Текст книги "Русские в Латинской Америке"

Автор книги: Сергей Нечаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава десятая
НИКОЛАЙ ЯВОРСКИЙ – ОСНОВАТЕЛЬ БАЛЕТНОЙ ШКОЛЫ НА КУБЕ

В 1931 году гаванское Общество музыкального искусства (Sociedad Pro-Arte Musicale – SPAM) учредило при принадлежавшем ему театре «Аудиториум», построенном в 1928 году (после Кубинской революции он стал называться театром имени композитора Амадео Рольдана), платные курсы чтения и декламации, игры на гитаре, а также собственную балетную школу. За всю историю Кубы эта школа стала первым учебным заведением, профессионально и целенаправленно занявшимся преподаванием классического танца. Руководить школой пригласили случайно оказавшегося в то время в Гаване русского эмигранта Николая Петровича Яворского.

Этот человек родился в Одессе 23 февраля 1891 года. В молодости он брал уроки классического танца у солиста Одесского театра Казимирова. В годы Первой мировой войны Н. П. Яворский был офицером-артиллеристом, затем в Гражданскую сражался против Красной армии в составе Вооруженных сил Юга России (ВСЮР). В 1920 году он эмигрировал в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, где стал танцевать на сцене Белградского народного театра. Потом он принимал участие в «Русской частной опере в Париже». И, наконец, в 1931 году он оказался на Кубе, в Гаване.

С первого дня организации балетной школы Н. П. Яворский активно взялся за работу. Первые уроки у известного иностранного преподавателя, выступавшего на самых знаменитых сценах Европы, надолго врезались в память его кубинских учеников. Многие из них стали впоследствии главными фигурами кубинского национального балета, и среди них выделялась выдающаяся кубинская балерина Алисия Эрнестина Мартинес (Алонсо), родившаяся в декабре 1921 года.

В конечном итоге Н. П. Яворский, благодаря присущим бывшему офицеру дисциплине, настойчивости и энтузиазму, стал настоящим подвижником развития балета на Кубе.

Уже 29 декабря 1931 года в театре «Аудиториум» с большим успехом прошло первое публичное выступление воспитанниц Н. П. Яворского. 9 января 1932 года в том же театре состоялось их повторное выступление с аналогичной программой. Юные кубинские танцовщицы вновь не подвели своего русского учителя и закрепили прошлогодний успех. Первый сезон балетной школы SPAM завершился 1 июня 1932 года, и тогда столичные газеты опубликовали сообщение о наборе на следующий год. Первым же кубинским балеринам теперь нужно было готовиться к новым постановкам и совершенствовать свое мастерство под неустанным руководством любимого преподавателя.

Ключевым спектаклем следующего сезона стала постановка полной версии балета П. И. Чайковского «Спящая красавица». Премьера состоялась 26 октября 1932 года. Н. П. Яворский адаптировал сложную хореографию Мариуса Петипа к весьма скромным пока еще техническим возможностям своих подопечных. Принцессу Аврору танцевала безусловная фаворитка Н. П. Яворского Дельфина Перес Гурри. Алисия Мартинес, которой едва исполнилось одиннадцать лет, выступала в сольной партии Голубой птицы. По воспоминаниям очевидцев, она прекрасно справилась с этой сложной мужской партией. Уже тогда она поняла, что балет – это вся ее жизнь. Костюмы и декорации кубинского художника Рохелио Далмау, с этого дня оформлявшего практически все балетные спектакли SPAM, добавили постановке изящества и очарования. Фоторепортажи о премьере долго не сходили со страниц модных иллюстрированных журналов «Сосьяль» и «Картелес».

