Текст книги "Сгорая в твоих объятиях (СИ)"
Автор книги: Серина Гэлбрэйт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Эжени, Алионор и Юлисса, – Дэсмонд закрыл дверь, и машина тронулась с места.
Ройс кивнул рассеянно и, словно посчитав свой долг выполненным, устремил отрешённый взор в окно.
Эжени поймала настороженный взгляд Алионор, но лишь пожала незаметно плечами в ответ. Лучший друг не понравился даже сущности, обычно не реагирующей столь остро на мужчин, не интересующих её с тепловой точки зрения.
– Чем вы занимаетесь, Ройс? – спросила Юлисса, сидевшая ближе всех к мужчине.
– Мы, скажем так, по совместительству ещё и деловые партнёры, – ответил за друга Дэсмонд.
– Совместный бизнес? Как интересно!
– Даже не сомневаюсь, – отозвался Ройс, и Эжени послышались презрительные нотки в его негромком голосе.
– Простите? – Юлисса повернулась к мужчине.
– Разве вас не это интересует? – Ройс удостоил Юлиссу пренебрежительным взглядом. – Бизнес, деньги, состояние банковских счётов?
– Ройс, – вмешался Дэсмонд.
– Кого это – нас? – широкая сияющая улыбка исчезла с лица Юлиссы, и, даже не видя глаз коллеги, Эжени знала, что в карих очах под длинными накрашенными ресницами зажёгся недобрый огонёк.
– Вас, – невысказанную вслух просьбу друга Ройс проигнорировал. – Современных девушек, бегающих за мужчинами побогаче, ищущих очередного бедолагу с толстым кошельком, способного оплатить ваши капризы, норку, бриллианты и отдых у южных морей. Отлавливающих, как рыбак, рыбку покрупнее да пожирнее.
– Вы нас видите первый раз в жизни, – возразила Юлисса. – С чего вы сделали такие скоропалительные выводы?
– Вы же здесь, – мужчина отвернулся обратно к тонированному окну.
– Прошу простить моего друга, он иногда бывает… резковат в суждениях, – заговорил Дэсмонд.
– Скорее уж хамоват, – фыркнула Юлисса.
– Предпочитаю честность и прямолинейность лицемерию и фальши, – парировал Ройс.
Алионор ущипнула Юлиссу за тыльную сторону ладони, сделала страшные глаза, намекая недвусмысленно, что от дальнейшего продолжения диалога разумнее воздержаться.
Дэсмонд посмотрел на Эжени извиняюще, взял за руку. Сущность потянулась мгновенно к теплу, к пальцам, поглаживающим холодную ладошку Эжени. Не хотелось ни возражать, ни пытаться высвободить руку, и Эжени смирилась.
И, надо признать, даже простое, более чем невинное прикосновение приятно. До странного желания устроиться у Дэсмонда на коленях и мурчать разомлевшей от ласки кошечкой.
Поддерживать разговор вполне ожидаемо больше никто не пытался.
Наконец лимузин миновал высокую арку ворот с открывшимися перед машиной створками, остановился перед серым двухэтажным особняком с помпезными башенками по углам. Глухая ограда, укрытый снегом двор с расчищённой полосой дороги, освещённый фонарями. Метель утихла и только легкие снежинки, казалось, парили в воздухе, не торопясь присоединяться, растворяться среди сугробов на земле, ветвях деревьев, крыше и карнизах дома. Дэсмонд так и не отпустил руку Эжени и по широким ступенькам центрального входа они поднялись вместе. Ройс вышел из салона последним, держась на некотором расстоянии от девушек, будто опасаясь заразиться меркантильной расчётливостью.
Чёрная дверь распахнулась, открывая просторный светлый холл с зеркалами на стенах, хрустальной люстрой и длинной лестницей под алой ковровой дорожкой. Возникший словно из ниоткуда молодой человек с поклоном забрал верхнюю одежду гостей.
В особняке госпожи Миланы было куда скромнее.
Положив руку Эжени себе на сгиб локтя, Дэсмонд повёл восхищённо оглядывающихся девушек к лестнице. Ройс следовал мрачной тенью. Поднялись по ступенькам на второй этаж, к белоснежной двери. Створки открылись сами, вызвав восторженное аханье Юлиссы и презрительное хмыканье Ройса.
– Наш скромный бал, – сообщил Дэсмонд.
