Текст книги "Длинный Нож из форта Кинли"

Автор книги: Сергей Юров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4

Дэйлмор проснулся от настойчивого стука в дверь. Он открыл глаза и, обведя взглядом номер гостиницы, присел на кровати. Затем неохотно встал на ноги.

– Одну минуту! – бросил он, одеваясь в армейскую форму. Окно его номера выходило на Мэйн-стрит, и из открытой форточки до него доносились гул большой толпы и крики. Пристегнув ремень с кобурой, где находился шестизарядный кольт, сержант подошел к окну. Перед ним открылась следующая картина: в окружении недовольной массы жителей Кинли стоял индеец, которого держали за руки два человека.

Прямо против него с угрожающим выражением лица жестикулировал Пол Гаррисон, то и дело оборачивающийся к стоявшему позади помощнику шерифа.

«Ха! Похоже, краснокожего обвинили в конокрадстве», – подумал Дэйлмор и тут же вспомнил слова Дастона о том, что кому-то не поздоровится сегодня утром.

– Оказывается, вот что он имел в виду, – произнес он вслух, подходя к двери и отпирая ее.

В номер вошел Брэйди, его челюсти занимались обычным делом.

– Что там за суета перед салуном, Тобакко?..

– Собираются вздернуть тетона, – ответил следопыт.

– За что?

– Украли лошадей у Гаррисона. Думают, что это – он.

– Почему?.. Что говорят?

– Говорят, что краснокожие – воры, ублюдки, которых надо вешать. Какое к черту перемирие, когда у уважаемого мистера Гаррисона украли прекрасных скакунов!.. Такие слышатся слова.

– Но почему обвинили краснокожего?

– Главная улика в том, что его захудалая лошадка стоит в конюшне вся в пыли и пене. Считают, что он ночью оглушил двух часовых, вывел из конюшни лошадей и, прихватив с собой этих двух ребят, погнал табун на север, где его ждали другие индейцы. В десяти милях от Кинли есть лошадиные следы без отметин подков.

– Да, может, они трехмесячной давности! – не выдержал Дэйлмор.

– Так и есть, Дэйв, – улыбнулся следопыт. – Вместе с Донахью и кучей других жителей Кинли я был за городком. Этим следам давно срок давности вышел, но кому это надо знать, когда обвиняют краснокожего.

– А часовые? – спросил Дэйлмор. – Что с ними?

– Мы их встретили по пути. Говорят, что они ничего не поняли. Перед рассветом их отпустили со связанными руками и завязанными глазами.

– И что, они стали глухими? Разве они не услышали никаких разговоров?

– Ребята говорят, что слышался только стук копыт. Их сбросили с лошадей и отпустили с миром без всяких напутствий.

Дэйлмор прошелся по комнате и вплотную подошел к Брэйди.

– И ты всему этому веришь, Тобакко?

Старик посмотрел в глаза сержанту и медленно покачал головой.

– Сынок, моя профессия – читать следы. По ним я понял, что конокрадов было пятеро. Кто эти молодцы, я не знаю, во всяком случае, не индейцы. Их верховые лошади оставили следы от подков.

Дэйлмор снова поглядел в окно. Он заметил, что недовольство толпы росло.

– А что сказал Голубая Сова?

– Его выволокли из номера на улицу и обвинили в краже лошадей. Индеец говорит, что ничего не крал. Но кто ему поверит? Он обречен… Кстати, я пришел к тебе по его просьбе.

– Что ему от меня надо? – нахмурился Дэйлмор.

– Индеец сказал мне только вот что: «Сходи к сержанту». Зачем, спрашиваю. А он опять: «Сходи к сержанту».

Дэйлмор присел на кровать и задумался. Попавший в беду индеец просит, чтобы он сказал людям правду. Только они вдвоем знали, что произошло. Но он не выйдет на улицу и не поможет свершиться правосудию. К чему? Ведь судили какого-то грязного краснокожего! Нет, он не пошевелит и пальцем, чтобы спасти тетона, который, может быть, и выпустил ту смертоносную пулю в его лучшего друга у Френчмен Крика.

Брэйди прочистил горло и произнес:

– Ты знаешь, Дэйви, я сказал индейцу, что ты ему ничем не поможешь, скорее, затянешь на его шее петлю. Он спросил, почему высокий солдат с нашивками на рукавах хотел его вчера ударить. Я откровенно признался, что в смерти Фрэнка повинен клан Убийцы Пауни, к которому он и принадлежит.

