Текст книги "Там, где ты"

Автор книги: Сесилия Ахерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Поскольку вы уже встретили Хелену, она будет вашим гидом, – ласково произнес Теренс. – Нам осталось ответить на последние вопросы, и вы сможете уйти отсюда, о чем, уверен, мечтаете.

Входная дверь открылась, и солнце снова залило комнату. Все увидели вошедшую – маленькую, не старше десяти лет, голубоглазую девочку с мягкими золотыми кудряшками. Она шмыгала носом и вытирала слезы, следуя за провожатым.

– Дженни-Мэй, – прошептала я, и у меня снова закружилась голова.

– А брата вашего как зовут? – спросил Теренс, успевший заполнить почти весь формуляр.

– Эй, подожди минутку: у нее нет сестры, – остановила его Хелена. – Она говорила, что единственный ребенок в семье.

– Да нет же, – возбужденно возразил Теренс. – Я спросил, есть ли у нее сестра, и она ответила: Дженни-Мэй.

– Наверное, она тебя неправильно поняла, Теренс, – спокойно произнесла Хелена. Все, что они говорили потом, слилось для меня в невнятное бормотание.

Мой взгляд продолжал следовать за девочкой, которую вели по комнате, сердце билось все сильнее, как это случалось всякий раз, когда Дженни-Мэй оказывалась в паре метров от меня.

– Может, вы проясните ситуацию, – попросил Теренс.

Его лицо неожиданно выплыло прямо передо мной, а затем снова ушло в нерезкость.

– Похоже, она себя плохо чувствует, Теренс. Смотри, совсем бледная. – Теперь ее голос раздавался возле самого моего уха. – Сэнди, хотите…

А потом все исчезло.

Глава девятнадцатая

Сэнди… Я услышала свое имя и ощутила на лице тепло дыхания. Его запах показался мне знакомым: сладкий кофе, от которого мое сердце привычно затрепетало, тело ощутило прилив сил, а по коже прокатились волны приятной дрожи.

Рука Грегори ласково убрала с моего лица упавшие пряди волос, словно бережно, слой за слоем снимая наслоения почвы в надежде раскопать под ней нечто более ценное, чем я. По сути, он и был археологом, сумевшим разгрести все, под чем давно погребены мои самые сокровенные мысли. Одна рука осторожно поддерживала меня сзади за шею, словно самую хрупкую вещь на свете, а другая что-то мягко чертила по моему подбородку, временами забредая на щеку или в волосы.

– Сэнди, милая, открой глаза, – прошептал голос у самого моего уха.

– Отойдите все, отодвиньтесь, – более громко и агрессивно прозвучало где-то рядом. – С ней все в порядке? – Агрессивный голос стал громче и приблизился.

Успокаивающая рука перебралась от волос к моей кисти и крепко сжала ее, а большой палец продолжал поглаживать ладонь. Его владелец спокойно произнес:

– Она не отвечает. Вызовите «скорую помощь». – Слова звучали искаженно и отдавались эхом у меня в голове.

А она болела.

– О Матерь Божья, – пробормотал голос.

– Шон, уведи детей обратно в школу. Не нужно им этого видеть, – спокойно произнес мой спаситель. «Шон, Шон, Шон…» Я знала это имя.

– Откуда столько крови? – запаниковал тот.

– Из головы. Уведи детей. – Мою руку сжали сильнее.

– Он ее сильно покалечил, мерзавец.

– Знаю, я все видел. Я смотрел в окно. Вызови «скорую».

Шон закричал на детей, приказывая им уйти, потом его голос затих вдали, и я снова осталась в наполненной эхом тишине, вместе со своим ангелом-хранителем. Я ощутила на руке мягкое прикосновение губ.

– Открой глаза, Сэнди, – прошептал он. – Пожалуйста.

