закрыл глаза. Он услышал, как Сирбхолл сказал:

– Дайте ему отдохнуть – мы проделали весь этот путь верхом за двое суток…

И он вздохнул, опустился вниз и даже не почувствовал, как его голова коснулась пола.

Когда они проснулись утром, дождь уже прекратился, хотя небо еще было полностью затянуто свинцово-серыми тучами. Они съели завтрак, который предложил им рыбак – сушеную рыбу и хлеб, и поскакали вдоль реки в направлении на север. Эгон беспрестанно говорил о переправе реки, которую он запомнил в самых мельчайших деталях.

Мюртах чувствовал, как крепнет его воля. Он не желал думать о том, что может произойти в Кинкоре. Вполне достаточно было добраться туда. Но постепенно его мозг собрал все доводы, все старые аргументы, и потому он хотел защиты короля так сильно, что у него от этого болела голова.

Под утро наконец они увидели Кинкору через долину, обвеваемую ветрами, дующими из-под туч. Буруны пенились у берега залива за усадьбой. Мюртах взглянул за реку, выглядывая главу клана мак Махон: он делал это все утро.

Но сейчас он увидел их. Они подстегивали усталых лошадей по направлению к броду. Мюртах придержал лошадь, чтобы иметь возможность наблюдать.

– Он должен быть здесь? – спросил Сирбхолл. – Король? Мюртах кивнул.

Гнедая кобыла дернула головой, желая идти дальше. После той ночи в сарае она была возбуждена и в отличном состоянии. Она била копытом о землю. Мак Махон и его люди были на середине брода. Мюртах развернул кобылу и пустил ее наметом прямо в сторону частокола. Кобыла легко понеслась.

Сирбхолл и Эгон поспешили за ним, Мюртах ухватился за конскую гриву и уселся поудобнее. Они сзади могли подумать, что он сошел с ума.

Ворота частокола впереди были открыты. Он направил кобылу к ним, не снижая скорости, и увидел, как часовые засуетились на стенах. Кобыла собралась и без колебаний перепрыгнула через ров перед самыми воротами. Сирбхолл и Эгон сменили направление, чтобы пересечь его по мосту, и копыта их лошадей застучали по дереву. Мюртах стрелой промчался на своей кобыле через ворота и резко осадил прямо перед усадьбой короля Брайана. Сирбхолл и Эгон едва не врезались в него. Ворота захлопнулись.

– Кто идет? – закричал часовой. – Кто гонится за вами? Передняя дверь усадьбы распахнулась. Начинался дождь, и все обитатели дома короля Ирландии находились внутри и пировали. Два воина с топорами вышли и присоединились к этому крику. Мюртах ухмыльнулся.

– Я предводитель О'Каллинэна, – крикнул он. – А за мной гонятся предводитель мак Махон и несколько его людей.

Два воина переглянулись. Один пошел обратно в усадьбу, второй подошел, чтобы взять у Мюртаха поводья.

– Да, – сказал он, – я помню тебя по Таре – тот арфист. Проходи внутрь, холодно.

– Ха, – сказал Сирбхолл, – сообщи мне что-нибудь полезное.

Мюртах перекинул ногу через холку лошади и соскользнул вниз.

– Со мной мой брат и мой сын, – сказал он. Он подождал Эгона и вместе с ним пошел в усадьбу.

Старый король сидел на троне так же, как в Таре, согнувшись, его борода свисала на грудь.

– Привет, Мюртах, – сказал он, – что привело тебя так поспешно в мою усадьбу?

Все люди Дэл Кэйса сидели на скамьях, устремив глаза на Мюртаха, и он смерил их ряды снизу доверху, прежде чем сказать:

– Вождь мак Махона, сэр.

Старый король взглянул на сторону:

– Место для вождя О'Каллинэна. Ты не присядешь, Мюртах?

Вошел Сирбхолл, и король приветствовал его.

– Если вы сядете, судари, и поедите, то я… подумаю об этом.

Мюртах, удовлетворенный, пошел туда, где ему было предложено место, и сел. Он усадил Эгона слева от себя и Сирбхолла справа. Эгон сел, положив руки на колени, и Мюртах сказал:

– Ты должен вознести свою благодарность в таком месте. Тут уместна короткая молитва. – Он перекрестил свою пищу и отрезал ломоть от цельной туши.