Огромный зал с колоннами, люстры в сверкающих хрустальных подвесках, высокие распахнутые окна, за которыми подмигивало крупными звездами чернильное ночное небо.
Чужое небо.
– Что б мне сдохнуть, – пробормотала рядом Юлисса.
– Могу помочь с организацией, – любезно предложил Ройс.
– Отвали, а?
– Желание, хм-м, дамы закон. Я буду в баре, Дэс, – и Ройс отошел стремительно, затерялся среди пёстрой, сияющей массы собравшихся в зале людей.
Вернее, нелюдей.
Первый раз в жизни Эжени видела столько представителей разных видов нечисти в одном месте. В человеческой ипостаси, в человеческом облике, женщины в вечерних платьях и драгоценностях, мужчины в смокингах, но сущность ощущала коктейль из чужой энергии, терпкий, безумный в самых своих диких сочетаниях.
– Здесь есть отдельный бар и гостиная для желающих побеседовать в более спокойной обстановке, – объяснил Дэсмонд.
– А отдельные кабинеты для желающих уединиться есть? – спросила Эжени сугубо из вредности.
– Найдём, – не смутился Дэсмонд.
Дура. Не ровен час решит ещё, что ей только секс от него и нужен.
Вместе с банковским счётом.
– Могу я надеяться, что друг у вас не один? – осведомилась Юлисса невинно.
– Может, не надо? – скривилась Алионор.
Дэсмонд окинул зал быстрым взглядом, жестом пригласил следовать за ним.
– Это же не наш мир? – уточнила Эжени негромко. – То есть не мир людей?
– Нет. Как её ещё иногда называют, другая сторона, место, где родились, откуда вышли или мы, или наши предки. Мне почему-то кажется, ты никогда здесь прежде не была.
– Нет, – прошептала Эжени.
Как? Когда? Да и первая женщина их рода, полукровка со снежной сутью, появилась на свет в мире людей.
Дэсмонд остановился возле одного из окон, где собралась компания из нескольких парней. Поприветствовал компанию, представил девушек. Юлисса заметно оживилась при виде мужского «цветника», Алионор же посмотрела на Эжени страдальчески, с мольбой.
– Мне кажется, Али лучше остаться с нами, – шепотом предложила Эжени. – Она не любит… компаний.
– Мы не сможем танцевать втроём, – возразил Дэсмонд. – Не волнуйся, ничего с твоей подругой не случится. Среди приглашённых полно оборотней, так что она быстро освоится.
Только не Алионор.
– Мы собираемся танцевать?
– Да. Разрешишь пригласить тебя на танец?
– Я не то чтобы умею…
– Это несложно. И здесь не чемпионат по бальным танцам.
Осталось лишь кивнуть растерянно.
Эжени коснулась ободряюще локтя подруги.
– Мы скоро вернемся, – пообещала и позволила Дэсмонду увести её на половину зала, заполненную кружащими неспешно парами.
Дэсмонд развернул Эжени лицом к себе, обнял за талию.
– Ты так беспокоишься за подругу, – заметил он. – Вы давно дружите?
– С моих пятнадцати лет, – Эжени положила вторую руку на плечо партнёру. – Мы обе не слишком-то жалуем людей.
– Но ты работаешь с людьми, – напомнил Дэсмонд.
– Приходится. Зато, по крайней мере, я никуда не езжу и до работы идти всего-то через пять дворов, – Эжени помолчала немного. Некоторые пары сходились и расходились в фигурах старинного танца и удивительное дело – это не выглядело странно, чуждо, несмотря на текущую по залу современную, хотя и медленную музыку. – Так зачем ты – или, скорее, какие-нибудь твои люди по твоему поручению, – за мной следил?
– Я уже говорил и могу повторить – ты мне понравилась.
– А я не поверила и сейчас не верю.
– Эжени, ты сама прекрасно знаешь, каково жить со стихийной сутью. Чуть ослабишь контроль, отвлечёшься, забудешься, и травмы тем, кто оказался рядом, обеспечены. Даже среди нас далеко не каждый вид способен выдержать её проявления. И тем ценнее и важнее встреча с существом, равным или похожим на тебя.
– Я тебя совсем не знаю, – покачала головой Эжени.
– Я тебя тоже. Отличный повод познакомиться поближе.
– Тебя не смущает, что у нас разный социальный статус и… возраст?
