Текст книги "Жанна д'Арк. Тайна рождения"

Автор книги: Сергей Нечаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава третья
Разве не было предсказано…

ПЛАН ЖИЛЯ ДЕ РЭ

Надо сказать, что Жиль де Рэ был сказочно богат и охотно брал на себя расходы по организации банкетов, охоты и прочих увеселений, которые так обожал Карл. Неудивительно, что Жиля де Рэ в Шиноне всегда встречали как самого дорогого гостя.

Как-то раз за ужином разговор в очередной раз зашел о новых военных операциях герцога Бэдфорда. Карл в очередной раз начал жаловаться на нехватку солдат, на отсутствие у них боевого духа и веры в возможность победы над англичанами. Правда, и сам Карл слабо верил в эту возможность.

И вот тут Жиль де Рэ предложил план, заключавшийся в следующем. К дофину якобы придет простая деревенская девушка, к которой являются святые и пророчествуют, что, после того как Карл станет королем, Франция вновь будет единой. Сам Жиль де Рэ брался финансировать создание регулярной армии и давал деньги на организацию ополчения. После этого войска под командованием Жиля де Рэ должны будут нанести несколько ощутимых ударов по замкам французских феодалов, плативших подати англичанам. «Божественная» девушка непременно будет находиться среди солдат – людям это понравится, и они с готовностью пойдут «под знамена». Но самое главное: французские феодалы, пресмыкающиеся перед Англией, увидят, что Карл популярен в народе, и завтра их замки сожгут, если они ему не подчинятся.

ФРАНЦИЯ БУДЕТ ВОЗРОЖДЕНА ДЕВОЙ

Предложенный план Карлу понравился, и он тут же принялся его развивать. Правда, развивать – это громко сказано, развивать Карл ничего не умел, однако догадался обратиться за советом к своей любимой теще Иоланде Арагонской, которую почитал больше родной матери.

И было за что. Мудрая королева Иоланда быстро смекнула, что в плане Жиля де Рэ заложен огромный потенциал, о котором сам автор плана даже и не подозревал. Иоланда Арагонская хорошо знала старую истину: чудеса – там, где в них верят, и чем больше в них верят, тем чаще они случаются.

К тому времени положение французов, а особенно блокированного Орлеана, этого последнего серьезного форпоста, препятствовавшего продвижению англичан на юг страны, было столь скверным, что хуже и быть не могло. Поэтому даже в случае неудачи с предложением Жиля де Рэ сам Карл ничего не терял.

Вопрос стоял лишь в том, где взять эту божественную девушку, которая воодушевит людей на борьбу против англичан и возведет Карла на престол? Кто совершит все эти чудеса?

Нужна была очень надежная кандидатура, и тут-то королева Иоланда и напомнила Карлу про существование его сестры Жанны, которая, по слухам, жила где-то на севере Франции. Вот она-то, принцесса по крови, вполне могла бы сыграть роль ниспосланной Богом Девы. Если ее хорошо подготовить, она вполне могла бы вдохнуть боевой дух во французских солдат, а кроме того, с ней был связан еще один важный момент, который показался Иоланде Арагонской просто чудесным стечением обстоятельств.

Жанна была таким же незаконнорожденным ребенком, как и сам Карл. Отцом Жанны был Людовик Орлеанский, об этом знали многие при дворе покойного короля Карла VI Безумного. Но чьим сыном был сам дофин Карл – Людовика Орлеанского или простого дворянчика Луи де Буа-Бурдона?

В первом случае за его «легитимность» еще можно было побороться, все-таки Людовик Орлеанский был младшим братом короля; во втором же – никоим образом. Вот тут-то на сцену и должна была выйти Жанна – несомненная принцесса крови. Ей следовало чудесным образом явиться и подтвердить, что «сын прелюбодеяния, воплощенный грех своей матери» является дофином, то есть законным наследником французского престола.

Историк Робер Амбелен по этому поводу писал:

«Был составлен целый сценарий, цель которого заключалась в том, чтобы расположить страну в пользу Карла VII».