Эгон склонил на мгновение голову, повернул ее с одной стороны в другую, чтобы видеть, не смеется ли кто-нибудь, осенил знамением свое блюдо и приступил к еде. Мюртах ухмыльнулся. Сирбхолл уже успел почти съесть небольшую куропатку. Люди на лавках подталкивали друг друга и улыбались, глядя на Эгона и Мюртаха.

– У нас тут есть священник, чтобы дать благословение, – сказал кто-то.

– А, – сказал Мюртах, – значит, ты не был в Кэтчэйре. Король наклонился вперед – он не ел.

– Фелим, он тебе наговорит такого, что после этого у тебя голова будет звенеть несколько часов, если ты будешь отрывать его во время еды. Угомонись.

К королю подошел слуга, и король поговорил с ним обстоятельно. Слуга вышел через переднюю дверь.

Мюртах ухмыльнулся. Теперь вождь мак Махона, ожидая снаружи, промокнет до костей под возобновившимся дождем. Они должны были выбиваться из сил, чтобы не отстать от Мюртаха прошлой ночью из-за страха потерять его во время шторма, и их ночь на пустынной стороне реки должна была быть… забавной.

Слуга вернулся назад, поймал взгляд короля и кивнул. Король отослал его взмахом руки. Его седая голова повернулась в сторону Мюртаха, который немного выпрямился.

– Дело может подождать? – спросил король. – То, что привело тебя сюда, Мюртах?

– Лучше высказаться открыто. Я мог бы высказать это сейчас, если тебе будет приятно.

– Этого я не знаю, пока не услышу. Говори.

– Энгус О'Лочэйн, который был сыном Иолэйна, воспитанный главой клана О'Нила из Ольстера при Мелсечлэйне пришел ко мне в мое убежище не так давно и сказал, что он явился от тебя, чтобы услышать, что я имел в виду, когда играл на арфе в Кэтхэйре.

– Я никогда не посылал его.

– Я знаю. Это сделали, может быть, Дермот мак Махон, Кормак мак Догерти и Кир мак Эода, твой кузен. Затем всего несколько дней назад Дермот, Кормак и Кир и еще несколько, все молодые, явились в глен и говорили легкомысленно с моей женой, и вынудили меня подумать, что они намерены снова начать междоусобицу.

Король нахмурился.

– Они уехали деликатно?

– Мой брат и я помогли им в этом. Сражения не было. Король встал.

– Я хочу, чтобы все, кроме Мюртаха, покинули это помещение.

Все встали. Сирбхолл сказал:

– Позволь мне остаться.

– Нет. И возьми мальчика. – Взгляд короля скользнул по Эгону.

– Отец…

– Иди со своим дядей. Шевелись побыстрее, здесь нет опасности. – Он взглянул на короля. – Мы здесь все друзья.

К Сирбхоллу подошел слуга, чтобы проводить его. Король уловил взгляд слуги и сказал:

– Доставь ко мне предводителя мак Махона – и больше никого.

– Нет, – сказал Сирбхолл.

Мюртах посмотрел на него и легонько покачал головой. Он не ожидал этого, но когда подумал – его мозг работал быстро, – то решил, что это может быть к лучшему.

Помещение опустело, и Мюртах обошел стол, чтобы встать перед ним.

– Он красивый мальчик, твой сын, – сказал король. Мюртах очистил место на столе и присел на него.

– Да, он похож на моего отца.

– И на твоего брата тоже. Кто была твоя мать?

– Племянница вождя О'Хоулихэн из Хай Кинселлы. – Он сделал паузу, размышляя, охотился ли король за его друзьями, и сказал: – У меня нет союзников, если ты подразумеваешь это.

– Вождь О'Хоулихэн – один из близких Мелмордхи.

– Он сам бежал в горы, как он может помочь мне?

Мак Махон ворвался в помещение, завернутый в сухой плащ, он оставил на полу цепочку мокрых следов, и его башмаки влажно чавкали.

– Сир note 16Note16
  Обращение к королю, то же, что Государь или Ваше величество.


[Закрыть]…

– Господь пребудет с тобой, – сказал король. Мак Махон заметил Мюртаха и заметался.

