Текст книги "В горах пощады нет"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– И не пытайтесь звонить. Спугнуть можете. Номера мне продиктуйте…

Подполковник не достал бумажку, чтобы номера записать. Но, выслушав каждого из пострадавшей на боевом посту троицы, каждый номер повторил, чтобы лучше запомнить.

– Эти недобитые нужны еще кому-нибудь? – полковник Холмогоров кивнул на вертухаев. Никто полковнику не ответил. – Тогда идите. Подписку о невыезде брать с вас пока не буду, но это – пока… Однако устно предупреждаю: считайте, что подписку дали. Будьте готовы явиться по первому требованию… Все, свободны до поры…

Конвойные, чуть друг друга не толкая, торопливо покинули кабинет.

– Александр Григорьевич, если не секрет, что вы с номерами делать собираетесь? – поинтересовался полковник Ярилов.

– Не секрет… Пока ничего. Подумаю, как можно воздействовать на подполковника Тамарова. С женой его поговорю… Может, удастся что-то выудить относительно его местонахождения.

– Вы хотите принять участие в его поимке? – напрямую спросил полковник Холмогоров.

– Если вы имеете в виду задействование в поисковых мероприятиях подразделений спецназа ГРУ, то, думаю, это не лучший вариант, потому что Артем Василич пользовался среди солдат и офицеров заслуженным уважением, и они его скорее спрячут, чем выдадут при обнаружении…

– Ну и дисциплина у вас…

– Они с ним вместе в бой ходили… И под его командованием ходили… И это не есть вопрос дисциплины… – ответил спецназовец. – А если вы имеете в виду мое личное участие в качестве консультанта, то я готов помочь и уже помогаю, поскольку поведение подполковника Тамарова бросает тень на всю бригаду, штабом которой я командую. А на нас и без того уже много всякого наговаривают. Пора прекратить эту дурную тенденцию…

– Хорошо, товарищ консультант, – сухо сказал полковник Холмогоров. – Так что вы конкретно предлагаете в качестве поисковых мероприятий? Вы предлагаете нам не забираться в Чечню, но блокировать Дагестан?

Ответить Бурлаков не успел. В дверь, после короткого стука, вошли еще два подполковника. Один в военной форме, но с ярко-голубыми просветами на погонах [7]7
  Ярко-голубые просветы имеют погоны офицеров ФСБ.


[Закрыть], второй – в милицейской.

– Полку подполковников прибыло… – заметил Бурлаков, протягивая руку для рукопожатия.

С полковниками пришедшие здороваться не стали, поскольку расстались совсем недавно.

– Так что вы мне ответите? – настаивал на своем вопросе Борис Аркадьевич.

– Я, Борис Аркадьевич, не знаю, что у Тамарова в голове. Но могу предположить, что он пойдет через Дагестан. Я бы лично основные поисковые силы направил именно туда. А в Чечне задействовал бы только то, что там в наличии имеется. Там и без того сил достаточно. И даже тех, что вам подчиняются непосредственно по инстанции.

– Не так и много.

– Думаю, со спецназом МВД вы общий язык найдете… «Витязей» там хватает… И почти все «краповые», следовательно, с хорошей подготовкой…

– Найдем общий язык, – согласился Холмогоров.

– О чем речь? – спросил только что подошедший подполковник в военной форме.

– Вот, Александр Григорьевич оценил способности подполковника Тамарова и предлагает нам решение проблемы с собственной точки зрения.

– Дагестан – Азербайджан – Грузия?

– Точно так, Денис Петрович, – сказал Бурлаков. – Ты того же мнения?

– Я продумывал этот вариант. И нашел его наиболее вероятным.

– А я бы все-таки в Чечню силы направил, – выразил свое мнение ментовский подполковник Юхименко.

– И какие у тебя, Михаил Семенович, аргументы в пользу такого варианта? – спросил полковник Ярилов.