Следующие несколько лет деятельности балетной школы SPAM прошли под знаком развития творческого потенциала прежних и новых учеников и учениц. К 5 ноября 1933 года Н. П. Яворский подготовил новую концертную программу, вновь представленную зрителям театра «Аудиториум». Буквально на глазах совершенствовавшая свою танцевальную технику Алисия Мартинес выступала в хореографических этюдах на музыку разных композиторов. В тот вечер отличились и некоторые из учениц Н. П. Яворского последнего набора: сестры Ольга и Элена Томсон, Хосефина де Карденас, Карола Панераи. В следующем году были поставлены «Голубой Дунай», «Полька-кокет», «Половецкие пляски». Эти спектакли стали свидетельством мощного творческого роста целой плеяды молодых кубинских артистов.

Примерно в то же время, пользуясь краткой остановкой в Гаване одного из бывших директоров «Русской частной оперы в Париже» Василия Григорьевича Воскресенского, руководившего в те годы труппой «Русского балета Монте-Карло» (Ballet Russe de Monte Carlo), Н. П. Яворскому удалось договориться о включении наиболее способных своих воспитанниц в состав русской труппы. Там, по его мнению, они смогли бы окончательно занять позиции профессиональных танцовщиц, приобрести большой опыт выступлений за рубежом и серьезно повысить свой технический уровень. Первой в Европу, согласно подписанному в Гаване соглашению, в конце марта 1935 года отправилась Дельфина Перес Гурри. Примерно тогда же Гавану покинула и Марта Эндрюс, которой предстояло выступать в Нью-Йорке в ансамбле великого испанского танцовщика Висенте Эскудеро.

Оценивая работу Н. П. Яворского в балетной школе SPAM, можно сказать, что его педагогическая деятельность достигла кульминации к весне 1937 года. 10 мая его ученики представили на сцене театра «Аудиториум» «Лебединое озеро» П. И. Чайковского. Впервые в своей артистической карьере Алисия Мартинес исполняла партию Одетты-Одилии.

Последней крупной работой Н. П. Яворского для гаванского Общества музыкального искусства стала постановка балета-юморески «Времена года», созданного на музыку Фрица Крейслера, Лео Делиба, П. И. Чайковского и некоторых других композиторов. Она имела место в марте 1938 года.

Закончив очередной курс обучения весной 1939 года, Н. П. Яворский навсегда расстался с гаванским Обществом музыкального искусства. Если смотреть в ретроспективе, то за годы его работы в SPAM через школу прошло около полутора тысяч учеников, многие из которых уже тогда не без успеха начали карьеру профессиональных артистов балета.

Освободившись от опеки SPAM, Н. П. Яворский развернул активную деятельность по созданию собственной балетной школы, основной задачей которой должно было стать создание профессиональных балетных трупп, состоящих из кубинских артистов. Балетная студия Николая Петровича была торжественно открыта 27 июня 1939 года, и уже к осени 1940 года она могла похвастаться определенными успехами. 12 ноября ее ученицы выступали в балетной программе, приуроченной к открытию выставки автомобилей в фешенебельном гаванском отеле «Насьональ». Выпускницы Н. П. Яворского показали хореографическую фантазию на афрокубинские темы «Бабалао» в исполнении Маргариты Лекуона, а также балет-композицию «Автомобили люкс» на музыку разных композиторов. 27 декабря того же года на арендованной сцене театра «Аудиториум» ученицы школы Н. П. Яворского совместно с Гаванским хоровым обществом Марии Муньос де Кеведо показали большую программу, составленную из балетных номеров, чередующихся с выступлениями хора.

Н. П. Яворский руководил собственной частной балетной студией в Гаване до 1941 года. Потом он оставил ее на попечение Марты Эндрюс и уехал в Сантьяго-де-Куба, где ему предложили возглавить балетную школу.

В последние месяцы своей жизни Н. П. Яворский руководил балетной школой в маленьком городке Мансанильо. Там он и умер 9 октября 1947 года.

