Текст книги "Лис Адриатики (СИ)"

Автор книги: Сергей Лысак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Мой дорогой дружище Пьер! Никогда не бросайся такими обвинениями! Если тебя услышит тот, кто имеет привычку доносить, то заодно возьмут за шиворот и тебя. Чтобы выяснить, что ты знаешь. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Понимаю. Но все же?

– Колдовство придумали глупые люди, которые не могут что-то объяснить. Думаю, ты не считаешь колдовством фокусы в балагане комедиантов?

– Так-то ведь фокусы!

– Зато выглядят, как настоящее колдовство! В каждой профессии есть свои секреты. Есть они у фокусников. Есть и у таких, как я. Я ведь тебе уже говорил, что раньше мне пришлось поработать "на природе". И чтобы выжить там, где я был, тоже надо знать секреты определенных "фокусов". Запомни, я – п р о ф е с с и о н а л! Поэтому не охранникам Али-бея со мной тягаться. Которые годятся лишь на то, чтобы прикрыть щитом своего хозяина, да кому-нибудь пинка дать, кто вовремя с дороги не убрался. Про этот сброд на "Эсперо" даже говорить не хочу. Дать табуреткой по голове в ходе пьяной драки в таверне, или сунуть нож в бок прохожему на ночной улице – это все, на что они способны. Разве я не прав?

– Прав... Так что делать будем?

– Вот это уже деловой разговор! Ты по-прежнему "страдаешь" от морской болезни и сидишь в каюте. Я постараюсь за время плавания узнать как можно больше и как следует изучить все помещения на корабле. Иногда буду выводить тебя на палубу подышать свежим воздухом, сторожить наши вещи и дальше нет смысла. Раз нас все равно приговорили, то красть заранее ничего не будут. Не знаю, почему эти мерзавцы не хотят избавиться от нас до тех пор, пока не высадятся на берег, но нам это на руку. По ходу дела могут выясниться еще какие-то нюансы, поэтому для тебя сейчас главное – делать в с ё, что я скажу. Пусть даже это тебе покажется нелепым, или бессмысленным. Если, конечно, хочешь добраться до Вены живым и здоровым. Договорились?

– Договорились!

– Вот и хорошо! А сейчас – спать! Раз мы с тобой оба сухопутные крысы, ничего не понимающие в морских контрабандных делах, то нам ночью положено спать. Что мы и делаем. А утром – видно будет...

Утро встретило Мэттью сырым холодным ветром и затянутым тучами небом. Снова ощутимо покачивало. «Эсперо» шел с креном на правый борт, а на палубу то и дело залетали брызги. Слева виднелся берег Апеннинского «сапога», а за кормой удалялась Сицилия. Очевидно, контрабандную негоцию закончили не так давно, поскольку далеко отойти от Сицилии еще не успели. Но не это привлекло внимание Мэттью. А две незнакомых личности, закутанные в плащи, и увлеченно что-то обсуждавшие друг с другом, замолчав при его появлении. Они с интересом разглядывали того, кого уже считали покойником.

Мэттью улыбнулся и поздоровался по-французски, представившись, как Франсуа Пастер – французский коммерсант. Заодно выразил удивление, почему раньше их на борту не видел. Новые спутники представились братьями Риччи – Паоло и Доменико. По-французски они говорили неплохо, но чувствовалось, что этот язык для них не родной. Как оказалось, они прибыли на борт «Эсперо» этой ночью – корабль брал дополнительный груз на Триест, и им таким образом удачно подвернулась оказия добраться до места назначения. Они оба направляются в Австрию, чтобы предложить императору Леопольду свои шпаги. В австрийской армии сейчас служит довольно много сицилийцев, и они говорят, что если у человека голова на плечах не только для того, чтобы шляпу носить, то такие делают неплохую карьеру, получая хорошее жалованье. Заодно постарались осторожно выяснить у Мэттью, кто он такой. Когда выяснилось, что месье Пастер и его друг – купцы, далекие от военных дел, то предложили ему присоединиться, чтобы вместе громить проклятых турок под знаменами императора Леопольда. А когда месье замахал руками и сказал, что он и армия – понятия несовместимые, засмеялись и предложили выпить за знакомство, переместившись с продуваемой холодным ветром палубы в какое-нибудь более уютное место. Против чего Мэттью нисколько не возражал.

