Текст книги "Письма Президента"

Автор книги: Серж Жданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Среда, 7 июля 2000-го года, Москва, Кремль. Середина дня

Свои генеральские погоны и нынешнюю должность Фёдор Кузьмич Астанин получил не за красивые глазки и не в силу длинной руки родителя. Таковой у него просто не оказалось – по причине незнатного происхождения. Сирота из детдома, не знающий, кто его семья, он всеми силами хотел занять достойное положение в обществе. И, надо отдать ему должное, немало преуспел на этом тернистом пути. В школе – первый ученик и лучший комсомолец. Сверстники таких обычно не любят. Но Астанин являл собой счастливое исключение из правил. Списывать давал всем, за обиженного – вступался, при этом дрался так, что даже местная шпана уважала его за буйный нрав и смелость. Пошёл в армию – да не куда-нибудь, а в части «ОСНАЗ». Служил в ГСВГ, под Берлином. Неплохо овладел немецким. Потом – «рабфак» МГУ, лучший студент на юридическом. Увлёкся новомодным в то время каратэ, с удовольствием занимался в полуподпольной секции, которую вёл Ли Юнь, аспирант из университета Патриса Лумумбы.

На втором курсе студенческая судьба Астанина пересеклась со всемогущим КГБ. Как-то его пригласили в деканат.

Там сидел невысокий мужчина, похожий чем-то на молодого Чехова. На нём был модный в те годы синий финский кримпленовый костюм, на правой руке солидно отблёскивали золотые часы. Кажется, «Омега», писк тогдашней моды.

– Здравствуйте, Фёдор, – приветливо произнёс незнакомец, поднимаясь из-за стола и протягивая Астанину руку. Рукопожатие оказалось на удивление крепким. – Меня зовут Николай Николаевич, я из Комитета государственной безопасности…

Это была СУДЬБА. Нет, Астанина не сделали обычным осведомителем. По словам Николая Николаевича (как позже выяснилось, это было его настоящее имя), такого добра в МГУ хватало и без воспитанника детского дома.

– Ребятки, может, и не столь идеологически подкованные как ты, Фёдор, но зато имеющие вес в определённых кругах столицы. А, следовательно – и более информированные, чем ты. Поэтому пусть хоть этим пользу Родине приносят. А ты, дружище, нам для серьёзных дел нужен.

Дела оказались действительно серьёзными. Астанина несколько раз привлекали для операций против валютчиков, дважды – использовали, как подсадную утку, при вербовке иностранных дипломатов, но больше всего студенту нравились силовые акции – когда кого-то нужно было задержать или обеспечить охрану. Тут молодому сотруднику цены не было. Его куратор оказался мудрой личностью. Поскольку прекрасно понимал, что лучше всего человек проявляется там, куда устремлены его способности. И желания. А не там, куда его суют недальновидные начальники.

– Не Зорге ты у нас, Федя, – констатировал он с сожалением, когда обучение Астанина в МГУ подошло к концу. – Но определённый талант всё же имеешь. И для нашей службы он вполне пригоден.

И рекомендовал подопечного в «девятку». Это было как раз то самое, к чему Астанин стремился. И что не вызывало у него внутреннего сопротивления.

Служил он хорошо, можно даже сказать, ИСТОВО, и всё равно без связей – неважно каких, родительских или приятельских, ни за что бы не добился своего нынешнего положения. В крайнем случае, ушёл бы на пенсию полковником.

Помог, как обычно, ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ. Который Астанин, как и все детдомовцы, битые жизнью, просёк моментально и вцепился в него так, что оторвать уже было невозможно.

Грянула перестройка – и в круговерти псевдодемократических игрищ и схваток за тёплые местечки, Астанин сумел оказать (ТОГДА ЕЩЁ МАЙОРУ) Коржакову неоценимую услугу в одном щекотливом деле. Тот не забыл помощи коллеги – и когда создавал СБП, пригласил туда и Астанина. На новом месте работы пришлось заниматься не столько охраной, сколько политикой. Но и здесь детдомовская выучка не подкачала. Кузьмич ЗНАЛ, КОГО следует поддержать в том или ином случае, а кому – ТОЛЬКО ПООБЕЩАТЬ свою поддержку. Благодаря чему он очень быстро стал генералом, благополучно пережил отставку шефа и реорганизацию ведомства – и вот теперь сам возглавляет КОНТОРУ.