От всего этого Иоланда Арагонская пришла в восторг. Неплохая вырисовывалась интрига. Если все хорошенько продумать, если все предусмотреть, то одним выстрелом можно, как говорится, убить сразу нескольких зайцев…

И вот эта предельно простая идея и должна была быть впоследствии украшена рассказами про «Жанну Деву», про «Божественные голоса», про «спасение Франции», про «национальное самосознание» и т. п.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ,

О ДЕВЕ-СПАСИТЕЛЬНИЦЕ

Основу задуманной интриги составляла мысль о том, что французскому народу для поднятия боевого духа была нужна легенда о Деве. Откуда же пошло представление о том, что Франция будет погублена женщиной, а возрождена девой?

Старинное пророчество, на которое решили опереться Иоланда Арагонская и ее зять карл, было основано на традиционном противопоставлении женщины и девы. Исследователь феномена Жанны Владимир Райцес, автор книг «Процесс Жанны д’Арк» (1964) и «Жанна д’Арк: факты, легенды, гипотезы» (1982), изучавший этимологию этого пророчества, утверждал, что оно восходило «к фундаментальной христианской антитезе «Ева – Мария». Как говорится, Ева погубила, а Мария спасла.

Относительно женщины-губительницы – тут все понятно. Речь могла идти только о матери Карла Изабелле Баварской. Всеобщая молва (во всяком случае, на землях, признававших Карла) уже давно возлагала на нее главную вину за постигшие Францию бедствия. Это она переметнулась к англичанам, она признала права на трон своего английского внука, поддержав тем самым вражескую оккупацию половины страны (они якобы пришли, чтобы поддерживать порядок в «своем» королевстве).

Относительно Девы-спасительницы – все обстояло несколько сложнее.

Владимир Райцес писал:

«Предсказание прихода Девы-спасительницы – явление весьма сложное по своей генетической природе, В нем, конечно, сказался общий рост мистических настроений на почве непрерывных бедствий, военных неудач, социальных катаклизмов, разорения страны, эпидемий, голодовок и т. п. Безусловно также, что это предсказание было связано с широко распространенным в народной среде культом спасительницы всего человеческого рода – Девы Марии».

Кроме того, приход Девы был предсказан пророчествами знаменитого волшебника Мерлина, персонажа множества легенд и рыцарских романов, жившего в VI веке при дворе не менее знаменитого короля Артура. Согласно Мерлину, Дева должна была явиться «на спинах лучников», а после того, как она «возьмет крепости и своим дыханием иссушит источники зла», она будет убита «оленем с десятью рогами».

Все эти пророчества были хорошо известны и, основываясь на них, можно было разыграть хороший спектакль. В принципе Жанна прекрасно подходила на эту роль. С одной стороны, она была «своим» человеком, с другой – она не была «простой девушкой». В общем-то это было и неплохо, так как с обыкновенной крестьянкой не стали бы считаться дворяне. Но как тогда быть с пророчеством о том, что «Богу угодно действовать через простую Деву» (по латыни – Simplex Puella)? Но выход был найден и тут, ведь под «простотой» можно понимать не «низкое» общественное положение, а комплекс нравственных качеств: простодушие, чистоту помыслов, целомудрие. Ведь Господь часто избирает своим орудием именно таких «простых» людей, карая тем самым людскую гордыню.

Кроме того, ставшее общеупотребительным клише слово «Дева» (по-французски – la Pucelie) имело одним из значений понятие «служанка», которое вполне можно было трактовать как «служанка Господа Бога».

Вывод Владимира Райцеса очевиден:

«Еще до появления Жанны д’Арк на исторической сцене замысел грандиозной мистерии был в общих чертах ясен, и главная роль ждала свою исполнительницу».

СКАЗАНО – СДЕЛАНО

Сказано – сделано. Через своих надежных приближенных и родственников королева Иоланда навела справки у некоторых знающих людей, и они подтвердили, что сестра Карла, незаконнорожденная дочь королевы Изабеллы Баварской, действительно живет на севере в Домреми в доме Жака д’Арка.