Я сделала усилие, но мои веки оставались склеенными, словно цветок лотоса, угнездившегося в тине и пытающегося развернуть лепестки раньше положенного срока. Голова отяжелела, мысли ворочались в ней медленно и неуклюже, а кровь под защищающей мою голову надежной рукой билась сильными толчками. Я лежала на чем-то холодном и шершавом. Бетон. Почему я на бетоне? Попыталась встать, но тело сопротивлялось, не желая двигаться, а глаза по-прежнему не открывались. Потом я услышала вдалеке сирену «скорой» и снова принялась отчаянно сражаться с непослушными веками. Они чуть-чуть приоткрылись. Ага, мистер Бартон. Мой спаситель. Он обнимал меня и смотрел на меня так, будто только что углядел в литримском асфальте золото. На его сорочке была кровь. Он ранен? Мистер Бартон всматривался в мое лицо и казался озабоченным. Я вдруг вспомнила о прыще, который сегодня утром обнаружила на щеке. Хотела поднять руку, чтобы прикрыть его, но рука казалась погруженной в мокрый бетон и не желала двигаться.

– Слава богу, – прошептал он, покрепче сжимая меня. – А теперь не шевелись. «Скорая» сейчас будет. Мне обязательно нужно спрятать прыщ. Надо же: после четырех лет ожидания наконец-то очутиться так близко к мистеру Бартону, и при этом выглядеть пугалом. Мои семнадцатилетние гормоны уничтожили момент, о котором я столько мечтала. Держись, сказал он, «скорая» вот-вот подъедет. Что же случилось? Я попыталась заговорить, но из горла вырвалось только хриплое карканье.

– Все будет хорошо, – ободряюще прошептал он, приблизив свое лицо к моему.

Я поверила ему, на минуту забыла о боли, и тут же вполне осмысленно ощутила торчащий на щеке прыщ.

– Знаю, что ты пытаешься сделать, Сэнди, так что прекрати. – Грегори попробовал слегка улыбнуться, осторожно отводя мою руку от лица.

Я что-то прохрипела – со словами у меня пока не получалось.

– Он не такой уж страшный, знаешь ли. Его зовут Генри, и он все время оставался со мной, когда ты вдруг собралась умирать. Генри, представляю тебе Сэнди. Сэнди, познакомься с Генри. Впрочем, не думаю, что он слишком желанный гость.

Грегори провел пальцем по моей щеке, слегка погладив прыщ, как если бы он был самой красивой деталью моего лица.

Итак, из головы у меня текла кровь, на щеке красовался прыщ по имени Генри, а лицо пылало так, что я могла бы сжечь весь город. Глаза снова начали закрываться. Ослепительная небесная голубизна ввинчивалась в зрачки и пронзала меня насквозь, от пальцев ног до макушки, в которой угнездилась и не желала уходить жгучая боль.

– Не закрывай глаза, Сэнди, – повысил голос Грегори.

Я приоткрыла их и поймала на его лице выражение беспокойства, которое он напрасно пытался скрыть.

– Устала, – прошептала я еле слышно.

– Знаю, знаю. – Он обнял меня крепче. – Но, пожалуйста, не спи, побудь немного со мной. Поддержи компанию, пока «скорая» не подъедет, – попросил он. – Пообещай мне.

– Обещаю, – прошептала я, перед тем как снова захлопнуть веки.

Снова загудела сирена. Возле нас остановилась машина. Я почувствовала, как вибрирует бетон возле моей головы, и испугалась, что на меня наедут колеса. Двери открылись и со стуком захлопнулись.

– Полиция! Он здесь! – Это кричал вернувшийся Шон. – Он сбил ее и даже не взглянул. – В его голосе звучала истерика. – Вот этот человек все видел.

Когда Шон замолчал, я услышала, как кто-то плачет. Потом до меня донеслись успокаивающие голоса полицейских, треск и попискивание раций. Потом Шона увели. Ко мне приблизились чьи-то шаги, и кто-то озабоченно бормотал что-то насчет моей головы. Все это время Грегори нашептывал мне на ухо прекрасные слова, которые легко преодолевали звон в ушах. Эти слова перекрывали вой сирены, крики страха, возгласы паники и злости, ощущение холодного бетона и холодной влаги, стекающей вдоль уха.