Считается, что Николая Петровича Яворского нельзя отнести к звездам мирового балета первой величины, однако все специалисты признают его неординарные педагогические заслуги как первого учителя целой плеяды выдающихся кубинских артистов. Фактически именно он стал основателем балетной школы на Кубе, и сделано это было в крайне неблагоприятных условиях. Для того чтобы понять, в каких, следует напомнить, что в 30–40-х годах прошлого века Куба, маленькая страна в Карибском бассейне, находящаяся под властью диктатуры Фульхенсио Батисты (он будет свергнут Кубинской революцией лишь в январе 1959 года). Все в стране было подчинено интересам США. Национальная культура, как и все национальное, правительством не поощрялась и не поддерживалась.

В эти годы создание национального балета не было первоочередной задачей. Более того, Куба никогда не имела собственных балетных традиций. Не было известных кубинских балерин. Не было своей школы балетмейстеров. Не было подходящей сцены. Широкие народные массы вообще не были знакомы с этим видом искусства. Работать в таких условиях, естественно, было крайне сложно.

Самыми известными учениками Н. П. Яворского стали выдающаяся танцовщица Алисия Мартинес (по мужу Алисия Алонсо) и балетмейстер Альберто Хулио Райнери Алонсо (брат мужа Алисии Мартинес). Именно они в 1948 году организовали национальную труппу «Балет Алисии Алонсо» (с 1959 года – Национальный балет Кубы). Кстати сказать, именно Альберто Хулио Райнери Алонсо в апреле 1967 года по просьбе Майи Плисецкой поставил для нее в Большом театре балет «Кармен-сюита» на музыку Родиона Щедрина, ставший одним из важнейших событий в развитии российского балета середины XX века. В августе того же года он поставил в Гаване другую редакцию балета для Алисии Алонсо (ее партнером выступил брат Майи Плисецкой Азарий Плисецкий).

Глава одиннадцатая
ЛИКВИДАЦИЯ Л. Д. ТРОЦКОГО

Как известно, Дев Давидович Троцкий (Бронштейн) – видный деятель международного коммунистического движения, теоретик и практик марксизма, один из организаторов революции 1917 года и создателей Красной армии, один из основателей и идеологов Коминтерна, в первом советском правительстве – нарком по иностранным делам, а потом, с 1918 по 1924 год, – нарком по военным и морским делам, член Политбюро ВКП(б) – в 1927 году, проиграв борьбу за власть И. В. Сталину, был снят со всех постов, исключен из партии и сослан в Алма-Ату.

Ослепительная звезда Л. Д. Троцкого в один миг закатилась, а в 1929 году в довершение ко всему он еще и был выдворен за пределы СССР.

В том же 1929 году Л. Д. Троцкий прибыл в Турцию – на остров Принкипо, что в Мраморном море, вблизи Константинополя.

Обосновавшись в Турции, Лев Давидович начал издавать «Бюллетень оппозиции», написал автобиографию «Моя жизнь», создал свое основное историческое сочинение «История русской революции», посвященное событиям 1917 года, а главное – он стал выдавать одну за другой обличительные статьи против И. В. Сталина. Последнему это, конечно же, не понравилось, и спецслужбам был дан приказ на подготовку плана физического устранения противника.

В 1932 году Л. Д. Троцкий перебрался из Турции во Францию, но прожил там недолго. В 1935 году он уже обосновался в Норвегии. И всюду неугомонный Лев Давидович продолжал критиковать политику советского руководства, опровергая утверждения официальной пропаганды и советской статистики. За это в 1932 году он был лишен гражданства СССР.

Следует отметить, что с такой непримиримой позицией Л. Д. Троцкому было нелегко где-то прочно осесть после высылки из СССР. Многие помнили его предреволюционные метания по Европе, знали его как радикального политика и крайне неуживчивого человека, генерирующего вокруг себя проявления агрессии и экстремизма. В свое время его высылали из Австрии и Германии, сажали за решетку в Испании и Франции, не впускали в Англию, Швейцарию и Италию. За прошедшие с тех пор годы это, конечно же, не могло забыться. В результате Норвегия, не желавшая ухудшать отношения с СССР, стала всеми силами стараться избавиться от столь опасного «гостя»: у Л. Д. Троцкого были конфискованы все его произведения, а сам он был помещен под домашний арест.

