Текст книги "Освобождение (СИ)"

Автор книги: Сергей Павин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)

– Что? – спросил Александр.

– Дима, можешь поднять воротник пальто? – неожиданно выдал Николай.

– Так погода вроде хорошая, – улыбнулся тот, но увидев напряженный взгляд Николая, изменился в лице. – Хорошо.

Он поднял воротник и в его складке показался черный шарик.

– Черт, – выдохнул Николай и, показывая знаками молчать, продолжил, – так ты менее узнаваем, – выдал он первое, что пришло на ум, после чего также поднял свой воротник, – ну что, пойдем пожалуй, отметим освобождение.

Александр побледнел, тот факт, что их прослушивали, крушил все. Дмитрий также все понял и теперь на его лице не было и тени улыбки.

Они поднялись. На дороге, что была метрах в десяти от лавочки, резко остановились серые жигули. Из отрытого окошка показалась рука с пистолетом, дуло венчал массивный глушитель. Николай не сразу осознал что происходит, Дмитрий резко дернул его за руку и оказался между ним и машиной. Несколько глухих ударов сотрясли его тело, машина взревела и скрылась за поворотом.

Широко раскрытые глаза Дмитрия застыли и он стал оседать на землю. Его подхватил Николай и поволок к лавочке, Александр в растерянности стоял рядом.

– Дима? – Николай вглядывался в стеклянные глаза.

Александр помог его приподнять, после чего пощупал пульс, на спине виднелись четыре рваных дырочки, вокруг них росли темные пятна.

– Мертв, – бросил он товарищу, – надо уходить.

Редкие прохожие с интересом поглядывали в их сторону, должно быть, никто из них не догадывался о происходящем.

Они стояли перед лавочкой, Дмитрий лежал на спине.

– Пойдем, Коля они могут вернуться, – Александр потянул товарища за руку.

– Да-да, пойдем, конечно, – лепетал Николай и продолжал смотреть на своего спасителя. – Он закрыл меня, я не могу его бросить...

– Коля, очнись, они хотели тебя убить, ты живой, они могут вернуться, ему уже ничем не поможешь!

Александр с трудом сдвинул товарища с места.

– Уходим, Коля! – он почти крикнул ему в ухо.

– Да, уходим...

Александр потащил товарища прочь от злополучной лавочки. Тот уже не сопротивлялся и был похож на пьяного, его координация была нарушена.

– Коля, возьми себя в руки, черт возьми! – громко причитал Александр. – Я не могу тебя тащить!

Люди с удивлением оглядывались на мужчин.

– Сейчас, сейчас Саша, приду в себя...

– Ну что ты?

Они пересекли скверик и вышли к очередной дороге. Александр махнул проезжавшему такси. Оно остановилось метрах в десяти впереди.

– Пойдем, давай, а то уедет.

Николай напрягся и пошел более-менее нормально.

Дверь открылась, и показалось лицо таксиста.

– Выпивши? – настороженно осведомился он.

– Да нет, плохо стало, у него бывает. – Поспешил опередить товарища Александр.

Они уселись на заднее сиденье и Александр спросил с волнением:

– Ну как ты, Коля, нормально? До дачи дотянем?

– Какой дачи? – удивился водитель, – ему в больницу надо.

– Нет, нет, это от переутомления, человек много работал, засыпает на ходу.

Водитель обернулся и с подозрением на них уставился.

– Не волнуйтесь, все в порядке, – произнес Николай, – конечно дотяну.

Александр назвал пункт назначения и они тронулись.

Нельзя сказать, что все выглядело правдоподобно, таксист почувствовал – что-то не так, но, в то же время, его опытный глаз безошибочно определял нормальных людей, эти опасений не вызывали.

Они ехали молча, через полчаса машина затормозила на обочине недалеко от остановки под названием Матвеевка.

– Так может вас к дому подвести?

– Не надо, там очень неудобно, будем ехать дольше, чем идти, сколько мы вам должны? – произнес Александр.

Они расплатились и вышли.