Когда завывание «скорой» раздалось совсем близко, голос Грегори зазвучал еще настойчивее, и я обмякла в его руках.

– С возвращением!

Я пришла в себя и увидела озабоченное лицо Хелены, которая поднесла к моему лицу вентилятор. Я застонала, и рука потянулась к голове.

– У вас там жуткая шишка, так что трогать не рекомендую, – спокойно предостерегла она.

Моя рука продолжила движение.

– Я же сказала, не на…

– Ай!

– Делайте как знаете, – надменно произнесла она и отошла.

Я изучала незнакомую комнату, ощупывая выросшую возле виска шишку размером с куриное яйцо. Я лежала на диване, а Хелена стояла возле раковины напротив окна. Яркий свет заливал ее с ног до головы, образуя вокруг сияние, похожее на нимб.

– Где мы?

– У меня дома. – Она не повернула головы, продолжая споласкивать тряпку. Я осмотрелась по сторонам.

– Зачем у вас на кухне диван? Хелена усмехнулась.

– Из всех вопросов, которые можно было задать, именно этот вы выбрали в качестве первого. Я промолчала.

– Это не кухня, а общая комната, – ответила она. – Я здесь не готовлю.

– Не думала, что у вас есть электричество.

– Когда вы снова сможете выйти на улицу и уделить внимание пейзажу, – проворчала она, – то, вероятно, заметите, что мы пользуемся системой, которую называем солнечными батареями. – Она тянула каждое слово, словно разговаривала с тупицей. – Они похожи на те, что мы нашли в карманных калькуляторах, и генерируют электричество из солнечного света. В каждом доме есть собственная система электропитания. – В ее голосе слышалось возбуждение.

Я почувствовала головокружение и снова улеглась, прикрыв веки.

– Мне известно, как работают солнечные батареи.

– Они и там есть? – удивленно спросила она. Я проигнорировала вопрос.

– Как я сюда попала?

– Вас перенес мой муж.

Мои глаза открылись, и я постаралась справиться с болью. Хелена все еще стояла спиной ко мне, и вода продолжала течь.

– Муж? Вы здесь можете вступать в брак?

– Вступить в брак можно где угодно.

– Формально нет, – слабо запротестовала я. – Господи, электричество и брак. Слишком много для меня, – прошептала я, и потолок надо мной начал вращаться.

Хелена присела рядом на диван и положила мне на лоб и глаза холодную влажную салфетку. Холод успокаивал пульсирующую, горящую голову.

– Мне приснился ужасный кошмар. Будто я попала в очень странное место, где собираются потерявшиеся люди и вещи со всего света, – пробормотала я. – Пожалуйста, скажите, что это был сон или хотя бы нервный срыв. Нервный срыв я как-нибудь вынесу.

– Что ж, если можете справиться с ним, то стерпите и правду.

– Так это правда?

Она молча посмотрела на меня, а потом вздохнула:

– Правда вам известна.

Я отвернулась, изо всех сил стараясь не заплакать.

Хелена схватила мою руку, сжала ее, наклонилась ко мне, и в ее голосе зазвучала настойчивость:

– Потерпите, Сэнди. Еще немного, и вы со всем разберетесь. Вряд ли, подумала я.

– Если вам от этого будет легче, знайте: я никому не рассказала то, что вы мне сообщили. Никому. Мне действительно стало легче. Представляю, как бы я сама поступила в подобной ситуации.

– Кто такая Дженни-Мэй? – с любопытством спросила Хелена.

Я зажмурилась и забормотала, припоминая сцену в бюро регистрации:

– Никто. Ну, не никто, есть одна такая. Мне почудилось, что я увидела ее в бюро регистрации, вот и все.

– Это была не она?

– Разве что она перестала расти в тот самый день, когда попала сюда. Сама не понимаю, как мне такое пришло в голову. – Я снова дотронулась до пульсирующего виска и сморщилась от боли.