– Святым Крестом Господним, я…

– Стой спокойно, – сказал король. – Ты находишься в доме короля. Тебя что, так плохо воспитали в Мифе?

Мак Махон отпрянул.

– Прошу извинения, – пробормотал он.

– Принято. Мюртах сказал мне, что ты и еще несколько твоих друзей явились незваными в его цитадель и дурно вели себя.

– Мы разыскивали Мелмордху.

Король взглянул на Мюртаха. Угол его рта скривился.

– И что привело тебя в клан О'Каллинэн?

– Он был там, – сказал Мак Махон. – Он признал это. Он взглянул на Мюртаха.

Мюртах стиснул край стола и слегка пожал плечами:

– Он был там, когда ты там был, Дермот. Мак Махон выпучил глаза, лицо его стало свекольно красным. Король предостерегающе протянул к нему руку, чтобы тот сохранял спокойствие.

– Ты укрываешь моих врагов? Мюртах посмотрел ему прямо в глаза.

– Он провел у меня одну ночь – он явился с моим братом из Коннэута, от клана О'Руэйрк. Ты знаешь, как там засел О'Руэйрк, и ты не можешь тронуть его, но меня ты можешь тронуть, до самого девятого колена…

– Отвечай на мой вопрос.

– Да. Я принимаю твоих врагов. Я принимаю их с того времени, как началась война. Ты это знаешь, Мелсечлэйн говорил тебе об этом тогда в Кэтхэйре. Но ты тогда не сказал ничего.

Король выждал паузу, слишком долгую, потом сказал:

– Мелсечлэйн говорил, что он подозревает. Я слишком хорошо думал о тебе тогда, чтобы поверить ему.

– Пф-ф, – произнес Мюртах. Он посмотрел на свои руки.

– Это кровавая междоусобица, – сказал мак Махон. – Сир, что за смысл вам пачкать свои руки о таких, как он?

– Пф-ф, – повторил Мюртах.

– Ты никогда не приносил мне клятвенную присягу, Мюртах, – сказал король.

Мюртах поднял глаза.

– Слово отца переходит к сыну, от короля к королю. Ты приносил мне клятву – если ты этого не сделал, то к чему тогда занимать трон и называться королем?

– И ты позволишь ему так разговаривать с Верховным королем всей Ирландии? – завопил мак Махон, но фальшивый ужас в его голосе треснул на середине фразы.

– Божеская любовь, – сказал Мюртах. – Или ты думаешь, парень, что это игра в хэли note 17Note17
  Ирландский хоккей на траве.


[Закрыть]? Ты сам сказал, что это кровавая междоусобица, – и если вождь не может прямо обратиться к королю, когда речь идет о жизни его людей… – он повернулся снова в сторону короля: – Ты знаешь все, что этого касается: присягу, которую я наследую, и то дело, которое они в то же время совершили с нами.

– Я понимаю это, я только не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сделал.

– Сделай так, чтобы они убрались. Скажи им сейчас, чтобы они держались подальше от моих дверей, моих полей, моих стад и моих людей. Разве это не так просто? Ты можешь достигнуть этого одним словом. Скажи ему.

Король все еще сидел, словно окаменев. Мак Махон злобно сказал:

– Это не дело…

– Здесь нет живого человека, у которого был бы в живых его дед, когда началась эта междоусобица, – сказал Мюртах, возвысив голос. – Кровь, выпущенная в одной только этой межусобице, могла бы поднять воду в реке так, что она затопила бы это поместье, король. Датчане за все годы, что они нападали на нас, не убили столько людей в Мифе, как унесла одна эта междоусобица. Я не хочу, чтобы женщины моего клана вынашивали детей для меча.

– Ты боишься, – сказал мак Махон.

Мюртах взглянул на него, потом снова на короля.

– Ты это рассуди.

Старый человек посмотрел на него. Потом повернул голову к мак Махону:

– Оставь меня.

– Нет, – сказал Мюртах. – Пусть он останется.

Вождь мак Махона молчал, в его глазах была растерянность, он переводил взгляд с короля на Мюртаха, обратно на короля и снова на Мюртаха.

– Ты просишь… – начал король.

– Я прошу тебя только быть королем, – Мюртах сжал край стола с такой силой, что у него свело пальцы. – Если ты так не поступишь, то это значит, что Мелсечлэйн может с таким же успехом быть королем, что и ты. Мелсечлэйн не может сделать этого – не сделает, не сделает ради меня.