Относительно благосклонности нового хозяина Кремля к себе Астанин не обольщался. Он был уже достаточно опытным чиновником, чтобы сознавать – всё это ненадолго. Когда за тобой нет НАДЁЖНОГО ТЫЛА, долго ходить в ОБЛАСКАННЫХ – невозможно. Вон их сколько, молодых да рьяных, на ходу подмётки рвут! А Астанин к тому же, даже и не из Команды ПЕРВОГО. Так что полетит, случись что – «под ПАМФАРЫ!» Ещё и пинков под задницу насуют, на это дело желающие всегда найдутся, любят у нас подтолкнуть падающего!

Нет, деньжата на чёрный день, конечно, имеются, хватит и детям, и внуку. Да и с работой можно что-нибудь придумать – такие спецы, как он, на дороге не валяются. Но это уже будет НЕ ТО. Совсем НЕ ТО. Человеку привыкшему командовать армией, всегда трудновато перестроиться в рядовые комбаты. Пусть и с приличной зарплатой.

И уровень задач не тот, и масштабы деятельности – смехотворные. Требовалось найти что-то такое, что надолго бы заткнуло рот всем недоброжелателям, а ПЕРВОМУ внушило бы безграничное доверие к своему охраннику. Заговор, что ли какой отыскать? Да нет, не потянет! Не те времена. Да и слишком мало сидит ПЕРВЫЙ на троне, чтобы за это время смог сформироваться кружок недовольных. Друзья – в эйфории, союзники рассчитывают на обещанные посты и барыши, враги – лечат раны, а нейтралы прикидывают: стоит ли им попытать счастья в игре за нового ХОЗЯИНА? Или откачнуться к его противникам. Тут требовалось иное.

Мягко пропела мелодия вызова – и Астанин, очнувшись от невесёлых своих дум, снял трубку телефона. Звонил полковник Погодин, курировавший агентурную сеть в ДОМЕ. И посему, пользовавшийся правом прямого выхода на шефа.

– Фёдор Кузьмич, нужен ваш совет!

Погодин редко злоупотреблял вниманием Астанина – и даже на ежедневных оперативках предпочитал больше отмалчиваться, чем говорить. Но уж если Погодин решался побеспокоить генерала – значит, дело того стоило.

– Заходи, Иваныч, – согласился Астанин, и, щёлкнув кнопкой, наклонился к селектору: – Танечка, два кофе мне!

– Хорошо, Фёдор Кузьмич! – тут же откликнулась вышколенная секретарша.

Когда Погодин вошёл к шефу, на маленьком столике в дальнем углу кабинета уже дымились две чашки с ароматным напитком. Астанин кивнул полковнику на свободное кресло:

– Что стряслось, Иваныч? Никак БОНБУ кто-то хочет под Мавзолей заложить?

Это была его давняя шутка, которой он всегда встречал Погодина. Тот, осторожно держа чашку в руках, также дежурно отшутился:

– Да нет, Фёдор Кузьмич, всего-навсего подкоп к Оружейной палате обнаружили.

Астанин коротко хохотнул. Погодин ему нравился. За откровенно НЕ СУЧЬЮ натуру и полнейшую ВЕРНОСТЬ ДЕЛУ. За что, собственно, и жаловал полковника. Хотя и не явно. Ещё не хватало, чтобы среди замов ревность завелась и они бы принялись потихоньку гадить Погодину. С них станется. Народ в службе подобрался такой – не терпит любимчиков. С одной стороны – вроде бы и неплохо, а вот с другой – это ещё как поглядеть…

Полковник помолчал немного, потом тихо доложил:

– Вчера вечером в канцелярию пришло письмо на имя ПЕРВОГО. Из соседней области. С пометкой «ЛИЧНО.»

Астанин хмыкнул:

– Да их, почитай, тысячи приходит чуть ли не каждый день! Чего это ты им заинтересовался, Иваныч? Пусть «Веня-Железобетон» эпистолами ведает, это его хлеб. Не обижай «завхоза». Тем более, что сидеть ему осталось всего да ничего, – он наклонился к уху Погодина и доверительно шепнул: – Скажу тебе по секрету, старина, грядут скоро изменения! Для нашего голубка уже и место новое подготовлено – шишка теперь будет огромная, генсек СНГ!