В дверь тихонько постучали, и она приоткрылась, пропуская мужчину – такого высокого и широкого, что он заслонил собой весь дверной проем. Сквозь зазоры, которые ему не удалось перекрыть, нетерпеливо пробился белый свет, бросая мне в лицо отблески настоящих солнечных лучей. Примерно одного возраста с Хеленой, с кожей цвета черного дерева и яркими антрацитовыми глазами. Несмотря на мои шесть футов и один дюйм, он был заметно выше меня, и уже по этой причине я его немедленно полюбила. Он заполнил собой всю комнату, но принес в нее ощущение безопасности. Легкая улыбка открыла белоснежные зубы, а белки, похожие на рафинированный сахар, сверкали на фоне черных кофейных зерен радужки. У него была мощная фигура с мягкими очертаниями. Высокие скулы гордо выделялись на лице, а квадратная челюсть помогала широким губам выталкивать слова и выпускать их в мир.

– Как дела у нашей девочки-кипепео? – Ритмичное звучание слов выдавало африканские корни говорившего.

Я смущенно взглянула на Хелену, а она посмотрела на мужчину с удивлением. Ее поразило не его неожиданное появление, а произнесенные им слова, в этом я не сомневалась. Она знала этого человека и, наверное, поняла, что он имел в виду, – в отличие от меня. Однако я догадалась, что это ее муж. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как его пристальный взгляд притягивает меня. Я погрузилась в его глаза, а он – в мои, будто там прятались магниты, неудержимо тянущиеся друг к другу. В больших руках он держал деревянную доску. К его белой льняной одежде прилипли опилки.

– Что такое «кипепео»? – спросила я у комнаты. Комната молчала, хотя явно знала ответ.

– Сэнди, это мой муж Иосиф, – представила Хелена. – Он – плотник, – добавила она, показывая на доску у него в руках.

Необычное знакомство с плотником Иосифом было прервано появлением в кухне маленькой девочки, которая вприпрыжку проскользнула между расставленных ног Иосифа. Ее кудрявые черные волосы взлетали вверх в такт каждому прыжку. Она с криком подбежала к Хелене и обхватила ее ногу.

– А это кто такая? Ваш плод непорочного зачатия? – спросила я, чувствуя, как вопли девочки болью отдаются в моей несчастной голове.

– Почти, – усмехнулась Хелена. – Это плод непорочного зачатия нашей дочери. Поздоровайся, Ванда. – Она погладила девочку по голове.

Меня одарили беззубой улыбкой, и Ванда, засмущавшись, тут же выскользнула между ног своего деда из комнаты. Я проследила за ней, а потом снова сосредоточила внимание на Иосифе. Он по-прежнему рассматривал меня. Хелена переводила взгляд с него на меня – не с подозрением, а с. Нет, я так и не смогла расшифровать, что читалось на ее лице.

– Вы должны поспать. – В подтверждение своих слов он кивнул.

Под пристальными взглядами Хелены и Иосифа я закрыла лицо салфеткой и позволила себе уплыть в сон.

На этот раз я слишком устала, чтобы задавать вопросы.

– Вот и она. – Голос отца приветствовал меня так, будто я вдруг вынырнула из-под толщи воды. Приглушенные до сих пор звуки постепенно обретали ясность, размытые лица становились узнаваемыми. Я словно возрождалась, возвращалась в знакомый мир, глядя на лица близких с больничной койки.

– Привет, милая. – Мать наклонилась ко мне и взяла меня за руку.

Ее лицо приблизилось настолько, что потеряло резкость и походило на голубоватое пятно с четырьмя глазами.

– Как ты себя чувствуешь?

Поскольку никак себя почувствовать я пока не успела, то сконцентрировалась и постаралась найти ответ. Он мне не слишком понравился.

– Все в порядке, – промямлила я.

– Бедная моя девочка. – Ее размытое лицо снова замаячило надо мной, когда она наклонилась, чтобы поцеловать меня в лоб.

Прикосновение гладких губ оставило на коже ощущение липкости и щекотки. Когда она отошла, я увидела отца, который мял в руках шапку и выглядел гораздо старше, чем раньше. Наверное, я пробыла под водой дольше, чем думала. Я подмигнула, и на его лице нарисовалось облегчение. Забавно, выходило, будто работа пациентов заключается в том, чтобы помогать посетителям чувствовать себя лучше. Мне казалось, будто я на сцене, и сейчас – мой выход. В этих больничных стенах все мы чувствовали себя неловко и с трудом подыскивали слова, как если бы сегодня встретились впервые в жизни.