Николай чувствовал себя уже совершенно нормально и шел без посторонней помощи. В его глазах стоял Дмитрий, его дважды спаситель. Наверное, они действительно успели сдружиться, так как Николай абсолютно доверял ему, как и бывший киллер Николаю. Последнее сыграло фатальную роль в судьбе Дмитрия, он потерял чувство опасности в присутствии того, кого уважал и, наверное, считал сверхчеловеком. Дмитрий совершенно расслабился и говорил все, что было на уме, должно быть думая, что Николай остановит и не позволит ему что-то сказать или сделать в случае, если это будет опасно. Но, он ошибся и, должно быть, понял это в последнее мгновенье, когда бросился заслонять собой Николая. Не смотря ни на что, он решил спасти его...

– Я виноват перед ним. – Проговорил Николай.

– Перестань, ты не можешь все предвидеть, – успокаивал Александр.

– Я не должен был расслабляться, я слишком поверил в себя и потерял связь с высшим миром.

– Ты человек пока еще, поэтому не можешь предъявлять к себе такие претензии. Нет тут твоей вины, ты не можешь все время видеть наперед, – с волнением говорил Александр, – не можешь, потому что никто не может!

Они шли по извилистой дороге, которая проходила через овраг.

– Мы пересидим пару дней у меня на даче, о существовании ее никто не знает, она перешла мне от тетки и даже еще не переоформлена. – Произнес Александр.

– Ты предлагаешь прятаться?

– Тебя вообще-то хотят убить, я не знаю, где еще можно спрятаться, это пока лучшее из того, что есть.

– Спасибо. – Николай стал осматривать окрестности, он как бы возвращался к жизни.

Александр достал мобильный и позвонил жене. Он объяснил, что срочная командировка, мобильный будет отключен, так надо, возможно на неделю или больше, потом сам позвонит. Он призывал ее успокоиться и не паниковать, объясняя, что все нормально.

То же проделал Николай, он также позвонил и сказал жене, что у него обстоятельства и он должен уехать на несколько дней, что в полиции все улажено, мобильный работать не будет, потом сам позвонит.

Товарищи, как могли, успокаивали своих половин, после чего, наконец, простившись, они повытаскивали сим-карты, аккумуляторы и рассовали все по карманам.

Какое-то время они шли молча.

– Не мне тебе объяснять, Коля, что переход в мир иной это еще не конец, – произнес товарищ, подавая руку. Они переходили через небольшую речушку, которая затопила деревянный настил и чтобы попасть на сухие места, приходилось немного прыгать.

– Ты поймал мои мысли, именно об этом я сейчас и думаю, и, в общем-то, прихожу в себя. Только после последних событий сделать это непросто.

– Для обычного человека это невозможно, но не для тебя..., – Александр говорил вполне искренне.

– Перестань, я такой же как все, просто мне удалось немного приоткрыть дверь и увидеть, почувствовать то, что не имеет границ ни во времени, ни пространстве.

– Вот именно, Коля, ты смог переделать человека с киллера в спасителя менее чем за сутки, подумай об этом.

То, что произошло, действительно выходило за всякие рамки. Накануне они стали свидетелем убийства, тут же было совершено покушение, причем человек, который хотел убить Николая, в итоге превратился в его защитника, и в итоге он заслонил собой от пуль того, кого еще недавно собирался убить. Такие метаморфозы происходят только в фильмах, но когда с ними сталкиваешься в жизни, мозг отказывается работать нормально.

Вскоре они оказались на неприглядной улочке среди заборов, за которыми прятались одноэтажные и двухэтажные дома. Редкие прохожие, в основном пожилые люди, мало обращали на них внимания.

– Село довольно большое, хоть и выглядит почти заброшенным. В основном старички да бабушки, часто с внуками, так что тут спокойно и магазины работают. Я думаю здесь можно все переосмыслить и выработать... план каких-то действий, что ли..., – говорил Александр не очень уверенно.

– Угу...

– Ты нуждаешься в спокойной обстановке и возможно к тебе вернется твое ясновидение. – Не унимался товарищ.

Похоже, Александр старается отвлечь Николая от грустных мыслей.

