Текст книги "Криптоэффект (СИ)"

Автор книги: Сергей Зонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

С другой стороны… это давало великолепные возможности для издевательства над Советом в ряде ситуаций. «Ой, извините, сейчас я не глава гильдии, я генерал, обратитесь к моему старшему офицеру…» Естественно, злоупотреблять этим не стоило – бюрократия на Криптоне ещё не дошла до полностью формализованного идиотизма, и даже «говорящие головы» из Совета понимали, что человек перед ними один и тот же. За ошибки генерала Дру-Зода могли наказать Генерала Зода, и наоборот.

Общая численность военной гильдии составляла 50 миллионов человек. Из них только 10 миллионов служили в армии. В корпусе, которым командовал Зод, как генерал, было два миллиона человек – из них 1,2 милллиона воинов и 800 тысяч представителей других гильдий, в основном гражданских специалистов.

Не менее интересно была устроена и экономика. Денег в земном смысле на Криптоне не было. Аналогом валюты служила энергия, которую качали из мантии планеты кристаллическими шахтами, после чего запасали в солнечных камнях – аккумуляторах почти бездонной ёмкости. Каждый криптонец по праву рождения располагал каналом в один эрош – криптонская единица энергопотребления, примерно равная 1,25 мегаватта. Эту энергию он мог тратить только на собственное жизнеобеспечение и не мог никому передать. Если он тратил в данный момент менее одного эроша, то излишняя энергия накапливалась в его личном солнечном камне – на случай, если в будущем понадобятся более высокие мощности.

По мере взросления и продвижения по социальной лестнице криптонец получал дополнительные каналы – так называемые «гражданские эроши». Они отличались от первого, «жизненного», тем, что их можно было передавать на время другим лицам в пользование. Таким образом осуществлялась поддержка политиков, инвестирование в интересующие криптонца отрасли производства, уплата членских взносов в организациях, и многое другое. Женщина, выходя замуж, передавала свои гражданские эроши (минимум – один, максимум – все) в распоряжение мужа.

Дру-Зод, например, как лицо достаточно высокого ранга, с большой социальной ответственностью, на данный момент имел 395 собственных гражданских эрошей. 10532 эроша было передано в его распоряжение, как частному лицу. Как генерал, он распоряжался 50 тысячами эрошей своего корпуса. Как глава воинской гильдии – мог задействовать до 100 миллионов эрошей, принадлежащих всем воинам планеты – 125 тераватт или почти 30 килотонн тротилового эквивалента в секунду. Однако две последних цифры мощности ему не принадлежали, даже временно. Они были прикреплены к чину и должности соответственно. Если бы Зода разжаловали, вся энергия (как постоянно поступающая по этим каналам, так и накопленная) перешла бы к его преемникам.

В целом же криптонская цивилизация располагала 2,75 миллиардами эрошей – или 822 килотоннами тротилового эквивалента в секунду. Из них ровно одним миллиардом распоряжался Научный Совет, остальные находились в руках частных лиц, организаций и гильдий.

Естественно, при необходимости мгновенная мощность криптонских машин могла во много раз превысить указанную цифру – так как неиспользуемая энергия постоянно накапливалась.

Кстати, о накоплении. Проблема любого достаточно ёмкого аккумулятора состоит в том, что при разрушении он превращается в бомбу. Когда вся накопленная за месяцы или годы энергия высвобождается за мгновения – это называется взрыв.

Солнечные камни обходили эту проблему с замечательной элегантностью, которую Хан не мог не оценить. При потреблении энергии они росли. То есть превращали потребляемую энергию в собственную массу, по формуле E=mC^2. Отдавая её – соответственно «таяли», становились меньше. Если со всей силы долбануть по солнечному камню молотком (хотя молоток понадобится солидный, эти штуки очень и очень прочны), он просто расколется на части – и будет не взрыв, а просто горстка аккумуляторов поменьше. Чтобы заставить отдать энергию, нужно было облучить их светом строго определённой частоты – и при этом в излучение превращалась не вся масса образца, а только его поверхностные слои. Ну или пучком релятивистских частиц в ускорителе. Или нагреть до пары миллионов градусов. Ко всему остальному эти штуки были восхитительно безразличны.