– Бандиты бегут в бандитский край. Так всегда бывает…

– Так то бандиты… С теми вы привыкли дело иметь, и у вас выработался стереотип. А они не бандиты, – поморщился подполковник Бурлаков. – Один из них просто иностранный шпион, второй стал убийцей в ситуации, в которой мог бы оказаться любой мужчина. Ну, не рассчитал своих сил… Такое случается… Превышение мер самозащиты – это все равно не бандитизм… Давайте называть вещи своими именами.

– Ладно… – решил Холмогоров. – Пойду докладывать руководству обе точки зрения. Что оно выберет, то и на вооружение примем… Все одно решать начальству, что бы мы тут ни надумали…

* * *

Уже после возвращения полковника Холмогорова от военного прокурора, когда вкратце было проведено совещание по выработке поисковых мероприятий, первыми кабинет следователей военной прокуратуры покинули подполковник Бурлаков с подполковником Долгополовым. Видимо, поговорить хотели без посторонних. За ними увязался было и ментовский подполковник Юхименко, однако Долгополов, сопровождая слова тяжелым взглядом, напомнил ему:

– Ты, Михал Семеныч, хотел все сводки за сегодня просмотреть… Не забыл?

– Намек понял… – обиженно проявил Юхименко гибкость характера, развернулся и двинулся вверх по лестнице.

Подполковник спецназа ГРУ и подполковник ФСБ молча спустились и вышли на крыльцо.

– Никаких, как я понимаю, известий? – только там спросил Долгополов.

– Какие могут быть известия?.. День-два подождать необходимо… Может, тогда прояснение появится.

– Добро… Подождем… Поехали ко мне, что ли… Пусть Михал Семеныч свои сводки смотрит, а мы собственными поинтересуемся. Мне как раз доставят. У нас охват слегка пошире, и ментовские данные в себя вбирает, и агентурные данные плюсуются…

Машина Долгополова стояла здесь же, на служебной стоянке, с которой недавно и сбежали подполковники Тамаров и Мерабидзе, захватив автозак.

– Поезжай, Денис Петрович, я догоню… На своей…

Машина подполковника Бурлакова была припаркована не на служебной стоянке, а на стоянке для посетителей военной прокуратуры, расположенной чуть в стороне. До управления ФСБ ехать было всего-то пять минут по улицам с редким движением. Добротный внедорожник «Лексус» Долгополова не успел даже оторваться на этих улицах от «уазика» Бурлакова, и к высокому полукруглому крыльцу они подъехали одновременно.

Пропуск заказывать необходимости не было, поскольку Бурлаков следовал с подполковником управления, и в этом случае можно было обходиться записью в журнале дежурного. Потому и до кабинета добрались так же быстро. Открыв дверь, Денис Петрович запустил за порог гостя.

– Я на секунду отлучусь, подожди пока… Сводки принесу…

Пока Долгополов ходил, Бурлаков, зная, что секунда в подобные моменты, как правило, растягивается на добрый десяток минут, решил время попусту не терять и набрал со своей трубки давно знакомый ему номер.

– Здравия желаю, товарищ полковник. Подполковник Бурлаков. Да-да… Я нашел номера тех трубок, что беглецы у конвойных захватили. Записывайте… Да. Когда что-то будет, сообщите, если будет возможность, сразу. Я в течение десяти-пятнадцати минут позвоню по пробным номерам, чтобы определить трубку подполковника Тамарова. Успеете за это время настроиться? Прекрасно… Мы сразу пару трубок проверим… С подполковником Долгополовым… Да, вместе… Я буду ждать, товарищ полковник…

И Александр Григорьевич выложил свою трубку перед собой на стол, потом на листке бумаги записал номера трубок вертухаев – это для подполковника Долгополова, не полагаясь на его память. Осталось только дождаться хозяина кабинета. Но ждать и в самом деле пришлось почти десять минут. Наконец, Денис Петрович вернулся.

– Есть два подходящих момента, которые могут, грубо говоря, дать след. Правда, чтобы оказаться там, нашим беглецам требовалось бы воспользоваться каким-то транспортом и проскочить неопознанными через заградительные посты.

– Что там?