По совету тещи Карл быстро снарядил гонца по имени Коле де Вьенн, дал ему в сопровождение шотландского лучника Ричарда и направил их обоих в Вокулёр, ближайший от Домреми город, где правил его вассал Робер де Бодрикур. Коле де Вьенн вез с собой достаточно четкие инструкции по поводу Жанны.

Ну а дальше, собственно, и началась в высшей степени легендарная история так называемой Жанны д’Арк.

В январе 1429 года в Домреми прибыл королевский гонец. Он переговорил с местным капитаном де Бодрикуром, и тот сформировал эскорт, состоявший из двух его офицеров, Жана де Новелонпона (его еще называли Жаном из Меца) и Бертрана де Пуланжи, оруженосцев Жана и Жюльена, а также лучника Ричарда и самого гонца Коле де Вьенна, привезшего письмо от дофина и теперь возвращавшегося ко двору. Все эти люди должны были сопровождать Жанну в Шинон, где ее с нетерпением ждали: офицеры с оруженосцами и лучник должны были охранять ее, а королевский гонец – показывать дорогу. Мнения самой Жанны при этом никто и не спрашивал.

ОТЪЕЗД ЖАННЫ ИЗ ВОКУЛЁРА

13 февраля 1429 года маленький отряд покинул Вокулёр. Большая толпа проводила Жанну, переодетую в специально сшитую мужскую одежду, и ее спутников до ворот. Среди провожавших был и сам Робер де Бодрикур. Отправляя Жанну в путь, он подарил ей меч (право же, весьма странный подарок в случае, если бы Жанна была простой крестьянкой) и сказал:

– Ну, Жанна, ступай, и будь, что будет!

Ни о каких «Божьих голосах» в тот момент не было и речи, все это появится значительно позднее.

Госпожа де Бодрикур при прощании обратилась к Жану де Новелонпону со словами:

– Поклянитесь, что вы довезете ее до указанного места в целости и сохранности!

Историк Робер Амбелен не может удержаться от иронии по поводу этой сцены:

«Тревога супруги Бодрикура о «жалкой пастушке» все-таки весьма удивительна».

Иронизирует Робер Амбелен и вот еще по какому поводу:

«Жанна была очень близка с Бодрикуром. Говоря с ним, она употребляет обращение «мой добрый Робер». Она говорила своим сопровождающим: «Мне нужно поговорить с Робером…» Признаем, что простая крестьянка не такими словами обращалась к тому, кто управляет городом от имени короля».

Необходимо отметить, что перед отъездом в Шинон Жанна на несколько дней заехала в город Нанси, где она о чем-то совещалась с герцогами Карлом Лотарингским и Рене Анжуйским. По словам историка Пьера Дюпарка, Жанна поехала туда «совершенно открыто» и «по приглашению» двух герцогов.

Остановимся поподробнее на этом факте. Почему-то никто из сторонников канонической версии истории о Жанне д’Арк не задается вопросом, а зачем двум высокопоставленным дворянам было приглашать к себе какую-то «пастушку» из Домреми.

Прежде всего разберемся, кто такие были Карл Лотарингский и Рене Анжуйский?

В книге «Жанна д’Арк» Режин Перну можно найти такие сведения: дофин Карл был женат на Марии Анжуйской, дочери герцога Анжуйского Людовика II и Иоланды Арагонской, а Мария Анжуйская имела младшего брата Рене. А этот Рене был женат на Изабелле Лотарингской, дочери герцога Карла Лотарингского.

Если рассмотреть этих двух герцогов с точки зрения родства с дофином Карлом, то получается, что Рене Анжуйский был братом его жены, а Карл Лотарингский был тестем брата его жены. С точки зрения же родства с Иоландой Арагонской Рене Анжуйский был ее сыном, а Карл Лотарингский был тестем сына.

Историк Робер Амбелен по этому поводу уточняет:

«Если Жанна – дочь Людовика Орлеанского и Изабеллы Баварской и сестра (или сводная сестра) Карла VII, то в какой-то степени она – свояченица Рене Анжуйского».