В кают-компании Мэттью получше рассмотрел незнакомцев, когда они сняли плащи и шляпы. Обоим лет по тридцать, или около того. Не врут, что братья, даже внешнее сходство есть. Но вот во всем остальном – рассказывают заранее подготовленную сказку. Ложь Мэттью определял безошибочно. По повадкам и манере двигаться он сразу определил в братьях Риччи двух опасных хищников. Которые одинаково хорошо владеют как клинком, так и пистолетом. Несомненно, они уверены в своем превосходстве, и не считают каких-то двух французских купчишек серьезной помехой. Что же, так даже лучше. Можно не беспокоиться почти до самого Триеста. Только надо решить заранее – дать им уйти, или «зачистить» (как говорят заклятые друзья тринидадцы) вместе с остальной командой «Эсперо». Ему ведь тоже не хочется случайно столкнуться в Австрии с этими типами. Но с другой стороны – они могут знать что-то интересное. Не просто так же они тайно поднялись на борт «Эсперо», и также тайно собираются его покинуть, минуя портовые власти Триеста. А это можно выяснить только на берегу, поскольку до самого последнего момента нельзя выходить из образа французского коммерсанта. Неясно также, кто стоит за всем этим. Либо это криминальные дела частных лиц, либо здесь замешана австрийская разведка. Чего бы очень не хотелось. Нет, здесь все же лучше с Мозером посоветоваться. Он лучше знает все местные расклады. А то, как бы не получилось, что, ликвидировав эту парочку авантюристов, он поломает какую-то игру начальству Мозера...

– По бокальчику бургундского, месье Пастер?

– С удовольствием, месье Риччи!

После долгого разговора, фактически «ни о чем», Мэттью сослался на усталость и ушел в каюту, оставив братьев Риччи допивать бургундское. Мозер его с нетерпением ждал. И выслушав последние новости, лишь удивленно покачал головой.

– Раньше такого не было. Тайно кого-то могли взять. Или, наоборот, высадить на берег в безлюдном месте ночью. Но, чтобы при этом еще и прятаться от портовых властей в Триесте... Такое на моей памяти впервые. Либо это бандиты, ворочающие очень большими деньгами, либо здесь замешаны такие секреты моей конторы, в которые даже людей уровня начальника портовой стражи не посвящают. Так что, лучше этих братцев не трогать. Пусть уходят. Сегодня мне «полегчает», я выйду на обед и как следует их рассмотрю, а потом нарисую, чтобы портреты остались. По приходу в Австрию они все равно где-то засветятся, иначе им просто нет смысла туда ехать. Вот тогда и выясним, откуда ветер дует...

Мэттью согласился с такой постановкой вопроса. Незачем торопиться. Тем более, именно братья Риччи поумерили на время кровожадные планы синьора Бонмарито, и пока «французским негоциантам» ничего не грозит.

К обеду погода улучшилась. Ветер ослаб и на небе выглянуло солнце. Качка заметно уменьшилась, поэтому Мозер вышел на палубу, с удовольствием вдыхая свежий воздух. Где и познакомился с новыми пассажирами, завязав с ними оживленную беседу. Чуть позже к ним присоединился Мэттью. Правда, серьезных тем в разговоре не касались.

Так прошли три дня плавания. К вечеру третьего дня капитан предупредил, что завтра к утру должны прийти в Триест, их путешествие заканчивается. А посему, неплохо бы это дело отметить. Никто не возражал, и за ужином Мэттью и братья Риччи воздали хвалу Бахусу. Мозер отказался, сославшись на то, что его опять укачало, и ушел спать. Когда веселье закончилось и Мэттью вернулся в каюту, «компаньон» уже ждал его в состоянии боевой готовности.

– Ну что, Франсуа? Скоро нас будут убивать?