– Знаешь, я никогда не думал, что этот человек способен на такое, – неожиданно выдал Николай.

– Охотно верю, кто вообще мог ожидать такое от наемного убийцы, который за деньги уничтожал людей.

– Не совсем, я ему верю, он уничтожал отбросы общества, по крайней мере, его в этом убеждали боссы...

Они остановились перед небольшой калиткой, что была рядом с массивными железными воротами.

Александр достал ключ и вскоре они оказались в уютном дворике с кустами крыжовника вдоль дороги, деревянной беседкой и тенистым садом, который наполовину осыпался, но выглядел ухоженным.

– Здесь мы будем чувствовать себя хорошо, возможно тут особая аура, я не знаю, но расслабляюсь тут замечательно. Даже холодная осенняя погода мне не мешает. – Говорил Александр, пропуская вперед Николая на крыльцо.

– Осень лучшая пора для меня, люблю это время, – ответил Николай и присел на скамейку.

– Пойдем в дом.

– Нет, я на воздухе хочу побыть.

– Тогда сиди тут, а я быстро, в магазин смотаюсь, возьму чего из еды. Ты что хочешь? – с участием спросил Александр.

– Мне все равно, что возьмешь.

Александр кивнул и вскоре скрылся за калиткой.

Николай рассматривал деревья, падающую листву – все же конец октября, и понемногу успокаивался. "Вот так и мы растем, как эти листья на нашем древе и затем возвращаемся в землю, чтобы стать пищей для кого-то", – думал он. – "Только листья могут сорвать раньше срока...".

Небо заволокло облаками, такие обычно не приносили дождя, но затеняли солнце и вызывали прохладу. Все выглядело обыденно и как ни в чем не бывало, хотя в такие моменты – после ужасных событий, человеку хочется видеть вокруг себя какие-либо знаки. Все же хочется получить весточку из вечности об отношении к случившемуся, природа для этого подходит больше всего, ибо она в нашем измерении вечна. И, хоть деревья и имеют свойство погибать, а камни рушится, все же мир этот кажется постоянным и неизменным, что позволяет воспринимать его как отблеск бесконечной и вечной вселенной.

Николай рассматривал дворик и заметил рыжую кошку, типичная для таких мест масть – с белыми пятнышками. Она сидела на дереве и смотрела куда-то в сторону.

– Кс-кс, – поманил Николай.

Она лениво повернула к нему голову и через пару секунд отвернулась, ее что-то сильно интересовало в конце забора, по крайней мере, ее взгляд был направлен именно туда.

Николаю почему-то захотелось прогуляться по дворику, и он побрел туда же, куда смотрела кошка, должно быть ему неосознанно передался ее интерес. Взлетела яркая бабочка, такая в этих широтах редкость, а если учесть что стоял конец октября, так это просто фантастика. Яркая, большая, зелено-черная – похожа на тропическую, откуда такая красавица?

Бабочка порхала прямо перед Николаем, затем направилась к забору и скрылась.

"Чудеса да и только", – удивленно подумал Николай и посмотрел на кошку.

Та продолжала что-то изучать в углу забора.

Николай обошел массивный куст и остолбенел, перед ним лежал человек. На миг Николай растерялся и даже испугался. Кто-то лежал на старом ватнике и еще какой-то ветоши в сапогах и каком-то пальто. Выглядел он неопрятным и грязным.

Рядом валялась открытая трехлитровая банка с какими то листочками. Один из них зашевелился и Николай увидел очередную бабочку, только теперь она была синяя с зеленым. Насекомое махало крылышками и продолжало сидеть, возможно, замерзало.

Человек же, по всему был бомжем, который обосновался в чужом дворе, скрытом от чужих глаз. Должно быть, он делал это с завидным постоянством, так как к этому месту образовалась даже тропинка. Николай проследил ее до самого забора и тут понял, что одна из досок висела на одном гвозде и убиралась в сторону.

– Кхе! – кашлянул Николай.

Бомж открыл глаза и с непониманием уставился на незнакомого человека. Его мутные глаза говорили сами за себя. В один миг он протрезвел и с ужасом на лице потянулся к своей сумке, которую Николай даже не заметил, она была в кустах.

– Спокойно, не бойтесь, я не собираюсь вас бить, – попытался Николай успокоить бомжа.

– А я и не боюсь, – пролепетал тот, запинаясь, – я ничего не крал, ничего не ломал, она была такая. – Должно быть, он имел ввиду доску в заборе.

Бомж стал подниматься, почувствовался перегар.

– Вы откуда, почему выбрали этот двор?

– С города, выбрал, потому что никто не живет, – виновато произнес бомж и покосился на банку.

– Откуда она? – поинтересовался Николай.

Бомж, наконец, поднялся. Это был мужчина лет шестидесяти на вид, но учитывая его образ жизни можно было допустить, что ему и тридцать пять. Его подернутая сединой борода и такие же волосы до плеч делали его похожим на батюшку.

Он махнул на банку с бабочкой рукой.

– С магазина..., каюсь, украл.

– С какого магазина?

– С этого, зоологического, там много чего было и бабочки эти, почему-то в банке, не знаю, решил выпустить.

– А может продать? Дорогие, наверное? – продолжал Николай.

– Да, дорогие. Купите эту?

– Сколько.

– Сто. – Неуверенно проговорил Бомж.

Николай извлек купюру и протянул бомжу со словами:

– Ну вот что, любезный, сейчас придет хозяин и я думаю он будет очень удивлен, поэтому собирай все и исчезай. Ищи другое место, тут теперь люди живут, понятно? – Николай постарался быть убедительным, поэтому говорил с нотками угрозы в голосе.

– Да, спасибо, – ответил Бомж и спрятал купюру в карман, – спасибо, я сейчас.

В этот момент калитка скрипнула и вошел Александр.

Бомж быстро схватил в охапку весь свой немногочисленный скарб, среди которого помимо ватника и старой шинели оказалась еще и сумка, и быстро засеменил к потайному лазу.

Александр удивленно вытаращился.

– Кто это? – крикнул он.

– Да, бомж. – Как бы между прочим выдал Николай.

– Держи его! Ничего себе. – Александр бросился наперерез, но бомж оказался не таким уж и старым, судя по его прыжкам. Буквально перед носом Александра он юркнул в забор.

– Успокойся, он ничего не украл, и в дом не заходил, – крикнул Николай.

Александр было отвернул доску чтобы последовать за беглецом, но остановился и посмотрел на товарища.

– Ты с ним говорил?

– Да, успокойся, пусть бежит.

Александр пожал плечами и махнул рукой.

– Ну и ладно, – он вернулся к сумке, что оставил у калитки и уже с ней направился к дому. – Пойдем что ли?

– Пойдем, ой, я бабочку забыл, – Николай заметил банку.

– Кого? – удивился товарищ.

Николай поднял емкость с листьями и направился к крыльцу.

– Смотри, какая красавица.

– Ничего себе, тропическая, – со знанием дела произнес товарищ, – откуда у бомжа такая?

Они поднялись на крыльцо, Александр открыл дверь. В нос стукнуло застоявшимся воздухом, такой бывает в помещениях, которые долго не проветривались. Вони не было, была смесь из запахов тех предметов, которые находились в доме. Это и кожаные куртки и старый палас на полу, запах какой то сухой травы, возможно сена и еще чего-то, что бывало только в частных старых домах. В общем, букет запахов был совсем не из противных, скорее наоборот, приятным для городского жителя. Такие запахи возвращали в безмятежное детство, когда летом приходилось гостить у бабушек-дедушек в деревнях.

Они оказались в длинной прихожей переходящей в кухню, слева был гардероб с навешанной на крючки одеждой, далее справа газовая плита, напротив нее печка, еще дальше виднелась раковина и за ней ванная.

– Проходи, – произнес товарищ, указывая на раскрытую дверь в комнаты.

– Разуваться тут? – неуверенно спросил Николай, осматривая пол. Он хотел увидеть что-то типа домашних тапочек.

Александр задумался, как будто впервые пришлось отвечать на подобный вопрос.

– Можно и здесь, – он нагнулся и извлек из полок, которые размещались прямо под висячей одеждой, две пары тапочек.

Они разделись и прошли в коридор, заканчивающийся кроватью. Пара раскрытых боковых дверей указывала на вход в комнаты.

– Проходи сюда, это типа гостиная, – произнес Александр, отставляя стул в сторону, он, почему-то, преграждал дорогу. – Давай сюда банку, а сам присаживайся, – товарищ показал на огромное кресло в стиле ретро, взял банку и вышел в прихожую-кухню.

– Ты не выбрасывай ее!

– Ни в коем случае, я ее просто пересажу в банку почище, а то от этой воняет.

Николай развалился в кресле и отметил, что оно довольно таки добротное не смотря на свой почтенный возраст. Он осмотрелся и ему в глаза бросился огромный портрет на стене, изображение старинного замка. Он стоял на холме посреди живописной осенней природы. Картина была хорошо выполнена и буквально очаровывала сочетанием ярких красок природы и мрачной серости исполинского замка, который хоть и был за заднем плане, но, все же, поражал своими размерами. Массивная рама с резными узорами гармонично дополняла содержимое.

– Какая шикарная картина! – не выдержал Николай.

– Мне тоже нравится, что интересно она очень старая и досталась моему деду от его отца, в общем, работа неизвестного времени и художника, – отвечал Александр из кухни, гремя тарелками.

– Ты что там делаешь?

– Сейчас позавтракаем, или пообедаем...

– Да не хочу я! – в сердцах произнес Николай.

– Через не хочу, мне тоже Дмитрия жалко, вот и помянем...

Через какое-то время, Александр расставлял на столе открытые консервы, сок, водку, хлеб, нарезанную колбасу.

– Присаживайся, выпьем, – пригласил он товарища.

– Спасибо, но я не хочу отключать ум.

– В смысле, не хочешь что ли? – удивился Александр.

– Не хочу, а зачем?

С Александром до сих пор они пили лишь коньяк, немного.

– Все же, такой случай..., – разочаровано произнес товарищ.

– У тебя дискомфорт и ты хочешь немного изменить мировоззрение, чтобы стало вроде как комфортно? А правильно ли это? Правильно ли давать организму ложные посылы на ту или иную ситуацию? Не будешь ли ты просто искать в этом утешения, в этом, а не в изменении гнетущей тебя ситуации. Разве это правильно? – спокойно закончил Николай.

– Ты слишком усложняешь, ну да я не против, давай просто поедим, я уступлю тебе, а ты уступи мне, хорошо? – предложил Александр.

Николай согласился и они приступили к трапезе, предварительно помянув Дмитрия.

– Он все же не киллер, он человек, – произнес через какое-то время Александр.

– Я, честно сказать, думал что ошибаюсь, там, в камере, – загадочно проговорил Николай.

– В смысле, ты о чем?

– Я о Дмитрии, понимаешь, сложно представить человека, убивающего других, положительным, но он именно таким мне представлялся, понимаешь? – Николай прекратил есть и посмотрел в окно.

– Ладно, ты обещал, – кивнул товарищ на тарелку, – давай, а то я напьюсь тебе назло.

Они продолжили молча, хотя у Александра было огромное желание уточнить что же он имел ввиду.

Через какое-то время он не выдержал.

– Коля, скажи все-таки, как он тебе представлялся?

– Понимаешь, он хотел меня убить, напугал мою жену, затем врал милиционерам, я его возненавидел, но при всем при том, когда я увидел его в камере, почувствовал к нему доверие, что ли..., – Николай встал и прошел к окну. – Не знаю, было ли это следствием моей интуиции, или же я сам это придумал, но я завел с ним беседу.

– В принципе ничто человеческое не чуждо человеку, надо просто вернуть его в тот образ, который был задуман всевышним. Возможно, ты бы это почувствовал к любому небезнадежному, он, наверное, был из таких. – Вставил Александр.

