355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Самаров » Не дать смерти уйти » Текст книги (страница 3)
Не дать смерти уйти
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 22:20

Текст книги "Не дать смерти уйти"


Автор книги: Сергей Самаров


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А ты что к нему? – спросил я с усмешкой, потому что таких странностей людских понять не мог, и они мне были не интересны. Мне было интересно закончить училище с отличием, мне было интересно стать лучшим офицером в части, где мне предстоит служить – в этом я смысл жизни видел…

– Обещал… Он от нечего делать позвонил как-то, поговорили, я обещал заехать… Договорились о дне… Раз обещал, надо ехать…

Отец у меня такой. Обещал – сделает. Даже если это против его интересов.

Ехали мы, ориентируясь по карте области. Там только проезжие дороги отмечены, да и то не все. Наша «Тойота Королла» с трудом перебиралась с кочки на кочку и в выбоинах стукалась защитой картера. И это называлось проезжими дорогами!.. Навстречу нам попадались только груженые лесовозы. И каждому дорогу уступай – любят они посредине ездить… До деревни добирались, можно сказать, ползком, частенько по обочине…

Отец с товарищем что-то обсуждали, кого-то вспоминали, потом сидели за столом… Я не пил, потому что в обратную дорогу мне надо было садиться за руль. Отец все никак не мог понять, почему его товарищ «убежал от цивилизации», и спрашивал об этом снова и снова. Тот сначала просто отмахивался, потом все же не выдержал.

– Да у меня впечатление такое, что я только сейчас жить начал… Я не понимаю, для чего я раньше жил, чего добиться хотел, перед кем старался себя показать!.. Я здесь выхожу за ворота, глаза открою, рот открою, уши открою, и дышу всем этим… И глазами, и ртом, и ушами дышу, всей кожей дышу… Это все, что нужно человеку… И не перед кем мне изображать то доброго, то злого человека, то хитрого, то честного… Это не объяснить… К этому самому прийти нужно… Я удовольствие получаю оттого, что мне нужно дров наколоть, за водой сходить… Я колуном взмахиваю – и радуюсь. Я ведро беру в руки – и радуюсь… И все вы теперь, там оставшиеся, мне странными кажетесь… Я не понимаю вас, и жалею…

Тогда ни я, ни отец не поняли сказанного, не поняли, в чем счастье этого человека. Но слова его запали в память и время от времени всплывали вместе с вопросами, ко мне относящимися – а зачем мне все это надо?…

Потом, уже перед самым сном, мысль по-новому выстроилась – а мне нужно быть героем? Зачем?…

* * *

Утром все эти дурацкие раздумья забылись. Я встал рано и успел даже за майором Бобрыниным забежать. Правда, до квартиры не добрался – в подъезде его встретил, на лестнице.

– Не терпится? – Бобрынин, казалось, мои мысли прочитал.

– Не терпится, товарищ майор… – сознался я чистосердечно.

– Нас когда в Афган привезли, мы два месяца обустраивались… Помню, как я первого боя ждал… Тоже не терпелось…

В учебном классе, когда мы со старшим прапорщиком Луценко поочередно занимались, майор Бобрынин изучал какие-то документы. Когда я подошел, майор демонстративно папочку закрыл, показывая, что не все документы предназначены для общего пользования, и у некоторых имеется порой гриф секретности.

Когда подошла очередь майора садиться за ноутбук, он папочку положил на стол перед собой, чтобы постоянно была перед глазами. К документам он серьезно относился…