– И что же индеец? – спросил Дэйлмор с интересом.

– Он просто сказал, что была война, что в этой войне погибли его старший сын и брат… Мне кажется, врет краснокожий, чтобы разжалобить твое сердце.

Старик умолк и внимательно посмотрел на сержанта, затем сказал:

– Что-то я никак не могу взять в толк, зачем ты ему потребовался. Краснокожий хочет видеть перед смертью Длинного Ножа!

Дэйлмор ничего не ответил. Он встал и направился к двери.

– Пойдем, старина. Посмотрим, что там происходит.

Они спустились в салун и вышли на веранду. Собравшиеся у салуна горожане выкрикивали проклятия в адрес индейца, их лица были перекошены от злобы. Дэйлмор почти не видел здесь добродушно настроенных людей. Особо неистовствовал сам горе-лошадник. Тыча в грудь невозмутимому индейцу пухлым кулаком, он кричал своим тоненьким голоском:

– Я не уеду из города, пока не увижу этого ублюдка на виселице. Какие были лошадки!.. А, граждане Кинли? Вы видели моих скакунов?.. И этот проклятый грязный язычник угнал их своим таким же грязным соплеменникам, чтобы те ездили на них и убивали ни в чем не повинных белых людей на границе.

– Успокойтесь, мистер Гаррисон, – увещевал его Донахью. – Вот сейчас придет Брэйди, и я в последний раз спрошу у дикаря, как он ухитрился своровать лошадей, и кто ему помогал в этом.

– Вон он, Брэйди, вместе с сержантом, – крикнули из толпы.

Помощник шерифа пальцем поманил к себе старика.

– Иди сюда, Тобакко. Спроси еще раз у дикаря, как он провернул это дело.

Голубая Сова не слушал следопыта. С бесстрастным выражением лица он смотрел на Дэйлмора. Их взгляды встретились. В глазах краснокожего не было ни страха, ни беспокойства, лишь затаенная печаль. Сержант повертел головой и увидел в дальнем конце веранды индианку. Она стояла, прислонившись к стене, и тихо пела заунывную индейскую Песню Скорби.

– Та-а-к, значит, краснокожий нам ничего не скажет, – произнес Донахью, почесывая подбородок. – И что он хотел от Дэйлмора, Брэйди?

Следопыт перевел. Индеец по-прежнему молчал, уставив неподвижный взгляд на сержанта.

– Хватит! – не выдержал Донахью. – Тащите сюда веревку, черт побери!

Толпа заволновалась. Кто-то принес лассо. Из-за угла салуна выкатили деревянную бочку и поставили ее вверх днищем прямо под железным крюком, на котором красовалась вывеска: салун «Подкова». Через секунду с него свисала крепкая широкая петля.

Сержант услышал за спиной негромкий вскрик. Он повернулся и увидел Леонору, которая выглядела и сонной, и напуганной необычным столпотворением.

– Беднягу повесят, Дэвид? – спросила она.

– Вам здесь не место, Леонора. Идите к себе.

– Я не могу и не хочу смотреть на такое зрелище, – нервно сказала она, скрывшись в сумраке салуна.

Индейцу связали руки и затащили его на бочку. К ней подъехал какой-то всадник и, встав на круп лошади, затянул петлю на шее краснокожего. Сержант, увидев профиль всадника, удивился. Это был один из четверых компаньонов Неда Дастона. «Так вот кто прокатился на лошадке индейца! – дошло до него. – Как ему не терпится вздернуть индейского бедолагу!»

Толпа, затаив дыхание, смотрела на помощника шерифа. Медленно подняв правую руку выше головы, он резко опустил ее вниз.

– Давайте!

Несколько человек бросились к деревянной бочке.

– Стойте!

Резкий окрик сержанта Дэйлмора охладил их пыл и они застыли как вкопанные. Все-таки человеческие качества сержанта взяли верх над его желанием мстить краснокожим. Хоть и в последнюю секунду, но он предотвратил гибель человека. Он сделал свой выбор.

– Что такое?..

– В чем задержка?..

– Кончайте с индейцем!..

Люди в недоумении переглядывались между собой, хмурили брови, поджимали губы.

– В чем дело, сержант? – спросил Донахью, жестом призывая собравшихся к спокойствию.