Зод даже таких банальных вещей не знал, так что пришлось уточнять у компьютера, пока летели на полигон. Снабженцев (преимущественно из гильдии рабочих) он презирал. Хан, как бывший правитель половины мира, был просто в шоке от такого подхода. Логистика – это же основа любой войны!

С другой стороны… когда ты можешь выстроить полноценную базу, просто швырнув кристаллозародыш в снег, когда у тебя винтовочная обойма на пять тысяч выстрелов, а машины не нуждаются в ремонте, потому что регенерируют сами, да и износу почти не подвластны… Единственное снабжение, без которого криптонские армии не могут обойтись – это еда, но все сражения Дру-Зода (и сотни поколений его предков) проходили на родной планете. А это значит – либо в городах, либо в джунглях. В городе склады припасов всегда рядом, да и у гражданских можно реквизировать в крайнем случае. А в криптонских джунглях с их дичайшей плодовитостью, подстрелить себе что-то на завтрак никогда не было проблемой – проблема в том, чтобы самому не стать завтраком. «Местным воякам очень давно не приходилось тянуть линии снабжения на тысячи километров. Везунчики. Ничего, мальчики и девочки. Скоро снова научитесь, уж я об этом позабочусь… Но всё-таки, как вы тут умудрились перескочить технический уровень земного двадцатого века? Без растянутых технологических цепочек индустрию не развернёшь, а на постоянно трясущейся земле завод не построишь…»

Флаер мягко коснулся грунта. Сопровождавшая Зода Фаора-Ул взглянула на командира с некоторым изумлением. Хан слишком поздно понял, что пилотировал в привычной для себя, а не для Зода, манере – элегантно и безупречно. Зод был отличным пилотом, но водил так же, как жил – резко и агрессивно. Обычно при посадке он выключал антигравитационное поле на высоте примерно трёх сантиметров, что в криптонских условиях было эквивалентно падению с метровой высоты. Повредить аппарату это не могло, но встряхивало здорово.

Хан ответил ей совершенно невозмутимым взглядом – дескать, а что ты думала, я иначе не умею? Не недооценивай командира, девочка. Во всём есть свои достоинства. Жёсткая посадка – разминка для костей, мягкая – разминка для чувств и пальцев.

Учения, объявленные им вне очереди и без предупреждения, закончились только вчера. Устраивать ещё одни – было бы, пожалуй, слишком даже для эксцентричного Дру-Зода. Так что тренироваться придётся в одиночестве, пока парни не отдохнут немного.

Ну, или вместе с красивой девушкой. Это как посмотреть.

– Я иду вниз. На полчаса. Ты взлетаешь и прикрываешь меня с воздуха. Открывать огонь, только если моя смерть будет казаться тебе неминуемой. Все меньшие риски – игнорировать.

– Так точно, – спокойно кивнула Фаора. На её лице промелькнуло чуть заметное сожаление – она бы тоже не отказалась пострелять не по управляемым манекенам или голографическим фантомам, а по зверям из плоти и крови, которые визжат, когда плазма отрывает им конечности… Но приказ есть приказ. Вряд ли дело дойдёт до необходимости открывать огонь с флаера – Зод был отличным стрелком, а красная степь, которую он выбрал для охоты, не считалась слишком опасным экотопом для вооружённого человека. Воздух чистый, видно далеко, укрытий нет, так что всё как в тире – только поворачиваться не забывай. Вот если бы он выбрал участок немного постарше, успевший дойти до стадии деревьев или хотя бы высоких трав – был бы повод понервничать…

– Генерал! – её глаза стали похожи на два солнечных камня, когда он плавно и гибко нырнул за борт. – Вы забыли винтовку!