– Что произошло? – спросила я, потянув через соломинку воду из чашки, которую протянула медсестра. Явно нервничая, они переглянулись. Первой решилась мама.

– Тебя сбила машина, милая. Ты как раз переходила через дорогу, возвращаясь из школы. Он выскочил из-за угла… Молодой парень, только что получил временные права. Его бедная мать даже не знала, что он взял машину. К счастью, мистер Бартон наблюдал за всем, что произошло, и смог дать полиции исчерпывающие показания. Славный человек этот мистер Бартон, правда же? – улыбнулась она и добавила специально для меня: – Грегори.

Ее голос теперь звучал чуть спокойнее. Я тоже улыбнулась.

– Он все время оставался с тобой до самой больницы.

– Ох, моя голова, – прошептала я. Резкая боль затопила все тело, как будто, услышав рассказ, вспомнила, что пора приниматься за работу.

– У тебя сломана левая рука. – Мамины блестящие губы посверкивали под лампой, когда она открывала и закрывала рот. – И левая нога. – Ее голос слегка дрогнул. – Но если не считать этого, тебе очень повезло.

Только в этот момент я увидела, что моя рука на перевязи, а нога – в гипсе, и меня развеселило, что они считают, будто мне повезло. Я начала смеяться, но боль быстро остановила мой порыв.

– Да-да, только у тебя еще трещина в ребре, – быстро добавил отец извиняющимся тоном, как бы прося прощения за недостаточное внимание.

Когда они ушли, Грегори осторожно поскребся в дверь. С усталыми, озабоченными глазами и спутанными волосами, которые, как я себе представила, растрепал, расхаживая в волнении по коридору, он казался еще соблазнительней, чем всегда. Грегори всегда ерошил волосы, когда нервничал.

– Привет! – Он вошел в палату и поцеловал меня в лоб.

– Привет, – прошептала я в ответ.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как если бы меня сбил автобус.

– А вот и нет, это была всего лишь малолитражка. Нечего пытаться привлечь к себе внимание. – Усмешка приподняла уголки его рта. – Плохие новости ты уже слышала, полагаю?

– Что мне придется сдавать выпускные экзамены устно? – Я приподняла левую руку, которая покоилась на перевязи. – Ничего, в полицию меня все равно возьмут, – ухмыльнулась я.

– Нет, – серьезно возразил он и присел на кровать. – В «скорой» мы потеряли Генри. Полагаю, его убила кислородная маска.

Я захихикала, но была вынуждена тут же остановиться.

– Блин, извини! – Он заметил, что мне больно смеяться.

– Спасибо, что вы остались со мной.

– Спасибо, что ты осталась со мной, – ответил он.

– Ну, я же обещала. – Мне удалось улыбнуться. – К тому же в моих планах на ближайшее будущее исчезновение не значится.

Глава двадцатая

Джек присел на гравий рядом с машиной, которую теперь считал брошенной. Он напряженно размышлял над тем, где сейчас могла находиться Сэнди Шорт, почему ее автомобиль стоит под деревьями на старой парковке, по какой причине она вчера не пришла на назначенную встречу и почему в течение суток не вернулась к своей машине. Ничего не прояснялось. Весь день он не отходил от красного «форда». Беглые поиски в окрестностях ничего не дали – никаких следов Сэнди и вообще никаких следов он не обнаружил. День клонился к вечеру. Лес почернел, и только от огней на кораблях далеко в море и от замка Глайна, спрятавшегося за высокими соснами, пробивался свет. Джек не видел ничего уже в дюйме от собственного носа. Чернота ночи была густой и засасывающей, но он боялся уходить: вдруг она вернется и он пропустит ее, или кто-то заберет машину. Тогда Донал отодвинется еще дальше, а его последние следы затеряются.