– Оба происшествия в Дагестане. В первом случае убит милиционер на дороге. Убит ударом тяжелого предмета по голове. Возможно, кастет, возможно, еще что-то. Данных экспертизы еще нет. Похищено табельное оружие, документы и служебная милицейская машина. Машина брошена через двадцать километров из-за отсутствия бензина. Милиционер как раз на заправку отправлялся, когда с кем-то встретился. По машине тоже нет данных экспертизы. Сейчас там работают.

– А второе происшествие?

– Второе попроще… Два человека с тряпками на лице вместо масок вошли в дагестанское село с дороги. Зашли в окраинный дом, угрожая пистолетами, до полусмерти избили хозяина – он несколько часов встать не мог, связали хозяйку и забрали все съестные припасы, что в доме были. Обрати внимание… Село дагестанское. Жители – мусульмане. А этот пострадавший по национальности мордвин. Следовательно, не мусульманин. У него забрали копченое свиное сало… Отсюда можем сделать вывод, что нападавшие тоже не мусульмане…

– Позвони, Денис Петрович, следакам. У них наверняка таких сводок нет. Пусть посылают по следу своих «волкодавов»… Категорично не утверждай, но они сами сразу же станут утверждать категорично…

– Единственный вопрос – расстояние…

– Много вариантов… Помощник какой-то со своей машиной. Высаживает перед постом, они обходят, снова садятся в машину, едут дальше… Имеет право, скажем, шпион грузинской стороны иметь здесь помощника? Да хоть десяток, пока их всех не посадили… Все нормально, и на такой сигнал не отреагировать нельзя…

– Ладно. Кому из них лучше сбросить данные?

– Лучше Холмогорову. Он инициативный и… поверхностный. Звони. Потом мы еще и по этим номерам позвоним… – он перевернул листок с номерами трубок вертухаев и пододвинул Долгополову.

– Это…

– Это трубки вертухаев. Если они не избавились от них, а избавиться не должны были, я поднимаю по тревоге два своих батальона…

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

– Подполковник Тамаров. Слушаю тебя, Александр Григорьевич, предельно внимательно…

Артем Василич сразу узнал номер трубки своего начальника штаба бригады.

– Ты один, Артем Василич?

– Конечно, нет… – ответил Тамаров, с удивлением услышав, что в трех метрах от него, отвернувшись, Бессарион неразборчивым полушепотом разговаривает на грузинском языке.

Вывод напрашивался сам собой – пока российский подполковник спал, его грузинский коллега успел с кем-то созвониться по своей единственной трубке, поскольку две другие трубки остались в кармане Артема Василича, и номер этот зафиксирован для осуществления постоянной связи. Причем созвониться успел так, чтобы Тамаров разговора не слышал. Значит, отходил в сторону, оставив пост и спящего сотоварища по бегству без присмотра и беззащитного. И, судя по тону, звонил какой-то высокий чин, с которым следовало разговаривать уважительно. Конечно, это мог звонить и кто-то другой, знающий грузинский язык в достаточной степени, и звонить по тому же поводу, по которому звонил подполковник Бурлаков. К сожалению, понять, о чем разговор идет, было невозможно.

– Говорить можешь?

– В ограниченных пределах и коротко, – тоже шагнув в сторону, тихо ответил Тамаров. – Кто-то сейчас звонит моему сокамернику, разговаривают по-грузински… Не от тебя?

– Нет. Но я передал номера на контроль, твое местонахождение сейчас определяется со спутника, и наш разговор записывается. Как и разговор твоего товарища. Как вы, сдаваться не надумали? А то военная прокуратура рвет и мечет, а еще больше рвутся с вами вновь повстречаться вертухаи. И грозит уголовное преследование, если вы за собой где-то трупы оставите. Так что пожалейте парней…

– Не та ситуация, чтобы сдаваться. Вы попробуйте меня догоните… – уже громко сказал Артем Василич. – А вертухаям передайте, что я намереваюсь еще вернуться и с ними встретиться повторно. Только тогда уже никто не будет знать, что это я с ними встретился. Я люблю работать скрытно и быть скромным. Один раз отработать скрытно не получилось, вот и попал за решетку. Больше так не хочу. Пусть поберегутся. И к другим заключенным… Впрочем, другие меня не касаются. Это можно не говорить…

– Ну ладно, живи, как можешь… – сказал подполковник Бурлаков. – Если не возражаешь, я буду тебе время от времени позванивать.