– Кто сказал, что я забыл? – усмехнулся Хан. – С винтовкой любой дурак сможет. А я хочу проверить, не уступают ли современные воины своим предкам, у которых не было ни генетических шаблонов, ни плазменного оружия. Не волнуйся, совсем с голыми руками я на них не пойду. Только слегка усложню задачу.

В конце концов, ему нужен был эффектный спектакль, а не эффектная смерть. На нём скафандр из многослойного графена, усиленный в ключевых местах кристаллическими пластинами. Ни один земной зверь не смог бы даже поцарапать это чудо техники, а криптонским… ну, им придётся сильно постараться. Хан совсем не собирался молча ждать, пока его начнут грызть. Мысленная команда – и на руках разворачиваются кристаллические перчатки-лезвия, способные разодрать броню тяжёлого танка.

Красоваться долго времени не было. С северо-запада уже мчалась на крыльях ветра шаровица – растение, похожее на перекати-поле в два человеческих роста. Только в отличие от земного аналога, оно было не высохшим стеблем, а вполне живым и активным образованием. Выбросы электричества, прыгавшие между кончиками веток, делали его похожим на огромную шаровую молнию. Разряды одновременно служили его двигателем и оружием. Ну а на случай, если попадётся враг с хорошей изоляцией, внутри достаточно ядовитых спор и одно выстреливающее жало.

Ускорение, два сильных удара ногой, чтобы обломать ветви и нарушить шарообразную симметрию. Выждать, пока разряды стекут на землю и выработка электричества прекратится. Зайти с наветренной стороны, чтобы избежать спор. Поймать и вырвать жало. Взмахом второй перчатки вырвать ядро эффекта массы. Всё остальное сделает гравитация. Растение с треском обрушивается само в себя. Одна целая четыре десятых секунды.

А на очереди уже следующие клиенты – стайка змеескорпионов…

К концу тренировки он уже довольно тяжело дышал, а лицо (единственная незащищённая часть тела в начале, потом пришлось всё-таки активировать шлем) было покрыто рядом ран разной глубины. Регенерация у криптонцев хуже, чем у аугментов, но развитая медицина это вполне компенсировала – так что ходить в шрамах до конца жизни ему не угрожало. Его успели трижды отравить и один раз ввести паразитические организмы, но Хан это всё предвидел, и пакет антидотов, которые он прихватил с собой, помог устранить неприятные последствия. Всё-таки то, что родители Дру-Зода были биологами, и погибли от щупалец малоизученных островных организмов, принесло определеную пользу. Генерал хоть и презирал папу с мамой «за слабость» (в действительности – за то, что оставили его одного), но учебники штудировал прилежно, не желая повторить их ошибок.

Фаоре-Ул тем временем тоже пришлось нелегко, хотя не так, как ему, конечно. Флаер атаковал рой насекомых-сверлильщиков, затем привлечёные этими насекомыми летучие сети, затем тридцатиметровая прыгающая змея… Пробить кристаллическую обшивку никто из них не смог, но видимость упала почти до нуля. К тому же эффект массы атакующих зверей угрожал дестабилизировать антигравитационное поле, а падать с такой высоты… Фаора успешно пожгла всех, но почти пять минут Зод оставался без прикрытия с воздуха. Когда она снова вернулась к патрулированию, то сначала была бледной от ужаса, а потом, когда убедилась, что ничего летального с командиром не случилось, покраснела, как рак.

Что, собственно, и было его главной целью. В тренировках он нуждался мало. Конечно, поддерживать себя в форме необходимо – но во-первых, наследие гильдии воинов обеспечивало сохранение мышечного каркаса и скорости рефлексов вне зависимости от образа жизни. Во-вторых, он уже располагал компьютерной программой тренировок, позволяющей довести себя до физического оптимума, не вставая с кресла.

