Текст книги "Их мечтой была Канада"

Автор книги: Сергей Юров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Юров Сергей
Их мечтой была Канада

Сергей ЮРОВ

"Их мечтой была Канада"

вестерн

Глава 1

В Вайоминге властвовал жаркий сентябрь 1877 года. Раскаленное солнце иссушило почву так, что повсюду виднелись трещины, глубокие и кривые. Неподвижный воздух источал всепроникающий зной.

Лейтенант Генри Уайт, выйдя из своего домика, с надеждой посмотрел на небо.

– И сегодня ни облачка, – раздраженно буркнул он, сплюнув с досады.

Его загорелое лицо с правильными чертами и без того хмурое, исказилось недовольными морщинками. Ему никогда не нравились летние сезоны, а такая жара его просто изводила. Молодого офицера раздражало и поведение непосредственного начальника, командира форта Питилисс майора Эндрю Трабла, к которому его сейчас позвали

"Что еще взбрело в голову надменному вояке? – думал лейтенант, направившись в офицерскую канцелярию. – Вечно полон дурацких идей! То заставит солдат муштровать в полуденный час, то отправит половину личного состава на рубку леса за тридевять земель. И что с того, что из-за этого леса негде повернуться в форте... Надутый сноб! Даже Патриции, сводной сестре, он надоел своими выходками. "

При мысли о девушке лицо лейтенанта прояснилось. Одно ее присутствие в военном отдаленном форте придавало тамошней монотонной жизни приятный оттенок. Не говоря уж об офицерах, солдаты, и те старались выглядеть опрятно и ухоженно. Она приехала к Траблу погостить, и вот уже целый месяц пробыла в Вайоминге. У Патриции с Траблом была одна мать, но разные отцы. Отец девушки продолжал жить с матерью на Востоке, в Бостоне, а отец майора по-прежнему скитался где-то между Скалистыми горами и Миссисипи, изредка видясь с сыном. После развода с женой он уехал туда, куда его всегда тянуло – на Запад. Он охотился на бизонов и ловил бобров, его видели во главе переселенческих караванов и среди золотоискателей. Это был настоящий житель границы, хотя и не совсем обычный. Аристократ по рождению, он принадлежал к старинному, но обедневшему теперь роду маркизов Траблов, обосновавшихся в северной Англии, в Нортумберленде. Будучи младшим в семье и не видя перед собой никаких перспектив на родине, Джон Трабл отправился искать счастья в Америке.

Лейтенант Уайт видел старика и, пообщавшись с ним, нашел, что это добрый и отзывчивый человек. В его облике и поведении напрочь отсутствовало то аристократическое высокомерие, которым был сверх меры преисполнен младший Трабл.

У дверей офицерской канцелярии, массивного строения из толстых бревен строевого леса, лейтенант, заслышав голос майора, раздраженно покачал головой. В голосе звучали всегдашние режущие слух высокие и скрипучие тона. Соблюдая армейский этикет, Уайт постучался и вошел в главное помещение форта. В нем, кроме командира, находились еще трое: Джон Летящая Стрела, индеец из племени арикара, служивший переводчиком, и два вождя оглала, которые не так давно привели своих людей к форту Питилисс для полной сдачи.

Трабл, как обычно, восседал в кожаном кресле с сигарой в одной руке и стаканом виски в другой. Арикара сидел на краешке стула, напоминая худым лицом и фигурой дикого зверька. Вожди оглала стояли рядом с дверью, прислонившись плечами к стене. Один из них был сутулый коренастый старик с длинным морщинистым лицом – Татокалаша, Красная Антилопа. Татекахомни, Вихрь, годился ему в сыновья. Он был широкоплечим, стройным, а его лицо и тело отличались необычным для краснокожего светлым оттенком. Поговаривали, что в его жилах, как и у великого Бешеного Коня, течет кровь манданов, самых светлокожих индейцев на равнинах. В отличие от старого вождя, имевшего какой-то приниженный вид, Татекахомни гордо держал голову, остановив спокойный взгляд серых глаз на окне канцелярии.

– А-а, наш ученый друг, – завидев Уайта, с заметной издевкой проговорил Трабл. – Похоже, лежал себе, почитывал, а?