– Я сейчас все объясню, – сказал Дэйлмор. – Только для начала снимите петлю с индейца и поставьте его на землю.

Донахью неохотно отдал приказ снять индейца с бочки.

Дэйлмор не заметил, как дружок Неда Дастона отъехал на лошади к углу салуна и внимательно стал наблюдать за происходящим.

– Вчера вечером, – начал Дэйлмор, – когда салун опустел, я вышел на веранду, чтобы покурить и побыть на свежем воздухе. Услышав со стороны конюшни какие-то непонятные звуки, я решил спуститься с веранды и узнать, в чем дело

Пятеро известных всему городку джентльменов, оказывается, оглушили часовых, взломали конюшню и вывели лошадей мистера Гаррисона на свободу. Один из них подошел ко мне и приставил револьвер к моей груди. Он сказал, чтобы я помалкивал. Добавил, что уважаемый помощник шерифа пьян и ничего не сможет предпринять.

– Кто это был? – прорычал Донахью, стукнув кулаком по бедру.

– Вспомните вчерашний вечер, Стив…

Прозвучавший как гром среди ясного неба револьверный выстрел прервал речь Дэйлмора на полуслове. Толпа шарахнулась в испуге по сторонам. Взметнувшаяся на дыбы лошадь сбросила со своей спины дружка Неда Дастона в уличную пыль. С окровавленной головой, без шляпы, он остался лежать на земле. Стив Донахью бросился к нему и наклонился.

– Он мертв, – спустя секунду объявил он, выпрямляясь. – Кто это сделал?

– Это я, шериф, – голос раздался откуда-то сверху.

Донахью поднял голову и увидел в открытом окне второго этажа салуна красивое лицо Дикого Билла Хикока.

– Убитый мной парень вытащил револьвер и метил им в сторону веранды, – сказал Хикок. – Видно, ему не понравилась речь сержанта Дэйлмора. Я, конечно, был спросонья, но сумел просверлить дырку в голове этого типа.

Дэйлмор выскочил на улицу и, сняв шляпу, помахал ганфайтеру.

– Спасибо, Билл! – крикнул он. – Благодаря тебе я пока на ногах.

– Благодари бога, что я проснулся от твоего громкого: «Стойте!»

– Шериф! – обратился Хикок к Донахью. – Вы бы посмотрели на правую руку убитого. Она еще сжимает пятизарядный кольт. Я к тому, что уложил его по справедливости.

– Ладно, ладно Билл, – кивнул Донахью и забрал из руки мертвеца револьвер. – Ты поступил правильно. Нельзя метить в безоружного исподтишка. – Он поднял глаза на сержанта. – Значит, это был Дастон со своими ребятами?

– Именно так, Донахью, – подтвердил Дэйлмор.

– Этот подлец еще пожалеет, что оставил меня в дураках, – раздраженно буркнул Донахью.

– Вряд ли когда-нибудь он здесь покажется.

Засунув револьвер убитого себе за пояс, помощник шерифа недоуменно пожал плечами.

– Зачем Кертон остался в Кинли?.. Не понимаю.

Он смотрел на убитого парня, покачивая головой.

– Это он запалил индейскую лошадку, – сказал Дэйлмор. – Ему бы утром исчезнуть из Кинли, но он, видимо, оказался слишком любопытным. Даже собственноручно пытался затянуть петлю на шее индейца, чтобы потом похвастать перед Дастоном. Я еще вчера днем понял, что Дастон положил глаз на лошадей Гаррисона. А когда появились индейцы и вы, Стив, у него уже был выработан план похищения.

К помощнику шерифа подошел высокий худой человек в белом фартуке и сказал:

– Том Кертон приехал вчера вечером ко мне в салун. Сразу оплатил за ночлег и за место для своей лошади в конюшне. Я заметил, как он около полуночи вышел из салуна. Вернулся же только рано утром.

– Хорошо, Дуглас. – Донахью похлопал по плечу хозяина дешевого салуна. – Картина ясна… Ну, господа, – обратился он к жителям Кинли, – Представления не будет. Очистите улицу и отправляйтесь по своим делам.

Собравшиеся нехотя разбредались по сторонам, некоторые поглядывали на висевшую петлю и на индейца, которому помощник шерифа развязывал руки.