Тень удивления в глазах.
– Меня нет. А тебя? – уточнил Дэсмонд несколько настороженно.
Ещё бы его смущали подобные мелочи. Прекрасный принц решил облагодетельствовать бедную замарашку.
Даже не сбывшаяся мечта – сказка во плоти.
– Я оператор какой-то заштатной службы доставки, вкалываю за деньги, которые ты, наверное, тратишь на ужин в узком кругу. Меня растила одна мама, потому что у нас это наследственное, а мужчины, тем более человеческие, не способны долго выдерживать ледяную жену. Папу последний раз я видела лет в семь, и больше он никак не проявлялся в нашей с мамой жизни. Даже в виде алиментов. На что бы там ни намекал твой любезный друг Ройс, я не бегаю за мужиками в надежде отхватить кусок пожирнее. И, подозреваю, я… немного старше тебя. Ты действительно уверен, что тебе оно надо?
Ответил Дэсмонд не сразу. Развернул Эжени вокруг собственной оси, глядя задумчиво на партнёршу.
Не похоже, чтобы ужаснулся вышеперечисленному и осознал нелепость своего предложения.
– Я понимаю, что нетактично спрашивать у дамы про её возраст, но всё-таки, насколько, по-твоему, ты старше?
– Э-э… лет на пять? – фактически ткнула пальцем в небо, но не говорить же, что лет на десять? Самой от такой мысли делалось нехорошо.
– Холодно, – улыбнулся Дэсмонд, остановился, прерывая танец, и увлёк Эжени к окнам.
Но не к тому, где остались Алионор и Юлисса, а со стеклянной дверью, выходящей на большой полукруглый балкон. Пропустил Эжени вперед, вышел следом, прикрыв створку.
За балюстрадой расстилалось ночное небо, усеянное крупными звездами. Долина, разрезанная на две неровные части серебрящейся рекой. Чёрный массив леса на одном её берегу и кажущийся бескрайним луг на другом. Под балконом сад, озарённый светом фонарей, линии дорожек, цветущий жасмин, кружащий голову своим тягучим сладковатым запахом.
Эжени положила руки на балюстраду, впитывая тепло, собранное за день камнем. Глубоко вдохнула свежий воздух с ароматом цветов и летней ночи. Странно находиться здесь, любоваться тихой долиной, зная, что где-то зима в разгаре.
– Красиво.
– Я знаю, – Дэсмонд стоял чуть позади и, вопреки обыкновению, сущность просто наслаждалась присутствием источника огня рядом, не стремясь поглотить, не пробуждая сводящего с ума желания. Даже удивительно. Или прошлого раза до сих пор хватает? – Это частные владения. Людей, естественно, здесь нет, но за последние несколько веков их на этой стороне стало не меньше, чем нас на той. Живут они не так долго, как мы, зато размножаются куда быстрее и активнее.
– Правда, что организатор этого бала – двухсотлетний реликт? – спросила Эжени.
Дэсмонд кашлянул сдавленно.
– Кто, прости?
– Реликт. Юл сказала, что он какой-то там князь и ему больше двух веков.
– На самом деле меньше. Даже второй век ещё не отметил.
– Но он точно князь?
– Точно.
– Не сочти за отсутствие воспитания, но мне, признаться, было бы любопытно взглянуть на него.
– Хорошо. Но попозже, ладно?
– Ладно.
Впрочем, не покажет – и леший с князем. Вид с балкона лучше всяких долгожителей. Ночная долина завораживала, словно пламя свечи, манила прогуляться по лесным тропинкам, искупаться в реке при луне. И прикосновение к нижней части спины, открытой вырезом на платье, не отвлекло от созерцания.
Желает прямо здесь, сейчас? Или особая любовь к сексу в общественных местах?
И ладно. Особых возражений всё равно нет.
Пальцы провели вверх вдоль позвоночника до завязки на платье, затем Дэсмонд обнял за талию, прижал к себе. Эжени замерла в ожидании закономерного продолжения, но Дэсмонд просто обнимал, молча, без намёков на большее, глядя на долину. Сущность потянулась охотно, радостно к теплым рукам, к огню и Эжени нахмурилась озадаченно, пытаясь разобраться в собственных непривычных ощущениях.
– Что ты делаешь? – спросила наконец.
– Ничего.
– Я вижу, что ничего.