– Скоро. По моим расчетам, нам идти еще порядка трех часов. Но пока эти мерзавцы не сядут в шлюпку, нас никто не тронет. Это их категорическое условие. Поэтому сейчас отдыхаем, а когда корабль станет на якорь, я начну действовать.

– А я?

– А ты пройдешь на корму и спрячешься в тени фальшборта. Там никто даже не подумает тебя искать – все будут возле шлюпки. Я бы хотел начать действовать после того, как шлюпка вернется. Но боюсь, что наш дорогой капитан не станет ждать, и захочет побыстрее решить вопрос с нами. Поэтому дальше придется импровизировать, если кто-то все же успеет выстрелить, и в шлюпке это услышат.

– Страшный Вы человек, месье де Ламберт...

– Франсуа Пастер, мой друг! Давайте придерживаться нашей легенды, пока мы не покинем "Эсперо". А потом мне все равно придется взять другое имя. Ибо Жан де Ламберт слишком хорошо известен в Париже, и он погиб при взятии Туниса, растерзанный толпой озверевших янычар...

Когда на палубе началось движение, и вскоре якорь полетел в воду, «французские коммерсанты» были уже готовы. Мэттью велел своему напарнику надеть темную одежду, не стесняющую движений, и в случае чего действовать только холодным оружием. Ни в коем случае не стрелять. Убедившись, что поблизости никого нет, Мэттью прикрыл их обоих отводом глаз и тихо покинул каюту, велев Мозеру следовать за ним, находясь как можно ближе, и стараясь не шуметь. Так они выскользнули на палубу, никем не замеченные.

«Эсперо» стоял на якоре, и неподалеку были видны редкие огоньки на берегу. Команда была занята спуском шлюпки. Мэттью провел Мозера на корму, велев спрятаться, а сам тихонько прошел на шкафут, где столпилась вся команда. Капитан отдавал распоряжения, и вскоре шлюпка была уже на воде. Братья Риччи попрощались с капитаном, и прихватив объемистый багаж, покинули палубу. Вместе с ними в шлюпку сели пять матросов, и через несколько мгновений она отошла от борта, быстро скрывшись в ночной темноте. Мэттью улыбнулся. Рядом с ним находились тринадцать человек. Пять ушли на шлюпке. Итого восемнадцать. Вся команда в сборе. Никого не придется искать по разным закоулкам...

– Одно дело сделано. Теперь закончим то, что осталось. Луиджи, тебе еще не надоели эти чванливые французские морды?

– Давно надоели, синьор капитан.

– Вот и разберись с ними. Только работайте аккуратно. Но испортите интерьер в каюте!

Раздался сдержанный смех. Помощник капитана велел четверым матросам следовать за ним. И Мэттью понял, что дальше ждать не стоит.

Никто из находящихся на палубе толком ничего не понял. Как будто какая-то непонятная сила сковала тело и любое движение давалось с трудом. А рядом люди падали, обливаясь кровью. Мэттью не церемонился. Парализовав своих противников, он пустил в ход свое любимое и безотказное оружие – кинжал. Вскоре все было кончено. Двенадцать трупов лежали на залитой кровью палубе, и лишь капитан Бонмарито силился открыть рот и добраться до пистолета. Но это ему не удалось. Мэттью разоружил врага и повалил на палубу, связав ему руки поясом одного из матросов. После чего привел капитана в нормальное состояние, сняв свои «чары», и окликнул Мозера.

– Пьер, можешь к нам присоединиться, здесь уже все спокойно! Синьор капитан не против побеседовать с нами!

Подошел Мозер, держа на всякий случай в руках пистолет и кинжал. Бонмарито смотрел на своих противников с ужасом. Происходящее не укладывалось в его сознании. Но Мэттью на стал терять время, а слегка пнул его ногой и задал вопрос на итальянском.

– Вы в состоянии говорить, синьор капитан?

– Кто Вы?! Вы... дьявол?!