– Возможно, возможно моя интуиция говорила как раз об этом. Но он действительно верил, что приносит добро, верил своим боссам, думал, помогает убийством восстановить справедливость. Поэтому мне было несложно с ним беседовать. Он был готов к восприятию.

– Кто его знает, – Александр покосился на бутылку, – вот ты уверен, что изменяя сознание водкой, мы непременно себе вредим, так?

– Не совсем, если человек принимает лекарство – столовую ложку какой-то химии для расширения сосудов, то лучше бы он выпил те же двадцать грамм коньяка. Это же относится и к успокоительному. Все это сводится к простому понятию – мере. Человек в девяноста процентах не способен ее регулировать, поэтому, спасая большинство от наркомании, мы утверждаем, что алкоголь это яд. – Николай все это время смотрел в окно.

– В тоталитарных сектах тоже это утверждают, а знаешь почему?

– Потому что им нужны управляемые и резвые люди, а не зависимые от спиртного алкоголики. Как они будут служить рекламой секты, ее, типа, правильных взглядов на человека. – Николай повернулся к товарищу.

– Есть одно но, все правильно, но, помимо этого, алкоголь способен снимать заряды..., другими словами, программа, которую навязывают секты, имеет вид ряда зарядов в мозгу. Они, подобно памяти компьютера, содержат в себе ту или иную картинку мира.

– Верно, есть такое, – согласился Николай, подивившись проницательности товарища.

– Ну вот, а алкоголь способствует режиму обновления, то есть сбивает заряды, обнуляет, вносит хаос. В итоге, его можно в таком состоянии как повернуть к глубокому отчаянью, ибо потеряв одно и не настроив другое, человек теряется, впадает в депрессию. А можно повернуть и к реальности, например, показать, что вокруг есть нормальные люди и что сама жизнь может быть прекрасна. – Александр открыл водку и налил в рюмку.

– Да, согласен, есть такое, чтобы снять зомби программу можно иногда выпить, но это для тех, кто осознает, это максимум десять процентов населения, остальные же пьют для ухода от проблем, глупого веселья, либо же от отчаянья. Они не идут бороться с причиной несправедливости, они просто убивают ее восприятие. Это разные вещи, совсем разные.

– Ты сильный человек, который много что понял, ты не дашь никакой программе затуманить свой мозг, возможно ты уже под защитой того потока света, в который периодически входишь. А вот что делать другим, которые в пути и попали под влияние извращенной системы?

– Водкой они просто на время отключатся и затем настроятся на то, что им подсовывает система ежедневно. Они вернутся на круги своя еще более слабыми и поддающимися влиянию. – Произнес Николай.

– А если ты это чувствуешь и хочешь, что называется, очистится, тебе нужно снять программу, обнулить заряды в мозгу. – Александр поднял рюмку и обратился к товарищу, – не желаешь?

– У меня с зарядами порядок, могу снимать программу медитацией, очень короткой, так что спасибо, не буду.

– Ладно, тогда за просветление, – Александр осушил рюмку и взял бутерброд.

– Если бы было возможно остановить человека после ста грамм, если бы он делал это лишь иногда, и если бы точно знать, что он чаще не будет, то такой продукт можно было рекламировать, – произнес Николай.

– Вот как? Значит, сто грамм однозначно полезны?

– Конечно нет, только здоровым людям и осознающим, и не каждый день, а лучше бокал хорошего вина.

– Понятно, главное, что мы сошлись в главном – алкоголь способен обнулять на время программу, после чего происходит перезарузка. – Констатировал Александр.