– Звони. Можешь ради этого даже деньги на номер положить. А то кончиться могут.

– Сделаю. У меня все…

– Буду тебе благодарен. Привет семье, Александр Григорьевич… И моей семье тоже привет передай. Я сам домой звонить пока не хочу…

– Позвоню… Бывай…

Тамаров убрал трубку и посмотрел на Бессариона. Тот смущения не испытывал.

– С командованием говорил?

– Наш начальник штаба бригады позвонил. Интересуется, не собираюсь ли я сдаваться. Но, кстати, рекомендаций по сдаче не давал. Понимает, что наш побег репутацию спецназа ГРУ поднимает. Где он только номер этот раздобыл?

– А где он мог?

– Только у вертухаев спросить…

– А сам ты не звонил ему? – В голосе Бессариона звучало непонимание.

– Зачем? Он мне прикрытие не обеспечит. Если бы я из Грузии бежал в Россию, я бы позвонил, как ты своему командованию позвонил. А здесь все с точностью до наоборот. Что твои?

Бессарион считал, похоже, что его звонок своему командованию встретил полное понимание. Да это и было, собственно говоря, естественно.

– Дали рекомендации по маршруту. Примерно то же самое, что я предлагал сам. И дали имена людей, к которым можно обратиться смело. С ними уже связались. Они помогут.

– У меня такое впечатление, что я в Грузии нахожусь, а не ты в России. Ты на моей земле помощь находишь. Но я на твоей найти не смогу…

– Как так? – не понял Мерабидзе. – А я? Разве я – не помощь?

– Я не про то. Я про то, что в случае гипотетического побега с тобой из Грузии я не смог бы найти там помощь. Из Грузии, а не в Грузию…

Бессарион на такое хитрое переплетение понятий только плечами пожал. Русский язык он знал достаточно хорошо, наверное, когда-то и учился в России или еще в Советском Союзе в последние годы его существования. Но многие понятия все же путал. И предпочитал голову себе не загружать.

– Это хорошо, когда командование поддерживает, – прервал сомнения грузинского подполковника подполковник российский, переводя разговор в нужное русло. – Меня вот не поддерживают, хотя и не сдают. Я и за это благодарен. Но что у нас впереди? Маршрут сильно меняется?

– Почти не меняется. Но я сам не знаком с людьми, к которым тебя вел, и потому вынужден был позвонить в Тбилиси, чтобы им дали команду встретить меня.

– Вот как, – усмехнулся Тамаров. – Команду людям на российской территории? Я, конечно, не контрразведчик, и тебе в этом, можно сказать, повезло, иначе у меня мог бы профессиональный инстинкт сработать. А такой инстинкт бывает сильнее инстинкта самосохранения. К счастью, у меня существует только инстинкт разведчика и диверсанта. А контрразведкой пусть контрразведчики интересуются. Им за это жалованье платят.

– Меня такой подход устраивает, – согласился подполковник Мерабидзе. – Я только что в разговоре обсуждал этот же вопрос. Не слишком ли рискованно вести за собой офицера российской разведки? Мое начальство в тебе сомневается. Но я попытался убедить их в безвыходности твоей ситуации. Меня просили поговорить с тобой серьезно. В качестве гарантии мое руководство просит дать твой домашний адрес.

Это было высказано словно бы мимоходом, как само собой разумеющееся.

– То есть за то, что я не только сам бежал, хотя мог бы бежать и просто один, тебя не дожидаясь, а помог убежать и тебе, ты желаешь взять в заложники мою семью? – с милым невинным любопытством Артем Василич попытался посмотреть в глаза Бессариону. Тот смотрел в землю.

– Извини… – ответил, наконец. – Это было требование моего руководства. Но без этого условия я не могу вести тебя туда, куда сам идти намереваюсь. Я человек военный и не могу ослушаться приказа. Пойми меня правильно. Ты тоже человек военный. И должен это понять. Мое руководство подозревает, что ты – «подсадная утка». Пусть это не так, не возмущайся, но это вполне допустимый вариант.