ГЛАВА 2
1. ПОДПОЛКОВНИК АЛЕКСАНДР РАЗИН, СПЕЦНАЗ ГРУ

Уже вечерело, и, как всегда бывает в горных районах, темнота подступала стремительно, подобно лавине, сходящей с горы. Пришлось включить на бинокле прибор ночного видения. Благо, только накануне сменил аккумулятор. Бинокль у меня хороший, американский. Я его, вместе с зарядным устройством и запасными аккумуляторами, реквизировал еще в прошлом году, когда частично задержали, частично уничтожили группу хорошо экипированных боевиков, перешедших грузинскую границу. Грузин глупые американцы вооружают, в том числе, и биноклями, а умные грузины продают оружие и снаряжение тому, кто больше заплатит. Чечены хорошо заплатили, их и вооружили. Я в тот раз впервые столкнулся с тем, что у четверых боевиков вместо привычных «калашей» были американские М-16. И больше ни разу не видел. Должно быть, какая-то партия ушла в Россию на испытания, но боевики тоже люди опытные, и соображают, что к чему. Против простого «калаша» ни одна американская автоматическая винтовка не тянет… Потому их в массовом порядке у грузин покупать и не стали. Мне наши старшие офицеры, кто еще Вьетнам застал, рассказывали, что американцы во Вьетнаме предпочитали «калашами» воевать, благо патроны от М-16 подходили к тогдашним АК-47. И, чтобы не допустить идентификации и возможности использования автоматов противником, наши были вынуждены изменить конфигурацию ствола и соответственно патронов. Это где-то в середине шестидесятых было… Нынешняя М-16 мало не намного лучше стала, разве что коллиматорный прицел [5]5
  Коллиматорный прицел – совмещает функции оптического и простого прицела. Как недостаток оптического прицела следует считать невозможность наблюдать за целью двумя глазами. Движущаяся цель легко пропадает из поля зрения самой лучшей оптики. Механический прицел не дает возможности рассмотреть дальнюю цель достаточно для прицеливания. Коллиматорный прицел позволяет при стрельбе использовать оба глаза.


[Закрыть]
приобрела… Но этот прицел можно, кстати, и на «калаш» поставить, и, думаю, конструкторы наши это учтут. Это ведь и на конкурентоспособность отразится…

Бинокли вот американцы делать умеют, с нашими не сравнить. Мне, по крайней мере, достался отличный экземпляр. Не только с ПНВ, но еще и с дальномером. Снайперам бы такие бинокли, а то им приходится отдельно биноклем пользоваться, отдельно дальномером.

Размышляя об этом, я как раз держал бинокль и внимательно рассматривал, – что там за странная машина пришла в село, и стала под разгрузку в интересующем нас дворе. «Уазик» с кузовом. Из кузова что-то выгружали… Со стороны посмотреть, дрова какие-то привезли, что ли… Только дрова не упаковывают в целлофан… Вернее, в целлофан было упаковано то, что среди дров спрятали… И мне очень хотелось бы узнать, что это такое… Вообще, мне хотелось бы узнать многое, только вот кому-то не хочется, чтобы я это узнавал. Я так и не понял толком, почему нам категорически запретили разобраться с ситуацией в этом селе. Там определенно что-то происходит: приезжают закрытые машины, уезжают закрытые машины, прибывают небольшие группы людей, потом покидают село – через неделю, через десять дней… А мы имеем право только наблюдать, ничего не предпринимая… Не нравится мне такая работа…

Или наше командование боится побеспокоить Ачемеза Астамирова, который может пожаловаться своему родственнику и другу Рамазану Кадырову? Да пусть жалуется… Мы свое дело делать все равно должны, даже если все местные правительственные органы вопить на нас начнут и ядовитой слюной брызгать. И если даже нет там никакой школы диверсантов и террористов, как мы сразу предположили, проверку мы провести все равно обязаны. И я уже не один раз пожалел, что поторопился доложить командованию о своих подозрениях. Но доложить я был вынужден, потому что нас уже готовили к «выводу». В итоге нам разрешили провести дополнительную разведку, но, как добавили в срочном сообщении на следующее же утро, – вести ее необходимо исключительно в виде наблюдения, не вступая в несанкционированный контакт. А как это возможно, если мы уже подключили свою агентуру в селе? Уже дано задание и назначена встреча. И как быть, если человек собирает данные, рискует, вдвойне рискует, выходя в горы, чтобы встретиться с нами, а мы на встречу не приходим? Это значит – потерять агента… А как нелегко бывает здесь, среди горцев, завербовать кого-то… Каждая вербовка – это тщательно продуманная, выверенная до мелочей операция. Завербовать можно лишь человека, которому есть что скрывать от односельчан или же от близких людей. Порой приходится создавать такие обстоятельства, что сам потом удивляешься изворотливости и изощренности своего ума. И всегда отношения с такими людьми висят на волоске, приходится быть и осторожным, изворотливым лисом, и ловким, порой двуличным дипломатом, и угрозой действовать, и лестью, и шантажом… И вдруг такой нелепый приказ, после которого мы рискуем агента потерять… Чем, каким местом там, в РОШе [6]6
  РОШ – региональный оперативный штаб по проведению антитеррористической операции на Северном Кавказе.