– Я знаю.

Король посмотрел в сторону, в пустой угол. Мак Махон сказал тихо:

– Кто ты такой, чтобы беспокоить короля? Лицо его было белым, словно соль.

Мюртах ничего не ответил. Он потянулся и взял чашу для вина и налил ее до краев. Король сидел и думал – говорили, что он знал все законы Бреона, говорили, что он охотился за верховным троном с того самого дня, как родился. Мюртах размышлял, какую тяжесть он бы испытывал, если бы был королем. Шел проливной дождь, и соломенная крыша шумела от него, словно там ворошились мыши. Мюртах выпил вино и опустил чашу.

Голова короля откинулась назад, его глаза остановились на глазах Мюртаха:

– Я не могу сделать этого. Ты знаешь это. Я не могу. Мюртах вздохнул. На мгновение закрыл глаза. Казалось, все силы покинули его. Он должен снова собраться, во что бы то ни стало. И он открыл глаза. И мак Махон, и король – оба наблюдали за ним, и у обоих были бледные лица, словно водяные лилии.

– Для тебя было бы лучше, если бы мы все умерли во время Бегства, – сказал Мюртах. – Выходит, что как только ты сталкиваешься с чем-то, что может повредить тебе…

– Может? Оно так и будет. Могу ли я сохранить его лояльность, если я… – он ткнул пальцем в мак Махона. – Никто из них. Кто последует за королем, который вмешивается в дела вождей?

– Вмешательство? Ради Бога, последняя кровь на его руках, не на моих.

– Но король может…

– Тогда ты можешь, некороль. Ты осознаешь, что ты делаешь? Если я покину эту усадьбу без твоей милости, то я мертвец. И мои сыновья, мой брат, мои люди – все мы. Они вынудят нас воевать, и они вырежут нас.

– Почему ты вообще пришел ко мне?

– Я думал, что ты король, а не что-то вроде женщины, размахивающей палкой, чтобы отогнать воронов от поля.

– Не…

– Воздержание, вот слово, которое ты должен использовать, некороль.

Король вскочил на ноги.

– Я король. А кто ты, как не человек, который так часто менял мнения, что он не может разобраться в них? Когда ты говоришь со мной, ты должен говорить так же просто и вежливо, как священник. «Воздерживаешься». Это ты воздерживаешься, когда молишься, словно женщина – или докажи, что ты нечто другое.

– Король, – сказал Мюртах, – ты знаешь, что ты должен сделать это, или ты не должен клеветать на меня. Я… приму твой приговор. – Он соскользнул со стола. Мак Махон вздрогнул, но король протянул руку и удержал его на месте. Мюртах направился к двери.

Он уже положил руку на засов, когда король произнес, словно у него была заноза в горле:

– Ты принимаешь это достаточно спокойно.

– Да? Если бы я неистовствовал и бряцал моим мечом, которого я не имею, по полу и, возможно, выругался, я бы добился чего-то? Я оставляю тебя на твоей пирушке, король, а его – с его охотой. Только попридержи его, пока я не уеду. Это всего лишь как то, что дать возможность оленю убежать немного вперед, иначе, какой же спорт?

Он вышел под дождь. Он послал одного слугу за своими лошадьми, другого за Сирбхоллом и Эгоном. Так он ждал под дождем, закутавшись в свой плащ по самое горло. Дождь хлестал по нему, и струи стекали по лицу.

Вышел его брат с Эгоном, закутанным в плащ с капюшоном.

– Так что?

– Все кончено. Мы должны ехать и держать какое-то расстояние между нами и ними, пока все не раскалится до пожара.

– Что он сказал?

– Он сказал, что ничего не может поделать. Сирбхолл взглянул на Эгона.

– Мелмордха и я, мы оба предупреждали тебя.

– Да, ты это сделал. Ты хочешь теперь получить за это маленький подарок или просто улыбку с моей теплой благодарностью?

Прибыли их лошади, и Мюртах взобрался на спину кобылы. Сирбхолл сказал:

– Нам бы следовало напасть на них – они никакого другого способа, как мечом, не понимают.

– Выходит, следовало.