Папка по-прежнему лежала на приборной доске. В темноте мигал единственный слабый огонек: это ее сотовый каждые несколько секунд вспыхивал, подавая сигнал о том, что батарея разряжена. Похоже, Сэнди не собирается появиться у автомобиля в ближайшее время. Значит, Джеку необходимо добраться до ее мобильника, просмотреть список последних звонков и, если повезет, отыскать в записной книжке кого-то, кто поможет найти ее. Если батарея полностью разрядится, он, скорее всего, не сумеет снова включить телефон без пин-кода.

Зазвонила его собственная трубка: не иначе Глория. Было одиннадцать часов, и он не мог заставить себя ответить – просто не знал, что сказать. Врать не хотелось, и потому в последнее время он вообще избегал разговоров с ней: уходил из дому, пока она еще не проснулась, а возвращался, когда она уже спала. Он понимал, что такое поведение не может не огорчать ее – милую, терпеливую Глорию, которая никогда не придиралась и не ворчала, как подруги его приятелей. Она доверяла ему и давала необходимую свободу, так как была достаточно уверена в себе и потому знала, что он не станет ей изменять. Но в данный момент он делал это – изменял ее терпению и, возможно, даже отдалялся от нее. Может, именно этого он и хотел. А может, нет. Он знал одно: исчезновение Донала положило конец разговорам о женитьбе, которые раньше казались Джеку такими важными. Вернее, им обоим. Сейчас он как будто отодвинул Глорию в сторону и сосредоточил все силы на попытках пробиться к пропавшему брату. Ему почему-то казалось, что, найдя Сэнди, он хоть на шаг подойдет ближе к Доналу. Но, возможно, это просто предлог, очередная уловка, чтобы ничего не менять в своей жизни и не обсуждать с Глорией отношения, которых он теперь сам толком не понимал.

Джек сделал единственное, что сумел придумать. Взял телефон и позвонил Грэхему Тернеру – полицейскому, с которым он сам и его семья познакомились во время поисков Донала.

– Алло, – ответил Грэхем.

В трубке слышался шум – крики, обрывки разговора и смех. Типичный шум паба.

– Грэхем, это Джек, – закричал Джек в тишине леса.

– Алло, – снова рявкнул Грэхем.

– Это Джек, – проорал он еще громче, пугая зверей и птиц, которые, возможно, прятались неподалеку в зарослях.

– Не вешайте трубку, я выйду на улицу, – крикнул Грэхем.

Голоса и шум начали стихать – телефон покидал пивную. Наконец воцарилась тишина.

– Алло, – уже спокойнее произнес Грэхем.

– Грэхем, это Джек. – Он заговорил тише. – Извините за столь поздний звонок.

– Нет проблем. У вас все в порядке? – спросил Грэхем обеспокоенно, хотя и привык за последний год к поздним ночным звонкам Джека.

– Ну да. Все нормально, – солгал Джек.

– Нет новостей о Донале?

– Ничего нового. Но сейчас я звоню по другому поводу.

– Что случилось?

Как, черт возьми, он сможет все это объяснить?

– Я просто немного беспокоюсь об одном человеке. Мы должны были встретиться вчера утром в Глайне, но этот человек не пришел.

Молчание.

– Понимаю.

– Перед выездом из Дублина мне на автоответчик пришло сообщение, что человек едет на встречу. Но он так и не появился. Автомобиль стоит на парковке у реки.

Молчание.

– Так-так.

– Я забеспокоился, понимаете?

– Да, да, понимаю. В вашей ситуации… После этой фразы Джек вдруг почувствовал себя параноиком в бреду. Возможно, он им и был.

– Я понимаю, это кажется ерундой, но на самом деле, думаю, это вовсе не ерунда. Вы меня понимаете?

– Да, да, конечно, – торопливо ответил Грэхем. – Простите, можете подождать минутку? – Он прикрыл рукой трубку, потому что голос зазвучал приглушенно. – Да, еще пинту. Привет, Дэмиен. Я скоро вернусь, только докурю, – сказал он, а потом снова заговорил в трубку: – Извините, я вас слушаю.