– О-о-о, Вы слишком высокого мнения обо мне! Я всего лишь человек. Но я, в отличие от вас дилетантов, профессионал. Поэтому, синьор Бонмарито, пока не вернется шлюпка с берега, мы можем успеть договориться. Вы рассказываете мне обо всем, что здесь творится. Рассказываете подробно, кто эти люди, кого вы взяли в Рипосто. А потом Вы честно делитесь с нами содержимым корабельной кассы, и мы расстаемся друзьями. Все же, Вы доставили нас почти до места, и не стали пытаться убить по дороге. Спасибо Вам за это. А то, справиться с "Эсперо" вдвоем мы бы не смогли. Пришлось бы выбрасывать корабль на ближайший берег, и потом думать, как добраться до Триеста. Если же Вы не захотите быть со мной откровенным, то мы поговорим на другом языке в трюме, чтобы Ваши вопли не были далеко слышны. Поверьте, это я тоже умею. Итак, Ваше решение?

– Вы хоть знаете, куда влезли? И что с вами будет, когда про вас узнают?

– Так я и хочу это узнать! А Вы меня все запугать пытаетесь. Говорите, я внимательно слушаю!

Информация посыпалась из Бонмарито, как из рога изобилия. Но Мэттью сразу же понял, что капитан врет. То ли он был самый обычный бандит, действующий на свой страх и риск, и теперь пытался запугать своих противников, выдумывая несуществующих высоких покровителей. То ли действительно здесь были замешаны интересы сильных мира сего, но синьор Бонмарито боялся об этом рассказывать. Если бы было время, то можно было бы, не торопясь побеседовать с этим горе-разбойником, вытянув из него в с ё. Но времени, увы, не было. Скоро должна вернуться шлюпка, и от синьора капитана требовалась последняя услуга – не вызвать никаких подозрений у вернувшихся матросов. Об этом его и попросил Мэттью, сказав, что вполне удовлетворен ответами синьора капитана и жалеет, что так неудачно все получилось.

Прошло больше часа. За это время «французские негоцианты» избавились от трупов, выбросив их за борт, а потом Мозер прошелся частым гребнем в капитанской каюте, пока Мэттью сторожил на палубе связанного капитана. Но вот на воде показалась темная точка и донесся плеск весел. Мэттью поднял пленника на ноги и прижал его к фальшборту, держа кинжал так, чтобы это не было видно из приближающейся шлюпки. После чего вежливо улыбнулся.

– Прошу, синьор Бонмарито! Не огорчайте меня!

Но синьор Бонмарито неожиданно взбрыкнул. Он понял, что живым его не отпустят, и попытался прыгнуть за борт. Мэттью ничего не оставалось делать, как только снова парализовать его волю, лишив возможности закричать, и ударить кинжалом в область почек. После чего осторожно опустил тело на палубу, не дав ему упасть с шумом. Хорошо, что шлюпка была еще довольно далеко, и в темноте с нее ничего не заметили. А вот теперь был очень ответственный момент. Если матросы в шлюпке заподозрят неладное и не станут подходить к борту, то завладеть шлюпкой не получится. Правда, на «Эсперо» есть еще маленький ялик, который можно спустить вдвоем на воду, и на нем добраться до берега. Но это значит, что уйдут пять свидетелей. А оставлять свидетелей Мэттью не любил. Это не паршивая Африка, где появляться в ближайшее время он не собирается. Здесь, в Австрии, надо постараться не «наследить». А специально искать этих сбежавших свидетелей у Мэттью не было ни времени, ни желания.

Став возле фальшборта, он отвел глаза сидящим в шлюпке, и ждал. Рядом за фальшбортом притаился Мозер, держа наготове небольшой якорь-"кошку" с привязанной тонкой выброской. «Кошку» Мэттью нашел заранее, пока обследовал «Эсперо» во время ежедневных прогулок. Если возвращающиеся с берега матросы заподозрят неладное и не подадут фалинь на палубу, то подтащить шлюпку к борту и завладеть ей никак не получится, даже если и успеть перестрелять всех пятерых. Ветром и течением шлюпку сразу же унесет за корму. Вот для этого и нужна «кошка». Если бросок будет удачный, то можно с ее помощью зацепить шлюпку и подтащить к борту. Ну а в том, что сопротивляться в ней будет уже некому, Мэттью не сомневался.

В какой-то степени им повезло. Шлюпка подошла вплотную к борту, после чего находящиеся в ней стали звать кого-нибудь, чтобы приняли фалини. Поняв, что ждать дальше нет смысла, Мэттью дал знак Мозеру приготовиться, после чего разрядил пистолеты в сидящих в шлюпке людей. Патроны к своему револьверу он решил поберечь, поэтому воспользовался двуствольными дульнозарядными пистолетами Мозера. Трех пистолетов хватило, в одном еще и заряд остался. Прибегать к помощи своих «чар», когда Мозер рядом, Мэттью все же не рискнул. «Компаньон» и так уже поглядывает на него с опаской, подозревая в связях с нечистой силой. Незачем ему давать лишнюю пищу для размышлений.

Пока Мэттью занимался устранением противника, Мозер бросил «кошку» в шлюпку и прочно ее зацепил. Теперь можно было не торопиться. Шлюпка стоит под бортом, добраться до берега никто не помешает. Можно спокойно собрать все ценное и покинуть «Эсперо» под покровом ночи, оставив его стоять на якоре без команды. Конечно, утром его увидят и заинтересуются. Обнаружат следы крови на палубе. Но на борту не найдут ни одного человека. Скорее всего, придут к выводу, что команда что-то не поделила, убила капитана и его приближенных, после чего выбросила трупы за борт и сбежала на берег. Тем более, кое-что будет говорить в пользу этой версии. На борту не найдут денег и ценностей, а на берегу неподалеку обнаружат шлюпку с «Эсперо». Но это произойдет не ранее полудня, раньше до «Эсперо» вряд ли доберутся. А скорее даже ближе к вечеру, если только случайно рядом не окажется австрийский корабль береговой охраны. Но за это время «французские коммерсанты» Франсуа Пастер и Пьер Жерве исчезнут. И поблизости не будет никого, кто смог бы опознать в них пассажиров злосчастного «Эсперо».

Как бы то ни было, с «Эсперо» нужно было срочно уходить. После того, как вещи были собраны, учинили погром в капитанской каюте. Требовалось создать видимость ограбления. У Мэттью была слабая надежда найти какие-нибудь документы, способные пролить свет на происходящее. Но, увы, найденные бумаги интереса в этом плане не представляли. Зато совершенно неожиданно нашли тайник с деньгами и драгоценностями. Небольшой сундучок, искусно вмонтированный в обшивку каюты, был почти полон. И когда его открыли, Мозер смотрел на это великолепие ошалевшим взглядом, на мгновение лишившись дара речи. Мэттью, посмеиваясь, решил пошутить.

– Вот это улов! Очевидно, наш дорогой синьор Бонмарито должен был доставить куда-то крупную сумму. Не думаю, что это его личные запасы. Жалко только, что придется такую красоту выбросить за борт.

– Как за борт?!

– А куда это все девать, мой дорогой Пьер? Мы, с учетом того, что взяли в Тунисе, столько на себе не унесем. Даже если избавимся от наших дорожных сундучков и всего барахла, пересыпав деньги и ценности в сумки. Я, увы, силой Геракла не обладаю. Ты тоже. Лошади на берегу нас не ждут, поэтому придется довольно далеко идти пешком. А оставлять это добро здесь нельзя. Во-первых, если оставим, то все равно с этого в дальнейшем ничего не получим. Во-вторых, это нарушит картину событий, которую мы пытаемся создать. Якобы команда взбунтовалась, убила капитана, ограбила его каюту и сбежала на берег. Поэтому остается только выбросить ценности за борт, чтобы никто ничего не нашел и не усомнился, что так оно все и было. Скажи, в чем я неправ?

– Прав, Франсуа, черт бы тебя побрал!!! Кругом ты прав! Но у меня сердце кровью обливается, когда подумаю, что придется это бросить!

– Ладно, так и быть, спасу твое сердце. Берем эти цацки с собой, и спрячем их на берегу в укромном месте. Но так, чтобы потом можно было отыскать. А когда все успокоится, вернемся и заберем.

– А сможем потом отыскать? Ведь мы и сейчас толком не знаем, где находимся!

– Постараемся. Или у тебя есть вариант получше?

– М-м-м... Увы, нет...

– Вот и у меня нет...

Задерживаться на борту и дальше не было смысла. Собрав все ценности и погрузив их в шлюпку, Каррингтон и Мозер покинули "Эсперо". Темный силуэт корабля без единого огонька быстро удалялся. Перед тем, как сойти в шлюпку, Мэттью внимательно изучил карту в капитанской каюте и теперь точно знал, где они находятся. В этом месте не было никаких селений, и поэтому вероятность наткнуться на людей при высадке была невысока. Если только на таких же, как они, привыкших действовать не совсем в рамках закона. Из рассказов Мозера следовало, что побережье фактически не охраняется. Но это было давно, еще до того, как Мозер покинул Австрию. А какова ситуация в настоящий момент? Этого Мозер не знал. Но уверял, что если даже нарвутся на конный разъезд, то никаких сложностей не будет. Ему, как лицу, находящемуся на службе, обязаны оказывать всяческое содействие. Мэттью лишь недоверчиво хмыкнул, но возражать не стал. По поводу оказания содействия у него были очень большие сомнения. Служивые могут не устоять перед искушением, когда разберутся, ч т о у них в руках. Поэтому лучше бы с ними вообще не встречаться. Но тут уж, как повезет...

Впереди приближалась темная полоска берега и все громче был слышен накат прибоя. Еще немного, и киль шлюпки заскрежетал по дну. Полное опасностей морское путешествие закончилось. Но впереди ждало не менее сложное путешествие по суше. Мэттью внимательно следил за поведением Мозера. Он не доверял безоговорочно австрияку. Раньше месье де Ламберт был ему н у ж е н. А вот теперь... Но пока что действия «компаньона» ничем не настораживали. Как знать, может Феликс Мозер – один из тех немногих, кто достоин самого дорогого подарка Мэттью Каррингтона, – доверия? Таких людей среди его знакомых можно было пересчитать по пальцам. Впрочем, впереди долгий путь до Вены. И в дороге всякое может случиться...

Первым делом надо было спрятать найденное на «Эсперо», поскольку иначе поклажа становилась вовсе неподъемной. Инструментом запаслись заранее, поэтому выбрав место с приметными ориентирами неподалеку от береговой черты, начали рыть яму. Но грунт был каменистый и поддавался с трудом. Работа могла затянуться надолго.

Мэттью уже не раз проклял себя за жадность, что связался с найденным в капитанской каюте золотом. Предчувствие опасности не отпускало. Он даже предложил Мозеру плюнуть на все, бросить «лишние» ценности в море, и срочно уходить, пока не поздно. Но «компаньон» не согласился, махая киркой, как одержимый. И вскоре Мэттью понял, что предчувствие его не обмануло. До них донесся топот копыт и звон конской сбруи. Тогда он сделал последнюю попытку образумить своего спутника – спрятаться среди камней, где лошади не пройдут. Он сможет сделать так, что их не заметят. Но Мозер рассудил по-своему.

– Лошади?! Так ведь это именно то, что нам нужно! Не волнуйся, Франсуа, сейчас у нас будут лошади!

И Мозер с а м окликнул конный разъезд...

Мэттью скрипел зубами, проклиная в душе Мозера и так не вовремя появившуюся стражу, но ничего не мог поделать. Не убивать же их всех!!! Иначе, зачем тогда он тащил с собой этого придурка, которому золото затмило разум?! Придется как-то выкручиваться...

Между тем, ситуация осложнялась. На берегу показался конный разъезд из шести вооруженных всадников, который быстро окружил их и потребовал назвать себя. Мозер шагнул навстречу и достал из кармана какой-то знак, предъявив его командиру.

– Дело высшей степени секретности. Вы обязаны оказывать мне всяческое содействие. Давайте отойдем.

То, что произошло дальше, очень удивило Мэттью. Старший разъезда, едва увидев то, что ему предъявил Мозер, тут же спрыгнул с лошади и вытянулся в струнку, велев своим подчиненным убрать оружие. Они отошли в сторону и довольно долго о чем-то разговаривали. Но разговаривали очень тихо. Тем более, шум прибоя мешал что-либо разобрать.

Пауза затягивалась, и Мэттью ситуация не нравилась все больше и больше. Пятеро всадников стояли вокруг и внимательно следили за каждым его движением. Наконец, переговоры завершились, и Мозер со старшим конного разъезда вернулись к остальным. Старший представился на неплохом французском.

– Капрал береговой стражи Грубер. Доброй пожаловать в империю, месье Пастер! Прошу извинить за столь не любезный прием. Но сами понимаете, – что мы могли подумать, увидев двух неизвестных личностей здесь ночью?

– Ну что Вы, месье Грубер. У меня и в мыслях не было предъявлять к вам какие-то претензии. Вы всего лишь честно исполняете свой служебный долг...

Капрал тут же стал распоряжаться. Солдаты спешились и начали навьючивать на лошадей их поклажу. Подошедший Мозер довольно потирал руки.

– Ну вот видишь, Франсуа? Все разрешилось наилучшим образом. Нас не только доставят до места, но еще и в руках такую тяжесть тащить не придется...

Опасность со спины Мэттью ощутил каким-то звериным чутьем, которое его никогда не подводило, и рванулся в сторону. Солдат, который собирался ударить его рукояткой пистолета по голове, промахнулся. Чего все остальные, похоже, не ожидали. Но только не Мэттью, который мгновенно разобрался в ситуации. Поэтому крик капрала на германском

– Живым не брать!

не стал для него чем-то удивительным. Теперь все встало на свои места. Рядом больше не было с в о и х. Поэтому можно не церемониться. Как и не было необходимости скрывать свой дар.

Пятеро солдат умерли быстро, получив удар кинжалом, не сумев оказать никакого сопротивления. Капрала и своего «друга» Мозера Мэттью сразу убивать не стал. Оставлять их в живых он все равно не собирался, поэтому и скрывать перед ними свой дар тоже не имело смысла. Оставалось лишь извлечь из сложившейся ситуации максимальную пользу. На всякий случай связав заторможенных противников, Мэттью приступил к допросу. И здесь ему повезло. Что капрал, что Мозер не смогли противостоять его «чарам», поэтому рассказали много интересного. Но увы, воспользоваться этой информацией можно было очень выборочно. Если бы Феликс Мозер представил при дворе в Вене императору Леопольду Первому французского дворянина Жана де Ламберта, с которым они вместе работали в Тунисе, и дал ему при этом хорошие рекомендации, это одно. Но если в Вене появится никому не известная темная личность, это совсем другое. Поэтому ехать в Вену нет никакого смысла. Неприятной (хотя и неудивительной) для Мэттью новостью оказалось то, что представлять его императору Феликс Мозер (который, как выяснилось, вовсе не Мозер) не собирался изначально. Он надеялся избавиться от своего слишком опасного коллеги сразу же по прибытию в Австрию. Вот и воспользовался подходящим случаем. Увы, он слишком недооценил французского дворянина Жана де Ламберта.

Капрала Мэттью убил сразу, когда вытянул из него все, что тот знал. А вот с Мозером решил поговорить, поэтому привел его в чувство. Австрияк сначала затравленно озирался, и тут его взгляд, полный ужаса, сконцентрировался на Мэттью. Он помнил все, что произошло, но не мог понять, как такое могло случиться. Мэттью улыбнулся, и как ни в чем не бывало спросил у своего недавнего «друга» на чистом германском.

– Как самочувствие, герр Феликс Шнайдер? Голова не кружится?

– Кто ты?! Ты заключил сделку с дьяволом?!

– Поразительно, насколько живучи заблуждения! Нет, герр Шнайдер. Я не заключал сделку с дьяволом. Это дар Господа нашего, а я всего лишь умело им пользуюсь.

– Но что ты думаешь делать дальше, Франсуа?

– Я уже не Франсуа Пастер. Это имя стало слишком заметным. Не хочу, чтобы меня связывали с "Эсперо" и с В а м и, герр Шнайдер. Поэтому Вам нужно очень постараться и убедить меня в том, что оставить Вас живым будет гораздо выгоднее, чем оставить лежать рядом с этими бедолагами, которые честно выполняли свой долг. И вся вина которых заключалась всего лишь в том, что они встали у меня на дороге.