Но чувствовала, как обе сущности сплетаются, перетекают друг в друга мягкими волнами, наслаиваются, сходясь и расходясь, будто те пары в фигурах танца. Никогда прежде Эжени не ощущала ничего подобного, даже не предполагала, что такое в принципе возможно. Немного странно и непривычно, однако, надо признать, приятно, умиротворяет и не выматывает настойчивым желанием поглощать чужое тепло без остатка.
– Эжени, можно спросить?
– О чем? – Эжени прижалась к мужской груди, откинула голову на плечо.
– Что ты делала у госпожи Миланы?
Вопрос уместный и своевременный.
– А ты?
– Был свободный вечер, решил заглянуть, поскольку действительно наслышан. Некоторые из нас питают слабость к подобного рода мероприятиям. Ты говорила, что искала там что-то. Или кого-то?
– Надеюсь, ты не собираешься упрекать меня количеством мужчин в моей жизни? – полюбопытствовала Эжени сухо.
– Не стану уверять, что мне этого не хочется, – во вроде бы спокойном голосе пробились раздражённые нотки. – Но всё же меня больше волнует вопрос, как часто ты так… гуляешь?
Эжени высвободилась резко из объятий, развернулась лицом к собеседнику.
– Не думаю, что тебя это должно касаться. Я же не интересуюсь, сколько девиц ты точно так же имел по углам и с какой целью отправился в тот вечер к Милане, кроме как снять кого-то на пару часов. А теперь извини, я хотела бы чего-нибудь выпить, – обошла Дэсмонда и вернулась в зал.
И желательно покрепче.
Сущность протестующе обдала холодом по телу, возражая против разрыва приятного физического контакта, но на сей раз Эжени не стала с собой соглашаться. Перехватила одного из официантов, снующих по залу, взяла с подноса бокал с шампанским и выпила содержимое залпом. Направилась вдоль ряда окон, ища то, возле которого остались подруги.
Они видятся третий раз в жизни, а Дэсмонд уже пытается допрос с пристрастием устроить. Ему-то какая разница, один был мужчина, десяток или легион? Или вообразил, что раз их сущности похожи, то теперь можно вести себя так, словно у него есть какие-то права на неё?
Мальчишка!
Юлисса обнаружилась у того же окна и в той же компании. Сама компания несколько поредела, однако неутомимой коллеге хватало внимания и троих оставшихся молодых людей, кем бы они ни были. Присев на край подоконника, Юлисса с бокалом шампанского в руке, повышенным вниманием и широкой улыбкой слушала одного, худощавого, невысокого и светловолосого, пока двое других с усердием не меньшим заглядывали в низкое, поддерживаемое рискованно тонкими бретельками декольте.
– Юл, – окликнула Эжени. – Юлисса! – повторила громче, не дождавшись реакции.
Юлисса наконец удостоила Эжени вопросительным взглядом. Светловолосый умолк, остальные отодвинулись от Эжени.
– А, привет, Эжени, – поздоровалась Юлисса радостно. – А мы тут беседуем на та-акую интересную тему. Вот ты знала, что здесь…
– Рада за тебя, – перебила Эжени хмуро. – Где Али?
– Али? – Юлисса осмотрелась. – Али ушла.
– Одна?
– Да. Сказала, что лучше бар поищет.
– И где здесь бар?
– На той стороне зала, – указал светловолосый на противоположную стену. – Там отдельный вход.
– Спасибо, – Эжени сунула ему пустой бокал, мимолётно отметив странное выражение на не особо привлекательном лице блондина, настороженное, опасливое.
Трудно винить Алионор за желание укрыться в месте потише и менее людном. Эжени и самой хотелось сбежать отсюда поскорее.
На середине зала нагнала Юлисса, ухватилась за локоть, чтобы не отставать, маневрируя среди собравшихся.
– А что случилось-то?
– Ничего.
– Только не говори, что Дэсмонд пообещал сложить к твоим ногам оба мира, а ты гордо отказалась.
– Нет, – отрезала Эжени.
Если бы пообещал или намекнул хотя бы. Но нет, ничего не обещал, а уже осуждает.
Бар нашелся довольно быстро. Арочный проём, ведущий в небольшой, тихий зал с барной стойкой и высокими столиками у стен, отделанных деревянными панелями. Народу мало – несколько занятых столиков да пара-тройка спин за стойкой.