У лейтенанта была небольшая библиотечка любимых книг, и майор, питавший к чтению ненормальное для потомка аристократа отвращение, всегда старался как-нибудь съязвить на этот счет.

– Не знаю, сэр, что вы в чтении находите дурного, – произнес Уайт, тяжело посмотрев на командира форта. – По-моему, – он перевел взгляд на стакан в руке майора, – лучше провести время за книгой, чем день и ночь наливаться спиртным.

Обрюзгшее лицо Трабла затряслось от смеха, его бледно-голубые глазки почти скрылись в жирных складках.

– Да уж кому что, – вволю насмеявшись, сказал он. – Неплохой ты, вообще, парень, Уайт. Только вот не пьешь... Выпивка, она, – майор потрогал свои красные щеки, – вроде как красит человека.

И он снова рассмеялся. Такие приступы смеха вызывали в лейтенанте неприятное чувство. Потому что обычно за ними следовала надменная грубость. И сейчас закономерность была налицо.

– Ну вот что, – звуки "о" в голосе Трабла перешли в издевательские "а". – Довольно болтовни!.. С этими краснокожими, – он ткнул пальцем в сторону вождей, -уже начались проблемы.

– Что-то случилось, сэр? – насторожился Уайт.

– А как же!.. Вчера у переселенцев пропала корова. Кому она потребовалась как ни этим дикарям, вечно свирепым и голодным?.. Твоя задача, Уайт, отправиться с отрядом в лагерь оглала и найти доказательства кражи.

– А что говорят Красная Антилопа и Вихрь?

– Что могут сказать эти нехристи?.. Отнекиваются, и все тут! Можешь сам убедиться.

Майор задал через Летящую Стрелу несколько вопросов двум вождям. Те или отвечали односложно или отрицательно качали головами.

– Видишь! – злобно бросил Трабл. – Никакого толку! Врут они, черти. Ох и проучу я их.

Лейтенант заметил, как у Татекахомни в глазах сверкнула обида. На какую-то секунду к нему в голову пришла мысль о том, что краснокожий знает английский, но он тут же отогнал ее прочь. Эти оглала, которые откололись от хункпатилов Человека-Боящегося-Своих-Лошадей и которые приняли имя Мийача, Прерийных Волков, были, скорее всего, самыми дикими из всех тетонов. Они бы ни за что не сдались, если бы смогли оторваться от Длинных Ножей. Лейтенант Уайт самолично возглавлял отряд кавалеристов, повсюду преследовавший Прерийных Волков до тех пор, пока они не пришли под стены форта. Постоянная погоня измотала Мийача, у них не оставалось времени на охоту, они попросту валились с голоду. До особого распоряжения военных властей они должны были оставаться у форта и питаться тем, что им выделит майор Трабл.

Лейтенант, будучи человеком совестливым, начал сочувствовать индейцам с первых же дней их сдачи. Пока он их преследовал, у него не было к ним жалости. Теперь все переменилось. Свободные охотники и храбрые воины Мийача стали невольными попрошайками, которым доставались какие-то крохи. Их унизили до того, что они не имели права охотиться даже вблизи форта Питилисс.

– Сэр, осмелюсь заявить, – робко начал Уайт, – что Мийача и так не сладко...

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился майор.

– Им перепадает слишком мало еды.

Лицо Трабла на глазах стало багроветь.

– Они у меня подохнут с голоду, если совершили кражу! – рявкнул он.

Лейтенант глубоко вздохнул. Он понял, что Трабла ничем не проймешь.

– Что вы предпримете, когда я найду доказательства? – спросил он, не глядя на командира.

– Это уж мое дело, – отрезал тот. – А твое -сейчас же прочесать индейский лагерь и его окрестности. До твоего возвращения вожди побудут здесь... в качестве заложников.

Выйдя от начальника, Уайт увидел Патрицию, стоявшую у дверей канцелярии. Симпатичное лицо девушки с большими карими глазами было чуть нахмуренно.

– Эндрю опять не в духе, мистер Уайт? Лейтенант кивнул и вкратце рассказал ей о случившемся. Он не удивился, когда она бросила негодующий взгляд на окна канцелярии. С тех пор как индейцы появились у стен форта, Патриция почти каждый день бывала в их лагере, одаривая краснокожих ребятишек всякими сладостями и кое-какой провизией. Она ни в коей мере не разделяла мнения своего брата относительно законченной испорченности индейской натуры. Для нее это были такие же люди с их достоинствами и недостатками, люди, чьи проблемы заключались единственно в том, что они вели чуждый бледнолицым образ жизни.