Полпред СССР в Норвегии И. С. Якубович потребовал немедленной высылки Л. Д. Троцкого из страны. Требовали его удаления и представители правых партий. Вопреки яростным протестам Льва Давидовича в декабре 1936 года правительство Норвегии приняло решение о высылке. Более того, ему даже стали угрожать выдачей советскому правительству.

* * *

Это было крайне нежелательно, и в конце 1936 года Л. Д. Троцкий решил покинуть негостеприимную Европу, найдя себе убежище в Мексике, подальше от Советской России и агентов Кремля.

19 декабря 1936 года он покинул Норвегию на нефтеналивном танкере «Руфь», который 9 января 1937 года прибыл в мексиканский порт Тампико.

В Мексике Л. Д. Троцкий поселился в доме художников Фриды Кало и Диего Риверы, находившемся на южной окраине мексиканской столицы – в Койоакане (слово «Койоакан» в переводе с языка ацтеков означает «логово»).

Магдалена Кармен Фрида Кало родилась в 1907 году в Койоакане в семье немецкого еврея Вильгельма (или, как его назвали в Мексике, Гульермо) Кало и мексиканки Матильды Кальдерон. Интересно отметить, что бабушка Фриды по отцовской линии Генриетта Кауфман приходилась дальней родственницей матери Бориса Пастернака (такая вот «гремучая смесь», в очередной раз наводящая на мысль о том, как тесен мир).

Семья Фриды была не слишком дружной (союз ревностной католички и равнодушного к религии европейца изначально был обречен на неудачу). Родители все время ругались прямо на глазах у впечатлительной девочки. А в шестилетнем возрасте Фрида перенесла полиомиелит и после болезни на всю жизнь осталась хромой (ее правая нога была тоньше левой). В пятнадцать лет она поступила в Национальную подготовительную школу с целью изучать медицину. В этой школе и произошла ее первая встреча с будущим мужем, известным мексиканским художником Диего Риверой, работавшим там над очередной росписью стен.

Диего Мария Ривера был на двадцать с лишним лет старше Фриды (он родился в 1886 году в городе Гуанахуато на северо-западе Мексики). Учась в Академии художеств Сан-Карло в Мехико, он был премирован стипендией, которая позволила ему поехать в Испанию. В результате с 1907 по 1921 год Диего Ривера жил в Европе, учился в Академии художеств в Мадриде, а потом – в Париже и в Италии. Побывал он также в Бельгии, Нидерландах и Великобритании. Был близко знаком с европейской художественной элитой, в том числе с Пабло Пикассо.

В 1922 году Диего Ривера, придерживавшийся троцкистских взглядов, вступил в Мексиканскую коммунистическую партию. Одновременно с этим он стал одним из основателей мексиканской школы монументальной живописи, расписав огромное число стен общественных зданий [29]

[Закрыть].

Судьба «чарующе привлекательной хромоножки» Фриды тем временем складывалась не так удачно. Дождливым вечером 17 сентября 1925 года она попала в тяжелую аварию. Школьный приятель Алехандро взялся подвезти ее до дома, но автомобиль врезался во встречный трамвай. Несчастного выбросило из машины, а лопнувшая трамвайная дуга буквально распорола живот девушки, раздробив ей таз, сломав позвоночник, ключицу, правую ногу и несколько ребер. После этого Фрида целый год была прикована к больничной койке, и она еще находила в себе силы шутить: «Я лишилась девственности необычным способом». Проблемы со здоровьем остались у нее на всю жизнь. Впоследствии ей пришлось перенести несколько десятков операций, месяцами не выходя из больниц. К сожалению, несмотря на горячее желание, после этого несчастья она не могла уже стать матерью.

Именно после этой трагедии Фрида впервые попросила у отца кисти и краски. Для девушки изготовили специальный подрамник, позволявший писать лежа. Над кроватью прикрепили большое зеркало, чтобы она могла видеть себя. В результате первой картиной Фриды был автопортрет, и это навсегда определило основное направление ее творчества. «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего», – любила говорить она.