[Закрыть]
, думают?…

Я присматривался ко двору долго. И те, кто там грузом занимался, словно бы специально для меня спектакль устраивали. Сначала они слишком долго суетились вокруг носилок. Потом один подошел к ним вплотную, над грузом склонился, стал рассматривать. Отошел поспешно. Что-то другим, кажется, сказал. Что именно – не понять: тепловизор прибора ночного видения плохо передает изображение. А чтобы понимать мимику и язык жестов, следует каждый день за людьми наблюдать. А это не всегда удается.

Но, судя по всему, разговор шел о том, как переносить груз. Внешне груз на носилках выглядел не слишком тяжелым. Но нести его желающих почему-то не находилось. И вообще близко никто старался не подходить, хотя сначала, когда машину разгружали, такого поведения не было. Затем во двор еще один человек вышел. Что-то объяснил. И, наконец, после долгих препирательств, двое все-таки взялись за ручки носилок. Понесли груз, но не в дом, а в сарай. Закрывая его, долго возились с замком.

У меня сразу возник вопрос. Агент из местных сообщил, что в доме содержится пленный старший лейтенант ВДВ, о чем мы сразу и доложили в РОШ. Если груз ядовитый, то носить такой груз, естественно, заставят пленного. Но пленного пока увидеть не удалось. Днем я заметил какого-то человека явно европейской внешности, но за пленного его никто бы не принял, слишком уж свободно он себя вел, даже распоряжения какие-то отдавал…

– Командир… Они идут… Ваха впереди, старик за ним хромает… – сообщил по «подснежнику» [7]7
  «Подснежник» – миниатюрная коротковолновая радиостанция ограниченного радиуса действия. Состоит из самой радиостанции, помещающейся в нагрудный карман, наушника, спрятанного в ухо, и миниатюрного микрофона.


[Закрыть]
мой заместитель майор Паутов.

Ваха – наш осведомитель. Мы его на большом «крючке» держим. Если наша информация о нем станет известна односельчанам, его просто камнями забьют… Потому работает он на нас активно – боится за себя. Да и сволочь он, конечно, первостатейная, я бы сам его расстрелял… Впрочем, время придет – расстреляю…

– Снайперы! – проверил я готовность страховки.

– Я – «Спартак», страхую… – отозвался старший лейтенант Парамонов.

– Я – «Сокол», на месте… – подтвердил готовность лейтенант Сокольников.

– Паша, перейди выше… – подсказал Парамонов собрату по ремеслу. – Здесь камни большие. Можешь потерять обзор.

– Я уже перешел… Пять минут назад…

– «Кречет»!.. Пошел… – скомандовал я Паутову, и сам перевел бинокль на тропу, куда вот-вот должен был выйти майор, чтобы встретиться с осведомителем и с человеком, которого осведомитель обещал привести.

Самих чеченцев мне пока видно не было, но когда Паутов снова попал в поле зрения и по его поведению я понял, что они уже приближаются, я пододвинул к себе ближе автомат. И бинокль сразу перевел в сторону от тропы. Моя задача не за встречей смотреть. Встречу есть кому контролировать – четверо бойцов засели по обе стороны тропы. Я, как и снайперы, должен пользоваться возможностью видеть в темноте и сверху контролировать окружающую местность, чтобы заметить приближение возможного противника. Ночью благодаря тепловизору это сделать даже легче, чем днем, когда полагаешься только на свои глаза…

* * *

По одностороннему разговору можно что-то понять, хотя во многом лишь частично. «Подснежник» же имеет слишком слабый микрофон – разобрать, что говорят на встрече чеченцы, было трудно. Отдаленный шум эхом прогуливается, и все… Этот микрофон вообще стоит чуть-чуть сдвинуть, и тебя самого уже слышно не будет. Потому и приходится его постоянно поправлять, чтобы он был возле уголка рта. А когда его поправляешь, он издает в эфире хрустящие звуки. Не слишком приятные для ушей… Паутов несколько раз поправлял. Надеялся, наверное, что мы сможем все-таки чеченцев услышать. Но это не помогло…

Встреча благополучно завершилась.