Настоящим смыслом этого вылета на природу был подбор ключей к Фаоре. Эта женщина определенно заслуживала его внимания – её воля, решительность, смелость и жестокость были не меньше, чем у любого члена команды «Ботани Бэй». Первая криптонская феминистка за несколько тысяч лет, она с раннего детства ненавидела местные порядки – не меньше, чем сам Хан ненавидел мир людей, который создал его для роли солдата. Сразу же по достижении совершеннолетия она сменила тройное женское имя Фаора Ху-Ул на двойное – Фаора-Ул. Шаблон воина давал ей достаточно возможностей, чтобы оставаться сильной и независимой – родись она учёной, или тем более жрецом или рабочим, наверняка покончила бы с собой. А так любой мужчина, который пытался «поставить её на место», немедленно получал между… глаз. В лучшем случае.

Сделать с такими взглядами карьеру в армии (где приходится беспрекословно повиноваться командирам, большинство из которых были мужчинами) – крайне сложно, если не невозможно. Но Фаора нашла лазейку для себя – она вступила в группу спецназа «Чёрный Ноль». Здесь она могла в полной мере реализовать преимущества своего пола. Половой диморфизм у криптонцев был точно таким же, как и у земных людей. Женщины стреляют лучше мужчин – особенно если речь идёт о плазменном оружии, у которого нет отдачи. Порог терпения, выносливость и способность к адаптации – по всем этим показателям они тоже превосходят мужчин. Женщины обладают более чутким восприятием, при выборе тактики – более осторожны, при ранениях – более живучи. Интуитивное восприятие среды и чужого поведения позволяет им быстрее реагировать на изменение оперативной обстановки, предвосхищая каждое движение врага. Наконец, они более внимательны к инструкциям.

Добавить к этому, что Фаора была одним из немногих воинов, как женщин, так и мужчин, кто действительно хотел и любил сражаться. Она в полной мере использовала все возможности, которые ей предоставила древняя культура гильдии – и новейшие технологии. Неудивительно, что «Чёрный Ноль» вскоре стал самым боеспособным подразделением во всей криптонской армии. Братья-спецназовцы её на руках готовы были носить – если бы она позволяла себе такие вольности. Ну а что ершистый характер… Нормальные криптонцы в спецназ вообще не идут. У её соратников своих бзиков хватало.

Исключение в своей ненависти к мужчинам Фаора делала только для Генерала Зода. Её чувства к этому мужчине колебались где-то между сдержанной влюблённостью и страстной симпатией. Во-первых, потому что видела в нём некоторый шанс разрушить ненавистное криптонское общество. Во-вторых, уже позже, когда познакомилась с ним лично, она поняла что Зод был единственным, кто видел в ней только воина, а не женщину.

Что с точки зрения Хана было несомненной глупостью. Эта тигрица стала бы для него замечательной партнёршей – во всех смыслах слова. Но он также отлично понимал, что малейшее проявление симпатии или попытка заигрывать навсегда вернёт его в категорию «тупых, вонючих, похотливых мужланов». И любовь превратится в ненависть – более страстную, чем к любому другому мужчине, потому что Фаора имела глупость ему довериться.

Впрочем, Хан никогда не отступал перед неприступными крепостями – любой вызов его умственным и физическим способностям лишь больше его раззадоривал. Если Магомет не может идти к горе – надо сделать так, чтобы гора пришла к Магомету. Пусть Фаора поймёт, что испытывала страх за него. Не только, как за командира. Как за человека. За мужчину. Пусть обрадуется, увидев его живым, и ощутит боль при виде ран на его лице.

Он лёгким движением запрыгнул во флаер, сворачивая боевые перчатки. За полчаса он убил 237 крупных животных и бесчисленное количество насекомых и мелких зверьков. Но горы трупов внизу не было видно – убитых тут же подъедали вновь прибывшие. Благодаря его развлечениям миграция организмов из соседних районов ускорилась. Уже к завтрашнему утру красная степь превратится в красную лесостепь – следующую фазу эволюции экосистемы.

Из боковой стенки кабины вырос медпакет. Хан поймал его и приложил к лицу.

– Возвращаемся на базу.