В 1929 году Фрида Кало стала женой Диего Риверы. Ему было сорок три года, ей – всего двадцать два. Сближало двух творческих людей не только искусство, но и общие политические убеждения – они были коммунистами. Их бурная совместная жизнь стала легендой…

* * *

В начале 1937 года в доме Диего Риверы [30]

[Закрыть]и Фриды Кало [31]

[Закрыть]нашел убежище Л. Д. Троцкий.

Их дом в Койоакане был построен за три года до рождения Фриды: толстые стены, плоская крыша, один жилой этаж… Планировка дома была выполнена так, что комнаты всегда оставались прохладными (все они выходили во внутренний двор). Дом стоял всего лишь в нескольких кварталах от центральной городской площади. В течение тридцати лет облик дома не менялся, но Диего и Фрида сделали его таким, каким его теперь знают очень многие: они выкрасили его в ярко-синий цвет и украсили в традиционном индейском стиле [32]

[Закрыть].

На стене дома сейчас можно увидеть надпись: «Фрида и Диего жили в этом доме с 1924 по 1954 год». Это не совсем верно. До поездки в США, где Диего и Фрида провели четыре года (до 1934 г.), в этом доме они жили совсем мало. В 1934–1939 годах они жили в двух домах, построенных специально для них в жилом районе Сан-Анхеле. Затем последовали долгие месяцы, когда Диего не жил вместе с Фридой, не говоря уже о том периоде, когда они разъезжались, разводились и снова сочетались браком.

* * *

Переезд в Мексику спас Л. Д. Троцкого от полного политического краха и забвения. Решающую роль при этом сыграла Фрида Кало. Исключительно одаренная, неукротимо амбициозная, с внешностью «роковой женщины», замешенной на огненной смеси еврейской, испанской и индейской крови, уверенная в своем высшем предназначении, Фрида Кало в «эпоху войн и революций», конечно же, была сторонницей марксизма и феминизма.

Ее гениальный муж был левак не из последних. В 1932 году, например, когда он исполнил фреску площадью почти сто квадратных метров в Рокфеллер-центре на Манхэттене, его упрашивали убрать фигуру Ленина из росписи, не упросили – случился скандал. Заказчик остался крайне недоволен. Некоторое время фреску прятали под занавесом, а в начале 1934 года ее уничтожили антикоммунистически настроенные элементы. Но упрямый Ривера впоследствии воссоздал фреску в Мехико, в оперном театре Паласио-де-Белла-Арт.

В 1927 году он сразу увлекся двадцатилетней художницей, остроумной, смелой и явно талантливой, и вскоре сделал ей предложение.

Маргарита Шкляревская в своей статье «Фрида Кало, рожденная космосом» пишет:

«Маленькая, хрупкая, искалеченная девушка обладала такой могучей, колдовской даже силой женского очарования, что устоять он не мог. Бешеная страсть, сгусток чувств… Немедленный развод с женой и, как говорил он сам, „два года ползанья у ног“. Наконец, вожделенная женитьба».

В тот момент Ривере было за сорок, и он был свободен – он только что расстался со второй женой Гваделупой Марин, матерью двух его дочерей. Но уже в день свадьбы Диего показал свой взрывоопасный нрав: перебрав текилы, он начал палить в небо из револьвера. Увещевания только распаляли разгулявшегося художника. Случился первый семейный скандал, и Фриде пришлось в тот вечер бежать к родителям. Правда, проспавшись, Диего пришел просить прощения…

Конечно же, она простила его. После этого молодожены переехали в свою первую квартиру, а потом – в ставший знаменитым «Голубой дом» в Койоакане, самом «богемном» районе Мехико, где они прожили много лет.