И Алионор среди присутствующих не было.
– А не в бар ли направил стопы свои друг Ройс? – напомнила вдруг Юлисса.
– В бар. Но он давно мог уйти отсюда. Ты что имеешь в виду?
– Ничего. Просто прокладываю логическую цепочку: Ройс пошел в бар, Али пошла в бар. Теперь приходим мы, а их здесь и нет.
– И что? – огрызнулась Эжени раздражённее, чем хотела. – Али не я, в тепловом источнике не нуждается.
– Зато полнолуние завтра-послезавтра.
– Тогда скорее уж она могла выскользнуть из дворца, чтобы побегать на природе, – Эжени развернулась и едва не врезалась в Дэсмонда. Позади застыл мрачным изваянием Ройс.
– О, а мы только его помянули, – заметила Юлисса.
– Что-то случилось, Эжени? – спросил Дэсмонд обеспокоенно.
– Да, мы не можем найти Алионор, – в конце концов, Дэсмонд это место знает лучше, чем они, знает, где что расположено.
– И что из этого? – заговорил Ройс. – Мне показалось, ваша подруга давно уже совершеннолетняя, сама разберётся.
– Али пошла в бар, – повторила Юлисса. – Ты вроде бы тоже. Может, ты её видел?
Дэсмонд обернулся к другу, посмотрел вопросительно.
– Может, и видел, – признался Ройс неохотно и, похоже, сугубо из-за Дэсмонда. – Она была здесь, но быстро ушла.
– Куда? – не отставала Юлисса.
– Я не интересовался.
– И не разговаривал с ней? Может, опять решил поделиться каким-нибудь крайне важным частным мнением?
Намёк недвусмысленный, но в глазах Ройса мелькнули лишь досада и раздражение.
– Нет. Я даже не приближался к ней. Но я поищу её – исключительно ради вашего спокойствия и в пресечение дальнейших беспочвенных обвинений.
– Ройс, только помни, что она не… твоя обычная цель, – осторожно произнёс Дэсмонд.
– А жаль, – парировал Ройс и покинул стремительно бар.
– Э-э, Дэсмонд, – Эжени коснулась локтя Дэсмонда. Откуда-то возникла тревога, смутная, усиливающаяся. – Что значит «твоя обычная цель»?
– У каждого своё хобби, – отозвался Дэсмонд уклончиво.
– Например? – нахмурилась Юлисса.
– Ройс был… княжеским ловцом. Охотником за нечистью.
Сказочный бал становится всё хуже и хуже. Да и был ли он сказочным?
– Но он уже давно не занимается охотой ради заработка, – продолжил Дэсмонд поспешно, верно оценив отразившийся в глазах девушек ужас.
– А-а, теперь он делает это ради удовольствия, – констатировала Юлисса, выделив слово «это». – Кого-то просто связанная партнёрша возбуждает, а кого-то – причинение боли, причем самой настоящей, и наблюдение за страданиями других существ.
– Как и люди, мы тоже бываем разными и не все из нас безопасны для окружающих, даже для своих. И от подобных отбросов лучше избавляться сразу, чем ловить, сажать, как в человеческом мире, в тюрьмы, кормить за счёт государства и отпускать в надежде, что шваль способна исправиться, – неожиданно резко возразил Дэсмонд.
– Извини, но какое отношение к Али имеет сказанное тобой? – уточнила Эжени.
– Никакого. Просто вырвалось. Прошу прощения, – Дэсмонд устало качнул головой. – Если вы не собираетесь возвращаться пока в зал, можем прогуляться по дворцу. Ройс нас найдет.
– Да, конечно, – кивнула Эжени рассеянно.
* * *
Дворец оказался велик. Залы, меньше бального, но всё равно просторные, с колоннами вдоль стен и высоченными потолками, расписанными сценами из жизни иных существ. Устланные коврами широкие лестницы. Коридоры, бесчисленные, петляющие, словно тайные лесные тропки. Галереи, больше похожие на музеи. И везде, кроме бального зала и примыкающих к нему помещений, ни души.