Когда улица опустела, Дэйлмор крикнул стоявшему на веранде Смайли:

– Готовь выпивку и закуску, Тони. Все – за мой счет. Грех не выпить за счастливое избавление от смерти! – Он обнял коротышку Гаррисона за плечи.

– Идем, Пол. Тебе грех не выпить с горя.

– Да уж, – расстроенно пропищал лошадник. – Только и остается, что напиться.

Помощник шерифа тронул руку Дэйлмора.

– Мне нужно сдать покойника в похоронное бюро Крэгга, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу. – Я… э-э … Ты мне оставь стаканчик-другой, Дэвид. Понимаешь, голова трещит после вчерашнего, а тут еще эти чертовы лошади. – Он вытер рукавом пот со лба.

– О чем вы говорите, Стив, – понимающе улыбнулся Дэйлмор. – Возвращайтесь в «Подкову».

На веранде Дэйлмора поджидала Леонора Смайли. Девушка выглядела взволнованной, румянец на ее щеках горел пуще прежнего. Она порывисто шагнула навстречу Дэйлмору.

– Дэвид, ведь тебя могли убить! – проговорила она чуть дрожащим голосом. Дэйлмор отметил, что она впервые сказала ему «ты». Внезапно его охватил прилив нежности к девушке. Они стояли почти рядом, и он привлек ее к себе. Она не сопротивлялась, когда он наклонил голову и коснулся губами ее губ.

– Все обошлось, Леонора, – сказал он, гладя ее шелковистые волосы.

– О, это так ужасно, – промолвила девушка.

Из помещения ее окликнул Тони Смайли: – Леонора, ступай на кухню и приготовь закуску.

Она отстранилась от Дэйлмора и, бросив на него теплый взгляд, быстро скрылась в салуне.

Дэйлмор продолжал стоять на веранде с гулко стучащим сердцем. На его губах играла счастливая улыбка.

– Посторонитесь, молодой человек, – старческий надтреснутый голос раздался за спиной сержанта, заставив его повернуться. На пороге стоял маленький седовласый человек в пенсне с большим саквояжем в руке. Дэйлмор узнал доктора Харнскотта.

– Проходите, док, – произнес он, давая ему дорогу. – Вас ждут необычные пациенты.

– Кто такие? – поинтересовался доктор.

– Индейцы из племени оглала.

– О господи! – изумился старик. – Что им здесь нужно?

– Индеец по имени Голубая Сова привез сюда свою скво. Она больна.

Доктор пожал плечами и философски заметил:

– Ну что ж, индейцы так индейцы.

Вдвоем они зашли в салун. Дэйлмор попросил Брэйди сопроводить индейцев в номер Харнскотта и при осмотре индианки побыть переводчиком. Голубая Сова, прежде чем подняться на второй этаж, подошел к сержанту. Его черные острые глаза излучали признательность.

– Хинакага Нто не забудет, – с заметным акцентом произнес он.

– О'кей, краснокожий. Я помог тебе, и дело с концом. Веди свою скво к белому шаману.

Индеец протянул ему правую руку. Дэйлмор колебался секунду, затем все же пожал ее.

– Ну, ступай, ступай, – Дейлмор проводил его взглядом и присел к столу, за которым сидели Хикок и Гаррисон. Поблагодарив еще раз стрелка и поделившись с ним последними событиями, он утешил Гаррисона:

– Не переживай, Пол. Ты не стал богаче, зато приобрел опыт

Маленькие глазки лошадника печально уставились в одну точку.

– Нет, Дэйлмор. Мне ни к чему этот опыт. Ноги моей больше не будет на Западе.

И Хикок, и сержант рассмеялись

– Вот так крушатся надежды, – сказал, улыбаясь, Хикок.

Подручный Смайли принес на стол стаканы с виски и закуску. Через полчаса по лестнице спустились индейцы со следопытом. Индейцы вышли на улицу, а следопыт пополнил компанию за столом.

– Что там с индианкой, Тобакко? – спросил Дэйлмор.

Старик покачал головой.

– Плохо дело. Туберкулез. Харнскотт сказал, что не протянет и двух-трех месяцев.

– Понятно, – вздохнул сержант. – Это было видно по ее изможденному лицу.

В салун вошел запыхавшийся помощник шерифа.

– Дэйлмор, по-моему, краснокожий просит тебя на выход.

– Пойдем, Тобакко, – позвал следопыта сержант. – Наверное, Голубая Сова хочет сказать мне что-то напоследок.