– Чует мое сердце – индейцы совершили кражу, – сказала девушка. -А что им делать, если братец держит их на голодном пайке, да еще не разрешает охотиться?

– Здесь он хозяин, мисс, – ответил Уайт, -нравится это кому или нет. Мы можем лишь сочувствовать пленникам.

– Да, да, – рассеянно пробормотала девушка, направившись к своему домику, пристроенному к западной стене канцелярии.

Лейтенант некоторое время смотрел ей вслед, любуясь мягкой женской походкой, затем развернулся и зашагал к армейской казарме форта Питилесс Безжалостного.

* * *

Индейская стоянка из десяти типи, раскинутая на берегу Чистого ручья под сенью тополей, встретила солдатский отряд гробовым молчанием. Мужчины, женщины и дети стояли у своих жилищ без звука, взирая на пришельцев черными блестящими глазами. Все они выглядели хмурыми и изможденными.

Лейтенант тронул руку переводчика, сидевшего на пегой лошади рядом с его вороным жеребцом.

– Скажи им, что мы произведем сейчас проверку жилищ.

Арикара Летящая Стрела, побывавший когда-то в плену у тетонов и ненавидящий их всем сердцем, громко прокричал слова на языке лакота.

Ответом ему было все то же молчание.

– Спешиться! – приказал лейтенант.

Солдаты соскочили на землю и вытащили из седельных чехлов карабины.

– Стрелять только в случае крайней необходимости, – сказал Уайт.

Он знал, что у индейцев не было выбора, но на всякий случай и сам вооружился револьвером. Он всегда помнил, что Мийача сдались с подозрительно малым количеством оружия. Оно могло быть припрятано где угодно в здешних местах.

– Молодой вождь зря беспокоиться, – произнес арикара, коверкая английский. – Оглала быть умница, они понимать, что их вожди в форте станет плохо.

Лейтенант скосил глаза на переводчика, секунду подумал и воткнул револьвер обратно в кобуру.

– Со мной пойдут четверо, – обратился он к солдатам. – Остальные останутся тут.

Проверка длилась около получаса и не дала никаких результатов. Уайт знал наверняка, что корову своровали индейцы, и в конце осмотра ему стало легче от того, что в жилищах не нашлось ни свежих костей, ни шкуры. А если, думал он, краснокожие схоронили все это где-то поблизости, то обнаружить похоронки белым не удастся вовеки. Ради проформы он пошлет солдат обшарить округу, и на этом все.

Выйдя из последнего типи, Уайт послал все тех же четверых кавалеристов на поиски, а сам пошел по лагерю к оставшимся с лошадьми подчиненным. Он по ходу поглядывал на стоявших у типи дикарей и с удовлетворением отметил про себя, что знает по именам и в лицо каждого взрослого Мийача. Память на лица и имена у него была превосходной. Ублажая себя, он мысленно произнес имена восьмерых из десяти глав семейств этого небольшого индейского лагеря: Жела Свисток, Вийака – Хвостовое Орлиное Перо, Ванаша -Приготавливающий Мясо, Ванапин – Меховое Ожерелье, Вахошиша – Красный Посланец, Татанка Ска – Белый Бык, Таблока – Лось и Такча Нажин -Стоящий Олень. Девятым и десятым были Татекахомни и Татокалаша.

Еще на подходе к оставшимся у края стоянки кавалеристам Уайт заметил отсутствие Летящей Стрелы. Ему это не понравилось. Похоже, арикара метнулся на поиски сам.

– Где переводчик? – спросил лейтенант у солдат.

– Отправился искать припрятанную шкуру и кости, – ответил один из старослужащих сержантов, Эд Хэмптон. – Сказал, что оглала никогда не проведут арикара.

"Вот бестия! – мелькнуло в голове лейтенанта. -Уж он -то точно вернется не с пустыми руками."

Но делать было нечего, и офицер остался с солдатами на краю индейского стойбища. Через какое -то время четверо поисковиков, как он и предполагал, возвратились ни с чем. Потянулись долгие минуты ожидания, и вдруг среди тишины послышался отдаленный вскрик. Кричали где-то в глубине березовой рощи, высившейся к востоку от стоянки.