– Я не сомневаюсь в тебе. Я сомневаюсь в твоем руководстве. Но если они опытные циркачи, я могу дать им адрес. Он легко запоминается: ДОС, дом номер четыре. Улицы и номера квартиры нет.

– При чем здесь циркачи?

– Голову в пасть льву суют только в цирке… Знаешь, что такое ДОС?

– Нет.

– Это аббревиатура. ДОС – дома офицерского состава. Жилой военный городок на территории бригады спецназа ГРУ. У твоего командования есть пропуск для входа на территорию бригады? Прошу пожаловать… Там мило встретят… Только у нас там прокуратуры нет, и вообще прокурорские методы не в моде. Там военные отношения, и даже протоколы допроса не пишутся. Влепят в вену укол скополамина [8]8
  Скополамин – психотропный препарат, так называемая «сыворотка правды». Поражает на какое-то время участки мозга, отвечающие за речевые способности. Вызывает неудержимое желание болтать без умолку. Дело допрашивающего своими вопросами или репликами направить разговор в нужную сторону, чтобы добиться результата. Используется почти всеми спецслужбами мира, но ни в одной стране допрос под воздействием скополамина не считается в суде доказательством.


[Закрыть]и начнут беседовать, чтобы выяснить, в какую сторону я пошел… Сообщай… Советую сунуться… Может, повезет, и прокуратуре разрешили следить за семьей внутри городка. Тогда твои проверяющие в прокуратуру попадут и твое место займут… Только им может так не повезти, как тебе, и не окажется у них сокамерника с моей подготовкой. Тогда – суд и «зона»…

Подполковник Мерабидзе вздохнул непритворно.

– Не обижайся на меня. С твоего разрешения, я позвоню и объясню ситуацию.

– Звони… – пожал плечами Тамаров. – Только быстрее. Нам идти еще далеко…

И сам отошел на пару шагов в сторону, сел на камень и отвернулся. Бесо набрал номер и стал разговаривать. Естественно, разговор велся на грузинском языке. И долго не продлился.

– Идем, Василич… – позвал Бессарион.

– Что твое начальство?

– Что оно может сказать? Мне порекомендовали соблюдать осторожность… В случае осложнения рекомендовали застрелить тебя сразу, без разборок…

– Спасибо за предупреждение. Я сам, честно говоря, подумывал, стоит ли мне с тобой идти. Не проще ли было бы одному пробраться через все заслоны… А не то, если вместе с тобой попадемся, мне могут «двести семьдесят пятую» припаять… А «государственная измена» у нас судится строго… Боюсь только, ты без меня не пройдешь. Ладно. Посмотрим. Может быть, я тебя с рук на руки твоим друзьям передам, посмотрю, на что они способны, да и уйду своим путем. Время покажет…

Артем Василич старался не показать обиды, но глаза у него все же были холодными, и смотрел он более отчужденно, чем раньше…

* * *

До поста шли быстро. Но расстояние было слишком невелико, чтобы полностью, что называется, включиться в маршевое движение, как это было ночью. Ночью подполковник Тамаров умышленно задал высокий темп, который вообще-то был им насущно необходим, но одновременно спецназовец присматривался по мере возможности к Бессариону и прислушивался к его дыханию, чтобы знать на будущее, если возникнут форсмажорные обстоятельства, возможности партнера. Но шел грузинский подполковник на удивление хорошо, дышал ровно и показывал неплохую физическую форму. Видимо, не зря он легкой атлетикой занимался, и тащить его на себе необходимости не возникало. Да и характером Бесо обладал упорным и умел заставлять себя перешагивать через собственную усталость.

Путь они выбирали такой, чтобы их не было видно с дороги. А там уже началось движение, и машины шли практически одна за другой в ту или иную сторону. Идущие из Чечни едва ли надумают вернуться, если кого-то увидят в стороне. А вот идущие в сторону поста представляли опасность, и от них необходимо было прятаться. Хорошо еще, что движение было не настолько плотное, чтобы невозможно было хотя бы время от времени идти в полный рост.