Где-то распахнулась дверь и хлопнула на ветру и снова распахнулась. Кто-то выкрикнул какой-то вопрос. Ворота были раскрыты, и Мюртах выехал трусцой. Они проехали мимо земляных укреплений, пересекли деревянный мост и двинулись к броду через реку.

Дождь ушел в сторону, и ветер стих. К закату они достаточно удалились от Кинкоры, так что Мюртах почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы устроить привал. Становилось холоднее. Сидя возле разложенного ими костра, они ели свой последний сыр с хлебом и едва переговаривались. Мюртах немного задумался, но только беспорядочные воспоминания приходили ему в голову.

– Очнись, – тихо сказал Сирбхолл.

– А, я очнулся. Чего ты хочешь?

Эгон посмотрел на него и улыбнулся, но взгляд был твердым. Это была улыбка Од.

– У меня есть несколько друзей вблизи Дандэлка, – сказал Сирбхолл, – Фенни.

– Приятно знать человека, у которого есть друзья.

– Как ты думаешь, что произойдет?

– Некоторые из них захотят истреблять нас мало-помалу, убивать только тех мужчин, которые, как они думают, представляют опасность. Тебя и меня в первую очередь. Но рано или поздно они сочтут всех нас опасными. Некоторые другие скажут, что мы все должны быть стерты с лица земли.

Король был прав: у него так часто менялись мысли, что он не мог в них разобраться. И так с ним было всегда. Он обхватил руками колени.

– Фенни, которых я знаю, будут сражаться из любви ко мне, – сказал Сирбхолл. – Их не так много, но все прекрасные бойцы, и большинство из них устало от бродяжнической жизни.

Мюртах ничего не ответил. Он склонил щеку к поджатому колену и рассеянно смотрел перед собой.

– Мюртах, что мы будем делать?

– Мне все равно. Все, что тебе захочется. Эгон сказал тихо:

– Оставим его в покое, дядя. Он устал.

– Не…

– Я понимаю.

– Мы не можем добыть для него время из-за усталости.

– Но мы ничего не можем делать без него, – сказал Эгон. – Пусть он отдохнет.

Эгон встал и медленно склонился над огнем. Он и Сирбхолл завернулись в одеяла; Сирбхолл лег спать, а Эгон вышел из света костра, чтобы стать на вахту часового. Мюртах вздохнул.

Один раз за ночь он пошевелился, когда Эгон разбудил Сирбхолла и тот заступил на вахту. Они накрыли его одеялом. Его спина болела от того, что он спал сидя, и он со стоном опустился на землю. Когда он открыл глаза в следующий раз, под облаками занимался серый рассвет, а Сирбхолл куда-то исчез.

Он разбудил Эгона.

– Я думаю, он отправился за своими друзьями, – сказал он. – Мы можем ехать за ним примерно до тех далеких холмов.

Эгон зевнул.

– Он не должен был оставлять нас без охраны, разве не так?

– Нет. Должно быть, он уехал только что. Он понимал, что мы проснемся сразу, как только начнет светать.

Мюртах раскидал костер и развернул на спине гнедой кобылы овечью шкуру. Эгон взнуздывал своего пони.

– Мы не видели мак Махона, – сказал Эгон.

– Я бы предпочел, чтобы мы видели, тогда бы мы знали, где он.

Эгон стал залезать на пони. Мюртах сказал:

– Проведи его немного шагом; он бывает раздражительным по утрам, и нет лучшего способа проверить, не намерен ли он сбросить тебя в ближайший колючий кустарник.

Черный пони заупрямился, а когда Эгон забрался на него, встал на дыбы. Эгон уже был предупрежден, и потому сумел удержаться на его спине.

Мюртах ухмыльнулся:

– Вот видишь?

Эгон кивнул и выпрямился.

– О, да. Мне следовало бы думать об этом.

Так весело. Было трудно держать в мыслях, что все они приговорены. Мюртах тронулся с места, двигаясь по следам Сирбхолла.

– Я голоден, – сказал Эгон.

– Мы подстрелим кого-нибудь по пути.

Он подтолкнул кобылу в галоп. Следы Сирбхолла вели вверх к склону следующего холма и вниз по его другой стороне – судя по длине конских шагов, он ехал быстро. Сквозь облака пробилось солнце, появился слабый, холодный свет, а воздух был жесткий.