– За мной! – отдал приказ лейтенант, вспрыгнув на лошадь.

Солдаты ринулись вслед за командиром.

Спустя считанные минуты они обнаружили в роще истекавшего кровью Летящую Стрелу. Арикара лежал на спине и с мукой на лице пытался вытащить из живота свой собственный охотничий нож. Лейтенант, спрыгнув с лошади, помог ему сделать это, но арикара стало лишь хуже.

– Что стряслось, Летящая Стрела? – спросил Уайт, схватив индейца за плечи.

Тот лишь хрипло задышал, а затем тихо скончался.

Уайт поднялся на ноги и в задумчивости поскреб подбородок. Вряд ли арикара ни с того ни с сего проткнул себе внутренности. Тут произошло убийство – это однозначно. Но кто мог отправить на тот свет переводчика? Какой – нибудь Мийача, решившийся прикончить слишком расторопную ищейку? Нет... Все взрослые краснокожие были в лагере. Не мог же один из юношей справиться с опытным арикара... А вдруг?! Оглала – прирожденные воины.

Пролилась кровь, дело осложнилось, и лейтенант уже всерьез забеспокоился о последствиях, которые будут ждать Мийача, когда новости дойдут до командира форта.

– Тогда просто надо поймать виновного, -пробормотал он себе под нос. Пусть кару понесет один, а не целое селение... Сержант Хэмптон! -громко произнес он. – Вытолкай наружу всех Мийача. Тот, кого не окажется в лагере, и есть убийца.

Когда сержант справился с задачей, лейтенанту осталось лишь в растерянности покачать головой. Все до единого Мийача, исключая вождей, были на месте.

– Ну что ж, – заключил он. – Похоже, Летящая Стрела и впрямь сам себе выпустил кишки.

ГЛАВА 2

Майор Трабл еще раз прочитал только что полученную телеграмму и, встав из-за стола, прошелся несколько раз по канцелярии. Затем снова сел в кресло, уставив взгляд на висевшую на стене большую карту Западных территорий. Хм-м!.. Вчера, 5 сентября в форте Робинсон нашел свою смерть самый опасный возмутитель спокойствия – Бешеный Конь, военный вождь оглала. С одной стороны – туда ему и дорога, но с другой – как повлияет его гибель на других краснокожих?.. К примеру, на моих чертовых Мийача.

Трабл искоса взглянул на стоявших у стены вождей и мысленно пожелал им того же, что случилось с Бешеным Конем. Потом опять уставился на карту... Он ненавидел индейцев и ту глушь, в какую попал по их милости. Ненавидел всем сердцем. Будь его воля, он бы залил кровью воды всех этих Танг, Паудер и Биг Хорн, чтобы отныне и навсегда избавиться от индейской опасности... Но было военное ведомство, которое продолжало цацкаться с краснокожими, не позволяя таким храбрецам как он, разом покончить с ними... Ну, ничего, подумал майор, у него есть возможность поиздеваться над некоторыми из дикарей Вот только появится Уайт! И плевать на то, что в полученной телеграмме ему советовали понапрасну не тревожить язычников. Их собирались отправить в форт Робинсон, но теперь – то там неспокойно и они еще долго пробудут под стенами его форта.

Течение подобных мыслей майора прервалось с появлением в канцелярии лейтенанта Уайта.

– Ну, что там, лейтенант? – осведомился Трабл, принимая осанистый вид

– Никаких доказательств, сэр, что Мийача совершили кражу, – ответил Уайт – Ни в лагере, ни в округе.

Майор долго смотрел на своего подчиненного, а затем так грохнул кулаком по столу, что с него слетела чернильница.

– Вранье! – гаркнул он свирепо. – Не может такого быть.

– Но это действительно так. Я и мои солдаты приложили все силы.

Глаза майора, загоревшись, сузились.

– Приложили все силы, говоришь?... От тебя, Уайт, мало проку. Ты сейчас возьмешь одного единственного арикара, и он тебе быстро найдет доказательства... Черт, надо было сразу задействовать Летящую Стрелу, а не полагаться на таких неумех... Где, кстати, он?

– Арикара больше нет.