На административной границе Чечни, насколько помнил Артем Василич, много раз проезжавший это место, дорога проходила через низину меж двух возвышенностей. Прямо на асфальтовое полотно там были выставлены тяжелые железобетонные фундаментные блоки, перегораживающие правую полосу движения, а через двадцать метров точно так же перегораживающие левую полосу, чтобы машины, идущие что в одну, что в другую сторону, не могли миновать посты на высокой скорости. Когда-то здесь даже шлагбаум был, но времена изменились, и шлагбаум убрали.

Раньше проезд охранялся постом российской армии, временами здесь даже бронетранспортер держали. Потом на смену армии пришла милиция. Бронетранспортер все же оставался еще некоторое время, потом и его перегнали куда-то в более напряженные места. А пару лет назад пост ставропольской милиции сменила милиция чеченская. Иногда здесь вообще стоял только пост дорожно-патрульной службы без усиления, иногда усиленный омоновцами.

Дорога с двух сторон прикрывалась невысокими, но очень густыми кустами. Вдоль всего асфальтированного полотна, уже по другую сторону от кустов, была прокопана достаточно глубокая канава-кювет. А по ту сторону канавы и кусты были вырублены на расстояние метров в тридцать, и даже трава регулярно выкашивалась, потому что здесь в округе рос высокий ковыль, в котором легко было бы спрятаться.

К посту следовало присмотреться внимательно, и лучше всего это было сделать со стороны.

– Здесь стоим… – сказал Тамаров, сопровождая слова жестом, чтобы остановить разогнавшегося Бессариона.

Голос Артем Василич умышленно приглушал не потому, что пост был рядом – до него еще десять метров подъема на сопку оставалось и метров полста спуска. Но мало ли кто пожелал прогуляться по окрестностям. Кроме того, сопка со стороны Ставропольского края намного превосходила высотой сопку со стороны Чечни, и раньше здесь, чуть ниже вершины, был стационарный наблюдательный пост, усиленный пулеметной точкой, откуда просматривалась вся дорога до вершины противоположной сопки. Подполковник Тамаров о существовании наблюдательной точки знал и потому предположил, что подразделение, выставленное для усиления поста, чтобы иметь обзор, могло бы и на старую, давно заброшенную точку выставить своего наблюдателя. Конечно, без пулемета, поскольку пулеметом пространство перекрывается на случай силового прорыва. Здесь же говорить о силовом прорыве не приходилось, следовательно, хватило бы и одного наблюдателя. По крайней мере если бы сам Тамаров командовал усилением поста, он наблюдателя выставил бы обязательно.

– Подожди… Не выдвигайся… Я один посмотрю… – потребовал спецназовец, а сам, пригнувшись, легко, как тень, и так же неслышно перебежал до вершины, где присел на корточки за раскидистым низкорослым кустом.

Сверху хорошо было видно, что происходит там, на пересечении административной границы дорогой. На бетонную будку была прикреплена вывеска «ДПС», а рядом с дорогой стояли менты в зеленых сигнальных жилетах. В последний раз, когда Тамаров проезжал этим путем, вывески, помнится, еще не было. Но его не вывеска интересовала и даже не менты с традиционными жезлами и тупорылыми «АКСУ» за плечами, а полтора десятка парней в армейском камуфляже, но с неармейскими беретами. «Краповые»… Спецназ внутренних войск.

Пересчитав спецназовцев на дороге, Тамаров легко предположил, что пятерых членов двух отделений здесь явно не хватает. Может быть, даже шестерых, потому что где-то там же, внизу, и командир, который в общее число входить не должен. Где могут находиться пятеро бойцов? Естественно, в засаде. А где засада?

До наблюдательного пункта с вершины сопки было около десяти метров. Там места на двоих и, если потесниться, даже на троих хватит. Только нужно ли концентрировать силы на одной отдаленной от дороги на сорок метров точке? Нет в этом смысла. Значит, там может оказаться только один боец. Остальные где-то в стороне. Наверняка часть из них и по ту сторону дороги прячется. Наличие засад требовалось проверить и маршрут себе обеспечить безопасный, поскольку способность Бессариона к скрытному передвижению Тамаров еще не испытывал.