– Я иду… – сообщил майор.

– Понял… Сразу ко мне поднимайся… «Ростов», «Ясень»… – окликнул я капитана Ростовцева и лейтенанта Сосненко, занявших места в конце тропы по обе стороны от нее. – Подстрахуйте агентуру… До огородов проводите, дальше не соваться… Собак поберегитесь…

– Понял, товарищ подполковник… – отозвался лейтенант. – Собак я ужас как боюсь…

– У меня здесь место почти непроходимое… – пожаловался капитан.

– Выйди на тропу им за спины… – разрешил я.

– А там собак нет? – капитан позволил себе быть ехидным.

Я промолчал.

Наличие собак в горном селе – это откровенный и красноречивый признак местного благополучия. Собаки здесь не простые. Не поймешь, то ли это кавказские овчарки такой странной светлой и пятнистой масти, то ли алабаи [8]8
  Алабай – один из подвидов среднеазиатской овчарки, самый крупный, иногда называется туркменским волкодавом. Одна из самых древних пород в мире. По оценкам разных специалистов породе от трех до шести тысяч лет.


[Закрыть]
с хвостами, которые хозяева не стали купировать. Но в любом случае содержание такой собаки – дорогое удовольствие. И позволить себе держать во дворе грозного охранника могут, конечно, не все. А если могут, значит, живут лучше, чем соседи. Это село наполовину состоит из представителей тейпа [9]9
  Тейп – родоплеменное образование у народов Северного Кавказа.


[Закрыть]
, к которому принадлежит Ачемез Астамиров. А сам Ачемез – один из самых богатых и влиятельных людей в республике. И он свой тейп финансово поддерживает. Потому и собаки во дворах. Потому и подобраться к селу незамеченным трудно.

– Командир, куда спрятался? – спросил Паутов, поднявшись на склон.

Я встал из-за кустов.

– Докладывай!

Паутов смотрит мрачно, и вид у него из-за этого довольно пугающий. Впрочем, он такой от рождения. Но человек он не злой. Однако сейчас заметна его озабоченность.

Майор присел на камень, к другому прислонил автомат. Ладонями потер лицо. Докладывать не спешил, из чего не сложно было сделать вывод, что есть информация для размышления.

– Что там?

– Человек этот – не то чтобы «кровник» Астамирова, но очень его не любит, и всегда готов сделать и самому Астамирову, и всей его родне гадость. Зовут его Тухчар, но мне показалось, что это кличка, а не имя… Характер у него горячий… Начинает говорить спокойно, потом заводится, матерится через слово… Удержаться не может… Верить ему, мне кажется, можно. Но только процентов на семьдесят…

– Им всем больше, чем на пятьдесят, верить нельзя… – возразил я.

– Тут дело в другом… Если бы он хотел обмануть, он сказал бы, что в доме Астамирова содержится пленник… – Паутов говорил так, словно хотел меня в чем-то убедить. – Так он сразу натравливал бы волкодавов на волков… Он же говорит, что старший лейтенант десантных войск – его в селе Искандером [10]10
  Искандер – мусульманское произношение имени Александр.


[Закрыть]
зовут – дезертир… Откуда-то из Дагестана…

– В Дагестане стоят десантники… – согласился я. – Надо запросить РОШ по факту пропажи старшего лейтенанта. Это может быть правдой. Но… Если бы во время боевых действий… Я бы еще поверил в дезертирство… Разные люди бывают… Но в мирной или, точнее, почти в мирной обстановке… Какой смысл может быть в дезертирстве?

– Не знаю… Здесь есть, над чем голову поломать… Или шею… Этому старлею… Еще вот что… Этот чечен, Тухчар, говорит, что старлей обучает каких-то людей…

– Это нам и Ваха говорил.

– Я почему Тухчару верю больше, чем Хамзату… Ваха сразу заявил, что это школа террористов. Тухчар, хотя откровенно зовет себя врагом Астамирова, более сдержан в оценке… Он уверяет, что во двор к Астамирову приезжают в основном «кадыровцы», друзья самого Ачемеза… И потому нам спешить не следует…

– Надо все узнать про этого Тухчара. Ваха когда снова появится?