Он издевательски хохотнул.

Погодин исподлобья глянул на шефа:

– А он им и занимается, Фёдор Кузьмич! Лично. С сегодняшнего уже утра. После того как познакомился с текстом этого письма.

Поставив чашку с недопитым кофе обратно на стол, Погодин вынул из внутреннего кармана пиджака небольшую ксерокопию и протянул Астанину. Тот с любопытством пробежал послание глазами, автоматически фиксируя его особенности.

Писала женщина. Судя по всему – в возрасте от 30 до сорока лет. Почерк – почти каллиграфический, хотя и местами неровный. Видимо, волновалась. Тон послания – очень сдержанный и вежливый, автор на «сумасшедшего» смахивает мало. Поздравляет с избранием, желает удачи, здоровья и благополучия…

Астанин недоумённо поднял глаза на Погодина:

– Иваныч, и ради этой чепухи ты оторвал меня от дел?

– Вы конец прочитайте, – посоветовал полковник, и Астанин снова уткнулся носом в письмо. Так, подпись – Алиса Сергеевна Терентьева. И ниже постскриптум. «Евгений Евгеньевич, я понимаю, для Вас тот венский эпизод пятнадцатилетней давности уже, наверное, ничего не значит. Да и наша почти двухлетняя переписка – тоже. Но если когда-нибудь будете в Светлогорске, то, может быть, выкроете хоть несколько минут, чтобы посетить нашу школу? У нас такие замечательные ребята! Всего вам хорошего на вашем новом посту».

– Бред какой-то! – фыркнул Астанин, бросая письмо на край столика. – Мало ли у нас психов…

– Терентьева – не псих, – покачал головой Погодин, – Я навёл справки через Минздрав – она не состоит ни на одном учёте. Да и вряд ли бы сумасшедшую поставили руководить классом в средней школе. Кстати, по данным облоно, Терентьева – талантливый и прекрасный педагог.

Астанин нахмурился. Потянулся к столику, снова взял письмо в руки: – Ну, а что она там насчёт Вены пишет?

– По данным «погранцов», гражданка Терентьева ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пятнадцать лет назад выезжала в Австрию по турпутёвке. Время её пребывания в Вене совпадает с периодом работы в Австрии одного из наших ТОГДАШНИХ дипломатов. – Погодин многозначительно скосил глаза на портрет ПЕРВОГО.

Астанин закаменел. Он просто не мог поверить такой удаче. Вот уж действительно: «Судьба ласкает молодых и рьяных!..» Молодости у него, конечно, сегодня маловато, а вот насчёт рвения всегда всё было в порядке. И генерал суеверно трижды мысленно сплюнул, чтобы не сглазить. Вот и дождался! Эта ситуация будет похлестче мифического заговора. Подумать только! Бывшая любовница ХОЗЯИНА, да ещё с его письмами – это же такой шанс! Разумеется, ничего особенного в этих ЭПИСТОЛАХ нет, кроме обычной розовой водицы. Не такой Громов человек, чтобы в любовной переписке душу свою перед бабой выкладывать.

Хоть и молод тогда был, но – не дурак. И о чём можно писать в своих письмах сотруднику КОНТОРЫ, а о чём – нет, знал преотлично. Нет, письма – точно любовные. Впрочем, и того будет достаточно. Сколько выложил «Искендер паблишинг» за дневники любимой дочурки ПАПАШИ? Двенадцать миллионов долларов. Это – официально. А на самом деле, как установили ребята Астанина, компания раскошелилась на сумму в два раза большую. На взгляд обывателя, сумасшедшие деньги, которые были просто выброшены издательством в трубу. Но это только – на взгляд обывателя! А то, что через полтора месяца после выхода книги в свет, в Европе слетели со своих постов три важные персоны из Еврокомиссии, застрелился из охотничьего ружья высокопоставленный чин НАТО, и вокруг, казалось бы такого мощного и непотопляемого, банковского колосса «Райт Сити Бэнк», вспыхнул скандал, связанный с отмыванием денег так называемой «русской мафии», то эти события вполне окупили траты «Искендер Паблишинг» и стоявшей за ним финансово-политической группировки.