Обратный полёт прошёл в полном молчании. Если бы Фаора нормально отдежурила прикрытие, она бы непременно закатила командиру лекцию на тему «Вы не должны так рисковать собой». Теперь же она молчала и боялась взглянуть Зоду в глаза. Неплохой результат для первого свидания. Позже надо будет закрепить педагогический эффект – через недельку или около того.

ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ

Старый космодром был полностью заброшен. Нет, формально у него был персонал, да и содержался он в полной чистоте – роботы-чистильщики регулярно выполняли заданную программу. Но ни один корабль не взлетал с него и не садился уже лет триста.

Просто некуда было летать, да и незачем. При попытке покинуть родную планету, как подсказывала память, криптонцы через несколько часов теряли сознание, а через несколько суток – погибали. Граница этого эффекта проходила примерно на высоте трёх тысяч километров от поверхности планеты – плюс-минус тысяча. Что же касается автоматизированных спутников, то их чаще запускали прямо из городов. Впрочем, большой популярностью они не пользовались. Первая космическая скорость для Криптона составляла 150 километров в секунду. Чтобы разогнать до неё аппарат, требовалось изрядное количество энергии, а чтобы сделать это при тяготении в 33g – ещё и колоссальные мощности.

– Так уж и колоссальные, – пробурчал Хан. – Всего-то 63 эроша на каждые тысячу элов полезной нагрузки! Да вы зажрались, господа учёные!

– Но зачем, Генерал Зод? – смотритель космодрома искренне не понимал, что привело к нему прославленного воителя, и почему на него смотрят, как на предателя Родины. – Группировка метеоспутников в порядке, следующий запуск в Криптонополисе для её обновления только через месяц…

– А спутники-шпионы и боевые станции?

– Э… простите, что? Это, видимо что-то из арсенала военной гильдии… У нас такого никогда не было…

– Будет.

Хан, конечно, сомневался, что причиной гибели Криптона станет вторжение из космоса. Нужно быть полным извращенцем-мазохистом, чтобы пытаться завоевать планету, где любое существо без умения управлять массой за короткий срок превратится в блинчик. Тем не менее, он не собирался погибать лишь потому, что какой-то извращенец доберётся до коричневого карлика в богом забытой системе именно при его жизни. Так что нужно на всякий случай обезопасить себя с этой стороны, прежде чем проверять другие варианты. Производственные мощности Криптона позволяли за полгода утыкать орбиту таким количеством автоматизированных крепостей, чтобы мышь не проскочила! Если же враг каким-то образом объявится прямо на поверхности, и сохранит боеспособность при криптонском тяготении (в истории планеты такие случаи бывали, хотя сильно походили на легенды), крепости тоже пригодятся – орбитальный удар сможет уничтожить противника в любой точке планеты раньше, чем тот развернёт свои войска.

Наконец, если какой-то катаклизм развернётся на поверхности планеты, на орбитальные станции можно будет эвакуировать выживших. Нужно только разместить их на низких орбитах, в «зоне жизни». Вот только чем прокормить такую прорву народу? Искусственную криптонскую биосферу на борту космической колонии не организуешь – она прогрызёт любую обшивку насквозь в считанные недели. А флора и фауна в парках относительно безобидна, но совершенно не приспособлена для быстрого производства биомассы – у неё предназначение совсем другое, радовать глаз.

Разумеется, если озадачить генных инженеров, они запросто сделают из диких видов сельскохозяйственные культуры – но за год с этим никак не успеть. Да и на выведение новых видов понадобится разрешение Научного Совета – а у этих маньяков стабильности снега в январе не допросишься.

Послать тысячи роботов косить джунгли и производить пайки из биомассы? Тут уже возбухнет не только Совет, но и гильдия рабочих, которая заявит, что Зод залез на их территорию. Ладно, это подождёт – все равно первичное назначение станций другое, так что приспособить их для жилья можно будет и позже. Если понадобится.