Осмотрев склон, Артем Василич маршрут выбрал сразу. За кустами его снизу видно не будет ни под каким ракурсом. Все остальное уже было делом техники и тренированности самого беглеца, дело его профессиональной подготовленности.

Долго не раздумывая, Тамаров пополз в обход кустов на вершине, чтобы не привлечь внимание шевелением веток, потом, завершив вынужденный полукруг, резко изменил направление и двинулся вниз. Он полз и сам прислушивался к своим передвижениям. Ухо звуков не улавливало, и хотелось помянуть добрым словом подполковника Бурлакова, который, не согласовывая свои действия с командованием в Москве, внес изменения в стандартное расписание занятий, на свой страх и риск сократив тренировки по рукопашному бою и втрое увеличив время занятий по скрытному передвижению. Причем обязательность этих занятий одинаково касалась и солдат, и офицеров, невзирая на звания. Ну, исключение составляли командир бригады и его заместители. Но для линейных офицеров бригады исключений не было. Бурлаков был спецназовцем старой школы и знал, что делал. И подполковник Тамаров уже многократно испытывал к начальнику штаба чувство уважения и благодарности, потому что с навыками скрытного передвижения работать приходилось постоянно, тогда как рукопашная схватка была исключительной редкостью.

Впрочем, во время передвижения Артему Васильевичу о благодарности думать хотелось меньше всего, поскольку голову следовало занимать другим. Он не только к точке наблюдателя подбирался, он еще и всю территорию склона и дорогу внизу тоже контролировал. К счастью, как раз к этому моменту внизу скопилось несколько машин, и все там, на месте, были заняты досмотром. «Краповые» к службе относятся всегда всерьез и досмотр проводят с полным вниманием. Следовательно, по сторонам не смотрят…

Точка наблюдателя была врыта в землю. Бетонный стакан, на стенки которого с двух сторон положено несколько бревен. И что-то крышу напоминающее. И все это принесенным издалека дерном прикрыто. Не ахти какая маскировка, но для взгляда издали годится. Спереди еще несколько камней уложены. Это с тех времен, когда здесь пулеметное гнездо находилось.

Боец в краповом берете просматривался легко. Опасаясь, что наблюдатель может обернуться, Тамаров отполз в сторону, чтобы подбираться, прячась за боковой стенкой. Это удалось без особого труда. Так, необнаруженный, подполковник беззвучно прокрался к самой наблюдательной точке. Отчего-то очень хотелось заглянуть за угол, чтобы увидеть, чем наблюдатель занят. Но это обычная ошибка, свойственная новичкам, и Артем Василич на позыв не клюнул. Это только кажется, что для подготовки атаки требуется время. В действительности может оказаться так, что времени-то у тебя как раз и не будет. Если наблюдатель по какой-то причине окажется лицом к выходу и если он не просто хорошо тренирован, но и обладает отменной реакцией, он сразу нанесет удар любопытному. И потому Тамаров только дыхание перевел и шагнул за угол. Но и шагнул, конечно, беззвучно, уже готовый к нанесению удара. Момент оказался подходящим. Наблюдатель запрокинул голову и поднял фляжку, желая попить, и в этот момент рука подполковника спецназа ГРУ сама собой «выстрелила». Удар наносился основанием ладони в затылок. Можно было бы ударить чуть-чуть ниже и убить наблюдателя. Но этого подполковник позволить себе не мог. Конечно, сотрясение мозга наблюдателю в любом случае обеспечено, как и длительная потеря сознания. Но по крайней мере жив останется.