– Завтра, в это же время…

– Порасспроси подробно… «Радуга», ты где?

– Метров на двадцать выше вас, товарищ подполковник, – отозвался лейтенант Юра Стогов, радист нашей ОМОГ [11]11
  ОМОГ – отдельная мобильная офицерская группа.


[Закрыть]
.

– Сколько до сеанса осталось?

– Сорок семь минут…

– Всем внимание. Отходим выше… Провожатые, на тропе все в порядке?

– Здесь баран чей-то гуляет…

– Какой баран? – не понял я.

– Нормальный… Вкусный, если хорошо приготовить…

– Понятно… Осторожнее, барана искать могут… Отходим… «Багира» остается в наблюдении… – отдал я распоряжение капитану Юрлову. – Через два часа тебя сменит «Бакенщик»… – сразу подготовил для дальнейшего действия и капитана Решетникова.

Группа у нас сработанная, дружная. И напоминать не придется, чтобы сменился наблюдатель на посту, – сами сменятся. Если будет что доложить – доложат, если будет необходимость в принятии оперативного решения – и решение примут…

* * *

– Я – «Радуга», я – «Радуга»… Вызываю «корреспондента 197»… Я – «Радуга», вызываю «корреспондента 197»… – лейтенант Стогов уже устал говорить в микрофон. – Перебросьте антенну вертикально по склону…

Связь долго не удавалось установить. Горы здесь нехорошие, со всех сторон обкладывают и экранируют. Пришлось дополнительную антенну растянуть, но все равно старенькая «Северок-М» никак не могла связаться с разведуправлением штаба.

– В телеграфном попробуй… – подсказал радисту майор Паутов.

– Только и осталось… – вздохнул Стогов и защелкал тумблерами.

«Северок-М» – универсальная рация. Позволяет и в телефонном, и в телеграфном режиме работать. Но стучать ключом ни один радист не любит, особенно если есть возможность обходиться наушниками и микрофоном. К тому же, с ними я и сам могу напрямую с начальством общаться. Без них – приходится диктовать текст с ходу. Но в телеграфном режиме можно работать на другой волне, а значит, есть шанс пробиться через помехи. Стогов перестроился, и быстро нашел в эфире узел связи разведуправления РОШа.

– Есть связь… – доложил лейтенант, не отрываясь от ключа. – Запрашивают, какие мероприятия проводим…

– Ответь, что ведем наблюдение и продолжаем контакты с осведомителем из числа местного населения… – Я дождался, когда лейтенант закончит передачу, и продолжил. – Запроси данные из картотеки на человека по кличке или по имени Тухчар… – Снова пауза. – Тухчар… Доложи, что сегодня в интересующий нас двор был доставлен какой-то опасный груз, к которому долго никто не желал прикасаться. Имеем подозрения, что груз особой токсичности и может представлять опасность для окружающих…

Стогов работал быстро и с ходу читал ответы командования:

– Требуют соблюдения крайней осторожности. Завтра в район вылетает группа спецназа ВДВ во главе с майором Бобрыниным. Эта группа будет работать непосредственно по пленному старшему лейтенанту – самостоятельно. Приказ: оказывать группе Бобрынина всемерное содействие… Продолжать наблюдение… Ответ на запрос нам дадут, предположительно во время утреннего сеанса… Во время утреннего сеанса дать координаты посадочной площадки для вертолета группы ВДВ. Вопросы будут?

– Количественный состав десантников…

– Три человека… Еще вопросы…

– Когда прибудут?

– Если погода позволит, завтра к обеду… Еще вопросы…

– Конец связи…

Стогов отстучал условную фразу…

Совсем уж непонятная ситуация. Нам работать по пленному не разрешили. Но запускают группу спецназа ВДВ – всего троих… Это совсем не в стиле десантуры… Десантура любит атаку и много огня, в отличие от спецназа ГРУ. Трое спецназовцев из военной разведки – это было бы нормально… Но на месте девять спецназовцев военной разведки… И посылают еще трех спецназовцев из десантуры… Может быть, потому, что пленный тоже из десантуры? Ладно, прилетят, разберемся…

– Карту разворачивай, – сказал я Паутову, а сам приготовил фонарик. – Где будем вертолет сажать? Чтобы наблюдение не прекращать, и посадку чеченам не выдать…

– Только по ту сторону хребта… Я пару человек возьму, два часа поспим, потом двинем, к утру будем на месте… – майор ткнул пальцем в карту. – Здесь, помнится, под седловиной плато есть… Высоковато для вертолета, но с неполной нагрузкой поднимется…

– Действуй…

– «Волга», я «Багира»… – с наблюдательной площадки доложил капитан Юрлов.