Совершенно очевидно, что прием, устроенный Жанне в Нанси, не был случаен. Та же Режин Перну вскользь упоминает такой факт: «Прибыл гонец из Нанси от герцога Лотарингского и привез Жанне охранную грамоту».

Следовательно, она была туда специально приглашена, ведь именно с этой грамотой Жанна и прибыла в Нанси.

Вывод напрашивается сам собой: полностью довериться простому капитану Роберу де Бодрикуру королева Иоланда не могла, и она написала о своих планах относительно Жанны сыну и его тестю. И только после наставлений, организованных Жанне в Нанси, Робер де Бодрикур (кстати сказать, друг Рене Анжуйского), как простой исполнитель королевской воли, отправил ее в Шинон. Во всяком случае, историк Анри Гийемен отмечает, что «Рене Анжуйский находился в постоянном контакте с Бодрикуром», и они взаимно консультировались «о Жанне и ее возможном использовании». При этом девятнадцатилетний Рене Анжуйский, в свою очередь, консультировался по этому вопросу со своей матерью Иоландой Арагонской, находившейся вместе с дофином Карлом в Шиноне.

Как видим, все это были элементы хорошо продуманного плана.

Кстати сказать, имеется вполне достоверная информация о том, что в Нанси Жанна не просто получала «ценные указания», но и «в присутствии знати и народа Лотарингии» приняла участие в рыцарском турнире, причем была вооружена боевым топором, которым имели право пользоваться исключительно посвященные рыцари. Этот боевой топор был специально изготовлен для нее, ибо на нем была выгравирована буква «J» (первая буква ее имени), увенчанная короной.

По этому поводу историк Робер Амбелен восклицает:

«Приходится согласиться, что для дочери землепашца не самая обычная вещь на свете – обладать инициалом, увенчанным короной… И геральдика весьма закономерно наделяет такой короной не «детей Франции» (то есть детей короля), а «принцев крови».

Известно, что участвовать в рыцарском турнире могли исключительно рыцари. Совершенно невозможно представить себе, чтобы к участию в таком турнире допустили «простую пастушку». Маловероятно даже, чтобы этой чести удостоилась и дочь разорившихся дворян «среднего пошиба». А ведь Жанна тогда еще не была признана божественной посланницей (признание это произошло гораздо позже, после встречи с королем и заключения комиссии из Пуатье).

Зато принцесса королевской крови вполне могла участвовать в рыцарском турнире без какого-либо специального разрешения. По словам Робера Амбелена, Жанна «воспользовалась феодальной привилегией, в то время совершенно недоступной для дочери крестьянина, и случилось это потому, что при лотарингском дворе было известно, что она – принцесса королевской крови. Иначе какой бы рыцарь или простой оруженосец благородного происхождения потерпел бы необходимость меряться силами с простой пастушкой?».

О том, как выступила Жанна в рыцарском турнире, мы не знаем, но совершенно точно известно, что по его итогам герцог Лотарингский подарил ей великолепного черного коня.

Прежде чем попасть в Шинон, где базировался тогда дофин, Жанне и ее спутникам предстояло проехать через Шампань, в которой хозяйничали англичане, а также через территорию союзной Англии Бургундии. Кругом шла война, и отряду нужно было постараться проехать незамеченным.

За одиннадцать дней отряд Жанны преодолел около ста пятидесяти льё (более шестисот километров). Города, занятые бургундскими гарнизонами, приходилось объезжать. Копыта лошадей обертывали войлоком, чтобы они не стучали по мерзлой земле и камням.

Как отмечает историк Режин Перну, «всю дорогу Жанна постоянно подбадривала своих спутников. Первую ночь они провели в аббатстве Сент Урбен ле Жуэнвиль, хотя затем, насколько это было возможно, старались совершать переходы ночью, дабы избежать неприятных встреч с шайками англичан и бургундцев, от которых всего можно было ожидать».