По данным астанинских аналитиков, отдача выразилась в пяти миллиардах долларах. Письма Громова могли стоить дороже.

Ведь, несмотря на осторожность, за два года переписки с Терентьевой, ПЕРВЫЙ мог о ком-то обмолвиться, по кому-то проехаться, на что-то намекнуть или похвастаться, что поделаешь, молодость! Для толпы его слова, может, и не будут ничего значить, кроме болезненного любопытства. Однако для людей серьёзных и того бывает достаточно. Одним словом, письма следовало немедленно отыскать и, снявши с них копии, вручить автору. Разумеется, сохранив наиболее ИНТЕРЕСНЫЕ ЭПИСТОЛЫ для себя. Подлинники всегда в цене. Слов нет, ХОЗЯИН этот шаг должен оценить, как следует. Вот только конкурентов нужно отсечь. Сразу же.

Астанин мгновенно просчитал варианты будущих действий, выбрал наиболее оптимальный и тут же принял решение. Когда ситуация того требовала, генерал никогда не колебался. Потому так часто и выигрывал.

– Вызови сюда Хомича, Крайнева и Мирского! – распорядился он. – А сам возьми «Веню» под плотный колпак. Надо будет – на член ему микрофоны навешай! Но чтобы я знал о каждом его шаге! Докладывать будешь два раза в день, – и, не удержавшись, добавил: – Найдёшь бумаги, Иваныч – генералом сделаю, зуб даю! И в первые замы возьму – можешь не сомневаться, вакансия скоро откроется! Вон Ложкин уже давно на пенсию просится… А упустишь – не взыщи, старина, не партийные времена, «строгачом» не отделаешься, сломаю, как ёжика!! Всё, можешь идти!

После ухода Погодина, Кузьмич ещё долго сидел за гостевым столиком, насилуя свою чашку с кофе, и о чём-то размышляя. Временами его губы раздвигались в хищной усмешке – и в эти моменты генерал становился очень похож на волка.

Август 1999 года, за год до описываемых событий. Светлогорск

Стерн был из той породы мужиков, про которых говорят, что их долго запрягают, зато они быстро и долго ездят. Дожив до седых волос и разменяв четвёртый десяток, он как-то сел у себя в кабинете (в редакции уже никого не было по причине позднего часа) и задумался о смысле бытия. Собственного.

В сущности, чего он добился за эти годы? Квартиры, машины, высшего образования? Наверное, кто-нибудь такому джентльменскому набору и порадовался бы. Но если взглянуть на вещи трезво, то всех достижений – только перед родственниками и хвастать! И то – не перед всеми. Квартира – трёхкомнатная. Но уже десятый год без ремонта. Так что приличную девушку и не пригласишь! (А ради неприличной и выделываться не стоит).

Машина? Ну, если считать насквозь проржавевший сорок первый «москвичок» – автомобилем, тогда да, конечно! Образование? А кого им сейчас удивишь?

Семья? Да как-то всё не сложилось – хотя и кандидатуры были довольно неплохие, и опыт кой-какой тоже имелся. Правда, в «гражданском браке».

И что в итоге? Хрен целых и фуй десятых!

От осознания этой простой, но очень печальной мысли Стерну стало так тоскливо, что он чуть было не разревелся, как ребёнок. Но вовремя найденная бутылка коньяка (её забыл редактор) быстро поправила настроение. В конце-то концов, кто сказал, что журналистикой не заработаешь? То же самое ремесло. Хотя и специфическое. А по нынешним временам – даже и вполне востребованное. Вопрос лишь в одном: где найти то поле, которое можно вскопать? И получить за это достойное вознаграждение.

Через месяц Стерн на такое поле наткнулся. Совершенно случайно. И помогла ему в этом, сама о том даже не подозревая, Алиса Сергеевна. Когда после знакомства, отказалась идти с журналистом «беседовать на духовные темы». Зато согласилась Татка. С этого всё и началось. «Шкаф», который ждал девушку на улице, оказался не её ухажёром. А братом. К Стерну он отнёсся вполне нормально – в смысле того, что, узнав, кто он такой, не стал сразу бить по роже, а предложил пойти выпить. За знакомство.