В хитросплетениях дворцовых переходов Дэсмонд ориентировался уверенно и, кажется, гулкая пустота вокруг ни капли его не смущала. Он что-то рассказывал тоном профессионального экскурсовода, однако, в отличие от внимающей с живым интересом Юлиссы, Эжени не вслушивалась в слова, не улавливала смысла. Кроме тревоги за подругу, беспокоила странная эта вспышка, даже не раздражала – бесила попытка влезть в её личную жизнь. Вероятно, все мужики одинаковы, к какому бы виду ни принадлежали. Редко кто откажется от секса с незнакомкой, но едва начинают рассматривать женщину хотя бы в статусе временной любовницы и подобные безрассудные поступки сразу приобретают другую окраску. Ему-то, разумеется, можно по-быстрому устраивать перепих с подвернувшейся симпатичной девицей и оправдание завсегда найдётся, а ей нельзя ни в коем случае. Наверняка уже успел подумать, раз она с ним сексом занималась, ничего о партнёре не зная и не собираясь узнавать, то и с другими могла.
Толпа, да. Вот прямо каждую ночь шатается по местам вроде особняка Миланы. И мужиков снимает с завидной регулярностью, оптом, чтобы со всех сторон. А утром как ни в чем не бывало встаёт на работу к восьми.
Сущность иногда тяжело контролировать, особенно зимой, но это же не означает автоматом, что она законченная нимфоманка.
И что на самом деле является причиной столь настойчивого внимания? Только ли схожесть сущностей? Снежной сути однозначно хорошо рядом с Дэсмондом, даже чересчур хорошо, даже когда он лишь держит за руку или обнимает невинно, но, кроме живущей инстинктами сущности, в этом теле ещё и собственно Эжени есть. Человеческое сердце отчаянно боялось обжечься, а разум упрямо искал подвох, логическое объяснение происходящего, не скатывающегося в наивный романтизм. Хорошо ещё, Дэсмонд о любви с первого взгляда не вещал…
Да и кто такой сам Дэсмонд?
– Вау! Посмотри, Эжени. – идущая рядом Юлисса остановилась вдруг, пихнула несильно локтём, отвлекая от дум.
Ответ на вопрос?
С большого портрета в раме массивной, позолоченной на Эжени смотрел Дэсмонд. В полный рост, опирающийся небрежно на трость, одетый в старинный костюм века, наверное, позапрошлого, насколько возможно судить, исходя из исторических фильмов и прочитанных книг. Темно-синий сюртук, светлый узорчатый жилет с блестящими пуговицами, замысловато повязанный шейный платок, белые брюки. Алая драпировка фоном и часть колонны.
– Прямо вылитый ты, ну копия, – заверила Юлисса восхищённо. – Точь-в-точь, правда, Эжени?
Копия?
Эжени перевела взгляд с портрета на того, кто стоял на расстоянии вытянутой руки.
Идеальная копия. Разве что лицо на портрете холодное, надменное и взгляд неприятный, высокомерный, да выбрит гладко.
– Я сам позировал для этого портрета, – заметил Дэсмонд, глядя на Эжени выжидающе.
– О-о, здорово как, – протянула Юлисса. – Хороший костюмчик.
– В те годы было принято так одеваться.
– В какие… годы? – определённо растерялась коллега.
– Века… – Дэсмонд прищурился, всматриваясь в портрет. – Века полтора назад, возможно, немного меньше.
– И сколько тебе лет? – спросила Эжени напрямую.
– Сто восемьдесят три, – признался Дэсмонд спокойно. – Так что ты зря волновалась, оказаться старше меня ты вряд ли могла.
Действительно. Не всякая нечисть столько живет и при этом выглядит на двадцать с куцым хвостиком. Да и сама Эжени при всём желании не проживет, почитай, два века без семнадцати годков.
Почти два века жизни. Хорошее знание дворца. Портрет себя, любимого, прозрачным до неприличия намёком. Сколько ещё двухсотлетних реликтов могло затеряться среди приглашённых на этот бал?
– Ты, – произнесла Эжени негромко.
– Я, – подтвердил Дэсмонд.
– Ты и есть тот самый реликтовый князь, организатор этого бала и хозяин дворца, – прозвучало обвинением и, что досаднее всего, обвинением, пронизанным детской какой-то обидой. Словно узнала, что подарки под ёлку на Новый год кладёт мама, а не сказочный Мороз, властитель севера и супруг матушки-Зимы.
– Да.
– Быть того не может, – пробормотала Юлисса, пригляделась подозрительно сначала к Дэсмонду, затем к портрету и снова к Дэсмонду, в явной попытке найти десять отличий. – Или может?