Проезжали в среднем по пятьдесят-шестьдесят километров в день. Это значит, что Жанна на протяжении длительного времени по многу часов не слезала с седла, и при этом не только не высказала ни одной жалобы, ни малейшего признака упадка духа, но и даже подбадривала мужчин. Не кажется ли это нереальным в случае, если бы речь шла о юной крестьянке, не имевшей навыков верховой езды?

Все та же уважаемая Режин Перну замечает, что Жанна «сидит на лошади, как настоящий воин», и что ей «наверняка уже много раз приходилось сидеть верхом».

После наставлений, организованных ей в Нанси, Жанна прекрасно отдавала себе отчет в том, куда и зачем она едет. Ее спутник Бертран де Пуланжи впоследствии вспоминал:

«Мы ехали одиннадцать дней, чтобы попасть к королю, в то время дофину. Нас одолевали большие сомнения, но Жанна повторяла, что не нужно бояться, потому что, когда мы приедем в Шинон, благородный дофин встретит нас с радостным лицом».

Как видим, Жанна не только не сомневалась в результативности своей поездки, но и была уверена, что в Шиноне ее ждут. Это же, кстати говоря, подтверждает и такой факт: сразу же после посещения Жанной Нанси жители Орлеана получили от Орлеанского Бастарда письмо, в котором содержалось извещение о том, что ждать осталось недолго и что Дева, пришедшая с лотарингских рубежей, вскоре освободит город.

По этому поводу историк Робер Амбелен не может удержаться от вопроса и сам же на него отвечает:

«И можно ли утверждать, что все это не было подстроено заранее? Едва ли».

Глава четвертая
Шинон и Пуатье

ПРИЕЗД ЖАННЫ В ШИНОН.

НАСТАВЛЕНИЯ ИОЛАНДЫ АРАГОНСКОЙ

По прибытии в Шинон Жанну незамедлительно приняла королева Иоланда Арагонская.

Об этой незаурядной женщине стоит, пожалуй, рассказать несколько подробнее. Ей было под пятьдесят, и она была дочерью короля Арагона Хуана I и Иоланды де Бар, внучки французского короля Жана II Доброго. Выйдя замуж за своего дядю Людовика II Анжуйского (тоже внука Жана II Доброго), она стала королевой Сицилии и Неаполя. Как видим, по матери и по мужу она была родственницей Карла VI Безумного и его брата герцога Орлеанского.

После того как Иоланда Арагонская встретилась с королевой Изабеллой Баварской, чтобы сосватать свою старшую дочь Марию за принца Карла, Изабелла поспешила избавиться от нелюбимого сына и быстренько оформила помолвку. Таким образом, Карл был отдан на воспитание Иоланде Арагонской, которую он всю оставшуюся жизнь почитал, как родную мать.

В апреле 1417 года после смерти старших сыновей короля Франции и Людовика Анжуйского королева Иоланда попала в сложнейшую ситуацию: владения покойного супруга нуждались в твердом управлении, а королева Франции вдруг потребовала назад своего сына Карла, который теперь (после смерти старших братьев) стал котироваться на место дофина.

С управлением королевством Иоланда справилась самостоятельно, а Изабелле Баварской она ответила письмом в весьма резком тоне:

«Женщине, которая живет с любовниками, ребенок абсолютно не нужен. Не для того я его кормила и воспитывала, чтоб он умер под вашей опекой, как его братья, или вы сделали из него англичанина, как вы сами, или довели до сумасшествия, как его отца. Он останется у меня, а вы, если осмелитесь, попробуйте его у меня отобрать».

Отобрать у нее своего сына Карла Изабелла Баварская не решилась, а мудрая Иоланда Арагонская сумела заключить мир с англичанами, которые обязались не нападать на ее владения. Изабелла Баварская, как мы уже знаем, в мае 1420 года способствовала подписанию договора в Труа, по которому Карл лишался права наследовать французский престол. Свои ставки она сделала на англичан и их сторонников Бургиньо-нов. Иоланда же Арагонская после совершения «скандального предательства» в Труа стала активно защищать права своего зятя Карла.