– Что у тебя?

– Они посты вокруг двора выставили… И во дворе часовой… Вчера еще не было…

– Понял… Продолжай наблюдение…

Чечены выставили посты… Этого следовало ожидать… Значит, груз, что сегодня доставили, действительно ценный… Или… Или настолько опасный, что к нему нельзя подпускать случайных людей…

2. СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ВДВ АЛЕКСАНДР БОБРЫНИН

Пожаловаться совершенно некому… Может быть, пожаловался, и легче бы стало, ан нет… А ведь иногда даже сильному мужчине это бывает необходимо… Вот что значит оказаться среди чуждых тебе людей, среди отношений, которые тебе непонятны…

Кто бы знал, как я чертовски устал… Я устал так, как не уставал никогда в жизни, сколько помню себя… Такое впечатление, что и тело мое уже не моим стало, шевелиться не хочется, и в голове какая-то беспокойная мешанина из мыслей живет, словно и не в моем прежнем сознании, которое некогда было ясным и спокойным. Иногда мне похромать хочется – то на одну ногу, то на другую, да так, чтобы конечности демонстративно приволакивать, иногда хочется взяться за спину, и сказать, что разогнуться не могу… И сделал бы так, хорошо понимая, что это капризность характера, которой я раньше за собой не замечал, сделал бы… Только вот перед Мадиной стыдно…

Она в меня верит, она на меня, как на героя смотрит, хотя герой в ее представлении, это антигерой в моем. И еще – неприятно ее обманывать. Как раз потому, что у нас разные представления о героизме. Сволочью себя чувствую, а обманывать продолжаю. Не во всем, конечно… Наши с Мадиной отношения остаются нашими отношениями, и в них я и перед нею, и перед собой честен, хотя предвижу, что кончатся они плохо для нас обоих… Они просто не могут хорошо кончиться, потому что мы с ней видим друг друга по-разному… Я для нее существую только тогда, когда я перестаю существовать для себя. Для меня она, конечно же, продолжала бы существовать и потом, когда все это завершится, но Мадина тогда уже не будет воспринимать меня так, как воспринимает сейчас. Она любит меня, по-настоящему любит, я это вижу и чувствую, но любит она меня не настоящего, а такого, каким хотела бы видеть и каким я умышленно хочу представляться ей и другим…

* * *

Мы с ней случайно познакомились… Увидел на улице, как хорошенькая девушка тащит тяжеленную сумку. Пот вытирает, бледнеет, и тащит… Как не помочь… Помог, разговорились… Меня смешил в первое время ее акцент. Плохо она по-русски говорила. Потом оказалось, что она и писать по-русски не умеет. Я даже не представлял, что в современной России такое возможно. Потом уже узнал, что она не дагестанка, а чеченка, из чеченского горного села. А с приходом к власти Дудаева там выросло целое поколение молодежи, русского языка не знающее. Мадина еще хоть как-то знала, хотя писать не умела. Дудаевские власти считали, что чеченской женщине не подобает быть грамотной…

Было жалко ее, такую красивую, такую наивную… Сначала было просто жалко, и все… Мы встречались несколько раз. Почему молодому холостому офицеру нельзя встречаться с чеченкой? Кто может запретить?