– Ничего страшного. Я все понимаю, уже поздно, и вы не на работе. Простите за звонок, – Джек схватился за голову, ощущая себя безумцем.

Его история звучала в высшей степени глупо, а беспокойство за Сэнди стало казаться неоправданным, как только он заговорил о нем вслух. Тем не менее в глубине души Джек был абсолютно уверен, что что-то здесь не так.

– Неважно. О чем вы хотели меня попросить? Как зовут того парня? Я расспрошу людей.

– Сэнди Шорт.

– Сэнди Шорт? Вот как! Получается, «тот человек» – это женщина?!

– Ну да.

– И вы должны были встретиться?…

– Вчера, в Глайне. Мы пересеклись на автозаправке Ллойда, знаете, на той, что…

– Да, знаю.

– Ну вот, мы случайно встретились там около пяти тридцати утра, а потом она не пришла на встречу тем же утром, но позднее.

– Когда вы встретились, она не говорила, куда направляется?

– Нет, мы едва перекинулись парой слов.

– Как она выглядит?

– Очень высокая, кудрявые черные волосы… – Он запнулся, неожиданно поняв, что не имеет представления, как выглядит Сэнди Шорт. Более того, у него не так много оснований полагать, что женщина, встреченная на бензозаправке, – это действительно Сэнди Шорт.

Единственным доказательством оставалась папка на приборной доске с именем Донала на обложке. Водителем мог оказаться кто угодно. Он аккуратно подогнал все детали одна к другой, даже не задумываясь о том, что получится в итоге, и теперь до него вдруг дошло, что никакого итога как раз и нет.

– Джек, – позвал его Грэхем. – Да?

– Она высокая и с кудрявыми черными волосами. Еще что-то о ней знаете? Возраст, или откуда она, или еще что-нибудь?

– Нет. Не знаю, Грэхем, я даже не совсем уверен, что она выглядит именно так. Вообще-то мы с ней говорили только по телефону. И у меня нет полной уверенности в том, что на автозаправке была она. – Неожиданно ему в голову пришла мысль. – Она когда-то работала в полиции. В Дублине. Ушла оттуда четыре года назад. Вот все, что мне известно. – Он сдался.

– О'кей. Ладно, сделаю пару-тройку звонков и перезвоню вам.

– Спасибо. – Джеку стало стыдно: в его истории было полно дыр. – Пусть это останется между нами, хорошо? – торопливо попросил он.

– Договорились. С Глорией все в порядке? – в голосе прозвучали обвинительные нотки. А может, и нет, в последние дни Джек как-то все понимал неправильно.

– Да, отлично, спасибо.

– Хорошо. Передавайте ей привет. Она у вас – святая, Джек.

– Я знаю, – напрягся он.

Тишина. Потом в трубке снова возникли звуки паба.

– Я свяжусь с вами, Джек, – прокричал Грэхем, и трубка замолчала. Джек стукнул кулаком по голове, ощущая себя полным идиотом.

В полночь, когда он водил пальцем по холодному металлу автомобиля, вышагивая рядом с ним взад-вперед, телефон зазвонил. Он уже отправил Глории эсэмэску, сообщая, что вернется поздно, и потому был уверен, что это не она.

– Джек, это Грэхем. – Голос звучал дружелюбнее, чем раньше. – Послушайте, я сделал несколько звонков, поспрошал ребят насчет Сэнди Шорт.

– Ну и?… – Его сердце заколотилось.

– Вы должны были меня предупредить, Джек, – мягко сказал Грэхем. Джек кивнул головой в темноте, хотя тот и не мог его видеть.

Грэхем продолжал:

– Похоже, вам нечего о ней беспокоиться. Она многим хорошо известна. – Он хихикнул, но тут же оборвал смех. – Все говорят, что она постоянно исчезает, никого не предупредив. Отшельница: живет сама по себе, приходит и уходит, когда заблагорассудится, но всегда возвращается – через неделю или около того. Я бы не волновался за нее, Джек. Эта история вполне согласуется с ее обычным поведением.