Они вышли на веранду. Индейцы сидели на своих маленьких лошадках прямо перед входом в салун.

– Милла ханска кола Хинакага Нто, – быстро Проговорил индеец на своем певучем языке. – Войенихан!.. Х-ган! Оглала купело Паха Сапа… Аке уанчинйанкин ктело.

Не успел Дэйлмор попросить Брэйди перевести это, как Голубая Сова снял со своей шеи амулет и бросил его сержанту со словами:

– Хинакага уакан… Охан!

Индейцы пришпорили лошадок, и они понесли их по главной улице Кинли на запад, поднимая облака густой пыли.

– Что он сказал, Брэйди? – спросил Дэйлмор, наблюдая за удалявшимися всадниками.

– Он сказал, что Длинный Нож – друг Голубой Совы, что уважает и гордится тобой… сказал, что оглала направляются в Черные холмы. Индеец прощается и надеется увидеться с тобой снова.

– Хм-м, добрые слова.

– Еще он сказал, чтобы ты носил этот амулет священной совы, которая приносит счастье.

Дэйлмор разжал кулак. На его ладони лежала индейская поделка, искусно вырезанная из дерева голова совы на тонком замшевом шнурке. Талантливый мастер приложил немало усилий, чтобы вышло это произведение индейского искусства. Перышко к перышку, и ослепительное сияние невидящих глаз: вместо глаз светились две крупинки чистейшего золота.

– Стоящая вещица, даже если отбросить то, что она священна, – заметил Брэйди, пожевывая табачную жвачку.

– Согласен, – сказал Дэйлмор. – Мне она нравится… Ну что, старина, у нас было беспокойное утро. – Он повесил амулет на шею и добавил с улыбкой:

– И пусть золотые глаза священной совы оградят нас от подобных переделок в будущем.

Глава 5

Дэйлмор вернулся в форт после трехдневного увольнения, чтобы снова с головой окунуться в повседневные армейские заботы. Посещение Кинли, как и предсказывал майор, пошло ему на пользу. Он взбодрился, выглядел теперь свежим и целеустремленным.

Свои обязанности первого сержанта он исполнял уверенно, четко, заслуживая одобрение вышестоящих офицеров. Побывавшие после него в Кинли солдаты узнали о событиях в салуне «Подкова», в которых их первый сержант сыграл достойную роль, и в форте только и ходили разговоры, что об увольнении Дэйлмора.

– А, что за прекрасный парень – наш сержант! – говорил какой-нибудь старослужащий.

– Да, что там говорить, порядочный человек, – соглашался другой.

– Ну, на кой черт ему нужно было спасать краснокожего? – покачивал головой третий. – А вот поди ж ты, поступил по-человечески. И не посмотрел, что индеец из клана Убийцы Пауни.

Кенни Фрейзер, слыша подобные речи, лишь хмурился, с плохо скрытым ожесточением поглядывая на Дэйлмора.

– Тоже мне герой! – морщился он. – Погиб его друг, а он вынимает из петли злейшего врага и носит на шее грязный индейский талисман.

Испытывая всем своим нутром жгучую ненависть к первому сержанту, Фрейзер, однако, не делал никаких попыток развязать очередную драку. Грозное обещание майора Кларка разжаловать зачинщика загнало все мстительные мысли второго сержанта в самые дальние закоулки ума. Оказаться рядовым было для него равносильно смерти. Он отлично понимал, что его ждет, когда годами истязаемые им солдаты увидят его без нашивок на рукаве, а значит, без авторитета и власти Но, несмотря на это, Фрейзер затаил в душе жестокую обиду на первого сержанта и только ждал удобного случая, чтобы отплатить ему за свое унижение.

Тем временем капризная, непостоянная осень 1867 года резко сменилась холодной зимой с ее сильными морозами и частыми снежными буранами. Отсроченные на ноябрь переговоры в форте Ларами состоялись и не принесли удовлетворения правительственным чиновникам. Красное Облако, Бешеный Конь, Убийца Пауни и другие влиятельные вожди тетонов не явились к месту встречи. Уполномоченные индейские посланцы передали белой стороне конкретное безапелляционное условие вождей: пока армия не закроет Боузменский тракт и не уберется из трех новых фортов в долине Паудер Ривер, ни о каких встречах между белыми и индейцами не может идти и речи. Таким образом, хрупкое перемирие на границе закончилось, и снова в воздухе запахло войной из-за неуступчивости двух воюющих сторон. Все объяснялось довольно просто. Армия не хотела терять завоеванных позиций – открытой важной дороги на Боузмен и возведенных на ней фортов, а индейцы всеми силами пытались удержать в своих руках их последнее заповедное убежище – долины рек Танг и Паудер.