– Я хочу, чтобы вы подготовили всё необходимое для запуска орбитальных модулей весом в двадцать мегаэлов. Необходимые два миллиона эрошей мощности уже переведены на счёт космодрома. Используйте их пока что для подготовительных работ, вместе с вашими собственными мощностями. Потом на них же будете проводить пуски. По тысяче пусков в день, всего сто дней – сто тысяч модулей.

– Двадцать мегаэлов?! Сто тысяч пусков?! Тысяча в день?! Да вы с ума сошли, Зод! Даже в эпоху экспансии никто ничего подобного не делал!

Фаора вопросительно посмотрела на командира – не нужно ли вколотить немного уважения в этого сморчка. Нет, на Криптоне не использовали рукоприкладство в качестве аргумента – во всяком случае, гораздо реже, чем даже в западных странах на Земле. Но тут был один нюанс – ни один криптонский мужчина, даже из гильдии учёных, никогда в жизни не признается, что его побила женщина. Поэтому Зод ещё до вселения нередко использовал Фаору-Ул, как персональный инструмент террора. Хан чуть заметно наклонил голову влево – сейчас не нужно.

– Видите ли, мы конечно можем использовать малый армейский космодром в Армаре. Но для этого нам придётся его несколько расширить – сейчас он пригоден только для запуска спутников. То есть у военной гильдии появится собственный полномасштабный транспорт на орбиту. В полностью засекреченной зоне, куда не допускаются посторонние. И естественно, не производится никакого досмотра отправляемых грузов, кроме нашего. И если Научный Совет спросит, почему это мы играем в конспирацию и присваиваем чужие полномочия, я отвечу, что Илирин наши заказы выполнить не способен…

Вечер он провёл, повышая своё инженерное образование. К счастью, воинам не запрещалось разбираться в технике – по крайней мере, в боевой технике. Чертёж орбитальной боевой станции отнял у него примерно три часа. По сути, это были две соединённых трубы, около двухсот метров в длину. Одна из труб – плазменная пушка, вторая – лазерная. Первая мощнее, зато вторая поражает цель мгновенно (что важно в космосе), и может работать сквозь атмосферу (что важно для стрельбы по наземным целям). Зато плазменная пушка одновременно служила и реактивным двигателем – выбрасывая плазменные сгустки с частотой пулемёта и со скоростью около семисот километров в секунду, она получала ускорение в 1g. Энергетические расходы при этом составляли семь тераватт – то есть гильдия воинов, даже без помощи Совета и использования своих запасов солнечного камня, могла «оплачивать» одновременное маневрирование и ведение огня 17 станциями. Характеристическая скорость получилась 200 километров в секунду и набиралась за пять с небольшим земных часов. Некоторое неудобство заключалось в том, что при этом станции раскалялись до 6000 градусов. Нет, кристаллические материалы выдерживали и больше – и даже система управления не выходила из строя. Но сияя, как маленькие солнышки, они становились идеальными мишенями для любого врага. Впрочем, сажать на них людей пока никто не собирался (а если придётся сажать, то надо будет и о системах охлаждения думать). А автоматы… пусть себе служат мишенями для врага, отвлекая его от более важных целей. Все равно пробить их броню не так уж просто, а если ещё добавить электромагнитные щиты… правда, это сократит энергозапас, но щитам ведь не нужно работать постоянно… Все равно, если противник уже взял станцию на прицел, значит до исчерпания боезапаса она не доживёт… так что лучше пусть продержится ещё минут десять, всё это время ведя огонь, чем разлетится на куски с полными баками.

Запроектировал он и другие корабли, спасательные. По существу, это были копии «Ботани Бэй», только на основе криптонских технологий. Идея была проста, как всё гениальное. Если криптонцы не могут выжить вне родной планеты, надо сделать так, чтобы они не жили, а существовали. В состоянии полной остановки жизнедеятельности эффект шока от выхода из «зоны жизни» им не повредит. Чтобы умереть, им нужно будет проснуться…

А чтобы они не проснулись в неположенном месте, проследят умные голограммы, которые поведут эти корабли. Несколько столетий они будут кружить возле Рао, превращая его энергию в солнечный камень – сияние солнечной короны спрячет их от возможных врагов. Возможно, за это время опасность на Криптоне, чем бы она ни была, исчезнет – тогда можно будет возвращаться домой, размораживаться и восстанавливать цивилизацию. Если же планета останется по-прежнему оккупированной, или будет уничтожена как физический объект, или утратит своё свойство поддерживать жизнь криптонцев – солнечный камень будет превращён в энергию разгона и корабли на скорости в треть световой отправятся искать новую родину.