Их семейная жизнь буквально бурлила страстями. Они не всегда были вместе, но не могли жить и врозь. Ихсвязывали отношения, пословамодногоиз друзей, «страстные, одержимые и порой мучительные». В 1934 году Диего Ривера изменил Фриде с ее младшей сестрой Кристиной, позировавшей ему. Сделал он это, не скрываясь, прекрасно понимая, что наносит жене оскорбление, но при этом отношений с ней он порывать и не думал. Удар для Фриды и в самом деле получился жестоким. Гордая женщина, она своей болью не пожелала делиться ни с кем, она лишь выплеснула ее на холст. Получилась весьма странная картина: обнаженное женское тело, иссеченное кровавыми ранами. Рядом с ножом в руке, с равнодушным лицом стоит тот, кто нанес все эти ужасные раны. «Всего-то несколько царапин!» – так назвала это полотно ироничная Фрида.

После измены Диего она решила, что тоже имеет право на любовные приключения. Он не мог не изменять. Она, будучи человеком гордым и самодостаточным, решила отвечать ударом на удар. В «искалеченную девушку» влюблялись, подчас вызывая ответную реакцию, такие крупные фигуры, как знаменитый американский фотограф венгерского происхождения Николас Мюрей, один из первых авангардистов в скульптуре японец Исаму Ногучи, приобщивший ее к сюрреализму французский писатель Андре Бретон…

Это бесило Риверу. Позволяя самому себе любые вольности, он был нетерпим к изменам Фриды. Знаменитый художник был болезненно ревнив. Однажды, застав жену с Исамой Ногучи, Диего выхватил пистолет. К счастью, стрелять он не стал, зато Фрида осыпала его самыми последними ругательствами.

* * *

Поселившись в доме Диего Риверы и Фриды Кало, Л. Д. Троцкий, провозгласивший «диктат мысли, свободный от всякого контроля разума», очень сильно увлекся женой Риверы (кстати, мексиканцы вспоминают этот факт весьма неохотно). Удивительно, но не выходивший из дома без револьвера Диего Ривера смотрел на бурный роман Л. Д. Троцкого и своей жены сквозь пальцы.

Остается лишь задаваться вопросом, чем мог увлечь импульсивную и экзальтированную по натуре Фриду уже немолодой, сильно полысевший и изможденный «сверхчеловек», имя которого – «синоним революции», который был почти на тридцать лет ее старше? Одни говорят, мексиканская художница просто восхищалась «трибуном русской революции» и тяжело переживала его высылку из СССР. Она была счастлива, что благодаря их с Диего усилиям он нашел в Мехико долгожданный приют. Есть и другая версия: экспрессивная троцкистка будто бы не смогла устоять под напором «экстракта революции» и «лучшего большевика».

Увлекся и Л. Д. Троцкий. Более того, почти 60-летний революционер вел себя, как мальчишка. Он буквально потерял голову, на глазах у всех расточал Фриде чрезмерные комплименты, будто невзначай притрагивался к ее руке, тайком касался под столом ее колена, без конца передавал какие-то записки.

Кульминация наступила, когда Фрида Кало провела, наконец, сутки наедине с Л. Д. Троцким в загородном поместье Сан-Мигель Регла в 130 километрах от Мехико. После этого их отношения скрывать уже было невозможно, о них узнали и Диего Ривера, и жена Троцкого. Последовали серьезные объяснения. Жена Льва Давидовича Наталья Седова, узнав об изменах мужа, настояла на разрыве его отношений с любовницей. Вымаливая у жены прощение, Л. Д. Троцкий назвал себя «ее старой верной собакой»…

Естественно, после этого изгнанники вынуждены были покинуть «Голубой дом».

Если Лев Давидович так и не решился оставить жену, то между Диего и Фридой произошел разрыв. Разумеется, испортились отношения и между Риверой и Троцким. Удивительно, но, расставшись с Троцким, Фрида Кало вдруг стала называть его «надоедливым стариком», а потом, 7 ноября 1937 года, в день рождения Льва Давидовича, взяла и подарила ему свой «Автопортрет с письмом в руках».