Уезжая ни с чем из форта Ларами, белые члены комиссии все же послали вождям тетонов приглашение встретиться по весне там же. Но все понимали, что вряд ли можно ожидать от краснокожих вождей каких-либо уступок в их жестких условиях.

Долгие зимние месяцы в форте Кинли шла подготовка к возможным военным действиям в предстоящем сезоне. Велись стрельбы и учения. Каждый солдат холил и лелеял вверенную ему лошадь, держал в чистоте и порядке огнестрельное оружие и острый клинок. Новобранцы набирались уму-разуму под наблюдением сержантов и старослужащих. На этот раз обошлось без случаев дезертирства, хотя армейская жизнь не всем пришлась по вкусу, большей частью тем, кто надеялся легко отбыть положенный срок, не очень утруждая себя. И никто не знал, как повернутся дела, когда необстрелянные парни понюхают пороху в первых схватках с индейцами.

Прошла зима. И вот в конце апреля в форт прискакали два фермера верхом на взмыленных лошадях и мигом рассеяли обыденную скуку. Это были крепко сбитые бородатые поселенцы с хмурыми смуглыми лицами.

– Где тут у вас главный начальник? – спросил один из них у кучки кавалеристов, с любопытством взиравших на прибывших.

– Что случилось, ребята? – задал вопрос какой-то из солдат.

– Нам нужен начальник, – настаивал поселенец.

Вышедший из казармы Дэйлмор прикрикнул на подчиненных, и те успокоились.

– Майор Кларк у себя в канцелярии, – сказал он, подходя к поселенцам.

– Проводите нас к нему, – попросил тот же фермер.

– Идемте.

В канцелярии находились все трое офицеров форта. Они играли в покер, когда зашел первый сержант.

– В чем дело, Дэйлмор? – сидевший напротив двери Кларк бросил взгляд на сержанта поверх развернутых в руке карт. Капитан Черч и лейтенант Трауд даже не оглянулись, увлеченные ходом игры.

– Сэр, в форт приехали два фермера, – сказал Дэйлмор. – Они хотят видеть вас.

Почесывая пальцем лоб и глядя в карты, майор пробормотал:

– Два фермера, говоришь?.. Та-ак. Это интересно. – И он умолк, обдумывая очередной ход.

Покачав головой, Дэйлмор повторил:

– Сэр, к вам просятся два поселенца. Судя по их взмыленным лошадям, они прибыли по срочному делу.

– Ах, вот как, – произнес Кларк, бросив карты на стол. – Ну что ж, сержант, зови их сюда. – Повернув голову к лейтенанту, он бросил: – Трауд, убери колоду.

Фермеры вошли в канцелярию и остановились рядом с дверью. Они мяли шляпы в руках, не зная, с чего начать.

– Ну, друзья, что вас привело ко мне в форт Кинли? – помог им Кларк.

Тот, кто спрашивал солдат, и тут взял слово:

– Я – Смит. Джошуа Смит. А это, – он кивнул на своего спутника, – Герберт Грин. Мы с Енотового Ручья. Сегодня утром, на рассвете, наши фермы подверглись нападению индейцев…

Глаза майора загорелись. Енотовый Ручей протекал в двадцати милях от форта, за городком Кинли. Опять краснокожие взялись за бесчинства, невзирая на то, что поблизости были солдаты.

– Ну-ну, продолжай, – кивнул он фермеру.

– Они налетели неожиданно. Спалили несколько строений и угнали весь скот.

– Есть жертвы?

– Слава богу, обошлось без этого.

– Какие индейцы? Куда они убрались?

– Тетоны, – со злостью сказал фермер. – Кто же еще! Сделав свое темное дело, они подались прямиком на север. Помогите нам, сэр. Верните наш скот.

Кларк прищурил глаза и хлопнул ладонями по бедрам.