С 1422 года ее роль при дофине Карле стала очень значительной, а королевский совет, в сущности, оказался разделен на ее сторонников (анжуйцев) и противников. Фактически, единственными, кто мог соперничать с ней по степени влияния на Карла, были его советники Реньо де Шартр и Жорж де ла Тремуй.

Многие историки совершенно справедливо связывают появление Жанны в Шиноне именно с деятельностью Иоланды Арагонской. Анри Гийемен, в частности, писал о ней так:

«Мы знаем, до какой степени она была вовлечена в государственные дела. Поэтому именно в политику, причем в большую политику, она подразумевала втянуть эту странную девушку».

Вовлечена в политику – это еще слабо сказано: и оборона Орлеана во многом осуществлялась на ее деньги, и последующее подписание столь важного для Франции мира с герцогом Бургундским было организовано ею.

Для расширения сфер своего влияния эта умная женщина не гнушалась использовать проверенные веками методы: она повсюду расставляла своих фрейлин в качестве любовниц, а также использовала широкую шпионскую сеть монахов-францисканцев. По слухам, именно она позаботилась о «продвижении» красотки Агнессы Сорель при дворе короля Карла VII, и это при том, что он был мужем ее родной дочери.

Так вот, именно эта удивительная женщина встретила в Шиноне прибывшую из Вокулёра «странную девушку» и подвергла ее «моральному экзамену». Этот красноречивый термин употребляет историк Анри Гийемен. По всей видимости, под этим следует понимать личный «инструктаж», как говорится, с глазу на глаз.

ВСТРЕЧА ЖАННЫ С ДОФИНОМ КАРЛОМ

Первое свидание Жанны с дофином Карлом состоялось 6 марта 1429 года в парадном зале Шинонского замка в присутствии многочисленных придворных.

Существует известный анекдот о том, что, желая подвергнуть девушку испытанию, дофин спрятался за спинами придворных, а его место занял один из его пажей. В общем, разыграли сцену, более уместную на подмостках самодеятельного театра во время представления фарса с переодеванием, нежели в официальной резиденции государя. Ждали, как поведет себя Жанна. Сумеет ли она опознать истинного дофина, повинуясь лишь внутреннему чувству? Если бы она обманулась, ее непрочная еще репутация «посланницы небес» оказалась бы безнадежно погубленной, и кое-кто из окружения дофина на это рассчитывал.

Но надеждам этих людей не суждено было сбыться. Войдя в зал, освещенный неровным пламенем факелов, Жанна сразу же нашла дофина и приветствовала его низким поклоном. На присутствующих, и прежде всего на самого Карла, это произвело потрясающее впечатление.

Очень красивая легенда, не правда ли? Действительно, как деревенская простушка из провинциального Домреми могла узнать короля, которого она никогда до этого не видела и видеть не могла?

Но назвать всю эту историю иначе, чем анекдотом, невозможно. На самом деле все обстояло гораздо проще. Объяснение дает нам историк Анри Гийемен:

«Невозможно представить, что Жанна продвигалась одна; ее, без сомнения, сопровождали; скорее всего, это была королева Иоланда; и поэтому она направилась туда, куда ее повели, то есть прямо к его величеству».

Историк Робер Амбелен считает, что сопровождал Жанну Луи де Бурбон, граф Вандомский, главный церемониймейстер королевского двора, принц крови и кузен дофина Карла.

Судя по поведению Жанны в королевском дворце, версия о ее крестьянском происхождении в очередной раз не выдерживает никакой критики. Прежде всего, удивляла ее образованность. Жанна была знакома с правилами этикета и весьма непростыми обычаями двора, разбиралась в политике, была обучена географии и верховой езде.

Вот лишь одно из свидетельств ее первого появления во дворце. В хронике Жана Шартье, историографа Карла VII, сказано:

«Жанна предстала перед королем, поклонилась и, как подобает в присутствии короля, сделала реверансы, как будто она была воспитана при дворе».

Деревенская пастушка по всем правилам делает реверансы, ну не смешно ли? Странно, что сторонники канонической версии истории о Жанне д’Арк не придают подобным фактам никакого значения.

Жанну поселили на втором этаже донжона дю Кудрэ, то есть в самом престижном месте Шинонского замка. Сразу по приезде она обзавелась пышным гардеробом, куда входила очень богатая мужская и женская одежда. Внимание привлекали цвета тканей, из которых она была сшита: это были цвета Орлеанской династии. Робер Амбелен утверждает:

«Все было оплачено из Лондона герцогом Карлом, поэтом. Это означало, что он признал ее как члена названной династии. Ее обычным головным убором был голубой капюшон, украшенный золотыми лилиями. Таков был обычный головной убор принцев из французского королевского дома».

Жанне определили личный штат и военную свиту. Историк Поль Руэлль отмечает, что такой чести могли быть удостоены лишь представители домов, способных подтвердить свое дворянское происхождение со времен Крестовых походов!

У «простой пастушки» появилась почетная фрейлина (Анна де Беллен, муж которой был советником Карла Орлеанского), паж (Луи де Конт, отец которого был камергером Карла Орлеанского), оруженосец (Жан д’Олон), капеллан (монах-августинец брат Пакёрель), дворецкий, два герольда, два секретаря (одним из них стал монах Николя де Бутон, кузен той самой женщины, что официально значилась матерью Жанны) и казначей.

О Жане д’Олоне, пожалуй, стоит сказать несколько слов особо. Писатель Марк Твен в своем романе «Жанна д’Арк», написанном в 1895 году, назвал его «старый воин д’Олон, доблестный офицер, человек весьма надежный и честный». Со всеми этими определениями можно согласиться, кроме слов «старый воин». Ну какой же старый, если в 1429 году Жану д’Олону было всего тридцать девять лет? Лучше было бы сказать не старый, а опытный или много на своем веку повидавший. Короче говоря, Жанна получила в подчинение очень хорошего оруженосца из числа тех, что не бросают своего «хозяина» в опасности.

Ко всему прочему, Жанне пожаловали двенадцать строевых лошадей и предоставили право иметь свой боевой стяг, что было привилегией только очень знатных сеньоров, чуть ли не командующих армиями. В центре этого стяга был вышит герб Франции (три золотых цветка лилии).

Ко всему прочему, дофин Карл предоставил Жанне еще одну привилегию – право помилования. Впервые за всю историю Франции такой исключительной привилегией владела нецарствующая особа и, более того, девушка, которая даже не исполняла обязанностей регента.

И все эти почести были оказаны «простой пастушке» из Домреми? Вопрос этот не требует ответа, все и без того ясно.

Надо сказать, что Жанна сразу начала оправдывать «оказанное ей высокое доверие». Когда во время первой встречи в Шиноне Жанна «узнала» дофина, он отвел ее в сторону, и они о чем-то долго и тихо разговаривали. После этого Карл отошел от Жанны, и все заметили, что у него было веселое лицо, а улыбался он редко. Как свидетельствовал бывший в это время в Шиноне председатель Королевской счетной палаты Симон Шарль, «побеседовав с ней, король выказал радость».

Судя по свидетельствам очевидцев сцены этой первой аудиенции, Жанна во всеуслышание назвала дофина истинным и законным наследником престола.

– Мессир хочет, чтобы дофин был королем, и вопреки всем своим врагам он им будет. Я это сделаю, – сказала Жанна.

– Кто такой этот мессир? – спросили ее.

– Царь небесный, – ответила Жанна.

После этого Жанна попросила Карла сделать ей подарок и, когда тот согласился, потребовала у него Французское королевство. Карл очень удивился, но не захотел отречься от своего обещания. Тут же была составлена соответствующая дарственная запись, заверенная четырьмя королевскими нотариусами, и Жанна, указывая на Карла присутствующим, заявила:

– Вот сейчас перед вами беднейший рыцарь во всем королевстве Франция!