Осталось разобраться с техническими характеристиками. Делать много маленьких звездолётов или несколько больших? Пожалуй, лучше всего сделать их равными по тоннажу с орбитальными орудиями – чтобы не привлекать внимание Совета раньше времени. Допустим, на каждый корабль запихнём по тысяче тонн мороженного мяса – это примерно десять тысяч человек. Значит, для полной эвакуации всего населения понадобится двадцать пять тысяч звездолётов. Многовато выходит – четверть от общего количества пусков. Незаметно такой флот среди боевых станций на орбиту не вывести. Впрочем, они Хану на орбите и не нужны пока. Нужны здесь, чтобы каждый гражданин мог до них добраться пешком – но рядом с городами их опять-таки не закопаешь незаметно.

«Стоп, Хан Нуньен Сингх. Ты мыслишь слишком линейно. Чугунные мозги Зода начали действовать, что ли? Это на Земле каждая вещь имела только одно назначение… Забивать гвозди микроскопом, конечно, можно, но это будет очень неудобно – и микроскопу на пользу не пойдёт. Но ты на Криптоне! Здесь из микроскопа может запросто получиться прекрасный эргономичный молоток!»

Криптон – царство умных материалов и саморазвивающихся машин. Можно запустить на орбиту самые обычные боевые станции! Самая тщательная проверка не найдёт в их конструкции ничего противозаконного или выходящего за рамки полномочий военной гильдии! Разве что, слишком большая доля нестабильных материалов в конструкции – но это нормально, боевые системы должны уметь адаптироваться к действиям врага! Уже потом, после выхода на орбиту, они получат с поверхности несколько… не совсем обычных программ. И начнут выращивать внутри себя детали звездолётов.

В день Д, если он настанет – готовые модули получают команду «До кучи гоп!», отделяются от пушек и собираются в транспорты, которые приземляются возле городов – или даже прямо в городах, смотря где они будут больше нужны.

Ещё лучше, если модули-ускорители (для повторного выхода из атмосферы) можно будет пристыковать к ним здесь, чтобы не тратить драгоценную массу орбитальных блоков. Это вполне реально – запасти их заранее и доставить к месту сброса большими флаерами. Хм… очень большими флаерами. Моделей с грузоподъёмностью в двадцать тысяч тонн просто не существует. А дирижабли такой грузоподъёмности будут просто идеальными мишенями…

Пожалуй, оптимальным выходом будет – разместить кристаллозародыши разгонных блоков в почве вокруг городов и на центральных перекрёстках и площадях в самих городах. И при малейшей тревоге дать им команду начать рост.

Проблема только в том, где найти исполнителей должного уровня. В крайнем случае можно использовать «Чёрный Ноль» – Фаора достаточно квалифицирована, предана и не задаёт лишних вопросов. Но это слишком грубый подход.

Кстати, о заморозке… самое время навестить одного старого друга…

Две знатные фамилии, равно

Почтенные, в Вероне обитали,

Но ненависть терзала их давно, -

Всегда они друг с другом враждовали.

Определённо, если бы Вильям Шекспир родился на планете Криптон, героями его драмы наверняка стали бы семьи Эл и Зод. История сложных и противоречивых взаимоотношений этих двух кланов уходила в такое головокружительное прошлое, что Монтекки и Капулетти показались бы на их фоне просто драчливыми мальчишками из детского сада. О чём там говорить, если нынешний глава одной из семей, Дру-Зод, родился в тот же год, когда на Земле была опубликована эта пьеса. А в тот день, когда первый Зод впервые плюнул вслед уходящему первому Элу, на Земле выясняли отношения старые и уважаемые семьи кроманьонцев и неандертальцев.