– Черт возьми, наглости краснокожих нет предела… Трауд, возьмешь с собой эскадрон «Б» и двух сержантов. По пути заедешь в городок и захватишь там Брэйди или еще каких-нибудь следопытов. Догони налетчиков, проучи их и отбей тот скот, что они угнали… Торопись. Дэйлмор, помоги лейтенанту в сборах. И еще, Трауд, мне кажется, настал час для новобранцев проявить себя. Они поедут с тобой.

Лейтенант подошел к майору и тихо сказал ему на ухо:

– Сэр, мне достаточно одного сержанта. Вы же знаете, какие натянутые отношения между ними. Пусть кто-нибудь из них останется в форте, а я возьму с собой капрала Честера.

Лицо майора стало жестким.

– Нет, Трауд! – прогремел он. – Здесь армия, а не пансион благородных девиц, которые капризничают и строят друг дружке козни. Тут даются приказы, и их надо выполнять, оставив личные дела в стороне… Довольно, дорога каждая минута.

Спустя три четверти часа из дубовых ворот форта выскочил эскадрон «Б» с новобранцами и понесся по направлению к городку Ни Брэйди, ни других белых следопытов в нем не оказалось. Пришлось нанять пятерых индейцев из племени арикара, – грязных, оборванных пьяниц, приспособившихся к цивилизации, но не потерявших еще своего природного дара – отыскивать следы и следовать по ним. Все они довольно сносно говорили по-английски и клялись, что поведут Длинных Ножей хоть на край света, чтобы те смогли покарать их злейших наследственных врагов – тетонов.

Едва задержавшись на Енотовом Ручье, где еще пахло пожарищем, эскадрон помчался дальше на север. Двое фермеров, попрощавшись с семьями, отправились вместе с ними. Арикары на своих маленьких выносливых лошадках скакали впереди, направляя солдат по широкому свежему следу налетчиков. Он тянулся по бесконечной прерии, нырял в многочисленные лощины и овраги, пересекал ручьи и речки, берега которых поросли разными породами деревьев: канадским тополем, увитым лозами дикого винограда, липой, дубом, кленом и орешником.

Погоня продолжалась до самого вечера. Застоявшиеся в форте кавалерийские лошади буквально рвали узду, не зная усталости. Благодаря им расстояние между налетчиками и преследующим их эскадроном вскоре сократилось до минимума Об этом говорило и поведение индейских следопытов: они уже не неслись впереди, сломя голову, а, почувствовав близость своих краснокожих врагов, заметно попридержали бег лошадок Наконец они остановились на берегу неглубокого ручья и замахали солдатам руками

– Кажется, приехали, – произнес Трауд, спешиваясь и разминая ноги.

По его команде уставшие солдаты спрыгнули на землю Некоторые прилегли, не выпуская из рук поводьев. Арикары подъехали к Трауду и сержантам. Высокий худой арикара с орлиным профилем был, по-видимому, у них главным. Пригубив из фляжки виски, он сказал

– Тетоны там, на другом берегу, за холмами

– Кто тебе об этом сказал? – ухмыльнулся Фрейзер, – Великий Дух?

– Горят костры, – лаконично ответил арикара.

– Где, черт побери, ты видишь костры, воин?

Индеец презрительно хмыкнул.

– У арикара есть вот это. – Он выразительно прикоснулся к своему носу – Я не знаю, что на этом месте у моего бледнолицего брата

– Нашел брата, краснокожая сволочь! – процедил злобно Фрейзер, отвернувшись и сплюнув с досады.

– Может быть, тебе показалось? – спросил Дзидмор, поглядывая на индейца.

Тот непонимающе воззрился на первого сержанта, затем гордо произнес:

– Гусиная Шея живет с белыми и пьет огненную воду, но он видит как крапчатый орел и чувствует запахи не хуже охотящейся ласки.

Арикары отъехали чуть в сторону и, спрыгнув с лошадей, уселись в кружок. Они достали из перекинутых через плечи сумок зеркальца и краски и принялись разрисовывать свои лица самыми фантастическими узорами.

Трауд и сержанты с интересом наблюдали за индейскими гримерами.

– Уж не собираются эти алкоголики сразиться с тетонами? – вопросил лейтенант.

Дэйлмор улыбнулся и сказал:

– Знаю я этих «храбрецов». Все их племя – никчемные люди. Арикары будут бить себя в грудь и кричать, что они – герои до тех пор, пока не увидят сиу. Заслышав боевой клич тетонов, они будут помогать лошадям грызть удила, чтобы побыстрее смыться. Тетоны, насколько мне известно, всегда выколачивали из них пыль.