– Понимаешь, брателло, – сказал он, проникновенно глядя прямо в глаза Стерну, – хочется надраться, а пацаны где-то в отъезде. Да ещё и «мобилы», суки, по-отключали! А в одиночку мне пить – веришь? – ну, полное западло! Одним словом – компанию составишь?

И дружески хлопнул своей ручищей по плечу журналиста. Стерна качнуло. Но он устоял. Сказалась старая советская закалка. Брат Татки терпеливо ждал ответа – и Стерн на секунду задумался. А, собственно говоря, почему бы и не выпить? Чего он теряет? Вечер всё равно пустой, тем более, что с женщинами ему сегодня обломилось. Так что побуйствовать сам Бог велел! Благо платить всё равно будет не он! И Стерн согласился:

– А давай!

Таткин брат повеселел, как будто только что выиграл миллион «баксов» в лотерею. Ещё раз стукнул Стерна по плечу (у того аж зубы клацнули!), повелительно бросил Татке: – В машину! – и подождав, пока давно уже присмиревшая сестра, а за ней и Стерн, влезут в кабину «джипа», лихо вдарил по газу. Взвизгнув покрышками, машина стремительно скакнула по улице.

Они приехали в самый известный городской бар «Хай-Тек». Попасть сюда мог далеко не каждый. Поговаривали, что посторонних отваживают весьма простым, но эффективным способом, продавая входной билет за пятьдесят тысяч «баков».

Стерна ещё не слышал ни об одном случае, чтобы хоть один богач, желавший потусоваться в клубе, но не входивший в «ближний круг» владельцев «Хай-Тека», рискнул бы выложить за вход подобную сумму. Впрочем, даже если бы такой сумасшедший и сыскался, его бы всё равно завернули обратно. Под не менее убедительным предлогом. Например, что все места уже заняты.

А вот Таткин брат, очевидно, пользовался здесь большим авторитетом. Потому что едва его «джип» притормозил у входа в «Хай-Тек», как двери клуба мгновенно распахнулись, выпустив на улицу молодую девицу в деловом, но очень коротком костюме. За ней решительно топали двое громил в чёрном, чья внешность моментально располагала народ к доверию. В том числе и к финансовому. Как оказалось, это были охранники. А девица работала в «Хай-Теке» помощником администратора.

Она шустро распахнула дверцу машины – со стороны водителя, и почтительно поддерживая Таткиного брата за ладонь, помогла ему выбраться из кабины.

– Антон Андреевич, как мы рады, что вы решили нас посетить! – чуть ли не пела она, едва поспевая за размашистыми шагами Таткиного брата. – Вы надолго к нам?

– Пока не надоест! – буркнул Антон и небрежно ткнул пальцем за свою спину, где в кильватере робко тащились родная сестрица и Стерн. – Это мои друзья, понятно? Скажи халдеям, пусть в темпе накроют столик на троих. Мне – водки, другану – коньяк, пацанке – тоник или вино, на её вкус. Из «закуси» сварганьте что-нибудь калорийное. И чтоб не ждать долго! – рявкнул он, толкая входные двери.

Стерну показалось, что Антон – человек вполне образованный. А речь коверкает, подделываясь под «братков» – специально. Видимо, не хочет прослыть в их среде белой вороной. Но вслух озвучивать свои мысли не стал. Поскольку жизнь научила его осторожности. Да и всегда полезно иметь в рукаве лишний козырь – никогда не помешает!