Запретить не могли, но встречами заинтересовались…

* * *

Началось все буднично…

Я занимался самым нудным на свете делом – разрабатывал новую «методичку» для занятий в ротах. Моя работа в службе радиохимической защиты сводилась не только к проведению собственно занятий и тренировок, но и к многочисленным отчетам, писать которые должен был вообще-то подполковник Санников, мой начальник службы. Но писать он не любил, и потому полностью передоверил это дело мне. А что такое отчеты? Отчеты, по большому счету, это предоставление в верхние инстанции методик, согласно которым занятия проводятся. Вот подполковник и засаживал меня регулярно за написание «методичек». Санников вообще нашел, что я делаю это «почти, как писатель», и сам «методички» даже не читал…

Как раз во время такого нудного занятия ко мне в тесный кабинет заглянул заместитель командира дивизии по воспитательной работе полковник Бутырский. Почти по-свойски почему-то заглянул, хотя раньше я не был избалован вниманием командования.

Я, естественно, встал при его появлении. Полковник рукой махнул, пресекая попытку доклада. Но рассматривал меня при этом внимательно. Так внимательно, что я не мог не обратить на это внимание, и невольно сам себя оглядел, желая узнать, все ли у меня в порядке с формой…

Полковник усмехнулся.

– Ты, старший лейтенант, подполковника Магометова знаешь?

– Никак нет, товарищ полковник.

– Ладно… Главное, что он тебя знает… Это из местного управления ФСБ, старший опер… Он очень желает с тобой пообщаться…

Я даже плечами пожал, потому что не понимал, какая причина у опера из ФСБ напрашиваться на тесное знакомство со мной.

– По какому поводу?

– Он мне не сообщает, какие у него поводы… Запросил на тебя данные для привлечения к оперативной работе… К своей работе… Я подготовил, командир подписал… Сегодня Магометов придет к тебе побеседовать… Осторожнее… с ним будь… О делах в дивизии, если спрашивать будет, так и заявляй, что имеешь приказ не разговаривать… Если что-то постороннее, мы с командиром возражений не имеем… Сотрудничай, на здоровье…

Но прозвучало это явно неодобрительно. Настолько неодобрительно, что я тут же рассудил так, как должен был рассудить офицер воздушно-десантной дивизии, которому и в своей собственной службе забот хватает. Одну «методичку» написать так, чтобы она не походила на предыдущую – талантище громадный иметь надо. И время. Некогда отвлекаться на посторонние вещи…

– Я вообще-то, товарищ полковник, не по тому профилю специализируюсь…

– Ладно-ладно, просто – осторожнее с ним будь…

Полковник ушел, оставив меня, озадаченного, в состоянии, в котором писать дальше «методичку» было уже невозможно… В это время, надо сказать, довольно кстати, заглянул подполковник Санников. Немного прояснил ситуацию.

– Я сам с Магометовым общался… Еще три месяца назад. Тогда к моей персоне местные стали интерес проявлять… В друзья набивались, причем с откровенным интересом… Я рапорт написал, их тогда допросили, и все… Дело на этом заглохло… Магометов как раз их и допрашивал… Думаю, сейчас к тебе интерес…

– Я пока такого интереса не замечал, товарищ подполковник…

– Значит, ФСБ заметила… – Санников лениво потянулся и отправился на обед.

* * *

Подполковник Магометов пришел сразу после обеда. Я еще сейф открыть не успел, только ключ в замочную скважину вставил, как он появился.

– Добрый день… Вы – Бобрынин?

– Старший лейтенант Бобрынин… – я встал.

– Я подполковник Магометов. Вас должен был предупредить о моем визите полковник Бутырский. Он предупредил?

– Так точно, товарищ подполковник…

– Присесть разрешите? – Магометов улыбнулся. Он вообще выглядел приветливо и дружелюбно. – А то беседа нам с вами предстоит не из самых коротких…

Он положил на стол папочку, пододвинул стул не дожидаясь моего разрешения, сел на него верхом, и покачал пальцем инвентарный номер – металлическую бляшку с выбитыми цифрами. Один гвоздик выпал, и номер болтался на оставшемся гвозде. Бляшка была прибита к спинке стула, и чем-то Магометова сильно заинтересовала.

– Брат не пишет? – подполковник сразу дал понять, что знает обо мне если не все, то много. Я не слишком часто общался с правоохранительными органами и силовыми структурами, но почему-то догадывался, что операм и следователям всегда выгодно показать, что они знают о тебе больше, чем на самом деле. Это им своеобразный ореол создает, что на людей недалеких действует безотказно.