Ни на мгновение не задерживаясь после удара, Артем Василич ногами вперед нырнул в укрытие, тут же вытащил у поверженного противника длинный брючный ремень, связал тому руки за спиной, а конец ремня привязал к согнутой ноге. Будь ремень подлиннее или имейся в руках подполковника веревка, он связал бы наблюдателя на «Бабу Ягу», как звали в спецназе способ связывания пленников, при котором в дополнение к уже сделанному конец связки перехлестывает горло, и любая попытка освободиться вызывает удушение. Но пришлось обойтись тем материалом, что под рукой оказался. Да и совершенно ни к чему было оставлять фирменный след своего рода войск. Краповый берет вполне подошел на роль кляпа, который с трудом, с ввинчиванием все же поместился во рту.

Внимание подполковника привлек булькающий звук. При падении «краповый» фляжку выронил, и вода вытекала на землю. Та самая вода, о которой так мечталось только час назад. Завернув крышку, Тамаров убрал фляжку в карман. Осмотрелся и увидел лежащую чуть в стороне упаковку с сухим пайком. Хотел было и ее взять, но вовремя отдернул руку. Нет… Этого пока брать нельзя… А вот автомат – дело, может быть, нужное. А еще более нужное дело – мощный бинокль…

Но самая ценная находка – подробная топографическая карта в планшете. Карта разбита на квадраты, чтобы удобно было сообщать, где и что происходит. И знакомые условные обозначения показывали, где стоят посты наблюдателей, где выставлены две мины и четыре «растяжки». Командир группы «краповых» оказался, к счастью, человеком предельно аккуратным и ответственным. Если мины командиры на карте обычно отмечают, то «растяжки» отмечают далеко не всегда. Их даже снимают не всегда, считая, что на чужой территории – а Чечню российские войска считают чужой территорией – это вовсе не обязательно.

Наблюдатель зашевелился. Но он лежал лицом вниз и видеть подполковника не мог.

– Извини, братан, – сказал Тамаров умышленно с сильным кавказским акцентом. – Прощай и поправляйся…

И покинул точку, прихватив напоследок и переговорное устройство, чтобы вовремя услышать, если поднимется тревога. Только перевалив верхнюю точку сопки, нашел глазами подполковника Мерабидзе, показал ему направление движения в обход наблюдателей и сам быстро двинулся напрямую, срезая угол…

2

Подполковник Бурлаков только успел завести двигатель машины и положить руку на рычаг переключения передач, когда увидел, как на крыльцо управления выскочил подполковник Долгополов, сразу отыскавший глазами «уазик» и сделавший знак рукой. Пришлось прямо к крыльцу подъехать.

– Александр Григорьевич, наши следаки требуют нас к себе. Срочно… Получены какие-то новые данные. Следаки в недоумении, хотят посоветоваться…

– Садись, поехали… – вздохнул, но согласился Бурлаков. – Им долго еще в недоумении пребывать… А нам мотаться из конца в конец города… Можно подумать, служба наша для того и предназначена, чтобы чужие сомнения анализировать. И вообще, я с них, пожалуй, деньги на бензин возьму…

Город, впрочем, был слишком невелик, чтобы разориться на бензине.

– Поезжай, я догоню. Мне еще кабинет закрыть нужно и дежурного в известность поставить. Это недолго…

Александр Григорьевич добрался до военной прокуратуры без задержек и минут пять еще ждал, когда Долгополов подъедет. Видимо, дежурного в известность пришлось ставить долго. Бывает, что дежурные непонятливые выпадают…

Два старших следователя по особо важным делам по-прежнему заседали в кабинете полковника Ярилова. Стол хозяина кабинета оказался заваленным разрозненными листочками бумаги, которые следаки тщетно пытались разложить на кучки. Часть бумаг была в руках ментовского подполковника Юхименко, тоже застрявшего здесь.

– Мне остается только радоваться, что к нам в бригаду сводки не поступают, – с ходу определив, что за бумажки лежат на столе в таком количестве, показал свое великое счастье подполковник Бурлаков. – Чем обрадовать рветесь?

– Очень хочется порадоваться? – поинтересовался полковник Холмогоров.

– Да, Борис Аркадьевич. Очень хочется. А то вести со всех сторон какие-то безрадостные поступают. Но я хотел бы завершить наш разговор быстрее, потому что вместе со своими выступаю на боевую операцию и помогать вам скорее всего долго уже не смогу. Как, справитесь без меня?