С формальной точки зрения, род Элов был старше. Их родословная насчитывала 160 тысяч лет, тогда как Зоды начали вести семейные хроники «всего» 140 тысячелетий назад. Но Зоды, начиная с самого первого представителя династии, были военными. Тогда как Элы долгое время полагали семейную специализацию нонсенсом – из их семьи выходили выдающиеся политики, актёры, бизнесмены, религиозные деятели… да кто угодно! Было даже несколько полководцев, да таких, что Зоды полагали честью служить под их началом!

Стереотип «Эл – значит учёный», сложился гораздо позже. Уже после того, как Криптон стал «утопией» в нынешнем понимании этого слова. После того, как Научный Совет упразднил Военный Совет и занял его место. После того, как генетическое программирование потомства стало законодательно предписанной нормой. Тогда легендарный биолог Зим-Эл сказал – «Если уж мои дети будут созданы по программе, то лишь по той, которую напишу я сам». И написал – лично создал шаблон для гильдии учёных, на голову превосходивший всё, что предлагали другие члены Совета. С тех пор Элы пользовались только его наследием – хотя и не заставляли своих детей обязательно выбирать научные профессии.

Впрочем, было бы большой ошибкой сводить конфликт между этими семьями к противостоянию учёных и военных, или к детской неприязни между «громилами» и «ботаниками». Спор между ними носил другой, идейный характер.

Дому Эл власть сама падала в руки – но они её систематически отвергали. Дом Зод, напротив, всегда мечтал о власти – с тех пор, как потерял её с окончанием Эры Экспансии. Но им никто не спешил её предлагать.

Одни могли, но не хотели. Вторые хотели, но не могли. Соответственно, каждая из семей считала другую просто сборищем неудачников. Только определение неудачника у них было диаметрально противоположное. «Нам бы их возможности…» «Им бы нашу совесть…»

Но раз в несколько поколений холодное презрение сменялось лютой страстной ненавистью. Обычно это происходило, когда другая семья нарушала традиции. Когда Элы принимали предложения и всё-таки шли в политику – или когда Зодам всё-таки удавалось в неё прорваться. Тогда у второй стороны сразу начиналась истерика на тему «Онивсёпогубятсрочнонадоспасатьпланету!» Причём нередко против нарушителя статуса-кво выступали и члены его собственной семьи. Общими усилиями выскочку удавалось вытолкать с политического Олимпа и всё более-менее успокаивалось – до следующего раза.

Но Джор-Эл и Дру-Зод на семейные дрязги чихать хотели. Первое время, по крайней мере. Когда они были просто молодыми балбесами, а не главами домов. Их любимым занятием было вместе потягивать семейные вина тысячелетней выдержки и ругать Совет за косность и догматизм. «Уж когда мы выбьемся в люди, такого не будет!» – клялись друг другу юные студенты. Джор растолковывал Дру, как работают его любимые машины, и как заставить их работать лучше. А если сам не знал, то всегда мог вывести на того, кто знает. А «серьёзные ребята» из свиты Дру помогли Джору решить немало проблем, требующих… скажем так, неформального подхода к людям. Нет, Джор-Эл отнюдь не был слабаком-заучкой. Он любил и умел драться, причём так, что Зод порой задавался вопросом – не впихнули ли в него по ошибке что-нибудь из шаблона воина. Но индивидуальное мастерство рукопашного боя мало что значит, когда на тебя надвигается десяток мужиков с разными тяжёлыми предметами. А собрать с собой равное количество друзей, вооружить их, и показать обидчикам, где раки зимуют, Джору мешало какое-то странно вывернутое понятие о чести. Зод же с детства был не только хорошим бойцом, но и толковым командиром. Ему не составило труда навести в развесёлом студенческом кампусе свои порядки.