– Пишет…

– Тяжело им там… Албанцы в Приштине русских к сербам приравнивают… Оттого и отношение… Скоро возвращается? – подполковник даже посочувствовать сумел. Обычно такое сочувствие вызывает у людей благодарность.

– Пишет, что скоро… Кажется, три месяца ему осталось… – я отвечал оперу просто, но в его объятия не бросался.

– А вы ему про Мадину писали?

У меня глаза, наверное, округлились. Вот уж никак не думал, что ФСБ устраивает за мной слежку на таком личном уровне. Главное, я смысла в такой слежке не видел…

– Ну-ну… Все мы были молодыми, все влюблялись… Но я не буду с вами обсуждать эти отношения. Я о другом поговорить хочу. Правда отношений с Мадиной придется все же коснуться… Так что будьте к этому готовы, чтобы потом не удивляться…

Подполковник встал, поставил стул как положено, и сел теперь уже нормально, и даже ногу на ногу закинул, показывая, что он расслаблен, а следовательно, и мне можно расслабиться. То есть не стоит ждать от него пакостей. Но пакостей всегда ждешь, когда тебе сообщают, что тобой опер ФСБ интересуется. Я начал мысленно готовиться…

– Я слушаю вас, товарищ подполковник.

– К вашей персоне, старший лейтенант, проявляют интерес определенные круги чеченцев…

– Это связано с Мадиной?

– В некоторой степени… Но Мадина появилась параллельно… Однако может стать инструментом в руках тех, кто вами интересуется. Но я начну не с нее… Дело в том, что три месяца назад такой же интерес был к вашему начальнику – подполковнику Санникову. Он быстро все это раскусил, подключил нас, и мы интерес пресекли. Сейчас такой интерес имеется в отношении вашей персоны. И это дает нам повод предполагать, что чеченцам требуется специалист вашего профиля. Не получилось с подполковником Санниковым, они за вас принялись…

– Радиохимическая защита?

– Дублирование их целенаправленного поиска дает нам право так думать…

– Но это же смешно… – в действительности это вовсе не показалось мне смешным. – Какой им смысл интересоваться мной? Надеются достать через меня костюмы противохимической защиты? Или партию противогазов? Больше мне порадовать их нечем.

– Я думаю, что такие костюмы чеченам проще купить в магазине. В рыболовных и охотничьих отделах их продают свободно, только под другими названиями… Тем не менее, специалист вашего профиля им нужен, и они ищут его очень активно. Даже наводили о вас справки… Именно поэтому мы и сумели заметить их интерес.

– Честно говоря, мне вообще странно слышать, что боевики действуют так открыто… – я высказал упрек в отношении спецслужб. Подполковник это понял, и даже усмехнулся.

– Дело в том, что это не боевики… По крайней мере, в настоящее время не боевики… Раньше они были боевиками, теперь сложили оружие… То, которое было у них в лесах и в горах. Но получили взамен другое… Имя Ачемеза Завгатовича Астамирова вам ничего не говорит?

– Имя ничего не говорит… Только фамилия… Мадина Астамирова…

– Вот-вот… Она дальняя родственница Ачемеза Завгатовича. Он же, в свою очередь, дальний родственник и близкий друг премьер-министра Чечни, работает в силовых структурах республики. Нам, правда, так и не удалось выяснить, какой пост он занимает конкретно и чем занимается. Хотя, отслеживая издалека его деятельность, мы предположили, что он занимается добыванием денег для республики и для себя, используя при этом свои связи и официальный статус…

– Бизнесмен…

– Да, приблизительно так можно его назвать… «Бизнесспецслужба»…

– Но я и бизнесом не занимаюсь… – возразил я. – И не могу даже представить, зачем я понадобился чеченам… Подскажите уж сразу…

– Я бы к вам не пришел, если бы мог подсказать, – ответил подполковник откровенно.

Потом взял со стола свою папочку, раскрыл ее и выложил передо мной какой-то бланк.

– Прочитайте, пожалуйста…

Я прочитал. Это было обязательство не разглашать предмет разговора, состоявшегося между мной и подполковником ФСБ Магометовым А.А.

– Прочитал…

– Теперь подпишите… А потом будем разговаривать конкретно…

Я не увидел в этом ничего страшного и подписал без сомнений.

– Слушаю вас внимательно, товарищ подполковник…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю