Текст книги "Русские в Латинской Америке"

Автор книги: Сергей Нечаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

На основе этой записки 31 мая 1960 года был подписан секретный указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором говорилось:

«За выполнение специального задания и проявленные при этом героизм и мужество присвоить тов. Лопесу Рамону Ивановичу звание Героя Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и медали „Золотая Звезда“».

Герою Советского Союза Рамону Меркадеру дали специальную генеральскую пенсию от КГБ, должность сотрудника Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, четырехкомнатную квартиру в Москве и подмосковную государственную дачу.

Тем не менее обласканный советскими властями Рамон Меркадер временами проявлял строптивость. Например, когда он только приехал в СССР, он первым делом спросил, где может найти Леонида Эйтингона, и был изумлен, узнав, что его наставник и непосредственный руководитель находится в тюрьме. В течение 60-х годов Меркадер неоднократно обращался в ЦК и КГБ с просьбами об освобождении Эйтингона [42]

[Закрыть]и Судоплатова [43]

[Закрыть]. Он сумел дойти даже до «серого кардинала» советского строя М. А. Суслова, который заявил ему:

– Мы решили для себя судьбу этих людей раз и навсегда. Не суйте нос не в свои дела.

В начале 70-х годов Меркадер (а ныне Рамон Иванович Лопес) заявил, что тяжело переносит российский климат. Узнав об этом, «кубинские друзья» пригласили его в свою страну, предложив ему работать в качестве консультанта по вопросам трудового воспитания в системе МВД. В этой стране он и скончался 18 ноября 1978 года. Следуя его воле, урна с его прахом была захоронена на Кунцевском кладбище в Москве.

Ракель Мендоса, вдова Рамона Меркадера, в Москве долгое время работала диктором в испанской редакции Московского радио.

* * *

Л. Д. Троцкий был похоронен во дворе собственного дома. Его тело было кремировано. Лаконичный памятник с серпом и молотом создал мексиканский архитектор и живописец Хуан О’Горман. Всего за одни сутки. Урна с прахом находится сзади памятника. Рядом расположена и урна с прахом Н. И. Седовой. На углу улицы Вены и поныне каждый август собираются троцкисты, чтобы помянуть своего вождя. С годами их не становится меньше…

В 2005 году было сообщено, что в Мексике нашли знаменитый ледоруб со следами крови Л. Д. Троцкого. По сообщению газеты «The Guardian», Анна Алисия Салас – дочь бывшего сотрудника мексиканской секретной службы – заявила, что этот ледоруб находится у нее. По ее словам, ее отец – капитан полиции Альфредо Салас – в свое время украл ледоруб, потому что хотел сохранить его для истории.

Внук Л. Д. Троцкого Всеволод Платонович Волков, который до сих пор проживает в Мексике, заявил, что готов предоставить свою кровь для проведения анализов на ДНК, но при единственном условии – госпожа Салас должна передать ледоруб в музей, расположенный в доме, где убили Л. Д. Троцкого. На это Анна Алисия Салас ответила: «Я полагаю, что такая исторически важная вещь чего-то стоит, не правда ли?» И она предложила внуку Л. Д. Троцкого купить у нее орудие, которым убили его деда. При этом сумма предполагаемой сделки не была оглашена.

* * *

Первой женой Л. Д. Троцкого была Александра Львовна Соколовская, родившаяся в 1872 году и погибшая во время «ежовщины» предположительно в 1938 году (она жила в Ленинграде, работала завучем и была арестована в 1935 г., после чего ее отправили в Колымский трудовой лагерь).

Революционерка А. Л. Соколовская была женой Л. Д. Троцкого в 1899–1902 годах, находясь вместе с ним в тюрьме и в сибирской ссылке. У них было две дочери – Зинаида (родилась в 1901 г.) и Нина (родилась в 1902 г.).

Дочерей А. Л. Соколовской и Л. Д. Троцкого воспитывали Давид Леонтьевич и Анна Львовна Бронштейны, родители Л. Д. Троцкого.

Нина в 1928 году умерла от туберкулеза. До этого, выйдя замуж за инженера М. С. Невельсона, она успела родить двух детей – сына Льва (в 1921 г.) и дочь Волину (в 1925 г.). М. С. Невельсона не стало в 1937 году, а судьба Льва и Волины неизвестна (возможно, они попали в детдом, где им поменяли имена и фамилии).

Старшая дочь Л. Д. Троцкого Зинаида после революции вышла замуж за З. Б. Моглина, но быстро развелась с ним. Позже она вышла замуж за Платона Ивановича Волкова, члена ЦК профсоюза работников просвещения, но тот в 1928 году был арестован во время очередной «чистки» и сослан. Из ссылки он сумел вернуться, однако в 1934 году был снова задержан, и дальнейшая его судьба неизвестна (по всей вероятности, он был расстрелян).

В 1930 году Зинаида получила разрешение на выезд из СССР. Некоторое время она жила вместе с сыном у отца в Турции, затем, оставив сына отцу, лечилась от психического расстройства в Берлине. В 1932 году вместе с отцом она была лишена советского гражданства. 5 января 1933 года, находясь в глубокой депрессии, она покончила жизнь самоубийством, открыв газовый кран.

От первого брака Зинаида имела дочь Александру (1926–1989), в замужестве Александру Захаровну Бахвалову, которая провела несколько лет в тюрьмах, была освобождена и реабилитирована в 1956 году.

Во втором браке у Зинаиды родился сын Всеволод Платонович Волков (Сева). Он появился на свет 7 марта 1926 года. Произошло это в Ялте, куда его мать по рекомендации врачей приехала рожать из Москвы. Потом вместе с матерью он уехал за границу и некоторое время жил в Турции – у дедушки на острове Принкипо. Здесь его «вторая бабушка» (так Сева называл Н. И. Седову) учила его читать и писать. Потом, как мы уже знаем, Зинаида Львовна отправилась в Берлин, а сына оставила дедушке и «второй бабушке» (кстати сказать, незадолго до смерти матери в 1933 г. Сева приезжал к ней в Берлин).

После того как мать покончила жизнь самоубийством, Севу увезли в Вену, где он прожил два года. За это время он почти совсем забыл русский язык. Затем его забрал в Париж его дядя Лев Львович Седов. В его семье принято было говорить только по-французски.

После смерти Л. Л. Седова в 1938 году некоторое время Сева продолжал жить в доме вдовы своего дяди. К этому времени Л. Д. Троцкий уже жил в Мехико, столице единственного государства, которое согласилось принять его.

В августе 1939 года 13-летний Сева Волков тоже переехал в Мексику, которая после стольких лет постоянного бегства стала его настоящей родиной.

Позже Всеволод Платонович Волков вспоминал:

«Встретили меня с большой радостью. Они жили в доме с садом, который арендовали у итальянского мексиканца Антонио Турати. Поселили меня в комнате, которая примыкала к спальне дедушки. Вместе с нами жили человек пять молодых американцев – троцкистов, которые на добровольной основе, не получая за это ни цента, охраняли дом и помогали моему деду в работе. Также с нами жили секретарь Троцкого, француз Жан ван Эйженоорт, который работал с ним еще в Турции, и немец Отто Шульцер…

Обычно дедушка вставал очень рано. В 6.00–6.30 утра он уже был на ногах. Ранним утром он любил выйти во двор и покормить кроликов и кур. По его просьбе во дворе дома были построены курятник и крольчатник. Любовь к сельскому труду, наверное, у него осталась с детства, ведь его отец был мелким землевладельцем на Украине. Кстати, это нам помогало экономически, у дедушки никогда не было достаточно средств, в основном мы жили на деньги, которые нам жертвовали сторонники Троцкого в коммунистической партии США.

Завтракали мы быстро. У нас был большой стол. Все, включая охрану и помощников Троцкого, садились вокруг этого стола. Дедушка был непривередлив в еде и ел все, что ему подавали. Пищу готовила обычно бабушка, которой помогали две мексиканки – Кармен Пальма и Пелен.

Затем он шел в свой кабинет и работал там все утро: читал письма, газеты, диктовал. Потом наступало время обеда. Обед у нас был простой, без изысков. После обеда он немного отдыхал, спал. И потом еще работал в своем кабинете до ужина. Вечером начинались дискуссии и беседы на политические темы. Это чем-то походило на домашний университет…

Если дедушка устраивал себе выходной, то мы обычно выезжали за город, на природу, в район Пачуки. Он любил собирать кактусы, и у него была неплохая коллекция. Ему нравилась природа, он был заядлым охотником и рыбаком, но на это у него было мало времени».

Живя в Мексике, внук Л. Д. Троцкого стал известным химиком. Он взял себе имя Эстебан Волков-Бронштейн. В марте 2009 года ему исполнилось 83 года. Он прекрасно говорит по-испански, и от брака с Пальмирой Фернандес у него родилось четыре дочери.

Старшая дочь – Вероника Волков-Фернандес – стала известным мексиканским поэтом и искусствоведом.

Нора Долорес Волков-Фернандес закончила Национальный автономный университет Мексики, переехала в США и стала там известным психиатром, профессором, директором Национального института наркомании. Ее специальностью стало изучение влияния наркотиков на мозг человека.

Патрисия Волков-Фернандес, родившаяся в один день с Норой, стала мексиканским врачом, автором научных исследований в области СПИДа.

Наталия Волков-Фернандес стала экономистом, заместителем директора Мексиканского Национального института статистики, географии и информатики.

Второй женой Л. Д. Троцкого была Наталья Ивановна Седова, дочь богатого купца, родившаяся в 1882 году. С ней он познакомился в конце 1902 года, уже находясь в Париже (там Н. И. Седова изучала в Сорбонне курс истории искусств и работала в составе группы «Искра», которой руководил В. И. Ленин).

Н. И. Седова умерла в 1962 году, живя в Мексике, а потом в Париже на доходы от издания книг Л. Д. Троцкого. От гражданского брака с ним у нее было два сына – Лев (родился в 1906 г.) и Сергей (родился в 1908 г.).

Как мы уже говорили, Лев Львович Седов – активный участник троцкистского движения – умер (или был убит) в Париже в 1938 году. В 1925 году он женился на Анне Самойловне Рябухиной, родившейся в 1899 году (ее расстреляли в январе 1938 г.). От этого брака у них родился сын Лёвушка (его судьба после 1937 г. неизвестна).

Младший брат Льва Седова Сергей, родившийся в пригороде Вены и впервые увидевший Россию только в девятилетнем возрасте, в отличие от брата и сводных сестер, не интересовался политикой. Он занимался спортом и едва не стал профессиональным цирковым акробатом. Однако любовь к технике пересилила, и он начал работать доцентом в Московском техническом университете. 4 марта 1936 года он был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности. Ему дали пять лет лагерей, но потом заменили концлагерь ссылкой на тот же срок. Так Сергей Седов оказался в Красноярске. Там он был расстрелян 29 октября 1937 года (его обвинили во вредительстве и в том, что он умышленно пытался отравить рабочих «Красмаша» газом, а реабилитировали в 1988 г.). Сергей был женат дважды, и от второго брака с Генриеттой Михайловной Рубинштейн (1911–1987), отправившейся вместе с ним в Красноярск, у него в 1936 году родилась дочь Юлия. Г. М. Рубинштейн сама была приговорена к десяти годам отбывания срока на Колыме, а ее родителей выслали на север Новосибирской области, и внучку они забрали с собой. Там она закончила школу, а потом уехала в Москву, поступила в институт и выучилась на химика. После этого Юлия вышла замуж, сменила фамилию на Аксель и эмигрировала в США, а затем в Израиль. Ее сын Давид родился в 1961 году уже в Израиле.

Глава двенадцатая
РОСТИСЛАВ ОРДОВСКИЙ-ТАНАЕВСКИЙ БЛАНКО ИЗ КАРАКАСА – КРУПНЕЙШИЙ РЕСТОРАТОР РОССИИ

Николай Александрович Ордовский-Танаевский (1863–1950), прадед по отцовской линии Ростислава Вадимовича Ордовского-Танаевского Бланко, всю жизнь состоял на государственной службе и Февральскую революцию встретил на посту губернатора Тобольска. В 1918 году он был арестован ЧК по так называемому офицерскому списку, сидел в Петропавловской крепости в Петрограде. В газетах даже была опубликовала его фамилия в перечне казненных в ответ на убийство председателя Петроградского ЧК М. С. Урицкого. Но он совершенно случайно остался жив, просто его перевезли в Кронштадт. В конце 1918 года Николаю Александровичу удалось бежать от большевиков через Эстонию в Германию. Там, в Гамбурге, он принял сан, затем монашеский постриг с именем Никодим.

Ростислав Ордовский-Танаевский Бланко рассказывает:

«Мой прадед, Николай Александрович Ордовский-Танаевский, был губернатором Тобольска, самым молодым в царской России. Народ его любил, и, когда произошла революция, ему удалось избежать печальной участи многих белых офицеров. Он добрался до Петербурга, а оттуда очень сложным путем попал в Югославию, где испытал все тяготы эмиграции. Как и многие другие офицеры, он не смог нарушить клятву верности императору и предпочел изгнание. Все это его так потрясло, что он решил посвятить жизнь служению Богу и стал монахом».

Примерно в 1930 году Н. А. Ордовский-Танаевский переехал в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, где служил в различных городах и поселках. В 1945 году он снова переехал в Германию и долгое время жил там в лагерях для перемещенных лиц. Скончался он в Баварии 20 сентября 1950 года.

Н. А. Ордовский-Танаевский был женат (с 1885 г.) на Елизавете Павловне (урожденной Петровой) (1864–1942). Она умерла в эмиграции в сербском городе Велика Кикинда. От этого брака осталось шесть детей.

Старший сын, Александр Николаевич Ордовский-Танаевский (1885–1942), окончил восточный факультет Санкт-Петербургского университета. Он умер в блокаду, и его потомки до сих пор живут в России.

Дочь Зоя умерла в Ревеле в 1890 году, а сын Борис – в том же городе в 1895 году.

Елизавета Николаевна Ордовская-Танаевская (1894–1961) эмигрировала в Швейцарию, где и живут теперь ее потомки.

Всеволод Николаевич Ордовский-Танаевский, родившийся в 1900 году в Ревеле, в 1938 году был арестован и расстрелян (его реабилитировали посмертно в 1989 г.).

Николай Николаевич Ордовский-Танаевский родился в Ревеле 14 июня 1897 года. Он прошел боевым офицером всю Первую мировую войну, затем – всю Гражданскую. При отступлении остатков Белой армии в Румынию на руках его жены, Ольги Адамовны (урожденной Превыш-Квинто), замерз их первенец. Поскитавшись по Европе, Николай Николаевич скончался в Германии 10 марта 1981 года. Ольга Адамовна пропала без вести в 1945 году.

Их сын, Вадим Николаевич Ордовский-Танаевский, родился в сербском городе Земуне 10 ноября 1924 года. Это было время, когда оставшихся на Родине Ордовских-Танаевских воспитывали в любви к ней и в ненависти ко всем, кто живет «на проклятом Западе». Для пущей верности им всем «отрезали» часть фамилии, сделав из них просто Ордовских. Но жизнь продолжалась по обе стороны «железного занавеса», хотя члены этой многочисленной семьи почти шестьдесят лет (с 30-х по конец 80-х гг.) практически ничего не знали друг о друге.

Семью Ордовских-Танаевских, в самом деле, разбросало по всему миру. Например, Дмитрий Александрович Ордовский-Танаевский (1854–1880), старший брат Николая Александровича, воевал в Сербии, а после ранения поступил в Николаевскую военно-инженерную академию. Он был изобретателем орнитоптера (самолета с машущим крылом) и скоропостижно скончался в 26-летнем возрасте. Его потомство по линии сына Владимира живет в России. А вот его младший сын Константин Дмитриевич Ордовский-Танаевский (1880–1939), участник Русско-японской войны, в том числе знаменитого прорыва крейсера «Аскольд», вместе с женой и детьми эмигрировал в Сербию. Он умер 21 октября 1939 года в Белграде, а его потомство обосновалось в США.

Иван Александрович Ордовский-Танаевский (1868–1951), младший брат Николая Александровича, был принят в труппу Императорского Мариинского театра. Одновременно он закончил Военно-медицинскую академию, стал флотским врачом, участвовал в защите Порт-Артура, а позже, вместе с женой и тремя детьми, эмигрировал во Францию.

В Сербии Вадим Николаевич Ордовский-Танаевский начал учиться на стоматолога, но главным делом своей жизни он считал издание русских книг. Одновременно с этим он издавал журнал на русском языке «Явь».

Однажды, приехав по издательским делам в Париж, Вадим Николаевич случайно попал в полицейскую облаву. Он был русским и лицом без гражданства, а посему французы, не долго думая, сдали его в советское посольство. После этого его военным самолетом доставили в советскую оккупационную зону в Германии, где им активно занялся СМЕРШ – военная контрразведка. После мучительных допросов Вадима Николаевича решили расстрелять, но ему удалось спастись: в тюрьму прибыл какой-то большой начальник, акцию отложили до утра, а ночью Вадим Николаевич умудрился бежать.

После этого, как и многим другим русским эмигрантам, 23-летнему В. Н. Ордовскому-Танаевскому стало очевидно, что продолжать жить в Европе опасно для жизни.

Ростислав Ордовский-Танаевский Бланко вспоминает:

«Мой папа родился уже в Югославии. В Югославии тогда было много белоэмигрантов. Когда началась Вторая мировая война, у них появилась надежда, что немцы помогут освободить Россию от большевиков. Но возрождение России в планы Германии не входило – у немцев были свои цели. А в конце войны, когда союзники заняли Югославию, эмигрантов из России стали выдавать Сталину. Очень многие были расстреляны, попали в концлагеря. И тогда русские стали искать возможность уехать подальше, например, в Латинскую Америку, – Европа стала небезопасна. Папа подал документы на получение визы сразу во все посольства, и первое разрешение, которое он получил, было в Венесуэлу. Страна тогда переживала кризис и очень нуждалась в образованных людях. Отец же закончил стоматологический факультет университета».

Приехав в Венесуэлу в 1948 году, В. Н. Ордовский-Танаевский все начал с нуля, ибо у него в кармане были лишь деньги, которые он успел заработать, леча зубы пассажиров парохода, переплывавшего Атлантику. В Венесуэле Вадим Николаевич стал работать зубным врачом. Потом он обзавелся семьей, женившись на испанке Геновеве Бланко, которая в двадцатилетнем возрасте приехала в Венесуэлу с шестью братьями и сестрами. В то время, после гражданской войны, в Испании была разруха, и многие испанцы уезжали в бывшие испанские колонии в поисках лучшей жизни. Кстати сказать, именно благодаря предпринимательским способностям Геновевы молодая семья вскоре открыла свое дело в области торговли и производства мебели, создав компанию «Cadenas Comerciales» – один из крупнейших торговых домов в Венесуэле.

По словам Ростислава Ордовского-Танаевского Бланко, ему очень повезло с родителями. Он характеризует их следующим образом:

«Мама – очень темпераментная, эмоциональная. Отец был воспитан в духе русского офицерства – человек дисциплинированный, с понятиями о чести и долге. Они дополняли друг друга, и от каждого из них я получил все лучшее, что было в русском и испанском национальных характерах».

Русская колония в Венесуэле в то время была небольшая, но достаточно активная. На свои деньги русские построили несколько православных церквей, при них открыли приходские школы. Как мы уже говорили, в создании первого православного храма в Венесуэле (храма Знамения Божьей Матери в Валенсии) деятельное участие принял Вадим Николаевич Ордовский-Танаевский. А еще он создал и долгие годы возглавлял венесуэльское отделение ОРЮР (Организации Российских Юных Разведчиков). Это была правопреемница первого русского скаутского отряда, основанного в Павловске в апреле 1909 года Олегом Ивановичем Пантюховым; в ней дети русских, родившиеся вдали от Родины, постигали душу России, ее историю, веру, литературу и искусство.

* * *

30 ноября 1958 года в семье Вадима Николаевича появился на свет сын – Ростислав Вадимович Ордовский-Танаевский Бланко. Родился он в Каракасе, его мать была испанкой, но его начали воспитывать в русском духе.

С самого раннего детства Ростислава обучала гувернантка, тоже русская, которая учила его грамматике и литературе. В Каракасе он окончил десятилетнюю церковно-приходскую русскую школу. В Британской школе Святого Георгия, где учились дети англичан, он овладел английским языком. Затем его перевели в немецкую школу «Гумбольд Шуле» (там он учился до восьмого класса). В 13-летнем возрасте он был принят в высший кадетский корпус Венесуэлы «Марискаль де Аякучо» (Mariscal de Ayacucho), который он окончил с самыми высокими оценками.

После окончания кадетского корпуса перед Ростиславом встал очень непростой выбор. Его приняли в Морскую академию – самое элитное военное учебное заведение в Венесуэле. Юношу очень привлекала военная карьера, но, в конце концов, он выбрал гражданский путь, поступив в университет.

В 1981 году Ростислав окончил университет имени Симона Боливара – один из лучших венесуэльских университетов – по специальности инженер-химик. К этому времени его бизнес-карьера уже насчитывала четыре полноценных года: неугомонный сын эмигрантов совмещал учебу с распространением и продажей сначала книг, а затем новейшей электроники фирмы «Pioneer».

Об этом периоде своей жизни он рассказывает так:

«У родителей был крупный по тем временам торговый центр, и я с двенадцати лет участвовал в семейном деле. Еще учась в кадетском корпусе, я провел мою первую сделку: договорился с издательством о покупке партии учебников по оптовой цене, которые продал по себестоимости одноклассникам. Коммерческой выгоды эта сделка не принесла, но я получил огромное удовольствие от того, что у меня все так здорово получилось».

В эти годы начали проявляться высочайшая работоспособность и удивительная контактность, доставшиеся Ростиславу от матери-испанки. По всей видимости, он уже тогда ощутил, что хочет все на свете попробовать сам.

После окончания университета имени Симона Боливара Ростислав стал читать курс по химическому инжинирингу в Политехническом колледже Министерства обороны и в университете «Метрополитен». Одновременно с этим он со всей «испанской» страстью окунулся в предпринимательство. Прежде всего, он продолжил заниматься электроникой. Помимо этого, вместе с четырьмя партнерами-венесуэльцами он создал самую большую в стране видеостудию, которая покупала права на иностранные фильмы, делала субтитры, тиражировала фильмы и продавала их. Получалось где-то 3600 копий в день, и это позволяло удерживать 20-процентную долю рынка. В результате студия стала официальным представителем кинокомпании Уолта Диснея в Венесуэле.

В 1981 году Ростислав основал первую собственную компанию. Он назвал ее «Ростик Интернэшнл» (Rostik International), прекрасно помня, что в детстве все его звали Ростик. С помощью этой компании он расширил импорт электроники и дистрибьюторскую деятельность, включая розничную продажу, став в результате одним из важнейших южноамериканских клиентов таких известных фирм-производителей, как «Panasonic», «Moulinex», «Kodak» и др. Кроме того, вместе со своим двоюродным братом он начал заниматься распространением на венесуэльском рынке американского медицинского оборудования. Так приобретался опыт работы на международном уровне. В это время ему было всего 23 года.

* * *

А в 1984 году Ростиславу вдруг позвонил советский коммерческий атташе в Венесуэле В. В. Легоньков. Как потом выяснилось, ему рассказали, что в Каракасе живет один венесуэлец, который прекрасно говорит по-русски и занимается распространением кино– и видеопродукции. В результате Ростислав получил официальное приглашение поехать в СССР, где он должен был стать гостем Ташкентского Международного фестиваля азиатского, африканского и латиноамериканского кино.

Для СССР в те времена этот фестиваль был важнейшей политической акцией. Приглашение было очень почетным, но для поездки необходимо было ответить самому себе на один весьма непростой вопрос: а не будет ли у выходца из семьи эмигрантов проблем при его появлении в «империи КГБ»? Отец, Вадим Николаевич, прекрасно помнил свой «Париж», а прадед, Николай Александрович Ордовский-Танаевский, красочно описал свое «знакомство» со славными чекистами в 1918 году. И все же семья, в конце концов, решила, что Ростик должен поехать. Согласно официальным документам, он родился в Венесуэле, был гражданином Венесуэлы, и это должно было послужить ему гарантией безопасности. И он отправился в эту поездку прежде всего для того, чтобы увидеть далекую страну, о которой ему столько рассказывали, с тайной надеждой разыскать там кого-нибудь из родственников.

Ростислав Ордовский-Танаевский Бланко вспоминает:

«Конечно, это была полная неожиданность. Я позвонил папе, и папа – мне все-таки очень повезло с родителями – сказал, что я, конечно же, должен ехать. Ты гражданин Венесуэлы, сказал он, тебе нечего бояться. Может быть, тебе удастся разыскать кого-то из наших. И показал мне советскую газету со статьей, подписанную фамилией Ордовский-Танаевский. А тут еще известный венесуэльский офтальмолог, тоже русского происхождения, Жорж Ган, узнав, что я еду в СССР, попросил передать приглашение от министерства здравоохранения Венесуэлы: „Там есть профессор Федоров, хорошо бы его найти и пригласить к нам на конференцию офтальмологов. И я поехал“».

В самом деле, за несколько дней до отъезда в Россию друг детства, тоже русского происхождения, Георгий Анатольевич Ганн (доктор Жорж, как называли его в Каракасе) – молодой венесуэльский офтальмолог – попросил Ростика разыскать в Москве известного русского профессора Святослава Николаевича Федорова и пригласить приехать в Венесуэлу. При этом он передал ему официальное приглашение венесуэльского Министерства здравоохранения на имя С. Н. Федорова на участие в ежегодном конгрессе офтальмологов в Венесуэле. С этим приглашением в чемодане Ростислав прилетел в Испанию, там пересел на самолет «Аэрофлота», и с этого начался его «советский опыт».

* * *

В Ташкенте Ростислав просмотрел более пятидесяти фильмов, но так и не смог найти ни одного, который обладал бы, по его мнению, коммерческим потенциалом в Латинской Америке. В конце концов, он остановил свой выбор на мультфильме, который и выпустил в прокат в Венесуэле в 1985 году.

На обратном пути он остановился в Москве, где предпринял попытку встретиться с С. Н. Федоровым. Для этого он обратился в Министерство здравоохранения. Но, увы, безуспешно: ему каждый раз отвечали, что профессор очень занят или нездоров. До самого последнего дня своего пребывания в СССР Ростислав так и не мог связаться с С. Н. Федоровым. И тогда он сам нашел адрес Института микрохирургии глаза, взял такси и отправился туда. В результате он увиделся со Святославом Николаевичем и передал ему приглашение.

Находясь в Москве, Ростислав Ордовский-Танаевский Бланко много гулял по городу. Наивный иностранец, он все время искал место, где можно было бы быстро перекусить. Но ему везде попадались одни лишь объявления на закрытых дверях: «Санитарный день», «Санитарный час» или «Мест нет» при пустом зале… А еще он никак не мог купить фотопленку «Kodak», которой привык пользоваться дома. Ее не было даже в валютной «Березке»…

Таким образом, правнук губернатора Тобольска в свой первый приезд в Россию «постигал советские реалии».

В конечном итоге ему пришлось довольствоваться пленкой производства ГДР, однако уже в Венесуэле выяснилось, что проявить ее невозможно, так как это «прошлый век». Пропали бесценные кадры, сделанные в России, фотографии родственников, которых ему удалось-таки разыскать…

* * *

В ноябре 1984 года Ростислав Ордовский-Танаевский Бланко принял в Каракасе С. Н. Федорова.

Сам он потом вспоминал об этом:

«В Венесуэлу приехал по приглашению Министерства образования Святослав Федоров. Я организовал встречу – его даже президент встречал – и конференцию на высшем уровне. Это было очень здорово: я, мальчишка, сумел организовать приезд величайшего офтальмолога! Я взял все расходы по организации конференции на себя, и впоследствии это принесло мне хорошие плоды. Я отправил 27 врачей учиться к Федорову в Москву и к тому же продал им необходимое оборудование – на $2000–3000 каждому».

Так начиналась деятельность Ростислава в России. Далее он организовал два фестиваля венесуэльских фильмов в СССР и два фестиваля советских фильмов в Венесуэле. Ему удалось это сделать, так как это были уже «перестроечные» времена, и в 1987 году ему первому разрешили практически без цензуры отбирать фильмы. Он привез в Венесуэлу целую делегацию из СССР, в составе которой был и его русский кузен Михаил Львович Ордовский, режиссер «Ленфильма», автор фильмов «Случайные пассажиры», «Каждый десятый», «Сказание о храбром Хочбаре» и др. Первый фестиваль имел оглушительный успех.

Потом в течение нескольких лет Ростислав пытался стать импресарио и организовывал турне русских классических ансамблей по Латинской Америке. Наиболее крупным событием сталдвухмесячный тур Большого детского хора и балета Гостелерадио СССР под управлением В. С. Попова.

Для латиноамериканцев он организовал несколько туристических маршрутов по СССР, сам освоив профессию гида. Всю эту деятельность нельзя считать неудачной, но результаты никак не устраивали амбициозного Ростислава. Он прекрасно понимал, что настоящих условий для полноценного бизнеса еще нет, что надо ждать… Однако его натура требовала действий, и он продолжал искать новые возможности. За четыре года он побывал в СССР десять раз.

Постепенно Ростислав начал распродавать свой бизнес в Венесуэле и концентрироваться на проектах в СССР. Он верил, что с приходом к власти М. С. Горбачева будут появляться все новые и новые возможности для бизнеса, и эта вера не обманула его. Он работал как сумасшедший…

* * *

В 1985 году он начал общаться с Давидом Эпельбаумом, которому принадлежала самая большая в Венесуэле сеть ресторанов быстрого питания «Tropi Burger». Ростислав предложил ему начать совместные проекты по открытию таких же ресторанов в СССР. Одновременно с этим он обсуждал с компанией «Eastman Kodak Со» возможность совместных попыток завоевания советского фоторынка.

И вот в 1987 году «Kodak» предложил Ростиславу организовать и взять на себя руководство шестью проектами розничной торговли фотопродукцией в европейской части СССР: в Прибалтике, в Ленинграде, в Московском регионе, на Украине и в Белоруссии. Все это должно было осуществляться в рамках крупного советско-американского проекта, договор о котором был подписан М. С. Горбачевым и Рональдом Рейганом.

В январе 1988 года Ростислав зарегистрировал свое первое совместное фотопредприятие «Эстоника» в Таллине. Затем последовали аналогичные проекты в Ленинграде, в Киеве, в Тбилиси и в Ереване. Американцы инвестировали деньги в открытие магазинов, поставляли оборудование. Однако Ростислава гораздо больше интересовал проект по созданию в СССР сети ресторанов быстрого обслуживания. Он всем своим нутром чувствовал, что это – именно то, что нужно. О сорвавшемся тогда проекте с Давидом Эпельбаумом он сожалеет по сей день: