Текст книги "Операция «Антитеррор»"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГЛАВА 7

1

– Поехали...

Мы захватили с собой фоторобот, созданный талантами подполковника Проханова. Вопрос о подписании трудового соглашения между двумя отставными офицерами спецназа ГРУ и областным управлением ФСБ остался открытым до завтрашнего утра или по крайней мере до вечера дня нынешнего, когда майор Асафьев надеялся пробиться на прием к своему генералу, без размашистой и витиеватой подписи которого подобные вопросы решить практически невозможно. Ни один зам или начфин не возьмет на себя решение такого сложного меркантильного вопроса. Асафьев пожаловался, что во времена КГБ, когда он еще ходил в младших офицерах, подобное решалось так легко, словно станок для печатания денег стоял в подвале полукруглого здания.

Кто знает тайны КГБ? Может быть, и стоял. По крайней мере, меня такое сообщение не удивило бы.

Во дворе горотдела, как всегда, бугрились мятые колесами, грязные сугробы, и между ними лежали лужи. Днем недавний снег начал активно таять, и ездить по городу было приятно – окружающее походило на сплошной феерический фейерверк, летящий из-под колес моей «птицы-тройки». Я припарковал машину в углу двора, как обычно, и мы поднялись к Лоскуткову. Узрев Асафьева, мент вообще перестал моргать и уставился на гостя так, что я бедного майора даже пожалел.

– Что, гостей не любишь? – спросил фээсбэшник голосом невинного младенца.

– Гостей я дома принимаю. А здесь я только работаю... – уклончиво ответил мент.

На меня же он старался принципиально не смотреть. Это не предвещало ничего хорошего.

Асафьев пожал майору руку и сел на стул для допрашиваемых. Я на свое привычное место сбоку.

– Попутчицу Широкова ты уже допрашивал?

– Полтора часа назад ушла.

– Ну и как?

– А никак. Носом чую какую-то неувязку, а в чем она, понять не могу. Разве что разговор у водителя с Мариной Николаевной...

– Стоп, – резко встал я. Созвучность имен вызвала подозрение. – С Мариной или с Марией?

– С Мариной Николаевной получился очень короткий, а проехали они для такого разговора слишком много. Но не в этом главное. Еще что-то здесь должно быть. А понять не могу.

– Дай нам прочитать, – попросил Асафьев.

Лоскутков молча положил перед майором папку. Я встал за спинкой стула, чтобы тоже хоть что-то разобрать. Но и разбирать там было нечего. Допрос оказался слишком коротким.

– Еще мне надо заключение судмедэксперта на Широкова. Не было ли у него каких-то повреждений, не вызванных аварией?

– Не было. По крайней мере, не отмечено. Это надо было сразу искать. После такой жестокой аварии судмедэксперты, как правило, ни на какие второстепенные повреждения внимания не обращают. Да и как доказать, что эти повреждения не являются результатом столкновения? Там, судя по фотографии, и смотреть было нечего. Человека просто смяло...

– Не скажи... – возразил я. – Трамвай ударил с левой стороны. На фотографии все повреждения у Широкова именно слева. А не было ли их справа? Например, не было ли у него пробито горло?

Лоскутков так подался вперед, что мне показалось, будто рысь приготовилась перепрыгнуть через стол. Будь я слабонервным, я бы проломил спиной стену и ушел сквозь нее в смежный кабинет.

– Что?

– Удар в горло...

– Есть какие-то данные?

– Данных нет. Есть гипотеза. И есть однорукий подполковник Проханов, который сам умел не только пробивать горло. Он еще сообщил нам, что его на тренажере обучали таким штукам, как подставка водителя машины под транспорт, движущийся слева. Предварительно, естественно, необходимо отключить водителя.

– А попутчик? Не камикадзе же он...

– Вот этому и учили – подставлять машину надо под определенным углом, чтобы пострадал только водитель. Пассажир при этом только нервно смеется и разыгрывает из себя пострадавшего. Стресс и прочее. Например, сотрясение мозга.

– Как подделать сотрясение?

– Элементарно. Рассказываешь про головную боль и тошноту, не можешь без боли смотреть в сторону, не поворачивая головы, и делаешь себе температуру.

– Как?

– Это тебе школьники сделают. Они перед контрольной ставят друг другу уколы подогретого молока в ягодицу. И справка обеспечена.

Лоскутков откинулся на спинку стула и вытянул трубочкой губы. Так ему почему-то всегда легче думается.

Раскрылась дверь.

– О! Все три майора в сборе... – вошел в кабинет Володя. – При всех докладывать? – спросил у шефа.

– Валяй, – махнул рукой мент. – Они как раз тебя дожидаются.

– Нашел я таки человека. Парень на этом месте каждый день торгует какими-то магнитными стельками для обуви и лечебными браслетами. Там свой мини-базар. Вдоль всего парапета торгаши стоят. Всех возможных полов и возрастов. Так вот, видел он этот «Лексус», видел момент, когда женщина подняла руку и «Лексус» ее посадил. Запомнил он потому, что торговля в тот день шла так же плохо, как всегда, он сам был с жуткого похмелья, слегка похмелился, но хотелось еще, к тому же промочил ноги и промерз. И поехал домой поэтому раньше. На автобусе поехал, трамваи не ходили. И проезжал как раз мимо места аварии. «Лексус» он узнал. И вспомнил про женщину, даже пожалел ее. Очень, говорит, миниатюрная, симпатичная. А второй женщины он не видел. То есть он сам говорит, что вообще там не было второй женщины. Но это не значит, что ее не было.

– Интересно, – сказал Лоскутков.

– И еще один очень важный момент. Этот парень давно обратил внимание на женщину. Она оказалась в его вкусе. И, самое любопытное, не спешила она никуда, она больше десяти минут стояла около перехода, с другой женщиной болтала и все время оглядывалась, и руку подняла только тогда, когда увидела «Лексус».

– Я понял... – сказал Лоскутков.

– Что ты понял?

– Что я не мог понять...

– Гениально, господин стилист. Так что же ты понял, что не мог понять?

Он не обратил внимания на мой тон.

– Сюда Марина Николаевна Сабирова пришла, как бедная родственница. И одета так, и вообще лицо – хоть сейчас на паперть. Разнесчастнее некуда. Пожалеть хочется. Она утверждает, что там была другая женщина, которая тоже пыталась остановить «Лексус». Хорошо одетая женщина. И «голосовала» она очень настойчиво. Почему тогда Широков посадил Сабирову, а не ту, вторую? Он должен был сообразить, что встретиться должен только с одной из двух, а не с первой же попавшейся.

Мы молча смотрели на майора.

– Да потому он посадил Сабирову, что там в самом деле больше никого не было. Одна она останавливала «Лексус». И именно эту машину, а не какую-то другую.

– У тебя не голова, а аналитический компьютер! – сказал я, и мент, кажется, поверил в мое восхищение. При старых деньгах про таких майоров говорили: прост, как три рубля...

– Надо ее брать, – изрек Володя.

– И что ты ей предъявишь? – спросил Лоскутков.

– На допросе прижать хорошенько, и расколется...

– Вот это надо предъявлять... – Асафьев вытащил из кармана фоторобот Гавроша-Марии и положил перед ментом на стол.

– Кто это? – спросил Лоскутков.

– Это не она? – В голосе и во взгляде Асафьева еще теплилась надежда.

Лоскутков опять вытянул губы дудочкой и что-то прогудел, изображая раздумье вселенского мудреца.

– А у тебя файла нет с собой?

Я знаю, что менты почему-то с удивительно тупым упрямством зовут файлами обыкновенные компьютерные дискеты. Но Асафьев, хотя в ментовке не служит, его понял и вытащил именно дискету.

– Володя, будь добр, попроси Славу сделать копию, и пусть прикинет, как она будет выглядеть без косметики. Это же возможно сделать? Косметика меняет внешность женщины до неузнаваемости.

Володя ушел.

– Попробуем, – согласился Асафьев. – Только брать ее сразу так и так нельзя. Нужно будет очень аккуратно обложить. И очень незаметно.

– Почему?

– Она важным делом в нашем городе занята. И по крайней мере, мы ее знаем. Если только это в самом деле она. А если поторопимся и ее возьмем, то пришлют кого-то другого, кого мы не знаем. И где его тогда искать? И за кем тогда следить?

– Вам бы только следить и в игрушки играть... – Лоскутков от такого решения майора не обрадовался. – Преступников следует брать, пока они горяченькие. И пока новых трупов на наш отдел не навешали.

– Кстати, что касается повреждений у Широкова. Может, следует поговорить с судмедэкспертом? – продолжал я настаивать на своем.

– Да, я прямо сегодня туда съезжу и поговорю... – согласился мент. – Сейчас, только Володю дождемся. Это минут пять-десять отнимет, не больше.

– Тогда займись пока чайником, а то я еще не полностью отошел от вчерашнего. Хотелось бы проснуться более основательно. Кстати, пострадал я исключительно по твоей, господин майор, вине. Ты меня туда послал. Ты меня чаем и отпаивай...