В фойе клуба царил полумрак. Стерн с любопытством огляделся. Дизайн впечатлял. Такое было ощущение, что человека уменьшили в несколько раз и засунули внутрь корпуса компьютера. Или в ещё какое-то невероятно сложное электронное устройство. Пол, стены и потолок с большим талантом были разрисованы под микросхемы. А для придания ещё большей достоверности кое-где по рисункам змеились пучки проводов, весело перемигивались разноцветные огоньки светодиодов, раздавался треск электрических разрядов. Отчётливо пахло озоном. Под самым потолком были подвешены две камеры видеоконтроля, бдительно озирающие всех входящих и выходящих. У стойки администратора – кстати, представлявшей точную копию увеличенной в несколько раз радиолампы, толпились несколько человек. Как заметил Стерн – уже изрядно поддатых. Сам администратор – улыбчивый молодой человек в ослепительно белом костюме, молча подавал им наплечные кобуры с пистолетами. Большим знатоком в оружейном деле Стерн себя не считал. Но, как и всякий НОРМАЛЬНЫЙ ГРАЖДАНИН, два года честно отдавший службе в рядах советской ещё армии, мог без труда определить – импортный перед ним «ствол» или отечественный. У этих мужиков были явно заграничные «штучки». Что-то типа «беретты» или «чешско збройевки». Видел он похожие машинки в каком-то военном журнале. Кажется, «Солдате удачи».

– Охрана Гарнича! – шепнула девица, поймав недоумённый взгляд Антона. – А-а, – сразу успокоился тот.

А вот Стерн удивился. Гарнич в городе был личностью легендарной. Скромный и незаметный инженер оборонного КБ, стоило только грянуть перестройке, тут же покинул престижную, но уже переставшую приносить хорошие деньги работу, и организовал первый кооператив по ремонту домашней бытовой техники. Затем открыл несколько видеосалонов, товарно-сырьевую биржу, частную газету, потом – радиостанцию и телекомпанию. Далее были банк, фирма по скупке цветного металла, страховое агентство. Ничем подолгу Гарнич не увлекался. Но – вот ведь удивительное дело! – всегда успевал вовремя продать своё очередное детище. И по очень хорошей цене. Причём, продажи КОНКРЕТНОГО ДЕЛА всегда совпадали у Гарнича с периодом наивысшего расцвета КОНКРЕТНОЙ СФЕРЫ российского предпринимательства, где это ДЕЛО велось. Одним словом, Гарнич умел вертеться. «Генетически обусловленный тип совершенного бизнесмена» – назвал его как-то в одной из своих статей Стерн. И судя по тому, что на следующий день после выхода газеты, Стерну принесли конверт от неизвестного доброжелателя с десятью «стобаксовыми» бумажками, Гарничу это определение явно понравилось. Даже весьма умные и не склонные к сентиментальности коммерсанты, порой бывают очень падки на лесть.

Потом легендарная личность избралась в Госдуму и навсегда ушла в большую и денежную политику. Однако малую родину не забывала – и периодически там появлялась.

Но надо отдать ему должное. Каждый приезд вице-спикера в родной город сопровождался нешуточной благотворительной акцией. То в местной цетральной больнице полностью обновлялось ВСЁ медицинское оборудование, а в помещениях делался евроремонт. То в городских школах, как грибы после дождя, возникали дополнительные компьютерные классы. А то областной краеведческий музей тихо и без большой помпы переезжал из полусгнившей деревянной развалюхи – в трёхэтажный особняк, отгроханный за неполных три месяца специально выписанными из Москвы строителями…

Ресторан «Хай-Тека» заставил Стерна удивлённо присвистнуть. Определённо, дизайнеры клуба даром свой хлеб не ели! Собственно, единого зала, как такового, в «Хай-Теке» не существовало. Всё помещение ресторана напоминало выстроенные в ряд соты различных размеров, выполненные из полупрозрачной разноцветной пластмассы. Это были отдельные кабинеты, внутри которых можно было и неплохо поесть, и даже поспать – на этот случай к каждой соте примыкало спальное помещение. По слухам, владельцы «Хай-Тека» обеспечивали свои гостям полную конфиденциальность – кто бы не находился в сотах, его нельзя было подслушать или заснять на видеокамеру. Пластик сот настолько искажал видимость, что сквозь него можно было разглядеть только неясные очертания фигур присутствующих. И не более того. А звукозапись и микрофоны «глушили» специальные устройства. Кроме того, два раза в день все помещения «Хай-Тека» проверялись охраной на наличие «жучков».

– Тут ещё и отдельные выходы есть, – шепнула Татка на ухо Стерну, заметив с каким интересом её новый приятель разглядывает антураж бара. – А в спальной комнате – даже компьютер и телевизор со спутниковой антенной…

«Ну, дают буржуи!» – восхитился Стерн. Но вслух ничего говорить не стал. Чтобы – не дай Бог! – не приняли за дремучего провинциала!