Диего Ривера с Л. Д. Троцким уже больше не помирились. Более того, после того как состоялось роковое покушение на Троцкого, художник оказался в числе подозреваемых. Все знали, что Ривера насмерть разругался со своим гостем, так почему бы импульсивному мужу-рогоносцу не отомстить своему сопернику?..

В результате Диего Ривере пришлось практически бежать в Сан-Франциско. Перебраться туда ему помогла красавица Полетт Годдард – бывшая жена Чарли Чаплина, снимавшаяся в его знаменитом фильме «Новые времена».

В связи с покушением на Л. Д. Троцкого потом арестовали и Фриду. Правда, через несколько дней ее отпустили, и она тоже уехала в Сан-Франциско, где во второй раз вышла замуж за простившего ее Риверу.

Маргарита Шкляревская по этому поводу пишет:

«Потом в ее жизнь вошла бисексуальность. Все – для самоутверждения. Был ли ее любовником Троцкий, семью которого Кало и Ривера приютили в своем доме, сомнительно, доказательств тому нет. Но то, что жена Троцкого к Фриде ревновала, – точно».

* * *

В общем, земля слухами полнится. Как бы то ни было, никаких достоверных свидетельств романтической связи Л. Д. Троцкого и Фриды Кало нет. Однако дом Фриды и Диего его семья покинула. Это факт. Поселился Лев Давидович с Натальей Седовой в доме, купленном за 17 000 песо. Большую часть из этих денег дал один торговец книгами, уроженец Одессы. Средств на жизнь не хватало, и Лев Давидович занялся приусадебным хозяйством. Пока он разводил кроликов и писал статьи, в СССР его заочно приговорили к смерти.

Дом, где поселился Л. Д. Троцкий, находился на улице Вены, в предместье Мехико – голом, пыльном, малолюдном. Теперь «пророк в изгнании» был осторожен. В доме установили стальные двери, возвели высокие стены, наладили круглосуточную вооруженную охрану. Человек, привыкший повелевать многотысячными армиями, теперь жил в страхе возможного покушения.

Все это было связано с тем, что в январе 1937 года Л. Б. Троцкий и его старший сын от гражданского брака с Натальей Седовой Лев Львович Седов – активный участник троцкистского движения – были объявлены вне закона.

А 16 февраля 1938 года живший в Париже Лев Львович вдруг умер. Умер он от банального аппендицита, и большинство политических сторонников Л. Б. Троцкого тут же сочло, что он был либо убит сталинскими агентами в больнице, либо отравлен ими ранее (до операции он болел около года). В 1956 году Марк Зборовский, агент НКВД, внедренный в 30–40-е годы в троцкистское движение, дал показания в американском суде, согласно которым получалось, что это он тайно устроил Л. Л. Седова в небольшую клинику, принадлежавшую русским эмигрантам, и сообщил о ее местонахождении своему руководству. Однако советский разведчик генерал П. А. Судоплатов, отвечавший в это время за проводимые НКВД убийства за рубежом, утверждает, что к смерти Л. Л. Седова советские агенты не имели никакого отношения. В своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы» он пишет:

«Сын Троцкого, Лев Седов, носивший фамилию матери, находился под нашим постоянным наблюдением. Он являлся главным организатором троцкистского движения в Европе после того, как в 1933 году приехал в Париж из Турции. Мы располагали в Париже двумя независимыми друг от друга агентурными выходами на него. В одной ведущую роль играл Зборовский (подпольная кличка „Этьен“, он же „Тюльпан“). О нем подробно написал Волкогонов. Другую возглавлял Серебрянский. Зборовский навел нас на след архивов Троцкого, а Серебрянский, использовав полученную информацию, захватил эти архивы, спрятанные в Париже, и тайно доставил их в Москву. Он сделал это при помощи своего агента „Гарри“, находившегося в Париже, и агента, работавшего во французской полиции.