– Послушайте, месье де Ламберт, давайте договоримся! Забудем то, что мы натворили в состоянии сильного душевного волнения! Ведь мы можем быть полезны друг другу!

– М ы натворили?! Вы меня удивляете, герр Шнайдер! Я в точности соблюдал все условия нашего договора. А вот Вы попытались меня обмануть. Поэтому ни о каких новых договорах с В а м и не может быть и речи. Предавший один раз предаст и другой, если это будет ему выгодно.

– Но ведь Вы не сможете без моей помощи получить аудиенцию у императора и предложить свои услуги без моих рекомендаций!

– А с чего Вы взяли, что я так жажду служить вашему императору? Император Священной Римской империи германской нации– для меня всего лишь один из вариантов, не более. Во время нашего разговора в Тунисе он показался мне достаточно привлекательным. В связи с последними событиями мне уже так не кажется. Ведь я Вам говорил, что мне все равно, кому служить. Лишь бы мне хорошо платили и не пытались меня использовать в качестве разменной монеты ради своих выгод. Такое я не прощаю никому. Даже императорам. Можете предложить что-то еще?

Предложить Мозеру-Шнайдеру было нечего, хотя он очень пытался, проявив чудеса красноречия. Но Мэттью это было не нужно, поскольку он все равно не собирался оставлять такого опасного свидетеля. Поэтому, подняв ружье одного из солдат, проломил голову тому, кто совсем недавно считал себя хозяином положения. Причем бил не просто так, а стараясь максимально изуродовать лицо, чтобы затруднить опознание трупа. Хоть и маловероятно, что поблизости найдется кто-то, знавший Феликса Шнайдера лично, но рисковать все же не стоит. Убедившись, что его враг мертв, Мэттью тщательно обыскал труп и нашел серебряную бляху с изображением орла. Именно ее Мозер показал капралу, и вид этой бляхи произвел на него такое впечатление. Бляха была отличительным знаком человека из секретной имперской службы, которому все военные и гражданские власти обязаны оказывать всяческое содействие, не задавая глупых вопросов. Бляху Мэттью решил оставить себе. Может когда и пригодится. А затем разбросал вокруг часть денег и драгоценностей, взятых на «Эсперо». Это в какой-то степени задержит здесь тех, кто первый обнаружит трупы. Теперь нужно было срочно уходить. Навьючив на лошадей все оставшиеся ценности, и увязав лошадей друг с другом, Мэттью поспешил покинуть место, едва не ставшее его последним пристанищем. От лошадей надо будет потом избавиться, так как их могут опознать. Сейчас главное увести их подальше отсюда. Да и ценности надо где-то спрятать. Столько он на себе все равно не унесет, а появляться в Триесте с мешком драгоценностей за плечами, – не лучшая идея. Сначала надо выяснить обстановку и легализоваться. А дальше – видно будет...

Мэттью пустил коня рысью и с каждой минутой удалялся все дальше и дальше от места высадки на австрийский берег. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что сейчас он фактически начал все с нуля. Точно так же, как когда-то высадился во Франции после бегства из Англии. Когда исчез Мэттью Каррингтон, а в Кале появился французский дворянин Франсуа де Бейль. Но недолго ему пришлось носить это имя. И вскоре появился Жан де Ламберт. Увы, теперь не стало и его... Однако, Мэттью не огорчался. Главное, что он жив, здоров, на свободе и не стеснен в средствах. Причем не стеснен – слишком мягко сказано. А какое у него сейчас будет имя и вероисповедание – не все ли равно? Жан де Ламберт погиб при взятии Туниса турками. Абсолютно всем, в том числе и его начальнику в Париже Николя Дювалю, будет в ы г о д н о в это поверить. А кто такой Франсуа Пастер, отбывший пассажиром на венецианском корабле «Эсперо» из Валетты? Да кто же его знает. Появился в Валетте буквально из ниоткуда и исчез. И никто не знает, куда он делся...