Лоскутков выстрелил взглядом, полностью меня этим выстрелом не уничтожил, хотя, может быть, и ранил. Но все же вину свою, похоже, признал, кивнул и ушел молча в смежный кабинет. Асафьев углубился в чтение уголовного дела о тройном убийстве бизнесменов и морщил время от времени лицо. Следственные методы у разных силовых структур разные, и потому он, кажется, что-то сурово не одобрял.

Лоскутков вернулся с чаем.

– Тебе без сахара? – спросил он с истинным ментовским садизмом.

– Естественно, – сказал я.

– Здесь столько упущений, – сказал Асафьев. – Особенно в первый момент. Даже при осмотре места происшествия. Рулеткой все измерили, а детального осмотра не провели. Не обыскали даже машину. Не поинтересовались «пальчиками» пассажирки. Это не материалы уголовного дела. Это пособие для школы милиции – как работать ни в коем случае нельзя. Кто там осмотр проводил?

Лоскутков успокоился.

– ГИБДД. Им бы списать на аварию, и все... Дело закрыто. Это просто повезло, что я в сводке фамилию знакомую узрел.

Вернулся Володя с несколькими листками в руках.

– Вот что наш компьютерный бог натворил...

И положил аккуратно на стол принесенное.

– Дискету верни, – напомнил Асафьев.

– Да... – Володя достал дискету из кармана. На такие случаи жизни у всех ментов память работает не в ту сторону. Не раз убеждался.

Лоскутков про меня, слава богу, забыл. Теперь он стрелял глазами в портреты на столе.

– Она! Однозначно – она!

– Что и требовалось доказать! – сказал Асафьев. – А это значит, что нам предстоит четко скоординировать свои действия, чтобы кто-то по неосторожности дров не наломал. А то получится все как в этом вот уголовном деле, – и он бросил, поморщившись, папку на стол. – Один начинает, другой продолжает, третий заканчивает. Ладно еще, что только так. А если бы все трое действовали одновременно и тянули в разные стороны, получилось бы вообще что-то несусветное.

– А кто третий? – не понял я.

– Там третий, – зло сказал мент, – райотдел. Он оба первых дела начинал и передавал мне «по тяжести». А в настоящей ситуации третий – это некий частный сыщик, который всю свою предыдущую жизнь служил дровосеком или дроволомом, не знаю уж как правильнее. И потому его подпускать слишком близко к расследованию не следует. А то он деньги получит, а мы будем на него стараться.

– Денег я получу, надо полагать, достаточно, – согласился я. – Но прошу представителя славной когорты чекистов подтвердить, что в этом деле я и подполковник Проханов играем весьма и весьма важные роли. За что нам и платят. И потому командовать парадом я предпочитаю сам. О чем и предупреждаю заранее отдельных представителей славной российской ментовки. Чтобы они меня случаем не «укатали» по неграмотности.

– Что еще? – Лоскутков наморщил лоб, отчего его несколько длинноватый нос стал еще длиннее.

Асафьев кашлянул. Ему не очень хотелось посвящать ментов в тонкости дела, но иначе поступить было нельзя, дабы избежать случайностей.

– Чеченцы в разных регионах страны, в том числе и в нашем городе, заняты принудительной вербовкой бывших спецназовцев в отряды боевиков. С этой целью они уже захватили в заложники дочь подполковника Проханова, которая проживает в Уфе, и подсунули нашему частному сыщику пистолет, из которого было совершено вчера ночью убийство.

– Киоскерша? – спросил Лоскутков и посмотрел на меня чуть не с завистью.

– Киоскерша. Откуда ты знаешь?

– В городе единственное убийство за сутки.

– Раз появились чеченцы, значит, будут еще... – мрачно предрек я. – Или с одной, или с другой стороны...

Я не сообщал, я обещал.

Мент достал из стола еще одну папку, совсем тонкую, вытащил из скоросшивателя все страницы и угрюмо вложил их в первую, давая понять, что таким физическим образом объединяются дела, уже объединенные на другом уровне, астральном, ментальном или еще каком-то там.

– А зачем им это надо? – спросил Володя.

– Что? – не понял Асафьев. – Вербовать спецназ?

– Киоскершу грохать.

– Во-первых, она продала вчера частному сыщику водку, предположительно с клофелином. Это чтобы оба спецназовца поскорее и покрепче уснули. Следовательно, она свидетельница. А кто знает, что она может рассказать? Вот потому девушка и была приговорена. Во-вторых, им так и так нужно было подстрелить кого-то из этого пистолета, чтобы за «стволом» тянулся след. В-третьих, человек, у которого оказался в итоге пистолет, дважды за вечер приходил в этот киоск, и его видели. Он под подозрением. А после убийства наши кавказские друзья вошли в квартиру, где спали спецназовцы, оставили на столе в кухне сотовый телефон ранее убитого Дьячкина Николая Ивановича, чтобы через этот телефон поддерживать с Прохановым одностороннюю связь и принуждать его к определенным шагам. И подменили, как я уже сказал, пистолет в кобуре Толстова. Бедный частный сыщик этот момент благополучно проспал.

– Зачем подменили? – не понял Володя.

Лоскутков, похоже, ситуацию просчитал и с мстительным выражением лица театрального злодея ухмылялся.

– Затем, – продолжал майор Асафьев втолковывать младшему по званию и по возрасту оперу младшего по значимости ведомства, – что сегодня или завтра последует телефонный звонок на службу «02» и чей-то озабоченный голос сообщит, что видел, как некий пьяный человек пришел за водкой в киоск, остался чем-то недоволен – сдачу, что ли, ему недодали – и застрелил продавщицу. И звонивший этого человека теперь знает. Это частный сыщик Толстов Сергей Иванович из детективного агентства «Аргус». А сразу не позвонил потому, что Сергея Ивановича показали вот только что. Себя называть не будет, не уговаривайте. Времена не те, чтобы свидетелем выступать... Жизнь дороже...

– И выезжает группа захвата, – продолжил Лоскутков. – Пытаются сначала слегка замочить Толстова, потому что он вооружен, а потом и арестовать. А частный сыщик мужик крутой, он группу захвата по идее обязан положить аккуратно спина к спине, а потом смотаться. Но куда смотаешься в городе, если объявят «Перехват»? Все его адреса известны. И тут к нему приходят на выручку чеченцы. Договор и аванс в руки – и иди, друг разлюбезный, воевать за свободу и независимость Ичкерии...

– Все верно, – согласился я.

– Я сам тебя поеду задерживать, чтобы ребята дров не наломали... – милостиво сообщил Лоскутков.

– Не надо, а... – попросил я.

– Почему?

– У тебя же только недавно была сломана челюсть. А я, чтобы чего не заподозрили, если будут со стороны наблюдать, бить буду всерьез. Ты даже парней не предупреждай. Скажи только, чтобы не стреляли. Как-нибудь обоснуй это, ты же иногда умным тоже бываешь... Взять, предположим, надо обязательно живым. Обязательно. А то от случайного выстрела никто не застрахован. Даже самый распоследний частный сыщик.

– Договорились... – согласился майор, трогая руками челюсть и проверяя ее на прочность. Довод я для него приготовил, надо сказать, вполне убедительный. – Только я обязан на это дело просить разрешение начальства. Ментов, сам понимаешь, без разрешения бить опасно.

– Проси... – разрешил я. – Но мне кажется, что на Гавроша-Марию-Марину следует выходить раньше, чем она предпримет наступательные действия.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Асафьев.

– Лоскутков уже вызывал ее, беседовал. А я веду расследование самостоятельно по оплаченной просьбе безутешной вдовы погибшего. И потому было бы просто странно, если бы я не постарался найти свидетельницу. А поскольку я не имею права выписывать повестку и приглашать человека на собеседование или, если вам так привычнее, на допрос к себе в «Аргус», то я должен этого человека навестить дома. Она, естественно, нигде не работает?..

– Почему же? – Лоскутков отнесся к моему предложению без энтузиазма. – Работает. В библиотеке. Обыкновенная районная библиотека. Она – библиотекарь.

– Это еще интереснее. Я сначала «подумаю», что она на работе, и забегу туда на разведку. Может, что-то и удастся выудить. А потом зайду домой. И установлю в квартире «жучок», который мне даст, разумеется, майор Асафьев. И майор Асафьев же обеспечит машину прослушивания. Насколько я могу знать, «жучки» заставляют постоянно находиться поблизости от места их установки...

– Не более пятисот метров. По характеристикам – восемьсот, но с такой дистанции уже половину разговора не разберешь. Или нужно ставить усилитель сигнала. Но его в чужой квартире незаметно не установишь.

– Согласен, если наш чекист согласен.

Лоскутков только плечами пожал и снова наморщил лоб, соответственно удлинив нос.

2

– Умар, ты можешь курить поменьше?.. Или хотя бы на кухню иди. У меня от твоей «травки» уже у самого голова кругом идет. – Муса сказал спокойно, зная, что его даже спокойное слово всегда воспринимается как приказ. Пусть здесь и не идет сейчас война, но группа работает в боевом режиме и командир остается командиром.