– Если у человека глубокая борозда в мозгу, если его удовлетворяет все что предлагает система и он думает лишь об одном, как в нее вписаться, то обнуление программы приведет к ее новой загрузке без всякого на то изменения, просто такой человек на время получит кайф, расслабится. Причем в такие моменты его можно использовать как исполнителя с пониженным инстинктом самосохранения. Но есть и другой тип людей, они страдают, им не нравится то, что происходит, они хотят изменений, но жизнь требует своего и они выполняют какие-то функции в системе для выживания. Им навязывают программу, которая им претит, их разум затуманивается, действия становятся неосознанными, вот таким полезно сделать обнуление, только с умом – не напиваться. – Николай остановился и принялся за свой очередной бутерброд. Тем временем, его товарищ намазывал маслом и клал колбасу на следующий. – Понимаешь, истина всегда посредине, наша истина в понятии меры и характеристики самого человека, – продолжил Николай, – если человек не принял правила игры, то у него есть внутреннее сопротивления тому, что навязывает людоедская система. Он с ней осознанно и неосознанно борется в меру сил и возможностей, у него, так сказать, программа системы оставляет неглубокую борозду в мозгу. Ему и снять ее легче, он после "обнуления" как бы смотрит на все по-новому, с высоты своей нравственности. А если человек принимает все как есть, его все устраивает, то и борозда глубокая, тут уже много трудится надо, и то, пока человек сам не захочет изменений, ничего не будет.

– Ты знаешь, я пью для того чтобы упокоиться и прийти в себя, я не знаю что это, снятие программы или просто валерьянка, но по-моему эффект обновления присутствует, и знаешь, мне не надо больше ста грамм, значит я небезнадежен верно? – спросил Александр.

– Нарываешься на комплименты? Конечно ты из тех десяти процентов осознающих, у тебя все с этим в порядке. – Ответил Николай с улыбкой.

– Все мы нуждаемся в одобрении, разве нет? Если бы мы не получали его, хотя бы от самих себя, то как бы мы понимали – что есть хорошо?

– Да, но чем меньше мы будем зависеть от одобрения людей, тем лучше, значит уровень осознания высокий, – произнес Николай задумчиво. – Внутреннее одобрение, это уже скорее с уровня интуиции, третьего глаза, что означает даже не твое одобрение, а самих законов мироздания, самой бесконечной вселенной. Когда ты созвучен ее законам, то входишь в резонанс, это состояние и можно воспринимать как внутренне одобрение.

– Кажется, я понимаю, это когда тебе не нужно знать чужого мнения, потому что ты уверен в себе и тебе не нужно за это деньги, единственно, что тебе нужно, это гармония. Но это тоже удовольствие, и без него мы бы не смогли быть настолько независимы. Кто-то смог настроить свое удовлетворение независимо от сигналов извне, а кто-то получает удовольствие при одобрении окружающими. Одного поля ягоды, все равно необходимо удовлетворение, – произнес Александр с сомнением.

– Не совсем так, положительные эмоции от инстинктов и от сотворчества с всевышним – разные. Не может быть удовлетворения от открытия вселенских истин, пока вокруг царит невежество, такой человек осознает себя "клеткой" единого организма, но никак не отдельным индивидом, который может радоваться подобно бегуну, что пришел первым. Все эти виды спорта развивают эгоизм, они заставляют человека выкладываться только для того, чтобы быть первым – выше прыгать, больше поднимать. Каждый хочет выделиться и дает установку обществу – в жизни главное быть первым, тогда ты индивид, тогда ты лучше всех, ты достоин уважения. То есть идет программирование психики на индивидуальность и мы не можем от этого спрятаться, даже когда выходим на вселенские истины, мы и тут подобно спортсменам включаем свое эго – мы додумались, мы лучшие, и начинаем с высока смотреть на окружающих, тем самым перекрывая контакт с миром света, ибо мы с таким багажом эго попадаем под контроль создателей деструктивной матрицы. Они просто не позволят уйти из-под их влияния. Поэтому, буквально сразу мы окунаемся с головой в суету, думаем, как прожить, где что достать и растворяемся в быте. – Николай все это время держал нетронутый бутерброд в руке. Теперь, позволяя себе отдохнуть и дать возможность "переварить" то, что сошло на них свыше, Николай продолжил трапезу.

Какое-то время он молча расправлялся с бутербродом под внимательным взглядом товарища. Наконец, Александр "ожил" и задал вопрос:

– Но как контролировать нашу эгоистическую установку, которую воспитывали у всех с детства – ты должен стать лучшим, ты должен больше зарабатывать, ты должен быстрее бегать, петь, танцевать. Как отключить это воспитание индивидуализма в народе? Ему ведь оставили только одну лазейку для осознания кто он есть – это возвышение над себе подобными. Убрать ее и все, нет ориентиров у человека. Ведь так?