– Почему нет? Я здесь, перед вами. Эжени подтвердит, что я не призрак и не дух.
– И ты специально привёл нас к своему портрету? – продолжила Эжени обличающе.
– Не стану отрицать очевидное.
– Почему ты сразу не сказал?
– Не хотел напугать тебя ещё сильнее. Да и не был уверен, что ты не примешь всё за неудачную шутку.
Издевается? Чем дальше, тем больше всё, вообще всё происходящее выглядело шуткой неудачной, неуместной.
– Тебе же принадлежит по меньшей мере треть этого мира… – вмешалась Юлисса и подозрение в карих глазах сменилось восторгом ошалевшим, фанатичным немного.
– Слухи несколько преувеличены, – с любезной улыбкой парировал Дэсмонд. – На самом деле лишь четверть.
– …элитный отряд ловцов…
– Это заслуга Ройса, не моя. Он возглавляет княжескую службу безопасности и сам тренирует своих бойцов.
– …и ты из рода огненных князей, тех, в кого, по легендам, жизнь вдохнуло само Солнце!
Уж лучше бы демон. Демоны, они проще, понятнее. Горячая кровь, неистовая страсть, дикий нрав, отсутствие обязательств. Что ещё надо для счастья?
Сын Солнца. Что ему какая-то снежная полукровка? Удивительно, как сама она не сгорела в его объятиях, не растаяла вешним снегом на жарком весеннем солнце.
– Всё возможно, – Дэсмонд развёл руками, словно оставляя предположения о собственном происхождении на откуп фантазии собеседников. – Юлисса, ты извинишь нас?
– Что? А, да-да, конечно, – и коллега отошла к следующей картине, приняв вид человека, глубоко заинтересованного представленным образцом живописи.
Дэсмонд шагнул к Эжени. Желание отшатнуться пришлось подавить, заставить себя остаться на месте, замереть холодной скульптурой.
– Эжени…
– Ничего не выйдет, – выпалила поспешно. Возможно, слишком поспешно.
– Почему?
Действительно не понимает?
Искреннее, незамутнённое недоумение в зелени глаз, растерянность, ожидание ответа – и впрямь не понимает. Как можно быть таким наивным, прожив в двух мирах столько, сколько Эжени и в страшном сне не приснится?!
Или притворяется искусно?
– Дэсмонд, пойми меня правильно, – начала Эжени нерешительно. – Ты мне нравишься и сущности моей тоже, но… но давай будем объективны. Даже если мы отбросим разницу в возрасте, воспитании и социальную пропасть, между нами остаётся ещё наше происхождение. Мама рассказывала, что первая из нас, наша родоначальница, была плодом связи властителя севера и обычной смертной девушки. Согласно семейной легенде, Мороз влюбился в эту девушку, едва увидев её, катающуюся на санях с подругами и приятелями, и сей же час похитил и увёз её в свой ледяной чертог. Мороз тоже пришелся по душе девушке – мама говорила, что только в человеческих сказках хозяина севера изображают почтенным бородатым старцем, а на самом деле он видный мужчина с серебряными волосами… разумеется, я не знаю, как оно там было в действительности… – хотя Дэсмонд-то как раз и может знать. Четверть иного мира в его распоряжении. – Влюблённые провели во дворце Мороза несколько счастливых месяцев… возможно даже, девушка полагала, что так будет всегда. Но Мороз был женат – на Зиме и вскоре снежная богиня узнала об измене своего супруга. Приняв облик безобидной старушки-служанки, она пробралась во дворец в отсутствие мужа. Увидела богиня соперницу, а пуще того – живот девушки, который одежда уже не скрывала, услышала, как девушка делится счастьем со своей камеристкой, рассказывает, как клялся ей Мороз в вечной любви, какие обещания давал, презрев принесённые когда-то жене обеты. Рассердилась Зима и, вернув себе истинный облик, коснулась испуганной девушки дыханием вьюги. И превратилась девушка и все обитатели дворца в холодные безжизненные статуи. Затем богиня покинула дворец. Вернулся Мороз, а вместо возлюбленной – ледяная бездыханная статуя. Властитель был вне себя от горя, пал на колени перед замерзшей девушкой и стал просить прощения за то, что подверг опасности её и их нерождённое дитя. И вдруг он услышал тихий стук. Оказалось, сердечко ребенка ещё