– А для чего ж тогда этот маскарад с красками? – поинтересовался Трауд.

– Привычка, – ответил Дэйлмор. – Но способны они лишь на то, чтобы содрать скальп с убитого нами тетона.

Трауд позволил людям отдохнуть еще несколько минут. Все уже знали, что враг поблизости. Старослужащие со знанием дела проверяли оружие, осматривали лошадей и сбрую. Новобранцы старались сохранять спокойствие, но это им удавалось с трудом. Каждый из них знал, что предстоит боевое крещение.

Фермеры чувствовали себя уверенно. Да и как могло быть по-другому, когда они ехали за тем, чтобы вернуть свое отнятое имущество?

– Пора, – сказал Трауд. – По коням!

В беспорядке переправившись через ручей, эскадрон на другом берегу выстроился в боевую колонну по четыре человека в ряд с развернутым впереди звездно-полосатым флагом. На гребень холма солдаты поднимались медленно, соблюдая порядок и тишину. В долине за холмом они увидели расположившихся на ночь индейцев. Их было около сотни. Угнанный скот стоял по одну сторону стоянки, верховые лошади – по другую. Налетчики настолько были уверены в своей безопасности, что даже не выставили часовых. Они сидели кучками вокруг костров, готовя себе ужин из забитых бычков.

– Дэйлмор, – обратился лейтенант к первому сержанту, – атакуем краснокожих всем эскадроном, но, спустившись в долину, ты с первым взводом отклоняйся влево и угоняй скот. Мы с Фрейзером ударим по стоянке… Ясно?

– Да, сэр, – ответил Дэйлмор и передал первому взводу приказ Трауда.

– Сигнал к атаке! – выкрикнул лейтенант, вынимая из кобуры шестизарядный кольт

Вечернюю тишину пронизали чистые звуки армейской трубы, и эскадрон помчался вниз по склону холма.

Косые лучи опускавшегося за горизонт солнца засверкали на кавалерийских клинках. Расстояние в четыреста ярдов до стоянки было покрыто за считанное время. Но индейцы, хотя и были внезапно атакованы, сумели схватить оружие и вскочить на лошадей. О скоте они уже не думали, да было и поздно: первый взвод Дэйлмора отрезал к нему дорогу. Издав боевые кличи, краснокожие ринулись навстречу эскадрону. Мгновение, и ожидавшие отпора кавалеристы тесным клином пронеслись мимо краснокожих. Те применили одну из своих любимых уловок. Не доезжая до передовых солдат нескольких ярдов, они разделились на две равные группы и, скача навстречу, обогнули мчавшийся во весь опор эскадрон, потеряв при этом от пуль только двух воинов. Пока Трауд с Фрейзером разворачивали солдат, индейцы соединились и стремительно поскакали по долине на северо-запад.

– Черт! – сквозь зубы прошипел лейтенант. – Хитрые бестии! Трубить отбой! – со злостью в голосе бросил он горнисту.

Разгоряченные атакой солдаты, еще судорожно сжимая в руках поводья и сабли, просили Трауда начать погоню за индейцами.

– Отставить разговоры! – резко сказал он и снова приказал горнисту: – Труби отбой!

Прозвучали протяжные звуки трубы, и солдаты спешились, некоторые из них продолжали наблюдать за удалявшимися тетонами. Сержанты и лейтенант, спрыгнув с лошадей, подошли к брошенной стоянке.

– Вот наш честно заработанный ужин, – сказал Трауд, поглядывая на насаженные на вертела куски телятины.

Фрейзер потянул носом и крякнул, уловив аппетитный запах свежеподжаренного мяса.

– В самом деле, сэр, вы правы. За этим ужином стоило отмахать столько пыльных миль.

Дэйлмор отвлек внимание лейтенанта:

– Ну, что я вам говорил, сэр. Смотрите туда!

Трауд проследил за движением руки первого сержанта и увидел, как пятеро арикар, столпившись вокруг двух погибших тетонов, приступили к своей кровавой работе. Сначала с убитых сняли скальпы, затем раздели донага. Ухмыляясь и гомоня на своем диком тарабарском наречии, палачи сдирали с помощью ножей полоски кожи, отрезали фаланги пальцев несчастных и укладывали все это в сумки.