– Не так, ориентиры есть, только спрятанные, и главное, что должны осознать люди – они клетки единого организма, и что успех каждого из них возможен лишь в одном случае, если это идет на улучшение здоровья организма в целом – оздоровлению общества, экономики, повышению уровня жизни. Но это как раз и убивается системой, человек не должен к этому понимаю подбираться, он должен быть индивидуалистом, поэтому свой успех он должен понимать только на фоне множества неудачников. И знаешь что это за модель?

– Э..., модель деградации? – неуверенно спросил Александр.

– Это понятно, но это модель настоящей раковой опухоли, которую внедрили в общество для его вечной болезни и ослабления. Таким слабым, уродливым обществом легче управлять. Раковая опухоль – когда кто-то жрет общие ресурсы, тем самым ослабляя и убивая своих собратьев, когда кто-то в прямом смысле распухает на теле общественного организма, когда множество людей, усвоив правила "успешности", стараются подражать, превращаясь в метастазы. Тогда организм в целом, цивилизация чахнет и не может распознать истинного врага. Только в таком организме можно управлять жизнями миллионов в обход их понимания. Да только смысл у всего этого один – болезнь цивилизации ведет к неизбежному концу, просто в пути кто-то может порадоваться и насладится инстинктами, показать, что он лучший, на самом деле духовный урод и дегенерат. – Николай сделал глубокий вдох и скосился на окно.

Александр дивился своему изменению, в такие моменты он впадал в какое-то состояние повышенного осознания. Его понимание обострялось, находились ответы на многие вопросы, кроме этого, он мог полноценно поддержать беседу, которая в другом обществе даже и не зародилась бы из-за бетонной стены между собеседниками. А тут происходило что-то из ряда вон, он наслаждался своим состоянием и сожалел, что оно возникает лишь при общении с этим человеком, а буквально на следующий день уже все забывается. Эта потребность во вспышках света стала мучить его, он все больше искал встречи с Николаем и даже начинал опасаться своей зависимости. Но сейчас, в момент очередного озарения, он вдруг четко осознал, что так называемая "матрица" просто отпускает его при таких беседах.

– Знаешь, Николай, какие ассоциации у меня сейчас в голове? – спросил он товарища.

– Ты в очередной раз удивляешься своей манере излагать мысли и тому состоянию, в которое мы совместно впадаем? – предположил Николай.

– Как, и ты тоже "впадаешь"?

– А как же, вся разница между нами – степень погружения в это состояние.

– От тебя действительно ничего не скроешь, я думал об этом, и ассоциация у меня очень близкая, ты читаешь мысли, – улыбнулся Александр. – Вот только у меня скорее не погружение, а выныривание из болота, с тобой я могу вынырнуть и сделать глоток воздуха, увидеть мир таким, какой он есть, но как только мы прекращаем наше общение, так сразу погружаюсь обратно, в эту трясину с ее иллюзиями и лживыми ценностями.

Николай согласно закивал, затем произнес:

– Это все только доказывает, насколько глубоко матрица проникла в наше сознание. Она заволокла мозг и не желает отпускать, наши озарения становятся все короче из-за жесткого давления бытом. Они давят нас инстинктами, они знают, что переключить внимание с осознания того что происходит можно только поставив человека на уровень выживания. А тех, кто много понимает, они заставляют ненавидеть людей за их типа тупость, но и это может пройти только у духовных уродов. Нормальный человек разберется и поймет, что ненавидеть ребенка за то, что ему не дали учебник нельзя. А ненавидеть надо тех, кто прячет учебник. Эти скоты прячут учебники, более того, они просто прячут ребенка в чулане, так как сами уже инвалиды и не способны к восприятию знаний свыше. – Николай посмотрел в сторону кухни. – Саша, кофе то когда будет? – улыбнулся он.