билось, маленький не замёрз, согретый последними крохами тепла, отданного его матерью в отчаянном порыве. На помощь Морозу пришла Весна, она пожалела безутешного властителя и отогрела девушку, чтобы та смогла родить ребенка. Мороз, желая скрыть любимую и дитя от ока ревнивой Зимы, спрятал обеих в мире людей. Но девушка умерла, дав жизнь дочери, и девочка осталась совсем одна в незнакомом мире. И для неё не прошла бесследно заморозка матери, вместе с девочкой на свет родилась снежная сущность, живущая внутри дочери Мороза. Все мы, каждая из нас рождается такой – холодной, голодной, жаждущей чужого тепла, чужой энергии. Так будет всегда, это у нас в крови и передаётся нашим дочерям. Мы не можем прожить нормальную жизнь с мужчиной, у нас даже не рождаются мальчики, только одна-две девочки, не больше. Летом мне проще, мне хватает того тепла, что есть вокруг, но зимой… зимой хуже и дело не только в низкой температуре. Порой мы слышим зов Зимы. Богиня приглашает нас в свои объятия, обещает, что нам будет хорошо, как никогда прежде. И если кто-то из нас поддаётся, уступает соблазну, то… то превращается в ледяное существо. Без эмоций, ни радости, ни горя, ни любви, ни ненависти. Ей больше не нужно тепло, ни человеческое, ни лета, её мало что волнует, кроме удовлетворения основных инстинктов тела. Наливающийся жар весеннего солнца, дыхание Весны – единственное, что способно её пробудить, если будет на то её желание. Сердце оттает… чтобы раз и навсегда сгореть в пламени вернувшихся чувств.
Мама говорила, что оттого поддавшиеся и умирали – слишком много эмоций обрушивалось разом, слишком острыми, яркими казались они после холодной пустоты. Да и мало кто из тех, кто ушел в объятия Зимы, возвращались к теплу.
Эжени умолкла. Юлисса прохаживалась за спиной Дэсмонда, рассматривая картины, и мерный стук каблучков разносился по пустынной галерее, вторя беспокойному биению сердца Эжени.
– Печальная история, – произнёс Дэсмонд наконец. – И многие из вас так… заканчивают жизнь?
– Нет, конечно. Большинство проживает среднестатистическую человеческую жизнь, учатся, работают, рожают дочерей, приводят в мир людей следующее поколение снежных полукровок. Некоторые, если есть возможность, уезжают на юг, на всю зиму, как перелётные птицы, или навсегда.
– В этой части мира не бывает зимы.
– Ты совсем ничего не понял?
– Эжени, я всё прекрасно понимаю, более того, смею надеяться, что понимаю я немного больше твоего, – Дэсмонд говорил спокойно, и от его непоколебимой уверенности хотелось бежать без оглядки. – Я кажусь тебе несмышлёным юнцом, но в душе я уже немолод. Я ценю то, чего достиг, ценю то, что у меня есть. Я отвечаю за своё княжество, за своих подданных, за их безопасность, благополучие и дальнейшее процветание. У меня есть друзья, которым я доверяю, но нет женщины, половинки, если хочешь, с которой я мог бы быть самим собой, которая разделила бы со мной мои радости и горести, которая не боялась бы моей слишком обжигающей сущности.
Надо признать, звучало всё же заманчиво. Надежный, сильный мужчина, которому можно отдать тело и сердце, не боясь, что обратится однажды любимый ледяной скульптурой. Короткой запиской на столе в опустевшей квартире. Растерянностью в глазах маленькой дочери, не понимающей ещё, почему папа ушел.
– Именно, Дэсмонд! – Эжени не сдержалась, сорвалась-таки на крик. – Тебе почти два века, за столько лет ты наверняка перевидал всяких женщин, человеческих и из нечисти. Что бы ты мне сейчас ни говорил, в один не самый прекрасный день ты устанешь от меня, пресытишься и мной, и моей сущностью и уйдёшь, как уходите все вы. Я постарею, подурнею и умру, а ты если и останешься со мной до конца, то лишь из жалости и чувства долга. Я не хочу быть обузой, игрушкой или вещью с единственным предназначением утолять твою суть. Не хочу неволить ни тебя, ни себя, не хочу привязываться ни к тебе, ни к любому другому мужчине, а потом неизбежно разочаровываться.