– А как же машина?

– Красный «форд-фиеста» 1991 года выпуска?

– Ну да.

– Тогда это ее. Не беспокойтесь, наверное, она где-то неподалеку, что-нибудь ищет. Парни говорят, она – большая любительница бега трусцой, так что могла просто бросить машину и с утра отправиться побегать, или же машина не заводилась, или возникла еще какая-нибудь столь же пустяковая помеха. В любом случае, прошло всего чуть больше суток с вашей несостоявшейся встречи, так что повода для паники нет.

– Я всегда думал, что первые сутки – самые важные, – выдавил Джек, скрипнув зубами.

– Так и бывает в случае пропажи без вести, Джек, но эта Сэнди Шорт, она не пропала. Ей нравится постоянно исчезать. Из слов ее бывших коллег следует, что через несколько дней она непременно свяжется с вами. Похоже, именно таков ее стиль работы. Мне говорили, что даже ее семья никогда не знает, где она. Несколько лет назад родители трижды обращались в участок, но с тех пор перестали беспокоить полицейских. Она всегда возвращается.

Джек молчал.

– Не очень-то много я могу сделать. Нет оснований что-либо предпринимать или полагать, будто ей угрожает опасность.

– Знаю, знаю. – Джек устало потер глаза.

– Если позволите дать вам совет, будьте осторожны с подобными людьми. Знаете ли, агентства вроде того, что у Сэнди Шорт, только тем и занимаются, что выкачивают из простаков деньги. Не удивлюсь, если окажется, что она просто сбежала. Они не могут сделать ничего такого, чего мы бы уже не предприняли. Нет таких мест, которые мы бы не проверили.

Сэнди не заикалась об оплате. Джек пока не потратил ни цента.

– Я должен что-то сделать, – пробормотал он и замолчал.

Ему не понравилось, как Грэхем говорит о Сэнди. Он не верил в ее алчность, как не верил и в то, что можно вести расследование, бросив свой телефон, папку, ежедневник и автомобиль. Что касается пробежки в полночь, это и вовсе выглядело диким. Слова Грэхема не имели никакого смысла. Впрочем, как и то, что успел выложить ему Джек. Он следовал интуиции, но на нее серьезно повлияли исчезновение Донала и неделя ночных телефонных бесед с женщиной, которую он никогда не видел.

– Понимаю, – ответил Грэхем. – Наверное, я поступил бы так же, окажись на вашем месте.

– А как быть с бумагами, запертыми в ее машине? – Джек рискнул сблефовать.

– С какими бумагами?

– Я послал ей досье Донала и еще кое-что. Они лежат на сиденье автомобиля. Если она намерена забрать мои деньги и сбежать, то мне нужно хотя бы получить обратно свои документы.

– Ничем не могу помочь, Джек, но, если к утру вы вернете себе свои вещи, я не стану задавать вопросов.

– Спасибо, Грэхем.

– Не за что. Всегда рад быть полезным.

Через несколько часов, когда солнце поднималось над рекой, раскрашивая оранжевыми мазками черную рябь лесных зарослей, Джек сидел в машине Сэнди, листал досье Донала и просматривал бесконечные страницы полицейских отчетов – только Сэнди могла их раздобыть благодаря своим связям. Из ее ежедневника следовало, что она собиралась сегодня отправиться в Лимерик, чтобы встретиться с одним из друзей Донала, Аланом О'Коннором, который провел с ним вечер перед исчезновением. Снова забрезжила надежда. Застоявшийся воздух в автомобиле был пропитан тошнотворным духом сладкой ванили от освежителя воздуха, свисающего с зеркала над приборным щитком, с примесью запаха остывшего кофе в пластиковом стаканчике, который стоял рядом. В машине не оказалось ничего, способного подсказать ему, что за человек Сэнди. Никаких брошенных оберток, никаких дисков или кассет, которые бы выдали ее музыкальные пристрастия. Всего лишь холодный старый автомобиль с рабочими документами и выдохшимся кофе.

Сэнди не оставила здесь ни частички своего сердца. Она унесла его с собой целиком.