А немного погодя такой же дарственной записью она передала полученное в дар королевство Богу, а от Бога – обратно Карлу.

Историк Робер Амбелен по этому поводу пишет:

«На второй день по прибытии в Шинон Жанна потребовала от Карла, чтобы он принес ей в дар свое королевство… Король повелел королевскому нотариусу составить акт о таком даре. Тогда Жанна торжественно вручила королевство Франция «царю небесному», от имени которого она затем передала его Карлу… Эта по меньшей мере удивительная сцена разыгралась в присутствии герцога Алансонского и де ла Тремуя… Если учесть религиозные верования того времени, Жанна тем самым узаконила положение «Буржского короля»! Отныне Карл располагал своим королевством по «божественному праву», и, даже если он был рожден в прелюбодеянии, его положение стало неоспоримым».

Потрясающе! В течение нескольких минут Жанна фактически являлась королевой Франции!

Но почему она послушно делала все это? Почему она предпочла Карла VII, например, Карлу Орлеанскому, имевшему гораздо больше оснований быть наследником престола, или тому же малолетнему королю Англии? Все объясняется очень просто: Карл Орлеанский был лишь ее сводным братом (по отцу), и мать короля Англии была лишь ее сводной сестрой (по матери). В отличие от них Карл VII был ей братом и по отцу (во всяком случае, Жанна так считала или ей «настоятельно порекомендовали» так считать) и по матери. По словам Робера Амбелена, «комплекс незаконнорожденности породил солидарность тех, кто являлся его жертвами».

Дмитрий Мережковский писал:

«Кто Карл VII – сын ли короля Карла VI или герцога Орлеанского – этого никто не знал наверное, ни даже он сам… «Так называемый дофин» – позорный титул несчастного Карла в государственных грамотах, подписанных королевой-матерью: «так называемый» значит «ненастоящий». Год рождения Карла, 1403, совпадает с тем годом, когда прелюбодеяние матери его с герцогом Орлеанским было в наибольшем разгаре. Страшное оружие в руках англичан – то, что не только для них, но и для самих французов Карл VII – сомнительный сын короля Франции Карла VI, а колыбельный младенец Генрих VI – несомненный сын английского короля Генриха V и внук французского короля, следовательно, единственный законный наследник обоих соединенных престолов, английского и французского».

На наш взгляд, невозможно со стопроцентной достоверностью утверждать, что Карл был сыном именно Людовика Орлеанского (он с такой же вероятностью мог быть и ребенком Луи де Буа-Бурдона). Конечно же не могла это доказать и Жанна. Самое смешное, что точно этого не знала и сама Изабелла Баварская, ведь в год рождения Карла она одновременно «общалась» и с Людовиком Орлеанским, и с Луи де Буа-Бурдоном. Все это лишний раз доказывает, что легко поддающуюся внушениям Жанну тщательно подготовили к выполнению ее задачи. Как заключил Робер Амбелен, «ей было прекрасно известно, какие взгляды ей надлежало защищать».

ЗНАКОМСТВО ЖАННЫ

С ГЕРЦОГОМ АЛАНСОНСКИМ

В Шиноне включившаяся в предложенную ей игру Жанна впервые встретилась с герцогом Жаном Алансонским. Этот человек – ближайший сподвижник дофина Карла, его кузен и крестный отец его сына Людовика – займет в ее жизни очень важное место.

Об их первой встрече стоит рассказать особо. Когда Жанна появилась в Шиноне, герцог Алансонский находился на охоте в Сен-Флоране близ Сомюра. Узнав о приезде Жанны, он бросил все и примчался в Шинон. О встрече с Жанной он сам рассказывал так:

«Я увидел Жанну, разговаривающую с королем. В тот момент, когда я подошел, Жанна спросила, кто я, и король ответил, что я герцог Алансонский. Тогда Жанна сказала: «Добро пожаловать, чем больше людей королевской крови соберется вместе, тем будет лучше».

Удивительное свидетельство и не менее удивительная реакция «простой пастушки»!