– Как это – нет?

– В березовой роще, за индейским лагерем, он покончил с собой.

И лейтенант подробно рассказал командиру о случившемся. Трабл на удивление спокойно воспринял новости.

– От этих дикарей не знаешь, что ожидать в следующий момент... Дьявол с ним, с арикара!.. Только как вот будем толковать с Мийача без переводчика?

Он встал, подошел к окну и стал задумчиво в него смотреть. На плацу никого не было, лишь у казарм капитан Уинтон – еще один офицер форта чем-то занимался со своим эскадроном. Майор увидел, как открылись ворота, и принялся от нечего делать разглядывать проехавшего через них человека.

"Вроде смахивает на охотника... или на следопыта, – размышлял он. – Все они на одно лицо в своих замшевых одеждах... Постой, постой... Так ведь это отец!"

– В самом деле – он! – вслух произнес Трабл, заметно обрадовавшись.

Все в форте знали, с каким уважением относится командир к своему благородному отцу. Чем бы тот ни занимался, он оставался для сына аристократом, прямым потомком блистательных когда-то маркизов Траблов. Майор гордился тем, что и в его жилах течет кровь этого славного рода.

Завидя отца, младший Трабл поспешил убрать со стола бутылку виски. Он ни перед кем не скрывал, что крепко выпивает, однако в присутствии родителя боялся даже подумать о спиртном.

Лейтенант Уайт ухмыльнулся себе в усы. Трезвый образ жизни теперь обеспечен командиру, подумал он.

Старший Трабл появился в канцелярии бесшумно, словно материализовался: его поступь, как у многих старожилов границы, была сродни кошачьей. Этот был высокий сухощавый старик с широкими плечами, крепкими руками и длинными ногами. Его лицо с тонкими и резкими чертами напоминало орлиный лик. Светлая с проседью шевелюра волнами спускалась ему на плечи.

– Отец, рад вас видеть! – воскликнул майор, заключая отца в объятия. Какими судьбами?

– Взаимно, Эндрю, – произнес маркиз приятным баритоном. – А такими, что, сделав свои дела в форте Ларами, решил навестить сына и его сестру.

Майор отстранился и, окинув отца нежным взором, любовно снял с его волос несколько березовых листьев.

– А – а, это я проехал через рощу, – поблагодарив сына, пояснил маркиз.

– А тут что такое? – вдруг тревожно спросил майор, притронувшись к темным пятнам на рукавах отцовской куртки. – Свежая кровь!.. Вы не поранились?

– Ах, ерунда, – после небольшой паузы, смутившись, проговорил старик. Кровь тетерева... Он... э-э.. лежит в седельной сумке.

Лейтенант Уайт побледнел. В его мозгу сверкнула догадка, что это маркиз отослал дух Летящей Стрелы в Счастливые Охотничьи Угодья. Но зачем?.. К чему ему все это?.. Впрочем, почему бы ему не помочь Мийача, которые, по его собственным словам в одном разговоре, "самые отважные и благородные дикари в прериях Америки"... Ладно, при первой возможности стоит заглянуть в его седельные сумки...

– Вот в чем дело, – протянул майор. -Действительно, ерунда... А вы, отец, как нельзя кстати пожаловали ко мне в гости. Нужны переводчики, и вы, я знаю, неплохо владеете языком лакота. – Он взглянул на вождей. – Здесь вот Вихрь и Красная Антилопа. Вчера у переселенцев пропала корова. А они так сумели замести следы, что просто беда. Скажите вождям, что сейчас и здесь я жду от них признания в совершении кражи. Пусть назовут виновников, иначе пострадают все Мийача.

Старик подошел к индейцам и поочередно пожал им руки. Лейтенанту показалось, что маркиз с Татекахомни обменялись особенно теплым взором. Повернувшись к присутствующим и кивнув на Вихря, старик воодушевленно произнес:

– Настоящий атлет этот Мийача! Какие плечи и фигура! Достойный Носитель Рубахи, главный воин, по-нашему.

– Да будет вам, отец, любоваться дикарем! – с ноткой раздражения в голосе сказал майор. – Лучше переведите.

Из уст маркиза полилась гортанная речь оглала. Вожди, как и прежде, отрицательно качали головами, говоря односложные слова. Маркиз похлопал вождей по плечу и подошел к майору.