Им дали соту светло-зелёного цвета. Не успела компания там расположиться, как шустрые официанты споро накрыли стол (в основном, закуска была представлена бутербродами – с сёмгой, севрюгой, чёрной и красной икрой, нежнейшим карбонатом и великолепной ветчиной, из напитков подали водку «Орёл» – производства местного ликёро-водочного завода, кстати, довольно неплохого качества, лишь коньяк и тоник были заграничными).

– Ну, братцы-кролики, мальчики и девочки! – весело возгласил Антон, поднимая стопку с водкой, – Как говаривали наши деды-прадеды, дай Бог, не последняя!

Сейчас он уже не подделывался под «чисто конкретного пацана», и одно это обстоятельство делало его симпатичным малым. И даже фигура «качка» уже не вызывала былой настороженности.

«Вот что язык с восприятием делает!» – подумалось Стерну. И он щедро плеснул себе в рюмку коньяка.

В общем, тот вечер прошёл неплохо. Антон веселил всю компанию анекдотами – а он знал их, как оказалось, великое множество, Татка незаметно надралась водки, и ей уже было всё равно, что там под столом выделывает на её коленках разгорячённая рука журналиста. А сам Стерн, умело руководя беседой, прояснил для себя несколько – ну, о-очень интересных моментов! – которых как раз и не хватало ему для одного давно задуманного материала.

Между делом выяснилось, что Антон не входил ни в какую группировку, а являлся заместителем генерального директора охранной фирмы «Прайд». Именно её сотрудники отвечали за безопасность «Хай-Тека» – и, как понял Стерн из полупьяных намёков разливавшегося соловьём Антона, даже имели свою долю с выручки клуба. Одним словом, обычное «крышевание». Которым сейчас не брезгуют даже органы. Теперь понятным стало то почтение, с каким принимали в клубе их компанию.

– А кто владелец сего приятного заведения? – словно бы невзначай поинтересовался Стерн. И не то, чтобы это его сильно интересовало. Спросил просто так, про запас. На всякий, как говорится, случай. Потому как никакая информация НИКОГДА ЛИШНЕЙ не бывает. Если ты НАСТОЯЩИЙ ЖУРНАЛИСТ (а в этом Стерн не сомневался!), то останешься им в любой ситуации и при любых обстоятельствах: на бабе, в походе и даже валяясь в больнице под общим наркозом.

Антон не успел ответить – а Татка, почувствовав наконец-то чью-то руку у себя под юбкой, глупо захихикала. Сзади раздался чей-то спокойный и уверенный голос:

– А данное заведение принадлежит мне.

От неожиданности, Стерн вздрогнул и немедленно убрал руку, а Антон схватился за пиджак. У открытой двери в кабинет-соту стоял, небрежно облокотившись о притолоку, невысокий мужчина неопределённого возраста – про таких говорят, что им можно дать и двадцать, и сорок с хвостиком. Абсолютно невыразительное лицо – посмотришь и сразу забудешь, мечта любой спецслужбы! Белые брюки, такого же цвета пиджак, светло-жёлтая «тишотка». Всё – очень дорогое, сшитое на заказ. И не в российском ателье, а в каком-то импортном, от Гуччи-Армани-Кардена. На правом запястье у незнакомца – золотые часы. Взгляд – мудрый и доброжелательный. Во всяком случае, так показалось Стерну.

Мужчина шагнул в кабинет и протянул Стерну руку:

– Познакомимся? Меня зовут Владислав Игоревич. Фамилия – Гарнич. Генетически совершенный тип российского бизнесмена, – он приветливо улыбнулся. Рукопожатие у Гарнича на удивление оказалось неожиданно крепким. Но журналист, несмотря на лёгкое обалдение, своей хватки не ослабил. – А вы сильный человек, – одобрительно кивнул ему легендарный человек, подсаживаясь к столу. На оторопевшего Антона и ничего не понимающую, но при этом кокетливо улыбавшуюся Татку, он не обратил никакого внимания. Словно их здесь и не было.