Умар поднялся с пола – национальная привычка, не любил он стулья, помахал ладошкой перед собой, разгоняя дым, и послушно ушел на кухню, где, слышно было, открыл форточку. Но там он помешал разговору Джабраила с Али, которые сами наркотой не баловались и сладкий дым плохо переносили. И потому друзья детства вернулись в комнату к Мусе.

– Вы чай будете? – спросил Джабраил, сам держа в руках стакан.

– Нет. – Муса отрицательно покачал головой и повернулся к Али. – А чем, кстати, вообще Гаврош здесь занимается? Она же уже второй год в этом городе.

– Она контролировала поставки наркоты местным парням. Потом у нее получился скандал с другой группировкой. Они с азерами работали, и она конкурентов убрала. Всех, с кем азеры контактировали. Азеры теперь ищут, кто это сделал, но она вроде бы в стороне. Про нее только знают, что она с местным авторитетом работала, с Хозяиновым. Но его сейчас посадили. Нас уже после этого прислали. Я от Исмаила об этом услышал.

– Исмаил сам что-то рассказал? – удивился Муса, хорошо знавший неразговорчивого помощника Гавроша.

– Он расскажет, от него дождешься... – засмеялся Али. – Нет, они с Гаврошем разговаривали, а я услышал. Это про то, что троих убрала. А про наркоту я еще дома знал. Мы у Хаттаба на фабрике товар как-то упаковывали, большую партию, так нам сказали, что это для нее. Правда, тогда никто не знал, где Гаврош находится.

– А вы ей для чего понадобились? Дома сейчас такая обстановка... Боевые парни, вам место сейчас там, где стреляют...

– Конечно, там лучше бы... На войне как-то спокойнее, не останавливают на каждом углу, по крайней мере, и документы не проверяют. Но был приказ Хаттаба, и поехали. А дальнейшие инструкции даст сама Гаврош. Мы пока ничего не знаем.

Али отвечал спокойно, как мог бы отвечать своему командиру. И всячески показывал свое уважение Мусе. Того подобное поведение совсем не удивляло. Он свои заслуги знал лучше других и знал, что пользуется уважением простых боевиков из разных отрядов, не только из своего. И тейп Мусы в Ичкерии считается одним из самых значимых. А это для чеченца очень важно.

Муса долго молчал, раздумывая и одновременно показывая, что он сейчас поддерживает разговор из вежливости. Просто чтобы не молчать, а вовсе не из-за повышенного интереса. И вообще восточный разговор не терпит торопливости, суеты, и не мужское это дело – показывать всем бабское любопытство. А если тебе надо что-то узнать, то спрашивай об этом или как бы между делом, или уж прямо приставь человеку «ствол» ко лбу.

– А сейчас скучаете? – спросил Джабраил. Он тон командира уловил чутко и умело начал подыгрывать.

– Мы скучаем. Только нас для маскировки вместе со строителями прислали. Они строят, а мы иногда смотрим. И следим, чтобы сильно не пили, а то сболтнут спьяну где-нибудь...

– А что строят? – Муса по-прежнему равнодушен.

– Ремонтируют. Детский лагерь отдыха.

– За городом, что ли? А как сюда добираетесь?

Чай молодые ребята продолжают пить, и разговаривает Али между неторопливыми глотками. Разговаривает тоже неторопливо, подражая манере Мусы.

– Не за городом. Сначала на троллейбусе едешь до мебельной фабрики, потом пешком через лес. Пятнадцать минут – и ты в лагере.

– Где это?

– У Шершней, у водохранилища.

– У плотины? – спросил Джабраил и быстро, незаметно для постороннего посмотрел на своего командира.

– Недалеко. Можно и от плотины к нам по берегу добраться, только это минут на десять дольше идти. Можно и с другой стороны, от поселка. Там дорога идет. Но это тоже дольше. Через лес удобнее.

– Пейзажем любуетесь... – усмехнулся Муса. – Сосновый бор, водохранилище, плотина... Хорошо устроились. Надо будет к вам съездить, отдохнуть от забот.

– Этого я не решаю, – вдруг замкнулся Али. – Об этом надо у Гавроша спрашивать.

– Я спрошу. А потом приду. Через лес заплутать недолго. По плотине большое движение? Есть там на чем доехать?

– Ее от нас почти не видно. Метров через сто лесистый мыс, он плотину закрывает.

– Хорошо. Ну, ничего, Джабраил меня отвезет, найдем... И Гавроша спросим. Она сегодня будет у меня.