– Они сказали, Эндрю, что не пойманный – не вор, и это, на мой взгляд, очевидная истина.

– Будь они прокляты, умники! – рявкнул младший Трабл. – Скажите им, чтобы проваливали в свой лагерь... Погодите! Они слишком легко отделаются. Мой приказ: переместить стоянку с берега ручья на открытое место. Пусть пожарятся на пекле, чтобы вышла дурь из голов. И еще: с сегодняшнего дня их пайки урезаются вдвое. А если кто-нибудь из них отважится поохотиться, то я не буду сидеть сложа руки и приму самые крутые меры.

– Эндрю, это уж слишком, – попытался урезонить маркиз сына.

– Отец, я вас уважаю и люблю, но попрошу не заступаться за дикарей. Начальник здесь я.

– Никто не спорит, сынок, никто не спорит. Только как бы чего не вышло.

– В смысле?

– Мийача – гордые люди, и издеваться над собой они вряд ли позволят.

– Передайте мои слова вождям, отец, и на этом все.

Маркиз пожал плечами и поговорил с индейцами. Татокалаша стал еще унылей, Татекахомни же, бросив на командира форта полный достоинства взгляд, что-то ровно произнес.

– Что он сказал? – спросил майор.

Подождав, пока индейцы скрылись за дверью, маркиз ответил:

– Татекахомни сказал: когда-нибудь Длинный Нож пожалеет, что в его груди бьется безжалостное сердце.

Майор Трабл ничего на это не ответил. Подняв с пола чернильницу и поставив ее на стол, он с непроницаемым лицом уселся в свое любимое кресло, глядя на высокие пики гряды. Биг Хорн.

ГЛАВА 3

Лейтенант Уайт вернулся домой после того, как Мийача под его присмотром перенесли стоянку на выжженную солнцем прерию. Он выпил прохладительного напитка, взял с полки томик Монтеня и улегся на кровать. Его всегда тянуло почитать что-нибудь из Монтеня. Этот средневековый философ знал толк в жизни как никто другой, и окунуться в его простые и в то же время мудрые мысли было чистым удовольствием. Лейтенант принялся за чтение, но вскоре поймал себя на мысли, что думает о другом. Он отложил томик в сторону и, засунув руки за голову, уставил взгляд в потолок... Итак, маркиз Трабл соврал. Кровь на его одежде принадлежала Летящей Стреле, а не тетереву. Никакими птицами в седельных сумках и не пахло.

Вспомнив о просмотре сумок, лейтенант смутился. Лошадь маркиза стояла у канцелярии, и тайной проверки не получилось. Маркизу удалось увидеть все из окна.

"Неудобно, конечно, – размышлял Уайт, – шарить в чужих вещах... Но, черт возьми, я должен был убедиться!.. Убедиться?.. Ну, убедился. И что с того? Потешил свою проницательность, и только. Что двигало стариком, когда он замыслил убийство, мне никогда не узнать. Есть какие – то предположения, но слишком они нелепы и расплывчаты... "

Лейтенант вздрогнул. Ему показалось, что в домике он не один. И действительно, повернув голову, он увидел старшего Трабла. Маркиз стоял у изголовья кровати и слегка улыбался.

– Вы всегда появляетесь словно фантом, сэр! -воскликнул лейтенант, присаживаясь на кровати.

– Уж извиняйте, мистер Уайт. Это получается само собой. Привычка, знаете ли... Что это у вас?

Старик взял в руки томик Монтеня и пролистал его.

– У вас хороший вкус, – произнес он, кивая головой. – И я любил в молодости черпать мудрость у Монтеня. Доходчивый и умный философ.

– Главы о добродетели и смерти, по-моему, самые сильные, – заметил Уайт.

– Не скрою, и я так считаю, – сказал маркиз. – Хотя, остальные им мало в чем уступают.

– Да, конечно, сэр, – согласился Уайт и, встав с кровати, пригласил старика к столу.

Они некоторое время сидели в молчании, попивая холодный лимонад. В то время как лейтенант в смущении ерзал на стуле, маркиз хладнокровно отпивал глоток за глотком, не сводя глаз с хозяина жилища.

– Пора объясниться, мистер Уайт, – наконец произнес Трабл. – Надеюсь, легче будет и вам, и мне... Это я прикончил арикара. Мой сын слишком строг к Мийача. Прибыв в их лагерь и узнав, что происходит, я отправился к тому месту в березняке, где были припрятаны шкура и кости. Солдаты меня не пугали. Было бы смешно ожидать от них какого – либо результата в этом деле. Арикара – вот кого стоило опасаться. Я и прирезал его, когда он приблизился к месту захоронения. Это было легко сделать при моем умении двигаться бесшумно. Прежде чем он успел что – либо понять, его собственный нож уже проник в его внутренности... Вот и весь мой рассказ, мистер Уайт. Увидев, что вы проявили интерес к содержимому моих седельных сумок, я не мог поступить иначе, как признаться... А Мийача даже и не крали коровы. Она просто заблудилась.

Волнение лейтенанта к концу рассказа маркиза улеглось. Он и раньше уважал старика Трабла, теперь же выходило, что им впору было восхищаться. Защищать гонимых индейцев всегда было неблагодарным занятием, чреватым всякими негативными последствиями.

– Но зачем вам это нужно, сэр? – задал он тот вопрос, который никак не давал ему покоя. – К чему было рисковать жизнью из-за Мийача?

Старик повертел стакан в руке и поглядел отсутствующим взглядом на молодого человека. Этот взгляд был устремлен в прошлое.

– Когда-то один Мийача выручил меня из настоящей беды, – баритон маркиза звучал как-то особенно тепло. – Давно это было, но долги надо платить. Вы меня понимаете?

– Разумеется, сэр. Теперь мне все ясно.

– И что вы в таком случае предпримете?

– Ничего.

– Ничего?

– Я сам не хотел, чтобы Мийача как-то пострадали

Старик удивленно вскинул густые брови.

– И это говорит военный, который месяцами гонялся за Прерийными Волками!

Лейтенант, вздохнув, широко развел руками.

– Так оно и есть. Гонялся, когда Мийача держали Топор Войны. Теперь они сложили оружие, и мне их немного жаль.

Маркиз привстал из-за стола и крепко пожал руку лейтенанту.

– Вы порядочный человек, мистер Уайт. Большая редкость встретить среди военных подобное снисхождение к краснокожим.

– Может быть, я и снисходителен. Но вы, сэр, поразили меня своей решительностью.

– Меня не обременяют погоны, мистер Уайт. Сложнее сочувствовать индейцам вам, а не мне.

Они помолчали. Снаружи слышно было, как капитан Уинтон раздает громкие приказы. Этот офицер, как и командир форта, был ярым ненавистником краснокожих.

– Вы бы рассказали мне, сэр, о том, как вам помогли Мийача, неожиданно попросил лейтенант.

Маркиз достал трубку, набил ее табаком и, раскурив, принялся за неторопливый рассказ:

– В начале 50-х я вместе с другими горцами продолжал ловить бобров. Их к тому времени почти уже не оставалось, но мы упорно искали бобровые плотины. Скорее всего потому, что нам нравилась подобная жизнь. Тому, кто ловил когда-нибудь бобров, понятно, о чем я говорю. Не важна была прибыль, важно было то, что ты сливался с яркой природой Скалистых гор, жил подобно орлу, который не ведает преград.

И вот однажды зимой вышло так, что я отбился от своих друзей-компаньонов и заблудился. Было это где-то в верхнем течении Северного Платта. Погода стояла ужасная. Ледяные ветры сменялись трескучими морозами, от которых пальцы примерзали к железу. Долго я плутал, надрывая криками легкие, пока не понял, что все напрасно. Положение усугублялось отсутствием у меня каких-либо приспособлений для разжигания огня. Сначала я запаниковал, потом наступила какая-то прострация. Чтобы не замерзнуть, я был в постоянном движении – просто шел куда глаза глядят. И тогда появился медведь. Огромный гризли вылез из свей берлоги, чтобы поставить точку в моей бродяжьей жизни. Он не раздумывая бросился на меня и выбил из рук Шарпе. Я выхватил Боуи. Я кричал от боли, которую причиняли мне его страшные когти и зубы, и без конца вгонял в его нутро острый нож. Перед тем как потерять сознание, я услышал выстрелы.

Очнулся я спустя много суток в жилище Хункпатилов вождя Человека Боящегося – Своих -Лошадей. В те годы он был верховным предводителем всех оглала. А убил медведя и выходил меня Четан Мани, Шагающий Сокол, младший вождь Хункпатилов. Даже в ту раннюю пору белому человеку трудно было рассчитывать на помощь индейца, но мне повезло. Четан Мани не испытывал к белым неприязни потому, что и сам когда-то получил помощь от траппера.

Той зимой, как всегда, кланы оглала – Кийюкса, Собственно Оглала, Важажа, Миниша, Плохие Лица, Короткие Волосы и Красные Палатки – стояли лагерями по всей округе от соединения рукавов Платта до Скалистых гор. Стоянка Хункпатилов, на мое счастье, располагалась невдалеке от тех мест, где я заблудился.

Выздоравливал я долго. Но благодаря усилиям Четана Мани и его ближних я в конце концов выкарабкался.

Другие индейцы относились ко мне терпимо, если не сказать безразлично. Они считали, что белый ловец бобров находится под покровительством Шагающего Сокола и не имеет к ним никакого отношения.

Именно тогда я впервые увидел влиятельных вождей оглала, которые впоследствии стали знаменитыми на весь Запад и у всех на слуху. Они приезжали в лагерь Хункпатилов с визитами дружбы. Плохая Рана, Убийца Пауни, Свисток и Маленькая Рана представляли тех оглала, которые после 1854 года ушли на новые кочевья в Северном Канзасе и приняли имя южных оглала. Их еще называли Народом Бычьего Медведя – по прозвищу великого вождя, приведшего первых оглала из страны Черных Холмов к Северному Платту. Преимущественно южные Оглала состояли из двух старинных кланов -Кийюкса и Собственно Оглала.

Красное Облако, Большая Дорога, Маленький Ястреб были вождями клана Итешича – Плохие Лица. Оюкхепе, Сброшенных, представлял влиятельный Красный Пес. Эти два клана вместе с Хункпатилами потом откочевали к северо-западу, к истокам Шайенн – Ривер, и стали называться Народом Дыма – по имени одного из великих вождей оглала.

Я пробыл у Хункпатилов до первых летних дней и уехал от них с признательностью в сердце.

Маркиз умолк. Взгляд его светло-голубых глаз был где-то далеко-далеко. Трубка еле тлела, а затем погасла.

– Спасибо за рассказ, сэр, – поблагодарил лейтенанта Трабла. -Только вот еще что: Татекахомни – это не сын ли Четана Мани?

Маркиз встрепенулся. Трубка выскочила из его пальцев и упала на стол.

– Что?.. Да, конечно, сын Шагающего Сокола.

Он встал, взял со стола трубку и направился к выходу.

– А что с Четаном Мани, – остановил его лейтенант, – он жив?

– Его давно уже нет, – со вздохом ответил маркиз. – Он скончался от ран, полученных в битве с генералом Харни при Блю Уотер Крик... Небольшая просьба, мистер Уайт.

– Да, сэр?

– Я не хотел бы, чтобы мой сын узнал, что я жил когда-то с индейцами.

– Как вам будет угодно, сэр, – выпалил Уайт и в недоумении пожал плечами, когда старший Трабл закрыл за собой дверь.

ГЛАВА 4

Спустя несколько дней случилось то, что и должно было произойти. Пятеро Мийача во главе с Татекахомни тайно выехали на охоту. Их видели далеко в прерии солдаты конного патруля.

Майор Трабл выслушал донесение, и злорадство разлилось по всему его обрюзгшему лицу. "Ну что ж, я их предупреждал, – думал он. – Я просил их не делать этого. Теперь они у меня попляшут! Я прикажу отхлестать их плетками, а потом засажу в тюрьму на хлеб и воду... Безмозглая, вырождающаяся раса! Только и способны, что кочевать да снимать скальпы... Необходимо срочно сочинить рапорт полковнику Майлзу в форт Кью. Так, лучше будет, если я заявлю, что несколько Мийача во главе с Вихрем пытались сбежать. Это как раз то, что нужно. Если до Медвежьего Плаща дойдет, что для Мийача сокращены пайки и им не разрешено охотиться, то меня ждут неприятности... Ох уж этот мне Майлз и ему подобные миротворцы! Приходится действовать с оглядкой. "