Гарнич плеснул себе коньяк в стакан Антона (тот поспешно поднёс вице-спикеру бутерброд с сёмгой, но человек-легенда отрицательно покачал головой – и Таткин брат мгновенно увял), чокнулся со Стерном – и прежде чем выпить, бросил на Антона и его сестру выразительный взгляд. Те тут же вскочили со своих мест и чуть ли не бегом выкатились вон. Хлопнула, закрываясь дверь. Стерн и Гарнич остались одни. И только тогда «генетически совершенный тип бизнесмена» произнёс фразу, перевернувшую, как потом выяснилось, всю жизнь Стерна.

– Дорогой Константин! Вы уж извините меня, старого человека, за то, что лезу не в свои дела, но мне кажется, что ваше руководство Вас – просто недооценивает! Платить такому профессионалу, как Вы, какие-то жалкие триста долларов в месяц, вместо – ну, не знаю, поправьте меня, если я ошибаюсь, – тридцати-сорока тысяч, это тоже самое, что топить печь не углём, а бумажными ассигнациями!..

Стерн, до этого момента настороженно слушавший Гарнича, сразу же понял, что настал его звёздный час. И не ошибся.

У человека-легенды возникла проблема. Его коллега по Думе – и одновременно хозяин общероссийской сети аптек, залез на территорию, которую давно контролировал Гарнич. Иди речь о нескольких миллионах долларов – пяти там, семи, ну, на худой конец, десяти, Гарнич бы и мараться не стал. Для него это были – НЕ ДЕНЬГИ. Плюнул бы да продолжал заниматься своими делами дальше. Но в данном конкретном случае «аптекарь» позарился на полтора миллиарда. А это уже были совсем другие расклады. Потерять такие деньги – значило не только нанести непоправимый ущерб своему бизнесу. Маралась репутация ДЕЛОВОГО ЧЕЛОВЕКА. Что в сферах, где вращался Гарнич, было равносильно смерти. Требовалось срочно наказать наглеца. Да так, чтобы и другим неповадно было топтаться на чужих угодьях.

Привычный ещё пять лет назад способ «заказа» тут не годился. Во-первых, сразу бы вычислили: откуда дует ветер. А, во-вторых, ну не любил Гарнич «мокрые дела!» И если была возможность их избежать – всегда выбирал бескровный вариант.

Была ещё и третья причина, не менее важная.

В деловых кругах Гарнич почитался за хитрую сволочь. И ему совершенно не хотелось портить уже сложившуюся репутацию банальным привлечением киллера. И тут под руку совершенно кстати подвернулся Стерн.

Его-то Гарнич и попросил о небольшой услуге. Нужно было опубликовать пару материалов о бизнесе «аптекаря». Причём, со ссылкой на местные реалии – поскольку в городе «аптекарю», как выяснилось, принадлежала крупная фармакологическая фабрика. Официально почему-то числившаяся муниципальной собственностью. В дискете, которую передал Стерну Гарнич, содержались настолько убийственные и убедительные факты, что не поверить им мог разве что псих.

И Стерн показал себя. Семь материалов, вышедших в губернской газете (редактор хотел было отказаться от их публикации, но на него надавили из ФСБ – и он сдался), объединённые под одной рубрикой «Криминальная провинция», вызвали в городе настоящий шок. В первой статье рассказывалось о публичных домах, уютно устроившихся под крышами местного пединститута и музыкального училища. Они обслуживали высокопоставленных чиновников, а работали в этих «салонах красоты» далеко не самые худшие студентки. Многие – из вполне приличных семей.

Второй материал подробно расписывал недавнюю приватизацию единственного в области мусоросжигательного завода. Который был куплен заезжими купцами за смехотворную сумму – в сорок пять тысяч долларов. Одновременно у шефа городского КУМИ появился особняк на Кипре, а ещё пара-тройка чиновников рангом пониже обзавелась солидными банковскими счетами в Науру и новенькими «шестисотыми» мерседесами. И так далее.

Статья о фармацевтическом предприятии, где параллельно с выпуском лекарств, изготавливали синтетические наркотики, шла пятой. И никакой, даже самый проницательный аналитик и эксперт, не сумел бы вычислить хоть какую-то связь между ней и личной заинтересованностью Гарнича.