В книге „Троцкий“ Волкогонов утверждает, будто архивы были вывезены Зборовским, тогда как на самом деле тот даже понятия не имел, как была использована добытая им информация. Волкогонов также пишет, что Зборовский помог убить Седова, находившегося в то время во французской больнице. Сын Троцкого, как известно, действительно скончался в феврале 1938 года при весьма загадочных обстоятельствах, после операции аппендицита. Доподлинно известно лишь то, что Седов умер в Париже, но ни в его досье, ни в материалах по троцкистскому интернационалу я не нашел никаких свидетельств, что это было убийство. Если бы Седова убили, то кто-то должен был бы получить правительственную награду или мог на нее претендовать. В то время, о котором идет речь, было много обвинений в адрес разведслужбы, которая якобы приписывала себе несуществующие лавры за устранение видных троцкистов, однако никаких подробностей или примеров при этом не приводилось. Принято считать, что Седов пал жертвой операции, проводившейся НКВД. Между тем Шпигельглаз, докладывая Ежову о кончине Седова в Париже, упомянул лишь о естественной причине его смерти. Ежов, правда, комментировал сообщение словами: „Хорошая операция! Неплохо поработали, а?“ Шпигельглаз не собирался спорить с наркомом, который постарался приписать заслугу „убийства“ Седова своему ведомству и лично доложил об этом Сталину. Это способствовало тому, что НКВД стали считать ответственным за смерть Седова.

Когда мы с Эйтингоном обсуждали у Берии план ликвидации Троцкого, об устранении его сына ни разу не упоминалось. Легко предположить, конечно, что Седов был убит, но лично я не склонен этому верить. И причина тут самая простая. Троцкий безоговорочно доверял сыну, поэтому за ним велось плотное наблюдение с нашей стороны, и это давало возможность получать информацию о планах троцкистов по засылке агентов и пропагандистских материалов в Советский Союз через Европу. Его уничтожение привело бы к потере нами контроля за информацией о троцкистских операциях в Европе».

Как бы то ни было, Л. Д. Троцкий считал, что его безопасности в Мексике имеет место угроза. Учитывая, что консульство США в Мексике мало что могло сделать для усиления этой безопасности, Л. Д. Троцкий начали усиленно добиваться визы на въезд в США. Сначала делалось это под предлогом ухудшившегося состояния здоровья, когда же медицинские обоснования оказались неубедительными, Л. Д. Троцкий изменил тактику и стал утверждать, что выезд в США нужен ему для проведения исторических исследований.

В хлопотах о визе прошел 1939 год, наступил 1940 год. Все это время сталинская агентура не оставляла Л. Д. Троцкого в покое. В частности, в 1937 году отказался от сотрудничества с ним некий Максим Либер, ранее занимавшийся устройством статей Л. Д. Троцкого в наиболее популярные американские журналы и заключавший контракты с крупными американскими издательствами на публикацию его книг (позднее этот Либер был разоблачен как агент НКВД). В Мексике Л. Д. Троцкий был окружен плотным кольцом «людей в штатском». Помимо прямых агентов НКВД, информацию о его деятельности регулярно передавали сотрудники посольств СССР в США и Мексике.

Одновременно с этим Л. Д. Троцкий регулярно узнал о расправах над своими близкими родственниками. В 1937–1938 годах были расстреляны его младший сын Сергей Львович Седов, старший брат Александр Давидович Бронштейн, первая жена Анна Львовна Соколовская и мужья дочерей. Тогда же были арестованы сестра Троцкого О. Д. Каменева, жена Б. А. Бронштейна, второй сын и дочь А. Д. Бронштейна, жена С. Л. Седова и ряд других более отдаленных родственников.

С самого начала пребывания Л. Д. Троцкого в Мексике давление на мексиканское правительство с целью добиться его высылки из страны было столь велико, что даже президент Ласаро Карденас, относившийся к «трибуну русской революции» с известной долей уважения, ни разу не отважился лично встретиться с ним.

В середине 1937 года улицы Мехико были обклеены листовками, в которых утверждалось, что Л. Д. Троцкий в союзе с мексиканскими реакционными генералами готовит в стране государственный переворот.